Оберег для невидимки
Тот факт, что будильник не прозвенел,
изменил уже много человеческих судеб.
(Агата Кристи)
Вместо пролога
Незваный гость, богато одетый господин, войдя в кабинет и не дожидаясь приглашения, вальяжно устроился на стуле у стола. Затянутые в перчатки руки опирались на трость, воткнутую острым концом в пол. Неспешно огляделся и, удовлетворив свой интерес, скучающе перевел холодный взгляд на владельца дома.
– У меня к вам деловое предложение: во сколько вы оцениваете апотропей? – растягивая слова, с ленцой спросил хозяина – молодого светловолосого мужчину, который, откинувшись на спинку кресла, спокойно наблюдал за посетителем.
– Простите, но он не продается.
– Я дам хорошие деньги, вы не останетесь внакладе, – визитер подался навстречу, дернув в плохо скрываемом раздражении щекой.
– Нет. И оставим этот бессмысленный торг.
– Жаль. Я думал, вы разумный человек, – картинно вздохнул неприятный собеседник.
– Звучит, как угроза, – стараясь не показывать своего недовольства его словами, усмехнулся владелец поместья.
– Подумайте над моим предложением, – господин с тростью поднялся, собираясь покинуть комнату, – скажем… до послезавтра.
– Мой ответ вы слышали. Не тревожьте меня боле. Камердинер проводит вас.
Скептически хмыкнувшего «покупателя» провожали настороженным взглядом.
– Не надейтесь на это, – прозвучало насмешливо уже от дверей. – И лучше вам со мной не ссориться.
– Всего хорошего! – пожелали уже в закрытую дверь. – Хьюго!
– Слушаю, ваше сиятельство, – старый верный слуга замер в ожидании приказа.
– Собирай вещи, мы уходим из этого мира.
— Старый банк был красивее...
— Его часто грабили.
— Красота требует жертв.
(х/ф «Бутч Кэссиди и Санденс Кид»)
«Опаздываю. Бессовестно, катастрофически опаздываю!»
Мимо на скорости пронёсся велосипедист в бандане. Проводила его завистливым взглядом и поднажала на своих двоих. Мягкие мокасины заботливо «обняли» ступню, позволяя чувствовать комфорт и уверенность в беге. Широкая аллея через парк существенно сокращает расстояние до места службы, но не сегодня. Сегодня все против меня! Нет не все, если быть точной – конкретно один, очень медлительный водитель маршрутки! И капельку будильник, который не соизволил разбудить хозяйку в установленное время! Будильник роднее, поэтому все шишки достались шоферюге, который этим утром вспомнил о правилах дорожного движения.
Встречные граждане, такие же служаки и трудяги, бодро шагают с вдохновенными лицами, будто неся самих себя бесценных на производственные подвиги. Даже собачники отгуляли своих питомцев и влились в этот марш счастливых обладателей рабочих мест и зарплаты.
Обогнав двух оживленно беседующих женщин и толстяка с портфелем, не снижая скорости свернула на боковую дорожку с выходом на улицу, застроенную офисными зданиями. Взгляд зацепился за пожилого мужчину в плаще. Он брел, никуда не спеша и заложив руки за спину, по направлению к скамейке. Бросилась в глаза его элегантная шляпа трилби из светлого фетра, сидящая на седой голове.
И тут старика как-то странно повело в сторону. Неловко взмахнув рукой, он попытался переступить ногами для лучшей устойчивости, но только еще сильнее пошатнулся и, окончательно потеряв равновесие, стал заваливаться набок.
Меня будто неведомой силой толкнуло к нему навстречу. Подхватила его под локоть, подставив плечо, и суматошно огляделась в поисках таких же, как я, сострадальцев. Увы, аллея вдруг загадочным образом опустела…
– Тихо, тихо, дедушка, сейчас дойдем, сядем. Голова закружилась? Сейчас, сейчас... – Продвигаясь маленькими шажочками, достигли лавочки. Дед, успев крепко ухватить меня за запястье, осторожно опустился на парковую скамейку, откинувшись на реечную спинку.
– Спасибо, внучка, – с теплом в голосе сказал он, не торопясь отпускать мою руку.
