...Неделю спустя Мустафа встретил меня в лобби. Я успел к этому сроку отвыкнуть от рабочей суеты, обгореть, обзавестись поддельными папирусами для подарков, парой ремней из верблюжьей кожи, ароматическим маслом "без парафина" - словом, всеми самыми необходимыми для путешественника в Египте предметами. Еще у меня появилась легкая грусть: конец отдыха приближался.
- Пора давать деньги, - сказал Мустафа, уведя меня в угол, к диванчикам, под арки с "марокканским" орнаментом.
Я попросил подождать, сходил в номер и принес хранившиеся в сейфе купюры. Мустафа пересчитал их, кивнул и убрал в бумажник.
- Все правильно, - подтвердил он и встал с диванчика.
- Ты дашь мне чек?
- Чек? - изумился Мустафа. - Чека нет. Это не фирма.
- Просто так я не согласен. Я отдаю тебе доллары. Что остается у меня? Твое слово?
Мустафа вздохнул, присел к низкому столику и достал из папки листок, близнеца того, что послужил носителем для столбика из чисел. Ненадолго задумался и стал быстро покрывать бумажку строчками рваной арабской вязи. Закончил и протянул записку мне. Крючки были выписаны небрежно, каждый имел темную точку, начало, от которой, бледнея до исчезновения, змеились хвостики. Они были похожи на дохлых головастиков.
- Это расписка, - объяснил Мустафа. - Вот здесь указана вся сумма, а тут - сколько к тебе может вернуться.
Я посмотрел. Считается, что мы пользуемся арабскими цифрами, но ни одной из них я на бумажке не узнал. Ох уж эти стереотипы.
- Выезд во вторник, в два дня, - напомнил Мустафа. - Возьми с собой копию паспорта. Ценности оставь в отеле, много денег не бери. И не забудь теплые вещи. Ночью холодно.
Во вторник я был готов к путешествию. До этого, мучимый любопытством, я попробовал найти в сети, что меня может ожидать в Абидосе. Вай-фай в отеле был слаб, ссылки в поисковике грузились долго. Ничего нового для себя я не узнал. Храм, религия, сенсационные изображения вертолета, истребителя и бластера, от которых млели любители конспирологии и свидетели секты явления НЛО народу. Одним словом, сеансы магии и их разоблачение. Никакого шоу богов. Никаких жалоб на обман в IRecommend и отзывов на страницах Tripadvisor.
В небольшой рюкзак я уложил две бутылки воды, пару яблок иодин апельсин, утащенные со шведского стола, спрятал во внутренний кармашек ксерокопию документов.
В два я спустился в лобби. Мустафа появился с небольшим опозданием. На нем была куртка с воротом из овчины, темные плотные брюки и кроссовки, походившие на ботинки Франкенштейна. Из-под ворота выглядывал шарф, а из кармана - вязаные перчатки. Мустафа приветствовал меня и вывел с территории отеля, за кордон на въездных воротах. Снаружи, у кромки тротуара, ждал автомобиль. Я отчего-то предполагал увидеть такси, но это был побывавший в переделках пикап. Водитель громко разговаривал, обращаясь к мобильнику в левой руке. Правой он махнул мне, потом указал на дверь с пассажирской стороны, сел и принялся дергать той же дланью за рычаги, время от времени давя на сигнал в центре руля. Встречные и попутные водители ему тоже сигналили. Я и Мустафа заняли места. Пикап рванул, шумя мотором. Попеременно руля и давя на рычаг правой рукой, водитель повысил голос, чтобы телефону лучше была слышна его скороговорка.
- Можешь поспать, - предложил Мустафа. - Нам ехать три часа.
Развлекать меня в дороге рассказами он явно не собирался.
Я поглазел на пейзаж, потом привалил голову к стеклу и закрыл глаза. Пикап трясся и подпрыгивал, я мелко стучал черепом по окну. Мне не спалось.
- Может быть, лучше объяснишь, что мы увидим? - обратился я к гиду.
- Это плохая идея, - поморщился тот. - Когда знаешь заранее, ожидание мешает. Потом кажется, что все хуже, чем ты себе представил.
