Я с жадностью втягивал в себя этот дистиллированный, ничем не пахнущий воздух, казавшийся сущим блаженством после пыльного театра и душного подвала под его исчезающей сценой. Отличный шанс оказаться на высоте? Рука неуверенно ёрзала по золотистой ручке, не решаясь отпустить её. В чём же тут подвох? То что подвох есть не вызывало никаких сомнений. Они тут повсюду, подвохи эти, за каждым поворотом, за каждой долбаной дверью, говорящей или нет. Так что лучше уж никем не занятая крыша, чем психованные монстры-училки или кто там ещё мог оказаться? Замок сухо щёлкнул за спиной. Какое-то время я просто стоял, раскинув руки и подставив лицо хлёстким, бодрящим порывам ветра. Больше всего я наслаждался тишиной. Вот что меня сейчас особенно радовало – здесь не было этих безумных голосов, от которых и самому недолго поехать крышей, но вместо этого я оказался на крыше. Кто бы мог подумать, что через небольшой промежуток времени я буду неистово ломиться обратно в уже захлопнувшуюся дверь, пока оторванная ручка не останется у меня в руках бесполезным куском металла. Дверь словно заварили – в ответ на все мои усилия она даже не пошевелилась.
На самом деле с этой крыши был ещё один выход – металлический мостик, перекинутый на соседнюю крышу, на которой в квадратной постройке чернел пустой провал дверного проёма без двери. Этот мостик метр в ширину и примерно метров сорок в длину выглядел довольно крепким. Вот только здания эти оказались настоящими небоскрёбами. Не припомню, чтобы видел в городе здания такой высоты, но за краем крыши разверзалась настоящая бездна глубиной в несколько километров. Одного взгляда вниз было достаточно, чтобы понять, что я панически боюсь высоты. В глазах всё поплыло, колени подогнулись, а пальцы судорожно вцепились в перекладину ограждения.
Трудно сказать, сколько я так просидел, прижавшись спиной к глухой, обитой листом жести двери, стучась в неё затылком, и фантазируя о том, как она вдруг откроется с той стороны. Хотя более реалистичной выглядела фантазия о сказочном Аладдине, который прилетит сюда на своём ковре-самолёте... Может проще спрыгнуть вниз и не мучиться? Я с тоской смотрел в разверзшуюся за ровным краем пропасть и не мог заставить себя даже пошевелиться. Уже облазив и изучив каждый сантиметр этой огороженной площадки, я убедился, что в сложившейся ситуации у меня есть только два выхода – либо оставаться здесь, либо шагать через узкий мост на крышу соседнего небоскрёба. Третий вариант – лететь навстречу серой брусчатке, видневшейся далеко внизу тонкой ленты улицы, как-то не очень вдохновлял.
Вспомнились слова мэра о том, чтобы выбрать место по вкусу и там остаться. Получается, если я останусь здесь, то стану частью этой крыши? Стану частью этого овладевшего мною страха, пока окончательно не растворюсь в нём? Так себе перспектива... Холод тонкими иглами вонзился в ладонь. Посмотрев на неё, я с удивлением обнаружил, что вцепился в ребристый край моста. Но ведь я не могу через него перейти! Или могу? Оглянувшись на глухой, тускло поблескивавший на серой стене постройки металлический прямоугольник, я перевёл взгляд на черневший впереди проём без двери. Не узнаешь, пока не попробуешь. Главное не смотреть вниз, так говорят. Что-то звякнуло. Я удивлённо уставился на зажатую в руке дверную ручку долго пытаясь понять? что это и как у меня оказалось. Отбросив этот бесполезный кусок металла в сторону, я едва удержался, чтобы не проследить за его полётом и скорее вцепился в другой край моста освободившейся рукой...
