Я уже хотел отвернуться, не желая видеть последующие преобразования, но обратил внимание на напряженные плечи Эль. Что-то неуловимо-знакомое почудилось в лице девочки. Но я отмахнулся от ассоциаций, развернувшись и выкрутив на максимум антуражные звуки, чтобы не слышать тошнотворного треска лопающейся плоти.
Зашуршала под ногами земля. Протяжно заскрипели деревья. Порывами задул ветер, подхватывая засохшие листья. Карканье воронья перекрыл заунывный вой где-то невдалеке, ближе, еще ближе.
И в этот момент Эль закричала. Протяжно, с какой-то звериной безнадегой и всепоглощающим ужасом. Так, что у меня аж кровь застыла в жилах.
Я молниеносно развернулся, ища глазами опасность. Эллиза застыла на пригорке, обхватив себя руками и срывая горло в крике. А на недавно созданный фантом ребенка с ужасающей быстротой неслись две серые тени. Волки. С ощеренных клыков падала на землю пена, утробное рычание не оставляло сомнений в намерениях.
Черт! Откуда они взялись?
Я обвел контур ближайшей зверюги, спешно набирая «Delete». Но… ничего не произошло. Не связанный программой фантом продолжал нестись к своей жертве с неумолимостью стихийного бедствия. А я ничем не мог этому помешать. Только Эль в силах убрать плоды своего ожившего кошмара. А она явно находилась не в том состоянии, чтобы связно мыслить.
Подскочив к Эллизе, я схватил ее за плечи, разворачивая к себе.
- Убери волков, сейчас же!
Но она не слышала меня, смотря перед собой остановившимся безумным взглядом и истошно крича на одной ноте.
Тем временем хищники настигли свою жертву, и стали с рычанием рвать материализованный фантом ребенка. Лишенная управляющей программы, девочка напоминала беззащитную куклу. Но до безумия схожую с человеком.
- Не смотри, – я прижал к себе Эль, не давая обернуться в ту сторону, где звери отрывали куски мяса, перетягивая друг на друга упавшую на землю жертву.
Дрожащей рукой я попытался еще раз удалить вышедшие из-под контроля объекты. Тщетно. Фантомы были настолько сильны, что обрели собственную материальность. Я даже не мог приглушить звук. Исчезла вся озвучка кроме той, над которой я был не властен. Лишенные фоновых звуков, рычание и чавканье рвущих плоть волков еще громче оглашали окрестности. В ушах звенело от непрекращающегося крика, срывающегося в какой-то истерический визг.
- Эль, Эль, этого нет на самом деле! – я тряс ее за плечи, пытаясь привести в чувства. Но голова просто безвольно болталась, а в заплаканных глазах ни проблеска сознания.
Если не остановить – сорвет голос. И неизвестно к каким еще последствиям может привести подобная истерика. Эль меня не слышала, не понимала. Не чувствовала вцепившихся в плечи пальцев. Даже не видя разыгрывающуюся за спиной кровавую сцену, она полностью находилась в ней. Вздрагивала всем телом, как будто это ее кожа и мышцы рвались под крепкими клыками. И орала на одной ноте, безумно, страшно.
А я чувствовал полную беспомощность, абсолютную невозможность повлиять на ситуацию, спасти из кошмара. Я даже вытащить из игры ее не мог, кнопку выхода нужно нажимать самостоятельно.
Находясь в полном шоке от происходящего, я пытался прекратить истерику любым путем. Но слова оказались бесполезны. Голос девушки уже начал срываться, переходя в хрип. Лицо покраснело, она начала задыхаться.
Черт возьми! Что же делать?!
Вспомнив, как прекращали женские истерики в фильмах, я ударил ее ладонью по щеке. От отчаяния, поскольку уже просто не знал что делать. Не надеясь на успех, просто чтобы хоть что-то предпринять.
Но взгляд Эллизы немного прояснился, она замолчала.
