— Тебе хана, Флетчер! — заикаясь, пропыхтел Сопля. — Сегодня вечером, ты сдохнешь!
— Охринеть как интересно, — я невесело усмехнулся, — подожди, я запишу где-нибудь, а-то всё время забываю… — Повернул голову к Мени. — Приятель, ты ведь позаботишься о Сопле, когда дядюшка Кит удалится удобрять землю на нашем уютном заднем дворике?
— Разумеется, — ухмыляясь, отозвался Мени и адресовал Сопле широкую улыбку.
— Вы оба, предатели долбанные! Оба сдохните! — выкрикнул напоследок Сопля и вылетел из свинарника.
Ну, свинарник это не буквально, но как ещё называть это место?.. Конюшня, курятник… Бомжатник — тоже вариант. Ничего другого на ум не приходит. Под ногами солома, воняет дерьмом и домашней скотиной… Узкий проход с утоптанной землёй под ногами, а по обе стороны от него крохотные камеры с низкими потолками и стальными решётками, причём Земного происхождения, вряд ли придурки из этого убогого Артелианского поселения запирали своих зверушек в таких клетках. Очевидно — генерал-майор британской армии, Доминик-мать-его-Сайке постарался обустроить это место в лучшем виде. Чтобы его зверьки Хиверы, находясь в непосредственной близости, дышали не только свиным навозом, но и дерьмом друг друга перед смертью.
И участвовать в данном спектакле, то есть поливать грязью каждого вошедшего и устраивать приятные междусобойчики на тему, кто сегодня окажется наиболее изобретательный по части словесной дряни, единственное что остаётся, чтобы не думать о той, кто превратила свою голову в кучу месива прямо на моих глазах.
Я даже письмо ей написал. Какого чёрта?.. Лежит сейчас в заднем кармане джинсов. Занимательная чтива для Сайке; от души поржёт, когда я окочурюсь. И случится это сегодня. Сегодня я сдохну. Потому что у меня нет напарника для дуэли.
Лин больше нет.
С разворота ударил по миске, и та с визгом железа отскочила от каменной стены, расплескав тягучую субстанцию по полу.
Глубоко вздохнул, схватился за решётку и опустил вниз голову.
Опять меня накрывает. Опять я думаю о ней. Опять жду эту грёбаную дуэль, как законченный идиот, лишь в надежде на то, что увижу её… или сдохну. Скорее всего — второе. Нет, точно второе. Потому что мозги человека не способны возвращаться на место, после того, как их выпустили через дырку в башке. Да какую там дырку?! Она просто размозжила себе череп!
Твою мать…
— Кит.
— Не сейчас, Мени.
— Сколько времени осталось?
Поднял на лысого приятеля тяжёлый взгляд. За три дня эту рожу я вижу чаще других. Тоже Хивер, как и все в этой помойке. Только находится здесь уже больше недели, так что даже с дуэли вернуться успел. И Мени, к слову, один из немногих в этой дыре (в пространственной яме), чей напарник находится в соседнем корпусе для содержания Хиверов. Так что их даже тестировали вместе.
А скоро будут тестировать меня.
— Почти горячий, — ответил я Мени и сел в дальний угол своей камеры. Ухмыльнулся. — Ты ведь будешь приходить ко мне на могилку, а, принцесса?
Мени ухмыльнулся в ответ:
— Думаю, мы скоро увидимся, брат. На том свете.
— В аду, ты хотел сказать, — откинулся затылком на холодную стену и закрыл глаза.
Три дня. Сегодня четвёртый. Четвёртый день я схожу с ума.
«Зачем»? — как же я устал от этого вопроса. От бесконечной прокрутки вариантов того, почему она это сделала. Как могла застрелить себя, если только собиралась своего красавчика с того света выдернуть? Что это за припадок был?! Какого чёрта этот Малфус сказал ей?!
— Кит.
— Чего тебе, Мени?
— Может, другого напарника дадут?
Поглядел на лысого приятеля, не поднимая головы:
— Ты знаешь, что это вне правил, так что расслабься. Конец мне, чувак.
Закрыл глаза. И снова её лицо.
Вот я придурок!
Через пару часов за мной явился Сопля и ещё трое мелких.
