Оттого и притягивала она молнии. Несколько довольно крупных камней они прихватили с собой, хотя едва ли от них будет хоть какая-то польза в их поисках. Да и держались все на равных, не зная и не догадаешься, что один из них княжич, а другой и вовсе князь.
Как бы там ни было, сейчас Ведобор мог только желать им удачи. Получалось, что тогда, отправляя «вестника», он не ошибся. Если уж эти шестеро да присоединившиеся к ним Сварожьи воины не сумеют одолеть напасть, выходит, и впрямь никому из живущих это не по силам. И тогда останется только просить помощи у самого Перуна. Вот только знать бы ещё, что для этого сделать надо…
– Видать, это и есть Туманная топь.
Маленький отряд стоял на берегу тёмного лесного озерца, за которым, сколько хватало взгляда, сквозь камыши поблёскивала вода. Кое-где казалось, что она покрывает землю едва ли на ладонь, но побратимы хорошо знали, как обманчиво бывает болото. К тому же над водой то полупрозрачной дымкой, то более плотными лентами и прядями стелился туман. Всех восьмерых не оставляло странное чувство, что туман этот – живое существо.
Ещё раз окинув болото взглядом, Чистец решительно проговорил:
– Вот что, други, давайте-ка, пока светло, подыщем местечко для ночлега, а уж поутру будем думать, как через болото пройти.
Возражать никто не стал. На всякий случай отошли чуть дальше от края топи и остановились на небольшом холмике, отделённом от неё рощицей, в эту пору ещё голой, а потому почти прозрачной. Здесь и решили дожидаться рассвета.
По мере того, как над землёй сгущались сумерки, туман с болота всё больше наползал на рощицу и выбранный ими холмик, пока не накрыл его, словно одеялом. Разве что костерок, над которым висел котелок с водой, оказался не подвластен туману, хоть и в его кольце. Туман этот вызывал у восьмерых какие-то странные чувства. Словно чьи-то бесплотные руки касались их, какие-то незримые, но весьма ясно ощутимые взгляды следили за каждым движением. И одновременно это был вполне реальный туман – влажный, плотный…
Воеслав усмехнулся:
– Словно в туче оказались, в самом её нутре.
– Ладно хоть туча-то дождевая, не грозовая, – засмеялся в ответ Прозор.
И всё же все чувствовали себя не слишком уютно под этим серым покрывалом, мешавшим видеть не то что округу, но и товарищей. Отказываться от ставшего привычным за время пути бодрствования – каждый в свой черёд, – разумеется, не собирались. Хоть и непонятно оставалось, много ли толку будет от сторожей, когда всё скрывает плотный туман.
Кажется, спокойнее всех чувствовали себя кони – они паслись неподалёку, возле подножия холма, где нашлась полянка с пробивавшейся уже сквозь пожухлые прошлогодние стебельки молодой травкой. Разве что изредка оттуда доносилось пофыркивание да удар подковы о подвернувшийся камешек.
Через некоторое время туман над вершиной холма неожиданно разошёлся, отодвинувшись за первые деревья опушки. Однако кольцо вокруг оставалось по-прежнему плотным.
Поглядывая на серую стену, всё больше сливающуюся с вечерним, а после и ночным сумраком, Чистец заметил:
– Чужаков нам, видать, всяко сегодня стеречься не приходится. В такой туманище, поди, никто не сунется. Так что, кто сторожить будет, смотрите, как туман меняться станет. Чует моё сердце, не просто так он тут собрался…
С этими его словами согласны были все. Хотя едва ли кто-то сумел бы ответить, чего ждёт от этого тумана. Помощи? Наоборот, подвоха? Доброй встречи или незаметно подобравшихся ворогов?..
Однако постепенно костёр всё же разогнал ощущение тревоги и неуютности, и спать все, кроме стражей, укладывались почти так же, как обычно.
А на рассвете всех подняли Громобой и Твердята, которым на сей раз выпало сторожить последними. Над болотом туман словно распался на две части, открыв неширокий, но совершенно явственно обозначенный проход.
