Народ, тем временем, всё внимательнее присматривался к некоей гостье, что своим видом настораживала. Собственно вид у меня был обычный — одета я была по деревенским меркам очень даже прилично, да и одёжа была чистая. Можно даже сказать, новая, ведь надевала я её лишь однажды, когда на свидание ходила. Давно это, правда, было, да и вспоминать совсем не хочется. Так что городские жители зря придираются и нос воротят. Как я уже говорила – боярский наряд. Так что, не чего им бы и носа воротить. Сами вон хуже одеты.
Посчитав, что всему виной отвратительная чёрная птица, я глубоко вздохнула, в очередной раз, попытавшись смахнуть наглое существо. Но то сидело очень крепко. Делать нечего, придётся потом с людом разбираться, да себя обелять. Правда, что толку, ведь коль у них какое мнение сложилось, то уж ничего не изменить. Жаль только, на град полюбоваться хотелось, да по лавкам побродить. Теперь уж не придётся верно. Как и тогда не вышло побродить по улочкам и базару, так и сейчас не выйдет. Не судьба, видать.
У ворот в царские палаты путь мне преградили стражники. Эдакие суровые добры молодцы. Шапки на лбы надвинуты, брови нахмурены, глазами сверкают. Мол, ежели не с добрыми намерениями пришла, то проваливай подобру-поздорову. Прям, сразу представила, что они примутся делать, коли я мимо них пройти решусь. К тому же, такие же молодцы меня под белы рученьки в темницу царскую уводили в прошлый раз, так что повторять подобное никакого желания не было.
Говорить мне им было нечего, да и вообще объясняться мне с ними совершенно не хотелось, посему я пыль им в глаза из рукава пустила, да мышкой мимо прошмыгнула. Образно правда, так как не люблю в животину обращаться, потом и кости ломит и тело чешется. А вот кого наказать подобным образом, так всегда, пожалуйста. Пока они глаза отирали, да пытались вспомнить, кто перед ними только что стоял, и стоял ли вообще, я уже к ступеням дворца подобралась. Раздумывать каким ходом мне к Василисе идти, было некогда, а иначе стражники очухаются, и поднимут шум.
Зашла через главный вход, стараясь ступать тихохонько, дабы внимания лишнего не привлекать, а то, вдруг, царь меня ещё помнит, хоть и прошло много лет. Это у меня голова дырявая, а он может злопамятный, да лица хорошо запоминает. На пути к широкой лестнице мне никого не попалось, что навело на определённые мысли, за которые, впрочем, я не успела зацепиться, так как со ступеней на меня уже неслось нечто в небесно-голубом одеянии. Злотые кудри создания вились позади ослепительным плащом, впечатляя своей невесомостью. Я даже шаг сбавила, чуть совсем на месте не стала. При том, что молодцем не являюсь, и вообще к мужской братии никакого отношения не имею. Но подобная красота и меня сразила. Разве что зависть не взяла.
— Ивар, — воскликнула юная девица, резко притормаживая передо мной. Глаза её светились надеждой и радостью. – Ты нашёл её. Спасибо тебе, спасибо! – Создавалось такое впечатление, что она готова кинуться обнимать мерзкую чёрную птицу, к которой, по всей видимости, и обращалась, по имени величая. Это ж надо, пернатое существо гадской наружности и по имени.
Девица же говорила с придыханием, слегка сбивчиво, заламывая белы рученьки и глядя на меня с такой надеждой, что мне не по себе стало. То, что это именно та Василиса, которой я перстень свой задарила — было яснее ясного. Лжи в чувствах и сознании красавицы не было ни на йоту. От осознания того, как давно последний раз видела царевну, тогда ещё совсем малую девчушку, на глаза набежали слёзы. Расчувствоваться мне не дал только противный чёрный ворон, что своим мерзким взором сверлил мне спину.
