В холле герцог, увлёкшись собственными переживаниями, умудрился столкнуться с колонной, вызвав у девушки очередной приступ смеха, и резко ускорившись, почти ворвался в комнату, где его сестра создавала свой шедевр… Воцарилась звенящая, напряжённая тишина. Анемон с Теей, не решаясь войти внутрь, застыли у порога. Наблюдая, как потрёпанный Лель безмолвно хлопается в обморок, девушка ему даже посочувствовала. Похоже, у несчастного выдался просто день потрясений.
– Почему я в твоей комнате?
Анемон отвлёкся от поливки хризантем из изящной посеребрённой леечки и обернулся на голос. На его собственной кровати расположился бледный и весь какой-то несчастный Лелендон Миено. Изумрудно-зелёное покрывало определённо не сочеталось с его цветом лица, делая и без того болезненный вид совсем уж пропащим, будто юноша умудрился подхватить смертельную болезнь сразу в последней стадии. Печальный взгляд, устремлённый на потолок, и его серьёзность лишь усиливали впечатление.
– Анемон?
– Я как всегда не мог найти, в какой комнате ты остановился. Вот, выпей.
Лель с сомнением посмотрел на протягиваемую чашку с прозрачным зеленовато-жёлтым содержимым.
– Да не бойся, не отравлено. Всего лишь ромашковый чай. Не морщись, там ещё мелисса и мед, я знаю, что ты терпеть не можешь заваренную ромашку. А тебе она сейчас не помешает.
Старательно кривясь, юноша всё же осушил поданную чашку и со вздохом откинулся на подушки.
– И всё же, почему именно в твоей?
– Что? – переспросил хозяин комнаты, вновь поглощённый хризантемами на столике, и, напоследок ласково прикоснувшись к бархатистой зелени листьев, ехидно осведомился: – А ты хотел попасть в комнату к нашей милой госпоже Мазахаке?
В ответ герцог лишь окатил его презрительным взглядом и уставился на потолок. Анемон улыбнулся, прихватил удобный стул, подтащил его к кровати и уселся рядом с капризным болящим.
– Здесь самая успокаивающая атмосфера, так что выбор очевиден. Рассказывай, мой друг, кто умудрился отоварить Мастера Цветов таким прелестным фонарём? С кем тебе посчастливилось встретиться?
В ответ Лель красноречиво промолчал и отвернулся.
– Неужели тебе довелось наконец познакомиться с Хами и её бандой? Нет? Впрочем, что им делать на кладбище? Только не говори, что ты встретился со своей "прекрасной феей"! – Под внимательным взглядом вопрошающего на щеках юноши начал расцветать нежный румянец, что вполне могло послужить доказательством того, что последнее предположение было верным.
– Вот как, – чуть удивлённо констатировал смущение герцога Анемон. – И встреча, насколько я могу судить, вышла бурной и определённо очень познавательной. Возможно, даже для обеих сторон. Признайся, что это была именно она, и я, так и быть, даже не стану выспрашивать подробности.
– Очень надеюсь, что не станешь. – Проницательность Анемона начинала действовать герцогу на нервы, и он страстно возжелал поскорее очутиться от него подальше. – Иначе кто-нибудь может пострадать.
– От чего? – спокойно отозвался зеленоглазый молодой человек, меланхолично покосившись на развороченное окно – следы недолгого, но разрушительного пребывания его непредсказуемой прислуги в его же собственной спальне.
– От меня, – буркнул Лель и протянул гостеприимному хозяину пустую чашку – якобы за добавкой – чтобы отвлечься от темы разговора.
Анемон с готовностью потянулся за молочно-белым чайничком с заваренной ромашкой и налил полную чашку, твёрдой рукой пресекая попытки отдёрнуть оную обратно – Лелендон действительно не любил ромашковый чай, хоть и признавал его полезность.
– Ну, спасибо, хоть предупредил, милый ты мой. И всё же скажи, я прав в своём предположении относительно "феи"?
– Почему это тебя так интересует? – юноша задумчиво всматривался в чай, не спеша его пить и не торопясь отвечать.
