Я недоуменно смотрела на женщин.
- Два медяка?
- Да, да. Два за ночь. Дешевле здесь никто не сдает. - поджав губы, женщина еще раз внимательно меня осмотрела и спросила уже менее дружелюбно. - Деньги есть?
Я покачала головой. Она хмыкнула, её соседка тоже, переглянулись и отвернулись от меня, тихо продолжив разговор. Я продолжила идти прямо по дороге, рассматривая дома, скоро они закончились. На лугах вокруг паслись коровы, козы и одна лошадь. Откуда-то раздавались голоса и смех. Пройдя немного вперед, увидела реку. Неширокая, синяя, она выныривала из-за бугра и петлей уходила вдаль за рощицу. У берега плескались дети. С визгом и смехом, с разбега, они прыгали в воду, ныряли, выскакивали, топили друг друга. Немного поглядев на них, я направилась к рощице. Зайдя за поворот, где никого не было, попила прямо из реки. В роще никого не заметила. Очень хорошо, здесь я остановлюсь. Ноги уже болят, нужен отдых. И очень хочется есть!
Положив мешок в траву недалеко от берега, разувшись, вошла в прохладную воду по колено. Вода приятно холодила кожу, унося усталость, я пошевелила пальцами, изучая дно. Заметила недалеко от себя мелькнувшую в воде рыбу. Подождав еще некоторое время увидела еще одну. Протянув к ней руки, потянула магией. Видимо слабо, рыба уплыла. Ладно, вот еще одна. Подплыла к берегу и водит головой в иле. Напряженно прицелившись, рванула что было сил, уводя руки к берегу. Получилось! Рыба вылетела из воды и забилась в траве. В дикой радости и восторге я выскочила на берег, ловя скачущую по берегу еду. Страшно было бы её потерять. От голода уже голова кружится. Первым желанием было вонзить зубы в холодное тело. С трудом я себя отговорила. Не первый раз голодаю, смогу немного потерпеть.
Уже вечерело, когда я разожгла костер и положила рыбу на догорающие ветки. Рыбина чуть длиннее моей ладони. Она зашипела и появился дымок. В нетерпении я кусала губы и пальцы, еле хватило воли перевернуть рыбу, чтобы поджарилась и с другой стороны. Запах шел вкусный, я вспомнила рыбу, которую пробовала в замке и застонала, прикрыв глаза.
Выхватив рыбку из углей палкой, подула и, обжигаясь, впилась зубами. Тьфу, она в чешуе, о чем я вообще думаю. Сплевывая, содрала горячую кожу с чешуей и пальцами срываю белое мясо. Ну кое-что с двух сторон удалось обглодать, но рыба полусырая. Красноватое пресное мясо у костей не отходит. Положила снова в костер, подождала, перевернула и доела всё что осталось, до костей. И даже их обсосала. Только тогда я вспомнила про соль.
Ладно, завтра еще поймаю. Главное голод чуть отступил. Рыбу поймать оказалось легче, чем птицу. Завтра поймаю еще и сварю суп. С этими мечтами я заснула в густой траве, завернувшись в одеяло.
Я решила задержаться около этой деревни немного, понаблюдать. Рано утром вышла из рощи и прошла на самый высокий луг, уселась в траву и стала смотреть. Вскоре кое-где стали появляться взрослые или молодые люди, выгонять скот и птицу, кто-то косил траву, кто-то затеял стирку. Когда солнце поднялось повыше стали появляться дети. Ходили и бегали, потом их стало больше. Собирались в стайки, кричали, играли. Не заметила, как стало шумно. Мычали коровы, раздавались стуки и еще какие-то звуки, крики, смех, ругать. Я пыталась представить, что находится внутри домов, что тащит тот мужчина, зачем женщина бьет палкой висящий на заборе ковер, почему дети кидаются друг в друга пучками травы, а вон у той девушки трава с цветами на голове.
Наблюдая за ними, я чувствовала любопытство и легкую грусть. Не от того, что я не живу там с ними, а от ощущения чуждости. Пыталась представить себя в таком доме, среди этих людей, за подобным занятиями, и сразу появлялось в душе сопротивление. Я так не смогу, я для такой жизни слишком чужая, это не мое. Не знаю куда идти и чем заниматься, и это грустно, я как будто потерялась.
