- И будут едины мысли и чувства, как у двух половинок одного целого. И да оставят вас сомнения и недоверие, ибо только истина царить будет среди вас.
Тевера вздрогнула, неожиданно осознав – это не ритуал помолвки! Это…
Додумать, как и запротестовать она не успела. Во тьме, под покрывалом очень ясно стало видно путы магии, возникшие вокруг пары. Тонкие, но прочные нити тянулись от связанных рук к телам, пронзали их насквозь, сплетаясь в сложные узор, окружали головы и проникали в самое сердце. Часть магии впиталась в подаренный отцом медальон, который сильно нагрелся, обжигая даже сквозь плотную ткань, но Тевера не могла себе позволить сейчас даже поправить странное украшение.
Наргид проводил обряд бракосочетания! Выдав, для всех остальных его за помолвку, ведь никаких свидетелей в часовне не было!
Тевере стало невероятно страшно от ожидания того, что должно было обязательно последовать за совершённым обрядом, и она задрожала. Крепкая рука уже мужа – интересно, а он сам знал об том? – успокаивающе подержала, помогая встать с колен. Медальон постепенно остывал, но буря в душе не утихала.
- Нерушимо слово моё. Воля Нерождённого в нём, - завершил Наргид ритуал и устало отступил в тень алтаря.
- Ваше святейшество! – бросилась было за ним принцесса, понимая, что сейчас перед ней не брат.
- Отпустите его, ваше высочество, - удержал жену Дантор Берийский. – Я смог на себе прочувствовать, насколько непросто дался юноше обряд. Кажется, он и сам от себя не ожидал, что сможет призвать истинную силу. Нам остаётся только благодарить тех людей, что собрались вокруг часовни и поддержали его своей магией.
Тевера молча повиновалась. В душе у неё царил раздрай. С одной стороны она понимала, что все чудеса Нерождённого – это обычная магия, об этом когда-то говорил Рантир. С другой – как простой садовник мог узнать о том, что помолвка будет именно здесь и именно сегодня? Чего она ещё не знала о своей семье и своём учителе? И как много успел выяснить человек, с которым она отныне связана навеки?
Додумать, как и высказать свои сомнения, принцесса не успела. Дверь в часовню с треском распахнулась, на пороге, сияя великолепием своего облачения, возник патриарх Тсинар.
- Что тут происходит? – стараясь подавить присутствующих своей аурой, спросил он.
Дантор непреклонно задвинул Теверу себе за спину и ответил:
- Ваше святейшество, сожалеем, что вы опоздали и не смогли присутствовать на нашей помолвке.
- Опоздал? Помолвка? – растерялся патриарх, его душная, давящая сила схлынула прочь. – Но кто бы стал?..
- Ваше святейшество, - из тени алтаря вышел Наргид и встал рядом с сестрой, - я выполнил волю моего императора.
Тевера только сейчас смогла рассмотреть, насколько бледен был её брат. Ей хотелось как-то утешить и поддержать его, но в присутствии главного жреца Нерождённого привычный ужас и страх перед разоблачением сковывал её.
- Вот как, - патриарх Тсинар холодно сощурился, рассматривая ученика. – Значит, император приказал. Что ж, да будет так. Но мы даже и не подозревали, что вы, дочь моя, совершаете сегодня столь великий шаг, - взор жреца обратился к принцессе, вынужденной взять себя в руки и выйти вперёд. – Меня привели воины Нерождённого, ощутившие противных ему магов.
Тевере больших усилий стоило удержать невозмутимое выражение на лице, но всё же она сказала:
- Ваше святейшество, неужели был кто-то, кто мог бы помешать священному обряду?
- Нет, ведь сила Нерождённого неоспорима, дитя моё, - патриарх неприятно улыбнулся. - Однако у инквизиции всегда найдётся несколько вопросов к тем, в чьей благости есть сомнения.
На этих словах в часовню шагнули несколько воинов в серых балахонах, скрывающих тяжёлую броню. Их руки в железных перчатках держали тех, кого патриарх пожелал объявить еретиками.
