Несколько лет был женат на девушке, с которой познакомился на курсах по повышению квалификации. Развелись из-за тещи, которая слишком лезла в вашу семейную жизнь. По-прежнему общаешься с реконструкторами. Прошлой осенью ездил на военно-исторический фестиваль «День Бородина», участвовал в постановочных сражениях. Руку себе вывихнул!
Дамир вздрогнул. Правое запястье, пострадавшее в отчаянной битве с «французом» невольно заныло. Миркина осведомленность поражала, и сходу было трудно определить – хорошо оно или плохо, и как к этому относиться.
- Следила, значит? - постарался перевести все в шутку: - Собирала разведданные? Планировала коварное вторжение в мою квартиру? Тебе это удалось!
- Нет! – Мирка гордо задрала подбородок. – Вчера действительно поздравил меня со старым новым годом. Неожиданно совсем. И мне на самом деле не понравился твой голос. К счастью, до сердечного приступа не дошло, но как медик, рекомендую сделать кардиограмму. На всякий случай. А информация… не поверишь, специально ничего ни у кого не спрашивала! Оно само на голову сыплется, из разных источников.
- Да? – Дамир недоуменно почесал затылок. – А мне про тебя… что-то… как-то… ничего.
- Просто оно тебе неинтересно! – широко улыбнулась Мирка. Нежно-нежно, как акула аквалангисту перед тем, как им позавтракать. – И все эти шесть лет было безразлично, что со мной и как. Когда человеку что-то не нужно, он этого не видит и не слышит. Хоть открытым текстом скажи. Закон работы подсознания.
Она привстала на цыпочки и отрывисто прошептала на ухо:
- Дамирчик! Если разбежимся, сегодняшний день станет приятным воспоминанием – сладким, фееричным, волшебным! Еще один наш старый новый год.
- А если нет?
- Сам подумай. Логика – это твое.
Дамир прижал Мирку к себе, гладил по волосам, вдыхал ее сладкий, такой родной запах – взахлеб, полной грудью, будто хотел надышаться впрок. И лихорадочно искал слова, чтобы объяснить, доказать, уверить, что ради любви готов на все, и никакие преграды…
- Мир, а ты, правда, не обидишься, если мы сейчас просто расстанемся? – само собой выговорилось вслух.
Мирка отстранилась и встретилась взглядом. На миг в ее глазах мелькнуло нечто… как раскаленным железом полоснуло! И сразу же вернулась привычная безоблачно-небесная синь.
- Конечно, нет! – пушистые ресницы опустились и взлетели вверх, пухлые губки приоткрылись наивно и безмятежно. – Я же сама предложила! Дамирчик, ты принял абсолютно правильное решение, полностью поддерживаю!
Нежные пальчики погладили его плечи, побежали вниз по футболке и шаловливо нырнули за пояс брюк, вызывая яркую, вполне ожидаемую реакцию.
- Это был самый крышесносный секс в моей жизни! – с придыханием прошептала Мирка на ухо. И даже на секунду коснулась мочки языком – как электрическим разрядом шибануло: – Но кардиограмму все-таки запиши. Пожалуйста!
Она грациозно процокала каблучками к выходу, обернулась и игриво послала Дамиру воздушный поцелуй.
Дверь, скрипнув, отворилась. И бесшумно захлопнулась, оставив его в подъезде одного.
- Спермограмму я тебе запишу… - процедил сквозь зубы. – И копрограмму.
И, неожиданно для себя самого, со всей дури влупил кулаком в стойку почтовых ящиков.
Металл обиженно зазвенел, сверху упали рекламные листовки и, красиво планируя, легли под ноги. Прямо в пыль.
Дверь опять скрипнула. Дамир резко обернулся, с надеждой - мало ли, вдруг забыла чего!.. и налетел взглядом на массивную тушу соседки с девятого этажа. Та радостно раскрыла рот и, сотрясая тремя подбородками, принялась жужжать на тему порядка в подъезде. А также нравственности и морали – заодно.
Жирная собачка выступала бэк-вокалом, органично подвизгивая и подтявкивая хозяйке.