– Может, скорую? – Присев рядом, заглянула в лицо мужчине.
– Старость! – отмахнулся тот небрежно от предложения.
Минуты две мы просто молча сидели. Я – не зная о чем говорить-спрашивать, а дедок – приходя в себя. Оставить его одного в таком состоянии не хватило совести.
Неожиданно старик встрепенулся и сухонькой морщинистой рукой как-то спешно и суетливо нырнул в карман своего видавшего виды бежевого плаща.
– Возьми, внученька, в благодарность, – сказал и вложил в мою ладонь кругляш из желтого блестящего металла размером с юбилейную десятирублевую монету на потертом тонком кожаном шнурке.
– Ой, что вы, зачем? Я не возьму! Он же… золотой? – опешив, запротестовала я против такого презента.
– Возьми, говорю! – Голос старика приобрел повелительные нотки. – И ценности в нём не больше, чем в твоих копеешных серёжках! Мне будет приятно знать, что он теперь в хороших руках. Да и непростая это штучка – таурон. Сохранит жизнь он тебе. Спасет и спрячет. Подскажет и поможет.
– Что-то вроде оберега? – Улыбнулась на затейливое название. «Копеешные серёжки» неприятно царапнули слух. Но на правду не принято обижаться. Все, что могла сирота себе позволить из украшений – это маленькие гвоздики невесть из какого материала с намеком на благородный металл. – Я не верю в сказки, дедушка, – мотнула головой и вгляделась в вещицу: узор из переплетенных тонких жгутиков, словно змеиный клубок, покрывал всю поверхность подарка.
– Повесь на шею. Сейчас, – не меняя тона, повелел странный старец.
Удивленно вскинула на него глаза. Он же, не объясняя причину такого неожиданного наказа, отпустил меня и устало прикрыл веки. Не то чтобы я брезговала, но осознание, что этот предмет уже принадлежал кому-то и висел на чьей-то шее, заставило усомниться в этичности поступка. Дед, будто услышав мои мысли, усмехнулся беззлобно:
– Не волнуйся, он никому не служил. Пролежал в шкатулке Бог знает сколько времени со дня создания.
– Он выглядит не новым, – усомнилась в сказанном.
– У всего есть свой срок, – просто ответил старик.
– Так может, внукам?.. – Не сдавалась моя совесть.
– Один я в этом мире остался, – с грустью тихо прошептали губы мужчины.
Поверила и… просунула голову в петлю шнурка, заправив подарок под воротник блузы и спрятав от любопытных глаз под форменной косынкой-галстуком.
– Дорогой подарок, – смущенно проговорила, – мне, право, неудобно: ничего уж такого я и не совершила…
– Позволь мне самому судить о степени твоего поступка, девонька, – тоном мягким, ласковым парировал дедок.
– Спасибо, – выдавила из себя, все еще чувствуя жуткую неловкость.
– Ты беги, внучка, на работу, и так сильно опоздала из-за меня.
– А вы?.. – встрепенулась, вспомнив о том, куда торопилась, но и оставлять старика одного было тревожно.
– Со мной все будет хорошо, не переживай. Позагораю вот тут немного, да и поковыляю потихоньку, мне недалече. – Блеснул серыми влажными глазами из-под опущенных ресниц. – Оберег не снимай! В безвыходной ситуации просто зажми в ладошке. Все, беги, а то без тебя начнется...
И я, не придав значения странной последней фразе старика, сумбурно простившись, побежала-понеслась, предвкушая выговор от начальства, и оттого уши мои, чувствовала, начали приобретать красный цвет позора. Третий день работаю, и такой прокол! Оправдание вроде «дедушке помогла до лавочки дойти» звучало по-ералашевски наивно и неправдоподобно для барышни двадцати двух лет с высшим образованием. Но сильнее терзала меня собственная невежественная оплошность: приняв такой подарок от незнакомца, даже не узнала, как его зовут!
Моему опозданию маленький коллектив из четырех человек филиала большого банка посмеялся, обозвав матерью Терезой, а администратор – больше для вида – погрозила пальчиком. Не успела я с облегчением выдохнуть и погрузиться в рабочий процесс, как на весь зал громко и страшно прозвучало:
– Всем на пол, это ограбление!