Стоило Тевере увидеть явившихся, как она вскрикнула и спрятала лицо на груди своего мужа. Те места, где латы воинов Нерождённого касались мнимых магов, сочились кровью, словно истинны были те слухи, которые утверждали, что железные перчатки могут выпускать длинные шипы, мешающие вырваться из рук воинов. Принцесса и не подозревала, что совершающийся сегодня обряд может привести к таким последствиям, как не знала и того, что во дворец вхоже так много магов.
- Не знаю, как насчёт Нерождённого, но мою невесту кровь ваших пленников оскорбила, - вступил в беседу Дантор.
- Княжич Берийский, Нерождённого не пугает вражеская кровь и боль, ведь и сам он претерпел немало страданий, ведя к истинному свету свою паству, - с насмешливой патетикой заявил патриарх Тсинар. – Но женщины столь чувствительны! Пожалуй, её высочеству стоит немного передохнуть. А ты, ученик…
- Мне стоит убедиться, что с сестрой всё в порядке. Нерождённого моё краткое отсутствие не оскорбит, а вот император может выразить своё недовольство.
Патриарху пришлось принять это, поэтому он резче, чем обычно, приказал воинам:
- В темницу еретиков. Сейчас они нам всё расскажут.
Тевера побледнела ещё больше. Малой радостью для неё могло стать лишь отсутствие Рантира среди схваченных. Однако даже от попытки предположить, что ждёт тех, кто помог ей и её брату, становилось дурно. А ещё она вдруг разом ощутила осквернённым тот единственный уголок, где раньше не боялась быть самой собой. Ей всегда казалось, что путь в Теазарион открыт лишь избранным, а сейчас здесь толпится по крайней мере десяток инквизиторов – карающей руки храма. И, едва они отошли на достаточное расстояние от часовни, принцесса схватила брата за руку:
- Наргид! Как спасти…
- Никак, - не дав договорить, отрезал жрец. –Не высовывайся, не то его святейшество не посмотрит даже на твой статус. – Наргид высвободил руку и повернулся к княжичу. – Я уеду из Дармата немедленно – отговорюсь волей императора – и буду двигаться на юго-восток. Патриарх побесится и отпустит меня. В конце концов, я не мальчишка из нищего квартала, а императорский сын. Вы же должны завершить то, что начал я.
Мужчины помолчали, глядя друг другу в глаза. Пока Дантор Берийский соображал, что значат слова жреца, тот вновь заговорил с сестрой:
- Я не прошу о прощении, но однажды ты поймёшь, что я поступил правильно. Не с одним патриархом Тсинаром говорят духи, наставляя его на путь истинный. Конечно, отец хотел от меня иного, но небольшое превышение полномочий однажды может оказаться на пользу. Покорись, если дорожишь своей жизнью, но никому и никогда не рассказывай о том, что произошло и ещё произойдёт сегодня. Нерождённый учит нас, что все люди – сёстры и братья, но моя самая любима сестричка – ты.
Наргид крепко прижал девушку к себе, затем словно оттолкнул её к Дантору и стремительно зашагал прочь.
- Ваше высочество, вы поняли, о чём говорил ваш брат? – осторожно спросил княжич.
- Да, - тихо ответила девушка.
- И вы полагаете?..
- Наргид никогда не лгал мне и не давал дурных советов. Если он утверждает, что ритуал не завершён, значит, так и есть, - принцесса гулко сглотнула и продолжила. – Я… буду покорна его словам и тому, что ещё должно свершиться. У вас не будет проблем.
Дантор Берийский осторожно коснулся пальцами щеки своей жены, заставил посмотреть ему в глаза и не сказал того, что собирался. Явления патриарха в часовню хватило, чтобы он понял, чем может грозить принцессе поступок её брата. Магия незавершённого ритуала продолжит изливаться в мир и однажды привлечёт внимание к этой храброй девушке. Мужчина просто взял её за руку и повёл за собой вглубь сада, куда вела едва заметная тропинка. Внутри всё заледенело от злости на происходящее, от неправильности собственного поведения. Такой же жгучий холод шёл к нему и от следовавшей за ним девушки.