Дамир никогда в подъездные дрязги не ввязывался и вообще терпеть не мог спорить с бабами, но в этот раз не удержался:
- Лучше бы пол возле лифта помыла! И нам чистота, и вам физкультура.
Он нагнулся, быстро собрал листовки, а потом расправил веером и вручил скандальной тетке, как букет:
- А то только гадить умеете, вместе со своими животными!
Соседка машинально взяла «цветы» и заткнулась. От неожиданности. И даже сарделькообразная собачка поджала хвост.
Дамир расправил плечи и гордо прошествовал к лифту. Вызвал его и поехал на свой этаж. Сам.
Впрочем, дама с собачкой продолжали изображать застывшую скульптурную композицию – точь-в-точь, как у набережной Ялты, и на место в лифте не претендовали.
Родная кухня ожидаемо встретила полным разгромом: осколки чашки возле стола, покореженные магниты под холодильником.
Лишь фельдмаршал гордо возвышался над всем и недовольно поглядывал на Дамира. С презрением даже.
- А вот не надо тут! – огрызнулся тот и повернул бутылку портретом от себя. – Кое-кто вообще Москву сдал! И ничего – народный герой и великий полководец.
Давя кроссовками битое стекло, прошествовал к холодильнику. Уборка позже, пока настроение не то. Вытащил пластиковый контейнер с котлетами. Их оказалось две.
«Как раз бы – мне и Мирочку. По одной, - мелькнуло в голове. Но Дамир торопливо запихал в рот обе: - Обойдется, она человеческой кровью питается. Напилась досыта и цветет. Мирка-вампирка!»
Ситуация была паршивой со всех сторон: и с моральной, и с психологической, и даже с чисто практической. Но это полбеды – паршивых ситуаций и на работе случалось немало, но как-то же вывез их все! Разобрался.
Здесь же дело было в Мирке. И это царапало наждачкой, кололо отравленной иглой, разъедало, словно кислота.
Желудок принял котлеты и возмущенно буркнул, что это ни о чем.
«Все-таки пожарю картошки!» - Дамир достал из шкафа пакет, набрал в миску воды, поставил перед собой мусорное ведро. На диванчик глянул и отвернулся, слишком все свежо в памяти было!
- Нормально же жил! – пробормотал себе под нос. – Работа достойная, должность, начальство ценит. А для души - друзья, футбол и реконструкторский клуб. Все хорошо, все по-людски… Кто придумал эти проклятые любови?!
Дамир присел на корточки, прислонившись спиной к ножке стола. Вытащил из пакета картофелину.
Мирка была нужна – до боли, до дрожи, до зубовного скрежета. Но при этом непременно хотелось видеть ее счастливой: улыбающейся, восторженной, с сияющими глазами!
- Если бы знал точно, что ей где-то там хорошо – ушел бы в тень и не отсвечивал. А если нет? Сегодня со мной она не притворялась. Значит… А пойди пойми что это значит!
Нож скользил по поверхности картошки, аккуратно снимая «мундир». И поговорить кроме портрета Кутузова было не с кем:
- Ничего-то ты, Илларионыч, не понимаешь! Одно дело война… Наполеона хоть возьми - и пусть гениальный стратег! – все равно его просчитать и предсказать реально. Ты же смог. А что с этим Миром делать… вредная она!
Выражения лица фельдмаршала он не видел – бутылка стояла за спиной, но раз Кутузов не возражал, значит – поддерживал. Молчание – знак согласия.
- Представляешь, говорит: «Дамирчик, подумай сам. Логически!» И тут же - «ты принял абсолютно верное решение». Какое нахрен решение? Думать даже не начинал, только паузу на размышление попросил. Процессор не запустился, и операционка не загрузилась. А у Мирки уже готовый ответ. Сама сделала, как считала нужным, а я виноват!
Голенькая картошина окунулась в воду, и Дамир взял из пакета следующую:
- И предъявляет – мол, она про меня все знает, а я про нее ничего. Естественно, мы в моих компаниях, в основном, общались! Могла встретить кого угодно – хоть из друзей, хоть из реконструкторского клуба и всю инфу получить. А я ее подруг видел пару раз всего. И позвонить некому – разве что бати телефон был, но его уже не наберешь.