Девчонки менеджеры и один единственный на этот час клиент, до конца не соображая, что происходит, с грохотом добросовестно попадали, как горох, на светлое кафельное покрытие.
Вооруженный охранник успел только схватиться за кобуру… и все. Метнувшийся в его сторону верзила с кулаком, что моя голова, уложил несчастного одним быстрым, сильным и точным ударом в челюсть.
Администратор истошно закричала.
Молодчики в количестве пяти человек в черных шапочках-масках с прорезями для глаз и рта рассердились, заторопились и приступили к отнюдь не благородному делу.
Одна я стояла оглушенная, растерянная и ничего не понимающая. Как сомнамбула заторможенно переводила взгляд с одного участника дерзкого налета на другого, пока на мою персону не обратили внимание.
– Что стоишь, корова? Упала быстро! – рявкнул один из них, сверкнув свирепо серо-голубыми глазами и навел на меня оружие, отобранное у нашего бессознательного после апперкота секьюрити.
Под дулом ИЖа медленно стала опускаться под стол. И после того, как тот самый верзила за шкварник выволок управляющего из кабинета и потащил его в хранилище, до вашей покорной слуги дошел весь кошмар и реальность происходящего.
Сидела, согнув ноги в коленях, прижавшись спиной к тумбе с ящичками для канцелярии, и наблюдала, как стремительно развиваются события. Собранность и хладнокровие налетчиков восхищали и одновременно приводили в ужас. Они организованно рассредоточились по всему помещению, контролируя каждое движение заложников и успевая при этом вытряхивать личные карманы и сумочки сотрудников на предмет содержимого. Телефоны у скулящих сослуживиц и посетителя отобрали сразу. Затем в большой пакет полетели бумажники и барсетки. Настойчиво «попросили» кассира снять с себя бриллиантовые серёжки – женщина от волнения и страха чуть мочки ушей себе не порвала!
– Две минуты! – крикнул, глядя на наручные часы, видимо, главарь, не участвовавший во всем этом беспределе.
– Ну-ка, что ты там прячешь?
Я не сразу поняла, что это именно ко мне обратился вооруженный молодчик. Подняла на него взгляд и, заикаясь, прошептала:
– Н-ничего.
И только тогда осознала, что судорожно сжимаю в кулачке подарок старика. Перед глазами появилось дуло огнестрела.
– Три минуты!
– Цацку сама снимешь или помочь?!
Находясь в каком-то пришибленном состоянии, сначала часто закивала, потом отрицательно замотала головой, ещё сильнее сцепив пальцы на обереге. «Не отдам. Мой!»
– Четыре минуты! Уходим! – прозвучал приказ.
Стоявший надо мной грабитель нервно оглянулся на своих отступающих к выходу подельников и, просвистев сквозь зубы ругательство, замахнулся пистолетом для удара.
Страх за собственную жизнь мертвой хваткой сжал сердце. Зажмурилась в ожидании страшной боли и мысленно взвыла: «Божечка, пронеси!»
И тут произошло странное. Кругляш в ладони вдруг вспыхнул невыносимым жаром. Я невольно дернулась, пытаясь разжать руку, и громко вскрикнула. Мой же личный палач, выдав ёмкое и забористое словцо, отшатнулся от меня, невольно меняя траекторию движения руки и… нажал на курок.
– Что ж, у каждого своё хобби.
– И какое у тебя?
– Воскресать.
(х/ф «007:Координаты «Скайфолл»)
Сомневаюсь, что этот человек собирался в меня стрелять, тем не менее это произошло. Громкий хлопок, а следом голова взорвалась от невыносимой боли и... оглушительная тишина. Вакуум – ни запахов, ни звуков. Тело не контролировала и не ощущала. Никаких эмоций – полное безразличие и отрешенность. Если это и есть «существование» умершего человека, то природа явно насмехается над душами ушедших в мир иной. Да и миром это черное ничто назвать нельзя. Медленно погружалась в эту пустоту. Последняя мысль, промелькнувшая в угасающем сознании была: «А старик обещал, что оберег сохранит и спасет…»
Тем удивительнее и необъяснимее стало мое внезапное пробуждение. Будто множеством острых игл пронзило тело от кончиков пальцев на ногах до макушки.