Но жрец был прав – иначе поступить никак нельзя.
Лишь раз Тевера вмешалась – на развилке она уверенно потянула мужа влево, и вскоре они оказались перед маленьким, точно игрушечным домиком. Домик был явно давно заброшен. Краска на его стенах и двери облупилась от времени, окна были наполовину выбиты, но внутри обнаружились две комнаты, а в одной даже стояла кровать, застеленная чистым покрывалом.
- Мне хочется верить, что однажды вы простите мне сегодняшний день, - с сожалением в глазах прошептал Дантор Берийский, прижимаясь губами к губам Теверы и надеясь, что сумеет утишить боль и осушить слёзы своей жены.
Жил-был король, владыка всей стране.
Он правил мудро, дав запрет войне.
Его руке доверились соседи,
Но рядом вдруг нашёлся непоседа.
Бывает, происходит на земле –
Узор рисуют кровью на холсте
И, побеждая в сердце своём боль,
Кричат: «Умер король! Да здравствует король!»
Но кто поверит сладким тем речам,
Пока мятежник стоит у трона сам?
Бледность принцессы все фрейлины списывали на расстройство от прощания с женихом. Весть о помолвке распространилась со скоростью степного пожара, презрев запрет императора на разглашение. Некоторые даже шептались о том, насколько это невоспитанно оставить свою невесту сразу же на другой день после обручения. Разговоры эти жёстко пресекала императрица, успевшая за неполную неделю отослать из дворца в провинцию около десятка сплетниц.
Данина с тревогой наблюдала за дочерью, которая из часовни пришла позже, чем это ожидалось, и со следами слёз на глазах. Та отговорилась тем, что после обряда появились инквизиторы с пленниками. Их вид настолько расстроил принцессу, что у неё случился истерический припадок. Ни подтвердить, ни уличить Теверу во лжи не представлялось возможным, и мать оставила её в покое.
А потом начались шепотки по углам, и императрица нашла, на ком выместить своё беспокойство за дочь. В ближайший молельный день Тевера наотрез отказалась идти на службу Нерождённому. На все уговоры матери она только отчаяннее рыдала, ничего не объясняя, пока не явился император и не прогнал жену.
Принцесса никогда не была близка с отцом, но именно в этот раз она без страха прижалась к его груди, выплакивая своё отчаяние. Дождавшись, пока Тевера немного успокоится, Таубер Манский спросил:
- Что тебя так расстроило в отъезде берийца?
- Ничего, наверное, только отъезд Наргида, я не успела с ним попрощаться.
- Обряд прошёл правильно?
- Даже слишком правильно, - юная женщина горько усмехнулась.
Император приподнял пальцем подбородок дочери и всмотрелся в её лицо. Пальцы уверенно скользнули к шее и вытянули из-под ворота платья цепочку с медальоном. Тот ощутимо пульсировал. Император вдруг усмехнулся:
- Не ожидал от Наргида. Он утёр нос не только мне, но и своему наставнику. Понимаю, почему ты так боишься идти в храм. Дядюшка Тсинар и впрямь будет в ярости. Если сразу он ничего не понял, то сейчас у него будет время присмотреться и понять, чем завершилась… помолвка.
Тевера покраснела и опустила глаза. Ей с матерью-то было стыдно обсудить произошедшее, что тут говорить о мужчине, пусть он и твой отец.
- Ты забыла об одном, - между тем продолжал император. Точно не замечал смущения дочери. – Медальон, который сейчас висит на твоей шейке, носили женщины рода герцогов Манских. С ним ничего не произошло во время обряда?
- Он нагрелся и словно впитал в себя… магию, - шёпотом ответила Тевера.
- Да, так и должно было произойти, - кивнул отец. – Все его свойства мне точно не известны, но в одном я уверен – оберегать свою хозяйку от опасностей. И пока ты считаешь храм опасным, медальон тебя не будет туда пускать. Будь смелой, истинной наследницей герцогов Манских, как была смелой совсем недавно. Не позволяй заподозрить себя в чём бы то ни было, и всё будет хорошо.