Он был отчасти прав.
- Ты интересуешься моей историей, моей землей. Поэтому я решил показать тебе кое-что. Обычно про такое не говорят чужим. Потерпи, ночью будет интересно.
Потерпеть мне пришлось, выбора не было.
Мы ехали долго. Дважды или трижды миновали кордоны. Усатые хранители дорог с подозрением рассматривали меня. Мустафа объяснялся с ними на местном наречии. Один мрачный араб на посту даже направил в мою сторону автомат. Ствол Калашникова неприятно взглянул на меня пустым зрачком. Гид выскочил из машины и вступил с мрачным в спор. Они оба почти кричали. Мустафа, указывая рукой куда-то вперед, мелко семенил, исподволь уводя стража от машины и от напарника. Вернулись они, утомленно переругиваясь, человек с автоматом держал одну руку в кармане. Плюхнувшись рядом со мной, гид раздраженно буркнул водителю команду. Пикап с нами пропустили.
Когда наше путешествие подошло к концу, солнце приготовилось сесть. Город появился вдали зазубринами на горизонте. Дорога стала хуже. Вокруг еще была пустыня, но по обочинам выросли валы из мусора. Сюда, подальше от жилья, вывозили отходы, просто вываливая их на песок и камни. Гниль, грязь и разложение были с обеих сторон. Пикап миновал труп осла, валявшийся на спине - раздутый, с растопыренными и торчащими косо вверх ногами. Воздух и песок стали красными от заката.
Мы въехали в город сразу после молниеносного захода солнца. Слева в темноте еще проглядывали колонны храма Сети. Пикап повернул вправо, проехал по улочке и остановился.
- Можно выйти и передохнуть, - подал голос Мустафа.
В одном из домишек была распахнута дверь. Внутри горели тусклые желтые лампы. Бородатые арабы в темных бурнусах и потрепанных галабиях сидели под ними в дыму.
- Подождем здесь. Купи еды, но не много. Наедаться не стоит. И возьми кальян.
Мустафа показал мне, где присесть, и что-то быстро объяснил хозяину заведения. Протянул мне ладонь, назвал число. Я полез за бумажником. Местный араб взял зеленую купюру и внимательно всмотрелся в нее, шевеля губами, будто читал все, что напечатал на ней один из Федеральных резервных банков США. Сдача мне досталась в египетской валюте, истертыми до прозрачности лоскутами, липнувшими к пальцам.
Мне принесли мелко изрезанную смесь в лепешке и плохой кофе. Я проглотил то и другое, прислушиваясь к желудку. Тот сжался, не зная, как реагировать на угощение.
Кальян оказался горьким. Табак не имел ароматической отдушки. Не прошло и десяти минут, как я медленно поплыл. Голова наполнилась дымом так же, как и грудь. Мустафа перебрасывался редкими фразами с местными обитателями. От его шумности и многословности ничего неосталось.
Наш водитель съел свой ужин, лег в к пикап и уснул, восстанавливая силы. Я и Мустафа сидели еще долго. Я потерял представление о времени, попытался посмотреть на часы, но отчего-то запутался в цифрах.
Кажется, кальян приносили нам еще раз.
Я, наверное, задремал, свесив голову, и очнулся от тормошения Мустафы:
- Пора идти.
Мы вышли на темную улочку. Мустафа застегнул куртку, натянул на голову вязаную шапку с нелепыми свисающими ушами. Вместо непременной папки он взял из пикапа небольшую сумку, а из нее достал фонарь. В небе сияла круглая луна, очень яркая и белая, как глаз трамвайного светофора. Все желтое и светло-коричневое она сделала белесым, красное и зеленое - черным.
Когда мы приблизились к пандусу, поднимающемуся к храму, из тени, образованной углом какой-то постройки, шагнул и заступил нам путь человек. Как и Мустафа, он был тепло одет, но вместо сумки держал в руке автомат без ствола, угловатое оружие с непривычным сдвоенным магазином.