Я подошла к Василисе и слегка поклонилась, выказывая уважение к её титулу. Не могу же я быть неучтивой, знакомство у нас давешнее, но всё равно не настолько близкое, дабы быть с ней на короткой ноге. Она смутилась, краснея, словно маков цвет.
— Я так ждала вас, так ждала, — запричитала девица, а очи её тут же заволокла белая пелена слёз. — Идёмте же, я всё вам расскажу. — Сказала и, вцепившись крепко в рукав рубахи, что расшита была красными цветами, потащила меня наверх по лестнице. — Не представляете, как я счастлива, вашему приходу. Ведь уже отчаялась.
Василиса притащила меня в святёлку, плотно затворив за собой дверь. И только тогда моя рука получила свободу, отделавшись от цепких тонких пальцев девицы. И в этот момент она показалась мне совершеннейшим ребёнком, а не той девушкой, что в блюде отражалась. На вид ей было не больше пятнадцати лет. А то и тринадцать. Так что не так уж я надолго из времени выпала. Но что могло случиться у этого ребёнка? Али первое впечатление и тут обманчивым оказалось?
— Яго’дица, — тонким голоском пропела девица, заламывая белы рученьки. — Только вы мне сможете помочь.
Я скептически приподняла бровь, пытаясь не улыбнуться. Почему-то, казалось, что все беды этого дитятки надуманы и пустяковы. Василиса же была настроена серьёзно и решительно. На щеках даже запылал лихорадочный румянец. Волнение тревожило её дыхание, и царевна часто-часто дышала. Она выглянула в каждое оконце, затем наглухо каждое закрывая ставнями. Как по мне, так она вызывает лишь большее подозрение, и желание подслушать. Правда, если она именно этого боится.
— Теперь мы можем поговорить спокойно, — вздохнула царевна, присаживаясь на стул с высокой спинкой. Я присела на соседний, всем своим видом показывая, что готова ей внемлить. Она ещё пару раз окидывала светёлку нервным взглядом, а затем заговорила. — Посватался ко мне царевич один. Царство его далече от нашего, потому я про него совсем ничего не знала. Ну, посватался, да и ладно. Мало ли кто моей руки просит. Папенька уж из сил выбился отказывая всем. Нет, я, конечно же, не против пойти замуж, да только хочу по любви. А батюшка разделяет мои желанья. Они с матушкой очень любили друг друга, пока её злой колдун не погубил.
Я слушала девицу и вспоминала дела минувших дней. Как наяву предстала предо мною высокая статная царица, мать Василисы. Она была непокорна и тверда, немного строга, но и очень нежна. Царь Кудеяр любил её безмерно, оберегал и во всём старался ей угодить. Тогда-то и увидал царицу Златоцвету проезжий колдун. Он воспылал ненормальной любовью к жене государя, и даже пытался за ней приударить. Но та, категорически отвергла его. Она тоже супруга любила. Колдуну сие очень не по нраву пришлось и он потрясал кулаками, уплывая на корабле. После его отъезда царица в ночь и занемогла. Все кудесники, целители и ведуны боролись за здоровье государевой жены. Но всё было тщетно — она угасала день ото дня. Меня тогда дела ведовские далече отправили. Было у меня одно предприятие с другом-недругом давешним. Впрочем по силе колдун заезжий был весьма велик и не могу со всей ответственностью уверять, что кабы была на месте, царице жизнь смогла спасти. В конце концов такие заклятья на крови делаются и побороть их практически нет возможности. Это я не обелить себя пытаюсь, а предлагаю прочувствовать всю мою боль от неучастия и непроизвольного бездействия.
Колдун вернулся в день, когда Златоцвете стало совсем худо, с предложением излечить царицу в обмен на её любовь. Та отказала ему, не медля ни секунды. В тот же день и умерла. Царь взбеленился и давай всех ведунов и колдуний изводить — казнил каждого второго, ссылал в неблагодатные места, где ни единого источника нет. Я под руку ему попалась на третий год измора. Совершенно случайно, но и мне пришлось бы с жизнью попрощаться, кабы не Василиса.