- А как же то, что ещё умеет медальон? – растерянно спросила принцесса.
- Подойди к Рантиру, объясни ему произошедшее, - едва слышным шёпотом приказал император. – Я вскоре буду вынужден покинуть Дармат на некоторое время. Рантир поможет тебе. Поняла?
- Да, отец, - изумлённо прошептала Тевера. – Но откуда?..
- Молчи! Будь осторожна, пока меня не будет. Хоть и девчонка, но всё же ты – моя истинная наследница.
На этой непонятной фразе император поднялся и вышел из комнаты принцессы. Тут же заглянула горничная:
- Ваше высочество, вам приготовить платье для служения Нерождённому?
- Нет, я нехорошо себя чувствую, ступай, - отмахнулась от той Тевера.
Ей вновь было, над чем поразмышлять.
* * *
Спустя две недели императорский бриг в сопровождении нескольких военных судов отправился в плавание.
Тевера стояла на пристани, вглядываясь в утренний туман, в котором медленно исчезали силуэты кораблей. Накануне вечером она долго сидела у ног матери, как в детстве положив ей голову на колени. Такие моменты выпадали редко даже в дни беззаботного веселья, потому что императрица всегда должна была занимать своё место возле супруга. И вот сейчас нечто в душе принцессы потребовало прийти к матери.
Императрица отослала горничных, паковавших последние мелочи в дорожные саквояжи. Она так и не смогла выяснить через своих соглядатаев, как прошёл обряд обручения, а дочь молчала. Перебирая тёмные волос девушки, Данина Манская мысленно прокручивала различные варианты событий – вплоть до неудачи, потому что патриарх Тсинар со своими инквизиторами заявился слишком рано. Но тогда ей бы точно донесли.
- Будь осторожна, девочка моя, - попросила императрица. – Нас долго не будет. Его величество планировал посетить несколько островов, чтобы выказать уважение правителю. Всё же отказ в сватовстве – не самое приятное известие.
- Зачем вам ехать с ним, мама? – вдруг жалобно, совсем по-детски спросила Тевера. – Зачем вам вообще уезжать?!
- Твой отец – император, и он всеми силами стремиться жить в мире с соседями. И наша поездка – лишь малая плата за этот мир. А моё место – как и место любой женщины – рядом с мужем, - Данина мягко улыбнулась. – Помнишь, мы говорили о любви? Вот это признание того, что рядом с ним находится равная, а не пустоголовая кукла, и есть высшая степень доверия, на которую может рассчитывать супруга правителя.
Обе немного помолчали, после чего императрица устало вздохнула:
- Мне хотелось бы отдохнуть перед поездкой, девочка моя. Надеюсь, ты придёшь проводить нас утром в дорогу?
Тевера мгновенно поняла намёк матери и поднялась на ноги.
- Конечно, я приду вас проводить, мама. Доброй ночи.
Рассвет принцесса встретила на причале. Отцу и матери было не до неё, но девушка упрямо стояла неподалёку, ожидая, пока император закончит беседу с представителями малого Совета и пока мать даст последние наставления старшей фрейлине – даме Микаре. Император то и дело оглядывался, надеясь заметить в толпе старшего сына, но Канбера нигде не было. И только перед самым подъёмом на корабль император с императрицей обняли дочь.
Сейчас солнце уже разогнало первыми лучами остатки утреннего тумана. Казалось, что корабли просто растворились в нём, потому что на горизонте не было видно даже вымпелов. Со вздохом Тевера побрела к замку. Две фрейлины и два стражника на положенном расстоянии следовали за ней.
Город только просыпался, и девушка могла наблюдать за тем, как выбегали на улицу хозяйки с корзинами в руках, как торопились мужчины на работы. Привычный шум нарастал постепенно, словно некий невидимый дирижёр постепенно наращивал громкость исполняемой оркестром мелодии. Мало кто из горожан знал принцессу в лицо, поэтому она без боязни могла разгуливать по безлюдным улицам.