— Вставай, Флетчер, — давясь смешками, обратились ко мне, — смерть пришла за тобой!
— Правда что ли? — хрипло усмехнулся я. — А я думал это Сопля и три его гоблина-полуорганизма, припёрлись. — Посмотрел на того, что по центру, — Эй, Головастик, убери пушку, мамочка разрешает тебе трогать игрушки для взрослых?
— Заткнись, Флетчер! — прорычал Головастик. — Просунь руки через решётку, я одену тебе наручники. Генерал-майор ждёт!
Медленно поднялся на ноги и прошёл к решётке. Трое из четырёх ребятишек отпрянули назад. Головастик потряс наручниками и кивнул головой, чтобы я протянул руки.
Послушался. А что ещё мне делать?..
Шанс давно упущен. Вместо того чтобы хватать пушу и делать ноги из деревни Малфуса, я решил разгромить штаб Сайке, за что и получил самые «лучше» условия для содержания Хиверов. А говорят, что некоторых здесь вполне прилично кормят и комната у таких не напоминает клетку для попугая. История не про меня в общем. Да и… что бы изменил этот побег?.. С момента, когда эта девчонка выстрелила себе в голову, таймер моих последних дней на Земле был запущен.
Сегодня последний день.
Наручники оказались на запястьях. Меня вывели из камеры и воткнули в спину дуло автомата.
— Шагай, Флетчер! — скомандовал Сопля. — Пора подыхать, вслед за своей напарницей!
Я мрачно усмехнулся, шагая по узкому проходу на запах свежего воздуха их открытых дверей «свинарника».
— Слушай, Сопля. Не смотря на то, что ты мудак и шафка Сайке, я не собирался тебя убивать, потому что мы вроде как на одной стороне. И даже твой пушок под носом мне нравится. Но клянусь Майком Тайсоном, ещё одно слово о моей напарнице, и ты, Сопля, отправишься удобрять земельку первым.
Сопля не ответил.
Зато Головастик подал голос:
— Два часа, Флетчер. Нам сказали, что до начала твоей дуэли по всем расчётам, осталось два часа. Так что закрой рот и молись. Хотя, и так всем ясно, что у известного боксёра в среднем весе нет будущего.
— О, ты мой фанат? Польщён. Расписаться на заднице?
— Можешь расписаться на кресте для своей могилы.
На руках — толстая верёвка. На глазах — чёрная повязка. И меня куда-то ведут.
Несколько пар ног по бокам, спереди и сзади. И кто-то один держит под руку, помогая не врезаться во что-нибудь твёрдое. Целый конвой, чтоб его! И для меня одной! Для меня — для той, кто ничего не помнит и ничего не сможет сделать! У меня даже Киккаре забрали!
— Я, правда, настолько опасна?! — закричала я, понятия не имея к кому обращаясь.
Игнор.
— Куда меня тащат?!
Молчание.
— КУДА МЕНЯ ТАЩАТ, Я СПРАШИВАЮ?!! ОТВЕЧАЙТЕ, ИЛИ БУДУ ОРАТЬ ВСЮ ДОРОГУ!
— Каролина, прошу, успокойся. — Шармон.
Он меня, что ли за руку держит?
Повернула голову на голос:
— Если не хотите чтобы я орала, бейлиф Шармон, будьте добры объяснить, какого чёрта происходит!
— Прошу, не называй меня так, Каролина…
— А как?! — воскликнула я. — Отец? Папочка?
Вздох:
— Хотя бы просто… Шармон.
— Ладно, Шармон. Что вообще происходит?!
— Я не могу тебе этого сказать. Пока не могу.
— А кто тогда может, если не ты?!
Замолчал. Аргумент весомый, видимо заработали в голове механизмы — обдумывает.
А меня всё больше и больше одолевала злость! На всё! На это место! На этих недолюдей! На Совет! На Каролину!
— Тебя ведут в центр управления игрой, — наконец соизволил ответить Шаромон, — для того, чтобы исключить.
— И… как меня исключить? — спросила тише.
Шармон вымучено вздохнул:
— Все скисты между собой связаны. Все они были изготовлены из одного металла. Эта сталь имеет память и легко заряжается. Как, например…
— Клинки, — вставила я, припоминания рассказ Малфуса о высокогорном металле, что добывают в провинции Сигиона.