— Но именно этому царевичу я отказать не смогла, — продолжала, между тем, Василиса. При последних своих словах зарумянившись пуще прежнего. — Иванушка оказался именно таким, каким я всегда видела своего мужа. Мы встретились и полюбили друг друга.
Я мысленно возвела очи к потолку. Мало мне верилось в любовь в столь юном возрасте. Влюблённость — возможно. И то, такие эмоции очень быстро проходят, оставляя после себя горечь, если успеть наделать дел. Посему Васёну я слушала дальше в пол уха, раздумывая, как бы отвертеться от необходимости помогать в такой глупости, но и не нарушить обещание. Ведь то были не простые слова — на магии замешанная клятва. А от неё так просто не отвертеться, можно и на тот свет прямёхонько отправиться. Чего мне, откровенно говоря, жуть как не хотелось.
— … самый чудесный, — лила сладкие речи в адрес своего суженого царевна. В глазах её отчётливо читалась всемирская любовь. Меня аж, чуть было не передёрнуло. Эка, как её зацепила. Видать и правда, помощь моя нужна. Только не та, которой она ждёт, но и то хлеб. Вдруг ясны очи девицы прекрасной заволокла белая пелена. Она сморгнула хрустальные слезинки, повесив свою головушку. Естественно, я подскочила к ней, волнуясь такой резкой перемене.
— Только не желает меня видеть отец Иванушки, — горько изрекла Василиса. — Не по нраву я ему… — Девица спрятала лицо в ладонях, а я задохнулась в возмущении. Пусть и не хотела потакать мимолётной прихоти юной царевишны, но чувство справедливости живо взыграло во мне. Это, как это, такая расчудесная девушка могла и не понравиться кому-то. Что я и высказала, весьма бурно жестикулируя.
— Царю Твердолику волшебницу подавай, — грустно изрекла царевна, отерев мокрые щёчки кружевным платком. — А какая из меня ведунья? Я и с обычным делом справляюсь не с первого раза. Батюшка ужо и себе на горло наступил, согласился с веяниями того государства, хоть и ярый противник ведовства. Но тот ни в какую. Колдунья надобна и всё тут.
Я призадумалась глубоко. Может, то и к лучшему? Перегорит влюблённость юных созданий, да и вздохнут оба с облегчением. Зачем через такие пороги перешагивать, коли ноги коротки, когда вон лёгкий путь совсем рядом. Правда, что-то мне подсказывало, что переубедить Василису будет, ой, как непросто.
— Васёна, так ли глубока твоя любовь к царевичу? — задала я давно мучивший меня вопрос. Девушка вскинула очи, сияющие чистой лазурью. Без слов стало ясно, что именно так и есть. И спорить с дитяткой бесполезно. Я глубоко вздохнула, вновь опускаясь на крепкий деревянный стул. — Чего от меня-то надобно? Я волей управлять не умею. И наветов не навожу. Погадать, в будущее заглянуть… Так разве ж не жалко на такую ерунду целое обещанье тратить?
— Нет, переделывать царя не надо, — в ужасе воскликнула Василиса, видимо явственно представив, чем это может окончиться. — Всё очень просто. Царь Твердолик придумал задания, которые кроме как с волшебством выполнить нельзя. Я потому так срочно за вами и послала, что боялась опоздать. Вдруг какая-нибудь колдунья всё пройдёт, да за Иванушку замуж выйдет.
— А что, — хмыкнула я, не удержав своего ехидства, — твой Иван сам не сможет отказаться? Выходит, не так уж он тебя и любит, коли в жёны любую возьмёт.
Зря я это сказала, так как Василиса вмиг побледнела, покачнувшись и едва не падая. Но я ничего не успела предпринять, как к ней кинулся чёрный ворон, обмахивая её лицо своими крыльями. А я и не заметила, что он с нами тут всё это время был. Вообще, как-то от него отрешилась, подумав, что он остался в палатах.
