— Конечно же, — сказал Чайду, — это все просто легенды.
— А как дух может обладать? Он хочет отобрать себе тело, как приведения делают? — мелкий неуверенно подергал гувернера за рукав. — Фею можно изгнать экзорцизмом, да?
— Это... Несколько другое, — поморщился Чайду, — и вообще, я знаю про этих мифических существ не больше, чем сказители, сложившие о них легенды. Не стоит задавать вопросов мне, попробуйте почитать хроники.
— Ну-у-у, — протянул мальчишка и надулся. — Хроники... А разве фея может влюбиться? Она же дух, у нее нет сердца? Это вообще как?
— Сам не знаю, как, — мрачно ответил Чайду, — если бы я знал, разве бы давал вам вот это?
Он достал из дорожной сумки огромную книгу и вручил воспитаннику.
Мальчишка понял, что настроение у Дуду уже и вовсе испортилось, но попытался запротестовать.
— Ну Дуду...
— Ну Дуду, ну Дуду. Читайте-читайте. Узнаете, мне расскажете. Не забудьте заодно повторить все даты начала Тангасских войн.
Мелкий скривился, бросил ищущий спасения взгляд на Херк, но и в ней союзницы не нашел. Нахмурился, открыл том, немного посопел ещё, но потом мало-помалу увлекся чтением.
В карете наконец-то воцарилась тишина, и Херк с облегчением углубилась в бумаги.
Легенды... Излишне тревожили душу.
Она всегда предпочитала сказкам подкрепленные фактами и доказательствами документы.
Хотя Чайду рассказывал свои сказки так искусно, что ей хотелось хоть раз в жизни отбросить документы и доказательства и просто кинуться в его истории с головой, как в омут.
Титул герцогини — это большое достижение. Но юноша, которого полюбила фея, стал гораздо большим, чем просто герцогом.
Он стал легендой.
В публичный дом она зашла с парадного входа, раздраженно толкнув тяжелую дверь. Рявкнула на встречавшую девку, чтоб звала маман, стремительно прошла по коридору в зал, оттолкнув руки похмельной гардеробщицы, которая не иначе как по привычке попыталась отобрать у нее пальто.
Сонные с утра девки в потрепанных кружевах на нее даже не оглянулись. У них была игрушка поинтереснее.
Игрушка застыла посреди интимной полутьмы приемной пестрым пугалом и явно не очень понимала, куда ему идти.
— Ох ты ж божечки! — всплеснула руками Джавин, — Что ты-то тут забыл?
Син обернулся к ней и всем лицом расплылся в счастливой улыбке.
— …Джавин, — он каждый раз делал эту маленькую паузу перед тем, как выговорить ее имя.
Как будто силами собирался и шел на приступ… а может, просто пытался вспомнить, такого Джавин тоже не исключала.
— Тц, она самая. — она не выдержала и съязвила, — прости уж, что не в форме. Я сегодня в штатском.
— Ты часом не знаешь, где здесь комнаты?
— Комнаты? — переспросила Джавин, чувствуя себя полнейшей идиоткой.
— Ну да, комнаты. Никак не могу найти лестницу, а эти женщины мне вовсе не помогают. — пожаловался Син.
— Потому что оплачивать надо? — предположила Джавин.
— Потому что у нас лифта, дурачок! — протянула с ближнего дивана изящная миниатюрная брюнеточка, то ли полукровка, то ли чистый полурослик. — У нас не какой-то там заштатный публичный домишко, у нас приличное за-аведение, мы не допускаем, чтобы клиенты сталкивались друг с другом на лестнице.
— Поэтому они все вместе толпятся и ждут лифту, — подтвердила Джавин. — У них тут лифта, Син.
Брюнеточка почти без труда справилась со всеми сложными вызовами, которые бросает порой человеку необходимость встать с дивана после многих и многих бокальчиков игристого. Она танцующей походкой подплелась к Джавин и повисла у нее на локте.
— Искала маман? Я за нее! — громко прошептала она, — У маман… Кылиент! Ра-а-аскошный. А я старшая… и-ик! Сестра.
— Тц! И надолго там этот ра-а-аскошный клиент? — Джавин кивнула Сину, и тот помог брюнеточке не сползти по Джавин на пол.
Они вместе подхватили хрупкое тело под локти и повели к расписанным сердечками дверям, где располагалась лифта.