– Похоже, нас весьма недвусмысленно приглашают туда, – проронил Молнеслав.
– Ну, а коли приглашают, так пошли! – откликнулся Воеслав.
На сборы не требовалось много времени. Вскоре костерок, медленно тлевший всю ночь, был погашен, кони взнузданы и осёдланы, хотя верхом ехать никто не собирался. А потом все восемь друг за другом шагнули в ожидавший их проход в туманной стене.
Двигаться оказалось неожиданно легко. Под ноги ложилась не зыбкая топь, а самая обычная тропа. Вот разве что по сторонам её на пару шагов виднелись камыши и зеркальца воды, а дальше всё по-прежнему тонуло в тумане. Пожалуй, здесь можно было бы даже ехать верхом, но побратимы предпочитали не только видеть тропу, но и чувствовать её собственными ногами. Всё же место было незнакомое. И всё бы ничего, вот только туман в нескольких шагах за их спинами вновь смыкался, словно отрезая их от всего, оставшегося позади. И никто не поручился бы, что тропинка там, в этом тумане, не исчезает, растворяясь среди болота.
Идти пришлось довольно долго. Тропа то шла прямо, то извивалась, огибая какие-то препятствия, разглядеть которые в тумане не было никакой возможности. Однако побратимам не оставалось ничего иного, как довериться ей и той силе, что её проложила.
Похоже, Ведобор не ошибся, сказав, что их ждут, а значит – укажут путь. Хотя в уже знакомом им Велесовом урочище близ Журавца об этом ничего не говорилось, побратимы догадывались, что Зимодар послал собрату весточку о них. Не просто так ведь направил их сюда – стало быть, не сомневался, что в могутическом Велесовом урочище их примут.
А потом болото как-то вдруг разом кончилось. Тропа поднималась на невысокий песчаный бережок. Здесь уже не было тумана. Впереди стеной стояли тёмные ели, и лишь в одном месте между ними виднелся проход. В него и ныряла тропа.
Миновав еловую стену, они оказались на просторной луговине и невольно приостановились. Сразу видно было, насколько это место отличается от лежащих по ту сторону топи. Здесь травы уже вовсю шли в рост, совсем скрыв прошлогодние, и поднимались до середины голени. Местами в траве виднелись крупные валуны. Дальше, на противоположном краю луговины, высилась сложенная из таких же валунов стена святилища. Ближе побратимы заметили несколько довольно высоких холмов. Ровные их очертания явственно показывали, что это дело рук человеческих, и путники сообразили, что это не что иное, как дерновые крыши жилищ волхвов.
С одного из валунов навстречу им поднялся высокий человек в тёмной рубахе и накинутой поверх неё медвежьей шкуре. В руках его не было обычного для волхвов посоха, но никто ни на миг не усомнился: это и есть тот, к кому они шли.
Ни один из побратимов не взялся бы ответить, сколько лет этому волхву. Тёмные волосы и бороду его не тронула седина, лицо казалось молодым – и одновременно каким-то невероятно древним, словно он, как сам Велес, вовсе не имел никакого возраста. Тёмно-карие глаза светились мудростью.
– Добро пожаловать! – негромко проговорил он. – Нечасто сыны Небесного Огня в эти места захаживают. Ну, да об этом ещё успеем поговорить. Пойдёмте.
Побратимы переглянулись. Прозор уже собирался спросить, как быть с конями, однако волхв опередил его:
– О конях не тревожьтесь, о них без вас позаботятся. Хищных зверей здесь нет, да и уйти им с острова некуда.
Оставив коней, побратимы вслед за ним зашагали к святилищу.
Святилище, одной стороной примыкавшее к луговине, с трёх других окружали всё те же высокие тёмные ели. Потому даже в полдень солнце почти не заглядывало сюда. Обычному человеку здесь, пожалуй, показалось бы неуютно. Однако волхвы, служившие Велесу, похоже, привыкли. А Дарогост и вовсе казался единым целым с этим местом.
