Обеими руками опираясь на посох, он смотрел в пламя, неугасимо горевшее в хоромине перед резным изваянием Перуна. Потом одной рукой развязал висевший на поясе мешочек и бросил в пламя щепотку каких-то трав. Губы чуть шевельнулись, почти беззвучно произнося нужные слова. Ведобор знал, что ему придётся отправлять Перуновым воинам «вестника» с просьбой о помощи. Вот только делать это, похоже, придётся не один раз – в обычной жизни они все живут в разных местах. Сил понадобится много, придётся потратить не один день. Потому начинать следовало с тех, кто сейчас где-то близко друг от друга. И показать это мог огонь либо вода. За чашей идти не хотелось, и Ведобор решил начать с огня.
Подчиняясь заговору, пламя застыло. А потом среди его языков появилось словно небольшое оконце. Заглянув в него, Ведобор едва не охнул от радости – все шестеро воинов собрались вместе! Да ещё, похоже, в одном из Перуновых святилищ. Это значило, что хватит и одного «вестника», да к тому же сила святилища сама поможет ему.
***
Когда у стены напротив них появилось сияющее облачко, ни Грозень, ни Перуновы воины особо не удивились, разве что слегка насторожились, гадая, чей же «вестник» и к кому из них пожаловал. Когда сияние опало, сложившись в фигуру Ведобора, могутичи невольно напряглись. Однако волхв смотрел спокойно и словно как-то тревожно.
– По здорову, хоробры! Знаю, нет у вас причин ни князя моего жаловать, ни мне верить… Да нынче не за него, не за себя говорю. Помощь ваша людям надобна. Объявилась в наших землях нежить неведомая, что души из живых выпивает. Пробовал я хоть что-то сделать, да не возмог. Вы – иное дело, вам это по силам. Коли и вы не поможете – тогда разве только сам Перун с этой напастью справится…
Когда «вестник» растаял, воины переглянулись и без слов поняли друг друга. Громобой молча протянул руку. Молнеслав и Воеслав, не раздумывая, накрыли её своими. Мгновением позже присоединились к ним и трое старших. Грозень одобрительно наклонил голову:
– Что ж, всем вместе вам и правда многое по плечу. А покуда, чтобы не скучать до тризны, поучитесь друг друга чуять – не только тех, с кем кровным братством связаны, а и остальных тоже.
Совет был разумный. Никто не знал, что ждало впереди, потому мало было просто встать плечом к плечу против неведомой опасности. Нужно было, чтобы любой мог стать с остальными единым целым.
Воеслав что-то сосредоточенно обдумывал, потом поднял голову:
– Сдаётся мне, боярам и воеводам придётся дружину полюдья самим вести – нет у нас времени взад-вперёд ездить.
– Твоя правда, – кивнул Молнеслав. – Благо им и осталось-то всего ничего – полюдье-то, считай, уже закончено.
– Не мешало бы вам ещё в Велесово урочище наведаться, – посоветовал Грозень. – Глядишь, там что-то и присоветуют.
– Да где то урочище сыщешь! – усомнился Прозор.
Однако Громобой отмахнулся:
– Один раз нашли – и во второй сыщем.
– В тот раз с нами Огнец был, – напомнил Воеслав.
– Вот кстати, не взять ли и их с Твердятой? – предложил Молнеслав.
– Если сами захотят, – откликнулся Воеслав.
Впрочем, он и без того знал, что скажет Огнец. Даже женившись, гридь считал первейшим своим долгом следовать за своим князем, куда бы ни привелось идти. Да и не он один, но об остальных сейчас речи не шло. А вот двое, отмеченные знаком Сварога, очень даже могли помочь в том, что ожидало Перуновых воинов.
Как бы там ни было, после всех обрядов им предстояло прежде всего вернуться в Журавец. И по меньшей мере до Велесова урочища Сварожьи воины точно отправятся с ними – трое побратимов прекрасно помнили, что без помощи Огнеца тогда, четыре года назад, просто не нашли бы пути туда. Ну, а потом… Потом и придёт время решать, куда именно ляжет их дорога. Когда они будут знать, что посоветуют волхвы Велеса.