Тевера вздрогнула, неожиданно осознав – это не ритуал помолвки! Это…
Додумать, как и запротестовать она не успела. Во тьме, под покрывалом очень ясно стало видно путы магии, возникшие вокруг пары. Тонкие, но прочные нити тянулись от связанных рук к телам, пронзали их насквозь, сплетаясь в сложные узор, окружали головы и проникали в самое сердце. Часть магии впиталась в подаренный отцом медальон, который сильно нагрелся, обжигая даже сквозь плотную ткань, но Тевера не могла себе позволить сейчас даже поправить странное украшение.
Наргид проводил обряд бракосочетания! Выдав, для всех остальных его за помолвку, ведь никаких свидетелей в часовне не было!
Тевере стало невероятно страшно от ожидания того, что должно было обязательно последовать за совершённым обрядом, и она задрожала. Крепкая рука уже мужа – интересно, а он сам знал об том? – успокаивающе подержала, помогая встать с колен. Медальон постепенно остывал, но буря в душе не утихала.
- Нерушимо слово моё. Воля Нерождённого в нём, - завершил Наргид ритуал и устало отступил в тень алтаря.
- Ваше святейшество! – бросилась было за ним принцесса, понимая, что сейчас перед ней не брат.
- Отпустите его, ваше высочество, - удержал жену Дантор Берийский. – Я смог на себе прочувствовать, насколько непросто дался юноше обряд. Кажется, он и сам от себя не ожидал, что сможет призвать истинную силу. Нам остаётся только благодарить тех людей, что собрались вокруг часовни и поддержали его своей магией.
Тевера молча повиновалась. В душе у неё царил раздрай. С одной стороны она понимала, что все чудеса Нерождённого – это обычная магия, об этом когда-то говорил Рантир. С другой – как простой садовник мог узнать о том, что помолвка будет именно здесь и именно сегодня? Чего она ещё не знала о своей семье и своём учителе? И как много успел выяснить человек, с которым она отныне связана навеки?
Додумать, как и высказать свои сомнения, принцесса не успела. Дверь в часовню с треском распахнулась, на пороге, сияя великолепием своего облачения, возник патриарх Тсинар.
- Что тут происходит? – стараясь подавить присутствующих своей аурой, спросил он.
Дантор непреклонно задвинул Теверу себе за спину и ответил:
- Ваше святейшество, сожалеем, что вы опоздали и не смогли присутствовать на нашей помолвке.
- Опоздал? Помолвка? – растерялся патриарх, его душная, давящая сила схлынула прочь. – Но кто бы стал?..
- Ваше святейшество, - из тени алтаря вышел Наргид и встал рядом с сестрой, - я выполнил волю моего императора.
Тевера только сейчас смогла рассмотреть, насколько бледен был её брат. Ей хотелось как-то утешить и поддержать его, но в присутствии главного жреца Нерождённого привычный ужас и страх перед разоблачением сковывал её.
- Вот как, - патриарх Тсинар холодно сощурился, рассматривая ученика. – Значит, император приказал. Что ж, да будет так. Но мы даже и не подозревали, что вы, дочь моя, совершаете сегодня столь великий шаг, - взор жреца обратился к принцессе, вынужденной взять себя в руки и выйти вперёд. – Меня привели воины Нерождённого, ощутившие противных ему магов.
Тевере больших усилий стоило удержать невозмутимое выражение на лице, но всё же она сказала:
- Ваше святейшество, неужели был кто-то, кто мог бы помешать священному обряду?
- Нет, ведь сила Нерождённого неоспорима, дитя моё, - патриарх неприятно улыбнулся. - Однако у инквизиции всегда найдётся несколько вопросов к тем, в чьей благости есть сомнения.
На этих словах в часовню шагнули несколько воинов в серых балахонах, скрывающих тяжёлую броню. Их руки в железных перчатках держали тех, кого патриарх пожелал объявить еретиками.