— Думаю, как раз поднимемся и-и… ик! Все. — предположила брюнеточка, очевидно, опираясь на богатый опыт, — он молодой. Оч-чень.
— А, ну и отлично! — загорелась Джавин, — А можно мне его посмотреть? Он какой из себя, блондин, брюнет?
К счастью, двери открылись почти сразу. Джавин помогла Сину втащить внутрь брюнеточку и перегнулась через ее грудь, чтобы дотянуться до кнопки, которую Син либо в упор не видел, либо просто проигнорировал.
— Он, наверное, выйдет в другую лифту… Для больши-их клентов. — брюнеточка повернулась к Сину, — мы ее завели, чтоб… И-ик! Всякие тайные-претайные богатые-пребогатые клиенты… не сталкивались с другими кли… этами… и это…
— И так состоялась сделка по передаче Королевского Конезавода, да-да, — пробормотала Джавин, — Бывший владелец с нынешним около вашей знаменитой лифты и сдружились. В ожидании.
— А что, весь большой бизнес Либена происходит в лифтах? — живо поинтересовался Син.
Он с любопытством ткнул пальцем свободной от брюнеточки руки в тканевые обои лифта, расшитые розовыми розами.
— Па-а-ачиму? — возмутилась брюнеточка, — У нас… и-ик! Еще курилка есть!
— Джавин пощелкала пальцами перед слегка раскосившимися глазами ценной информантки.
— Так блондин или брюнет?
— А? — встрепенулась старшая сестрица, и не иначе как по привычке добавила, сразу перейдя на деловой тон, — А вы кого предпочитаете, госпожа? У нас и рыжие в наличии!
— Да, — зачем-то встрял Син, — а кого?
Джавин сделала глубокий вдох и выдох.
К счастью, наконец-то звякнул колокольчик и двери лифты разъехались, выпуская их странную компанию в коридор.
Джавин кивнула Сину на мягкий диванчик, который специально был поставлен для ожидающих. Они сгрузили туда брюнеточку.
— Тебе, и-ик, — сказала сестрица, ткнув пальцем в Джавин, — туда. А ты, — палец, описав восьмерку, кое-как уперся в Сина, — если за этим пришел, как его там… короче, направо по коридору, пятая дверь, там он, забирай.
— Да, кстати, — спросила Джавин, — а ты зачем сюда пришел-то?
— За этим, — нагло улыбнулся Син, — за этим самым… товарищ наш что-то три дня как здесь запропал. Бригадир сказал мне за ним зайти, потому что кто другой может и не выйти. И придется мне уже двоих запропавших вытаскивать… А ты какими судьбами?..
— Да по той же причине. Сюда ж мужика не отправишь, так что, когда надо поспрашивать или задержать кого, я и хожу. Там гастролер один у человечка кошелечек подрезал с печаткой важной, вот, бегаем, роем… Тц, с утра пораньше… Ладно, мне, наверное, бежать надо, пока клиент не кончил…
— Э-э-э! — возмутилась с дивана вовсе позабытая было брюнеточка, — Это вы что! В наш-то храм любви! Постоянно ходите! И ни-ни?..
Джавин поморщилась. Где только маман эту новенькую откопала, и как она так быстро стала старшей сестрой?
— Непоря-а-адок! — продолжала наглая девчонка, — Неуважение к почетному заведению! Я-а ик! Ща закричу, если так и продолжите!
— Продолжим, прости меня, что? — спросил Син с искренней заинтересованностью.
— Так гнусно себя вести! Как тухлые селедки! И тогда все услышат! Все! И-ик товарищ твой спрячется, и гы-гыстралер в окошко сиганет!
— Тц, да заткни ты ей рот, — буркнула Джавин, — вот, я пожертвую платочек.
— Да нет, как-то не хочется, — ухмыльнулся Син, — она так-то в своем праве. Непорядок в чужой монастырь ходить со своим уставом.
— Именно! В наш монастырь ходят по нашим уставам! — заявила брюнеточка и хитро сощурила зеленые глаза, — Ка-а-ак заслуженная жрица любви, ясно вам! Зас-лу-жен-на-я! Налагаю на вас схиму!
— Наверное, ты подразумевала епитимью? — Джавин уже и самой стало интересно, чем все закончится, — схима — это ж монашеское одеяние такое? — она вопросительно посмотрела на Сина.
