- Вы все слышали, Зинчук? - Ольшанская ошарашено хлопала ресницами, не зная, что предпринять.
- Я же не глухой, Ольга Васильевна! Я только одного не догоняю: на кой этот кипишь Хоботу? Режим послабить? Не-е-е, тут, конечно, не санаторий, но вполне... Что-то здесь не срастается!
Неожиданно раздалось лязганье отпираемого замка. Дверь распахнулась и в допросную ввалились двое уголовников, похожих друг на друга, как братья близнецы - Ряха и Кирпич с резиновыми дубинками охранников в руках.
- Че тут у нас? – прогундосил Кирпич, почесав дубинкой сутулую спину. - О! Да тут у нас интим со следачкой?
- Внатуре зачетная лакшовка ! – поддержал Ряха приятеля. - Чур, я первый!
- Перетопчешься, Ряха! – Кирпич свернул из пальцев фигу и сунул её под нос корешу. - Такую кралю нужно иметь со всем обхождением!
Ряха, шаркая подошвами по бетону, подошел к сидящему на стуле Зинчуку, демонстративно поигрывая дубинкой. На лице Поликарпа не дрогнул ни единый мускул. Кирпич, тем временем, медленно приближался к Ольшанской.
- Э, терпила, - повелительно произнес Ряха, - канай отсель – кончились твои мытарства! Ща мы с Кирпичом с нее все показания сымем... и кружевные трусики тоже... – Он гадко ухмыльнулся и облизнул толстые губы, представив Ольгу нагишом. – Ты даже не представляешь, как давно у меня бабы не было!
- Слышь, чушки отмороженные, - неожиданно резко заявил Зинчук, - а обзываться, входя в хату к аристократу вас не учили?
- Чё сказал? – Ряха для пущего понту подставил к уху ладошку, типа плохо слышит. - Это кто тут аристократ-законник? Других коронованных на кичмане, кроме Хобота нету! Сам для начала обзовись! - Ряха угрожающе навис над сидящим Зинчуком.
Поликарп неспешно расстегнул ворот спортивной мастерки, демонстрируя Ряхе подключичные звезды «вора в законе»:
- Я – Ключник. Слыхал за такого?
При такой заяве даже Кирпич забыл об Ольшанской и повернулся к Зинчуку:
- Ключник? Как же, слышал-слышал! Прогон был, что ты еще тот сладкий фрукт – апельсин! Окажи-ка ему уважение, Ряха!
Ряха размахнулся дубинкой, намереваясь ударить Зинчука по голове. Ключник, соскользнув со стула, резко подсёк стопой ноги агрессивного зэка. Ряха, не удержавшись, с размаху плюхнулся на задницу. Зинчуку даже показалось, что он расслышал стук, с которым копчик ублюдка соприкоснулся с бетонным полом. Но жалеть врага, не входило в планы Ключника: обхватив его голову рукой, он резко ударил Ряху о край металлического стола. Зэк дернулся, разбрызгивая по столу алые капли, сполз на пол и отрубился.
Ольшанская, подскочив сзади к отвернувшемуся Кирпичу, резко ударила его ногой по коленному сгибу. Нога уголовника подвернулась, и он рухнул на колени. Недолго мешкая, Ольга выключила зэка мощным ударом локтя по затылку.
- Браво, Ольга Васильевна! – Зинчук с удовольствием хлопнул в ладоши. - Не ожидал от вас такой прыти!
- Не поясничайте, Зинчук! - Ольшанская поправила растрепавшиеся волосы. - И... спасибо... С двоими я бы не управилась.
- Пустое! - отмахнулся Поликарп. - Мне бы тоже не поздоровилось. А вообще, вам нужно выбираться отсюда. Вместо этих вот фуфлометов другие придут. И счет может быть совсем не в нашу пользу.
- Выбираться нужно. Но как? - озадачилась Ольшанская.
- Есть у меня одна идейка... – слегка сомневаясь, произнес Поликарп, оценивающе разглядывая фигуру Ольшанской. - Ты вроде маленькая, компактная... Должна просочиться.
- Вы о чем? – не поняла Ольга.
- Сама увидишь. - Обшмонав вырубленных зэков, Зинчук нашел связку ключей и заточку, которую запихнул в карман. После этого он забрал со стола свой саквояж и выглянул в коридор. - Давай за мной! – Махнул он рукой.