Стоило Тевере увидеть явившихся, как она вскрикнула и спрятала лицо на груди своего мужа. Те места, где латы воинов Нерождённого касались мнимых магов, сочились кровью, словно истинны были те слухи, которые утверждали, что железные перчатки могут выпускать длинные шипы, мешающие вырваться из рук воинов. Принцесса и не подозревала, что совершающийся сегодня обряд может привести к таким последствиям, как не знала и того, что во дворец вхоже так много магов.
- Не знаю, как насчёт Нерождённого, но мою невесту кровь ваших пленников оскорбила, - вступил в беседу Дантор.
- Княжич Берийский, Нерождённого не пугает вражеская кровь и боль, ведь и сам он претерпел немало страданий, ведя к истинному свету свою паству, - с насмешливой патетикой заявил патриарх Тсинар. – Но женщины столь чувствительны! Пожалуй, её высочеству стоит немного передохнуть. А ты, ученик…
- Мне стоит убедиться, что с сестрой всё в порядке. Нерождённого моё краткое отсутствие не оскорбит, а вот император может выразить своё недовольство.
Патриарху пришлось принять это, поэтому он резче, чем обычно, приказал воинам:
- В темницу еретиков. Сейчас они нам всё расскажут.
Тевера побледнела ещё больше. Малой радостью для неё могло стать лишь отсутствие Рантира среди схваченных. Однако даже от попытки предположить, что ждёт тех, кто помог ей и её брату, становилось дурно. А ещё она вдруг разом ощутила осквернённым тот единственный уголок, где раньше не боялась быть самой собой. Ей всегда казалось, что путь в Теазарион открыт лишь избранным, а сейчас здесь толпится по крайней мере десяток инквизиторов – карающей руки храма. И, едва они отошли на достаточное расстояние от часовни, принцесса схватила брата за руку:
- Наргид! Как спасти…
- Никак, - не дав договорить, отрезал жрец. –Не высовывайся, не то его святейшество не посмотрит даже на твой статус. – Наргид высвободил руку и повернулся к княжичу. – Я уеду из Дармата немедленно – отговорюсь волей императора – и буду двигаться на юго-восток. Патриарх побесится и отпустит меня. В конце концов, я не мальчишка из нищего квартала, а императорский сын. Вы же должны завершить то, что начал я.
Мужчины помолчали, глядя друг другу в глаза. Пока Дантор Берийский соображал, что значат слова жреца, тот вновь заговорил с сестрой:
- Я не прошу о прощении, но однажды ты поймёшь, что я поступил правильно. Не с одним патриархом Тсинаром говорят духи, наставляя его на путь истинный. Конечно, отец хотел от меня иного, но небольшое превышение полномочий однажды может оказаться на пользу. Покорись, если дорожишь своей жизнью, но никому и никогда не рассказывай о том, что произошло и ещё произойдёт сегодня. Нерождённый учит нас, что все люди – сёстры и братья, но моя самая любима сестричка – ты.
Наргид крепко прижал девушку к себе, затем словно оттолкнул её к Дантору и стремительно зашагал прочь.
- Ваше высочество, вы поняли, о чём говорил ваш брат? – осторожно спросил княжич.
- Да, - тихо ответила девушка.
- И вы полагаете?..
- Наргид никогда не лгал мне и не давал дурных советов. Если он утверждает, что ритуал не завершён, значит, так и есть, - принцесса гулко сглотнула и продолжила. – Я… буду покорна его словам и тому, что ещё должно свершиться. У вас не будет проблем.
Дантор Берийский осторожно коснулся пальцами щеки своей жены, заставил посмотреть ему в глаза и не сказал того, что собирался. Явления патриарха в часовню хватило, чтобы он понял, чем может грозить принцессе поступок её брата. Магия незавершённого ритуала продолжит изливаться в мир и однажды привлечёт внимание к этой храброй девушке. Мужчина просто взял её за руку и повёл за собой вглубь сада, куда вела едва заметная тропинка. Внутри всё заледенело от злости на происходящее, от неправильности собственного поведения. Такой же жгучий холод шёл к нему и от следовавшей за ним девушки.