На меня никто внимание не обращал. Посидели до полудня, потом поймала себе две рыбки и изжарила на костре как вчера. Поспала до вечера, на ужин снова рыба. Подглядывала как купаются женщины. Некоторые заходили в воду голые, некоторые в длинных рубахах. Мужчин не подпускали близко, даже детей. Погружаясь в воду, разговаривали, плавали, иногда смеялись, визжали и плескались.
Утром я отправилась в путь вдоль реки по течению. По крайней мере рядом всегда вода и еда. Утром следующего дня увидела мостик через реку и лодку с двумя мальчиками подростками. От мостика дорога вела к другой деревне. По виду она больше чем первая. Решила отправиться туда, сама не зная, чего ожидать. Как дальше жить и что делать, не понятно. Раньше моей целью было сбежать от мучителей, но вот теперь я свободна, и что делать с этой свободой не знаю.
Деревня оказалась действительно больше предыдущей. Состоит из трех улиц, все они сходятся в центре на круглой площади. В центре площади высокий столб, я не поняла, зачем он. По сторонам площади шла торговля. Продавали еду, ткани, животных, доски, посуду и прочее. Я бродила среди людей, наблюдала, слушала их разговоры. Тут же крутились под ногами дети и несколько собак. На одном лотке мужчина продавал булочки. Свежие, румяные, они пахли так, что у меня рот наполнился слюной. Мужчина, улыбаясь, громко расхваливал свой товар, но при этом зорко смотрел, чтобы никто не стащил ничего с прилавка. Рядом со мной пухлый малыш вяло жевал пирожок, за руку его держала пожилая женщина. Она тянула его куда-то, но он не шел, и когда она в очередной раз дернула его, недоеденный пирожок выпал из рук под ноги в пыль. Я хотела подобрать, но черная небольшая собака меня опередила, ловко подскочив и в один миг проглотив кусочек.
Я уже знала, что ничего не дается даром, чтобы что-то купить, нужны деньги. Или можно поменять что-нибудь, но у меня ни денег, ни чего-либо для обмена нет. Медальон с шеи не снимается, а отдавать котелок или одеяло глупо.
Мне нравится это шумное место, разноцветные одежды и суета. Я присела на бревно неподалеку и продолжила наблюдать за людьми на площади. У столба, тем временем, появились трое мужчин. Двое, кажется, предлагали себя в работники, перечисляя что умеют делать, а один что-то рассказывал и призывал "делать пожертвование на храм милосердия". Мужчина средних лет, худой, коричневые волосы, приятное узкое лицо, аккуратные усы и борода. Одет в длинное черное платье с капюшоном, похожие носил Дитриус. Подпоясан простой веревочкой. Со своего места я не слышала всего, что он говорит, некоторые люди недовольно отворачивались или проходили быстро мимо, некоторые останавливались послушать.
Недалеко от площади стоит необычный дом, с открытой комнатой. В ней работают двое мужчин. Большая красная печь пылает жаром, мужчины что-то кладут туда, вынимают и потом звонко стучат молотками. На стенах висят мечи, щиты и шлемы. Еще какие-то не известные мне вещи.
После обеда я сходила к реке, поймала рыбку, зажарила и вернулась обратно на площадь. Народу стало заметно меньше, исчезли некоторые торговцы. Двое пьяных мужчин затеяли драку. Народ вокруг расступился и с интересом наблюдал, как двое валялись в пыли, колотя друг друга кулаками. Вскоре они, шатаясь, разошлись с разбитыми лицами в разные стороны.
Вечерело, я смотрела как солнце медленно клонится к горизонту, и не заметила, как резко потемнело. Сзади наползла огромная сине-черная туча, гулко загремел гром. Очень быстро все разошлись, и я осталась одна. Повернулась и медленно направилась к реке. Как вдруг кто-то громко произнес за спиной:
- Эй, поберушка.
Я обернулась. Рядом двое молодых людей. Они недобро смотрели на меня и слегка улыбались.