Ольшанская взяла телефон и забрала со стола сумку с пеналом.
На их счастье в коридоре никого не было: двери распахнуты, а камеры пусты. Ольшанская бежала за Зинчуком по коридору, стараясь поспеть за его стремительным шагом, а он для чего-то вслух считал свои шаги:
- Семь, восемь...
У одной из камер Ключник резко затормозил:
- Вроде бы здесь. Заходим!
Ольшанская вслед за ним вошла в казанную камеру. Едва она переступила порог, Поликарп стремительно закрыл за ней дверь. Они оказались в маленькой четырехместной камере: в углу - отгороженная невысоким бортиком параша, посередине – стол. На столе тарелки с недоеденной кашей, из которых торчали ложки. Зинчук, собрав из тарелок ложки, ловко вбил их в щели между дверью и косяком, расклинив полотно. Подергав дверь, он довольно кивнул и улыбнулся:
- Ну вот, Ольга Васильевна, пусть попробуют нас теперь отсюда выковырять! Посиди маненько, пока я соображу...
Ключник зашел за отгородку параши, и присел над узкой удлиненной ванночкой, прикрученной к бетонному полу ржавыми болтами и заменяющей в камере обычный унитаз. Ольшанская подошла поближе и молча наблюдала за действиями Зинчука.
Ключник раскрыл свой саквояж и принялся подбирать гаечный ключ, подходящий к головке болта, удерживающий чугунный толчок. С большим трудом, но ему удалось открутить болты и выдернуть ванночку из «гнезда». Встав на колени, Поликарп наклонился и заглянул в дыру
- Хоть глаз коли! - буркнул Ключник, вынимая из саквояжа фонарик. Вооружившись подсветкой, Каин вновь склонился над дырой, засунув в нее голову.
- Зажимай нос и ныряй! – вынырнув из дыры, произнес Поликарп. - Запашок там, конечно, не цымусный... Но дышать можно!
Схватив Ольшанскую за руки, он помог ей спуститься сквозь образовавшуюся дыру вниз, а после, с трудом, протиснулся в неё сам. Они оказались в небольшом квадратном помещении, со старыми стенами из дикого камня. На стенах – мерзкая слизь, на полу – жидкая грязевая кашица. На одной из стен на высоте около полутора метров виднелас в свете фонарика круглая ржавая металлическая решетка, запертая на висячий замок.
- Где мы? – Ольшанская с интересом вращала головой, слегка морщась от неприятного запаха нечистот.
- В яме для дерьма, - ответил, как есть, Ключник. Это старая кича... Ну-ка, посвети на замочек, - попросил он, передавая фонарик Ольшанской.
Пока Ольга освещала замок, Зинчук, вооружившись отмычкой, пытался его вскрыть, не продолжая отвечать на вопросы следователя:
- Центральной канализации в те времена не было. Все дерьмо сбрасывалось в такие вот ямы. А за решеткой у нас находится труба. Если яма переполнялась, то через эту трубу все сливалось в близлежащую речушку... Уже в наше время смонтировали центральную канализацию, а ямы залили бетоном. А в этой камере она осталась...
Замок щелкнул и открылся. Ключник распахнул решетку – за ней действительно обнаружилась длинная и узкая труба, ведущая куда-то в темноту.
- А, что я говорил? – довольно вjскликнул Зинчук, указывая на трубу.
- Откуда вы это знаете, Зинчук? – удивленно спросила Ольшанская.
- Очень уж я старину люблю. - Ключник весело ухмыльнулся.
- Врете вы все, Зинчук! – не поверила Ольшанская.
- А какая разница, откуда? Давай, лучше, Ольга Васильевна – полезай в трубу!
Ольшанская, заглянув внутрь темной кишки, испуганно затрясла головой:
- Я туда не пролезу...
- Вот я – точно не пролезу, - произнес Кючник. – Давай, не кипишуй зазря - время дорого!
- А вдруг там нет выхода? Закрытая решетка? Я вскрывать замки не умею!
- Все будет нормально! Полезай! Как до выхода доберешься – крикни, чтобы я знал, что с тобой все в порядке. Хорошо?
Ольшанская судорожно кивнула:
- А как же вы? Вас же убъют?
- Не-а, я бессмертный! – рассмеялся Зинчук.
