- Да, видимо, придется… Вот ты из чего черпаешь свою силу?
- Из огня. Маги воздуха – из воздуха, земные – из земли и камня, а водные… А, если еще яснее?
- Некроманты, Стася, в отличие от стихийников, «питаются» отрицательными эмоциями: страхом, ненавистью, гневом, болью и тому подобными состояниями. А чтобы это получалось легче, им приходится подстраиваться под своих «кормильцев». У них и символ – хамелеон. В этом нет ничего плохого, ведь они забирают только негатив, даря взамен душевный покой… Дело здесь в другом.
- И в чем же здесь дело? – плюхнулась я на деревянный диванчик. – Я тебя внимательно слушаю.
- Дело здесь в том, как именно они это делают, подстраиваются. Некроманты, Стася, от природы своей наделены непревзойденным обаянием. Они прямо его излучают. Ведь, чтобы человек или маг перед тобой раскрылся и вывернул наружу всю свою душу, ему нужно обязательно понравиться, внушить, так сказать, доверие. И некроманты владеют этой техникой, как никто другой. Теперь-то я ясно выражаюсь?.. По твоему лицу вижу, что ясно.
- Значит, получается, что Глеб внушил мне симпатию к себе? – потрясенно выдохнула я. – То есть, он мной просто манипулировал?
- О-о, не все так мрачно, дорогая. Мало того, я уверен, что ты ему тоже нравишься. Просто… он должен был быть с тобой честным с самого начала. Я так считаю. А ты сама как думаешь?..
А я тогда подумала, что сказка моя, про прекрасного благородного рыцаря внезапно закончилась. И вернулись опять «серые» будни, где нет места чудесам, а все процессы в нашей жизни объясняются законами обмена энергией… И как же я тогда позавидовала людям с их неведением и верой во все «сверхъестественное». Это как детская история про мою игрушку – куклу, которую мне подарил папа на один из дней рожденья. Я ее долго сначала разглядывала, вертела в руках, наблюдая с замиранием сердца за тем, как она подмигивает мне своими круглыми зелеными глазищами и повторяет: «Я тебя люблю. Я тебя люблю»… А потом я ее разобрала. И увидела, что в голову моей маленькой подружки встроен механизм, который и заставляет ее издавать звуки. И все – сказка закончилась.
Мы, маги лишены всех сказок и всех чудес, которые происходят в этом мире. Мы – посвященные в их тайны и от этого обделенные на всю нашу долгую жизнь. Для нас нет сказки. Для меня ее больше нет…
К сложению кострища Глеб подошел основательно, соорудив из длинных березовых поленьев устойчивое подобие шалаша. А вот скамейку для нас двоих просто навещал(27). Зато красивую, просто произведение плотницкого искусства. Завершающий ритуал этого не требовал, видимо, в отличие от эстетических запросов некроманта.
- А теперь можешь поджигать, – обтирая ладони об брюки, распрямил он спину и внимательно посмотрел на меня.
- Как скажете, господин некромант.
Маленький огонек, соскользнув с моей руки, чиркнул по ближайшему полену и устроился между закрученных лоскутов бересты. Лизнул их всех по очереди, а потом с громким «п-пых-х» расправил свои жаркие крылья. Разгоревшееся вмиг пламя выхватило из темноты притихшую ночную поляну и край недалекого леса, сразу перещеголяв луну, единолично ответственную в этом месте за ночное освещение. А мне, вдруг, на ум пришли свои недавние фантазии про посиделки у такого вот костра… Там, правда, еще другие атрибуты были – подруги и жених, полный всяческих достоинств… Я посмотрела на Глеба, стоящего немного поодаль и задумчиво глядящего на огонь. Он был прежним, таким же милым и трогательным. Только, казался сейчас немного растерянным, пожалуй. Но, мне теперь было сложно понять – часть ли это его некромантской магии или же настоящий Глеб Анчаров, без всяких хамелионских масок.
- Я все хотел у тебя спросить, как тебе удалось вытащить из Наума витху?- нарушил он тягостную тишину.