Если бы на моём месте была гусеница, она проделала бы этот путь намного быстрее, возможно даже в несколько раз быстрее. Я полз на четвереньках со скоростью несколько миллиметров в час, часто просто застывая на месте. Взгляд привязался к чёрному прямоугольнику впереди и больше ничего не видел. Всё остальное плавало в кружащихся серых волнах, от которых так сдавливало внутренности, что они подкатывались к горлу, норовя выплеснуться наружу. Приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы проглатывать их обратно. Я вспоминал Лику, Дружка, слепых велосипедистов... Что-то рычал, иногда даже с кем-то разговаривал, ругался. Иногда словно отключался на какое-то время, вновь и вновь обнаруживая себя лежащим ничком на холодной стреле моста, с вцепившимися в него посиневшими пальцами. Я совершенно потерял счёт времени, даже перестал смотреть вперёд, уткнувшись взглядом в синеватую поверхность, по которой пытался двигаться. Этот мост казался бесконечным. Разум безнадёжно тонул в трясине беспросветного кошмара, который всё глубже вонзал в меня свои когти, оплетая липкой паутиной безумия. Бесконечные рельсы пути. Бесконечный мрак Лабиринта. Бесконечные игры в желания. Бесконечная пропасть внизу. А ещё это бесконечное упорство, из-за которого я никак не мог успокоиться. Когда всё внутри вопило о том, что хватит уже, лучше сдаться, остановиться, не думать, я как заведённый робот механически двигал непослушные конечности вперёд. Снова и снова. Уже даже не помня себя, не понимая, зачем я вообще всё это делаю. Просто так надо, и точка. И неважно, кому и зачем...
Когда холодный металл под пальцами сменился чем-то липким и тёплым, я неожиданно перевалился через край головой вперёд. Всё-таки сорвался. Ну и ладно. Мне было уже всё равно, и я лишь ждал, когда же оборвётся этот мой последний полёт. Интересно, я успею что-нибудь почувствовать? Ожидание приземления начало порядком утомлять, когда до моего сознания стало доходить, что я никуда не лечу. Я просто лежу на спине с закрытыми глазами. А потом я бесконечно долго пытался заново научиться дышать. Подо мною снова был треклятый рубероид, тёплый и липкий. Мне стало казаться, что я что-то напутал и в какой-то момент повернул не туда, вернувшись на ту же крышу, с которой и полез непонятно куда и зачем. Как вообще можно было куда-то повернуть на такой узкой площадке? Это оказался всего лишь замкнутый круг страха, как та яма в школьном классе, из которой невозможно выбраться, если ты в неё попал. Просто ловушка. Последняя. А постоянно стоявшая перед глазами в виде чёрного прямоугольника цель – на самом деле иллюзия, которая уже давно рассеялась. Хотя нет, она никуда не делась. Она там же, где и была. Стоит открыть глаза, и она всё так же будет манить недостижимой мечтой на другом конце непреодолимого, бесконечного моста над бездной. Так зачем открывать глаза? Лучше так и лежать в блаженном неведении. Можно даже представить себя где-нибудь... Не здесь.
Спину и затылок жгло, словно по ним проводили наждачной бумагой. Оказывается, заведённая внутри пружина продолжала работать. Нижние конечности попеременно сгибались и разгибались, проталкивая присоединённый к ним мешок с костями, больше похожий на труп, куда-то вперёд. Руки, как и положено у трупа, безвольно волочились за телом, но ноги продолжали жить. Зачем? Какой в этом смысл? Вот опять колено разогнулось, толкнув тело ещё на несколько сантиметров, а голова упёрлась во что-то твёрдое. Ну конечно! Я начал этот путь у запертой двери, вот к ней же и вернулся. Логично. Но всё равно бессмысленно.