- Не смешно! – фыркнула Ольшанская, когда Ключник подхватил её на руки, с силой заталкивая в трубу. Миниатюрная Ольшанская с трудом втиснулась в узкое склизкое отверстие.
- Вот видишь, даже смазка присутствует! Ну, с Богом!
Ольшанская, обдирая локти и колени, ползла по узкой и вонючей трубе, разгребая руками канализационную жижу. Местами, где за годы скопились кучи разнообразного мусора, она застревала, но ей каким-то чудом удавалось проскользнуть и протиснуться в узких местах, оставляя на шершавых стенках трубы кусочки одежды. Временами Ольге совсем нечем было дышать, она задыхалась, временами впадая в настоящую панику. Но, скрипнув зубами, она удерживала себя в руках и ползла, ползла, ползла, содрогаясь от ужаса. Впереди забрезжил какой-то неясный свет, к которому она рванула из последних сил, не обращая внимания на стертую до самого мяса кожу. Она подползла к краю трубы, ухватилась за него руками и подтянула себя к выходу. Судорожно глотнув свежего воздуха, она обессилено распласталась в трубе и крикнула:
- Я доползла, Зинчук!
- Отлично! – произнес Ключник, ожидающий вестей от Ольшанской привалившись к стене и просматривая в мобильнике Ольги телефонную книгу.
Убирав телефон в карман, он вернул на место замок, запирающий решетку и выбрался из фекальной ямы. Вытащив из дверей клинья, он крадучись выглянул в коридор. Из-за поворота до него донеслись голоса. Судя по разговору, к камере приближались двое зэков. Зинчук нырнул обратно в камеру и прислушался.
Едва он исчез, из-за поворота вышли сокамерники Хобота - Зяма и Фунт.
- Как кубатуришь, Фунтяра, - произнес Зяма, - не пролетели мы с тобой, когда за Хобота вписались?
- Очко жим-жим? – подколол корефулю Фунт.
- Зажмурят, если кичу на штурм будут брать, - хмурясь, произнес Зяма.
- Не ссы, Зяма! – успокоил более молодого сокамерника уголовник. – У нас такие терпилы в залоге – не полезут, побоятся! Свалим с Хоботом. Тебе сколько еще чалиться?
- Чирик.
- А мне поболе твоего! Вот и решай: выйдешь на волю древним пердуном, или на море с баблом и телками...
Когда зэки поравнялись с камерой, в которой затихарился Ключник, тот резко распахнул тяжелую железную дверь, выбивая напрочь дух из Фунта. Зяма от неожиданности «тормознул» и Зинчук, выскочивший в коридор, выключил его мощным ударом в голову. После этого он волоком затянул два неподвижных тела в камеру и закрыл за собой дверь.
Связав по рукам и ногам неподвижные тела снятой с них же одеждой, Ключник заткнул им рты. Критически оценив результаты своего труда, Зинчук резко хлестанул Зяму по щекам. Зэк вздрогнул и пришел в себя, пока не понимая, что с ним, и где он находится.
Повторив процедуру «воскрешения» со связанным Фунтом, Зинчук вынул из кармана заточку и показал её Фунту:
- Вякнешь не по делу – кончу! Ферштейн?
Фунт кивнул, и Зинчук вытащил кляп из его рта:
- Ты на кого наехал, фраер...
Ключник расстроено покачал головой и вновь заткнул Фунту рот.
- Значит, не понял. - Невозмутимо и аккуратно, чтобы не забрызгаться кровью, Зинчук ловко перерезал горло Фунту. Фунт захрипел, забулькал и забился в судорогах, задевая трясущимися ногами Зяму, с ужасом в глазах наблюдающего за мучительной смертью подельника.
- Ты-то хоть понял, как надо себя вести, сердешный? – ласково поинтересовался Ключник, поигрывая перед лицом перепуганного до желудочных колик зэка окровавленным ножом
Зяма поспешно и судорожно кивнул и Зинчук вытащил кляп из его рта.
- Только не убивай! – взмолился заключенный.
- Т-с-с! - прошипел Ключник, прикладывая окровавленный нож к губам Зямы. - Расскажи-ка, милок, че за странные замуты нынче на киче мутятся?
Дрот с печальным выражением лица восседал «своем месте» в кабинете, в ожидании каких-нибудь (но лучше хороших) вестей из следственного изолятора. Издергавшись от переживаний, он выдвинул ящик стола и достал из него початую бутылку коньяка и граненый стакан. Откупорив бутыль, он уже было налил спиртного в стакан, как в дверь постучали. Дрот судорожно спрятал бутылку и смел «набор туриста» обратно в ящик стола.