- Вытащить витху?.. Я ведь травница, Глеб. И знаю несколько «очень убедительных» болезней, которые совсем не способствуют телесным наслаждениям. Вот я ее и обманула. Сказала, что Наум одной из них болеет… Она же не моя коллега. Ее я могу обманывать?
- Она – демон, который сам привык это делать, Анис. Люди в таких случаях говорят: «Сам Бог повелел»… Но, о чем это я… - невесело усмехнувшись, полез он в карман брюк и через мгновенье протянул мне руку. – Сделаешь это сама?
- А-а, давай, - азартно сверкнула я глазами и протянула свою ладонь, в которую тут же лег обжигающе холодный камень-голыш. – Просто бросить его в огонь?
- Угу, - кивнул Глеб. – Только… погоди, - быстро подошел он ко мне и наполовину заслонил собой от пламени костра. – На всякий случай. Теперь бросай!
А вот сегодня фейерверк получился. Да еще какой! Костер сначала проглотил свою неожиданную добычу, а потом, «пожевав» ее немного, вдруг, решил выплюнуть прямо в небо…Такие «плевки и всасывания», сопровождаемые искрами и жутким подвыванием, продолжались долго. До тех пор, пока выплевывать стало нечего. Взвизгнув напоследок, камушек, уменьшившийся в размерах до горошины, окончательно исчез в пламени, а затем сверху на него обвалился березовый шалаш… И вновь наступила тишина…
- Теперь остается дождаться, когда дрова полностью прогорят… Анис…
- Ты уже можешь меня отпустить.
- Я заметил, ты даже не испугалась… Ты вообще, в этой жизни чего-нибудь боишься?
- Боюсь.
- И чего же?..
- Башни.
- Башни? – удивленно повторил мужчина, так и не ослабив своих объятий. – Почему? Ты мне расскажешь об этом когда-нибудь?
- Это еще с детства. С тех пор, как мы жили в Тайриле. Да и не интересно. А вот чего боятся некроманты?
- Некроманты в целом или я? – замолчал ненадолго мужчина. – Я сейчас, Анис, очень боюсь разжать свои руки. И еще… - глубоко вздохнул он. – Я боюсь, что после того, что ты обо мне узнала, ты уже никогда не будешь со мной прежней.
- Скажи, ты применял ко мне свою магию? – посмотрела я Глебу в глаза.
- К тебе?.. Ты мне сразу понравилась, Анис. Я и имя тебе такое придумал, как только увидел - там, у вашего старосты в доме. И всегда тебя так называл, про себя, сначала… И мне, конечно, тоже хотелось произвести на тебя должное впечатление… Нет, Анис. Я не применял к тебе свою магию. Хотя, признаюсь честно, поначалу у меня возникло сильное желание тебя «опутать». Это у нас такой профессиональный термин, - усмехнулся мужчина. – Ты мне веришь?
- Моя мудрая тетушка говорила, что мужчинам верить – круглый год в широких платьях ходить… Но, я тебе верю, Глеб. Хотя, мне жаль, что ты – не благородный рыцарь. И с этим уже ничего не поделаешь.
- Маленькая маг Анастэйс, которая боится башен и ждет своего благородного рыцаря, - медленно произнес некромант. – Скажи, пока его еще нет на горизонте, я могу быть твоим… другом, хотя бы?
- Можешь, - великодушно разрешила я. – А друг может своего друга научить… целоваться? А то, вдруг благородные рыцари нецелованных магичек из башен не вытаскивают?
- Конечно, - засмеялся Глеб и пальцами приподнял мой подбородок. – Только, сразу и честно должен тебя предупредить, что такие занятия значительно расширяют обычные полномочия друзей. Ты на такое согласна?
- Пожалуй, да, - с вызовом прищурилась я.
- Ну, тогда… закрой глаза...
Вспоминая ту ночь у костра, могу, без всякого сожаления признать, что со временем полномочия «дружественного мне некроманта» очень сильно расширились… Правда, он и остался на все эти шесть лет моим единственным таким «другом», появляясь в нашем с Зигмундом доме с завидным постоянством. Мы всегда были ему рады, но играть в карты кот с Глебом больше не садился.