Вторая безмундирная картошка нырнула к первой и Дамир достал новую:
- Безразлично мне, значит… аж зло берет, честно! И при этом «никаких прав у тебя нет, все они у мужа – в ЗАГСе проштампованного!»
Взгляд невольно уткнулся в след Миркиного ботинка на стене. Рука сама подалась назад и с размаха швырнула в отпечаток неочищенную картофелину:
- «Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел», - продекламировал вслух и рассмеялся – громко, залихватски:
- Плевать на Мирку, надоело! На Лизке женюсь. Или на Кристинке? Хотя разумнее Ленку обратно вернуть, от нее хоть знаешь, чего ждать. Только с уговором, что тещу на пушечный выстрел…
Он снова размахнулся, отправляя в полет следующую картошину, и нечаянно толкнул стол. За спиной что-то задребезжало и с размаха стукнуло по затылку – будто сзади кто-то влепил увесистый подзатыльник.
Дамир обернулся. Тяжелая коньячная бутылка лежала на боку – портретом вверх. Кутузов смотрел одним глазом и многозначительно ухмылялся.
- Ладно, Илларионыч, не дерись! – примирительно улыбнулся Дамир и потер затылок. – Я пошутил. А Мирка ничуть не изменилась - все та же любительница задачек с подвохом. Явно же крутила-мутила, где-то запутывала, а где-то подсказывала. Но никак не пойму – чего хотела? Отвык от ее ребусов.
Он бросил недочищенную картошку и вскочил на ноги. Быстро натянул джинсы и свитер, набросил куртку:
- Но раз обижается, что шесть лет в ее жизнь не лез, то теперь полезу! Сама напросилась!
Дамир забрался на антресоли и достал длинную жестяную коробочку. В ней хранились настоящие сокровища: русский штык образца 1812 года, пуговицы от французского мундира, старинные монеты и другие бесценные вещи. В самом низу лежал сложенный вчетверо тетрадный листок.
Дамир вытащил его, расправил, быстро пробежал глазами написанное и спрятал во внутренний карман куртки:
- И в остальном не поменялась, чтобы не изображала. Одноразовые приключения – не про Мирку. Значит… А хрен его знает, какой отсюда вывод! Но ничего, разберусь.
Он заглянул на кухню, взял бутылку из-под коньяка, перевернул вверх дном и дождался, пока в рот упадет последняя капля:
- Давай, Илларионыч, за удачу в бою! Там и выясним, чьи права правее.
Когда двери лифта открылись на первом этаже, перед глазами возникла огромная пятая точка, занимающая собой все предоставленное пространство. Как газ. Толстая соседка мыла пол на лестничной площадке у лифта. Верная собака сидела рядом и охраняла ведро с водой.
«Сразу бы так!» – удовлетворенно подумал Дамир и прошел к выходу.
Такси приехало практически мгновенно, будто специально поджидало в соседнем дворе. Не оставляя шанса поостыть на морозе и передумать.
Дамир отряхнул с воротника пару успевших осесть на него снежинок, лихо запрыгнул на переднее сиденье и назвал адрес. Конечно, он его знал. И неважно откуда.
Но вслух сочетание улицы и номера дома произнес впервые, ощутив при этом неожиданную радость. Губы сами по себе расползлись в улыбке. Может, той самой, наводившей ужас на врага улыбке русского пехотинца, идущего в штыковую атаку?
Дамир по крови был русским всего на четверть. Но это не мешало считать себя русским: морду бьют не по паспорту, и в бою генетическую экспертизу не спрашивают.
«Давно надо было это сделать! – бесшабашно думал про себя. – Поставить все точки над ё!»
Правда, из глубины души кто-то угрюмо нашептывал, что такое поведение нерационально, неразумно, не…
Но Дамир улыбнулся еще шире – чуть ли не до волчьего оскала - и заставил неведомый голос утихнуть:
«Поздно пить боржоми! И свернуть с этого пути уже не выйдет. Я просто не могу туда не пойти».
И сразу придумал оправдание:
«Мирка врать не умеет, значит, непременно подставится. И мое дело ее защитить – принять удар на себя!»