- Да! – раздраженно рыкнул полковник.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошла Ольшанская, перемазанная в грязи, со спутанными волосами, ободранными руками и расцарапанным лицом.
Ольга... Ты? - Дрот подскочил со своего места и бросился к Ольшанской. - Живая... Как? Там ведь еще... Никто... – сбивчиво тараторил он.
Схватив Ольшанскую в охапку, полковник потащил её к столу и усадил в кресло. Выхватив из ящика стола бутылку и стакан, Дрот наполнил его больше, чем наполовину и с силой влил коньяк в Ольшанскую. Глотнув из стакана обжигающей жидкости, Ольшанская закашлялась. Но, собравшись силами, допила спиртное, залихватски занюхав рукавом. Запах канализации, которым пропиталась Ольга до самого мозга костей, мгновенно забил запах дорого коньяка.
Дрот, тем временем, снял трубку с телефонного аппарата:
Самойленко! Срочно сообщи ФСБешникам: есть информация по СИЗО! Ольга нашлась... Живая!
Дрот бросил трубку и уселся в кресло в кресло рядом с Ольшанской. Взял бутылку, начислил себе по «самый поясок» коньяка и залпом всадил его до дна.
- Черт! Я... Прости... – даже не поморщившись после выпивки, виновато пролепетал полковник.
- Понимаю... – кивнула Ольга, только-только начиная понимать, всю серьезность случившейся ситуации.
Как тебе удалось выбраться? – поинтересовался Дрот, когда Ольга немного пришла в себя.
- Зинчук – он меня вывел.
- Ключник? - Не поверил полковник. - А где он сам?
- Он остался в СИЗО. Меня через старую трубу для дерьма, можно сказать, выпихнул.
Телефон на столе Дрота истошно задребезжал, заставив Ольшанскую вздрогнуть от неожиданности. Дрот снял трубку:
-Слушаю. Кого? Ольшанскую?
Дрот протянул трубку Ольге.
- Зинчук? Вы? – удивленно произнесла она. - Ах, мой телефон у вас. Да-да, я поняла. Спасибо!
Ольшанская положила трубку на место и взглянула на полковника.
- Это кто звонил? Ключник? – спросил он Ольшанскую, хотя сам прекрасно это понял из обрывков разговора.
- Да. У него остался мой сотовый. Зинчук узнал, с какой целью взяты заложники. Хобот хочет вытащить из СИЗО некоего Фаруха...
Дрот перескочил на свое место и запустил программу с поиском уголовных дел. На мониторе высветилась страничка с делом, заведенным на уголовника Фаруха. Пока они разыскивали дело в кабинет потихоньку вошел полковник ФСБ Толстобоков. Увлеченные поисками Дрот и Ольшанская даже не заметили его появления
- Вот, есть: Фарух Гамемельдиев... – воскликнул Дрот, но сбился, оторвав глаза от экрана, поскольку заметил в кабинете незваного гостя.
Но гость ничуть не смутился и продолжил вместо Дрота, только уже по памяти:
- ...глава террористической организации «Зеленое знамя». В прошлом – один из полевых командиров Басаева. В нашем ведомстве считают, что на его счетах зависла большая сумма за сорванную террористическую операцию, а также сконцентрировались серьезные средства за поставку большой партии оружия. И самое главное - он знает о «партнерах» террористов в нашем правительстве!
Окна в кабинете начальника тюрьмы были занавешены темными плотными «шторами» из старых одеял – страховка от снайперов. За столом, развалившись кто во что горазд, сидели самые авторитетные заключенные следственного изолятора, из которых особо выделялись обилием татуировок Хряк и Гвоздь. Во главе, на хозяйском месте, забросив ноги на стол, восседал Хобот. Рядом, по правую руку расположится горбоносый террорист Фарух. Не всем ворам нравилось такое соседство, но ничего предъявить Хоботу они не могли – статус не позволял – коронованных среди них больше не было. Вдоль стены, по-старчески шаркая ногами, слоняется Старый – беззубый и немощный заключенный – некогда бывший очень уважаемым вором, но ввиду преклонного возраста растерявший былой авторитет. На стульях вдоль стены вольготно развалился Бацилла.