Вообще, жизнь моя, после знакомства со столичным гостем заметно изменилась. В первую очередь, конечно личная. А уже немного позже и профессиональная. Толчком к этому стала еще одна достопамятная встреча, произошедшая через два месяца после изгнания витхи. И на этот раз – с женщиной-алантом(28), на которую я, до того момента глазела всегда со смесью восхищения и опасливой настороженности…
- Нет, вы меня здесь высадите, - для убедительности обхватила я одной рукой витую ручку корзины, а другой вцепилась в металлический поручень.
- Так, до нужной тебе улицы еще чапать и чапать?
- Пусть чапает, Стеньша. Высаживай ее, - повелительным тоном изрек развалившийся на соседнем сиденье коляски Зигмунд. – В следующий раз вместе пойдем. Уж я найду, чем этому елейному снобу парировать.
- Договорились, - поймала я на слове умника. - У тебя сегодня как раз последний выездной сеанс… Спасибо! – прокричала уже с дощатой мостовой и, помахав свободной рукой расплывшемуся в щербатой улыбке старостиному кучеру, огляделась по сторонам.
Осень северным ветром путалась в моем длинном шарфе и кружила по дороге листья, заманивая их в лужи, да там и бросала. Как кавалер, не страдающий на танцах от нехватки партнерш… Грустно… И поучительно… Это я с Наумом нашим «параллель провела», потому что бывший герой-любовник, благодаря таланту Зени и заботам преданной Майи постепенно приходил в чувства. Что же касалось остального с ним связанного… Как тогда Дозирон сказал: «Нет зла без благодати»? Так у меня все наоборот получилось и теперь вот приходится добираться в хозяйственную лавку, куда я регулярно ношу свое мыло, обходными путями. Нет, «невесты» наши, без мельника осиротевшие, щепетильность ситуации оценили быстро и со мной всегда здоровались, хоть и смотрели вслед со смешанными чувствами на лицах. А вот…
- Доброго здоровья, уважаемая Анастэйс!
- Да что ж это такое-то? – в отчаянии закатив к небу глаза, простонала я. – Хоть колпак(29) еще дома цепляй… И вам всех благ, отец Аполлинарий! – как можно нейтральнее поприветствовала я неотвратимо приближающегося священника.
- А вы все трудитесь… Похвально, - скосил старик цепкие глаза на мою тяжелую корзину. – А я к вам все с тем же.
- А я вам – все тоже, - привычно буркнула я и, развернувшись, пошла через дорогу.
Да что толку? Ведь теперь точно не отстанет до самой лавки… И даже подвал не поможет (уже пробовала – вынырнула из него как раз «пред ясные очи»). Этот «божий глас» будто чует меня своим длинным носом… А, может не меня, а мое благоухающее мыло, которого всегда – полная корзина?
- А вот и зря! – подхватив полы длинной рясы, припустил он за мной через лужи. – Я же против вашего ремесла ничего не имею, меня другое заботит – добродетельность собственной паствы. К коей вы, госпожа Анастэйс, по божьему провидению имеете в данное время непосредственное отношение.
- Я – к вашей пастве? Я и в храме то нашем деревенском ни разу не была, - решила я, для разнообразия, представиться дурочкой. Может это поможет?
- Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, - отсек мои надежды отец Аполлинарий. – И еще прекрасно понимаете, что у меня нет средств воздействовать на вашу совесть по-иному… Пока, нет.
- А вот это уже интересно, батюшка, - остановившись, нехорошо прищурила я глаза. – Вы что, мне угрожать изволите?
- Да какие там угрозы? – с явным сожалением вздохнул священник. – К совести вашей из последних своих сил взываю. Ведь прямо здесь, на нашей мельнице, творилась ежеднев… еженощ… регулярная вакханалия. А вы не хотите всенародно ее раскрыть, и помочь обличить участниц этих, прости меня Господи, сатанинских оргий.
- Все это деревенские сплетни, отец Аполлинарий, которым вы верите. Уж лучше бы вы так верили своим прихожанкам. Они бы вам тогда, возможно, тоже больше доверяли.