Снег все шел и шел, словно целеустремленно выполнял норму по осадкам. На землю спускались ранние зимние сумерки.
Такси остановилось напротив двери подъезда – железной, выкрашенной в противный бледно-зеленый цвет. Дверь была знакомой, даже снилась, гадина, пару раз – покореженной, сорванной с петель, бесполезной грудой металла валяющейся…
Дамир расплатился, одернул куртку и потянулся пальцем к домофону.
Но дверь внезапно распахнулась сама, выпуская двоих типичных представителей Средней Азии, одетых в заляпанные краской пуховики и строительные робы.
Дамир, радуясь удаче, проник в подъезд. Здесь пахло свежей побелкой и опилками. У лифта обнаружились ведра с краской, лист гипсокартона и несколько неаккуратных досок.
Он пошел по лестнице.
«Мирка сама со своими загадками и подначками виновата! - думал, перешагивая через ступеньки. - Не захотела спокойного развития событий, значит, получит радикальный вариант».
Нужная квартира располагалась в крошечном «предбаннике», не отделенном дверью от лестничной клетки. Здесь стоял ярко-розовый самокат и пара спиннингов. Резиновые сапожки с принцессами соседствовали с грубыми берцами, на стене висели санки со спинкой.
Стройматериалы тоже были, как и везде по подъезду – пакет с сухим клеем, пластиковые плинтуса и стопка недавно напиленного бруса.
«Условно-радикальный вариант, естественно, - сам себя поправил Дамир, уговаривая вновь проснувшийся вредный голос: – Спокойно вести переговоры и находить решение, максимально приемлемое для всех сторон – это мое».
Перебросил через плечо конец шарфа с эмблемой ФК «Зенит» и утопил пальцем кнопку дверного звонка.
- Кто? – раздался из-за двери хриплый бас.
- Георгий, добрый вечер! – голос Дамира звучал подчеркнуто доброжелательно, но твердо. – Поговорить надо.
Дверь распахнулась, являя здоровенную бритоголовую тушу в грязной майке и растянутых трениках.
И прямо сразу в лицо полетел огромный кулачище. Сбитые костяшки пальцев мелькнули перед самым носом.
Дамир настолько не ожидал подобного – все-таки с Жориком раньше нормально общались – что пропустил удар, лишь в последний миг слегка уклонился в сторону.
Правая скула взорвалась резкой болью, в глазах замелькали разноцветные фейерверки. Фигура Жорика расплылась, превращаясь в четырехглазого многорукого монстра.
– И о чем с тобой разговаривать? – хмыкнул тот и потянул дверь на себя.
Дамир тряхнул головой, разгоняя пелену. Рука машинально выхватила из стопки деревянный брус.
«Никаких условностей, чистый радикализм! – накрыло радостно-бесшабашное, затыкая все занудно-морализаторские голоса. – А и пусть! Старый новый год!»
Шаг вперед, ногу за порог, не позволяя закрыть дверь. Удар-укол брусом. Всем телом! Резко! Из-за головы, немного сверху. В плечо.
Жорик устоял – такую махину попробуй пробей! – лишь качнулся и отступил назад, в глубь квартиры. В маленьких глазках мелькнуло искреннее изумление.
«Что, думал, кабинетная крыса к тебе пришла? - ловким движением отшвырнув грязный половик, шагнул следом. – Офисный планктон? А настоящим штыком вообще убил бы!»
- Как о чем? – растянул губы в язвительной ухмылке. Правая сторона лица, правда, задеревенела и не растягивалась, но какая разница? - О твоем здоровье, например. Голова от рогов не болит?
И лягнул дверь, захлопывая.
- Мирку трахнул что ли? – понимающе хохотнул Жорик. – Да на здоровье! Я с ней уже полгода в разводе. Стой, она тебе не сказала что ли?
А потом резко пригнулся и попытался перехватить брус, но Дамир был настороже. Сделал обманку влево, лупанул обратным концом – как прикладом – по рукам.