Мустафа остановил меня рукой и вышел вперед, что-то негромко говоря по-арабски. Охранник - кто это мог быть еще? - отвечал. Ситуация чем-то напоминала раннюю, у дорожного кордона, но здесь никто из спорящих не повышал голоса. Переговоры не оказались особо длинными. Оба их участника на несколько секунд нырнули в тень, после чего Мустафа вернулся на свет и поманил меня ладонью.
Мы подошли к храму. Я узнал когда-то виденные колонны, с выпуклыми боками, отягощенные снизу, чем-то напоминающие толстые кувшины. Луч фонаря рассеивался, отражаясь от барельефов и плоскостей. Возле одной из колонн Мустафа неожиданно опустился на колени и коснулся рукой пола. Он сделал это быстро, легко поднялся и увлек меня в сторону. Мы пошли в глубь храма, забирая левее. Кое-где от карнизов падали тонкие лунные лучи, собранные по несколько в ряд, точно музыкальные струны. В стенах было много глухих прямоугольных ниш. Я вспомнил давний рассказ о том, что все они - двери для богов, желающих появиться в мире людей, каждая для своего, но подумал, что обсуждать это с гидом сейчас немного неудобно. Мустафа вновь мимоходом преклонил колени, и я едва не споткнулся о него от неожиданности:
- Что ты делаешь? - спросил я, но он лишь отмахнулся.
Дальше гид привел меня в зал, где лучи лунного света падали через тайные скважины в потолке под немыслимыми углами. Казалось невероятным, что источник для них един, ночное светило высоко в небе: тут, в темном зале, часть из них расходилась, а часть пересекалась. Мустафа встал на колени в третий раз, затем поднялся и подставил лицо под один из лучей. Бледный свет непонятным образом лишил его черт, осталось лишь пятно без глаз, носа и рта. Фигура гида замерла на минуту.
- Теперь пойдем, - скомандовал Мустафа, резанув пространство фонарем.
Мой провожатый прекрасно ориентировался в путанице темных помещений. Мы поднялись выше и выбрались из здания через малую дверь, сбоку. Мустафа уверенно повернул вправо, провел меня по широкому уступу, в конце которого мы взобрались на очередной ярус через пролом в стене, его ограждающей.
- Вот тут.
Я огляделся. Площадка была кровлей одного из уровней, в ней не было ничего необычного.
- Смотреть нужно туда, - сказал Мустафа и указал рукой.
Там, рядом с храмом, отделенное от него полосой песка, было нагромождение массивных каменных блоков, утопленное в котловине. Между блоками, торчавшими одиночно, сдвинутыми в стены или образовавшими приземистые квадратные арки, была чернота. Лишь оттого, что я уже был здесь когда-то, я понял, что смотрю на водоем у левого крыла. Мне запомнилось, что он неглубок, полон стоячей воды, зеленой от тины и, как все, связанное с храмами, сакрален. Нас предупреждали тогда, чтобы мы не касались воды, если не хотим подцепить экзотическую заразу.
- Я не вижу ничего особенного.
- Подождем, - откликнулся Мустафа, подвязывая уши шапки под подбородком.
Сначала я смотрел внимательно, но ничего не происходило, и интерес мой притупился. На ум пришло, что гид решил довольствоваться половиной платы, проведя меня, как ребенка.
Мустафа привалился спиной к стене, не глядя на водоем.
Я переминался с ноги наногу. Не люблю ложиться слишком поздно. Поездка и ожидание утомили меня. Под веками жгло. Я присел на обломок кладки.
После заката в Египте холодает. Даже не будучи таким теплолюбивым мерзляком, как мой спутник, я начал растирать себе плечи. Плащевка куртки шуршала, и я не сразу различил вдруг послышавшийся новый монотонный звук.
- Смотри, - шепнул Мустафа. Он уставился в пролом.
Сначала я не понял куда. Потом заметил блики на каменной плоскости. Что-то нарушило гладь стоялой воды, и лунный свет, отразившись от ряби, упал на один из камней, образовывавших бассейн. Полоски и неправильные пятна скользили, пересекая друг друга. Это было красиво, но не впечатляло. По крайней мере, для этого не стоило ехать из Хургады.