В хоромине святилища уже поставлены были скамьи для гостей и крытое медвежьей шкурой сиденье обок изваяния Велеса – для волхва. Однако никто из прочих волхвов на глаза не показывался.
Когда гости расселись, Дарогост обвёл их взглядом и неожиданно улыбнулся:
– Догадываюсь, какой вопрос у вас первый на языке вертится… Да, я в самом деле сын Велеса.
Побратимы переглянулись. Похоже, Зимодар оказался прав, – здесь они и правда смогут получить помощь… знать бы ещё, какую…
Между тем Дарогост помолчал, а потом продолжил:
– Моя мать… Ведуньей она была. Когда тот, кто в любви ей клялся, другую в жёны взял, она в лес ушла. Вот там Он её и нашёл. В обличье Огненного Змея к ней явился. Ну, а через положенное время она меня и родила…
Чистец невольно хмыкнул:
– Кто говорит, что Огненный Змей со Сварожичами в родстве, кто на Велеса кивает… Поди разберись!
Волхва его слова не удивили. Он спокойно усмехнулся:
– Отличить их всё же можно. Летавец – тот и впрямь со Сварожичами в родстве. У него и пламя поярче, и крылья посветлей. А когда Велес-батюшка такое обличье принимает, то подземным пламенем одевается – багряным… – он вновь ненадолго умолк. – Пока я мал был, мать меня сама наставляла. А как семь годов мне сравнялось, привела сюда. Ну, а здесь… И волхвы наставляли, и отец тоже. Ну, а как в возраст вошёл – сам волхвом стал.
Некоторое время гости молчали, обдумывая услышанное. Слишком много вопросов вызывало всё, что рассказал им Дарогост. А самое главное – пока никто из них не понимал, как он может помочь в их деле. Искать исток нынешней беды предстояло им самим…
Первым вновь заговорил сам Дарогост:
– Ладно, речи мы можем вести ещё долго, да дело от того само не сделается. Пришло время вам о вороге вашем поболе узнать.
– Ну, о Ловцах душ мы кое-что узнать успели, – заметил Темнята.
– Может, и так. Да одно едва ли знаете. Ловцы эти прежде и сами людьми были. Да заманили их, волшбой опутали. И нет у них иного способа освободиться, как только других взамен привести. Так им чародей тот сказал.
Чистец нахмурился:
– Это что ж, получается… мы чью-то душу… небесным-то огнём…
Дарогост спокойно повёл рукой:
– Душе человеческой небесный огонь не вредит. От чар чужих очистит да отправит туда, где ей и быть следует. Он только для выходцев из Нави опасен. Вам же путь лежит к чародею тому – все души, что он под свою руку забрал, освободить. Вот там, глядишь, небесный огонь своё слово и скажет.
– Да на что ему столько душ пленённых?! – вскинулся Молнеслав. – Счёт-то, сдаётся, уже не на десятки – на сотни…
– В тех землях войны не редкость. Вот он и приспособился воинам эти пленные души подсаживать. Тогда их убить труднее – одну душу выбьют, да вторая останется. Вы сами воины – каково противнику будет, если человек, которого вроде только что убил, встаёт и снова на него идёт?
– Это что ж, навроде двоедушника [1]
– Вроде того. Разве что у настоящего двоедушника только одна душа человеческая, а другая навная. А тут обе человеческие.
– Ну, теперь понятно, почему он те души не в своих землях собирает, – хмуро заметил Воеслав. – Свои ещё пригодятся, а чужих вроде как и не жалко…
– Твоя правда, – кивнул волхв.
Некоторое время все молчали, обдумывая услышанное. Теперь они знали, кому и зачем понадобилось вытягивать души из живых людей. Вот только что делать с этим знанием – пока оставалось непонятно.
Первым после долгого молчания вновь заговорил Дарогост:
– Здесь, в Яви, вам до ворога вашего так просто не добраться – больно уж далеко, да и где там его искать в чужих-то краях?