***
Плакальщиц, в городах и займищах росавичских земель провожавших умерших, в Перуновом святилище не было. «Сторожить душу» [1]
Закрыть
должны были сами волхвы и присоединившиеся к ним Перуновы воины. «Сторожить душу» – один из обрядов погребального цикла, согласно которому близкие либо специально подготовленные люди проводят рядом с покойным время между смертью и погребением. Возможно, отсюда и известный нам по сказкам мотив, когда сыновья должны провести три ночи на отцовской могиле.
Как водится, на лавке возле окошка стояли чаши с водой и разведённым мёдом, лежал коровай, и здесь же висел рушник, один конец которого спускался наружу, за окно. Вот разве что вместо обычных в таких случаях причитаний кто-то из волхвов пел либо старинные воинские песни, либо славления умершему, который в прежние времена был одним из Перуновых воинов. Воеслав только головой качал, слушая о деяниях Дубреня и его побратимов, одним из которых был его собственный прадед… успевший с тех пор уже вернуться в мир живущих, воплотившись в нём, своём правнуке. Потому он куда лучше остальных знал, что всё в этих песнях – правда.
Наконец настал день, когда тело Дубреня пришла пора возложить на краду. Уже несколько веков волхвов хоронили на большом острове, как и Перунова гора, поросшем дубами. До него тело везли летом на лодке-долблёнке, а зимой ту же лодку ставили на полозья. В ней же тело и поднимали на краду, сложенную из просушенных дубовых и сосновых плах.
В лодку рядом с умершим положили все подобающие дары, в том числе меч. Там, в Ирии, его встретит сам Перун и сразу увидит, что к нему пришёл воин…
Установив лодку в углубление, специально для этого оставленное на верхушке крады, волхвы спустились вниз и встали вокруг костра, держа горящие светочи. Перуновы воины стояли рядом с ними с мечами в руках.
Грозень, стоя рядом с лодкой и глядя в лицо предшественнику, негромко заговорил. Стоящие внизу почти не разбирали его слов, впрочем, не им и предназначенных. Ясно расслышали только самый конец:
– Прими же, Перуне, душу его и дозволь в должный срок вновь прийти на землю, чтобы и впредь свершать служение!
Склонив голову, он задержался ещё немного, потом тоже спустился на землю и сделал знак стоявшим вокруг. Побратимы протянули вперёд мечи, коснувшись остриями крады. Волхвы наклонили светочи. То ли от них, то ли от искр, что сами собой слетели с клинков, но первыми загорелись береста и сухой мох, а от них занялась и вся крада. Взметнувшееся пламя заставило людей отступить на несколько шагов. В молчании они смотрели, как огонь охватил лодку, словно принял её в ладони и понёс за кромку мира живущих.
К вечеру, когда костёр окончательно прогорел и даже угли уже не дымились, настала пора править тризну. Вновь звучали песни о славных деяниях воинов прежних дней; звенели мечи в поединках во славу Перуна и в честь того, кто ныне, надо думать, достиг уже врат Ирия. Бились в них и Перуновы воины – все шестеро разом, каждый – против всех остальных.
Наутро волхвы собрали прах с кострища, чтобы с надлежащим почтением перенести в курган здесь же, на острове. Побратимов же Грозень вновь позвал к себе.
Когда все шестеро устроились на лавках, волхв негромко проговорил:
– Прежде чем вы отправитесь в новую битву, попробую, сколь смогу, помочь вам.
Вслед за ним воины шагнули в подземный ход, который вывел в пещеру с Перуновым мечом. Здесь Грозень остановился и обвёл их взглядом.
– Пусть Перун даст вам довольно сил, чтобы свершить должное…
Он подошёл к камню, отставил в сторону посох и вытянул меч из ножен. Потом коротко кивнул спутникам:
– Встаньте так, чтобы каждый касался рукояти.