Когда, наконец, я смог разлепить глаза, то нависший надо мной огромный чёрный прямоугольник в обрамлении деревянных брусков с облезшей краской, показался гильотиной, приготовленной для моей казни. Я только никак не мог понять, зачем из неё вытащили нож и куда подевался палач? Перевернувшись на живот и заглянув через невысокий порог, я даже не удивился, обнаружив знакомые очертания. От порога вниз вела небольшая металлическая лестница, а за ней всё тот же мерцавший в глубине свет, всё та же побитая временем, разрисованная жуткими граффити плитка стен. Эта дверь вела в катакомбы. Рискуя посадить себе занозу, я прижался лбом к обшарпанному дереву порога. Всё-таки получилось. Не было ни радости, ни каких-либо других эмоций. Вообще ничего. Только холодное осознание сложившейся реальности. Если уж эти коридоры могут оканчиваться окнами домов, то почему бы им не выходить и на крышу небоскрёба? Я медленно поднялся на колени. По крайней мере, катакомбы были уже чем-то знакомым, почти родным, и не внушали такого ужаса, как разверзавшаяся под ногами бездна. В любом случае, это уже был путь, а значит, ещё есть шансы выбраться из этой заварушки.
Не думаю, что Лабиринту надоело швырять меня словно мячик при любом удобном случае, но в этот раз обошлось без полётов и падений. Свет в конце тоннеля плавно спускался в этот самый тоннель по растрескавшимся бетонным ступеням с торчащей в крупных выбоинах арматурой. Лестница была похожа на ту, по которой я впервые оказался в катакомбах, только та была немного шире. Когда же это было? Неделю назад? Месяц? Может год? По ощущениям прошло всего несколько дней, хотя с тем же успехом могло пройти и несколько лет. Не уверен, что в этом мире время имеет какое-то значение. Если здесь вообще существует понятие времени.
В этот раз меня ждали. Они сидели на верхней ступеньке по разные стороны лестницы. Слева Лика, снова одетая, как при нашей первой встрече, в чёрную косуху и джинсы. А справа... Оставшиеся ступени я просто перескочил одним прыжком и подхватил на руки зашедшегося радостным лаем Дружка. Глотая подступившие к горлу слёзы, я крутился на месте, прижимая щенка к себе, а он вылизывал моё счастливое лицо.
- Я же говорила, что он вернётся, никуда не денется. – На её шее ещё синели неровные полосы, но выглядела она совершенно невозмутимо, впрочем, как и всегда. Ответить мне было нечего, да и не хотелось, поэтому я просто проигнорировал её. Крепко прижимая к груди бело-рыжий комочек чистого счастья, я оглядывал пустынный перекрёсток, на котором оказался, решая, в какую сторону двигаться теперь.
- Котик, ты же на меня не дуешься? Я ведь всего лишь делала то, что ты просил. – В её голосе проскользнули извиняющиеся нотки? Такое разве возможно? Показалось, наверное. – Ты говорил, что хочешь узнать себя, быть собой, вот я и направила тебя к Страху. Ведь узнать себя можно либо через познание своих желаний, либо через свой страх, это же очевидно. – Я вышел на перекрёсток, задумчиво вглядываясь в одну из сходившихся здесь дорог, как мне казалось, ведущей к той остановке, с которой и началось это затянувшееся блуждание по городу. – Я ни на мгновение не сомневалась, что ты сможешь оттуда выбраться. Эй! – Она махала руками, пытаясь привлечь к себе внимание. – И куда ты теперь собрался? – Это уже прозвучало мне в спину.
- Туда. – Не глядя на неё, я кивнул в сторону дороги.
- Туда это куда? Куда глаза глядят?
- Туда это обратно. К остановке. – Я погладил Дружка за рыжим ухом.
- Круто! Ну, попробуй. – Неужели я так похож на клоуна? С чего она опять развеселилась? – Будет интересно на это посмотреть.
- Вообще-то тебя никто не приглашает.
- Вообще-то остановка в другую сторону, если тебе интересно. – Я присел на корточки, поставив щенка на землю.