- Ах, вон вы как заговорили? - гневно вздернул на меня свои густые брови старик. – Прикрываете чужой грех и надеетесь, вам за это воздастся? Это для вас, магов и алантов сношения с нечистой силой – обычное занятие, а для православных людей…
- Что?!
- Добрый день. Я не помешала вашему занимательному диспуту? - повернувшись почти одновременно, мы отреагировали на новых действующих лиц по-разному: я – растерянным выкатыванием глаз, а отец Аполлинарий – нервным глазным тиком. И было от чего. Прямо рядом со мной сейчас, с недоброй усмешкой на красивом лице застыла наша местная достопримечательность – высокая, статная алант, несколько лет назад переехавшая в Мэзонруж аж из самой столицы со всей своей многочисленной семьей: «человеческим» мужем и пятью детьми. А чуть в стороне, явно заинтересованно, маячил незнакомый мне мужчина – низкорослый, средних лет брюнет. – Что же вы замолчали, святой отец? – «задушевно» продолжила дама. - Мне вот эта часть вашей речи, про сношения с нечистой, очень понравилась. На «бис» не повторите?
- Некогда мне… повторять, - явно занервничал священник, которому новые его алантские соседи, поселившиеся, как назло, недалеко от храма – на пригорке у самой Шалбы, сразу стали «поленом в глазу».
- Некогда, значит? Так может, у вас тогда найдется время все это в Синоде(30) повторить? Или вы уже забыли, в каком мире живете, раз такими эпитетами разбрасываетесь? А, может, вам по ночам, святой отец, костры инквизиции снятся? – продолжила свое наступление алант, явно задетая за живое. – Так запомните на будущее, уважаемый: общаться с нечистью и сношаться с ней – два разных занятия. А, чтобы вам яснее стало, выражусь проще – оттого, что вы каждое утро по огороду свою козу гоняете, когда она вашу капусту и морковную ботву щиплет, - после этой фразы отец Аполлинарий нервно передернулся, - во всем остальном вас еще никто в деревне не заподозрил. И вы, пожалуйста, во избежание дальнейших проблем с собственным руководством, следите за своим языком. Особенно, в общественных местах… Вам, кажется, некогда было, святой отец?
- Истинно так, дочь мо-о… - ошарашено посмотрел старик на аланта и, резко развернувшись, пошел по улице.
- А вы все за того демона расплачиваетесь? – уперлась теперь в меня взглядом дама, а потом, вдруг, удивленно открыла рот и от души расхохоталась. – … Извините, Анастэйс. Вас так, кажется, зовут, Анастэйс Джитон?
- Да-а…
- Я не хотела вас шокировать своим тоном. Он совсем не вам предназначался, а… Впрочем, хватит об этом полоумном. Посоветую лишь, после бесед с такими вот фанатиками не думать плохо обо всех священнослужителях. Много среди них и достойных людей, с которыми я лично знакома. А отец Аполлинарий к вам больше не сунется. Я обещаю. Так что, - с улыбкой посмотрела она на меня. – будем знакомы, меня зовут Гелия. А это, - взмахнула дама рукой в сторону подошедшего к нам мужчины. – мой старый знакомец из Либряны, господин Труш.
- Очень приятно, - чинно склонил голову представленный. – Скажите, Анастэйс, а не ваш ли батюшка, Бенджамин Джитон, является хозяином часовой мастерской в Либряне, где делают прекрасные напольные часы с одноименным названием?
- Да… Это он.
- Ну, ты подумай, как интересно, Труш… Вам, вообще, в какую сторону, Анастэйс?
- В сторону хозяйственной лавки, - все еще не придя в себя от такого действа, неопределенно мотнула я головой. – Мне туда надо свое…
- Так и нам в ту же, - радостно оповестила меня алант. – Компанию не составите? – и, не дожидаясь ответа, направилась по мостовой. – Я, понимаете ли, выгуливаюсь. В моем положении полезно, - скользнула женщина рукой по своему выпуклому животу и я только сейчас поняла, чем объясняется ее «стать». – А заодно и Труша выгуливаю, правда, против его воли. Он все больше наши подвалы предпочитает.