Не знаю, каким стало выражение лица Шармона, но думаю, он удивлён тому, что мне это известно.
— Верно, — наконец ответил, — только помимо защиты от стражей, все скитсы были заряжены ещё и на определение владельца и моментальное внесение его в игру. То есть, первая энергия, что вошла во взаимодействие со скитсом, становилась единственной. Скитс запоминал её, а информация о новоиспечённом Хивере тут же переносилась в Центр памяти — в базу данных игроков. Уже после этого составлялись характеристики, и информация отправлялась в экспериментальную лабораторию, для изготовления идентичных Сосудов.
— Значит, на арене всё-таки Сосуды?
— Да, — как-то совершенно невесело подтвердил Шармон.
И тут стало дико не по себе:
— Это ж получается… получается… этих клонов… их тысячи!
— Если не миллионы, — вздохнул Шармон.
— Жесть…
— Что, прости?
— Что за Центр памяти? — перевела тему. — Как вычеркнуть себя из этой базы данных?
— Только одним способом, — ещё тише проговорил Шармон. — База данных Хиверов представляет из себя…м-м… как бы это проще… такой же сплав из металла, как скитс, только гораздо больше. Он… как бы… мозг.
— Как матка у муравьёв?
— Как что?..
— А, не важно. Значит, этот ваш сплав…
— Центр памяти, — перебил Шармон.
— Центр памяти и есть база данных всех игроков?
— Верно. И для того, чтобы исключить тебя из игры, нужно стереть в нём всю информацию о тебе. Сделать это можно только двумя способами, — недолго помолчал, — опять же, с помощью энергии: то есть тебе предстоит вступить с ним в контакт, то есть коснуться, или же… для того, чтобы Центр памяти стёр информацию об игроке, игрок должен… умереть.
И знаете что, для меня это вообще не было шоком. Продолжала, как ни в чём не бывало:
— А как же два часа на дуэль? И преждевременная дисквалификация?
Шармон снова помедлил с ответом:
— Лучше тебе этого не знать.
— Почему? Они ведь не просто отключают Сосуды, так ведь? Ведь при таком раскладе разум просто-напросто вернётся в тело владельца. — Смолкла и судорожно выдохнула. — Постой… Они ведь… они ведь…
— Именно, — перебил Шармон. — Сосуды тех, кого нужно вывести из игры и из базы данных, соответственно, погибают насильственной смертью — их убивают, происходит всплеск энергии и, в отличие от разума Артелийца, как ты, девочка моя, показала на своём примере, человеческий разум не возвращается в тело покалеченным. При насильственной смерти, разум человека умирает вместе с Сосудом.
— Даже спрашивать не хочу, как они это делают…
— Безболезненно, это всё, что я могу сказать, — ответил Шармон.
— Особой разницы не вижу, — яростно процедила сквозь зубы. — И долго ещё идти?
— Мы бы воспользовались навыками перемещателей, — вздохнул Шармон, — но профессор Мармокс категорически запретил, ибо это может пагубно сказаться на твоём состоянии. Твой разум ещё слаб.
Сказал так, будто я умственноотсталая какая-то. Только умственноотсталые не наматывают на ус каждое услышанное слово из уст врага. Какими бы чистыми не были намерения Шармона, сейчас мы по разную сторону баррикад. Тем более после того, как оказалось, что у его дочери было очень много тайн от Совета.
— Значит, на мне печать повстанцев? — решила продолжить разговор я.
— Каролина, это какое-то недоразумение, — яростно зашептал Шармон, — я хорошо тебя знаю, ты просто не могла быть связана с этой шайкой вандалов. Они… они убили твою маму… Мы разберемся, откуда на твоём теле эта печать. Уверен, всё будет хорошо.
Значит печать только на моём теле — на этом теле. На разум не распространяется. Хорошо.
— А Брейн? — спросила я. — То, что я видела во сне, тоже чушь?
— Хочешь рассказать, что ты видела во сне?
Помолчала:
— Не уверена…
— Значит, с этим потом разберёмся. Я точно знаю, что моя дочь никакого отношения к повстанцам не имела.
— А если имела?
Шармон не ответил.