- Нажми выход, – прокричал я в ставшей оглушительной тишине, разбавляемой только звуками за спиной. И сам направил палец девушки к браслету, пока она не пошла на новый круг истерики.
И только после того, как напарница вышла из виртуальности, покинул следом место кровавого побоища. Разобраться с распоясавшимися фантомами можно и позже, а вот состояние Эль требовало безотлагательных мер.
Я появился как раз вовремя, чтобы сорвать шлем и подхватить падающую полубесчувственную девушку буквально в сантиметрах от пола. Сделав шаг назад, сел на диван, разместив свою ношу на коленях. Она вздрагивала всем телом, рыдая на моей груди и превращая некогда белую рубашку в мокрую расцвеченную черными и малиновыми пятнами макияжа тряпку. А мне не оставалось ничего другого, кроме как молча гладить Эль по волосам. При этом понимая, что стал свидетелем не просто спонтанно возникшей сцены. Наверняка этот кошмар преследовал давно, приняв в игре такие гротескные гипертрофированные формы.
Что могло связывать жизнь дочери богатых родителей с лесными хищниками, живущими в сотнях километров от города? После запрещения содержания животных в зоопарках, их можно встретить разве что в старых фильмах. Но если Эль продолжит держать весь это ужас в себе, рано или поздно он опять вырвется на свободу. Кто-то должен помочь ей справиться с этим, разделить ношу, выслушать. Да, это работа психолога. Но в данном случае никого подходящего поблизости нет, значит, ее доктором должен стать я. Пока она снова не закрылась в свою привычную раковину, усугубляя и без того непростую ситуацию.
Дождавшись, пока девушка перестанет всхлипывать, я намочил платок водой, пытаясь стереть со щек растекшуюся тушь.
- Ты похожа на панду.
- Плевать, – голос хриплый, еле слышный. Но хоть не сорвала полностью и то хорошо.
- Не хочешь поговорить со мной о мире животных? А именно о том, что связывает одну дюже громкую панду с волками?
- Иди ты! – попыталась отстраниться, но как-то вяло, неубедительно.
А у меня тоже, между прочим, стресс. Я первый раз намеренно ударил женщину и чувствовал себя после этого не лучшим образом. И не важно, что того требовали обстоятельства. Неизвестно чем бы закончился нервный срыв, не прерви я его таким кардинальным способом. И сейчас я тоже пытался ей помочь, а не просто интересовался в досужем любопытстве.
- Я сам решу, когда и куда идти, – ответил немного резко, сдерживая собственное негодование. Посылать она меня еще вздумала после всего случившегося! Да черта с два я отступлюсь, пока не выясню первопричину! – Ты либо рассказываешь мне, либо я беру тебя за шкирман и тащу к психологу.
- Зачем тебе копаться в моем прошлом? Я никому не исповедовалась и не горю желанием это делать, сколько бы врачевателей душ не попыталось потоптаться на воспоминаниях.
- Все когда-то бывает в первый раз, – изрек философски. – Я не отстану, пока не узнаю, что тебя гложет.
Поняв, что я полон решимости настоять на своем, и будучи слишком измученной, чтобы спорить и огрызаться, она все же решила открыться.
- Каждое лето меня отправляли в лагерь. Мне там не нравилось, но не суть. В тот год мне исполнилось восемь. Аэробус с отрядом возвращался назад. Мы пролетали над тайгой, когда отказал двигатель. Упав на деревья, он буквально развалился на куски. Водитель и вожатый погибли сразу, с ними еще несколько воспитанников. Я знала их всех, ведь долгое время провела вместе. Видеть разорванные тела, руки и ноги отдельно – ужаснее не придумаешь, – девушку передернуло от воспоминаний, и я прижал к себе сильнее, успокаивая. Некоторые дети умерли в течение часа от ран. Крики, плач, запах крови. Мы ждали спасателей, но они все не появлялись. А потом пришли волки…
- Не надо, не рассказывай дальше, – я прижал ладонь к ее рту, не желая, чтобы еще раз переживала те страшные минуты. И без того ясно: дикие звери убивали раненых и тех, кто не мог спрятаться. – Главное, что ты спаслась.