— Эка-а ты зла-ая, — прокаркал он, после того, как немного привёл царевну в чувства. — Ива-ан и са-ам стра-адает. И меня-а он Ва-асилисе в помощь отпра-авил.
Я немного стушевалась, чувствуя за собой вину. Да и осуждающий взгляд чёрной пичуги задел, если признаться. Никогда бы не подумала, что птицы вообще на нечто подобное способны. Да и как я могу утверждать то, чего не знаю и не видела. Собственно, и о любви я ничегошеньки не ведаю. В ней и не разбираюсь совсем. Пришлось реабилитировать себя действиями. Достала из рукава платочек, взмахнула им, добавляя в светлицу свежего воздуха, который при запертых ставнях давно поистратился.
— Ты прости меня, Василиса, — ласково проворковала я, вкладывая в слова толику магии, чтобы словам верилось. — Не хотела я тебя обидеть. Просто на свете прожила немало лет, многое повидала. Не верю я в любовь. Но, коли ты хочешь, то свой долг пред тобою отработаю. Скажи, что надобно делать?
Красна-девица встрепенулась, глазками ясными захлопала. Поведала мне она о заданиях царских, да о том, как она смогла придумать обман. И очень надеялась, что тот никогда не раскроется. А если и раскроется, то поздно уже будет что-либо менять. Впрочем, я готова была над подменой похлопотать.
Добираться до другого царства в ступе, к тому же с довеском в виде царевны было крайне неудобно, поэтому порешили отправиться естественным путём на лошадях. Признаться, подобное путешествие лично меня не впечатляло, но делать нечего, приходится мириться с присутствием царской особы. Не то чтобы Василиса была сноровистая или же капризная, но я, почему-то, решила, что папенька ейный девицу, словно цветочек в теплице выращивал, да от всего ограждал. Посему лететь почти целые сутки, стоя в деревянной ступе и обдуваемой ветрами, ей было бы очень тяжело. Кстати, а я ведь раньше не задумывалась над удобствами в моём лётном транспорте, пока не столкнулась с подобными трудностями. Вот разберусь с нынешними бедами-делами и надо бы как следует поразмыслить над благоустройством своего транспорта. А то, было бы гораздо лучше, если бы можно было присесть, откинуться на мягкую спинку и подремать, отпить ароматного чаю из самовара, откушать кренделей да прочей вкусной снеди. Подумать только, до чего можно додуматься с лёгкой руки дополнительного пассажира лётного транспорта.
Эх, разгуляюсь! Мне бы только упрямую и своевольную ступу к сему уговорить, а там уж все блага моими будут. Я аж глаза зажмурила, и чуть было не пропустила момента, когда ворон мерзким карканьем девицу отговаривал со мной лететь.
Дурень! Да, не полетим мы. Другой способ же есть. Вот жеж, как он меня бесит. И почему только от него никак отделаться нельзя? Остался бы себе во дворце Кудеяровом, да ждал бы нас с вестями добрыми. Так нет, упёрся, мол к хозяину надобно ему. Ух, так бы огрела по пернатой голове лаптем.
В общем, лошадок подобрать - это на каждом постоялом дворе можно, а уж на царском и того проще простого. Жалко только кони тихоходны, по сравнению с моим транспортом, но куда уж деваться, коли заранее не обеспокоилась удобствами в ступе.
Правда, я немножечко слукавила, ведь иначе пришлось бы добираться до стороннего государства аж неделю. Из своей котомки я достала чудесного овса, да коней наших им накормила. Свойства эта пища имела поразительные. Животинка была сыта, и не испытывала жажды несколько дней наперёд. К тому же не знала устали, да и бежала значительно быстрее. Только об этом никому знать не надобно, иначе потом проблем не оберёшься. Все ведь захотят, чтобы их лошадки быстроходными стали. А я ведь не до конца сей продукт магического производства протестировала. Мало ли, что может потом с конём случиться. Да и на разные породы, может по-разному действовать.