— Мы… можем поговорить… о нём? — спросила спустя время, едва слышно.
— Нет! — тут же категорически отозвался Шармон. — Только не здесь и не сейчас.
«А когда?! — хотел закричать мне. — Когда?! Сколько у Дерека ещё осталось времени?! Есть ли оно вообще?!»
Наконец мои глаза увидели свет! Что это за помещение такое?.. Нечто подобное я только в фантастических фильмах видела, словно внутри космического корабля оказалась.
— Мы ведь не взлетим? — протянула тихо, озираясь по сторонам.
Серебристого цвета стены плавной дугой переходили в пол и в потолок, так что какие-либо углы вообще отсутствовали. Множество столов с различными приборами и экранами и не меньше людей в светлых костюмах, очень напоминающих защитные скафандры.
— Отсюда идёт вещание на трансляторы по всей Артелии, — ответил на мой изумлённый взгляд Шармон.
— Телевидение что ли?..
— Да, как-то так. Технологии… — махнул в сторону, указав на большие раздвижные двери, — нам сюда.
Пять охранников в кожаных костюмах не отставали от нас с Шармоном ни на шаг.
— И что будет потом? — спросила я, взглянув в насыщенно-зелёные глаза отца Каролины. — После того, как меня исключат?
— Затем, мы постараемся вернуть тебе память…
— А потом? — перебила я. — Что если…
— Нет, Каролина, ты не можешь быть связана…
— Бейлиф Шармон! Долго же вы добирались! — прозвучал бодрый мужской голос и к нам на встречу шагнул безумно высокий Аретелиец с ярко-голубыми волосами и такого же цвета ресницами и бровями.
Он провёл нас через ещё одно похожее помещение с «обтекающими» стенами, в котором велись не менее оживлённые работы, и наконец, я оказалась перед ним — перед Центром памяти.
Правду Шармон сказал — камень похож на скитс, только раз в десять больше, лежит в отдельной маленькой комнатке в лучах ослепительного света, под прозрачным колпаком окружённым мерцанием золотистого барьера. А вокруг охранников двадцать. И все по стойке «смирно».
— А это… магия, я так понимаю? — обратилась к Шармону, указав на барьер.
Тот кивнул.
Ну вот и что мне теперь делать?.. Мне нельзя выходить из игры. Кита дисквалифицируют и, уверена, даже знание того, что это произойдёт безболезненно, восторга бы у него не вызвало.
Можно попытаться выхватить у одного их охранников меч и оттянуть своё исключение из игры на две минуты…
— Можете начинать, — известил человек с голубыми волосами, глядя на меня, — просто войдите с ним в контакт. Положите руку на Центр памяти, и он исключит вас из Эмпирии.
Вот оно — то, чего я хотела. Больше не надо будет убивать. Больше не надо будет висеть на волоске от смерти… Разве не надо будет?.. Чёрт, да меня казнят! Как только вернут память Каролины, а может быть вообще заморачиваться не станут и казнят раньше! На мне печать повстанцев! Мне конец. Мне одной отвечать за то, чего даже не помню…
Нервно посмотрела на Шармона. Только какой смысл? Он ведь тоже против моего участия в игре. Он даже не знает, кто такой Кит! У меня здесь нет друзей. Здесь я одна.
— Прошу, Каролина, положите руки на Центр памяти, — подталкивал человек с голубыми волосами, миленько улыбаясь.
Шармон с уверенным видом, кивнул мне.
Он слишком ей доверяет — Каролине. Думает, мне ничего не угрожает, думает, что печать это какая-то ошибка… Но мои сны… Брейн. Живой Брейн — это не просто сон. К тому же даже Киккаре не помнит своего прежнего владельца… так какие ещё нужны доказательства тому, что жизнь Каролины была весьма двоякой?..
Шармон освободил мои руки от верёвок и мягко толкнул к камню. Охранники окружили плотным кольцом, хотя я и не собиралась бежать — это бессмысленно. Куда? К кому? Мне не выбраться. Я в клетке.
— Каролина, — подталкивал человек с голубыми волосами, — прошу, — вновь кивнул на камень.
— Я не могу, — отчаянно замахала головой, пятясь назад, — не могу.