- Ну что, Дружок, вернёмся к началу? Покажешь мне обратную дорогу? – Собаки же лучше ориентируются в пространстве. По крайней мере, раньше я так думал. Но, видимо, не в случае с Лабиринтом, потому что щенок только тихонько заскулил с виноватым видом, положив лопоухую головку мне на колено. Его печальные глазки смотрели на меня, словно извиняясь.
- Даже твоя тупая псина знает, что в Лабиринте нет обратной дороги. Никто здесь не может вернуться туда, где уже был. Это закон.
- Не знал, что в Лабиринте есть законы. – Я всё-таки одарил её уничтожающим взглядом через плечо снизу вверх. Прикидывая, чем бы в неё кинуть.
- Их не очень много, но они есть. – Она пожала плечами. – Конечно, ты можешь попытаться, и при определённом везении даже, наверное, сможешь выйти к остановке, вот только это будет уже совсем другая остановка. В этом мире одностороннее движение. – Поглаживая гладкую шёрстку Дружка, я пытался придумать, что нам теперь делать. Верить её словам не хотелось, но внутреннее чутьё и грустная мордашка Дружка подсказывали, что о намерении вернуться к началу можно забыть. А значит, нужен новый план. Надо же куда-то идти. Вот только куда? – Вообще я всего лишь хотела выполнить своё обещание. – Как же я от неё устал. – Я как-то обещала отвести тебя в депо, если тебе это всё ещё интересно. – Об этом я как-то успел позабыть.
- Что скажешь? – Я смотрел в умные карие глазки, сомневаясь, стоит ли мне вновь довериться этой гадине после всего? Щенок звонко тявкнул, выжидательно сев на задние лапы, даже показалось, что он слегка пожал плечами. Я погладил его по голове. Вот уж кто никогда не указывал мне, что делать. Он, наверное, единственный, кто всегда предоставлял мне самому решать куда идти, а сам просто шёл следом. – Понятно. Только давай теперь всегда держаться вместе, ты не против? – В ответ он снова тявкнул и, виляя хвостиком, потёрся о моё колено. – Ну, пошли. – Я одарил её равнодушным взглядом. – Посмотрим на твоё депо.
- Мир? – Она протянула мне узкую ладошку, которую я проигнорировал, демонстративно отвернувшись в сторону.
Больше мы не разговаривали. Лика шла впереди, а Дружок семенил рядом со мной. Глядя на плавно покачивающиеся из стороны в сторону бёдра, туго обтянутые джинсами, я поймал себя на том, что не испытываю абсолютно ничего. Не только никакого желания, но даже интереса. Отвернувшись, я стал смотреть по сторонам.
Наверх смотреть не хотелось. Я уже столько раз бросал туда косые взгляды в надежде, что хоть на мгновение мелькнёт какая-нибудь звёздочка или что-нибудь похожее на маленькую тучку. Но непроницаемая чёрная пустота в том месте, где должно было находиться небо, была неизменной. Она словно низкий глухой потолок давила на голову, вызывая желание втянуть её в плечи. Серые стены пустующих зданий с чёрными провалами вместо окон медленно проплывали мимо нас. Иногда нам попадались всё те же зацикленные в своих коротких эпизодах зомбяки. Смотреть на эти «островки жизни» не хотелось даже больше, чем наверх, и я спешил скорее отвернуться, предпочитая упереть взгляд в ложащийся под ноги булыжник или в противоположную стену, внимательно изучая изгибы змеившихся по ней трещин или пробивавшиеся в щелях и стыках серо-зелёные полоски мха. Было не совсем понятно – эти трещины, этот мох, они всегда тут были такими или появились со временем? Время... Может ли вообще пространство существовать без времени? А время без пространства? Какое-то понятие времени здесь всё-таки присутствует. Но оно сугубо индивидуально. Прошлого здесь в принципе нет ни у кого, оно существует только в качестве размытых, а то и вовсе забытых воспоминаний. Может потому и невозможно вернуться обратно. Просто ничего из того, что ты помнишь, уже нет. Но пока ты движешься, у тебя ещё остаётся какое-то подобие будущего, есть что-то впереди. А вот если остановиться, тогда и будущее для тебя перестанет существовать, время замкнётся в настоящем, а сам станешь таким вот зомбяком, бесконечно запертым в каком-то одном моменте. Снова и снова проживающим этакий день сурка. Хотя, точнее сказать, час сурка, или даже пятиминутка сурка. Продолжительность этого лупа вероятно тоже сугубо индивидуальна. А поскольку такая перспектива меня пока нисколько не прельщает, то главное сейчас не останавливаться.