– А сыскать всё одно надобно, – негромко, но твёрдо откликнулся Громобой.
– Верно, – волхв наклонил голову. – Да только, чтоб не стало слишком поздно, не миновать вам шагнуть за Кромку. Тропами нехоженными, путями неезженными пройдёте – там его и сыщете.
– Надо – так и пройдём, – решительно бросил Прозор. – Вот только… Впустит ли Навь тех, кто Небесным Огнём отмечен?
Дарогост обвёл их внимательным взглядом, улыбнулся, хотя глаза остались серьёзными:
– По се поры вам в этом знании надобности не было. Тем, кто, как вы, знаками богов отмечен, все пути за Кромкой открыты. Главное – знать, куда и зачем идёшь… – он поднялся. – Однако в путь вам ещё не прямо сейчас пускаться. Мне тоже время понадобится, чтоб всё приготовить да вас за Кромку провести. Потому пока будьте нашими гостями. Как всё будет готово, я вас позову.
В святилище им пришлось провести три дня. Волхвы указали им полуземлянку на окраине луговины, дальше всех прочих отстоящую от святилища. За ней, над берегом озера, дальний край которого прятался в тумане, оказалась просторная поляна, где побратимы могли заниматься привычными воинскими упражнениями. А уж ими-то пренебрегать никто и не думал. В Яви или за её пределами, но впереди ждали битвы.
Дарогоста они за эти три дня не видели ни разу. Однако никто не сомневался, что он вовсе не бездельничает. Ясно, что даже сыну Велеса непросто переправить разом восьмерых воинов за Кромку, да ещё так, чтобы они не заплутали там, а добрались туда, куда надо.
К вечеру третьего дня, сидя на берегу, побратимы негромко беседовали.
Не скрывавший своих сомнений Чистец говорил:
– Ну ладно, управится он с этим – выведет нас за Кромку. А дальше-то что? Как мы путь сыщем к тому, кто нам надобен?
– А то не учили тебя, как за Кромкой кого-то сыскать, – ворчливо откликнулся Прозор. – Главное – знать, куда и зачем идёшь.
– Вот именно что – знать! А мы о вороге своём вовсе ничего знать не знаем, ведать не ведаем! Ни кто он, ни откуда…
– Ничего, сыщем, – коротко проронил Воеслав.
Сейчас он был ещё молчаливее, чем обычно. Молнеслав, достаточно хорошо его знавший, только головой качал. Похоже, неведомому чародею скоро придётся очень невесело… А в том, что чародея этого они найдут, княжич не сомневался.
Неожиданно Воеслав и Громобой, не сговариваясь, поднялись на ноги и обернулись в сторону святилища. Остальные невольно последовали их примеру и лишь потом, оглянувшись, увидели идущего к ним Дарогоста. На сей раз в руках он держал посох, а на плече его, вцепившись когтями в мех накидки, сидел большой чёрный ворон.
Подойдя, волхв обвёл всех восьмерых пристальным взглядом.
– Не передумали за Кромку идти?
Спрашивал просто для порядка, прекрасно зная, какой ответ услышит.
– Не передумали, – за всех твёрдо ответил Прозор.
Дарогост спокойно кивнул:
– Тогда собирайтесь – пора.
Особо собирать им было и нечего – оружие и плащи были давно готовы, а сумки заботами волхвов пополнились припасами. Вот разве что кони… Воины переглядывались: обсуждая, что придётся делать, о конях как-то никто и не вспомнил. А ведь там, за Кромкой, их тоже ждут дороги, и как их одолевать, если кони останутся здесь?..
Словно услышав, о чём они думают, Дарогост проговорил:
– О конях не беспокойтесь. Оседлайте-ка их да встаньте вместе с ними в круг.