- Я же не глухой, Ольга Васильевна! Я только одного не догоняю: на кой этот кипишь Хоботу? Режим послабить? Не-е-е, тут, конечно, не санаторий, но вполне... Что-то здесь не срастается!
Неожиданно раздалось лязганье отпираемого замка. Дверь распахнулась и в допросную ввалились двое уголовников, похожих друг на друга, как братья близнецы - Ряха и Кирпич с резиновыми дубинками охранников в руках.
- Че тут у нас? – прогундосил Кирпич, почесав дубинкой сутулую спину. - О! Да тут у нас интим со следачкой?
- Внатуре зачетная лакшовка ! – поддержал Ряха приятеля. - Чур, я первый!
- Перетопчешься, Ряха! – Кирпич свернул из пальцев фигу и сунул её под нос корешу. - Такую кралю нужно иметь со всем обхождением!
Ряха, шаркая подошвами по бетону, подошел к сидящему на стуле Зинчуку, демонстративно поигрывая дубинкой. На лице Поликарпа не дрогнул ни единый мускул. Кирпич, тем временем, медленно приближался к Ольшанской.
- Э, терпила, - повелительно произнес Ряха, - канай отсель – кончились твои мытарства! Ща мы с Кирпичом с нее все показания сымем... и кружевные трусики тоже... – Он гадко ухмыльнулся и облизнул толстые губы, представив Ольгу нагишом. – Ты даже не представляешь, как давно у меня бабы не было!
- Слышь, чушки отмороженные, - неожиданно резко заявил Зинчук, - а обзываться, входя в хату к аристократу вас не учили?
- Чё сказал? – Ряха для пущего понту подставил к уху ладошку, типа плохо слышит. - Это кто тут аристократ-законник? Других коронованных на кичмане, кроме Хобота нету! Сам для начала обзовись! - Ряха угрожающе навис над сидящим Зинчуком.
Поликарп неспешно расстегнул ворот спортивной мастерки, демонстрируя Ряхе подключичные звезды «вора в законе»:
- Я – Ключник. Слыхал за такого?
При такой заяве даже Кирпич забыл об Ольшанской и повернулся к Зинчуку:
- Ключник? Как же, слышал-слышал! Прогон был, что ты еще тот сладкий фрукт – апельсин! Окажи-ка ему уважение, Ряха!
Ряха размахнулся дубинкой, намереваясь ударить Зинчука по голове. Ключник, соскользнув со стула, резко подсёк стопой ноги агрессивного зэка. Ряха, не удержавшись, с размаху плюхнулся на задницу. Зинчуку даже показалось, что он расслышал стук, с которым копчик ублюдка соприкоснулся с бетонным полом. Но жалеть врага, не входило в планы Ключника: обхватив его голову рукой, он резко ударил Ряху о край металлического стола. Зэк дернулся, разбрызгивая по столу алые капли, сполз на пол и отрубился.
Ольшанская, подскочив сзади к отвернувшемуся Кирпичу, резко ударила его ногой по коленному сгибу. Нога уголовника подвернулась, и он рухнул на колени. Недолго мешкая, Ольга выключила зэка мощным ударом локтя по затылку.
- Браво, Ольга Васильевна! – Зинчук с удовольствием хлопнул в ладоши. - Не ожидал от вас такой прыти!
- Не поясничайте, Зинчук! - Ольшанская поправила растрепавшиеся волосы. - И... спасибо... С двоими я бы не управилась.
- Пустое! - отмахнулся Поликарп. - Мне бы тоже не поздоровилось. А вообще, вам нужно выбираться отсюда. Вместо этих вот фуфлометов другие придут. И счет может быть совсем не в нашу пользу.
- Выбираться нужно. Но как? - озадачилась Ольшанская.
- Есть у меня одна идейка... – слегка сомневаясь, произнес Поликарп, оценивающе разглядывая фигуру Ольшанской. - Ты вроде маленькая, компактная... Должна просочиться.
- Вы о чем? – не поняла Ольга.
- Сама увидишь. - Обшмонав вырубленных зэков, Зинчук нашел связку ключей и заточку, которую запихнул в карман. После этого он забрал со стола свой саквояж и выглянул в коридор. - Давай за мной! – Махнул он рукой.
Ольшанская взяла телефон и забрала со стола сумку с пеналом.