На самом деле с этой крыши был ещё один выход – металлический мостик, перекинутый на соседнюю крышу, на которой в квадратной постройке чернел пустой провал дверного проёма без двери. Этот мостик метр в ширину и примерно метров сорок в длину выглядел довольно крепким. Вот только здания эти оказались настоящими небоскрёбами. Не припомню, чтобы видел в городе здания такой высоты, но за краем крыши разверзалась настоящая бездна глубиной в несколько километров. Одного взгляда вниз было достаточно, чтобы понять, что я панически боюсь высоты. В глазах всё поплыло, колени подогнулись, а пальцы судорожно вцепились в перекладину ограждения.
Трудно сказать, сколько я так просидел, прижавшись спиной к глухой, обитой листом жести двери, стучась в неё затылком, и фантазируя о том, как она вдруг откроется с той стороны. Хотя более реалистичной выглядела фантазия о сказочном Аладдине, который прилетит сюда на своём ковре-самолёте... Может проще спрыгнуть вниз и не мучиться? Я с тоской смотрел в разверзшуюся за ровным краем пропасть и не мог заставить себя даже пошевелиться. Уже облазив и изучив каждый сантиметр этой огороженной площадки, я убедился, что в сложившейся ситуации у меня есть только два выхода – либо оставаться здесь, либо шагать через узкий мост на крышу соседнего небоскрёба. Третий вариант – лететь навстречу серой брусчатке, видневшейся далеко внизу тонкой ленты улицы, как-то не очень вдохновлял.
Вспомнились слова мэра о том, чтобы выбрать место по вкусу и там остаться. Получается, если я останусь здесь, то стану частью этой крыши? Стану частью этого овладевшего мною страха, пока окончательно не растворюсь в нём? Так себе перспектива... Холод тонкими иглами вонзился в ладонь. Посмотрев на неё, я с удивлением обнаружил, что вцепился в ребристый край моста. Но ведь я не могу через него перейти! Или могу? Оглянувшись на глухой, тускло поблескивавший на серой стене постройки металлический прямоугольник, я перевёл взгляд на черневший впереди проём без двери. Не узнаешь, пока не попробуешь. Главное не смотреть вниз, так говорят. Что-то звякнуло. Я удивлённо уставился на зажатую в руке дверную ручку долго пытаясь понять? что это и как у меня оказалось. Отбросив этот бесполезный кусок металла в сторону, я едва удержался, чтобы не проследить за его полётом и скорее вцепился в другой край моста освободившейся рукой...