- Из огня. Маги воздуха – из воздуха, земные – из земли и камня, а водные… А, если еще яснее?
- Некроманты, Стася, в отличие от стихийников, «питаются» отрицательными эмоциями: страхом, ненавистью, гневом, болью и тому подобными состояниями. А чтобы это получалось легче, им приходится подстраиваться под своих «кормильцев». У них и символ – хамелеон. В этом нет ничего плохого, ведь они забирают только негатив, даря взамен душевный покой… Дело здесь в другом.
- И в чем же здесь дело? – плюхнулась я на деревянный диванчик. – Я тебя внимательно слушаю.
- Дело здесь в том, как именно они это делают, подстраиваются. Некроманты, Стася, от природы своей наделены непревзойденным обаянием. Они прямо его излучают. Ведь, чтобы человек или маг перед тобой раскрылся и вывернул наружу всю свою душу, ему нужно обязательно понравиться, внушить, так сказать, доверие. И некроманты владеют этой техникой, как никто другой. Теперь-то я ясно выражаюсь?.. По твоему лицу вижу, что ясно.
- Значит, получается, что Глеб внушил мне симпатию к себе? – потрясенно выдохнула я. – То есть, он мной просто манипулировал?
- О-о, не все так мрачно, дорогая. Мало того, я уверен, что ты ему тоже нравишься. Просто… он должен был быть с тобой честным с самого начала. Я так считаю. А ты сама как думаешь?..
А я тогда подумала, что сказка моя, про прекрасного благородного рыцаря внезапно закончилась. И вернулись опять «серые» будни, где нет места чудесам, а все процессы в нашей жизни объясняются законами обмена энергией… И как же я тогда позавидовала людям с их неведением и верой во все «сверхъестественное». Это как детская история про мою игрушку – куклу, которую мне подарил папа на один из дней рожденья. Я ее долго сначала разглядывала, вертела в руках, наблюдая с замиранием сердца за тем, как она подмигивает мне своими круглыми зелеными глазищами и повторяет: «Я тебя люблю. Я тебя люблю»… А потом я ее разобрала. И увидела, что в голову моей маленькой подружки встроен механизм, который и заставляет ее издавать звуки. И все – сказка закончилась.
Мы, маги лишены всех сказок и всех чудес, которые происходят в этом мире. Мы – посвященные в их тайны и от этого обделенные на всю нашу долгую жизнь. Для нас нет сказки. Для меня ее больше нет…
К сложению кострища Глеб подошел основательно, соорудив из длинных березовых поленьев устойчивое подобие шалаша. А вот скамейку для нас двоих просто навещал(27). Зато красивую, просто произведение плотницкого искусства. Завершающий ритуал этого не требовал, видимо, в отличие от эстетических запросов некроманта.
- А теперь можешь поджигать, – обтирая ладони об брюки, распрямил он спину и внимательно посмотрел на меня.
- Как скажете, господин некромант.
Маленький огонек, соскользнув с моей руки, чиркнул по ближайшему полену и устроился между закрученных лоскутов бересты. Лизнул их всех по очереди, а потом с громким «п-пых-х» расправил свои жаркие крылья. Разгоревшееся вмиг пламя выхватило из темноты притихшую ночную поляну и край недалекого леса, сразу перещеголяв луну, единолично ответственную в этом месте за ночное освещение. А мне, вдруг, на ум пришли свои недавние фантазии про посиделки у такого вот костра… Там, правда, еще другие атрибуты были – подруги и жених, полный всяческих достоинств… Я посмотрела на Глеба, стоящего немного поодаль и задумчиво глядящего на огонь. Он был прежним, таким же милым и трогательным. Только, казался сейчас немного растерянным, пожалуй. Но, мне теперь было сложно понять – часть ли это его некромантской магии или же настоящий Глеб Анчаров, без всяких хамелионских масок.
- Я все хотел у тебя спросить, как тебе удалось вытащить из Наума витху?- нарушил он тягостную тишину.