- Я залезла на крышу аэробуса. Успела. Единственная из двадцати человек. Остальные… – тихо всхлипнула. – Я видела, как их убивали. Не хотела, но не могла закрыть глаза.
- Все закончилось. Этих зверей больше нет. То, что тебя мучает – воспоминания. Нужно просто набраться смелости и посмотреть в глаза своим кошмарам. И они исчезнут, растворятся как дым, отпустят тебя. Не будут приходить в ночные сны. Перестанут отравлять жизнь.
- Я не смогу… – прошептала потеряно.
- Одна возможно. А если я помогу тебе?
- Мне уже пыталось помочь несколько психологов. Задерганные нетерпеливые тетки требовали, чтобы я рассказала произошедшее. Но я не могла, что только злило взрослых. Потом полицейские пытались выудить все подробности, не отличаясь деликатностью. До кучи дети в классе приставали с вопросами. Я замкнулась в себе, перестала вообще разговаривать с окружающими. Тогда меня стали дразнить сумасшедшей. Год за годом. История уже забылась, а кличка осталась. И моя непохожесть на других, отстраненность, которая только усугубляла ситуацию.
- И тогда ты решила подчеркнуть свою отчужденность одеждой, макияжем и поведением?
- Не совсем так. Сначала я всеми силами пыталась не отличаться от других. Но поняв бесполезность попыток, стала наоборот подчеркивать разницу, сторониться людей.
- И в итоге осталась наедине со своими кошмарами. Без друзей, без поддержки. Да уж…
Жаль девчонку, оказавшуюся на обочине жизни из-за жестокости и непринятия окружающих. Очевидно, что ее поломанной психике нужна помощь. Только вот какая? Единственно, что я понимал со всей ясностью – она должна отпустить свои страхи, перешагнуть через них, победить. И в этом я могу постараться помочь. Но не сейчас, когда воспоминания слишком сильны и болезены.
- Все, девочка, рабочий день объявляю законченным. Все равно толку от нас двоих сейчас немного.
- Роман Тагирович проверяет, во сколько кто ушел.
- Ну и хер с ним, пусть проверяет. Отбрехаюсь в случае чего, – принял решение, взяв ответственность на себя. – Но тебе стоит развеяться, отвлечься, причем не в одиночестве. Смой только эти круги под глазами, а то людей распугаешь.
Без косметики и привычной уже агрессивности манер Эль смотрелась трогательно юной. Будто вместе с остатками макияжа смыла и часть тщательно возводимых барьеров. Я почти физически чувствовал, как протянулись между нами ниточки доверия. Пока совсем тонкие, хрупкие. Но набирающие силу и плотность.
Привести в порядок мою одежду сложнее. Проблему я решил, просто запахнув пиджак. Незачем кому-то видеть художественную раскраску на белой ткани.
Посчитав, что лучше всего приводить нервы в порядок на природе, направил мобиль в парк, расположенный неподалеку от дома родителей. Просто потому что не знал других мест в городе, предпочитая для свиданий либо настоящий лес, либо рестораны.
Прогуливаясь по покрытым асфальтопластиком дорожкам, я старался не терять контакта со спутницей. Отвлекая разговорами, придерживал за талию или за руку. Мне все время казалось, что стоит только отпустить, как Эль снова потонет в воспоминаниях. А находясь рядом, она оттаивала, начала улыбаться.
Народу на главной аллее немного, а вот у пруда с фонтаном уже побольше. Но мы все равно остановились на берегу, чтобы посмотреть, как переливаются на солнце водяные струи.
Вечер вступал в свои права, нагоняя прохладу. Встав сзади, я прижал девушку спиной к себе, чтобы хоть немного согреть. В непредназначенной для долгих прогулок одежде ей явно зябко.
- Хочешь, отвезу тебя домой?
- Неа. Дай мне хотя бы иллюзию, что нахожусь на свидании с красивым мужчиной.