Тот пожал плечами.
— В любом случае, звучит очень по-жречески, — сказал он, — ты это, не перебивай. Я вообще-то слушаю. Что делать-то надо, о жрица?
— Любиться и целова-аться! — торжественно провозгласила брюнеточка, окончательно расползшись по дивану, — Ну, вы заняты, полюбиться не успеете. Целуйтесь, и-ик… ли я закричу.
— Ох ты ж божечки, — вздохнула Джавин, — какое же ребяче…
Ее вдруг подгребли за талию, и она осеклась, замерла, закрыла глаза, как положено в таких случаях.
Прохладные губы осторожно, почти невесомо коснулись ее лба, и руки на талии исчезли. Она открыла глаза, чтоб увидеть удаляющуюся спину. Разъяренная, повернулась в брюнеточке: что, довольна? Джавин поцеловали! В лоб.
…в лоб?
В лоб?!
— Я тебе что, покойник?! — рявкнула Джавин, — А ну, а ты куда!
Брюнеточка на диване заливалась смехом, молотя изящными ножками по подушкам.
Джавин яростно выдохнула сквозь сжатые зубы, решительно развернулась и пошла по коридору налево, к комнатам маман.
Вот сейчас она этого гастролера задержит, дотащит до участка, заполнит бумаги, немного остынет…
И выдаст этому придурку свою холодную месть!
В храме любви и разврата!
Целовать! Человека! В лоб! Когда человек уже губы раскатал!
Это подло и незаконно!
Схимник несчастный! Ну ничего, один раз она эту мантию с него уже сняла, снимет и еще раз. Пусть не сомневается!
Она коснулась прохладной фарфоровой рукой лба, приложила тыльную сторону ладони к пылающей щеке, не давая ей дернуться в раздражении.
Говорили ей подруги, нет у личей ничего святого…
Где-то там, за спиной, все смеялась и смеялась маленькая жрица.
Лучшие номера в препоганейшей гостинице в Сараге, большом селе в дне пути от Либена, оказались не сильно лучше худших.
Херк ворочалась на жесткой кровати и никак не могла заснуть.
Ей чудился шелест мышиных лапок за стенкой, от дурного предчувствия клопов по-настоящему чесалась то нога, то рука.
От подушки едва уловимо пахло затхлой сыростью.
А потом и вовсе Херк услышала звук крадущийся шагов, все ближе, ближе к ее двери. Не хватало еще, чтоб ее решили обокрасть!
И как только пробрался сюда, наглец!
Охрана расположилась в комнатах на нижнем этаже. Она всегда считала своих воинов достаточно профессиональными, чтобы не допустить к ней вора, и вот, посмотрите только! Крадется...
Херк решительно встала с кровати, сунула в близорукий правый глаз монокль, и подхватила с туалетного столика одинокий медный подсвечник. Пару раз взмахнула им, чтобы почувствовать в руке успокоительную тяжесть.
А потом решительно распахнула дверь.
Стремительная тень отскочила во тьму коридора, ловко увернувшись от створки.
— Матушка! — громким шепотом воскликнула тень поменьше, — Вы не спите?
— Ты почему не спишь? — строго спросила Херк.
Мелкий был одет как для прогулки. Гувернер даже умудрился застегнуть на мальчишке теплую кофту: великое достижение, если учесть, сколько там было мелких пуговиц и насколько пацан не любил лишних слоев одежды.
— Дуду пообещал мне показать звёзды, если не будет облаков.
Вторая тень слегка поклонилась Херк.
— Я согласовал с охраной, Ваша Светлость. В это время года очень хорошо видно созвездие Перепелки. И вот-вот должны начаться метеоритные дожди... Хозяин гостиницы показал нам путь на крышу. Если вы не возражаете...
Нет, все-таки обязательно надо отписать управляющему. Он нашел для мальчика золото. Идея просто замечательная. Сейчас ребенок умотается за ночь и весь завтрашний день проспит в карете. И все для пользы дела.
Созвездие Перепелки... Метеоритные дожди.
Херк почувствовала что-то вроде досады. С ней в детстве никто так не возился.
Нет, ее учили, и в свое время она могла нарисовать карту звездного неба, и осеннего, и весеннего. Но только в рамках программы.