- Вытащить витху?.. Я ведь травница, Глеб. И знаю несколько «очень убедительных» болезней, которые совсем не способствуют телесным наслаждениям. Вот я ее и обманула. Сказала, что Наум одной из них болеет… Она же не моя коллега. Ее я могу обманывать?
- Она – демон, который сам привык это делать, Анис. Люди в таких случаях говорят: «Сам Бог повелел»… Но, о чем это я… - невесело усмехнувшись, полез он в карман брюк и через мгновенье протянул мне руку. – Сделаешь это сама?
- А-а, давай, - азартно сверкнула я глазами и протянула свою ладонь, в которую тут же лег обжигающе холодный камень-голыш. – Просто бросить его в огонь?
- Угу, - кивнул Глеб. – Только… погоди, - быстро подошел он ко мне и наполовину заслонил собой от пламени костра. – На всякий случай. Теперь бросай!
А вот сегодня фейерверк получился. Да еще какой! Костер сначала проглотил свою неожиданную добычу, а потом, «пожевав» ее немного, вдруг, решил выплюнуть прямо в небо…Такие «плевки и всасывания», сопровождаемые искрами и жутким подвыванием, продолжались долго. До тех пор, пока выплевывать стало нечего. Взвизгнув напоследок, камушек, уменьшившийся в размерах до горошины, окончательно исчез в пламени, а затем сверху на него обвалился березовый шалаш… И вновь наступила тишина…
- Теперь остается дождаться, когда дрова полностью прогорят… Анис…
- Ты уже можешь меня отпустить.
- Я заметил, ты даже не испугалась… Ты вообще, в этой жизни чего-нибудь боишься?
- Боюсь.
- И чего же?..
- Башни.
- Башни? – удивленно повторил мужчина, так и не ослабив своих объятий. – Почему? Ты мне расскажешь об этом когда-нибудь?
- Это еще с детства. С тех пор, как мы жили в Тайриле. Да и не интересно. А вот чего боятся некроманты?
- Некроманты в целом или я? – замолчал ненадолго мужчина. – Я сейчас, Анис, очень боюсь разжать свои руки. И еще… - глубоко вздохнул он. – Я боюсь, что после того, что ты обо мне узнала, ты уже никогда не будешь со мной прежней.
- Скажи, ты применял ко мне свою магию? – посмотрела я Глебу в глаза.
- К тебе?.. Ты мне сразу понравилась, Анис. Я и имя тебе такое придумал, как только увидел - там, у вашего старосты в доме. И всегда тебя так называл, про себя, сначала… И мне, конечно, тоже хотелось произвести на тебя должное впечатление… Нет, Анис. Я не применял к тебе свою магию. Хотя, признаюсь честно, поначалу у меня возникло сильное желание тебя «опутать». Это у нас такой профессиональный термин, - усмехнулся мужчина. – Ты мне веришь?
- Моя мудрая тетушка говорила, что мужчинам верить – круглый год в широких платьях ходить… Но, я тебе верю, Глеб. Хотя, мне жаль, что ты – не благородный рыцарь. И с этим уже ничего не поделаешь.
- Маленькая маг Анастэйс, которая боится башен и ждет своего благородного рыцаря, - медленно произнес некромант. – Скажи, пока его еще нет на горизонте, я могу быть твоим… другом, хотя бы?
- Можешь, - великодушно разрешила я. – А друг может своего друга научить… целоваться? А то, вдруг благородные рыцари нецелованных магичек из башен не вытаскивают?
- Конечно, - засмеялся Глеб и пальцами приподнял мой подбородок. – Только, сразу и честно должен тебя предупредить, что такие занятия значительно расширяют обычные полномочия друзей. Ты на такое согласна?
- Пожалуй, да, - с вызовом прищурилась я.
- Ну, тогда… закрой глаза...
Вспоминая ту ночь у костра, могу, без всякого сожаления признать, что со временем полномочия «дружественного мне некроманта» очень сильно расширились… Правда, он и остался на все эти шесть лет моим единственным таким «другом», появляясь в нашем с Зигмундом доме с завидным постоянством. Мы всегда были ему рады, но играть в карты кот с Глебом больше не садился.