Если бы на моём месте была гусеница, она проделала бы этот путь намного быстрее, возможно даже в несколько раз быстрее. Я полз на четвереньках со скоростью несколько миллиметров в час, часто просто застывая на месте. Взгляд привязался к чёрному прямоугольнику впереди и больше ничего не видел. Всё остальное плавало в кружащихся серых волнах, от которых так сдавливало внутренности, что они подкатывались к горлу, норовя выплеснуться наружу. Приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы проглатывать их обратно. Я вспоминал Лику, Дружка, слепых велосипедистов... Что-то рычал, иногда даже с кем-то разговаривал, ругался. Иногда словно отключался на какое-то время, вновь и вновь обнаруживая себя лежащим ничком на холодной стреле моста, с вцепившимися в него посиневшими пальцами. Я совершенно потерял счёт времени, даже перестал смотреть вперёд, уткнувшись взглядом в синеватую поверхность, по которой пытался двигаться. Этот мост казался бесконечным. Разум безнадёжно тонул в трясине беспросветного кошмара, который всё глубже вонзал в меня свои когти, оплетая липкой паутиной безумия. Бесконечные рельсы пути. Бесконечный мрак Лабиринта. Бесконечные игры в желания. Бесконечная пропасть внизу. А ещё это бесконечное упорство, из-за которого я никак не мог успокоиться. Когда всё внутри вопило о том, что хватит уже, лучше сдаться, остановиться, не думать, я как заведённый робот механически двигал непослушные конечности вперёд. Снова и снова. Уже даже не помня себя, не понимая, зачем я вообще всё это делаю. Просто так надо, и точка. И неважно, кому и зачем...
Когда холодный металл под пальцами сменился чем-то липким и тёплым, я неожиданно перевалился через край головой вперёд. Всё-таки сорвался. Ну и ладно. Мне было уже всё равно, и я лишь ждал, когда же оборвётся этот мой последний полёт. Интересно, я успею что-нибудь почувствовать? Ожидание приземления начало порядком утомлять, когда до моего сознания стало доходить, что я никуда не лечу. Я просто лежу на спине с закрытыми глазами. А потом я бесконечно долго пытался заново научиться дышать. Подо мною снова был треклятый рубероид, тёплый и липкий. Мне стало казаться, что я что-то напутал и в какой-то момент повернул не туда, вернувшись на ту же крышу, с которой и полез непонятно куда и зачем. Как вообще можно было куда-то повернуть на такой узкой площадке? Это оказался всего лишь замкнутый круг страха, как та яма в школьном классе, из которой невозможно выбраться, если ты в неё попал. Просто ловушка. Последняя. А постоянно стоявшая перед глазами в виде чёрного прямоугольника цель – на самом деле иллюзия, которая уже давно рассеялась. Хотя нет, она никуда не делась. Она там же, где и была. Стоит открыть глаза, и она всё так же будет манить недостижимой мечтой на другом конце непреодолимого, бесконечного моста над бездной. Так зачем открывать глаза? Лучше так и лежать в блаженном неведении. Можно даже представить себя где-нибудь... Не здесь.
Спину и затылок жгло, словно по ним проводили наждачной бумагой. Оказывается, заведённая внутри пружина продолжала работать. Нижние конечности попеременно сгибались и разгибались, проталкивая присоединённый к ним мешок с костями, больше похожий на труп, куда-то вперёд. Руки, как и положено у трупа, безвольно волочились за телом, но ноги продолжали жить. Зачем? Какой в этом смысл? Вот опять колено разогнулось, толкнув тело ещё на несколько сантиметров, а голова упёрлась во что-то твёрдое. Ну конечно! Я начал этот путь у запертой двери, вот к ней же и вернулся. Логично. Но всё равно бессмысленно.
Когда, наконец, я смог разлепить глаза, то нависший надо мной огромный чёрный прямоугольник в обрамлении деревянных брусков с облезшей краской, показался гильотиной, приготовленной для моей казни. Я только никак не мог понять, зачем из неё вытащили нож и куда подевался палач? Перевернувшись на живот и заглянув через невысокий порог, я даже не удивился, обнаружив знакомые очертания. От порога вниз вела небольшая металлическая лестница, а за ней всё тот же мерцавший в глубине свет, всё та же побитая временем, разрисованная жуткими граффити плитка стен. Эта дверь вела в катакомбы. Рискуя посадить себе занозу, я прижался лбом к обшарпанному дереву порога. Всё-таки получилось. Не было ни радости, ни каких-либо других эмоций. Вообще ничего. Только холодное осознание сложившейся реальности. Если уж эти коридоры могут оканчиваться окнами домов, то почему бы им не выходить и на крышу небоскрёба? Я медленно поднялся на колени. По крайней мере, катакомбы были уже чем-то знакомым, почти родным, и не внушали такого ужаса, как разверзавшаяся под ногами бездна. В любом случае, это уже был путь, а значит, ещё есть шансы выбраться из этой заварушки.