На их счастье в коридоре никого не было: двери распахнуты, а камеры пусты. Ольшанская бежала за Зинчуком по коридору, стараясь поспеть за его стремительным шагом, а он для чего-то вслух считал свои шаги:
- Семь, восемь...
У одной из камер Ключник резко затормозил:
- Вроде бы здесь. Заходим!
Ольшанская вслед за ним вошла в казанную камеру. Едва она переступила порог, Поликарп стремительно закрыл за ней дверь. Они оказались в маленькой четырехместной камере: в углу - отгороженная невысоким бортиком параша, посередине – стол. На столе тарелки с недоеденной кашей, из которых торчали ложки. Зинчук, собрав из тарелок ложки, ловко вбил их в щели между дверью и косяком, расклинив полотно. Подергав дверь, он довольно кивнул и улыбнулся:
- Ну вот, Ольга Васильевна, пусть попробуют нас теперь отсюда выковырять! Посиди маненько, пока я соображу...
Ключник зашел за отгородку параши, и присел над узкой удлиненной ванночкой, прикрученной к бетонному полу ржавыми болтами и заменяющей в камере обычный унитаз. Ольшанская подошла поближе и молча наблюдала за действиями Зинчука.
Ключник раскрыл свой саквояж и принялся подбирать гаечный ключ, подходящий к головке болта, удерживающий чугунный толчок. С большим трудом, но ему удалось открутить болты и выдернуть ванночку из «гнезда». Встав на колени, Поликарп наклонился и заглянул в дыру
- Хоть глаз коли! - буркнул Ключник, вынимая из саквояжа фонарик. Вооружившись подсветкой, Каин вновь склонился над дырой, засунув в нее голову.
- Зажимай нос и ныряй! – вынырнув из дыры, произнес Поликарп. - Запашок там, конечно, не цымусный... Но дышать можно!
Схватив Ольшанскую за руки, он помог ей спуститься сквозь образовавшуюся дыру вниз, а после, с трудом, протиснулся в неё сам. Они оказались в небольшом квадратном помещении, со старыми стенами из дикого камня. На стенах – мерзкая слизь, на полу – жидкая грязевая кашица. На одной из стен на высоте около полутора метров виднелас в свете фонарика круглая ржавая металлическая решетка, запертая на висячий замок.
- Где мы? – Ольшанская с интересом вращала головой, слегка морщась от неприятного запаха нечистот.
- В яме для дерьма, - ответил, как есть, Ключник. Это старая кича... Ну-ка, посвети на замочек, - попросил он, передавая фонарик Ольшанской.
Пока Ольга освещала замок, Зинчук, вооружившись отмычкой, пытался его вскрыть, не продолжая отвечать на вопросы следователя:
- Центральной канализации в те времена не было. Все дерьмо сбрасывалось в такие вот ямы. А за решеткой у нас находится труба. Если яма переполнялась, то через эту трубу все сливалось в близлежащую речушку... Уже в наше время смонтировали центральную канализацию, а ямы залили бетоном. А в этой камере она осталась...
Замок щелкнул и открылся. Ключник распахнул решетку – за ней действительно обнаружилась длинная и узкая труба, ведущая куда-то в темноту.
- А, что я говорил? – довольно вjскликнул Зинчук, указывая на трубу.
- Откуда вы это знаете, Зинчук? – удивленно спросила Ольшанская.
- Очень уж я старину люблю. - Ключник весело ухмыльнулся.
- Врете вы все, Зинчук! – не поверила Ольшанская.
- А какая разница, откуда? Давай, лучше, Ольга Васильевна – полезай в трубу!
Ольшанская, заглянув внутрь темной кишки, испуганно затрясла головой:
- Я туда не пролезу...
- Вот я – точно не пролезу, - произнес Кючник. – Давай, не кипишуй зазря - время дорого!
- А вдруг там нет выхода? Закрытая решетка? Я вскрывать замки не умею!
- Все будет нормально! Полезай! Как до выхода доберешься – крикни, чтобы я знал, что с тобой все в порядке. Хорошо?
Ольшанская судорожно кивнула:
- А как же вы? Вас же убъют?
- Не-а, я бессмертный! – рассмеялся Зинчук.
- Не смешно! – фыркнула Ольшанская, когда Ключник подхватил её на руки, с силой заталкивая в трубу. Миниатюрная Ольшанская с трудом втиснулась в узкое склизкое отверстие.