- Ну, ты же у нас мастер создания иллюзий. Можешь хоть армию привлекательных мачо любой степени раздетости наклепать. Фига тебе сдался вечно брюзжащий сухарь с менторскими замашками?
Эль хмыкнула, сдерживая смех, хрюкнула, прикрывая рот рукой, а потом все же не выдержала и рассмеялась в голос.
Еще бы понять какая часть фразы привела ее в такое состояние. Но спрашивать не стал. Хорошо уже то, что начала возвращаться к норме после перенесенной нервной встряски.
Мы слонялись по парку до самой темноты, пока все посетители не покинули заросшую деревьями территорию. И только убедившись в восстановлении душевного здоровья, я отвез Эль к дому. Но на всякий случай написал свой номер, чтобы могла позвонить, если понадобиться помощь.
Как ни странно, следующий день прошел вполне спокойно, в отличие от ночи. Эль умудрилась позвонить три раза, перебивая весь сон. Ее мучили кошмары, а меня – необходимость от них избавлять. Но с другой стороны, если не я, то кто? Она находилась дома одна, и во всех темных углах мерещились оскаленные волчьи пасти. В третий раз хотел плюнуть на все и приехать. Останавливало только то, что не знал точного адреса. Вчера довез только до двора престижного жилого комплекса, как девушка и просила.
Поняв, что заснуть не удастся, залез просмотреть стыренные с работы файлы.
Вот удивительно. Узнав о том, что Николь занимается противозаконными действиями: вскрывает базы данных, пишет программы, читает запрещенную литературу, я реально находился в шоке. А сейчас сам нарушал закон и не испытывал при этом никаких угрызений совести. Так может и зря я вспылил тогда, разрушая собственную жизнь, уничтожая возможность совместного будущего, надежду на счастье? Ведь по большому счету Николь не делала ничего плохого. Вскрывая сайты библиотек и посещая курсы по фальшивым документам, она просто хотела обучиться, получить нужное для себя умение. Несправедливо, что талантливого человека ограничивают в самосовершенствовании просто по половому признаку. Потому что кто-то свыше решил, что женщины не должны заниматься программированием. Да и то, что она помогала другу, прикрывая его отступление. Напортачь в чем-то мои друзья, неужто я бы позволил их повязать? Скорее помог скрыться, невзирая на возможные последствия для себя. Жаль, что истина доходит до обработанного социальной пропагандой сознания с такой задержкой.
Но в основной причине непросто признаться даже самому себе. Дело даже не в ревности, хоть другой мужчина в окружении моей женщины и вызывал сложно контролируемую ярость. И не совсем в беспокойстве за безопасность родителей, что действительно имело место. Скорее в том, что Николь проявила своеволие, нарушила прямой запрет, тем самым выбив меня из привычного мироощущения. Даже не замечая этого, я лепил из нее образ идеальной спутницы, руководствуясь собственными вкусами и предпочтениями. Не только внешне, но и внутренне. Как мягкая и податливая глина, она плавилась под направляющими движениями гончара. Сменила стиль одежды, цвет волос. Из серой неприметной мышки стала яркой и привлекательной. Поддерживала мои идеи, соглашалась с нововведениями. Не сопротивлялась предлагаемым вариантам проведения досуга. Казалась послушной и покорной. И за этой внешней мягкостью я не заметил стального стержня сильной личности. Хорошая актриса, она успешно играла уготовленную роль. Но в принципиально важных вопросах проявила неожиданную твердость и упрямство, граничащие с безрассудством. А я, вместо того чтобы разобраться в ситуации, вспылил. Потому что не ожидал от нее такого, оказался не готов. А теперь расхлебываю последствия того, что не воспринимал созданный идеал на равных, как полноправного партнера.
Но хватит заниматься самобичеванием. Пора смотреть улов. Файлов немного, в том числе несколько запароленных. Полагаю, именно из-за них тот кипиш поднялся. Но открыть я их не смог как раз из-за отсутствия нужных знаний. Обидно, блин! Зато нашел списки работающих, выявил человек тридцать высокопоставленных имеющих взрослых сыновей.