Глава 9 В один конец
Не думаю, что Лабиринту надоело швырять меня словно мячик при любом удобном случае, но в этот раз обошлось без полётов и падений. Свет в конце тоннеля плавно спускался в этот самый тоннель по растрескавшимся бетонным ступеням с торчащей в крупных выбоинах арматурой. Лестница была похожа на ту, по которой я впервые оказался в катакомбах, только та была немного шире. Когда же это было? Неделю назад? Месяц? Может год? По ощущениям прошло всего несколько дней, хотя с тем же успехом могло пройти и несколько лет. Не уверен, что в этом мире время имеет какое-то значение. Если здесь вообще существует понятие времени.
В этот раз меня ждали. Они сидели на верхней ступеньке по разные стороны лестницы. Слева Лика, снова одетая, как при нашей первой встрече, в чёрную косуху и джинсы. А справа... Оставшиеся ступени я просто перескочил одним прыжком и подхватил на руки зашедшегося радостным лаем Дружка. Глотая подступившие к горлу слёзы, я крутился на месте, прижимая щенка к себе, а он вылизывал моё счастливое лицо.
- Я же говорила, что он вернётся, никуда не денется. – На её шее ещё синели неровные полосы, но выглядела она совершенно невозмутимо, впрочем, как и всегда. Ответить мне было нечего, да и не хотелось, поэтому я просто проигнорировал её. Крепко прижимая к груди бело-рыжий комочек чистого счастья, я оглядывал пустынный перекрёсток, на котором оказался, решая, в какую сторону двигаться теперь.
- Котик, ты же на меня не дуешься? Я ведь всего лишь делала то, что ты просил. – В её голосе проскользнули извиняющиеся нотки? Такое разве возможно? Показалось, наверное. – Ты говорил, что хочешь узнать себя, быть собой, вот я и направила тебя к Страху. Ведь узнать себя можно либо через познание своих желаний, либо через свой страх, это же очевидно. – Я вышел на перекрёсток, задумчиво вглядываясь в одну из сходившихся здесь дорог, как мне казалось, ведущей к той остановке, с которой и началось это затянувшееся блуждание по городу. – Я ни на мгновение не сомневалась, что ты сможешь оттуда выбраться. Эй! – Она махала руками, пытаясь привлечь к себе внимание. – И куда ты теперь собрался? – Это уже прозвучало мне в спину.
- Туда. – Не глядя на неё, я кивнул в сторону дороги.
- Туда это куда? Куда глаза глядят?
- Туда это обратно. К остановке. – Я погладил Дружка за рыжим ухом.
- Круто! Ну, попробуй. – Неужели я так похож на клоуна? С чего она опять развеселилась? – Будет интересно на это посмотреть.
- Вообще-то тебя никто не приглашает.
- Вообще-то остановка в другую сторону, если тебе интересно. – Я присел на корточки, поставив щенка на землю.
- Ну что, Дружок, вернёмся к началу? Покажешь мне обратную дорогу? – Собаки же лучше ориентируются в пространстве. По крайней мере, раньше я так думал. Но, видимо, не в случае с Лабиринтом, потому что щенок только тихонько заскулил с виноватым видом, положив лопоухую головку мне на колено. Его печальные глазки смотрели на меня, словно извиняясь.
- Даже твоя тупая псина знает, что в Лабиринте нет обратной дороги. Никто здесь не может вернуться туда, где уже был. Это закон.
- Не знал, что в Лабиринте есть законы. – Я всё-таки одарил её уничтожающим взглядом через плечо снизу вверх. Прикидывая, чем бы в неё кинуть.