Сердце бухнуло тяжело – раз, другой и застучало, заработало, громко отбивая размеренный ритм. Ясно почувствовала, как кровь побежала по венам, заполняя каждый сосуд своей живительной влагой.
Мышцы судорожно сократились, да так, что меня скрючило в неестественной позе, и медленно расслабились.
В ушах зашумело до головокружения.
Первый глубокий вздох дался легко, с огромным наслаждением. Теплый воздух проник в ноздри, принеся с собой запах жилого помещения и тонкий аромат смолы с примесью дыма.
Глаза сквозь неплотно закрытые веки уловили тусклый свет.
Ощутила себя сидящей, вытянув ноги, на чем-то жестком. За спиной ровная поверхность стены ли, мебели...
Эйфория, безумная радость и сумасшедший восторг наполнили все моё существо при мысли, что я жива! Я дышу!
Мозг заработал, подкинув картинки трагического происшествия июльского утра.
Мне дали ещё один шанс? Кто-то свыше не отвернулся от неприметной, обыкновенной девчонки из маленького провинциального города?
А потом появился слух, и сквозь стихающий сердечный набат, отдающийся в ушах, стали различимы посторонние звуки.
Какая-то возня, треск одежды, суетливое шарканье ног на одном месте, сдавленный хрип, и чей-то злой голос произнёс:
– А ведь просили по-хорошему вас, милорд, дали время подумать и принять правильное решение!
За словами послышался звук удара, хруст и падение чего-то тяжелого на пол. Вздрогнула и распахнула ресницы.
Зрение прояснялось медленно, вынуждая часто моргать, избавляясь от мутной пелены на глазах. Увиденное заставило тело сжаться от ужаса: в свете лампы, похожей на керосиновую, освещающей маленькую комнату, над лежащим навзничь молодым мужчиной нависал другой, со страшным шрамом через всю правую щеку.
Тот факт, что будильник не прозвенел,
изменил уже много человеческих судеб.
(Агата Кристи)
Вместо пролога
Незваный гость, богато одетый господин, войдя в кабинет и не дожидаясь приглашения, вальяжно устроился на стуле у стола. Затянутые в перчатки руки опирались на трость, воткнутую острым концом в пол. Неспешно огляделся и, удовлетворив свой интерес, скучающе перевел холодный взгляд на владельца дома.
– У меня к вам деловое предложение: во сколько вы оцениваете апотропей? – растягивая слова, с ленцой спросил хозяина – молодого светловолосого мужчину, который, откинувшись на спинку кресла, спокойно наблюдал за посетителем.
– Простите, но он не продается.
– Я дам хорошие деньги, вы не останетесь внакладе, – визитер подался навстречу, дернув в плохо скрываемом раздражении щекой.
– Нет. И оставим этот бессмысленный торг.
– Жаль. Я думал, вы разумный человек, – картинно вздохнул неприятный собеседник.
– Звучит, как угроза, – стараясь не показывать своего недовольства его словами, усмехнулся владелец поместья.
– Подумайте над моим предложением, – господин с тростью поднялся, собираясь покинуть комнату, – скажем… до послезавтра.
– Мой ответ вы слышали. Не тревожьте меня боле. Камердинер проводит вас.
Скептически хмыкнувшего «покупателя» провожали настороженным взглядом.
– Не надейтесь на это, – прозвучало насмешливо уже от дверей. – И лучше вам со мной не ссориться.
– Всего хорошего! – пожелали уже в закрытую дверь. – Хьюго!
– Слушаю, ваше сиятельство, – старый верный слуга замер в ожидании приказа.
– Собирай вещи, мы уходим из этого мира.
Часть 1 Глава 1
— Старый банк был красивее...
— Его часто грабили.
— Красота требует жертв.
(х/ф «Бутч Кэссиди и Санденс Кид»)
«Опаздываю. Бессовестно, катастрофически опаздываю!»