Настроение было – полный отрыв и беспредел! Скажи кто еще вчера, что он – серьезный успешный мужчина, директор по производству - вломится в чужую квартиру бить хозяина деревяхой… покрутил бы пальцем у виска! И вообще перестал бы с эдаким шутником здороваться.
Дамир вздрогнул. Правое запястье, пострадавшее в отчаянной битве с «французом» невольно заныло. Миркина осведомленность поражала, и сходу было трудно определить – хорошо оно или плохо, и как к этому относиться.
- Следила, значит? - постарался перевести все в шутку: - Собирала разведданные? Планировала коварное вторжение в мою квартиру? Тебе это удалось!
- Нет! – Мирка гордо задрала подбородок. – Вчера действительно поздравил меня со старым новым годом. Неожиданно совсем. И мне на самом деле не понравился твой голос. К счастью, до сердечного приступа не дошло, но как медик, рекомендую сделать кардиограмму. На всякий случай. А информация… не поверишь, специально ничего ни у кого не спрашивала! Оно само на голову сыплется, из разных источников.
- Да? – Дамир недоуменно почесал затылок. – А мне про тебя… что-то… как-то… ничего.
- Просто оно тебе неинтересно! – широко улыбнулась Мирка. Нежно-нежно, как акула аквалангисту перед тем, как им позавтракать. – И все эти шесть лет было безразлично, что со мной и как. Когда человеку что-то не нужно, он этого не видит и не слышит. Хоть открытым текстом скажи. Закон работы подсознания.
Она привстала на цыпочки и отрывисто прошептала на ухо:
- Дамирчик! Если разбежимся, сегодняшний день станет приятным воспоминанием – сладким, фееричным, волшебным! Еще один наш старый новый год.
- А если нет?
- Сам подумай. Логика – это твое.
Дамир прижал Мирку к себе, гладил по волосам, вдыхал ее сладкий, такой родной запах – взахлеб, полной грудью, будто хотел надышаться впрок. И лихорадочно искал слова, чтобы объяснить, доказать, уверить, что ради любви готов на все, и никакие преграды…
- Мир, а ты, правда, не обидишься, если мы сейчас просто расстанемся? – само собой выговорилось вслух.
Глава 4.
Мирка отстранилась и встретилась взглядом. На миг в ее глазах мелькнуло нечто… как раскаленным железом полоснуло! И сразу же вернулась привычная безоблачно-небесная синь.
- Конечно, нет! – пушистые ресницы опустились и взлетели вверх, пухлые губки приоткрылись наивно и безмятежно. – Я же сама предложила! Дамирчик, ты принял абсолютно правильное решение, полностью поддерживаю!
Нежные пальчики погладили его плечи, побежали вниз по футболке и шаловливо нырнули за пояс брюк, вызывая яркую, вполне ожидаемую реакцию.
- Это был самый крышесносный секс в моей жизни! – с придыханием прошептала Мирка на ухо. И даже на секунду коснулась мочки языком – как электрическим разрядом шибануло: – Но кардиограмму все-таки запиши. Пожалуйста!
Она грациозно процокала каблучками к выходу, обернулась и игриво послала Дамиру воздушный поцелуй.
Дверь, скрипнув, отворилась. И бесшумно захлопнулась, оставив его в подъезде одного.
- Спермограмму я тебе запишу… - процедил сквозь зубы. – И копрограмму.
И, неожиданно для себя самого, со всей дури влупил кулаком в стойку почтовых ящиков.
Металл обиженно зазвенел, сверху упали рекламные листовки и, красиво планируя, легли под ноги. Прямо в пыль.
Дверь опять скрипнула. Дамир резко обернулся, с надеждой - мало ли, вдруг забыла чего!.. и налетел взглядом на массивную тушу соседки с девятого этажа. Та радостно раскрыла рот и, сотрясая тремя подбородками, принялась жужжать на тему порядка в подъезде. А также нравственности и морали – заодно.
Жирная собачка выступала бэк-вокалом, органично подвизгивая и подтявкивая хозяйке.
Дамир никогда в подъездные дрязги не ввязывался и вообще терпеть не мог спорить с бабами, но в этот раз не удержался:
- Лучше бы пол возле лифта помыла! И нам чистота, и вам физкультура.