Никто никогда не пытался ее заинтересовать.
Она просто должна была знать это и все.
На Великой равнине, среди орочьих племен, она была единственной девочкой, которая соблюдала режим и всегда ложилась не позже девяти.
Поздний сон вреден для кожи.
— Ты хороший гувернер, Чайду, — искренне сказала она. — Напомни, чтобы я выписала тебе премию.
Она взялась за ручку двери, чтоб закрыть ее и вернуться ворочаться в холодную постель, в которой ворочалась с девяти.
Тонкие пальцы на мгновение накрыли ее руку. Он тут же отдернул ладонь, еще раз поклонился, извиняясь за ошибку, но все равно удержал дверь, теперь за край.
— Не хочу ходить вокруг да около, Ваша Светлость. Я ни в коем случае не настаиваю, но позвольте просто спросить вас и услышать искренний ответ: вы хотите пойти с нами?
— Мне пора спать, — ответила за Херк та маленькая девочка, которую очень долго дрессировали.
— Хотите или нет?
— Завтра нужно отправля...
— Ваша Светлость, вы же герцогиня, — нетерпеливо перебил Чайду, — ваш кортеж завтра отправится тогда, когда вы прикажете.
— Но у нас согласована торжественная встреча, праздненства и...
— Ну вот, ну вот... Мудрый мэр всегда закладывает опоздание в ожидание высокородных гостей, если он ждет вас ко времени, он сам виноват, — в чарующем голосе Чайду ей послышалась улыбка, — к тому же вы все равно не спите, не так ли?
— Пожалуйста, матушка, — заканючил мелкий, — пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — пацан затараторил, уткнувшись взглядом в пол, — Уже полночь была, а значит, это канун моего дня рождения, а это почти мой день рождения, ну то есть мне почти можно подарок, ну хотя бы полподарка, ну я очень прошу, ну матушка, пойдем посмотрим за звездопады вместе, а?
Херк множество раз пыталась сказать этому мальчику, что ее не стоит звать "матушкой", но у нее никогда не поворачивался язык. Вот и сейчас она сдалась, глядя на мнущегося мальчишку, который послушно застегнулся на все пуговицы ради звездопада, который сегодня мог и не случиться.
— Хорошо, я хочу посмотреть. Ведите.
— Позвольте ваш канделябр, Ваша Светлость, — вкрадчиво попросил Чайду, и их пальцы снова на мгновение встретились, когда он забирал подсвечник.
Он поднял подсвечник над головой и что-то шепнул: зеленый огонек зажегся там, где находился бы огонек свечи, если бы в подсвечнике была свеча.
— Так ты еще и маг? — удивилась Херк.
— Тс-с, тише, — улыбнулся Чайду, которому невероятно шел этот призрачный зеленоватый свет, — какой же я маг… так, немножко…
— Он волшебник, — прошептал мелкий и уцепился за руку Херк, — настоящий. Волшебный волшебник, как в сказках. Но это секрет. Он обещал меня научить… ой… это тоже был секрет. Прости, что я сказал, Дуду.
— Все правильно, какие секреты могут быть от матушки, юный господин? — мелодично отозвался Чайду, — Я бы не осмелился вас ничему учить без ее на то дозволения.
Херк задумчиво кивнула.
В тишине они поднялись по лестнице на чердак. Там Чайду открыл люк. Ему, высокому человеку, пожалуй, не составляло труда подняться через этот люк на крышу. Но Херк, а тем более его воспитаннику, не хватало роста. Искать во мраке чердака стремянку тоже казалось идеей безнадежной. Впрочем, Чайду не понадобилось долгих размышлений, чтобы решить эту проблему.
Он поставил подсвечник на пол.
— Позвольте, я подсажу вас первой, ваша светлость.
Чтобы она могла присмотреть за мальчиком. Что ж, разумно.
— Дозволяю.
Он поднял ее, казалось, и вовсе без усилий.
— Какая вы легкая, — сказал он лукаво, — не следует ли вам сменить повара?
Херк фыркнула. Сказал бы это кто-то другой, она сочла бы этот комплимент неуклюжей лестью. Но тихий голос Чайду заставлял Херк вслушиваться и различать искренность даже в самых истрепанных и пустых фразах.