В общем, посадила я Василису на гнедую кобылку, наказала покрепче держаться, да ничему не удивляться, и пришпорила своего коня.
Посчитав, что всему виной отвратительная чёрная птица, я глубоко вздохнула, в очередной раз, попытавшись смахнуть наглое существо. Но то сидело очень крепко. Делать нечего, придётся потом с людом разбираться, да себя обелять. Правда, что толку, ведь коль у них какое мнение сложилось, то уж ничего не изменить. Жаль только, на град полюбоваться хотелось, да по лавкам побродить. Теперь уж не придётся верно. Как и тогда не вышло побродить по улочкам и базару, так и сейчас не выйдет. Не судьба, видать.
У ворот в царские палаты путь мне преградили стражники. Эдакие суровые добры молодцы. Шапки на лбы надвинуты, брови нахмурены, глазами сверкают. Мол, ежели не с добрыми намерениями пришла, то проваливай подобру-поздорову. Прям, сразу представила, что они примутся делать, коли я мимо них пройти решусь. К тому же, такие же молодцы меня под белы рученьки в темницу царскую уводили в прошлый раз, так что повторять подобное никакого желания не было.
Говорить мне им было нечего, да и вообще объясняться мне с ними совершенно не хотелось, посему я пыль им в глаза из рукава пустила, да мышкой мимо прошмыгнула. Образно правда, так как не люблю в животину обращаться, потом и кости ломит и тело чешется. А вот кого наказать подобным образом, так всегда, пожалуйста. Пока они глаза отирали, да пытались вспомнить, кто перед ними только что стоял, и стоял ли вообще, я уже к ступеням дворца подобралась. Раздумывать каким ходом мне к Василисе идти, было некогда, а иначе стражники очухаются, и поднимут шум.
Зашла через главный вход, стараясь ступать тихохонько, дабы внимания лишнего не привлекать, а то, вдруг, царь меня ещё помнит, хоть и прошло много лет. Это у меня голова дырявая, а он может злопамятный, да лица хорошо запоминает. На пути к широкой лестнице мне никого не попалось, что навело на определённые мысли, за которые, впрочем, я не успела зацепиться, так как со ступеней на меня уже неслось нечто в небесно-голубом одеянии. Злотые кудри создания вились позади ослепительным плащом, впечатляя своей невесомостью. Я даже шаг сбавила, чуть совсем на месте не стала. При том, что молодцем не являюсь, и вообще к мужской братии никакого отношения не имею. Но подобная красота и меня сразила. Разве что зависть не взяла.
— Ивар, — воскликнула юная девица, резко притормаживая передо мной. Глаза её светились надеждой и радостью. – Ты нашёл её. Спасибо тебе, спасибо! – Создавалось такое впечатление, что она готова кинуться обнимать мерзкую чёрную птицу, к которой, по всей видимости, и обращалась, по имени величая. Это ж надо, пернатое существо гадской наружности и по имени.
Девица же говорила с придыханием, слегка сбивчиво, заламывая белы рученьки и глядя на меня с такой надеждой, что мне не по себе стало. То, что это именно та Василиса, которой я перстень свой задарила — было яснее ясного. Лжи в чувствах и сознании красавицы не было ни на йоту. От осознания того, как давно последний раз видела царевну, тогда ещё совсем малую девчушку, на глаза набежали слёзы. Расчувствоваться мне не дал только противный чёрный ворон, что своим мерзким взором сверлил мне спину.
Я подошла к Василисе и слегка поклонилась, выказывая уважение к её титулу. Не могу же я быть неучтивой, знакомство у нас давешнее, но всё равно не настолько близкое, дабы быть с ней на короткой ноге. Она смутилась, краснея, словно маков цвет.