Вообще, жизнь моя, после знакомства со столичным гостем заметно изменилась. В первую очередь, конечно личная. А уже немного позже и профессиональная. Толчком к этому стала еще одна достопамятная встреча, произошедшая через два месяца после изгнания витхи. И на этот раз – с женщиной-алантом(28), на которую я, до того момента глазела всегда со смесью восхищения и опасливой настороженности…
- Нет, вы меня здесь высадите, - для убедительности обхватила я одной рукой витую ручку корзины, а другой вцепилась в металлический поручень.
- Так, до нужной тебе улицы еще чапать и чапать?
- Пусть чапает, Стеньша. Высаживай ее, - повелительным тоном изрек развалившийся на соседнем сиденье коляски Зигмунд. – В следующий раз вместе пойдем. Уж я найду, чем этому елейному снобу парировать.
- Договорились, - поймала я на слове умника. - У тебя сегодня как раз последний выездной сеанс… Спасибо! – прокричала уже с дощатой мостовой и, помахав свободной рукой расплывшемуся в щербатой улыбке старостиному кучеру, огляделась по сторонам.
Осень северным ветром путалась в моем длинном шарфе и кружила по дороге листья, заманивая их в лужи, да там и бросала. Как кавалер, не страдающий на танцах от нехватки партнерш… Грустно… И поучительно… Это я с Наумом нашим «параллель провела», потому что бывший герой-любовник, благодаря таланту Зени и заботам преданной Майи постепенно приходил в чувства. Что же касалось остального с ним связанного… Как тогда Дозирон сказал: «Нет зла без благодати»? Так у меня все наоборот получилось и теперь вот приходится добираться в хозяйственную лавку, куда я регулярно ношу свое мыло, обходными путями. Нет, «невесты» наши, без мельника осиротевшие, щепетильность ситуации оценили быстро и со мной всегда здоровались, хоть и смотрели вслед со смешанными чувствами на лицах. А вот…
- Доброго здоровья, уважаемая Анастэйс!
- Да что ж это такое-то? – в отчаянии закатив к небу глаза, простонала я. – Хоть колпак(29) еще дома цепляй… И вам всех благ, отец Аполлинарий! – как можно нейтральнее поприветствовала я неотвратимо приближающегося священника.
- А вы все трудитесь… Похвально, - скосил старик цепкие глаза на мою тяжелую корзину. – А я к вам все с тем же.
- А я вам – все тоже, - привычно буркнула я и, развернувшись, пошла через дорогу.
Да что толку? Ведь теперь точно не отстанет до самой лавки… И даже подвал не поможет (уже пробовала – вынырнула из него как раз «пред ясные очи»). Этот «божий глас» будто чует меня своим длинным носом… А, может не меня, а мое благоухающее мыло, которого всегда – полная корзина?
- А вот и зря! – подхватив полы длинной рясы, припустил он за мной через лужи. – Я же против вашего ремесла ничего не имею, меня другое заботит – добродетельность собственной паствы. К коей вы, госпожа Анастэйс, по божьему провидению имеете в данное время непосредственное отношение.
- Я – к вашей пастве? Я и в храме то нашем деревенском ни разу не была, - решила я, для разнообразия, представиться дурочкой. Может это поможет?
- Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, - отсек мои надежды отец Аполлинарий. – И еще прекрасно понимаете, что у меня нет средств воздействовать на вашу совесть по-иному… Пока, нет.
- А вот это уже интересно, батюшка, - остановившись, нехорошо прищурила я глаза. – Вы что, мне угрожать изволите?
- Да какие там угрозы? – с явным сожалением вздохнул священник. – К совести вашей из последних своих сил взываю. Ведь прямо здесь, на нашей мельнице, творилась ежеднев… еженощ… регулярная вакханалия. А вы не хотите всенародно ее раскрыть, и помочь обличить участниц этих, прости меня Господи, сатанинских оргий.
- Все это деревенские сплетни, отец Аполлинарий, которым вы верите. Уж лучше бы вы так верили своим прихожанкам. Они бы вам тогда, возможно, тоже больше доверяли.