Он нагнулся, быстро собрал листовки, а потом расправил веером и вручил скандальной тетке, как букет:
- А то только гадить умеете, вместе со своими животными!
Соседка машинально взяла «цветы» и заткнулась. От неожиданности. И даже сарделькообразная собачка поджала хвост.
Дамир расправил плечи и гордо прошествовал к лифту. Вызвал его и поехал на свой этаж. Сам.
Впрочем, дама с собачкой продолжали изображать застывшую скульптурную композицию – точь-в-точь, как у набережной Ялты, и на место в лифте не претендовали.
Родная кухня ожидаемо встретила полным разгромом: осколки чашки возле стола, покореженные магниты под холодильником.
Лишь фельдмаршал гордо возвышался над всем и недовольно поглядывал на Дамира. С презрением даже.
- А вот не надо тут! – огрызнулся тот и повернул бутылку портретом от себя. – Кое-кто вообще Москву сдал! И ничего – народный герой и великий полководец.
Давя кроссовками битое стекло, прошествовал к холодильнику. Уборка позже, пока настроение не то. Вытащил пластиковый контейнер с котлетами. Их оказалось две.
«Как раз бы – мне и Мирочку. По одной, - мелькнуло в голове. Но Дамир торопливо запихал в рот обе: - Обойдется, она человеческой кровью питается. Напилась досыта и цветет. Мирка-вампирка!»
Ситуация была паршивой со всех сторон: и с моральной, и с психологической, и даже с чисто практической. Но это полбеды – паршивых ситуаций и на работе случалось немало, но как-то же вывез их все! Разобрался.
Здесь же дело было в Мирке. И это царапало наждачкой, кололо отравленной иглой, разъедало, словно кислота.
Желудок принял котлеты и возмущенно буркнул, что это ни о чем.
«Все-таки пожарю картошки!» - Дамир достал из шкафа пакет, набрал в миску воды, поставил перед собой мусорное ведро. На диванчик глянул и отвернулся, слишком все свежо в памяти было!
- Нормально же жил! – пробормотал себе под нос. – Работа достойная, должность, начальство ценит. А для души - друзья, футбол и реконструкторский клуб. Все хорошо, все по-людски… Кто придумал эти проклятые любови?!
Дамир присел на корточки, прислонившись спиной к ножке стола. Вытащил из пакета картофелину.
Мирка была нужна – до боли, до дрожи, до зубовного скрежета. Но при этом непременно хотелось видеть ее счастливой: улыбающейся, восторженной, с сияющими глазами!
- Если бы знал точно, что ей где-то там хорошо – ушел бы в тень и не отсвечивал. А если нет? Сегодня со мной она не притворялась. Значит… А пойди пойми что это значит!
Нож скользил по поверхности картошки, аккуратно снимая «мундир». И поговорить кроме портрета Кутузова было не с кем:
- Ничего-то ты, Илларионыч, не понимаешь! Одно дело война… Наполеона хоть возьми - и пусть гениальный стратег! – все равно его просчитать и предсказать реально. Ты же смог. А что с этим Миром делать… вредная она!
Выражения лица фельдмаршала он не видел – бутылка стояла за спиной, но раз Кутузов не возражал, значит – поддерживал. Молчание – знак согласия.
- Представляешь, говорит: «Дамирчик, подумай сам. Логически!» И тут же - «ты принял абсолютно верное решение». Какое нахрен решение? Думать даже не начинал, только паузу на размышление попросил. Процессор не запустился, и операционка не загрузилась. А у Мирки уже готовый ответ. Сама сделала, как считала нужным, а я виноват!
Голенькая картошина окунулась в воду, и Дамир взял из пакета следующую:
- И предъявляет – мол, она про меня все знает, а я про нее ничего. Естественно, мы в моих компаниях, в основном, общались! Могла встретить кого угодно – хоть из друзей, хоть из реконструкторского клуба и всю инфу получить. А я ее подруг видел пару раз всего. И позвонить некому – разве что бати телефон был, но его уже не наберешь.