— А как дух может обладать? Он хочет отобрать себе тело, как приведения делают? — мелкий неуверенно подергал гувернера за рукав. — Фею можно изгнать экзорцизмом, да?
— Это... Несколько другое, — поморщился Чайду, — и вообще, я знаю про этих мифических существ не больше, чем сказители, сложившие о них легенды. Не стоит задавать вопросов мне, попробуйте почитать хроники.
— Ну-у-у, — протянул мальчишка и надулся. — Хроники... А разве фея может влюбиться? Она же дух, у нее нет сердца? Это вообще как?
— Сам не знаю, как, — мрачно ответил Чайду, — если бы я знал, разве бы давал вам вот это?
Он достал из дорожной сумки огромную книгу и вручил воспитаннику.
Мальчишка понял, что настроение у Дуду уже и вовсе испортилось, но попытался запротестовать.
— Ну Дуду...
— Ну Дуду, ну Дуду. Читайте-читайте. Узнаете, мне расскажете. Не забудьте заодно повторить все даты начала Тангасских войн.
Мелкий скривился, бросил ищущий спасения взгляд на Херк, но и в ней союзницы не нашел. Нахмурился, открыл том, немного посопел ещё, но потом мало-помалу увлекся чтением.
В карете наконец-то воцарилась тишина, и Херк с облегчением углубилась в бумаги.
Легенды... Излишне тревожили душу.
Она всегда предпочитала сказкам подкрепленные фактами и доказательствами документы.
Хотя Чайду рассказывал свои сказки так искусно, что ей хотелось хоть раз в жизни отбросить документы и доказательства и просто кинуться в его истории с головой, как в омут.
Титул герцогини — это большое достижение. Но юноша, которого полюбила фея, стал гораздо большим, чем просто герцогом.
Он стал легендой.
Глава 7. 06.10. (Бонус) Синосу и Джавин 5: Схима в публичном доме
В публичный дом она зашла с парадного входа, раздраженно толкнув тяжелую дверь. Рявкнула на встречавшую девку, чтоб звала маман, стремительно прошла по коридору в зал, оттолкнув руки похмельной гардеробщицы, которая не иначе как по привычке попыталась отобрать у нее пальто.
Сонные с утра девки в потрепанных кружевах на нее даже не оглянулись. У них была игрушка поинтереснее.
Игрушка застыла посреди интимной полутьмы приемной пестрым пугалом и явно не очень понимала, куда ему идти.
— Ох ты ж божечки! — всплеснула руками Джавин, — Что ты-то тут забыл?
Син обернулся к ней и всем лицом расплылся в счастливой улыбке.
— …Джавин, — он каждый раз делал эту маленькую паузу перед тем, как выговорить ее имя.
Как будто силами собирался и шел на приступ… а может, просто пытался вспомнить, такого Джавин тоже не исключала.
— Тц, она самая. — она не выдержала и съязвила, — прости уж, что не в форме. Я сегодня в штатском.
— Ты часом не знаешь, где здесь комнаты?
— Комнаты? — переспросила Джавин, чувствуя себя полнейшей идиоткой.
— Ну да, комнаты. Никак не могу найти лестницу, а эти женщины мне вовсе не помогают. — пожаловался Син.
— Потому что оплачивать надо? — предположила Джавин.
— Потому что у нас лифта, дурачок! — протянула с ближнего дивана изящная миниатюрная брюнеточка, то ли полукровка, то ли чистый полурослик. — У нас не какой-то там заштатный публичный домишко, у нас приличное за-аведение, мы не допускаем, чтобы клиенты сталкивались друг с другом на лестнице.
— Поэтому они все вместе толпятся и ждут лифту, — подтвердила Джавин. — У них тут лифта, Син.
Брюнеточка почти без труда справилась со всеми сложными вызовами, которые бросает порой человеку необходимость встать с дивана после многих и многих бокальчиков игристого. Она танцующей походкой подплелась к Джавин и повисла у нее на локте.
— Искала маман? Я за нее! — громко прошептала она, — У маман… Кылиент! Ра-а-аскошный. А я старшая… и-ик! Сестра.
— Тц! И надолго там этот ра-а-аскошный клиент? — Джавин кивнула Сину, и тот помог брюнеточке не сползти по Джавин на пол.
Они вместе подхватили хрупкое тело под локти и повели к расписанным сердечками дверям, где располагалась лифта.