– Почему? Потому что если я прав, то складывается прелюбопытная картина с этой самой таинственной девицей, Драценой, как она тебе представилась.
– Чем же это она тебе так любопытна?
– Да хотя бы тем, что твоя "фея" совсем не так проста, как может показаться с первого взгляда. Чего только стоит "украшение" на твоём лице.
– Полагаешь, мне идёт? – процедил сквозь зубы Лель, вовсе не в восторге от слов собеседника.
– По крайней мере, не сильно портит твою милую мордашку, – отметил Анемон и протянул миску с компрессом. – Вот, возьми, кстати.
– Что это? – с подозрением отнёсся юноша к жёлтым цветочкам, залитым водой.
– Какой недоверчивый, прямо прелесть! Коровяк это, не узнаёшь уже? Где там твой синяк?
Успокоившись, Лель отставил так и не выпитый чай и позволил Анемону расправить лечебные лепестки поверх синяка.
– Ну, так и?
– Что?
– Я прав?
– В определённом смысле ты всегда прав, – уклончиво согласился герцог.
– Ага, – довольный Анемон откинулся на спинку стула, рассматривая весёленькие жёлтенькие цветы на лице Миено.
– Ну и чем тебе поможет моё признание? – вновь начал петушиться Лель.
– Всему своё время, дорогой братец. Кстати, всё как-то некогда спросить было – зачем ты приехал?
– Нет, это возмутительно! Вместо того чтобы предложить чашку нормального чая и поинтересоваться, как я себя чувствую, ты учиняешь допрос с пристрастием! Мне что, нужна причина для посещения твоего дома?
– Конечно, нет, – настала очередь Анемона возмущаться. – Но она у тебя всегда есть, и ты имеешь удовольствие озвучивать её в самый последний момент и наделять статусом «важная».
– Не хочешь же ты сказать, что «самый последний момент» настал и мне пора откланяться? – воззрился на хозяина дома Лель, сочетая во взгляде негодование и упрёк. – Но я никуда не собираюсь. Теперь, когда мне стало известно, какие дела творятся в Феланде, я не могу уехать, не разобравшись. Тебе даже не стоит меня об этом просить. Как своему родственнику я могу сделать даже больше… – Анемон с внезапно одолевшей тоской припомнил, как в порыве родственных чувств Лель переколотил в холле все попавшие под горячую руку статуи божеств-хранителей.
– Я и сам могу разобраться, что творится в моём городе, – мягко намекнул он, не желая злить Леля, зная, какой тот вспыльчивый. – А ты отдыхай, набирайся сил.
– У меня уже есть некоторые соображения… – не обратил внимания на последние слова Лель. – Но сначала чай. Ты же предлагал?
– Э-э…
– И вот ещё что… Очень тебя прошу: уволь свою домоуправшу!
– Ну вот, опять ты за своё, – поднялся на ноги Анемон с расстроенным видом. – Чай, так чай. Не будем откладывать.
***
Признаться честно, Тея не понимала, с чего возникла такая срочность, но всё же вполне оперативно накрыла столик с чаем в Чайной комнате. До ужина было ещё долго, а с обедом всё население дома дружно решило повременить, и потому ничего существенного к чаю подано не было, только неизменное изобилие варенья и джема, да Торми послали в ближайшую пекарню за свежей сдобой. Как поняла девушка из разговора всё того же Торми с Лайнерией, устроить чаепитие потребовал герцог Миено с целью разглашения некого важного сообщения. Как оказалось, послушать его речь хотели многие, отсутствовали лишь Розмари с её сомнительными воспитателями. Тея надеялась, что они заняты сбором вещей, и Лель вознамерился всем сообщить о своём скорейшем отъезде – такие новости приятно было послушать, и девушка не отказала себе в удовольствии задержаться в комнате подольше. Как существо воспитанное, Анемон пригласил гостя отведать чаю, полагая, что ароматная тёплая жидкость окажет благотворное влияние на физическое и моральное состояние присутствующих. Хотя, возможно, имело смысл сразу перейти к более расслабляющим горячительным напиткам. Как существо не в меру любопытное и прожорливое, Торми не решился оставить учителя в трудную для него минуту наедине с герцогом Миено и чаем, а Лайн присоединилась к компании на правах близкой родственницы.