Но жрец был прав – иначе поступить никак нельзя.
Лишь раз Тевера вмешалась – на развилке она уверенно потянула мужа влево, и вскоре они оказались перед маленьким, точно игрушечным домиком. Домик был явно давно заброшен. Краска на его стенах и двери облупилась от времени, окна были наполовину выбиты, но внутри обнаружились две комнаты, а в одной даже стояла кровать, застеленная чистым покрывалом.
- Мне хочется верить, что однажды вы простите мне сегодняшний день, - с сожалением в глазах прошептал Дантор Берийский, прижимаясь губами к губам Теверы и надеясь, что сумеет утишить боль и осушить слёзы своей жены.
ГЛАВА 4
Жил-был король, владыка всей стране.
Он правил мудро, дав запрет войне.
Его руке доверились соседи,
Но рядом вдруг нашёлся непоседа.
Бывает, происходит на земле –
Узор рисуют кровью на холсте
И, побеждая в сердце своём боль,
Кричат: «Умер король! Да здравствует король!»
Но кто поверит сладким тем речам,
Пока мятежник стоит у трона сам?
Бледность принцессы все фрейлины списывали на расстройство от прощания с женихом. Весть о помолвке распространилась со скоростью степного пожара, презрев запрет императора на разглашение. Некоторые даже шептались о том, насколько это невоспитанно оставить свою невесту сразу же на другой день после обручения. Разговоры эти жёстко пресекала императрица, успевшая за неполную неделю отослать из дворца в провинцию около десятка сплетниц.
Данина с тревогой наблюдала за дочерью, которая из часовни пришла позже, чем это ожидалось, и со следами слёз на глазах. Та отговорилась тем, что после обряда появились инквизиторы с пленниками. Их вид настолько расстроил принцессу, что у неё случился истерический припадок. Ни подтвердить, ни уличить Теверу во лжи не представлялось возможным, и мать оставила её в покое.
А потом начались шепотки по углам, и императрица нашла, на ком выместить своё беспокойство за дочь. В ближайший молельный день Тевера наотрез отказалась идти на службу Нерождённому. На все уговоры матери она только отчаяннее рыдала, ничего не объясняя, пока не явился император и не прогнал жену.
Принцесса никогда не была близка с отцом, но именно в этот раз она без страха прижалась к его груди, выплакивая своё отчаяние. Дождавшись, пока Тевера немного успокоится, Таубер Манский спросил:
- Что тебя так расстроило в отъезде берийца?
- Ничего, наверное, только отъезд Наргида, я не успела с ним попрощаться.
- Обряд прошёл правильно?
- Даже слишком правильно, - юная женщина горько усмехнулась.
Император приподнял пальцем подбородок дочери и всмотрелся в её лицо. Пальцы уверенно скользнули к шее и вытянули из-под ворота платья цепочку с медальоном. Тот ощутимо пульсировал. Император вдруг усмехнулся:
- Не ожидал от Наргида. Он утёр нос не только мне, но и своему наставнику. Понимаю, почему ты так боишься идти в храм. Дядюшка Тсинар и впрямь будет в ярости. Если сразу он ничего не понял, то сейчас у него будет время присмотреться и понять, чем завершилась… помолвка.
Тевера покраснела и опустила глаза. Ей с матерью-то было стыдно обсудить произошедшее, что тут говорить о мужчине, пусть он и твой отец.
- Ты забыла об одном, - между тем продолжал император. Точно не замечал смущения дочери. – Медальон, который сейчас висит на твоей шейке, носили женщины рода герцогов Манских. С ним ничего не произошло во время обряда?
- Он нагрелся и словно впитал в себя… магию, - шёпотом ответила Тевера.
- Да, так и должно было произойти, - кивнул отец. – Все его свойства мне точно не известны, но в одном я уверен – оберегать свою хозяйку от опасностей. И пока ты считаешь храм опасным, медальон тебя не будет туда пускать. Будь смелой, истинной наследницей герцогов Манских, как была смелой совсем недавно. Не позволяй заподозрить себя в чём бы то ни было, и всё будет хорошо.