— Думаю, как раз поднимемся и-и… ик! Все. — предположила брюнеточка, очевидно, опираясь на богатый опыт, — он молодой. Оч-чень.
— А, ну и отлично! — загорелась Джавин, — А можно мне его посмотреть? Он какой из себя, блондин, брюнет?
К счастью, двери открылись почти сразу. Джавин помогла Сину втащить внутрь брюнеточку и перегнулась через ее грудь, чтобы дотянуться до кнопки, которую Син либо в упор не видел, либо просто проигнорировал.
— Он, наверное, выйдет в другую лифту… Для больши-их клентов. — брюнеточка повернулась к Сину, — мы ее завели, чтоб… И-ик! Всякие тайные-претайные богатые-пребогатые клиенты… не сталкивались с другими кли… этами… и это…
— И так состоялась сделка по передаче Королевского Конезавода, да-да, — пробормотала Джавин, — Бывший владелец с нынешним около вашей знаменитой лифты и сдружились. В ожидании.
— А что, весь большой бизнес Либена происходит в лифтах? — живо поинтересовался Син.
Он с любопытством ткнул пальцем свободной от брюнеточки руки в тканевые обои лифта, расшитые розовыми розами.
— Па-а-ачиму? — возмутилась брюнеточка, — У нас… и-ик! Еще курилка есть!
— Джавин пощелкала пальцами перед слегка раскосившимися глазами ценной информантки.
— Так блондин или брюнет?
— А? — встрепенулась старшая сестрица, и не иначе как по привычке добавила, сразу перейдя на деловой тон, — А вы кого предпочитаете, госпожа? У нас и рыжие в наличии!
— Да, — зачем-то встрял Син, — а кого?
Джавин сделала глубокий вдох и выдох.
К счастью, наконец-то звякнул колокольчик и двери лифты разъехались, выпуская их странную компанию в коридор.
Джавин кивнула Сину на мягкий диванчик, который специально был поставлен для ожидающих. Они сгрузили туда брюнеточку.
— Тебе, и-ик, — сказала сестрица, ткнув пальцем в Джавин, — туда. А ты, — палец, описав восьмерку, кое-как уперся в Сина, — если за этим пришел, как его там… короче, направо по коридору, пятая дверь, там он, забирай.
— Да, кстати, — спросила Джавин, — а ты зачем сюда пришел-то?
— За этим, — нагло улыбнулся Син, — за этим самым… товарищ наш что-то три дня как здесь запропал. Бригадир сказал мне за ним зайти, потому что кто другой может и не выйти. И придется мне уже двоих запропавших вытаскивать… А ты какими судьбами?..
— Да по той же причине. Сюда ж мужика не отправишь, так что, когда надо поспрашивать или задержать кого, я и хожу. Там гастролер один у человечка кошелечек подрезал с печаткой важной, вот, бегаем, роем… Тц, с утра пораньше… Ладно, мне, наверное, бежать надо, пока клиент не кончил…
— Э-э-э! — возмутилась с дивана вовсе позабытая было брюнеточка, — Это вы что! В наш-то храм любви! Постоянно ходите! И ни-ни?..
Джавин поморщилась. Где только маман эту новенькую откопала, и как она так быстро стала старшей сестрой?
— Непоря-а-адок! — продолжала наглая девчонка, — Неуважение к почетному заведению! Я-а ик! Ща закричу, если так и продолжите!
— Продолжим, прости меня, что? — спросил Син с искренней заинтересованностью.
— Так гнусно себя вести! Как тухлые селедки! И тогда все услышат! Все! И-ик товарищ твой спрячется, и гы-гыстралер в окошко сиганет!
— Тц, да заткни ты ей рот, — буркнула Джавин, — вот, я пожертвую платочек.
— Да нет, как-то не хочется, — ухмыльнулся Син, — она так-то в своем праве. Непорядок в чужой монастырь ходить со своим уставом.
— Именно! В наш монастырь ходят по нашим уставам! — заявила брюнеточка и хитро сощурила зеленые глаза, — Ка-а-ак заслуженная жрица любви, ясно вам! Зас-лу-жен-на-я! Налагаю на вас схиму!
— Наверное, ты подразумевала епитимью? — Джавин уже и самой стало интересно, чем все закончится, — схима — это ж монашеское одеяние такое? — она вопросительно посмотрела на Сина.