Как бы там ни было, сейчас Ведобор мог только желать им удачи. Получалось, что тогда, отправляя «вестника», он не ошибся. Если уж эти шестеро да присоединившиеся к ним Сварожьи воины не сумеют одолеть напасть, выходит, и впрямь никому из живущих это не по силам. И тогда останется только просить помощи у самого Перуна. Вот только знать бы ещё, что для этого сделать надо…
***
– Видать, это и есть Туманная топь.
Маленький отряд стоял на берегу тёмного лесного озерца, за которым, сколько хватало взгляда, сквозь камыши поблёскивала вода. Кое-где казалось, что она покрывает землю едва ли на ладонь, но побратимы хорошо знали, как обманчиво бывает болото. К тому же над водой то полупрозрачной дымкой, то более плотными лентами и прядями стелился туман. Всех восьмерых не оставляло странное чувство, что туман этот – живое существо.
Ещё раз окинув болото взглядом, Чистец решительно проговорил:
– Вот что, други, давайте-ка, пока светло, подыщем местечко для ночлега, а уж поутру будем думать, как через болото пройти.
Возражать никто не стал. На всякий случай отошли чуть дальше от края топи и остановились на небольшом холмике, отделённом от неё рощицей, в эту пору ещё голой, а потому почти прозрачной. Здесь и решили дожидаться рассвета.
По мере того, как над землёй сгущались сумерки, туман с болота всё больше наползал на рощицу и выбранный ими холмик, пока не накрыл его, словно одеялом. Разве что костерок, над которым висел котелок с водой, оказался не подвластен туману, хоть и в его кольце. Туман этот вызывал у восьмерых какие-то странные чувства. Словно чьи-то бесплотные руки касались их, какие-то незримые, но весьма ясно ощутимые взгляды следили за каждым движением. И одновременно это был вполне реальный туман – влажный, плотный…
Воеслав усмехнулся:
– Словно в туче оказались, в самом её нутре.
– Ладно хоть туча-то дождевая, не грозовая, – засмеялся в ответ Прозор.
И всё же все чувствовали себя не слишком уютно под этим серым покрывалом, мешавшим видеть не то что округу, но и товарищей. Отказываться от ставшего привычным за время пути бодрствования – каждый в свой черёд, – разумеется, не собирались. Хоть и непонятно оставалось, много ли толку будет от сторожей, когда всё скрывает плотный туман.
Кажется, спокойнее всех чувствовали себя кони – они паслись неподалёку, возле подножия холма, где нашлась полянка с пробивавшейся уже сквозь пожухлые прошлогодние стебельки молодой травкой. Разве что изредка оттуда доносилось пофыркивание да удар подковы о подвернувшийся камешек.
Через некоторое время туман над вершиной холма неожиданно разошёлся, отодвинувшись за первые деревья опушки. Однако кольцо вокруг оставалось по-прежнему плотным.
Поглядывая на серую стену, всё больше сливающуюся с вечерним, а после и ночным сумраком, Чистец заметил:
– Чужаков нам, видать, всяко сегодня стеречься не приходится. В такой туманище, поди, никто не сунется. Так что, кто сторожить будет, смотрите, как туман меняться станет. Чует моё сердце, не просто так он тут собрался…
С этими его словами согласны были все. Хотя едва ли кто-то сумел бы ответить, чего ждёт от этого тумана. Помощи? Наоборот, подвоха? Доброй встречи или незаметно подобравшихся ворогов?..
Однако постепенно костёр всё же разогнал ощущение тревоги и неуютности, и спать все, кроме стражей, укладывались почти так же, как обычно.
А на рассвете всех подняли Громобой и Твердята, которым на сей раз выпало сторожить последними. Над болотом туман словно распался на две части, открыв неширокий, но совершенно явственно обозначенный проход.
– Похоже, нас весьма недвусмысленно приглашают туда, – проронил Молнеслав.
– Ну, а коли приглашают, так пошли! – откликнулся Воеслав.
На сборы не требовалось много времени. Вскоре костерок, медленно тлевший всю ночь, был погашен, кони взнузданы и осёдланы, хотя верхом ехать никто не собирался. А потом все восемь друг за другом шагнули в ожидавший их проход в туманной стене.