- Что в мешке?
Я попятилась. Переглянувшись, они одновременно кинулись ко мне, один сзади, второй спереди. Сорвали со спины мешок. Я молотила руками куда попало, вертелась, пытаясь оттолкнуть их и цеплялась за свои вещи, но получила удар кулаком в живот. Воздух вылетел из легких, новый вдох сделать не получалось, сильная боль скрутила пополам, после чего я увидела перед лицом кулак. В глазах вспыхнули искры, и я на мгновение ослепла, почувствовав, что лечу. Потом удар о землю. Резкая боль в носу вызвала слезы. Лежа на земле я наблюдала как двое с моим мешком в руках быстро убегают прочь.
От такого неудачного завершения такого интересного дня я почувствовала сильную обиду. Боль потихоньку проходила, а мои губы и плечи задрожали. Лежа на боку на земле я тихо плакала, и с неба тоже полилась вода.
Приближались быстрые шаги, но мне всё равно. Взять у меня больше нечего, я просто хочу, чтобы сейчас меня никто не трогал. Показались ноги и чьи-то руки стали меня поднимать, послышалось тихое:
- Ох ты ж Матерь Великая, бедная девочка. Вставай, милая. Да кто ж тебя так.
Это оказался тот мужчина, который днем рассказывал у столба про храм. Добрые сочувственные глаза осматривали меня, я размазывала по лицу кровь, слезы и дождь. Одежда промокла и прилипла к телу. У мужчины на голове был капюшон, с носика которого струйкой стекала вода. Он приобнял меня за плечи и повел к ближайшему навесу. Вскоре дождь замедлился, туча уходила дальше, но дело было к ночи, поэтому темнело всё быстрее. Он спросил меня мягким голосом:
- Ты здесь живешь?
- Нет.
- Куда направляешься?
- Не знаю. Никуда. - всхлипнула я.
Мужчина помолчал, глядя на меня.
- Как тебя зовут?
- Кара.
- А мое имя Итан. Я служу в храме милосердия в Дербе. Это недалеко. Если хочешь, пошли со мной, там пристроим тебя куда-нибудь.
Я немного поразмыслила и согласилась. Увижу еще какое-то новое место и обещание меня пристроить понравилось.
- Пойдем, у меня здесь есть ночлег, а утром отправимся в путь. У тебя есть с собой вещи?
- Всё отобрали. - тихо ответила я, понурив голову, на что Итан горестно вздохнул.
Мы дошли до конца улицы и свернули с дороги к небольшому амбару. Внутри оказалось много сена.
- Хозяин, добрая душа, разрешил мне здесь ночевать. - пояснил Итан.
Он поделился со мной не очень свежим хлебом, и мы легли спать. Я свернулась калачиком в сушеной траве, стараясь не касаться живота, и скоро уснула.
Великая Мать.
Утром Итан снова поделился со мной хлебом, мы попили воды из колодца неподалеку, и отправились в путь. Мне нравится этот человек. Приятное лицо, добрые глаза и часто улыбается. Он кажется уверенным в себе и неунывающий.
- Итак, Кара, может быть ты расскажешь мне о себе? - спросил Итан, легко шагая, размахивая руками, когда мы отошли от деревни.
Я заволновалась и рассказала свою обычную историю. Очнулась, мол, в лесу, ничего о себе не помню, шла куда глаза глядят и нашла пустой заброшенный дом. Там жила, пока не кончилась еда. Собрала с собой что могла и пошла дальше. В мешке было одеяло, пара ножей и котелок, вчера всё отобрали. А теперь всё что у меня есть, это платье на мне и обувь. Ничего и никого не помню, ничего не знаю и не умею.
Итан слушал внимательно, не перебивал, только более внимательно рассматривал меня. Потом задумчиво произнес:
- У тебя белая нежная кожа, лишь слегка помеченная загаром. На руках нет мозолей. Говоришь ты просто, но правильно, без акцента или деревенских слов. Вряд ли ты была обычной крестьянкой, ты на неё совсем не похожа. Умеешь ездить на лошади? Шить? Петь или играть на инструменте? Знаешь другие языки?