— Каролина, — призывал к спокойствию Шармон, — поверь, так будет лучше.
— Охринеть как интересно, — я невесело усмехнулся, — подожди, я запишу где-нибудь, а-то всё время забываю… — Повернул голову к Мени. — Приятель, ты ведь позаботишься о Сопле, когда дядюшка Кит удалится удобрять землю на нашем уютном заднем дворике?
— Разумеется, — ухмыляясь, отозвался Мени и адресовал Сопле широкую улыбку.
— Вы оба, предатели долбанные! Оба сдохните! — выкрикнул напоследок Сопля и вылетел из свинарника.
Ну, свинарник это не буквально, но как ещё называть это место?.. Конюшня, курятник… Бомжатник — тоже вариант. Ничего другого на ум не приходит. Под ногами солома, воняет дерьмом и домашней скотиной… Узкий проход с утоптанной землёй под ногами, а по обе стороны от него крохотные камеры с низкими потолками и стальными решётками, причём Земного происхождения, вряд ли придурки из этого убогого Артелианского поселения запирали своих зверушек в таких клетках. Очевидно — генерал-майор британской армии, Доминик-мать-его-Сайке постарался обустроить это место в лучшем виде. Чтобы его зверьки Хиверы, находясь в непосредственной близости, дышали не только свиным навозом, но и дерьмом друг друга перед смертью.
И участвовать в данном спектакле, то есть поливать грязью каждого вошедшего и устраивать приятные междусобойчики на тему, кто сегодня окажется наиболее изобретательный по части словесной дряни, единственное что остаётся, чтобы не думать о той, кто превратила свою голову в кучу месива прямо на моих глазах.
Я даже письмо ей написал. Какого чёрта?.. Лежит сейчас в заднем кармане джинсов. Занимательная чтива для Сайке; от души поржёт, когда я окочурюсь. И случится это сегодня. Сегодня я сдохну. Потому что у меня нет напарника для дуэли.
Лин больше нет.
С разворота ударил по миске, и та с визгом железа отскочила от каменной стены, расплескав тягучую субстанцию по полу.
Глубоко вздохнул, схватился за решётку и опустил вниз голову.
Опять меня накрывает. Опять я думаю о ней. Опять жду эту грёбаную дуэль, как законченный идиот, лишь в надежде на то, что увижу её… или сдохну. Скорее всего — второе. Нет, точно второе. Потому что мозги человека не способны возвращаться на место, после того, как их выпустили через дырку в башке. Да какую там дырку?! Она просто размозжила себе череп!
Твою мать…
— Кит.
— Не сейчас, Мени.
— Сколько времени осталось?
Поднял на лысого приятеля тяжёлый взгляд. За три дня эту рожу я вижу чаще других. Тоже Хивер, как и все в этой помойке. Только находится здесь уже больше недели, так что даже с дуэли вернуться успел. И Мени, к слову, один из немногих в этой дыре (в пространственной яме), чей напарник находится в соседнем корпусе для содержания Хиверов. Так что их даже тестировали вместе.
А скоро будут тестировать меня.
— Почти горячий, — ответил я Мени и сел в дальний угол своей камеры. Ухмыльнулся. — Ты ведь будешь приходить ко мне на могилку, а, принцесса?
Мени ухмыльнулся в ответ:
— Думаю, мы скоро увидимся, брат. На том свете.
— В аду, ты хотел сказать, — откинулся затылком на холодную стену и закрыл глаза.
Три дня. Сегодня четвёртый. Четвёртый день я схожу с ума.
«Зачем»? — как же я устал от этого вопроса. От бесконечной прокрутки вариантов того, почему она это сделала. Как могла застрелить себя, если только собиралась своего красавчика с того света выдернуть? Что это за припадок был?! Какого чёрта этот Малфус сказал ей?!
— Кит.
— Чего тебе, Мени?
— Может, другого напарника дадут?
Поглядел на лысого приятеля, не поднимая головы:
— Ты знаешь, что это вне правил, так что расслабься. Конец мне, чувак.
Закрыл глаза. И снова её лицо.
Вот я придурок!
Через пару часов за мной явился Сопля и ещё трое мелких.
— Вставай, Флетчер, — давясь смешками, обратились ко мне, — смерть пришла за тобой!