Сдоба кончилась подозрительно быстро, и Тея с сумрачным видом подкладывала сахарное печенье, с поразительной скоростью исчезающее из фарфорового блюда, и прикидывала, стоит ли присутствие целого герцога её стратегического неприкосновенного запаса печенья, главной особенностью которого, помимо восхитительного вкуса и рассыпчатости, являлся долгий срок хранения, если, конечно, не подпускать к нему Торми.
Лель огласить цель мероприятия не торопился: то ли его смущали лишние уши, то ли тема предстоящей беседы. Анемон молчанием не томился и под равномерный хруст печенья, поглощаемого Торми, наблюдал, как Лайн аккуратно берёт чайную чашку из рисового фарфора, деликатно отпивает глоток и с тихим, едва уловимым звуком возвращает её обратно на блюдце, и, как в зеркале, повторял её движения.
После третьей чашки Лель, похоже, созрел и, обведя присутствующих уничижительным взором, выдал:
– Император с согласия четырех Магистров поручил мне задание.
Мерцающие светло-фиолетовые глаза вновь одарили всех подозрительным взглядом. Анемон выжидательно уставился в ответ, Лайнерия с отсутствующим видом откинулась на спинку стула, а Тея, искренне переживающая за печенье, недоуменно глянула на Леля: «Какой Император?! Тут решается судьба моих печенюшек!!!», придвинула блюдо с лакомством к себе и поставила между Анемоном и герцогом, сидящих напротив друг друга, лишая Торми лёгкого доступа к плодам своих кулинарных трудов. Мальчик философски пожал плечами и, пересев поближе к учителю, захватил в личное пользование его оставленную без присмотра чашку чая. Лель наконец продолжил, странно поморщившись, словно не мог определиться, оказали ли ему честь доверенным делом.
– Так вот. Император поручил мне подобрать несколько подходящих кандидатур в супруги для Наследного Дитя.
Торми поперхнулся, подавился и закашлялся. По губам Лайн скользнула ехидная улыбка. Анемон успокаивающе похлопал рыжего ученика по спине, помогая прокашляться.
Лель, подозрительно воззрившись на обладателя рыжей шевелюры, продолжил под непрекращающийся кашель ребёнка с непередаваемой печалью в голосе:
– В качестве сопровождающего рекомендованы Вы, Анемон Арахуэнте, с выбранными Вами помощниками, не более трёх человек.
– С чего такая честь? И с каких пор мы на «Вы»?
– Как сказал Император «…Решающее слово остаётся за господином Арахуэнте, как лицом, достаточно хорошо изучившим за время преподавания нашу крошку Миэль».
Торми вцепился в чайную чашку и поспешно запил кашель уже успевшим остыть чаем, едва не откусив тонкий фарфор.
Губы герцога тронула язвительная улыбка.
– Успокойте своего ученика, вряд ли его родословная соответствует требованиям Императорского Двора. Надеется ему не на что.
– Надежда умирает последней, – с рассеянным видом заглянул Анемон в свою опустошённую Торми чашку. – Может статься, что и мальчик из провинции окажется под покровительством императорской семьи.
– Господин Арахуэнте, в данную минуту я присутствую тут как официальное лицо, наделённое определёнными полномочиями, и попрошу Вас оставить свои шуточки при себе. У меня сегодня был преотвратнейший день, и я не склонен…
Леля начинало заносить, лицо покрылось алыми пятнами, и Анемон сунул ему под нос блюдо с печеньем, пресекая дальнейшие разглагольствования.
– Понимаю. Так что тебе от меня-то надо?