Я удивленно посмотрела на него и покачала головой. Я и не задумывалась о таком, но сейчас, когда представила, как это всё делать, поняла, что точно не умею.
- Мне очень жаль. Наверное, с тобой случилось что-то плохое, из-за чего ты потеряла память. А что умеешь вообще делать?
Первым порывом было сказать "убивать", но что-то подсказало, что не стоит. Поэтому я только сделала досадное лицо и опустила голову. Итан улыбнулся и с удовольствием спросил:
- А знаешь ли ты, Кара, кто такая Великая Мать Милосердия?
- Нет.
- А кто такой Бешвалидель, в простонародье называемый просто Беш? - произнося это Итан немного скривился.
- Я слышала раньше такое слово, но не знаю, что это значит.
Итан поджал губы.
- Хм. Похоже ты всё начисто забыла. Время у нас есть, я расскажу тебе всё о мире вокруг, как рассказал бы ребенку. Если что-то вспомнишь, то скажи.
- Хорошо.
И Итан начал рассказывать. Я внимательно слушала, стараясь всё запомнить. И тени воспоминаний не проскользнуло в моей памяти.
Итак, когда-то давно мир был един, но потом случился Великий Катаклизм, и мир раскололся на две части. Катаклизм устроил Бешвалидель, он Повелитель зла, греха и порока, и вообще всего самого плохого в мире. Люди оказались разделены, два мира стали существовать отдельно друг от друга. Луны стало две, но Солнце, спасибо Великой Матери, осталось одно на всех. Великая Мать Милосердия существовала всегда, как и подлый Беш. Она побуждает в людях любовь, сострадание, созидание и вообще повелевает всем в мире добром. Вскоре она устроила так, что люди нашли возможность перемещаться между мирами. Мир, в котором мы сейчас находимся, называется Светлым, а второй мир Темным, потому что солнце там светит как будто сквозь пелену или завесу. Наверное, Беш хотел устроить там свое темное царство, но Великая Мать не дает, побуждая в живущих там людях добро, сражаясь за их души денно и нощно. В Светлом мире больше людей, светлых эльфов и гномов, а в Темном демонов и темных эльфов. Должно быть их души более склонны ко злу, вот их и манит туда. Говоря о темных эльфах и демонах голос Итана становился холоднее, а лицо суровее.
В году триста дней, десять месяцев по тридцать дней. Разные расы имеют свои названия для месяцев, но общеприняты просто порядковые названия. Первый месяц, второй и так далее. Месяц делится на недели по шесть дней, четыре рабочих и два праздных. В праздные дни нужно стараться не работать, а посвящать свои мысли благу и добру, восхваляя Великую Мать, делать добро, посещать храм и помогать страждущим. Дни недели имеют названия. Первый - фар, второй - нар, третий - кар, далее мес, пятый - кол и шестой - ром. Это так у людей. У других рас названия другие. Ну у них и языки свои.
Четыре стороны света. Север, юг, запад и восток. Везде природа почти одинаковая, за небольшим исключением. На севере холоднее и три месяца в году идет дождь. Без солнечного света листья на деревьях и трава вянут, но как только появляется солнце, всё вырастает заново. На юге наоборот, очень жарко. Там трава и деревья страдают от солнца по три месяца, но как только оно перестает быть жгучим, всё расцветает. На западе много гор, а на востоке рек и озер.
В Темном мире примерно так же, но запад и восток перепутаны местами. Миры плоские и конечные. Если очень долго идти в одну сторону, то придешь к Великому Туману. Это непроглядный серый туман, в котором находится царство Беша. Все, кто отваживался туда ходить пропадали, никогда не возвращались. Получается туман охватывает со всех сторон оба мира и ужасный Беш давно бы нас всех поглотил, если бы не Великая Мать, милостию своей спасающая нас всех постоянно. И покуда в людях есть добро, туман нам не страшен.
На этой радостной ноте мы остановились на привал. Собрали хворост и Итан стал разводить огонь, но получалось не очень быстро. Стараясь быть хоть чем-то полезной, я поднесла к веткам ладонь, зажгла её и костер запылал. Итан сдвинул брови и строго спросил:
- Два медяка?