— Я так ждала вас, так ждала, — запричитала девица, а очи её тут же заволокла белая пелена слёз. — Идёмте же, я всё вам расскажу. — Сказала и, вцепившись крепко в рукав рубахи, что расшита была красными цветами, потащила меня наверх по лестнице. — Не представляете, как я счастлива, вашему приходу. Ведь уже отчаялась.
Василиса притащила меня в святёлку, плотно затворив за собой дверь. И только тогда моя рука получила свободу, отделавшись от цепких тонких пальцев девицы. И в этот момент она показалась мне совершеннейшим ребёнком, а не той девушкой, что в блюде отражалась. На вид ей было не больше пятнадцати лет. А то и тринадцать. Так что не так уж я надолго из времени выпала. Но что могло случиться у этого ребёнка? Али первое впечатление и тут обманчивым оказалось?
— Яго’дица, — тонким голоском пропела девица, заламывая белы рученьки. — Только вы мне сможете помочь.
Я скептически приподняла бровь, пытаясь не улыбнуться. Почему-то, казалось, что все беды этого дитятки надуманы и пустяковы. Василиса же была настроена серьёзно и решительно. На щеках даже запылал лихорадочный румянец. Волнение тревожило её дыхание, и царевна часто-часто дышала. Она выглянула в каждое оконце, затем наглухо каждое закрывая ставнями. Как по мне, так она вызывает лишь большее подозрение, и желание подслушать. Правда, если она именно этого боится.
— Теперь мы можем поговорить спокойно, — вздохнула царевна, присаживаясь на стул с высокой спинкой. Я присела на соседний, всем своим видом показывая, что готова ей внемлить. Она ещё пару раз окидывала светёлку нервным взглядом, а затем заговорила. — Посватался ко мне царевич один. Царство его далече от нашего, потому я про него совсем ничего не знала. Ну, посватался, да и ладно. Мало ли кто моей руки просит. Папенька уж из сил выбился отказывая всем. Нет, я, конечно же, не против пойти замуж, да только хочу по любви. А батюшка разделяет мои желанья. Они с матушкой очень любили друг друга, пока её злой колдун не погубил.
Я слушала девицу и вспоминала дела минувших дней. Как наяву предстала предо мною высокая статная царица, мать Василисы. Она была непокорна и тверда, немного строга, но и очень нежна. Царь Кудеяр любил её безмерно, оберегал и во всём старался ей угодить. Тогда-то и увидал царицу Златоцвету проезжий колдун. Он воспылал ненормальной любовью к жене государя, и даже пытался за ней приударить. Но та, категорически отвергла его. Она тоже супруга любила. Колдуну сие очень не по нраву пришлось и он потрясал кулаками, уплывая на корабле. После его отъезда царица в ночь и занемогла. Все кудесники, целители и ведуны боролись за здоровье государевой жены. Но всё было тщетно — она угасала день ото дня. Меня тогда дела ведовские далече отправили. Было у меня одно предприятие с другом-недругом давешним. Впрочем по силе колдун заезжий был весьма велик и не могу со всей ответственностью уверять, что кабы была на месте, царице жизнь смогла спасти. В конце концов такие заклятья на крови делаются и побороть их практически нет возможности. Это я не обелить себя пытаюсь, а предлагаю прочувствовать всю мою боль от неучастия и непроизвольного бездействия.
Колдун вернулся в день, когда Златоцвете стало совсем худо, с предложением излечить царицу в обмен на её любовь. Та отказала ему, не медля ни секунды. В тот же день и умерла. Царь взбеленился и давай всех ведунов и колдуний изводить — казнил каждого второго, ссылал в неблагодатные места, где ни единого источника нет. Я под руку ему попалась на третий год измора. Совершенно случайно, но и мне пришлось бы с жизнью попрощаться, кабы не Василиса.
— Но именно этому царевичу я отказать не смогла, — продолжала, между тем, Василиса. При последних своих словах зарумянившись пуще прежнего. — Иванушка оказался именно таким, каким я всегда видела своего мужа. Мы встретились и полюбили друг друга.