Двигаться оказалось неожиданно легко. Под ноги ложилась не зыбкая топь, а самая обычная тропа. Вот разве что по сторонам её на пару шагов виднелись камыши и зеркальца воды, а дальше всё по-прежнему тонуло в тумане. Пожалуй, здесь можно было бы даже ехать верхом, но побратимы предпочитали не только видеть тропу, но и чувствовать её собственными ногами. Всё же место было незнакомое. И всё бы ничего, вот только туман в нескольких шагах за их спинами вновь смыкался, словно отрезая их от всего, оставшегося позади. И никто не поручился бы, что тропинка там, в этом тумане, не исчезает, растворяясь среди болота.
Идти пришлось довольно долго. Тропа то шла прямо, то извивалась, огибая какие-то препятствия, разглядеть которые в тумане не было никакой возможности. Однако побратимам не оставалось ничего иного, как довериться ей и той силе, что её проложила.
Похоже, Ведобор не ошибся, сказав, что их ждут, а значит – укажут путь. Хотя в уже знакомом им Велесовом урочище близ Журавца об этом ничего не говорилось, побратимы догадывались, что Зимодар послал собрату весточку о них. Не просто так ведь направил их сюда – стало быть, не сомневался, что в могутическом Велесовом урочище их примут.
А потом болото как-то вдруг разом кончилось. Тропа поднималась на невысокий песчаный бережок. Здесь уже не было тумана. Впереди стеной стояли тёмные ели, и лишь в одном месте между ними виднелся проход. В него и ныряла тропа.
Миновав еловую стену, они оказались на просторной луговине и невольно приостановились. Сразу видно было, насколько это место отличается от лежащих по ту сторону топи. Здесь травы уже вовсю шли в рост, совсем скрыв прошлогодние, и поднимались до середины голени. Местами в траве виднелись крупные валуны. Дальше, на противоположном краю луговины, высилась сложенная из таких же валунов стена святилища. Ближе побратимы заметили несколько довольно высоких холмов. Ровные их очертания явственно показывали, что это дело рук человеческих, и путники сообразили, что это не что иное, как дерновые крыши жилищ волхвов.
С одного из валунов навстречу им поднялся высокий человек в тёмной рубахе и накинутой поверх неё медвежьей шкуре. В руках его не было обычного для волхвов посоха, но никто ни на миг не усомнился: это и есть тот, к кому они шли.
Ни один из побратимов не взялся бы ответить, сколько лет этому волхву. Тёмные волосы и бороду его не тронула седина, лицо казалось молодым – и одновременно каким-то невероятно древним, словно он, как сам Велес, вовсе не имел никакого возраста. Тёмно-карие глаза светились мудростью.
– Добро пожаловать! – негромко проговорил он. – Нечасто сыны Небесного Огня в эти места захаживают. Ну, да об этом ещё успеем поговорить. Пойдёмте.
Побратимы переглянулись. Прозор уже собирался спросить, как быть с конями, однако волхв опередил его:
– О конях не тревожьтесь, о них без вас позаботятся. Хищных зверей здесь нет, да и уйти им с острова некуда.
Оставив коней, побратимы вслед за ним зашагали к святилищу.
Глава 6
Святилище, одной стороной примыкавшее к луговине, с трёх других окружали всё те же высокие тёмные ели. Потому даже в полдень солнце почти не заглядывало сюда. Обычному человеку здесь, пожалуй, показалось бы неуютно. Однако волхвы, служившие Велесу, похоже, привыкли. А Дарогост и вовсе казался единым целым с этим местом.
В хоромине святилища уже поставлены были скамьи для гостей и крытое медвежьей шкурой сиденье обок изваяния Велеса – для волхва. Однако никто из прочих волхвов на глаза не показывался.
Когда гости расселись, Дарогост обвёл их взглядом и неожиданно улыбнулся:
– Догадываюсь, какой вопрос у вас первый на языке вертится… Да, я в самом деле сын Велеса.