- Да, да. Два за ночь. Дешевле здесь никто не сдает. - поджав губы, женщина еще раз внимательно меня осмотрела и спросила уже менее дружелюбно. - Деньги есть?
Я покачала головой. Она хмыкнула, её соседка тоже, переглянулись и отвернулись от меня, тихо продолжив разговор. Я продолжила идти прямо по дороге, рассматривая дома, скоро они закончились. На лугах вокруг паслись коровы, козы и одна лошадь. Откуда-то раздавались голоса и смех. Пройдя немного вперед, увидела реку. Неширокая, синяя, она выныривала из-за бугра и петлей уходила вдаль за рощицу. У берега плескались дети. С визгом и смехом, с разбега, они прыгали в воду, ныряли, выскакивали, топили друг друга. Немного поглядев на них, я направилась к рощице. Зайдя за поворот, где никого не было, попила прямо из реки. В роще никого не заметила. Очень хорошо, здесь я остановлюсь. Ноги уже болят, нужен отдых. И очень хочется есть!
Положив мешок в траву недалеко от берега, разувшись, вошла в прохладную воду по колено. Вода приятно холодила кожу, унося усталость, я пошевелила пальцами, изучая дно. Заметила недалеко от себя мелькнувшую в воде рыбу. Подождав еще некоторое время увидела еще одну. Протянув к ней руки, потянула магией. Видимо слабо, рыба уплыла. Ладно, вот еще одна. Подплыла к берегу и водит головой в иле. Напряженно прицелившись, рванула что было сил, уводя руки к берегу. Получилось! Рыба вылетела из воды и забилась в траве. В дикой радости и восторге я выскочила на берег, ловя скачущую по берегу еду. Страшно было бы её потерять. От голода уже голова кружится. Первым желанием было вонзить зубы в холодное тело. С трудом я себя отговорила. Не первый раз голодаю, смогу немного потерпеть.
Уже вечерело, когда я разожгла костер и положила рыбу на догорающие ветки. Рыбина чуть длиннее моей ладони. Она зашипела и появился дымок. В нетерпении я кусала губы и пальцы, еле хватило воли перевернуть рыбу, чтобы поджарилась и с другой стороны. Запах шел вкусный, я вспомнила рыбу, которую пробовала в замке и застонала, прикрыв глаза.
Выхватив рыбку из углей палкой, подула и, обжигаясь, впилась зубами. Тьфу, она в чешуе, о чем я вообще думаю. Сплевывая, содрала горячую кожу с чешуей и пальцами срываю белое мясо. Ну кое-что с двух сторон удалось обглодать, но рыба полусырая. Красноватое пресное мясо у костей не отходит. Положила снова в костер, подождала, перевернула и доела всё что осталось, до костей. И даже их обсосала. Только тогда я вспомнила про соль.
Ладно, завтра еще поймаю. Главное голод чуть отступил. Рыбу поймать оказалось легче, чем птицу. Завтра поймаю еще и сварю суп. С этими мечтами я заснула в густой траве, завернувшись в одеяло.
Я решила задержаться около этой деревни немного, понаблюдать. Рано утром вышла из рощи и прошла на самый высокий луг, уселась в траву и стала смотреть. Вскоре кое-где стали появляться взрослые или молодые люди, выгонять скот и птицу, кто-то косил траву, кто-то затеял стирку. Когда солнце поднялось повыше стали появляться дети. Ходили и бегали, потом их стало больше. Собирались в стайки, кричали, играли. Не заметила, как стало шумно. Мычали коровы, раздавались стуки и еще какие-то звуки, крики, смех, ругать. Я пыталась представить, что находится внутри домов, что тащит тот мужчина, зачем женщина бьет палкой висящий на заборе ковер, почему дети кидаются друг в друга пучками травы, а вон у той девушки трава с цветами на голове.
Наблюдая за ними, я чувствовала любопытство и легкую грусть. Не от того, что я не живу там с ними, а от ощущения чуждости. Пыталась представить себя в таком доме, среди этих людей, за подобным занятиями, и сразу появлялось в душе сопротивление. Я так не смогу, я для такой жизни слишком чужая, это не мое. Не знаю куда идти и чем заниматься, и это грустно, я как будто потерялась.