Зашуршала под ногами земля. Протяжно заскрипели деревья. Порывами задул ветер, подхватывая засохшие листья. Карканье воронья перекрыл заунывный вой где-то невдалеке, ближе, еще ближе.
И в этот момент Эль закричала. Протяжно, с какой-то звериной безнадегой и всепоглощающим ужасом. Так, что у меня аж кровь застыла в жилах.
Я молниеносно развернулся, ища глазами опасность. Эллиза застыла на пригорке, обхватив себя руками и срывая горло в крике. А на недавно созданный фантом ребенка с ужасающей быстротой неслись две серые тени. Волки. С ощеренных клыков падала на землю пена, утробное рычание не оставляло сомнений в намерениях.
Черт! Откуда они взялись?
Я обвел контур ближайшей зверюги, спешно набирая «Delete». Но… ничего не произошло. Не связанный программой фантом продолжал нестись к своей жертве с неумолимостью стихийного бедствия. А я ничем не мог этому помешать. Только Эль в силах убрать плоды своего ожившего кошмара. А она явно находилась не в том состоянии, чтобы связно мыслить.
Подскочив к Эллизе, я схватил ее за плечи, разворачивая к себе.
- Убери волков, сейчас же!
Но она не слышала меня, смотря перед собой остановившимся безумным взглядом и истошно крича на одной ноте.
Тем временем хищники настигли свою жертву, и стали с рычанием рвать материализованный фантом ребенка. Лишенная управляющей программы, девочка напоминала беззащитную куклу. Но до безумия схожую с человеком.
- Не смотри, – я прижал к себе Эль, не давая обернуться в ту сторону, где звери отрывали куски мяса, перетягивая друг на друга упавшую на землю жертву.
Дрожащей рукой я попытался еще раз удалить вышедшие из-под контроля объекты. Тщетно. Фантомы были настолько сильны, что обрели собственную материальность. Я даже не мог приглушить звук. Исчезла вся озвучка кроме той, над которой я был не властен. Лишенные фоновых звуков, рычание и чавканье рвущих плоть волков еще громче оглашали окрестности. В ушах звенело от непрекращающегося крика, срывающегося в какой-то истерический визг.
- Эль, Эль, этого нет на самом деле! – я тряс ее за плечи, пытаясь привести в чувства. Но голова просто безвольно болталась, а в заплаканных глазах ни проблеска сознания.
Если не остановить – сорвет голос. И неизвестно к каким еще последствиям может привести подобная истерика. Эль меня не слышала, не понимала. Не чувствовала вцепившихся в плечи пальцев. Даже не видя разыгрывающуюся за спиной кровавую сцену, она полностью находилась в ней. Вздрагивала всем телом, как будто это ее кожа и мышцы рвались под крепкими клыками. И орала на одной ноте, безумно, страшно.
А я чувствовал полную беспомощность, абсолютную невозможность повлиять на ситуацию, спасти из кошмара. Я даже вытащить из игры ее не мог, кнопку выхода нужно нажимать самостоятельно.
Находясь в полном шоке от происходящего, я пытался прекратить истерику любым путем. Но слова оказались бесполезны. Голос девушки уже начал срываться, переходя в хрип. Лицо покраснело, она начала задыхаться.
Черт возьми! Что же делать?!
Вспомнив, как прекращали женские истерики в фильмах, я ударил ее ладонью по щеке. От отчаяния, поскольку уже просто не знал что делать. Не надеясь на успех, просто чтобы хоть что-то предпринять.
Но взгляд Эллизы немного прояснился, она замолчала.
- Нажми выход, – прокричал я в ставшей оглушительной тишине, разбавляемой только звуками за спиной. И сам направил палец девушки к браслету, пока она не пошла на новый круг истерики.