Лель поморщился, отказываясь от угощения, вероятно, не найдя печенье достойным поводом его прерывать, но Тея оскорбилась до глубины души. Уж в чём она была уверена, так это в своих кулинарных талантах, а герцог... Он как-то обмолвился, что не особо любит рыбу… Что ж, он ещё не знает, как она, Тея, может быть мстительна. На обед и ужин будет рыба и на завтрак, возможно, тоже. Рыбные вареники и шикарный рулетик с лососем… Интересно, удастся ли сообразить рыбный десерт? Чем Лулон не шутит!
– Не думай, что я добиваюсь твоей компании, тем более что твоё окружение оставляет желать лучшего, – брезгливо договорил Лель, всем своим видом выражая величие аристократа. «Жаль, что фингала уже не видно, он ему так шёл», – усмехнулась про себя Тея, поглядев на Анемона, вызвавшегося его лечить. «Большая потеря, что скверный характер не лечится так же просто».
Сориентировавшись в быстро меняющейся обстановке и заметно придя в себя, Торми ловко стянул с блюда парочку заветных печенек. И над столом снова разнёсся в чём-то успокаивающий хруст.
– Так на чём я остановился? Ах да! Подумай о том, кого возьмёшь с собой, и хорошенько подумай – лишние люди отнюдь не украсят наше великое… – Лель запнулся на этом слове, – путешествие. – Он резко встал и развернулся на каблуках. Порывистость так легко объяснялась его молодостью и так сильно нервировала Тею, не дождавшуюся радостного известия об отъезде гостя. – И Анемон…
– Да? – отозвался юноша, наливая себе чаю из белого фарфорового чайничка.
– Нужно поговорить без… хм… лишних ушей.
– Да?! Что ж, мой кабинет в твоём распоряжении. Я приду, только чай допью.
Напоследок окинув присутствующих очередным пламенеющим взором, особым вниманием оделив чайную чашку в руках Анемона, Лель согласно кивнул и удалился из комнаты, хлопнув дверью. Торми прекратил жевать печенье и прислушался к удаляющимся шагам.
– Учитель! – в глазах ребёнка без труда читалось требование объяснений.
– Ммм?..
– Что это он имел в виду?
– То, что нам предстоит небольшое путешествие. Или большое, это как получится.
– Но ведь…
– Уверяю, ТЕБЕ не о чем беспокоиться. – Анемон нехотя оторвался от своей чашки. – Это всего лишь удобный повод посетить некоторые места.
– А наш дорогой герцог может думать всё, что ему угодно. – Лайнерия деликатно откусила кусочек рассыпчатого печенья и довольно улыбнулась. – Ах, Миэль, Миэль!
Мальчик с подозрением покосился на развеселившуюся подругу, но, сочтя разговор исчерпанным, промолчал. Тея, ни бельмеса не понявшая из короткого обмена фразами, приняла за удачу уже то, что Торми отвлёкся от печенья, и поспешила утянуть блюдо. Анемон с разочарованным видом заглянул в опустевший чайничек с заваркой и решительно поднялся с уютного кресла.
– Лель такой капризный, то ему чаю немедленно подавай, то разговор наедине. Наградил же Лулон родственничком, – пожаловался он детям, покидая комнату.
Тея в замешательстве посмотрела ему вслед.
– Это… Господин Арахуэнте приходится родственником герцогу Миено? – удивлённо обратилась девушка к Торми, уже считая последнего достаточно благонадёжным источником информации.
– Ага. Лайн, кем там он вам приходится? – задумчиво поморщился мальчик.
– Мне дядей, а Анемону троюродным братом. Собственно, не будь герцог родственником, вряд ли бы Анемон его так долго терпел. Ну ладно, мы пойдём. Спасибо за чай, госпожа Мазахака.
Вежливо поблагодарив домоуправшу, девочка настойчиво потянула из-за стола Торми, начавшего было выскребать абрикосовый джем из миниатюрной розетки. Серебреная ложечка жалобно звякнула о хрусталь, но Лайнерия была непреклонна и утащила мальчишку прочь вместе с розеткой.