- А как же то, что ещё умеет медальон? – растерянно спросила принцесса.
- Подойди к Рантиру, объясни ему произошедшее, - едва слышным шёпотом приказал император. – Я вскоре буду вынужден покинуть Дармат на некоторое время. Рантир поможет тебе. Поняла?
- Да, отец, - изумлённо прошептала Тевера. – Но откуда?..
- Молчи! Будь осторожна, пока меня не будет. Хоть и девчонка, но всё же ты – моя истинная наследница.
На этой непонятной фразе император поднялся и вышел из комнаты принцессы. Тут же заглянула горничная:
- Ваше высочество, вам приготовить платье для служения Нерождённому?
- Нет, я нехорошо себя чувствую, ступай, - отмахнулась от той Тевера.
Ей вновь было, над чем поразмышлять.
* * *
Спустя две недели императорский бриг в сопровождении нескольких военных судов отправился в плавание.
Тевера стояла на пристани, вглядываясь в утренний туман, в котором медленно исчезали силуэты кораблей. Накануне вечером она долго сидела у ног матери, как в детстве положив ей голову на колени. Такие моменты выпадали редко даже в дни беззаботного веселья, потому что императрица всегда должна была занимать своё место возле супруга. И вот сейчас нечто в душе принцессы потребовало прийти к матери.
Императрица отослала горничных, паковавших последние мелочи в дорожные саквояжи. Она так и не смогла выяснить через своих соглядатаев, как прошёл обряд обручения, а дочь молчала. Перебирая тёмные волос девушки, Данина Манская мысленно прокручивала различные варианты событий – вплоть до неудачи, потому что патриарх Тсинар со своими инквизиторами заявился слишком рано. Но тогда ей бы точно донесли.
- Будь осторожна, девочка моя, - попросила императрица. – Нас долго не будет. Его величество планировал посетить несколько островов, чтобы выказать уважение правителю. Всё же отказ в сватовстве – не самое приятное известие.
- Зачем вам ехать с ним, мама? – вдруг жалобно, совсем по-детски спросила Тевера. – Зачем вам вообще уезжать?!
- Твой отец – император, и он всеми силами стремиться жить в мире с соседями. И наша поездка – лишь малая плата за этот мир. А моё место – как и место любой женщины – рядом с мужем, - Данина мягко улыбнулась. – Помнишь, мы говорили о любви? Вот это признание того, что рядом с ним находится равная, а не пустоголовая кукла, и есть высшая степень доверия, на которую может рассчитывать супруга правителя.
Обе немного помолчали, после чего императрица устало вздохнула:
- Мне хотелось бы отдохнуть перед поездкой, девочка моя. Надеюсь, ты придёшь проводить нас утром в дорогу?
Тевера мгновенно поняла намёк матери и поднялась на ноги.
- Конечно, я приду вас проводить, мама. Доброй ночи.
Рассвет принцесса встретила на причале. Отцу и матери было не до неё, но девушка упрямо стояла неподалёку, ожидая, пока император закончит беседу с представителями малого Совета и пока мать даст последние наставления старшей фрейлине – даме Микаре. Император то и дело оглядывался, надеясь заметить в толпе старшего сына, но Канбера нигде не было. И только перед самым подъёмом на корабль император с императрицей обняли дочь.
Сейчас солнце уже разогнало первыми лучами остатки утреннего тумана. Казалось, что корабли просто растворились в нём, потому что на горизонте не было видно даже вымпелов. Со вздохом Тевера побрела к замку. Две фрейлины и два стражника на положенном расстоянии следовали за ней.
Город только просыпался, и девушка могла наблюдать за тем, как выбегали на улицу хозяйки с корзинами в руках, как торопились мужчины на работы. Привычный шум нарастал постепенно, словно некий невидимый дирижёр постепенно наращивал громкость исполняемой оркестром мелодии. Мало кто из горожан знал принцессу в лицо, поэтому она без боязни могла разгуливать по безлюдным улицам.