И только после того, как напарница вышла из виртуальности, покинул следом место кровавого побоища. Разобраться с распоясавшимися фантомами можно и позже, а вот состояние Эль требовало безотлагательных мер.
Я появился как раз вовремя, чтобы сорвать шлем и подхватить падающую полубесчувственную девушку буквально в сантиметрах от пола. Сделав шаг назад, сел на диван, разместив свою ношу на коленях. Она вздрагивала всем телом, рыдая на моей груди и превращая некогда белую рубашку в мокрую расцвеченную черными и малиновыми пятнами макияжа тряпку. А мне не оставалось ничего другого, кроме как молча гладить Эль по волосам. При этом понимая, что стал свидетелем не просто спонтанно возникшей сцены. Наверняка этот кошмар преследовал давно, приняв в игре такие гротескные гипертрофированные формы.
Что могло связывать жизнь дочери богатых родителей с лесными хищниками, живущими в сотнях километров от города? После запрещения содержания животных в зоопарках, их можно встретить разве что в старых фильмах. Но если Эль продолжит держать весь это ужас в себе, рано или поздно он опять вырвется на свободу. Кто-то должен помочь ей справиться с этим, разделить ношу, выслушать. Да, это работа психолога. Но в данном случае никого подходящего поблизости нет, значит, ее доктором должен стать я. Пока она снова не закрылась в свою привычную раковину, усугубляя и без того непростую ситуацию.
Дождавшись, пока девушка перестанет всхлипывать, я намочил платок водой, пытаясь стереть со щек растекшуюся тушь.
- Ты похожа на панду.
- Плевать, – голос хриплый, еле слышный. Но хоть не сорвала полностью и то хорошо.
- Не хочешь поговорить со мной о мире животных? А именно о том, что связывает одну дюже громкую панду с волками?
- Иди ты! – попыталась отстраниться, но как-то вяло, неубедительно.
А у меня тоже, между прочим, стресс. Я первый раз намеренно ударил женщину и чувствовал себя после этого не лучшим образом. И не важно, что того требовали обстоятельства. Неизвестно чем бы закончился нервный срыв, не прерви я его таким кардинальным способом. И сейчас я тоже пытался ей помочь, а не просто интересовался в досужем любопытстве.
- Я сам решу, когда и куда идти, – ответил немного резко, сдерживая собственное негодование. Посылать она меня еще вздумала после всего случившегося! Да черта с два я отступлюсь, пока не выясню первопричину! – Ты либо рассказываешь мне, либо я беру тебя за шкирман и тащу к психологу.
- Зачем тебе копаться в моем прошлом? Я никому не исповедовалась и не горю желанием это делать, сколько бы врачевателей душ не попыталось потоптаться на воспоминаниях.
- Все когда-то бывает в первый раз, – изрек философски. – Я не отстану, пока не узнаю, что тебя гложет.
Поняв, что я полон решимости настоять на своем, и будучи слишком измученной, чтобы спорить и огрызаться, она все же решила открыться.
- Каждое лето меня отправляли в лагерь. Мне там не нравилось, но не суть. В тот год мне исполнилось восемь. Аэробус с отрядом возвращался назад. Мы пролетали над тайгой, когда отказал двигатель. Упав на деревья, он буквально развалился на куски. Водитель и вожатый погибли сразу, с ними еще несколько воспитанников. Я знала их всех, ведь долгое время провела вместе. Видеть разорванные тела, руки и ноги отдельно – ужаснее не придумаешь, – девушку передернуло от воспоминаний, и я прижал к себе сильнее, успокаивая. Некоторые дети умерли в течение часа от ран. Крики, плач, запах крови. Мы ждали спасателей, но они все не появлялись. А потом пришли волки…
- Не надо, не рассказывай дальше, – я прижал ладонь к ее рту, не желая, чтобы еще раз переживала те страшные минуты. И без того ясно: дикие звери убивали раненых и тех, кто не мог спрятаться. – Главное, что ты спаслась.