При взгляде на захлопывающуюся дверь Теи подумалось, что все вдруг разбежались, как тараканы. Кроме того, свеже-открывшейся факт вполне объяснял очевидную истину – в этом доме не живут и не гостят нормальные люди. При таком раскладе стоило задуматься о собственном состоянии духа, но девушка всегда считала подобные, даже мысленные, поползновения на свою персону ниже собственного достоинства и не стоящими ни малейшего внимания.
***
– Почему я в твоей комнате?
Анемон отвлёкся от поливки хризантем из изящной посеребрённой леечки и обернулся на голос. На его собственной кровати расположился бледный и весь какой-то несчастный Лелендон Миено. Изумрудно-зелёное покрывало определённо не сочеталось с его цветом лица, делая и без того болезненный вид совсем уж пропащим, будто юноша умудрился подхватить смертельную болезнь сразу в последней стадии. Печальный взгляд, устремлённый на потолок, и его серьёзность лишь усиливали впечатление.
– Анемон?
– Я как всегда не мог найти, в какой комнате ты остановился. Вот, выпей.
Лель с сомнением посмотрел на протягиваемую чашку с прозрачным зеленовато-жёлтым содержимым.
– Да не бойся, не отравлено. Всего лишь ромашковый чай. Не морщись, там ещё мелисса и мед, я знаю, что ты терпеть не можешь заваренную ромашку. А тебе она сейчас не помешает.
Старательно кривясь, юноша всё же осушил поданную чашку и со вздохом откинулся на подушки.
– И всё же, почему именно в твоей?
– Что? – переспросил хозяин комнаты, вновь поглощённый хризантемами на столике, и, напоследок ласково прикоснувшись к бархатистой зелени листьев, ехидно осведомился: – А ты хотел попасть в комнату к нашей милой госпоже Мазахаке?
В ответ герцог лишь окатил его презрительным взглядом и уставился на потолок. Анемон улыбнулся, прихватил удобный стул, подтащил его к кровати и уселся рядом с капризным болящим.
– Здесь самая успокаивающая атмосфера, так что выбор очевиден. Рассказывай, мой друг, кто умудрился отоварить Мастера Цветов таким прелестным фонарём? С кем тебе посчастливилось встретиться?
В ответ Лель красноречиво промолчал и отвернулся.
– Неужели тебе довелось наконец познакомиться с Хами и её бандой? Нет? Впрочем, что им делать на кладбище? Только не говори, что ты встретился со своей "прекрасной феей"! – Под внимательным взглядом вопрошающего на щеках юноши начал расцветать нежный румянец, что вполне могло послужить доказательством того, что последнее предположение было верным.
– Вот как, – чуть удивлённо констатировал смущение герцога Анемон. – И встреча, насколько я могу судить, вышла бурной и определённо очень познавательной. Возможно, даже для обеих сторон. Признайся, что это была именно она, и я, так и быть, даже не стану выспрашивать подробности.
– Очень надеюсь, что не станешь. – Проницательность Анемона начинала действовать герцогу на нервы, и он страстно возжелал поскорее очутиться от него подальше. – Иначе кто-нибудь может пострадать.
– От чего? – спокойно отозвался зеленоглазый молодой человек, меланхолично покосившись на развороченное окно – следы недолгого, но разрушительного пребывания его непредсказуемой прислуги в его же собственной спальне.
– От меня, – буркнул Лель и протянул гостеприимному хозяину пустую чашку – якобы за добавкой – чтобы отвлечься от темы разговора.
Анемон с готовностью потянулся за молочно-белым чайничком с заваренной ромашкой и налил полную чашку, твёрдой рукой пресекая попытки отдёрнуть оную обратно – Лелендон действительно не любил ромашковый чай, хоть и признавал его полезность.
– Ну, спасибо, хоть предупредил, милый ты мой. И всё же скажи, я прав в своём предположении относительно "феи"?
– Почему это тебя так интересует? – юноша задумчиво всматривался в чай, не спеша его пить и не торопясь отвечать.
– Почему? Потому что если я прав, то складывается прелюбопытная картина с этой самой таинственной девицей, Драценой, как она тебе представилась.
– Чем же это она тебе так любопытна?