— Правда что ли? — хрипло усмехнулся я. — А я думал это Сопля и три его гоблина-полуорганизма, припёрлись. — Посмотрел на того, что по центру, — Эй, Головастик, убери пушку, мамочка разрешает тебе трогать игрушки для взрослых?
— Заткнись, Флетчер! — прорычал Головастик. — Просунь руки через решётку, я одену тебе наручники. Генерал-майор ждёт!
Медленно поднялся на ноги и прошёл к решётке. Трое из четырёх ребятишек отпрянули назад. Головастик потряс наручниками и кивнул головой, чтобы я протянул руки.
Послушался. А что ещё мне делать?..
Шанс давно упущен. Вместо того чтобы хватать пушу и делать ноги из деревни Малфуса, я решил разгромить штаб Сайке, за что и получил самые «лучше» условия для содержания Хиверов. А говорят, что некоторых здесь вполне прилично кормят и комната у таких не напоминает клетку для попугая. История не про меня в общем. Да и… что бы изменил этот побег?.. С момента, когда эта девчонка выстрелила себе в голову, таймер моих последних дней на Земле был запущен.
Сегодня последний день.
Наручники оказались на запястьях. Меня вывели из камеры и воткнули в спину дуло автомата.
— Шагай, Флетчер! — скомандовал Сопля. — Пора подыхать, вслед за своей напарницей!
Я мрачно усмехнулся, шагая по узкому проходу на запах свежего воздуха их открытых дверей «свинарника».
— Слушай, Сопля. Не смотря на то, что ты мудак и шафка Сайке, я не собирался тебя убивать, потому что мы вроде как на одной стороне. И даже твой пушок под носом мне нравится. Но клянусь Майком Тайсоном, ещё одно слово о моей напарнице, и ты, Сопля, отправишься удобрять земельку первым.
Сопля не ответил.
Зато Головастик подал голос:
— Два часа, Флетчер. Нам сказали, что до начала твоей дуэли по всем расчётам, осталось два часа. Так что закрой рот и молись. Хотя, и так всем ясно, что у известного боксёра в среднем весе нет будущего.
— О, ты мой фанат? Польщён. Расписаться на заднице?
— Можешь расписаться на кресте для своей могилы.
Глава 5
На руках — толстая верёвка. На глазах — чёрная повязка. И меня куда-то ведут.
Несколько пар ног по бокам, спереди и сзади. И кто-то один держит под руку, помогая не врезаться во что-нибудь твёрдое. Целый конвой, чтоб его! И для меня одной! Для меня — для той, кто ничего не помнит и ничего не сможет сделать! У меня даже Киккаре забрали!
— Я, правда, настолько опасна?! — закричала я, понятия не имея к кому обращаясь.
Игнор.
— Куда меня тащат?!
Молчание.
— КУДА МЕНЯ ТАЩАТ, Я СПРАШИВАЮ?!! ОТВЕЧАЙТЕ, ИЛИ БУДУ ОРАТЬ ВСЮ ДОРОГУ!
— Каролина, прошу, успокойся. — Шармон.
Он меня, что ли за руку держит?
Повернула голову на голос:
— Если не хотите чтобы я орала, бейлиф Шармон, будьте добры объяснить, какого чёрта происходит!
— Прошу, не называй меня так, Каролина…
— А как?! — воскликнула я. — Отец? Папочка?
Вздох:
— Хотя бы просто… Шармон.
— Ладно, Шармон. Что вообще происходит?!
— Я не могу тебе этого сказать. Пока не могу.
— А кто тогда может, если не ты?!
Замолчал. Аргумент весомый, видимо заработали в голове механизмы — обдумывает.
А меня всё больше и больше одолевала злость! На всё! На это место! На этих недолюдей! На Совет! На Каролину!
— Тебя ведут в центр управления игрой, — наконец соизволил ответить Шаромон, — для того, чтобы исключить.
— И… как меня исключить? — спросила тише.
Шармон вымучено вздохнул:
— Все скисты между собой связаны. Все они были изготовлены из одного металла. Эта сталь имеет память и легко заряжается. Как, например…
— Клинки, — вставила я, припоминания рассказ Малфуса о высокогорном металле, что добывают в провинции Сигиона.