- Я залезла на крышу аэробуса. Успела. Единственная из двадцати человек. Остальные… – тихо всхлипнула. – Я видела, как их убивали. Не хотела, но не могла закрыть глаза.
- Все закончилось. Этих зверей больше нет. То, что тебя мучает – воспоминания. Нужно просто набраться смелости и посмотреть в глаза своим кошмарам. И они исчезнут, растворятся как дым, отпустят тебя. Не будут приходить в ночные сны. Перестанут отравлять жизнь.
- Я не смогу… – прошептала потеряно.
- Одна возможно. А если я помогу тебе?
- Мне уже пыталось помочь несколько психологов. Задерганные нетерпеливые тетки требовали, чтобы я рассказала произошедшее. Но я не могла, что только злило взрослых. Потом полицейские пытались выудить все подробности, не отличаясь деликатностью. До кучи дети в классе приставали с вопросами. Я замкнулась в себе, перестала вообще разговаривать с окружающими. Тогда меня стали дразнить сумасшедшей. Год за годом. История уже забылась, а кличка осталась. И моя непохожесть на других, отстраненность, которая только усугубляла ситуацию.
- И тогда ты решила подчеркнуть свою отчужденность одеждой, макияжем и поведением?
- Не совсем так. Сначала я всеми силами пыталась не отличаться от других. Но поняв бесполезность попыток, стала наоборот подчеркивать разницу, сторониться людей.
- И в итоге осталась наедине со своими кошмарами. Без друзей, без поддержки. Да уж…
Жаль девчонку, оказавшуюся на обочине жизни из-за жестокости и непринятия окружающих. Очевидно, что ее поломанной психике нужна помощь. Только вот какая? Единственно, что я понимал со всей ясностью – она должна отпустить свои страхи, перешагнуть через них, победить. И в этом я могу постараться помочь. Но не сейчас, когда воспоминания слишком сильны и болезены.
- Все, девочка, рабочий день объявляю законченным. Все равно толку от нас двоих сейчас немного.
- Роман Тагирович проверяет, во сколько кто ушел.
- Ну и хер с ним, пусть проверяет. Отбрехаюсь в случае чего, – принял решение, взяв ответственность на себя. – Но тебе стоит развеяться, отвлечься, причем не в одиночестве. Смой только эти круги под глазами, а то людей распугаешь.
Без косметики и привычной уже агрессивности манер Эль смотрелась трогательно юной. Будто вместе с остатками макияжа смыла и часть тщательно возводимых барьеров. Я почти физически чувствовал, как протянулись между нами ниточки доверия. Пока совсем тонкие, хрупкие. Но набирающие силу и плотность.
Привести в порядок мою одежду сложнее. Проблему я решил, просто запахнув пиджак. Незачем кому-то видеть художественную раскраску на белой ткани.
Посчитав, что лучше всего приводить нервы в порядок на природе, направил мобиль в парк, расположенный неподалеку от дома родителей. Просто потому что не знал других мест в городе, предпочитая для свиданий либо настоящий лес, либо рестораны.
Прогуливаясь по покрытым асфальтопластиком дорожкам, я старался не терять контакта со спутницей. Отвлекая разговорами, придерживал за талию или за руку. Мне все время казалось, что стоит только отпустить, как Эль снова потонет в воспоминаниях. А находясь рядом, она оттаивала, начала улыбаться.
Народу на главной аллее немного, а вот у пруда с фонтаном уже побольше. Но мы все равно остановились на берегу, чтобы посмотреть, как переливаются на солнце водяные струи.
Вечер вступал в свои права, нагоняя прохладу. Встав сзади, я прижал девушку спиной к себе, чтобы хоть немного согреть. В непредназначенной для долгих прогулок одежде ей явно зябко.
- Хочешь, отвезу тебя домой?
- Неа. Дай мне хотя бы иллюзию, что нахожусь на свидании с красивым мужчиной.
- Ну, ты же у нас мастер создания иллюзий. Можешь хоть армию привлекательных мачо любой степени раздетости наклепать. Фига тебе сдался вечно брюзжащий сухарь с менторскими замашками?