Вторая безмундирная картошка нырнула к первой и Дамир достал новую:
- Безразлично мне, значит… аж зло берет, честно! И при этом «никаких прав у тебя нет, все они у мужа – в ЗАГСе проштампованного!»
Взгляд невольно уткнулся в след Миркиного ботинка на стене. Рука сама подалась назад и с размаха швырнула в отпечаток неочищенную картофелину:
- «Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел», - продекламировал вслух и рассмеялся – громко, залихватски:
- Плевать на Мирку, надоело! На Лизке женюсь. Или на Кристинке? Хотя разумнее Ленку обратно вернуть, от нее хоть знаешь, чего ждать. Только с уговором, что тещу на пушечный выстрел…
Он снова размахнулся, отправляя в полет следующую картошину, и нечаянно толкнул стол. За спиной что-то задребезжало и с размаха стукнуло по затылку – будто сзади кто-то влепил увесистый подзатыльник.
Дамир обернулся. Тяжелая коньячная бутылка лежала на боку – портретом вверх. Кутузов смотрел одним глазом и многозначительно ухмылялся.
- Ладно, Илларионыч, не дерись! – примирительно улыбнулся Дамир и потер затылок. – Я пошутил. А Мирка ничуть не изменилась - все та же любительница задачек с подвохом. Явно же крутила-мутила, где-то запутывала, а где-то подсказывала. Но никак не пойму – чего хотела? Отвык от ее ребусов.
Он бросил недочищенную картошку и вскочил на ноги. Быстро натянул джинсы и свитер, набросил куртку:
- Но раз обижается, что шесть лет в ее жизнь не лез, то теперь полезу! Сама напросилась!
Дамир забрался на антресоли и достал длинную жестяную коробочку. В ней хранились настоящие сокровища: русский штык образца 1812 года, пуговицы от французского мундира, старинные монеты и другие бесценные вещи. В самом низу лежал сложенный вчетверо тетрадный листок.
Дамир вытащил его, расправил, быстро пробежал глазами написанное и спрятал во внутренний карман куртки:
- И в остальном не поменялась, чтобы не изображала. Одноразовые приключения – не про Мирку. Значит… А хрен его знает, какой отсюда вывод! Но ничего, разберусь.
Он заглянул на кухню, взял бутылку из-под коньяка, перевернул вверх дном и дождался, пока в рот упадет последняя капля:
- Давай, Илларионыч, за удачу в бою! Там и выясним, чьи права правее.
Когда двери лифта открылись на первом этаже, перед глазами возникла огромная пятая точка, занимающая собой все предоставленное пространство. Как газ. Толстая соседка мыла пол на лестничной площадке у лифта. Верная собака сидела рядом и охраняла ведро с водой.
«Сразу бы так!» – удовлетворенно подумал Дамир и прошел к выходу.
Такси приехало практически мгновенно, будто специально поджидало в соседнем дворе. Не оставляя шанса поостыть на морозе и передумать.
Дамир отряхнул с воротника пару успевших осесть на него снежинок, лихо запрыгнул на переднее сиденье и назвал адрес. Конечно, он его знал. И неважно откуда.
Но вслух сочетание улицы и номера дома произнес впервые, ощутив при этом неожиданную радость. Губы сами по себе расползлись в улыбке. Может, той самой, наводившей ужас на врага улыбке русского пехотинца, идущего в штыковую атаку?
Дамир по крови был русским всего на четверть. Но это не мешало считать себя русским: морду бьют не по паспорту, и в бою генетическую экспертизу не спрашивают.
«Давно надо было это сделать! – бесшабашно думал про себя. – Поставить все точки над ё!»
Правда, из глубины души кто-то угрюмо нашептывал, что такое поведение нерационально, неразумно, не…
Но Дамир улыбнулся еще шире – чуть ли не до волчьего оскала - и заставил неведомый голос утихнуть:
«Поздно пить боржоми! И свернуть с этого пути уже не выйдет. Я просто не могу туда не пойти».
И сразу придумал оправдание:
«Мирка врать не умеет, значит, непременно подставится. И мое дело ее защитить – принять удар на себя!»
Снег все шел и шел, словно целеустремленно выполнял норму по осадкам. На землю спускались ранние зимние сумерки.