- Вот видишь, даже смазка присутствует! Ну, с Богом!
Прода от 14.04.2021, 08:26
Глава 5
Ольшанская, обдирая локти и колени, ползла по узкой и вонючей трубе, разгребая руками канализационную жижу. Местами, где за годы скопились кучи разнообразного мусора, она застревала, но ей каким-то чудом удавалось проскользнуть и протиснуться в узких местах, оставляя на шершавых стенках трубы кусочки одежды. Временами Ольге совсем нечем было дышать, она задыхалась, временами впадая в настоящую панику. Но, скрипнув зубами, она удерживала себя в руках и ползла, ползла, ползла, содрогаясь от ужаса. Впереди забрезжил какой-то неясный свет, к которому она рванула из последних сил, не обращая внимания на стертую до самого мяса кожу. Она подползла к краю трубы, ухватилась за него руками и подтянула себя к выходу. Судорожно глотнув свежего воздуха, она обессилено распласталась в трубе и крикнула:
- Я доползла, Зинчук!
- Отлично! – произнес Ключник, ожидающий вестей от Ольшанской привалившись к стене и просматривая в мобильнике Ольги телефонную книгу.
Убирав телефон в карман, он вернул на место замок, запирающий решетку и выбрался из фекальной ямы. Вытащив из дверей клинья, он крадучись выглянул в коридор. Из-за поворота до него донеслись голоса. Судя по разговору, к камере приближались двое зэков. Зинчук нырнул обратно в камеру и прислушался.
Едва он исчез, из-за поворота вышли сокамерники Хобота - Зяма и Фунт.
- Как кубатуришь, Фунтяра, - произнес Зяма, - не пролетели мы с тобой, когда за Хобота вписались?
- Очко жим-жим? – подколол корефулю Фунт.
- Зажмурят, если кичу на штурм будут брать, - хмурясь, произнес Зяма.
- Не ссы, Зяма! – успокоил более молодого сокамерника уголовник. – У нас такие терпилы в залоге – не полезут, побоятся! Свалим с Хоботом. Тебе сколько еще чалиться?
- Чирик.
- А мне поболе твоего! Вот и решай: выйдешь на волю древним пердуном, или на море с баблом и телками...
Когда зэки поравнялись с камерой, в которой затихарился Ключник, тот резко распахнул тяжелую железную дверь, выбивая напрочь дух из Фунта. Зяма от неожиданности «тормознул» и Зинчук, выскочивший в коридор, выключил его мощным ударом в голову. После этого он волоком затянул два неподвижных тела в камеру и закрыл за собой дверь.
Связав по рукам и ногам неподвижные тела снятой с них же одеждой, Ключник заткнул им рты. Критически оценив результаты своего труда, Зинчук резко хлестанул Зяму по щекам. Зэк вздрогнул и пришел в себя, пока не понимая, что с ним, и где он находится.
Повторив процедуру «воскрешения» со связанным Фунтом, Зинчук вынул из кармана заточку и показал её Фунту:
- Вякнешь не по делу – кончу! Ферштейн?
Фунт кивнул, и Зинчук вытащил кляп из его рта:
- Ты на кого наехал, фраер...
Ключник расстроено покачал головой и вновь заткнул Фунту рот.
- Значит, не понял. - Невозмутимо и аккуратно, чтобы не забрызгаться кровью, Зинчук ловко перерезал горло Фунту. Фунт захрипел, забулькал и забился в судорогах, задевая трясущимися ногами Зяму, с ужасом в глазах наблюдающего за мучительной смертью подельника.
- Ты-то хоть понял, как надо себя вести, сердешный? – ласково поинтересовался Ключник, поигрывая перед лицом перепуганного до желудочных колик зэка окровавленным ножом
Зяма поспешно и судорожно кивнул и Зинчук вытащил кляп из его рта.
- Только не убивай! – взмолился заключенный.
- Т-с-с! - прошипел Ключник, прикладывая окровавленный нож к губам Зямы. - Расскажи-ка, милок, че за странные замуты нынче на киче мутятся?
***
Дрот с печальным выражением лица восседал «своем месте» в кабинете, в ожидании каких-нибудь (но лучше хороших) вестей из следственного изолятора. Издергавшись от переживаний, он выдвинул ящик стола и достал из него початую бутылку коньяка и граненый стакан. Откупорив бутыль, он уже было налил спиртного в стакан, как в дверь постучали. Дрот судорожно спрятал бутылку и смел «набор туриста» обратно в ящик стола.