– Да хотя бы тем, что твоя "фея" совсем не так проста, как может показаться с первого взгляда. Чего только стоит "украшение" на твоём лице.
– Полагаешь, мне идёт? – процедил сквозь зубы Лель, вовсе не в восторге от слов собеседника.
– По крайней мере, не сильно портит твою милую мордашку, – отметил Анемон и протянул миску с компрессом. – Вот, возьми, кстати.
– Что это? – с подозрением отнёсся юноша к жёлтым цветочкам, залитым водой.
– Какой недоверчивый, прямо прелесть! Коровяк это, не узнаёшь уже? Где там твой синяк?
Успокоившись, Лель отставил так и не выпитый чай и позволил Анемону расправить лечебные лепестки поверх синяка.
– Ну, так и?
– Что?
– Я прав?
– В определённом смысле ты всегда прав, – уклончиво согласился герцог.
– Ага, – довольный Анемон откинулся на спинку стула, рассматривая весёленькие жёлтенькие цветы на лице Миено.
– Ну и чем тебе поможет моё признание? – вновь начал петушиться Лель.
– Всему своё время, дорогой братец. Кстати, всё как-то некогда спросить было – зачем ты приехал?
– Нет, это возмутительно! Вместо того чтобы предложить чашку нормального чая и поинтересоваться, как я себя чувствую, ты учиняешь допрос с пристрастием! Мне что, нужна причина для посещения твоего дома?
– Конечно, нет, – настала очередь Анемона возмущаться. – Но она у тебя всегда есть, и ты имеешь удовольствие озвучивать её в самый последний момент и наделять статусом «важная».
– Не хочешь же ты сказать, что «самый последний момент» настал и мне пора откланяться? – воззрился на хозяина дома Лель, сочетая во взгляде негодование и упрёк. – Но я никуда не собираюсь. Теперь, когда мне стало известно, какие дела творятся в Феланде, я не могу уехать, не разобравшись. Тебе даже не стоит меня об этом просить. Как своему родственнику я могу сделать даже больше… – Анемон с внезапно одолевшей тоской припомнил, как в порыве родственных чувств Лель переколотил в холле все попавшие под горячую руку статуи божеств-хранителей.
– Я и сам могу разобраться, что творится в моём городе, – мягко намекнул он, не желая злить Леля, зная, какой тот вспыльчивый. – А ты отдыхай, набирайся сил.
– У меня уже есть некоторые соображения… – не обратил внимания на последние слова Лель. – Но сначала чай. Ты же предлагал?
– Э-э…
– И вот ещё что… Очень тебя прошу: уволь свою домоуправшу!
– Ну вот, опять ты за своё, – поднялся на ноги Анемон с расстроенным видом. – Чай, так чай. Не будем откладывать.
***
Признаться честно, Тея не понимала, с чего возникла такая срочность, но всё же вполне оперативно накрыла столик с чаем в Чайной комнате. До ужина было ещё долго, а с обедом всё население дома дружно решило повременить, и потому ничего существенного к чаю подано не было, только неизменное изобилие варенья и джема, да Торми послали в ближайшую пекарню за свежей сдобой. Как поняла девушка из разговора всё того же Торми с Лайнерией, устроить чаепитие потребовал герцог Миено с целью разглашения некого важного сообщения. Как оказалось, послушать его речь хотели многие, отсутствовали лишь Розмари с её сомнительными воспитателями. Тея надеялась, что они заняты сбором вещей, и Лель вознамерился всем сообщить о своём скорейшем отъезде – такие новости приятно было послушать, и девушка не отказала себе в удовольствии задержаться в комнате подольше. Как существо воспитанное, Анемон пригласил гостя отведать чаю, полагая, что ароматная тёплая жидкость окажет благотворное влияние на физическое и моральное состояние присутствующих. Хотя, возможно, имело смысл сразу перейти к более расслабляющим горячительным напиткам. Как существо не в меру любопытное и прожорливое, Торми не решился оставить учителя в трудную для него минуту наедине с герцогом Миено и чаем, а Лайн присоединилась к компании на правах близкой родственницы.