Не знаю, каким стало выражение лица Шармона, но думаю, он удивлён тому, что мне это известно.
— Верно, — наконец ответил, — только помимо защиты от стражей, все скитсы были заряжены ещё и на определение владельца и моментальное внесение его в игру. То есть, первая энергия, что вошла во взаимодействие со скитсом, становилась единственной. Скитс запоминал её, а информация о новоиспечённом Хивере тут же переносилась в Центр памяти — в базу данных игроков. Уже после этого составлялись характеристики, и информация отправлялась в экспериментальную лабораторию, для изготовления идентичных Сосудов.
— Значит, на арене всё-таки Сосуды?
— Да, — как-то совершенно невесело подтвердил Шармон.
И тут стало дико не по себе:
— Это ж получается… получается… этих клонов… их тысячи!
— Если не миллионы, — вздохнул Шармон.
— Жесть…
— Что, прости?
— Что за Центр памяти? — перевела тему. — Как вычеркнуть себя из этой базы данных?
— Только одним способом, — ещё тише проговорил Шармон. — База данных Хиверов представляет из себя…м-м… как бы это проще… такой же сплав из металла, как скитс, только гораздо больше. Он… как бы… мозг.
— Как матка у муравьёв?
— Как что?..
— А, не важно. Значит, этот ваш сплав…
— Центр памяти, — перебил Шармон.
— Центр памяти и есть база данных всех игроков?
— Верно. И для того, чтобы исключить тебя из игры, нужно стереть в нём всю информацию о тебе. Сделать это можно только двумя способами, — недолго помолчал, — опять же, с помощью энергии: то есть тебе предстоит вступить с ним в контакт, то есть коснуться, или же… для того, чтобы Центр памяти стёр информацию об игроке, игрок должен… умереть.
И знаете что, для меня это вообще не было шоком. Продолжала, как ни в чём не бывало:
— А как же два часа на дуэль? И преждевременная дисквалификация?
Шармон снова помедлил с ответом:
— Лучше тебе этого не знать.
— Почему? Они ведь не просто отключают Сосуды, так ведь? Ведь при таком раскладе разум просто-напросто вернётся в тело владельца. — Смолкла и судорожно выдохнула. — Постой… Они ведь… они ведь…
— Именно, — перебил Шармон. — Сосуды тех, кого нужно вывести из игры и из базы данных, соответственно, погибают насильственной смертью — их убивают, происходит всплеск энергии и, в отличие от разума Артелийца, как ты, девочка моя, показала на своём примере, человеческий разум не возвращается в тело покалеченным. При насильственной смерти, разум человека умирает вместе с Сосудом.
— Даже спрашивать не хочу, как они это делают…
— Безболезненно, это всё, что я могу сказать, — ответил Шармон.
— Особой разницы не вижу, — яростно процедила сквозь зубы. — И долго ещё идти?
— Мы бы воспользовались навыками перемещателей, — вздохнул Шармон, — но профессор Мармокс категорически запретил, ибо это может пагубно сказаться на твоём состоянии. Твой разум ещё слаб.
Сказал так, будто я умственноотсталая какая-то. Только умственноотсталые не наматывают на ус каждое услышанное слово из уст врага. Какими бы чистыми не были намерения Шармона, сейчас мы по разную сторону баррикад. Тем более после того, как оказалось, что у его дочери было очень много тайн от Совета.
— Значит, на мне печать повстанцев? — решила продолжить разговор я.
— Каролина, это какое-то недоразумение, — яростно зашептал Шармон, — я хорошо тебя знаю, ты просто не могла быть связана с этой шайкой вандалов. Они… они убили твою маму… Мы разберемся, откуда на твоём теле эта печать. Уверен, всё будет хорошо.
Значит печать только на моём теле — на этом теле. На разум не распространяется. Хорошо.
— А Брейн? — спросила я. — То, что я видела во сне, тоже чушь?
— Хочешь рассказать, что ты видела во сне?
Помолчала:
— Не уверена…
— Значит, с этим потом разберёмся. Я точно знаю, что моя дочь никакого отношения к повстанцам не имела.
— А если имела?
Шармон не ответил.
— Мы… можем поговорить… о нём? — спросила спустя время, едва слышно.