Побратимы переглянулись. Похоже, Зимодар оказался прав, – здесь они и правда смогут получить помощь… знать бы ещё, какую…
Между тем Дарогост помолчал, а потом продолжил:
– Моя мать… Ведуньей она была. Когда тот, кто в любви ей клялся, другую в жёны взял, она в лес ушла. Вот там Он её и нашёл. В обличье Огненного Змея к ней явился. Ну, а через положенное время она меня и родила…
Чистец невольно хмыкнул:
– Кто говорит, что Огненный Змей со Сварожичами в родстве, кто на Велеса кивает… Поди разберись!
Волхва его слова не удивили. Он спокойно усмехнулся:
– Отличить их всё же можно. Летавец – тот и впрямь со Сварожичами в родстве. У него и пламя поярче, и крылья посветлей. А когда Велес-батюшка такое обличье принимает, то подземным пламенем одевается – багряным… – он вновь ненадолго умолк. – Пока я мал был, мать меня сама наставляла. А как семь годов мне сравнялось, привела сюда. Ну, а здесь… И волхвы наставляли, и отец тоже. Ну, а как в возраст вошёл – сам волхвом стал.
Некоторое время гости молчали, обдумывая услышанное. Слишком много вопросов вызывало всё, что рассказал им Дарогост. А самое главное – пока никто из них не понимал, как он может помочь в их деле. Искать исток нынешней беды предстояло им самим…
Первым вновь заговорил сам Дарогост:
– Ладно, речи мы можем вести ещё долго, да дело от того само не сделается. Пришло время вам о вороге вашем поболе узнать.
– Ну, о Ловцах душ мы кое-что узнать успели, – заметил Темнята.
– Может, и так. Да одно едва ли знаете. Ловцы эти прежде и сами людьми были. Да заманили их, волшбой опутали. И нет у них иного способа освободиться, как только других взамен привести. Так им чародей тот сказал.
Чистец нахмурился:
– Это что ж, получается… мы чью-то душу… небесным-то огнём…
Дарогост спокойно повёл рукой:
– Душе человеческой небесный огонь не вредит. От чар чужих очистит да отправит туда, где ей и быть следует. Он только для выходцев из Нави опасен. Вам же путь лежит к чародею тому – все души, что он под свою руку забрал, освободить. Вот там, глядишь, небесный огонь своё слово и скажет.
– Да на что ему столько душ пленённых?! – вскинулся Молнеслав. – Счёт-то, сдаётся, уже не на десятки – на сотни…
– В тех землях войны не редкость. Вот он и приспособился воинам эти пленные души подсаживать. Тогда их убить труднее – одну душу выбьют, да вторая останется. Вы сами воины – каково противнику будет, если человек, которого вроде только что убил, встаёт и снова на него идёт?
– Это что ж, навроде двоедушника [1]
Закрыть
, что ли, получается? – нахмурился Темнята.Двоедушник – существо из славянской мифологии, совмещает в себе две души – человеческую и демоническую. По народным поверьям, в дневное время двоедушник ничем не отличается от обычных людей, зато ночью засыпает так крепко, что его невозможно разбудить. В это время он находится вне тела, и блуждающая по свету неприкаянная душа способна причинять немало вреда (насылать порчу, непогоду, засуху, пить кровь и т.д.). При этом, проснувшись, такой человек совершенно не помнит, что с ним происходило во время сна.
– Вроде того. Разве что у настоящего двоедушника только одна душа человеческая, а другая навная. А тут обе человеческие.
– Ну, теперь понятно, почему он те души не в своих землях собирает, – хмуро заметил Воеслав. – Свои ещё пригодятся, а чужих вроде как и не жалко…
– Твоя правда, – кивнул волхв.
Некоторое время все молчали, обдумывая услышанное. Теперь они знали, кому и зачем понадобилось вытягивать души из живых людей. Вот только что делать с этим знанием – пока оставалось непонятно.