Сдоба кончилась подозрительно быстро, и Тея с сумрачным видом подкладывала сахарное печенье, с поразительной скоростью исчезающее из фарфорового блюда, и прикидывала, стоит ли присутствие целого герцога её стратегического неприкосновенного запаса печенья, главной особенностью которого, помимо восхитительного вкуса и рассыпчатости, являлся долгий срок хранения, если, конечно, не подпускать к нему Торми.
Лель огласить цель мероприятия не торопился: то ли его смущали лишние уши, то ли тема предстоящей беседы. Анемон молчанием не томился и под равномерный хруст печенья, поглощаемого Торми, наблюдал, как Лайн аккуратно берёт чайную чашку из рисового фарфора, деликатно отпивает глоток и с тихим, едва уловимым звуком возвращает её обратно на блюдце, и, как в зеркале, повторял её движения.
После третьей чашки Лель, похоже, созрел и, обведя присутствующих уничижительным взором, выдал:
– Император с согласия четырех Магистров поручил мне задание.
Мерцающие светло-фиолетовые глаза вновь одарили всех подозрительным взглядом. Анемон выжидательно уставился в ответ, Лайнерия с отсутствующим видом откинулась на спинку стула, а Тея, искренне переживающая за печенье, недоуменно глянула на Леля: «Какой Император?! Тут решается судьба моих печенюшек!!!», придвинула блюдо с лакомством к себе и поставила между Анемоном и герцогом, сидящих напротив друг друга, лишая Торми лёгкого доступа к плодам своих кулинарных трудов. Мальчик философски пожал плечами и, пересев поближе к учителю, захватил в личное пользование его оставленную без присмотра чашку чая. Лель наконец продолжил, странно поморщившись, словно не мог определиться, оказали ли ему честь доверенным делом.
– Так вот. Император поручил мне подобрать несколько подходящих кандидатур в супруги для Наследного Дитя.
Торми поперхнулся, подавился и закашлялся. По губам Лайн скользнула ехидная улыбка. Анемон успокаивающе похлопал рыжего ученика по спине, помогая прокашляться.
Лель, подозрительно воззрившись на обладателя рыжей шевелюры, продолжил под непрекращающийся кашель ребёнка с непередаваемой печалью в голосе:
– В качестве сопровождающего рекомендованы Вы, Анемон Арахуэнте, с выбранными Вами помощниками, не более трёх человек.
– С чего такая честь? И с каких пор мы на «Вы»?
– Как сказал Император «…Решающее слово остаётся за господином Арахуэнте, как лицом, достаточно хорошо изучившим за время преподавания нашу крошку Миэль».
Торми вцепился в чайную чашку и поспешно запил кашель уже успевшим остыть чаем, едва не откусив тонкий фарфор.
Губы герцога тронула язвительная улыбка.
– Успокойте своего ученика, вряд ли его родословная соответствует требованиям Императорского Двора. Надеется ему не на что.
– Надежда умирает последней, – с рассеянным видом заглянул Анемон в свою опустошённую Торми чашку. – Может статься, что и мальчик из провинции окажется под покровительством императорской семьи.
– Господин Арахуэнте, в данную минуту я присутствую тут как официальное лицо, наделённое определёнными полномочиями, и попрошу Вас оставить свои шуточки при себе. У меня сегодня был преотвратнейший день, и я не склонен…
Леля начинало заносить, лицо покрылось алыми пятнами, и Анемон сунул ему под нос блюдо с печеньем, пресекая дальнейшие разглагольствования.
– Понимаю. Так что тебе от меня-то надо?
Лель поморщился, отказываясь от угощения, вероятно, не найдя печенье достойным поводом его прерывать, но Тея оскорбилась до глубины души. Уж в чём она была уверена, так это в своих кулинарных талантах, а герцог... Он как-то обмолвился, что не особо любит рыбу… Что ж, он ещё не знает, как она, Тея, может быть мстительна. На обед и ужин будет рыба и на завтрак, возможно, тоже. Рыбные вареники и шикарный рулетик с лососем… Интересно, удастся ли сообразить рыбный десерт? Чем Лулон не шутит!