— Нет! — тут же категорически отозвался Шармон. — Только не здесь и не сейчас.
«А когда?! — хотел закричать мне. — Когда?! Сколько у Дерека ещё осталось времени?! Есть ли оно вообще?!»
Наконец мои глаза увидели свет! Что это за помещение такое?.. Нечто подобное я только в фантастических фильмах видела, словно внутри космического корабля оказалась.
— Мы ведь не взлетим? — протянула тихо, озираясь по сторонам.
Серебристого цвета стены плавной дугой переходили в пол и в потолок, так что какие-либо углы вообще отсутствовали. Множество столов с различными приборами и экранами и не меньше людей в светлых костюмах, очень напоминающих защитные скафандры.
— Отсюда идёт вещание на трансляторы по всей Артелии, — ответил на мой изумлённый взгляд Шармон.
— Телевидение что ли?..
— Да, как-то так. Технологии… — махнул в сторону, указав на большие раздвижные двери, — нам сюда.
Пять охранников в кожаных костюмах не отставали от нас с Шармоном ни на шаг.
— И что будет потом? — спросила я, взглянув в насыщенно-зелёные глаза отца Каролины. — После того, как меня исключат?
— Затем, мы постараемся вернуть тебе память…
— А потом? — перебила я. — Что если…
— Нет, Каролина, ты не можешь быть связана…
— Бейлиф Шармон! Долго же вы добирались! — прозвучал бодрый мужской голос и к нам на встречу шагнул безумно высокий Аретелиец с ярко-голубыми волосами и такого же цвета ресницами и бровями.
Он провёл нас через ещё одно похожее помещение с «обтекающими» стенами, в котором велись не менее оживлённые работы, и наконец, я оказалась перед ним — перед Центром памяти.
Правду Шармон сказал — камень похож на скитс, только раз в десять больше, лежит в отдельной маленькой комнатке в лучах ослепительного света, под прозрачным колпаком окружённым мерцанием золотистого барьера. А вокруг охранников двадцать. И все по стойке «смирно».
— А это… магия, я так понимаю? — обратилась к Шармону, указав на барьер.
Тот кивнул.
Ну вот и что мне теперь делать?.. Мне нельзя выходить из игры. Кита дисквалифицируют и, уверена, даже знание того, что это произойдёт безболезненно, восторга бы у него не вызвало.
Можно попытаться выхватить у одного их охранников меч и оттянуть своё исключение из игры на две минуты…
— Можете начинать, — известил человек с голубыми волосами, глядя на меня, — просто войдите с ним в контакт. Положите руку на Центр памяти, и он исключит вас из Эмпирии.
Вот оно — то, чего я хотела. Больше не надо будет убивать. Больше не надо будет висеть на волоске от смерти… Разве не надо будет?.. Чёрт, да меня казнят! Как только вернут память Каролины, а может быть вообще заморачиваться не станут и казнят раньше! На мне печать повстанцев! Мне конец. Мне одной отвечать за то, чего даже не помню…
Нервно посмотрела на Шармона. Только какой смысл? Он ведь тоже против моего участия в игре. Он даже не знает, кто такой Кит! У меня здесь нет друзей. Здесь я одна.
— Прошу, Каролина, положите руки на Центр памяти, — подталкивал человек с голубыми волосами, миленько улыбаясь.
Шармон с уверенным видом, кивнул мне.
Он слишком ей доверяет — Каролине. Думает, мне ничего не угрожает, думает, что печать это какая-то ошибка… Но мои сны… Брейн. Живой Брейн — это не просто сон. К тому же даже Киккаре не помнит своего прежнего владельца… так какие ещё нужны доказательства тому, что жизнь Каролины была весьма двоякой?..
Шармон освободил мои руки от верёвок и мягко толкнул к камню. Охранники окружили плотным кольцом, хотя я и не собиралась бежать — это бессмысленно. Куда? К кому? Мне не выбраться. Я в клетке.
— Каролина, — подталкивал человек с голубыми волосами, — прошу, — вновь кивнул на камень.
— Я не могу, — отчаянно замахала головой, пятясь назад, — не могу.
— Каролина, — призывал к спокойствию Шармон, — поверь, так будет лучше.