Мимо на скорости пронёсся велосипедист в бандане. Проводила его завистливым взглядом и поднажала на своих двоих. Мягкие мокасины заботливо «обняли» ступню, позволяя чувствовать комфорт и уверенность в беге. Широкая аллея через парк существенно сокращает расстояние до места службы, но не сегодня. Сегодня все против меня! Нет не все, если быть точной – конкретно один, очень медлительный водитель маршрутки! И капельку будильник, который не соизволил разбудить хозяйку в установленное время! Будильник роднее, поэтому все шишки достались шоферюге, который этим утром вспомнил о правилах дорожного движения.
Встречные граждане, такие же служаки и трудяги, бодро шагают с вдохновенными лицами, будто неся самих себя бесценных на производственные подвиги. Даже собачники отгуляли своих питомцев и влились в этот марш счастливых обладателей рабочих мест и зарплаты.
Обогнав двух оживленно беседующих женщин и толстяка с портфелем, не снижая скорости свернула на боковую дорожку с выходом на улицу, застроенную офисными зданиями. Взгляд зацепился за пожилого мужчину в плаще. Он брел, никуда не спеша и заложив руки за спину, по направлению к скамейке. Бросилась в глаза его элегантная шляпа трилби из светлого фетра, сидящая на седой голове.
И тут старика как-то странно повело в сторону. Неловко взмахнув рукой, он попытался переступить ногами для лучшей устойчивости, но только еще сильнее пошатнулся и, окончательно потеряв равновесие, стал заваливаться набок.
Меня будто неведомой силой толкнуло к нему навстречу. Подхватила его под локоть, подставив плечо, и суматошно огляделась в поисках таких же, как я, сострадальцев. Увы, аллея вдруг загадочным образом опустела…
– Тихо, тихо, дедушка, сейчас дойдем, сядем. Голова закружилась? Сейчас, сейчас... – Продвигаясь маленькими шажочками, достигли лавочки. Дед, успев крепко ухватить меня за запястье, осторожно опустился на парковую скамейку, откинувшись на реечную спинку.
– Спасибо, внучка, – с теплом в голосе сказал он, не торопясь отпускать мою руку.
– Может, скорую? – Присев рядом, заглянула в лицо мужчине.
– Старость! – отмахнулся тот небрежно от предложения.
Минуты две мы просто молча сидели. Я – не зная о чем говорить-спрашивать, а дедок – приходя в себя. Оставить его одного в таком состоянии не хватило совести.
Неожиданно старик встрепенулся и сухонькой морщинистой рукой как-то спешно и суетливо нырнул в карман своего видавшего виды бежевого плаща.
– Возьми, внученька, в благодарность, – сказал и вложил в мою ладонь кругляш из желтого блестящего металла размером с юбилейную десятирублевую монету на потертом тонком кожаном шнурке.
– Ой, что вы, зачем? Я не возьму! Он же… золотой? – опешив, запротестовала я против такого презента.
– Возьми, говорю! – Голос старика приобрел повелительные нотки. – И ценности в нём не больше, чем в твоих копеешных серёжках! Мне будет приятно знать, что он теперь в хороших руках. Да и непростая это штучка – таурон. Сохранит жизнь он тебе. Спасет и спрячет. Подскажет и поможет.
– Что-то вроде оберега? – Улыбнулась на затейливое название. «Копеешные серёжки» неприятно царапнули слух. Но на правду не принято обижаться. Все, что могла сирота себе позволить из украшений – это маленькие гвоздики невесть из какого материала с намеком на благородный металл. – Я не верю в сказки, дедушка, – мотнула головой и вгляделась в вещицу: узор из переплетенных тонких жгутиков, словно змеиный клубок, покрывал всю поверхность подарка.
– Повесь на шею. Сейчас, – не меняя тона, повелел странный старец.
Удивленно вскинула на него глаза. Он же, не объясняя причину такого неожиданного наказа, отпустил меня и устало прикрыл веки. Не то чтобы я брезговала, но осознание, что этот предмет уже принадлежал кому-то и висел на чьей-то шее, заставило усомниться в этичности поступка. Дед, будто услышав мои мысли, усмехнулся беззлобно:
– Не волнуйся, он никому не служил. Пролежал в шкатулке Бог знает сколько времени со дня создания.