– Не думай, что я добиваюсь твоей компании, тем более что твоё окружение оставляет желать лучшего, – брезгливо договорил Лель, всем своим видом выражая величие аристократа. «Жаль, что фингала уже не видно, он ему так шёл», – усмехнулась про себя Тея, поглядев на Анемона, вызвавшегося его лечить. «Большая потеря, что скверный характер не лечится так же просто».
Сориентировавшись в быстро меняющейся обстановке и заметно придя в себя, Торми ловко стянул с блюда парочку заветных печенек. И над столом снова разнёсся в чём-то успокаивающий хруст.
– Так на чём я остановился? Ах да! Подумай о том, кого возьмёшь с собой, и хорошенько подумай – лишние люди отнюдь не украсят наше великое… – Лель запнулся на этом слове, – путешествие. – Он резко встал и развернулся на каблуках. Порывистость так легко объяснялась его молодостью и так сильно нервировала Тею, не дождавшуюся радостного известия об отъезде гостя. – И Анемон…
– Да? – отозвался юноша, наливая себе чаю из белого фарфорового чайничка.
– Нужно поговорить без… хм… лишних ушей.
– Да?! Что ж, мой кабинет в твоём распоряжении. Я приду, только чай допью.
Напоследок окинув присутствующих очередным пламенеющим взором, особым вниманием оделив чайную чашку в руках Анемона, Лель согласно кивнул и удалился из комнаты, хлопнув дверью. Торми прекратил жевать печенье и прислушался к удаляющимся шагам.
– Учитель! – в глазах ребёнка без труда читалось требование объяснений.
– Ммм?..
– Что это он имел в виду?
– То, что нам предстоит небольшое путешествие. Или большое, это как получится.
– Но ведь…
– Уверяю, ТЕБЕ не о чем беспокоиться. – Анемон нехотя оторвался от своей чашки. – Это всего лишь удобный повод посетить некоторые места.
– А наш дорогой герцог может думать всё, что ему угодно. – Лайнерия деликатно откусила кусочек рассыпчатого печенья и довольно улыбнулась. – Ах, Миэль, Миэль!
Мальчик с подозрением покосился на развеселившуюся подругу, но, сочтя разговор исчерпанным, промолчал. Тея, ни бельмеса не понявшая из короткого обмена фразами, приняла за удачу уже то, что Торми отвлёкся от печенья, и поспешила утянуть блюдо. Анемон с разочарованным видом заглянул в опустевший чайничек с заваркой и решительно поднялся с уютного кресла.
– Лель такой капризный, то ему чаю немедленно подавай, то разговор наедине. Наградил же Лулон родственничком, – пожаловался он детям, покидая комнату.
Тея в замешательстве посмотрела ему вслед.
– Это… Господин Арахуэнте приходится родственником герцогу Миено? – удивлённо обратилась девушка к Торми, уже считая последнего достаточно благонадёжным источником информации.
– Ага. Лайн, кем там он вам приходится? – задумчиво поморщился мальчик.
– Мне дядей, а Анемону троюродным братом. Собственно, не будь герцог родственником, вряд ли бы Анемон его так долго терпел. Ну ладно, мы пойдём. Спасибо за чай, госпожа Мазахака.
Вежливо поблагодарив домоуправшу, девочка настойчиво потянула из-за стола Торми, начавшего было выскребать абрикосовый джем из миниатюрной розетки. Серебреная ложечка жалобно звякнула о хрусталь, но Лайнерия была непреклонна и утащила мальчишку прочь вместе с розеткой.
При взгляде на захлопывающуюся дверь Теи подумалось, что все вдруг разбежались, как тараканы. Кроме того, свеже-открывшейся факт вполне объяснял очевидную истину – в этом доме не живут и не гостят нормальные люди. При таком раскладе стоило задуматься о собственном состоянии духа, но девушка всегда считала подобные, даже мысленные, поползновения на свою персону ниже собственного достоинства и не стоящими ни малейшего внимания.