Тот пожал плечами.
— В любом случае, звучит очень по-жречески, — сказал он, — ты это, не перебивай. Я вообще-то слушаю. Что делать-то надо, о жрица?
— Любиться и целова-аться! — торжественно провозгласила брюнеточка, окончательно расползшись по дивану, — Ну, вы заняты, полюбиться не успеете. Целуйтесь, и-ик… ли я закричу.
— Ох ты ж божечки, — вздохнула Джавин, — какое же ребяче…
Ее вдруг подгребли за талию, и она осеклась, замерла, закрыла глаза, как положено в таких случаях.
Прохладные губы осторожно, почти невесомо коснулись ее лба, и руки на талии исчезли. Она открыла глаза, чтоб увидеть удаляющуюся спину. Разъяренная, повернулась в брюнеточке: что, довольна? Джавин поцеловали! В лоб.
…в лоб?
В лоб?!
— Я тебе что, покойник?! — рявкнула Джавин, — А ну, а ты куда!
Брюнеточка на диване заливалась смехом, молотя изящными ножками по подушкам.
Джавин яростно выдохнула сквозь сжатые зубы, решительно развернулась и пошла по коридору налево, к комнатам маман.
Вот сейчас она этого гастролера задержит, дотащит до участка, заполнит бумаги, немного остынет…
И выдаст этому придурку свою холодную месть!
В храме любви и разврата!
Целовать! Человека! В лоб! Когда человек уже губы раскатал!
Это подло и незаконно!
Схимник несчастный! Ну ничего, один раз она эту мантию с него уже сняла, снимет и еще раз. Пусть не сомневается!
Она коснулась прохладной фарфоровой рукой лба, приложила тыльную сторону ладони к пылающей щеке, не давая ей дернуться в раздражении.
Говорили ей подруги, нет у личей ничего святого…
Где-то там, за спиной, все смеялась и смеялась маленькая жрица.
Глава 07.10. Херк и Чайду 3: Но я не хочу ходить вокруг да около
Лучшие номера в препоганейшей гостинице в Сараге, большом селе в дне пути от Либена, оказались не сильно лучше худших.
Херк ворочалась на жесткой кровати и никак не могла заснуть.
Ей чудился шелест мышиных лапок за стенкой, от дурного предчувствия клопов по-настоящему чесалась то нога, то рука.
От подушки едва уловимо пахло затхлой сыростью.
А потом и вовсе Херк услышала звук крадущийся шагов, все ближе, ближе к ее двери. Не хватало еще, чтоб ее решили обокрасть!
И как только пробрался сюда, наглец!
Охрана расположилась в комнатах на нижнем этаже. Она всегда считала своих воинов достаточно профессиональными, чтобы не допустить к ней вора, и вот, посмотрите только! Крадется...
Херк решительно встала с кровати, сунула в близорукий правый глаз монокль, и подхватила с туалетного столика одинокий медный подсвечник. Пару раз взмахнула им, чтобы почувствовать в руке успокоительную тяжесть.
А потом решительно распахнула дверь.
Стремительная тень отскочила во тьму коридора, ловко увернувшись от створки.
— Матушка! — громким шепотом воскликнула тень поменьше, — Вы не спите?
— Ты почему не спишь? — строго спросила Херк.
Мелкий был одет как для прогулки. Гувернер даже умудрился застегнуть на мальчишке теплую кофту: великое достижение, если учесть, сколько там было мелких пуговиц и насколько пацан не любил лишних слоев одежды.
— Дуду пообещал мне показать звёзды, если не будет облаков.
Вторая тень слегка поклонилась Херк.
— Я согласовал с охраной, Ваша Светлость. В это время года очень хорошо видно созвездие Перепелки. И вот-вот должны начаться метеоритные дожди... Хозяин гостиницы показал нам путь на крышу. Если вы не возражаете...
Нет, все-таки обязательно надо отписать управляющему. Он нашел для мальчика золото. Идея просто замечательная. Сейчас ребенок умотается за ночь и весь завтрашний день проспит в карете. И все для пользы дела.
Созвездие Перепелки... Метеоритные дожди.
Херк почувствовала что-то вроде досады. С ней в детстве никто так не возился.