– Он выглядит не новым, – усомнилась в сказанном.
– У всего есть свой срок, – просто ответил старик.
– Так может, внукам?.. – Не сдавалась моя совесть.
– Один я в этом мире остался, – с грустью тихо прошептали губы мужчины.
Поверила и… просунула голову в петлю шнурка, заправив подарок под воротник блузы и спрятав от любопытных глаз под форменной косынкой-галстуком.
– Дорогой подарок, – смущенно проговорила, – мне, право, неудобно: ничего уж такого я и не совершила…
– Позволь мне самому судить о степени твоего поступка, девонька, – тоном мягким, ласковым парировал дедок.
– Спасибо, – выдавила из себя, все еще чувствуя жуткую неловкость.
– Ты беги, внучка, на работу, и так сильно опоздала из-за меня.
– А вы?.. – встрепенулась, вспомнив о том, куда торопилась, но и оставлять старика одного было тревожно.
– Со мной все будет хорошо, не переживай. Позагораю вот тут немного, да и поковыляю потихоньку, мне недалече. – Блеснул серыми влажными глазами из-под опущенных ресниц. – Оберег не снимай! В безвыходной ситуации просто зажми в ладошке. Все, беги, а то без тебя начнется...
И я, не придав значения странной последней фразе старика, сумбурно простившись, побежала-понеслась, предвкушая выговор от начальства, и оттого уши мои, чувствовала, начали приобретать красный цвет позора. Третий день работаю, и такой прокол! Оправдание вроде «дедушке помогла до лавочки дойти» звучало по-ералашевски наивно и неправдоподобно для барышни двадцати двух лет с высшим образованием. Но сильнее терзала меня собственная невежественная оплошность: приняв такой подарок от незнакомца, даже не узнала, как его зовут!
Моему опозданию маленький коллектив из четырех человек филиала большого банка посмеялся, обозвав матерью Терезой, а администратор – больше для вида – погрозила пальчиком. Не успела я с облегчением выдохнуть и погрузиться в рабочий процесс, как на весь зал громко и страшно прозвучало:
– Всем на пол, это ограбление!
Девчонки менеджеры и один единственный на этот час клиент, до конца не соображая, что происходит, с грохотом добросовестно попадали, как горох, на светлое кафельное покрытие.
Вооруженный охранник успел только схватиться за кобуру… и все. Метнувшийся в его сторону верзила с кулаком, что моя голова, уложил несчастного одним быстрым, сильным и точным ударом в челюсть.
Администратор истошно закричала.
Молодчики в количестве пяти человек в черных шапочках-масках с прорезями для глаз и рта рассердились, заторопились и приступили к отнюдь не благородному делу.
Одна я стояла оглушенная, растерянная и ничего не понимающая. Как сомнамбула заторможенно переводила взгляд с одного участника дерзкого налета на другого, пока на мою персону не обратили внимание.
– Что стоишь, корова? Упала быстро! – рявкнул один из них, сверкнув свирепо серо-голубыми глазами и навел на меня оружие, отобранное у нашего бессознательного после апперкота секьюрити.
Под дулом ИЖа медленно стала опускаться под стол. И после того, как тот самый верзила за шкварник выволок управляющего из кабинета и потащил его в хранилище, до вашей покорной слуги дошел весь кошмар и реальность происходящего.
Сидела, согнув ноги в коленях, прижавшись спиной к тумбе с ящичками для канцелярии, и наблюдала, как стремительно развиваются события. Собранность и хладнокровие налетчиков восхищали и одновременно приводили в ужас. Они организованно рассредоточились по всему помещению, контролируя каждое движение заложников и успевая при этом вытряхивать личные карманы и сумочки сотрудников на предмет содержимого. Телефоны у скулящих сослуживиц и посетителя отобрали сразу. Затем в большой пакет полетели бумажники и барсетки. Настойчиво «попросили» кассира снять с себя бриллиантовые серёжки – женщина от волнения и страха чуть мочки ушей себе не порвала!
– Две минуты! – крикнул, глядя на наручные часы, видимо, главарь, не участвовавший во всем этом беспределе.