На меня никто внимание не обращал. Посидели до полудня, потом поймала себе две рыбки и изжарила на костре как вчера. Поспала до вечера, на ужин снова рыба. Подглядывала как купаются женщины. Некоторые заходили в воду голые, некоторые в длинных рубахах. Мужчин не подпускали близко, даже детей. Погружаясь в воду, разговаривали, плавали, иногда смеялись, визжали и плескались.
Утром я отправилась в путь вдоль реки по течению. По крайней мере рядом всегда вода и еда. Утром следующего дня увидела мостик через реку и лодку с двумя мальчиками подростками. От мостика дорога вела к другой деревне. По виду она больше чем первая. Решила отправиться туда, сама не зная, чего ожидать. Как дальше жить и что делать, не понятно. Раньше моей целью было сбежать от мучителей, но вот теперь я свободна, и что делать с этой свободой не знаю.
Деревня оказалась действительно больше предыдущей. Состоит из трех улиц, все они сходятся в центре на круглой площади. В центре площади высокий столб, я не поняла, зачем он. По сторонам площади шла торговля. Продавали еду, ткани, животных, доски, посуду и прочее. Я бродила среди людей, наблюдала, слушала их разговоры. Тут же крутились под ногами дети и несколько собак. На одном лотке мужчина продавал булочки. Свежие, румяные, они пахли так, что у меня рот наполнился слюной. Мужчина, улыбаясь, громко расхваливал свой товар, но при этом зорко смотрел, чтобы никто не стащил ничего с прилавка. Рядом со мной пухлый малыш вяло жевал пирожок, за руку его держала пожилая женщина. Она тянула его куда-то, но он не шел, и когда она в очередной раз дернула его, недоеденный пирожок выпал из рук под ноги в пыль. Я хотела подобрать, но черная небольшая собака меня опередила, ловко подскочив и в один миг проглотив кусочек.
Я уже знала, что ничего не дается даром, чтобы что-то купить, нужны деньги. Или можно поменять что-нибудь, но у меня ни денег, ни чего-либо для обмена нет. Медальон с шеи не снимается, а отдавать котелок или одеяло глупо.
Мне нравится это шумное место, разноцветные одежды и суета. Я присела на бревно неподалеку и продолжила наблюдать за людьми на площади. У столба, тем временем, появились трое мужчин. Двое, кажется, предлагали себя в работники, перечисляя что умеют делать, а один что-то рассказывал и призывал "делать пожертвование на храм милосердия". Мужчина средних лет, худой, коричневые волосы, приятное узкое лицо, аккуратные усы и борода. Одет в длинное черное платье с капюшоном, похожие носил Дитриус. Подпоясан простой веревочкой. Со своего места я не слышала всего, что он говорит, некоторые люди недовольно отворачивались или проходили быстро мимо, некоторые останавливались послушать.
Недалеко от площади стоит необычный дом, с открытой комнатой. В ней работают двое мужчин. Большая красная печь пылает жаром, мужчины что-то кладут туда, вынимают и потом звонко стучат молотками. На стенах висят мечи, щиты и шлемы. Еще какие-то не известные мне вещи.
После обеда я сходила к реке, поймала рыбку, зажарила и вернулась обратно на площадь. Народу стало заметно меньше, исчезли некоторые торговцы. Двое пьяных мужчин затеяли драку. Народ вокруг расступился и с интересом наблюдал, как двое валялись в пыли, колотя друг друга кулаками. Вскоре они, шатаясь, разошлись с разбитыми лицами в разные стороны.
Вечерело, я смотрела как солнце медленно клонится к горизонту, и не заметила, как резко потемнело. Сзади наползла огромная сине-черная туча, гулко загремел гром. Очень быстро все разошлись, и я осталась одна. Повернулась и медленно направилась к реке. Как вдруг кто-то громко произнес за спиной:
- Эй, поберушка.
Я обернулась. Рядом двое молодых людей. Они недобро смотрели на меня и слегка улыбались.
- Что в мешке?