- Их не очень много, но они есть. – Она пожала плечами. – Конечно, ты можешь попытаться, и при определённом везении даже, наверное, сможешь выйти к остановке, вот только это будет уже совсем другая остановка. В этом мире одностороннее движение. – Поглаживая гладкую шёрстку Дружка, я пытался придумать, что нам теперь делать. Верить её словам не хотелось, но внутреннее чутьё и грустная мордашка Дружка подсказывали, что о намерении вернуться к началу можно забыть. А значит, нужен новый план. Надо же куда-то идти. Вот только куда? – Вообще я всего лишь хотела выполнить своё обещание. – Как же я от неё устал. – Я как-то обещала отвести тебя в депо, если тебе это всё ещё интересно. – Об этом я как-то успел позабыть.
- Что скажешь? – Я смотрел в умные карие глазки, сомневаясь, стоит ли мне вновь довериться этой гадине после всего? Щенок звонко тявкнул, выжидательно сев на задние лапы, даже показалось, что он слегка пожал плечами. Я погладил его по голове. Вот уж кто никогда не указывал мне, что делать. Он, наверное, единственный, кто всегда предоставлял мне самому решать куда идти, а сам просто шёл следом. – Понятно. Только давай теперь всегда держаться вместе, ты не против? – В ответ он снова тявкнул и, виляя хвостиком, потёрся о моё колено. – Ну, пошли. – Я одарил её равнодушным взглядом. – Посмотрим на твоё депо.
- Мир? – Она протянула мне узкую ладошку, которую я проигнорировал, демонстративно отвернувшись в сторону.
Больше мы не разговаривали. Лика шла впереди, а Дружок семенил рядом со мной. Глядя на плавно покачивающиеся из стороны в сторону бёдра, туго обтянутые джинсами, я поймал себя на том, что не испытываю абсолютно ничего. Не только никакого желания, но даже интереса. Отвернувшись, я стал смотреть по сторонам.
Наверх смотреть не хотелось. Я уже столько раз бросал туда косые взгляды в надежде, что хоть на мгновение мелькнёт какая-нибудь звёздочка или что-нибудь похожее на маленькую тучку. Но непроницаемая чёрная пустота в том месте, где должно было находиться небо, была неизменной. Она словно низкий глухой потолок давила на голову, вызывая желание втянуть её в плечи. Серые стены пустующих зданий с чёрными провалами вместо окон медленно проплывали мимо нас. Иногда нам попадались всё те же зацикленные в своих коротких эпизодах зомбяки. Смотреть на эти «островки жизни» не хотелось даже больше, чем наверх, и я спешил скорее отвернуться, предпочитая упереть взгляд в ложащийся под ноги булыжник или в противоположную стену, внимательно изучая изгибы змеившихся по ней трещин или пробивавшиеся в щелях и стыках серо-зелёные полоски мха. Было не совсем понятно – эти трещины, этот мох, они всегда тут были такими или появились со временем? Время... Может ли вообще пространство существовать без времени? А время без пространства? Какое-то понятие времени здесь всё-таки присутствует. Но оно сугубо индивидуально. Прошлого здесь в принципе нет ни у кого, оно существует только в качестве размытых, а то и вовсе забытых воспоминаний. Может потому и невозможно вернуться обратно. Просто ничего из того, что ты помнишь, уже нет. Но пока ты движешься, у тебя ещё остаётся какое-то подобие будущего, есть что-то впереди. А вот если остановиться, тогда и будущее для тебя перестанет существовать, время замкнётся в настоящем, а сам станешь таким вот зомбяком, бесконечно запертым в каком-то одном моменте. Снова и снова проживающим этакий день сурка. Хотя, точнее сказать, час сурка, или даже пятиминутка сурка. Продолжительность этого лупа вероятно тоже сугубо индивидуальна. А поскольку такая перспектива меня пока нисколько не прельщает, то главное сейчас не останавливаться.