– Ну-ка, что ты там прячешь?
Я не сразу поняла, что это именно ко мне обратился вооруженный молодчик. Подняла на него взгляд и, заикаясь, прошептала:
– Н-ничего.
И только тогда осознала, что судорожно сжимаю в кулачке подарок старика. Перед глазами появилось дуло огнестрела.
– Три минуты!
– Цацку сама снимешь или помочь?!
Находясь в каком-то пришибленном состоянии, сначала часто закивала, потом отрицательно замотала головой, ещё сильнее сцепив пальцы на обереге. «Не отдам. Мой!»
– Четыре минуты! Уходим! – прозвучал приказ.
Стоявший надо мной грабитель нервно оглянулся на своих отступающих к выходу подельников и, просвистев сквозь зубы ругательство, замахнулся пистолетом для удара.
Страх за собственную жизнь мертвой хваткой сжал сердце. Зажмурилась в ожидании страшной боли и мысленно взвыла: «Божечка, пронеси!»
И тут произошло странное. Кругляш в ладони вдруг вспыхнул невыносимым жаром. Я невольно дернулась, пытаясь разжать руку, и громко вскрикнула. Мой же личный палач, выдав ёмкое и забористое словцо, отшатнулся от меня, невольно меняя траекторию движения руки и… нажал на курок.
Глава 2
– Что ж, у каждого своё хобби.
– И какое у тебя?
– Воскресать.
(х/ф «007:Координаты «Скайфолл»)
Сомневаюсь, что этот человек собирался в меня стрелять, тем не менее это произошло. Громкий хлопок, а следом голова взорвалась от невыносимой боли и... оглушительная тишина. Вакуум – ни запахов, ни звуков. Тело не контролировала и не ощущала. Никаких эмоций – полное безразличие и отрешенность. Если это и есть «существование» умершего человека, то природа явно насмехается над душами ушедших в мир иной. Да и миром это черное ничто назвать нельзя. Медленно погружалась в эту пустоту. Последняя мысль, промелькнувшая в угасающем сознании была: «А старик обещал, что оберег сохранит и спасет…»
Тем удивительнее и необъяснимее стало мое внезапное пробуждение. Будто множеством острых игл пронзило тело от кончиков пальцев на ногах до макушки.
Сердце бухнуло тяжело – раз, другой и застучало, заработало, громко отбивая размеренный ритм. Ясно почувствовала, как кровь побежала по венам, заполняя каждый сосуд своей живительной влагой.
Мышцы судорожно сократились, да так, что меня скрючило в неестественной позе, и медленно расслабились.
В ушах зашумело до головокружения.
Первый глубокий вздох дался легко, с огромным наслаждением. Теплый воздух проник в ноздри, принеся с собой запах жилого помещения и тонкий аромат смолы с примесью дыма.
Глаза сквозь неплотно закрытые веки уловили тусклый свет.
Ощутила себя сидящей, вытянув ноги, на чем-то жестком. За спиной ровная поверхность стены ли, мебели...
Эйфория, безумная радость и сумасшедший восторг наполнили все моё существо при мысли, что я жива! Я дышу!
Мозг заработал, подкинув картинки трагического происшествия июльского утра.
Мне дали ещё один шанс? Кто-то свыше не отвернулся от неприметной, обыкновенной девчонки из маленького провинциального города?
А потом появился слух, и сквозь стихающий сердечный набат, отдающийся в ушах, стали различимы посторонние звуки.
Какая-то возня, треск одежды, суетливое шарканье ног на одном месте, сдавленный хрип, и чей-то злой голос произнёс:
– А ведь просили по-хорошему вас, милорд, дали время подумать и принять правильное решение!
За словами послышался звук удара, хруст и падение чего-то тяжелого на пол. Вздрогнула и распахнула ресницы.
Зрение прояснялось медленно, вынуждая часто моргать, избавляясь от мутной пелены на глазах. Увиденное заставило тело сжаться от ужаса: в свете лампы, похожей на керосиновую, освещающей маленькую комнату, над лежащим навзничь молодым мужчиной нависал другой, со страшным шрамом через всю правую щеку.