Я мысленно возвела очи к потолку. Мало мне верилось в любовь в столь юном возрасте. Влюблённость — возможно. И то, такие эмоции очень быстро проходят, оставляя после себя горечь, если успеть наделать дел. Посему Васёну я слушала дальше в пол уха, раздумывая, как бы отвертеться от необходимости помогать в такой глупости, но и не нарушить обещание. Ведь то были не простые слова — на магии замешанная клятва. А от неё так просто не отвертеться, можно и на тот свет прямёхонько отправиться. Чего мне, откровенно говоря, жуть как не хотелось.
— … самый чудесный, — лила сладкие речи в адрес своего суженого царевна. В глазах её отчётливо читалась всемирская любовь. Меня аж, чуть было не передёрнуло. Эка, как её зацепила. Видать и правда, помощь моя нужна. Только не та, которой она ждёт, но и то хлеб. Вдруг ясны очи девицы прекрасной заволокла белая пелена. Она сморгнула хрустальные слезинки, повесив свою головушку. Естественно, я подскочила к ней, волнуясь такой резкой перемене.
— Только не желает меня видеть отец Иванушки, — горько изрекла Василиса. — Не по нраву я ему… — Девица спрятала лицо в ладонях, а я задохнулась в возмущении. Пусть и не хотела потакать мимолётной прихоти юной царевишны, но чувство справедливости живо взыграло во мне. Это, как это, такая расчудесная девушка могла и не понравиться кому-то. Что я и высказала, весьма бурно жестикулируя.
— Царю Твердолику волшебницу подавай, — грустно изрекла царевна, отерев мокрые щёчки кружевным платком. — А какая из меня ведунья? Я и с обычным делом справляюсь не с первого раза. Батюшка ужо и себе на горло наступил, согласился с веяниями того государства, хоть и ярый противник ведовства. Но тот ни в какую. Колдунья надобна и всё тут.
Я призадумалась глубоко. Может, то и к лучшему? Перегорит влюблённость юных созданий, да и вздохнут оба с облегчением. Зачем через такие пороги перешагивать, коли ноги коротки, когда вон лёгкий путь совсем рядом. Правда, что-то мне подсказывало, что переубедить Василису будет, ой, как непросто.
— Васёна, так ли глубока твоя любовь к царевичу? — задала я давно мучивший меня вопрос. Девушка вскинула очи, сияющие чистой лазурью. Без слов стало ясно, что именно так и есть. И спорить с дитяткой бесполезно. Я глубоко вздохнула, вновь опускаясь на крепкий деревянный стул. — Чего от меня-то надобно? Я волей управлять не умею. И наветов не навожу. Погадать, в будущее заглянуть… Так разве ж не жалко на такую ерунду целое обещанье тратить?
— Нет, переделывать царя не надо, — в ужасе воскликнула Василиса, видимо явственно представив, чем это может окончиться. — Всё очень просто. Царь Твердолик придумал задания, которые кроме как с волшебством выполнить нельзя. Я потому так срочно за вами и послала, что боялась опоздать. Вдруг какая-нибудь колдунья всё пройдёт, да за Иванушку замуж выйдет.
— А что, — хмыкнула я, не удержав своего ехидства, — твой Иван сам не сможет отказаться? Выходит, не так уж он тебя и любит, коли в жёны любую возьмёт.
Зря я это сказала, так как Василиса вмиг побледнела, покачнувшись и едва не падая. Но я ничего не успела предпринять, как к ней кинулся чёрный ворон, обмахивая её лицо своими крыльями. А я и не заметила, что он с нами тут всё это время был. Вообще, как-то от него отрешилась, подумав, что он остался в палатах.
— Эка-а ты зла-ая, — прокаркал он, после того, как немного привёл царевну в чувства. — Ива-ан и са-ам стра-адает. И меня-а он Ва-асилисе в помощь отпра-авил.