- Да! – раздраженно рыкнул полковник.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошла Ольшанская, перемазанная в грязи, со спутанными волосами, ободранными руками и расцарапанным лицом.
Ольга... Ты? - Дрот подскочил со своего места и бросился к Ольшанской. - Живая... Как? Там ведь еще... Никто... – сбивчиво тараторил он.
Схватив Ольшанскую в охапку, полковник потащил её к столу и усадил в кресло. Выхватив из ящика стола бутылку и стакан, Дрот наполнил его больше, чем наполовину и с силой влил коньяк в Ольшанскую. Глотнув из стакана обжигающей жидкости, Ольшанская закашлялась. Но, собравшись силами, допила спиртное, залихватски занюхав рукавом. Запах канализации, которым пропиталась Ольга до самого мозга костей, мгновенно забил запах дорого коньяка.
Дрот, тем временем, снял трубку с телефонного аппарата:
Самойленко! Срочно сообщи ФСБешникам: есть информация по СИЗО! Ольга нашлась... Живая!
Дрот бросил трубку и уселся в кресло в кресло рядом с Ольшанской. Взял бутылку, начислил себе по «самый поясок» коньяка и залпом всадил его до дна.
- Черт! Я... Прости... – даже не поморщившись после выпивки, виновато пролепетал полковник.
- Понимаю... – кивнула Ольга, только-только начиная понимать, всю серьезность случившейся ситуации.
Как тебе удалось выбраться? – поинтересовался Дрот, когда Ольга немного пришла в себя.
- Зинчук – он меня вывел.
- Ключник? - Не поверил полковник. - А где он сам?
- Он остался в СИЗО. Меня через старую трубу для дерьма, можно сказать, выпихнул.
Телефон на столе Дрота истошно задребезжал, заставив Ольшанскую вздрогнуть от неожиданности. Дрот снял трубку:
-Слушаю. Кого? Ольшанскую?
Дрот протянул трубку Ольге.
- Зинчук? Вы? – удивленно произнесла она. - Ах, мой телефон у вас. Да-да, я поняла. Спасибо!
Ольшанская положила трубку на место и взглянула на полковника.
- Это кто звонил? Ключник? – спросил он Ольшанскую, хотя сам прекрасно это понял из обрывков разговора.
- Да. У него остался мой сотовый. Зинчук узнал, с какой целью взяты заложники. Хобот хочет вытащить из СИЗО некоего Фаруха...
Дрот перескочил на свое место и запустил программу с поиском уголовных дел. На мониторе высветилась страничка с делом, заведенным на уголовника Фаруха. Пока они разыскивали дело в кабинет потихоньку вошел полковник ФСБ Толстобоков. Увлеченные поисками Дрот и Ольшанская даже не заметили его появления
- Вот, есть: Фарух Гамемельдиев... – воскликнул Дрот, но сбился, оторвав глаза от экрана, поскольку заметил в кабинете незваного гостя.
Но гость ничуть не смутился и продолжил вместо Дрота, только уже по памяти:
- ...глава террористической организации «Зеленое знамя». В прошлом – один из полевых командиров Басаева. В нашем ведомстве считают, что на его счетах зависла большая сумма за сорванную террористическую операцию, а также сконцентрировались серьезные средства за поставку большой партии оружия. И самое главное - он знает о «партнерах» террористов в нашем правительстве!
***
Окна в кабинете начальника тюрьмы были занавешены темными плотными «шторами» из старых одеял – страховка от снайперов. За столом, развалившись кто во что горазд, сидели самые авторитетные заключенные следственного изолятора, из которых особо выделялись обилием татуировок Хряк и Гвоздь. Во главе, на хозяйском месте, забросив ноги на стол, восседал Хобот. Рядом, по правую руку расположится горбоносый террорист Фарух. Не всем ворам нравилось такое соседство, но ничего предъявить Хоботу они не могли – статус не позволял – коронованных среди них больше не было. Вдоль стены, по-старчески шаркая ногами, слоняется Старый – беззубый и немощный заключенный – некогда бывший очень уважаемым вором, но ввиду преклонного возраста растерявший былой авторитет. На стульях вдоль стены вольготно развалился Бацилла.