Эль хмыкнула, сдерживая смех, хрюкнула, прикрывая рот рукой, а потом все же не выдержала и рассмеялась в голос.
Еще бы понять какая часть фразы привела ее в такое состояние. Но спрашивать не стал. Хорошо уже то, что начала возвращаться к норме после перенесенной нервной встряски.
Мы слонялись по парку до самой темноты, пока все посетители не покинули заросшую деревьями территорию. И только убедившись в восстановлении душевного здоровья, я отвез Эль к дому. Но на всякий случай написал свой номер, чтобы могла позвонить, если понадобиться помощь.
***
Как ни странно, следующий день прошел вполне спокойно, в отличие от ночи. Эль умудрилась позвонить три раза, перебивая весь сон. Ее мучили кошмары, а меня – необходимость от них избавлять. Но с другой стороны, если не я, то кто? Она находилась дома одна, и во всех темных углах мерещились оскаленные волчьи пасти. В третий раз хотел плюнуть на все и приехать. Останавливало только то, что не знал точного адреса. Вчера довез только до двора престижного жилого комплекса, как девушка и просила.
Поняв, что заснуть не удастся, залез просмотреть стыренные с работы файлы.
Вот удивительно. Узнав о том, что Николь занимается противозаконными действиями: вскрывает базы данных, пишет программы, читает запрещенную литературу, я реально находился в шоке. А сейчас сам нарушал закон и не испытывал при этом никаких угрызений совести. Так может и зря я вспылил тогда, разрушая собственную жизнь, уничтожая возможность совместного будущего, надежду на счастье? Ведь по большому счету Николь не делала ничего плохого. Вскрывая сайты библиотек и посещая курсы по фальшивым документам, она просто хотела обучиться, получить нужное для себя умение. Несправедливо, что талантливого человека ограничивают в самосовершенствовании просто по половому признаку. Потому что кто-то свыше решил, что женщины не должны заниматься программированием. Да и то, что она помогала другу, прикрывая его отступление. Напортачь в чем-то мои друзья, неужто я бы позволил их повязать? Скорее помог скрыться, невзирая на возможные последствия для себя. Жаль, что истина доходит до обработанного социальной пропагандой сознания с такой задержкой.
Но в основной причине непросто признаться даже самому себе. Дело даже не в ревности, хоть другой мужчина в окружении моей женщины и вызывал сложно контролируемую ярость. И не совсем в беспокойстве за безопасность родителей, что действительно имело место. Скорее в том, что Николь проявила своеволие, нарушила прямой запрет, тем самым выбив меня из привычного мироощущения. Даже не замечая этого, я лепил из нее образ идеальной спутницы, руководствуясь собственными вкусами и предпочтениями. Не только внешне, но и внутренне. Как мягкая и податливая глина, она плавилась под направляющими движениями гончара. Сменила стиль одежды, цвет волос. Из серой неприметной мышки стала яркой и привлекательной. Поддерживала мои идеи, соглашалась с нововведениями. Не сопротивлялась предлагаемым вариантам проведения досуга. Казалась послушной и покорной. И за этой внешней мягкостью я не заметил стального стержня сильной личности. Хорошая актриса, она успешно играла уготовленную роль. Но в принципиально важных вопросах проявила неожиданную твердость и упрямство, граничащие с безрассудством. А я, вместо того чтобы разобраться в ситуации, вспылил. Потому что не ожидал от нее такого, оказался не готов. А теперь расхлебываю последствия того, что не воспринимал созданный идеал на равных, как полноправного партнера.
Но хватит заниматься самобичеванием. Пора смотреть улов. Файлов немного, в том числе несколько запароленных. Полагаю, именно из-за них тот кипиш поднялся. Но открыть я их не смог как раз из-за отсутствия нужных знаний. Обидно, блин! Зато нашел списки работающих, выявил человек тридцать высокопоставленных имеющих взрослых сыновей.