Шестеро встали плечом к плечу рядом с ним. Теперь волхв лишь поддерживал лезвие меча – рукоять надёжно держали сразу шесть рук. Тогда он заговорил – негромко, но вкладывая в слова всю свою силу и веру. Обращаясь к Перуну, просил наделить воинов силой, что поможет избыть беду. В ответ на его слова клинок засветился. Сперва неярко, потом всё сильнее, сильнее и, наконец, полыхнул на мгновение отсветом молнии. Каждому из шестерых показалось, что эта молния вошла в руку, пробежала по ней к плечу и дальше, к самому сердцу.
Грозень перевёл дыхание. Молча, одним жестом позволил воинам отойти, вложил меч в ножны и с почтением опустил на камень. Потом взял посох и, не оглядываясь более, направился обратно. Побратимы последовали за ним.
Лишь в избе волхв вновь заговорил:
– Вот уж не думал, что придётся самому делать то, о чём только однажды от наставника своего слышал… Теперь всё в ваших руках.
– Благо тебе буди, волхве, за дар такой, – негромко произнёс Темнята.
Особых перемен в себе никто из шестерых вроде бы не чувствовал, но догадывались, что сила, которой наделил их меч, пробудится в нужный момент. Однако медлить не приходилось – впереди ждали дороги и битвы.
Простившись с Грозенем, они отправились в обратный путь – в Журавец.
Глава 3
Когда побратимы вернулись в Журавец, оказалось, что Огнец и Твердята уже ждут их. Ввосьмером устроились вокруг очага в дружинном доме.
То, что рассказал своим ученикам Стогод, не особо отличалось от того, что Перуновы воины услышали от «вестника» Ведобора. А значит, лишь подтверждало их решение: отправляться в путь надо теперь же, не тратя время на поездки домой.
Молнеслав решительно поднялся:
– Пойду к Яромиру. Коли он поддержит, с боярами моими проще будет сговориться.
Воеслав неожиданно усмехнулся:
– А мне опять с Ратшей объясняться… Прибьёт он меня когда-нибудь!
Побратимы не сдержали улыбок. О том, что Ратша очень не любил, когда князь куда-то отправлялся без ближней дружины, знали все. Но бывали случаи, когда даже ему приходилось смиряться перед неизбежным – далеко не везде и не всегда дружина могла последовать за Воеславом, если его вела сила Перунова знака.
Переглянувшись с Огнецом, Твердята сказал:
– Мы с вами едем.
Побратимов это как будто вовсе не удивило. Молнеслав коротко кивнул:
– Добро. Для начала в Велесово урочище наведаемся, а там видно будет.
Он ушёл. Воеслав всё с той же усмешкой бросил Огнецу:
– Ратшу сыщи. Чует моё сердце, опять ругаться придётся…
– Ничего, убедим, – улыбнулся Чистец.
На самом деле разговор с Ратшей получился куда легче, чем обычно. Услышав, что князь опять уезжает, и опять без них, Ратша лишь обречённо махнул рукой:
– Да я уж когда вы в это своё святилище поехали, чуял – этим кончится…
Воеслав крепко обнял его за плечи:
– Не серчай, друже… И рад бы я с вами вместе, да…
Ратша вздохнул:
– Да я уж привык… Ты хоть побереги себя, сколь сможешь! Огнеца хоть с собой возьмёшь?
– Возьму, – Воеслав невольно улыбнулся.
Похоже, Ратшу это хотя бы отчасти успокоило. Взглянув на гридя, он мрачновато проронил:
– Пригляди там за ним, сколь сможешь.
– Сделаю, – согласно кивнул Огнец.
Воеслав дал Ратше все нужные указания по окончанию пути полюдья. Благо вместе с ним, как нередко бывало, ехали воевода Сувор и боярин Вершень, для которых это было дело привычное. Да и оставшаяся часть пути до Велегостья не сулила никаких неожиданностей.
Покосившись на Огнеца, Ратша неожиданно хмыкнул:
– Вот так – жениться не успел, уже жену одну бросил!
Огнец развёл руками:
– Так а я-то чего? Нежить – она не спрашивает, хотим, не хотим…
– Ага, а с тестем твоим мне объясняться…
Впрочем, и Огнец, и Воеслав прекрасно видели, что ворчит он больше по привычке. Да ещё из-за того, что сам не мог помочь князю ничем, кроме как без него успешно закончить полюдье. А в том, что Сувор Добронежич поймёт и не станет уж очень серчать на непутёвого зятя, никто из войнаричей не сомневался.