Нет, ее учили, и в свое время она могла нарисовать карту звездного неба, и осеннего, и весеннего. Но только в рамках программы.
Никто никогда не пытался ее заинтересовать.
Она просто должна была знать это и все.
На Великой равнине, среди орочьих племен, она была единственной девочкой, которая соблюдала режим и всегда ложилась не позже девяти.
Поздний сон вреден для кожи.
— Ты хороший гувернер, Чайду, — искренне сказала она. — Напомни, чтобы я выписала тебе премию.
Она взялась за ручку двери, чтоб закрыть ее и вернуться ворочаться в холодную постель, в которой ворочалась с девяти.
Тонкие пальцы на мгновение накрыли ее руку. Он тут же отдернул ладонь, еще раз поклонился, извиняясь за ошибку, но все равно удержал дверь, теперь за край.
— Не хочу ходить вокруг да около, Ваша Светлость. Я ни в коем случае не настаиваю, но позвольте просто спросить вас и услышать искренний ответ: вы хотите пойти с нами?
— Мне пора спать, — ответила за Херк та маленькая девочка, которую очень долго дрессировали.
— Хотите или нет?
— Завтра нужно отправля...
— Ваша Светлость, вы же герцогиня, — нетерпеливо перебил Чайду, — ваш кортеж завтра отправится тогда, когда вы прикажете.
— Но у нас согласована торжественная встреча, праздненства и...
— Ну вот, ну вот... Мудрый мэр всегда закладывает опоздание в ожидание высокородных гостей, если он ждет вас ко времени, он сам виноват, — в чарующем голосе Чайду ей послышалась улыбка, — к тому же вы все равно не спите, не так ли?
— Пожалуйста, матушка, — заканючил мелкий, — пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — пацан затараторил, уткнувшись взглядом в пол, — Уже полночь была, а значит, это канун моего дня рождения, а это почти мой день рождения, ну то есть мне почти можно подарок, ну хотя бы полподарка, ну я очень прошу, ну матушка, пойдем посмотрим за звездопады вместе, а?
Херк множество раз пыталась сказать этому мальчику, что ее не стоит звать "матушкой", но у нее никогда не поворачивался язык. Вот и сейчас она сдалась, глядя на мнущегося мальчишку, который послушно застегнулся на все пуговицы ради звездопада, который сегодня мог и не случиться.
— Хорошо, я хочу посмотреть. Ведите.
— Позвольте ваш канделябр, Ваша Светлость, — вкрадчиво попросил Чайду, и их пальцы снова на мгновение встретились, когда он забирал подсвечник.
Он поднял подсвечник над головой и что-то шепнул: зеленый огонек зажегся там, где находился бы огонек свечи, если бы в подсвечнике была свеча.
— Так ты еще и маг? — удивилась Херк.
— Тс-с, тише, — улыбнулся Чайду, которому невероятно шел этот призрачный зеленоватый свет, — какой же я маг… так, немножко…
— Он волшебник, — прошептал мелкий и уцепился за руку Херк, — настоящий. Волшебный волшебник, как в сказках. Но это секрет. Он обещал меня научить… ой… это тоже был секрет. Прости, что я сказал, Дуду.
— Все правильно, какие секреты могут быть от матушки, юный господин? — мелодично отозвался Чайду, — Я бы не осмелился вас ничему учить без ее на то дозволения.
Херк задумчиво кивнула.
В тишине они поднялись по лестнице на чердак. Там Чайду открыл люк. Ему, высокому человеку, пожалуй, не составляло труда подняться через этот люк на крышу. Но Херк, а тем более его воспитаннику, не хватало роста. Искать во мраке чердака стремянку тоже казалось идеей безнадежной. Впрочем, Чайду не понадобилось долгих размышлений, чтобы решить эту проблему.
Он поставил подсвечник на пол.
— Позвольте, я подсажу вас первой, ваша светлость.
Чтобы она могла присмотреть за мальчиком. Что ж, разумно.
— Дозволяю.
Он поднял ее, казалось, и вовсе без усилий.
— Какая вы легкая, — сказал он лукаво, — не следует ли вам сменить повара?
Херк фыркнула. Сказал бы это кто-то другой, она сочла бы этот комплимент неуклюжей лестью. Но тихий голос Чайду заставлял Херк вслушиваться и различать искренность даже в самых истрепанных и пустых фразах.