Первым после долгого молчания вновь заговорил Дарогост:
– Здесь, в Яви, вам до ворога вашего так просто не добраться – больно уж далеко, да и где там его искать в чужих-то краях?
– А сыскать всё одно надобно, – негромко, но твёрдо откликнулся Громобой.
– Верно, – волхв наклонил голову. – Да только, чтоб не стало слишком поздно, не миновать вам шагнуть за Кромку. Тропами нехоженными, путями неезженными пройдёте – там его и сыщете.
– Надо – так и пройдём, – решительно бросил Прозор. – Вот только… Впустит ли Навь тех, кто Небесным Огнём отмечен?
Дарогост обвёл их внимательным взглядом, улыбнулся, хотя глаза остались серьёзными:
– По се поры вам в этом знании надобности не было. Тем, кто, как вы, знаками богов отмечен, все пути за Кромкой открыты. Главное – знать, куда и зачем идёшь… – он поднялся. – Однако в путь вам ещё не прямо сейчас пускаться. Мне тоже время понадобится, чтоб всё приготовить да вас за Кромку провести. Потому пока будьте нашими гостями. Как всё будет готово, я вас позову.
***
В святилище им пришлось провести три дня. Волхвы указали им полуземлянку на окраине луговины, дальше всех прочих отстоящую от святилища. За ней, над берегом озера, дальний край которого прятался в тумане, оказалась просторная поляна, где побратимы могли заниматься привычными воинскими упражнениями. А уж ими-то пренебрегать никто и не думал. В Яви или за её пределами, но впереди ждали битвы.
Дарогоста они за эти три дня не видели ни разу. Однако никто не сомневался, что он вовсе не бездельничает. Ясно, что даже сыну Велеса непросто переправить разом восьмерых воинов за Кромку, да ещё так, чтобы они не заплутали там, а добрались туда, куда надо.
К вечеру третьего дня, сидя на берегу, побратимы негромко беседовали.
Не скрывавший своих сомнений Чистец говорил:
– Ну ладно, управится он с этим – выведет нас за Кромку. А дальше-то что? Как мы путь сыщем к тому, кто нам надобен?
– А то не учили тебя, как за Кромкой кого-то сыскать, – ворчливо откликнулся Прозор. – Главное – знать, куда и зачем идёшь.
– Вот именно что – знать! А мы о вороге своём вовсе ничего знать не знаем, ведать не ведаем! Ни кто он, ни откуда…
– Ничего, сыщем, – коротко проронил Воеслав.
Сейчас он был ещё молчаливее, чем обычно. Молнеслав, достаточно хорошо его знавший, только головой качал. Похоже, неведомому чародею скоро придётся очень невесело… А в том, что чародея этого они найдут, княжич не сомневался.
Неожиданно Воеслав и Громобой, не сговариваясь, поднялись на ноги и обернулись в сторону святилища. Остальные невольно последовали их примеру и лишь потом, оглянувшись, увидели идущего к ним Дарогоста. На сей раз в руках он держал посох, а на плече его, вцепившись когтями в мех накидки, сидел большой чёрный ворон.
Подойдя, волхв обвёл всех восьмерых пристальным взглядом.
– Не передумали за Кромку идти?
Спрашивал просто для порядка, прекрасно зная, какой ответ услышит.
– Не передумали, – за всех твёрдо ответил Прозор.
Дарогост спокойно кивнул:
– Тогда собирайтесь – пора.
Особо собирать им было и нечего – оружие и плащи были давно готовы, а сумки заботами волхвов пополнились припасами. Вот разве что кони… Воины переглядывались: обсуждая, что придётся делать, о конях как-то никто и не вспомнил. А ведь там, за Кромкой, их тоже ждут дороги, и как их одолевать, если кони останутся здесь?..
Словно услышав, о чём они думают, Дарогост проговорил:
– О конях не беспокойтесь. Оседлайте-ка их да встаньте вместе с ними в круг.