Такси остановилось напротив двери подъезда – железной, выкрашенной в противный бледно-зеленый цвет. Дверь была знакомой, даже снилась, гадина, пару раз – покореженной, сорванной с петель, бесполезной грудой металла валяющейся…
Дамир расплатился, одернул куртку и потянулся пальцем к домофону.
Но дверь внезапно распахнулась сама, выпуская двоих типичных представителей Средней Азии, одетых в заляпанные краской пуховики и строительные робы.
Дамир, радуясь удаче, проник в подъезд. Здесь пахло свежей побелкой и опилками. У лифта обнаружились ведра с краской, лист гипсокартона и несколько неаккуратных досок.
Он пошел по лестнице.
«Мирка сама со своими загадками и подначками виновата! - думал, перешагивая через ступеньки. - Не захотела спокойного развития событий, значит, получит радикальный вариант».
Нужная квартира располагалась в крошечном «предбаннике», не отделенном дверью от лестничной клетки. Здесь стоял ярко-розовый самокат и пара спиннингов. Резиновые сапожки с принцессами соседствовали с грубыми берцами, на стене висели санки со спинкой.
Стройматериалы тоже были, как и везде по подъезду – пакет с сухим клеем, пластиковые плинтуса и стопка недавно напиленного бруса.
«Условно-радикальный вариант, естественно, - сам себя поправил Дамир, уговаривая вновь проснувшийся вредный голос: – Спокойно вести переговоры и находить решение, максимально приемлемое для всех сторон – это мое».
Перебросил через плечо конец шарфа с эмблемой ФК «Зенит» и утопил пальцем кнопку дверного звонка.
- Кто? – раздался из-за двери хриплый бас.
- Георгий, добрый вечер! – голос Дамира звучал подчеркнуто доброжелательно, но твердо. – Поговорить надо.
Дверь распахнулась, являя здоровенную бритоголовую тушу в грязной майке и растянутых трениках.
И прямо сразу в лицо полетел огромный кулачище. Сбитые костяшки пальцев мелькнули перед самым носом.
Дамир настолько не ожидал подобного – все-таки с Жориком раньше нормально общались – что пропустил удар, лишь в последний миг слегка уклонился в сторону.
Правая скула взорвалась резкой болью, в глазах замелькали разноцветные фейерверки. Фигура Жорика расплылась, превращаясь в четырехглазого многорукого монстра.
– И о чем с тобой разговаривать? – хмыкнул тот и потянул дверь на себя.
Дамир тряхнул головой, разгоняя пелену. Рука машинально выхватила из стопки деревянный брус.
«Никаких условностей, чистый радикализм! – накрыло радостно-бесшабашное, затыкая все занудно-морализаторские голоса. – А и пусть! Старый новый год!»
Шаг вперед, ногу за порог, не позволяя закрыть дверь. Удар-укол брусом. Всем телом! Резко! Из-за головы, немного сверху. В плечо.
Жорик устоял – такую махину попробуй пробей! – лишь качнулся и отступил назад, в глубь квартиры. В маленьких глазках мелькнуло искреннее изумление.
«Что, думал, кабинетная крыса к тебе пришла? - ловким движением отшвырнув грязный половик, шагнул следом. – Офисный планктон? А настоящим штыком вообще убил бы!»
- Как о чем? – растянул губы в язвительной ухмылке. Правая сторона лица, правда, задеревенела и не растягивалась, но какая разница? - О твоем здоровье, например. Голова от рогов не болит?
И лягнул дверь, захлопывая.
- Мирку трахнул что ли? – понимающе хохотнул Жорик. – Да на здоровье! Я с ней уже полгода в разводе. Стой, она тебе не сказала что ли?
А потом резко пригнулся и попытался перехватить брус, но Дамир был настороже. Сделал обманку влево, лупанул обратным концом – как прикладом – по рукам.
Настроение было – полный отрыв и беспредел! Скажи кто еще вчера, что он – серьезный успешный мужчина, директор по производству - вломится в чужую квартиру бить хозяина деревяхой… покрутил бы пальцем у виска! И вообще перестал бы с эдаким шутником здороваться.