Я зевнул, на пару секунд зажмурившись. От этого на глаза навернулись легкие слезы, и дальний пейзаж потерял четкость. Глаза по-прежнему резало от недосыпа. Лунные зайчики все скользили и скользили по участку стены. Я подумал, что вода слишком долго не успокаивается для столь скромной лужи. А потом моргнул и понял, что неправ. Двигались не отражения. Казалось, что оползают, смещаясь, облицовочные камни, однако, перемещения были слишком причудливыми для простого их обрушения. Блоки словно меняли свою форму. Но причина была все же не в камнях, а в том, что легло поверх них. Я никак не мог уразуметь, что именно вижу. Как на загадочной 3D-картинке, где пестрый и плоский невразумительный орнамент, расплываясь перед глазами, пытается сложиться в объемную фигуру. Сначала это было как тянущаяся лента, потом как труба, потом...
Больше всего это напоминало сколопендру. Гибкое тело, не то сегментное, не то фасетчатое, струилось, подрагивая, сразу в нескольких направлениях, вверх и вниз, огибая каменные параллелепипеды. Оно пробиралось в арки, как нить швеи в пуговичные отверстия, раз за разом. Это бесконечное гипнотизирующее течение завораживало красотой линий и одновременно внушало отвращение какой-то неправильностью. Сравнивая то, что возникло из водоема, с величиной блоков, я решил, что вряд ли сумею обхватить его ствол обеими руками и уж совершенно точно не захочу этого сделать по доброй воле. Мельтешение вдоль всей ленты было вызвано бахромой ножек или щупалец, одновременно гибких и суставчатых. Протянуть к ним руки выглядело попыткой обнять работающую цепную пилу. Что бы ни делало в тот момент существо - танцевало, пыталось проточить в камне борозду или просто устраивалось удобнее, - оно демонстрировало мощь и опасность. Длина его не укладывалась в сознании. Чем-то оно напоминало багажный транспортер в огромном аэропорту, занимающий ползала, извивистый, безостановочный.
Я оцепенел. Одно дело, когда тебе обещают аттракцион. Другое - стать его зрителем... или даже участником? Словно угадав мое опасение, тварь изменила траекторию. Вдоволь начесавшись об углы блоков, она выбралась из котловины и зашуршала по ее кромке.
Теперь его форма стала лучше различимой, но оттого вызвала даже большее отторжение. Червеобразное тело на некотором расстоянии от переднего конца раздваивалось и вновь срасталось, образуя что-то вроде петли или одиночной оправы. Ближе к центру оно разветвлялось уже на три или четыре части, переплетенные в подобие косицы, потом снова сливалось воедино и ближе к хвосту имело еще пару петель, последовательно прорезанных в плоти.
- Что это такое?! - крикнул я.
Не самый обдуманный поступок в такой ситуации. Мустафа предостерегающе схватил меня за локоть. Ему следовало сделать это раньше.
Не знаю, могло ли оно слышать, но вращение приостановилось. Сколопендра приподняла конец туловища так, что стала видна его изнанка. Вся она состояла из тех же лапок, уменьшавшихся к центральной оси, частых, как щетка. Оконечности непрерывно двигались, точно зубья на шнеках измельчителя. То безглазое утолщение, что заменяло голову, нацелилось на угол храма, где мы укрывались. Над извивами тела навис вздыбленный зигзаг.
Сколопендра завопила. Точнее, звука я не услышал, но был уверен, что она кричит. Мне сдавило голову и плеснуло прободной болью в уши. Затем меня стало тошнить. Я гортанно рыгнул и закашлялся.
Мустафа отреагировал мгновенно. Одной рукой он рванул из кармана небольшую бутылочку, другой в пол-оборота избавил ее от пробки. Бутылочку он сунул мне под нос, свободной рукой вцепившись мне в волосы, чтобы я не мог отстраниться. Запах был острым, пряным, но не неприятным. От него восходящая волна в горле неожиданно улеглась.
Существо возобновило движение. Оно перемещалось по кривой окружности, сомкнув свои начало и конец. Но при этом оно словно бы удлинялось - иначе как могло получиться, что его кольцо раздавалось все шире, приближаясь к подножию храма?