Я немного стушевалась, чувствуя за собой вину. Да и осуждающий взгляд чёрной пичуги задел, если признаться. Никогда бы не подумала, что птицы вообще на нечто подобное способны. Да и как я могу утверждать то, чего не знаю и не видела. Собственно, и о любви я ничегошеньки не ведаю. В ней и не разбираюсь совсем. Пришлось реабилитировать себя действиями. Достала из рукава платочек, взмахнула им, добавляя в светлицу свежего воздуха, который при запертых ставнях давно поистратился.
— Ты прости меня, Василиса, — ласково проворковала я, вкладывая в слова толику магии, чтобы словам верилось. — Не хотела я тебя обидеть. Просто на свете прожила немало лет, многое повидала. Не верю я в любовь. Но, коли ты хочешь, то свой долг пред тобою отработаю. Скажи, что надобно делать?
Красна-девица встрепенулась, глазками ясными захлопала. Поведала мне она о заданиях царских, да о том, как она смогла придумать обман. И очень надеялась, что тот никогда не раскроется. А если и раскроется, то поздно уже будет что-либо менять. Впрочем, я готова была над подменой похлопотать.
Глава 3. Утро вечера мудренее
Добираться до другого царства в ступе, к тому же с довеском в виде царевны было крайне неудобно, поэтому порешили отправиться естественным путём на лошадях. Признаться, подобное путешествие лично меня не впечатляло, но делать нечего, приходится мириться с присутствием царской особы. Не то чтобы Василиса была сноровистая или же капризная, но я, почему-то, решила, что папенька ейный девицу, словно цветочек в теплице выращивал, да от всего ограждал. Посему лететь почти целые сутки, стоя в деревянной ступе и обдуваемой ветрами, ей было бы очень тяжело. Кстати, а я ведь раньше не задумывалась над удобствами в моём лётном транспорте, пока не столкнулась с подобными трудностями. Вот разберусь с нынешними бедами-делами и надо бы как следует поразмыслить над благоустройством своего транспорта. А то, было бы гораздо лучше, если бы можно было присесть, откинуться на мягкую спинку и подремать, отпить ароматного чаю из самовара, откушать кренделей да прочей вкусной снеди. Подумать только, до чего можно додуматься с лёгкой руки дополнительного пассажира лётного транспорта.
Эх, разгуляюсь! Мне бы только упрямую и своевольную ступу к сему уговорить, а там уж все блага моими будут. Я аж глаза зажмурила, и чуть было не пропустила момента, когда ворон мерзким карканьем девицу отговаривал со мной лететь.
Дурень! Да, не полетим мы. Другой способ же есть. Вот жеж, как он меня бесит. И почему только от него никак отделаться нельзя? Остался бы себе во дворце Кудеяровом, да ждал бы нас с вестями добрыми. Так нет, упёрся, мол к хозяину надобно ему. Ух, так бы огрела по пернатой голове лаптем.
В общем, лошадок подобрать - это на каждом постоялом дворе можно, а уж на царском и того проще простого. Жалко только кони тихоходны, по сравнению с моим транспортом, но куда уж деваться, коли заранее не обеспокоилась удобствами в ступе.
Правда, я немножечко слукавила, ведь иначе пришлось бы добираться до стороннего государства аж неделю. Из своей котомки я достала чудесного овса, да коней наших им накормила. Свойства эта пища имела поразительные. Животинка была сыта, и не испытывала жажды несколько дней наперёд. К тому же не знала устали, да и бежала значительно быстрее. Только об этом никому знать не надобно, иначе потом проблем не оберёшься. Все ведь захотят, чтобы их лошадки быстроходными стали. А я ведь не до конца сей продукт магического производства протестировала. Мало ли, что может потом с конём случиться. Да и на разные породы, может по-разному действовать.
В общем, посадила я Василису на гнедую кобылку, наказала покрепче держаться, да ничему не удивляться, и пришпорила своего коня.