***
Яромира Молнеслав нашёл в горницах. Бояре и посадский люд к этому времени уже разошлись, и посадник поднялся к себе, чтобы немного отдохнуть.
Княжичу он, как обычно, обрадовался:
– Кстати ты! Садись, рассказывай, как съездили.
– Съездили-то неплохо, да вести не больно радостные… Дубрень к дедам ушёл.
Яромир, помнивший старого волхва ещё по светлоярицкому Перунову святилищу, в задумчивости взъерошил волосы:
– Погоди, так ему ж годов-то… не под сотню ли будет?
– Да что-то вроде того… Как раз проститься успели, до погребения там побыли. Да и ещё вести получили. Такие, что полюдью в Светлояр без меня возвращаться придётся.
Он коротко рассказал о том, какая напасть объявилась в могутических землях. Яромир, слушая его, покусывал губы. Так-то и леший бы с ними, с могутичами – заслужили, уж князь-то их точно, да ведь напасть эта после и по соседним землям двинется. Выходит, прав Молнеслав – надо её застать, пока дальше не расползлась…
Вскинув на княжича чуть прищуренные глаза, он коротко спросил:
– Что делать-то мыслите?
Молнеслав откликнулся:
– Сперва в Велесово урочище наведаться, глядишь, присоветуют чего. Ну а дальше – к могутичам. Нас шестеро, да Сварожьих воинов двое – нешто не сладим?
Яромир поднялся, пару раз прошёлся по горнице. Молнеслав молча наблюдал за ним. Наконец боярин остановился и повернулся к нему:
– Что ж, отговаривать тебя я не стану… всё одно бесполезно. Но с боярами своими сам говори. А я, коли понадобится, поддержу. Велесово урочище-то хоть кто-то знает, где искать?
– Так бывали мы уже там, года четыре тому. Едва ли оно со старого места исчезло да на новое перебралось, – улыбнулся Молнеслав.
Яромир покачал головой. Хотя княжич и до сих пор, как привык с детства, многое ему рассказывал и о многом советовался, но хватало всё ж таки и того, о чём помалкивал. Вот и про Велесово урочище боярин слышал впервые и даже не подозревал, что такое существует, да ещё в его же землях. Хотя Молнеслав, как сам признался только что, уже там бывал…
Наконец, выйдя из задумчивости, Яромир решительно произнёс:
– Ладно, пошли в гридницу. Благо все твои здесь же – ни за кем отроков посылать не придётся. Зови побратимов.
Вскоре и бояре, что шли с дружиной полюдья, и княжич Радислав, и немалая часть гридей собрались в гриднице. Чуть в стороне особняком устроились Перуновы воины и державшиеся с ними рядом Огнец и Твердята.
Узнав, что Молнеслав собирается отправиться невесть куда из-за какой-то неведомой нежити, объявившейся в могутических землях, бояре заволновались. Кто-то предложил:
– А может, и ну его? Не у нас ведь!
– Не у нас, – спокойно кивнул Молнеслав. – А только дальше-то эта напасть куда двинется? К твердичам? К горяничам? Или, может, к нам?
Довод был убедительный. И всё же его попытались отговаривать от поездки «туда – не знаю куда» (ну, а как же, коли где эту самую нежить искать – никому не ведомо?). Потом, памятуя, что Яромир приходится Молнеславу старшим родичем, попытались заручиться его поддержкой. Однако посадник решительно стал на сторону княжича:
– Их сила самого Перуна ведёт, и не мне супротив неё вставать. Да и не в одиночку же княжич поедет – с побратимами своими.
– А князь-то что скажет? – развёл руками один из бояр.
– Князю о знаке поболе нашего ведомо, – отрезал Яромир.
После этого боярам не оставалось ничего иного, как подчиниться.
***
Откладывать поход в Велесово урочище не стали, и уже на следующее утро ввосьмером отправились к лесу, что широко раскинулся по левому берегу Заболони до самого слияния с Быстрицей. Четверо из восьми знали, что тянется он не на один день пути.