- Ах, вон вы как заговорили? - гневно вздернул на меня свои густые брови старик. – Прикрываете чужой грех и надеетесь, вам за это воздастся? Это для вас, магов и алантов сношения с нечистой силой – обычное занятие, а для православных людей…
- Что?!
- Добрый день. Я не помешала вашему занимательному диспуту? - повернувшись почти одновременно, мы отреагировали на новых действующих лиц по-разному: я – растерянным выкатыванием глаз, а отец Аполлинарий – нервным глазным тиком. И было от чего. Прямо рядом со мной сейчас, с недоброй усмешкой на красивом лице застыла наша местная достопримечательность – высокая, статная алант, несколько лет назад переехавшая в Мэзонруж аж из самой столицы со всей своей многочисленной семьей: «человеческим» мужем и пятью детьми. А чуть в стороне, явно заинтересованно, маячил незнакомый мне мужчина – низкорослый, средних лет брюнет. – Что же вы замолчали, святой отец? – «задушевно» продолжила дама. - Мне вот эта часть вашей речи, про сношения с нечистой, очень понравилась. На «бис» не повторите?
- Некогда мне… повторять, - явно занервничал священник, которому новые его алантские соседи, поселившиеся, как назло, недалеко от храма – на пригорке у самой Шалбы, сразу стали «поленом в глазу».
- Некогда, значит? Так может, у вас тогда найдется время все это в Синоде(30) повторить? Или вы уже забыли, в каком мире живете, раз такими эпитетами разбрасываетесь? А, может, вам по ночам, святой отец, костры инквизиции снятся? – продолжила свое наступление алант, явно задетая за живое. – Так запомните на будущее, уважаемый: общаться с нечистью и сношаться с ней – два разных занятия. А, чтобы вам яснее стало, выражусь проще – оттого, что вы каждое утро по огороду свою козу гоняете, когда она вашу капусту и морковную ботву щиплет, - после этой фразы отец Аполлинарий нервно передернулся, - во всем остальном вас еще никто в деревне не заподозрил. И вы, пожалуйста, во избежание дальнейших проблем с собственным руководством, следите за своим языком. Особенно, в общественных местах… Вам, кажется, некогда было, святой отец?
- Истинно так, дочь мо-о… - ошарашено посмотрел старик на аланта и, резко развернувшись, пошел по улице.
- А вы все за того демона расплачиваетесь? – уперлась теперь в меня взглядом дама, а потом, вдруг, удивленно открыла рот и от души расхохоталась. – … Извините, Анастэйс. Вас так, кажется, зовут, Анастэйс Джитон?
- Да-а…
- Я не хотела вас шокировать своим тоном. Он совсем не вам предназначался, а… Впрочем, хватит об этом полоумном. Посоветую лишь, после бесед с такими вот фанатиками не думать плохо обо всех священнослужителях. Много среди них и достойных людей, с которыми я лично знакома. А отец Аполлинарий к вам больше не сунется. Я обещаю. Так что, - с улыбкой посмотрела она на меня. – будем знакомы, меня зовут Гелия. А это, - взмахнула дама рукой в сторону подошедшего к нам мужчины. – мой старый знакомец из Либряны, господин Труш.
- Очень приятно, - чинно склонил голову представленный. – Скажите, Анастэйс, а не ваш ли батюшка, Бенджамин Джитон, является хозяином часовой мастерской в Либряне, где делают прекрасные напольные часы с одноименным названием?
- Да… Это он.
- Ну, ты подумай, как интересно, Труш… Вам, вообще, в какую сторону, Анастэйс?
- В сторону хозяйственной лавки, - все еще не придя в себя от такого действа, неопределенно мотнула я головой. – Мне туда надо свое…
- Так и нам в ту же, - радостно оповестила меня алант. – Компанию не составите? – и, не дожидаясь ответа, направилась по мостовой. – Я, понимаете ли, выгуливаюсь. В моем положении полезно, - скользнула женщина рукой по своему выпуклому животу и я только сейчас поняла, чем объясняется ее «стать». – А заодно и Труша выгуливаю, правда, против его воли. Он все больше наши подвалы предпочитает.