Я попятилась. Переглянувшись, они одновременно кинулись ко мне, один сзади, второй спереди. Сорвали со спины мешок. Я молотила руками куда попало, вертелась, пытаясь оттолкнуть их и цеплялась за свои вещи, но получила удар кулаком в живот. Воздух вылетел из легких, новый вдох сделать не получалось, сильная боль скрутила пополам, после чего я увидела перед лицом кулак. В глазах вспыхнули искры, и я на мгновение ослепла, почувствовав, что лечу. Потом удар о землю. Резкая боль в носу вызвала слезы. Лежа на земле я наблюдала как двое с моим мешком в руках быстро убегают прочь.
От такого неудачного завершения такого интересного дня я почувствовала сильную обиду. Боль потихоньку проходила, а мои губы и плечи задрожали. Лежа на боку на земле я тихо плакала, и с неба тоже полилась вода.
Приближались быстрые шаги, но мне всё равно. Взять у меня больше нечего, я просто хочу, чтобы сейчас меня никто не трогал. Показались ноги и чьи-то руки стали меня поднимать, послышалось тихое:
- Ох ты ж Матерь Великая, бедная девочка. Вставай, милая. Да кто ж тебя так.
Это оказался тот мужчина, который днем рассказывал у столба про храм. Добрые сочувственные глаза осматривали меня, я размазывала по лицу кровь, слезы и дождь. Одежда промокла и прилипла к телу. У мужчины на голове был капюшон, с носика которого струйкой стекала вода. Он приобнял меня за плечи и повел к ближайшему навесу. Вскоре дождь замедлился, туча уходила дальше, но дело было к ночи, поэтому темнело всё быстрее. Он спросил меня мягким голосом:
- Ты здесь живешь?
- Нет.
- Куда направляешься?
- Не знаю. Никуда. - всхлипнула я.
Мужчина помолчал, глядя на меня.
- Как тебя зовут?
- Кара.
- А мое имя Итан. Я служу в храме милосердия в Дербе. Это недалеко. Если хочешь, пошли со мной, там пристроим тебя куда-нибудь.
Я немного поразмыслила и согласилась. Увижу еще какое-то новое место и обещание меня пристроить понравилось.
- Пойдем, у меня здесь есть ночлег, а утром отправимся в путь. У тебя есть с собой вещи?
- Всё отобрали. - тихо ответила я, понурив голову, на что Итан горестно вздохнул.
Мы дошли до конца улицы и свернули с дороги к небольшому амбару. Внутри оказалось много сена.
- Хозяин, добрая душа, разрешил мне здесь ночевать. - пояснил Итан.
Он поделился со мной не очень свежим хлебом, и мы легли спать. Я свернулась калачиком в сушеной траве, стараясь не касаться живота, и скоро уснула.
Глава 23.
Великая Мать.
Утром Итан снова поделился со мной хлебом, мы попили воды из колодца неподалеку, и отправились в путь. Мне нравится этот человек. Приятное лицо, добрые глаза и часто улыбается. Он кажется уверенным в себе и неунывающий.
- Итак, Кара, может быть ты расскажешь мне о себе? - спросил Итан, легко шагая, размахивая руками, когда мы отошли от деревни.
Я заволновалась и рассказала свою обычную историю. Очнулась, мол, в лесу, ничего о себе не помню, шла куда глаза глядят и нашла пустой заброшенный дом. Там жила, пока не кончилась еда. Собрала с собой что могла и пошла дальше. В мешке было одеяло, пара ножей и котелок, вчера всё отобрали. А теперь всё что у меня есть, это платье на мне и обувь. Ничего и никого не помню, ничего не знаю и не умею.
Итан слушал внимательно, не перебивал, только более внимательно рассматривал меня. Потом задумчиво произнес:
- У тебя белая нежная кожа, лишь слегка помеченная загаром. На руках нет мозолей. Говоришь ты просто, но правильно, без акцента или деревенских слов. Вряд ли ты была обычной крестьянкой, ты на неё совсем не похожа. Умеешь ездить на лошади? Шить? Петь или играть на инструменте? Знаешь другие языки?
Я удивленно посмотрела на него и покачала головой. Я и не задумывалась о таком, но сейчас, когда представила, как это всё делать, поняла, что точно не умею.
- Мне очень жаль. Наверное, с тобой случилось что-то плохое, из-за чего ты потеряла память. А что умеешь вообще делать?
Первым порывом было сказать "убивать", но что-то подсказало, что не стоит. Поэтому я только сделала досадное лицо и опустила голову. Итан улыбнулся и с удовольствием спросил:
- А знаешь ли ты, Кара, кто такая Великая Мать Милосердия?
- Нет.
- А кто такой Бешвалидель, в простонародье называемый просто Беш? - произнося это Итан немного скривился.
- Я слышала раньше такое слово, но не знаю, что это значит.
Итан поджал губы.
- Хм. Похоже ты всё начисто забыла. Время у нас есть, я расскажу тебе всё о мире вокруг, как рассказал бы ребенку. Если что-то вспомнишь, то скажи.
- Хорошо.
И Итан начал рассказывать. Я внимательно слушала, стараясь всё запомнить. И тени воспоминаний не проскользнуло в моей памяти.
Итак, когда-то давно мир был един, но потом случился Великий Катаклизм, и мир раскололся на две части. Катаклизм устроил Бешвалидель, он Повелитель зла, греха и порока, и вообще всего самого плохого в мире. Люди оказались разделены, два мира стали существовать отдельно друг от друга. Луны стало две, но Солнце, спасибо Великой Матери, осталось одно на всех. Великая Мать Милосердия существовала всегда, как и подлый Беш. Она побуждает в людях любовь, сострадание, созидание и вообще повелевает всем в мире добром. Вскоре она устроила так, что люди нашли возможность перемещаться между мирами. Мир, в котором мы сейчас находимся, называется Светлым, а второй мир Темным, потому что солнце там светит как будто сквозь пелену или завесу. Наверное, Беш хотел устроить там свое темное царство, но Великая Мать не дает, побуждая в живущих там людях добро, сражаясь за их души денно и нощно. В Светлом мире больше людей, светлых эльфов и гномов, а в Темном демонов и темных эльфов. Должно быть их души более склонны ко злу, вот их и манит туда. Говоря о темных эльфах и демонах голос Итана становился холоднее, а лицо суровее.
В году триста дней, десять месяцев по тридцать дней. Разные расы имеют свои названия для месяцев, но общеприняты просто порядковые названия. Первый месяц, второй и так далее. Месяц делится на недели по шесть дней, четыре рабочих и два праздных. В праздные дни нужно стараться не работать, а посвящать свои мысли благу и добру, восхваляя Великую Мать, делать добро, посещать храм и помогать страждущим. Дни недели имеют названия. Первый - фар, второй - нар, третий - кар, далее мес, пятый - кол и шестой - ром. Это так у людей. У других рас названия другие. Ну у них и языки свои.
Четыре стороны света. Север, юг, запад и восток. Везде природа почти одинаковая, за небольшим исключением. На севере холоднее и три месяца в году идет дождь. Без солнечного света листья на деревьях и трава вянут, но как только появляется солнце, всё вырастает заново. На юге наоборот, очень жарко. Там трава и деревья страдают от солнца по три месяца, но как только оно перестает быть жгучим, всё расцветает. На западе много гор, а на востоке рек и озер.
В Темном мире примерно так же, но запад и восток перепутаны местами. Миры плоские и конечные. Если очень долго идти в одну сторону, то придешь к Великому Туману. Это непроглядный серый туман, в котором находится царство Беша. Все, кто отваживался туда ходить пропадали, никогда не возвращались. Получается туман охватывает со всех сторон оба мира и ужасный Беш давно бы нас всех поглотил, если бы не Великая Мать, милостию своей спасающая нас всех постоянно. И покуда в людях есть добро, туман нам не страшен.
На этой радостной ноте мы остановились на привал. Собрали хворост и Итан стал разводить огонь, но получалось не очень быстро. Стараясь быть хоть чем-то полезной, я поднесла к веткам ладонь, зажгла её и костер запылал. Итан сдвинул брови и строго спросил:
