– Простите, а вы точно слышали, что он звал слугу? – инспектор прищурил свои внимательные глаза. – Может быть он кричал на кого-то, с кем-то ссорился?
– Так никого же не было, – растерялась Амелия. – Входная дверь была заперта. Никто не мог войти.
– Но есть же ещё и чёрный ход, которым пользуется прислуга? Он, насколько я знаю, запирается только на ночь.
Амелия открыла рот, но так и не нашлась что ответить. Мысль о том, что кто-то мог проникнуть в дом и столкнуть её отца с лестницы, казалась дикой и ужасной, но она уже поселилась в голове, рождая страшные картины. Вот какая-то тёмная фигура проникает в дом через запасной ход, возникает на верхней площадке лестницы, подходит к отцу, хватает его… он зовёт на помощь, но вместо крика слышен звон. Как громко! Невыносимо! Тёмная фигура стала увеличиваться, угрожающе заполняя собой всё пространство. Девушка почувствовала, как её тело скользит в эту темноту, сопровождаемую оглушительным звоном…
Тётушка Шарлотта приехала на следующий день. Смерть брата стала для неё сильным ударом. Она едва не слегла в постель, но всё же смогла как-то взять себя в руки и заняться похоронами. Помощи от племянницы никакой не было. Амелия всё время находилась в каком-то полузабытьи, на окружающее реагировала вяло, почти ничего не ела. Большую помощь в организации похорон оказало министерство, где служил мистер Ричардс. Оно же оплатило все расходы.
Амелия этого всего почти не помнила. Она не могла никак смириться с мыслью, что отца больше нет. Он занимал огромное место в её жизни, и с его уходом всё вокруг стало казаться ей каким-то ненужным и нереальным, словно вдруг исчезло солнце и стало непонятно, как можно существовать в таком тёмном мире.
Доктор Томас понимал, что девушка пребывает в шоковом состоянии и её мозг пытается ускользнуть, спрятаться от страшной реальности. Этого нельзя было допустить. Каждый день он намеренно напоминал ей, что она должна принять смерть отца, смириться и продолжить жить.
И Амелия смирилась, но помог ей в этом не доктор, а графиня Сэвил. Во время похорон, когда к девушке все подходили и выражали соболезнования, графиня тоже приблизилась к ней и приобняла за плечи.
Это произошло так неожиданно, что Амелия вздрогнула. Графиню она видела лишь однажды, когда приезжала на бал. Тогда леди Сэвил встречала всех гостей перед входом и выглядела невероятно красивой и оживлённой. Даже сейчас, в траурном платье, она была великолепна, но теперь на лице её читалась неподдельная скорбь.
– Держитесь, дорогая моя. Ваш отец был другом моего мужа, а, значит, и моим. Я помню какой красивой и жизнерадостной вы приезжали к нам на бал. Я думаю, что ваш папенька хотел бы видеть вас всегда такой счастливой. Уверена, он сейчас на небесах и смотрит на свою дочь. Ему там хорошо. Не огорчайте его, не поддавайтесь унынию. Он не исчез. Он остался. Вот тут – в вашем сердце навсегда. Продолжайте жить полной жизнью, Амелия. Я решила отправиться к мужу в Индию. Расскажу ему о вашем несчастье и буду просить, чтобы он поскорее отпустил мистера Шермана и вашего жениха Эдварда обратно в Англию. Потерпите, милая, скоро вам не будет так одиноко.
Эти добрые слова оказали на Амелию гораздо большее влияние, чем все старания доктора Томаса. Казалось невероятным, что сама графиня не только смогла присутствовать на похоронах, но и нашла такие нужные слова, чтобы поддержать почти незнакомую девушку в её горе.
После этой встречи Амелия словно прозрела. Она всё ещё не могла смириться с бедой, но ей стало легче от мысли, что отец не пропал насовсем, а просто теперь находится в раю рядом с мамой. Он всё так же может незримо присутствовать в её жизни.
И если девушка смогла найти в себе силы побороть депрессию, то тётя Шарлотта, наоборот, сильно сдала. Она словно сдерживала боль до похорон, нагрузив себя заботами, но после церемонии так распереживалась, что у неё разболелось сердце. Два дня доктор Томас занимался лечением Шарлотты, но ей становилось всё хуже. Она всё время вспоминала брата. Каждая вещь в доме наводила её на мысли о нём и вызывала страдания. В конце концов, доктор Томас настоял на том, чтобы Шарлотту доставили в его больницу.
Теперь Амелия осталась совсем без родных людей. Слуги, как могли, поддерживали девушку, а Люси теперь находилась при ней почти постоянно, боясь оставить хозяйку наедине. И было от чего беспокоиться. Амелия задалась мыслью исправить прошлое и спасти отца с помощью своего дара.
Она закрылась в своей комнате и пыталась снова и снова переместить своё сознание на несколько дней назад, но ничего не получалось. Амелия уже знала, что для перемещения ей нужна энергия эмоций. Требовалось либо разозлиться, либо испугаться, либо испытать какой-то душевный подъём, но после смерти отца она ощущала только внутреннюю опустошённость. Все её попытки заканчивались только слезами. Такие эксперименты неминуемо привели бы девушку к нервному срыву, если однажды не появился мистер Гнор.
Амелия услышала, что дворецкий ругается с кем-то на первом этаже и решила выяснить причину скандала. Спустившись по лестнице, она увидела у входной двери бывшего учителя музыки. Он, как всегда, был элегантен и сдержан, и пытался что-то объяснить дворецкому, но тот и слушать его не желал.
– Вам лучше удалиться! Мисс Ричардс никого не принимает! Она в трауре. Вы и так принесли этому дому достаточно неприятностей! Из-за вас хозяин получил нервное расстройство, и это привело к несчастному случаю.
– Роджер! – крикнула Амелия, привлекая к себе внимание. – Спасибо вам за заботу, но я и сама вполне могу разобраться с мистером Гнором.
Дворецкий недовольно поджал губы, демонстрируя своё несогласие, но всё же поклонился хозяйке и с достоинством удалился.
– Видимо, я не должен был приходить. Простите меня великодушно, мисс Ричардс, – Энтони был расстроен и подавлен. Его лицо имело нездоровую бледность, глаза, как у побитой собаки, выражали отчаяние и боль. – Ваш батюшка велел прибыть мне в понедельник за расчётом. Я приходил и узнал, что с ним произошло несчастье. В дом меня не пустили. Я теперь остался совсем без средств к существованию. Сегодня хозяин квартиры, которую я снимаю, грозился выселить меня, если не принесу плату за жильё до полудня, и я решился прийти и просить… впрочем, вам сейчас не до меня. Простите, что потревожил. Я лучше удалюсь.
Он развернулся и открыл дверь, чтобы уйти. Порыв ледяного ветра, ворвавшегося в дом, распахнул полы его тонкого не по погоде плаща, заставив мужчину сжаться от холода.
– Подождите, Энтони! – не выдержала Амелия. – Я отдам вам деньги. Сколько мы должны вам за занятия?
Мистер Гнор нерешительно остановился и обернулся. В его глазах появился блеск надежды.
– Если изволите… оплата за пять месяцев. Ваш батюшка в приходно-расходной книге записывал… Вы можете там посмотреть.
– Я посмотрю, – кивнула Амелия. – Пока присядьте. Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячего чая, а то вы совсем замёрзли.
Деньги для мистера Гнора нашлись в конверте на рабочем столе отца. Видимо, он успел отложить их перед своей смертью. Амелия вернулась в гостиную и передала конверт бывшему учителю. Он стал благодарить, затем собрался уходить, но Амелия уговорила его остаться ещё ненадолго, пока он не согреется. Ей было жаль отпускать Энтони, чувствовалось, что он тоже несчастен и одинок.
Ещё не так давно они могли дружески беседовать, и девушке этого общения очень не хватало. Он, как никто другой, умел поддержать и успокоить. Амелия и не заметила, как снова начала рассказывать Энтони о своих бедах и переживаниях.
– Вам надо отвлечься от плохих мыслей, занять себя чем-то полезным. Помощь приюту – очень благородное дело. Бедным сиротам необходима ваша поддержка. И вам это, непременно, поможет справиться с тревогой. Если позволите, я тоже хотел бы внести свой посильный вклад. Я мог бы заниматься с детьми музыкой или помочь с разгрузкой, если понадобиться.
Амелию это очень вдохновило. Они ещё долго разговаривали с Энтони и решили на следующий день вместе поехать в приют. И опять чужая нужда помогла девушке отвлечься от своих несчастий. Мистер Гнор провёл с сиротами несколько занятий музыкой и очаровал всех детей и работниц приюта.
Теперь он стал часто появляться в доме Амелии. Они сдружились ещё сильнее. У них появилось новое общее дело, которое сближало. Правда, слуги относились к музыканту более чем прохладно, а Люси даже боялась показаться ему на глаза, но мистера Гнора это, похоже, совсем не волновало.
Однажды горничная призналась, что в тот день, когда погиб мистер Ричардс, она заметила на ступеньках мокрые следы от мужских ботинок. А ещё ей показалось, что хозяин тогда кричал, не подзывая дворецкого, а, наоборот, прогоняя кого-то. Люсинда хотела тогда рассказать о своих наблюдениях инспектору полиции, но от переживаний у неё, как всегда, случился спазм в горле, и она не могла говорить.
Предположения служанки заставили Амелию снова задуматься о странной смерти отца, но она так и не смогла прийти к какому-то определённому выводу. Подозрения Люсинды казались слишком зыбкими.
Через две недели после того, как тётю Шарлотту увезли в клинику, доктор Томас прислал записку. В ней он сообщал, что тётушке стало гораздо лучше, и её можно теперь забрать из больницы. Амелия тут же собралась и поехала за ней, но прибыв на место, девушка застала рядом с тётей молодую леди. Незнакомка вела себя уверенно и смело, отдавала распоряжения персоналу клиники и по-родственному обращалась к Шарлотте. Амелии понадобилось минуты две, чтобы сообразить, что неизвестная красавица – это, вернувшаяся из Америки дочь её тёти. Девушки виделись лишь в детстве, когда ещё была жива мать Амелии. Теперь же Мэри было не узнать. Из пухлой капризной девочки она превратилась в стройную сдержанную даму.
Кузина обрадовалась Амелии. Они не могли насмотреться друг на друга и наговориться. Мэри делилась впечатлениями об Америке, рассказала, что как только узнала о смерти мистера Ричардса и болезни мамы, так сразу поспешила бросить все дела и ехать в Англию. Она решила остаться в Лондоне до тех пор, пока Шарлотта не поправится. Амелия стала уговаривать родственниц погостить у неё, но доктор Томас сказал, что тёте будет лучше отправиться за город, в свой дом, где воздух намного чище. К тому же в доме Ричардсов Шарлотте всё будет напоминать о трагедии с братом. Девушкам пришлось согласиться с ним.
Домой Амелия возвращалась в радостном настроении. Теперь она не чувствовала себя одинокой. Пусть Шарлотта и не сможет пока жить у неё, но она сама будет навещать тётю и кузину по выходным и праздникам. У Амелии снова появилась семья и родные люди.
Однако в этот день девушку ожидала и неприятная новость. Каждую неделю в четверг вместе с прочей корреспонденцией почтальон приносил в её дом и письмо от Эдварда, но сегодня послания от любимого не было. Это показалось ей плохим знаком. Почему-то Амелия сильно разнервничалась. Успокоить её смог только мистер Гнор. Он приехал неожиданно, словно почувствовал, что мисс Ричардс требуется его помощь. Как всегда, он смог найти нужные слова, которые были так необходимы девушке.
– Отсутствие одного письма – это не повод так переживать. Индия очень далеко. Послание могло затеряться в пути. Англия уже не так могущественна, как раньше. Приходится прилагать много усилий, чтобы удержаться на прежних позициях. Вполне возможно, что у Эдварда просто не было времени или возможности, чтобы написать. Не делайте скоропалительных выводов, Амелия, подождите хотя бы неделю.
Но прошло ещё семь дней, а известие от молодого мистера Шермана опять не пришло. Амелия места себе не находила. В голову лезли разные нехорошие мысли: вдруг Эдвард заболел или его ранили во время какого-нибудь мятежа. Успокоительные речи мистера Гнора уже не приносили облегчение, работа в приюте не помогала отвлечься. Энтони даже отправился в почтовую службу, чтобы выяснить не затерялись ли письма там, но всё было напрасно.
Следующая неделя показалась девушке унылой и бесконечно долгой. Амелия считала часы и минуты до наступления следующего четверга. Она задёргала всех слуг, каждое утро посылала Люси за утренними газетами и читала новости, касающиеся индийских колоний.
В четверг Энтони побежал на почту. Он хотел убедиться, что письмо не потеряется. Амелия осталась дома в тяжёлом ожидании. Она стояла возле окна, боясь отойти, смотрела на дорогу и молилась. Только бы с Эдвардом не случилось беды! Только бы он был жив!
Наконец, на дороге показалась подтянутая фигура мистера Гнора. Ещё издали он заметил в окне Амелию и помахал конвертом, который держал в руке. Девушка бросилась к двери, выскочила на улицу прямо в домашней обуви.
– Спасибо, Энтони, спасибо! – кричала она, выхватывая письмо.
Машинально она отметила, что конверт какой-то мятый и потрёпанный. Но ведь это было совсем неважно, главное – это то, что внутри. Амелия тут же порвала его и вынула послание. Там оказался один листок, на котором виднелись всего лишь несколько строк, написанных небрежным почерком:
«Амелия, спасибо тебе за чудесные мгновения моей жизни, за то, что вселила в меня уверенность в свои силы и возможности. Я буду всегда хранить в душе память о нашей прошлой дружбе. Но всё меняется. Тут, в Индии, вдали от родины я смог переосмыслить свою жизнь и встретить настоящую любовь. Скоро состоится моя свадьба. Уверен, что ты поймёшь и будешь рада моему счастью. Просто наши судьбы разошлись в разные стороны. Так бывает. Надеюсь, что и ты найдёшь свою истинную любовь. Не пиши мне больше. Прощай. Эдвард».
Амелия больше не плакала. Её душу словно порвало на части. Теперь все те светлые воспоминания, что связывали её с Эдвардом, причиняли нестерпимую боль, но слёз не было, словно они замёрзли где-то внутри.
Первая влюблённость – это несерьёзное чувство, а только пробник, ненастоящая любовь, а всего лишь её репетиция. Никто не виноват в том, что так случилось. Тысячи людей по всему миру живут своей никчёмной одинокой жизнью, осознавая, что они никому не нужны. Все не могут быть счастливы и любимы. Даже солнце не освещает на дереве все листья одинаково. Кому-то из них везёт купаться в ярком свете, а другим суждено всегда оставаться в тени.
Весь окружающий мир для Амелии тоже словно погрузился в тень. Всё стало казаться серым и безрадостным, потеряло своё значение. Каждое утро девушка вставала с постели, приводила себя в порядок, завтракала. Она делала это автоматически потому, что так положено, так было всегда. Затем она просто сидела у окна, перебирала пальцами стопку конвертов с посланиями от Эдварда, так и не решаясь прочитать их. Потом пустой день клонился к закату, наступала ночь, а за ней – следующий серый бессмысленный день.
Люси пыталась разговорить хозяйку, расшевелить её, но та всегда отвечала односложно и снова погружалась в свои думы. Мистер Гнор приезжал каждый день и тоже пробовал вывести Амелию из оцепенения, звал её в приют, уговаривал выйти на улицу, но девушка равнодушно отвечала, что очень устала и желает отдохнуть.
Она всё больше погружалась в депрессию. Её не интересовало то, что не осталось денег, что закончились продукты и дрова для камина, что слуги давно не получали жалования.
– Так никого же не было, – растерялась Амелия. – Входная дверь была заперта. Никто не мог войти.
– Но есть же ещё и чёрный ход, которым пользуется прислуга? Он, насколько я знаю, запирается только на ночь.
Амелия открыла рот, но так и не нашлась что ответить. Мысль о том, что кто-то мог проникнуть в дом и столкнуть её отца с лестницы, казалась дикой и ужасной, но она уже поселилась в голове, рождая страшные картины. Вот какая-то тёмная фигура проникает в дом через запасной ход, возникает на верхней площадке лестницы, подходит к отцу, хватает его… он зовёт на помощь, но вместо крика слышен звон. Как громко! Невыносимо! Тёмная фигура стала увеличиваться, угрожающе заполняя собой всё пространство. Девушка почувствовала, как её тело скользит в эту темноту, сопровождаемую оглушительным звоном…
Тётушка Шарлотта приехала на следующий день. Смерть брата стала для неё сильным ударом. Она едва не слегла в постель, но всё же смогла как-то взять себя в руки и заняться похоронами. Помощи от племянницы никакой не было. Амелия всё время находилась в каком-то полузабытьи, на окружающее реагировала вяло, почти ничего не ела. Большую помощь в организации похорон оказало министерство, где служил мистер Ричардс. Оно же оплатило все расходы.
Амелия этого всего почти не помнила. Она не могла никак смириться с мыслью, что отца больше нет. Он занимал огромное место в её жизни, и с его уходом всё вокруг стало казаться ей каким-то ненужным и нереальным, словно вдруг исчезло солнце и стало непонятно, как можно существовать в таком тёмном мире.
Доктор Томас понимал, что девушка пребывает в шоковом состоянии и её мозг пытается ускользнуть, спрятаться от страшной реальности. Этого нельзя было допустить. Каждый день он намеренно напоминал ей, что она должна принять смерть отца, смириться и продолжить жить.
И Амелия смирилась, но помог ей в этом не доктор, а графиня Сэвил. Во время похорон, когда к девушке все подходили и выражали соболезнования, графиня тоже приблизилась к ней и приобняла за плечи.
Это произошло так неожиданно, что Амелия вздрогнула. Графиню она видела лишь однажды, когда приезжала на бал. Тогда леди Сэвил встречала всех гостей перед входом и выглядела невероятно красивой и оживлённой. Даже сейчас, в траурном платье, она была великолепна, но теперь на лице её читалась неподдельная скорбь.
– Держитесь, дорогая моя. Ваш отец был другом моего мужа, а, значит, и моим. Я помню какой красивой и жизнерадостной вы приезжали к нам на бал. Я думаю, что ваш папенька хотел бы видеть вас всегда такой счастливой. Уверена, он сейчас на небесах и смотрит на свою дочь. Ему там хорошо. Не огорчайте его, не поддавайтесь унынию. Он не исчез. Он остался. Вот тут – в вашем сердце навсегда. Продолжайте жить полной жизнью, Амелия. Я решила отправиться к мужу в Индию. Расскажу ему о вашем несчастье и буду просить, чтобы он поскорее отпустил мистера Шермана и вашего жениха Эдварда обратно в Англию. Потерпите, милая, скоро вам не будет так одиноко.
Эти добрые слова оказали на Амелию гораздо большее влияние, чем все старания доктора Томаса. Казалось невероятным, что сама графиня не только смогла присутствовать на похоронах, но и нашла такие нужные слова, чтобы поддержать почти незнакомую девушку в её горе.
После этой встречи Амелия словно прозрела. Она всё ещё не могла смириться с бедой, но ей стало легче от мысли, что отец не пропал насовсем, а просто теперь находится в раю рядом с мамой. Он всё так же может незримо присутствовать в её жизни.
И если девушка смогла найти в себе силы побороть депрессию, то тётя Шарлотта, наоборот, сильно сдала. Она словно сдерживала боль до похорон, нагрузив себя заботами, но после церемонии так распереживалась, что у неё разболелось сердце. Два дня доктор Томас занимался лечением Шарлотты, но ей становилось всё хуже. Она всё время вспоминала брата. Каждая вещь в доме наводила её на мысли о нём и вызывала страдания. В конце концов, доктор Томас настоял на том, чтобы Шарлотту доставили в его больницу.
Теперь Амелия осталась совсем без родных людей. Слуги, как могли, поддерживали девушку, а Люси теперь находилась при ней почти постоянно, боясь оставить хозяйку наедине. И было от чего беспокоиться. Амелия задалась мыслью исправить прошлое и спасти отца с помощью своего дара.
Она закрылась в своей комнате и пыталась снова и снова переместить своё сознание на несколько дней назад, но ничего не получалось. Амелия уже знала, что для перемещения ей нужна энергия эмоций. Требовалось либо разозлиться, либо испугаться, либо испытать какой-то душевный подъём, но после смерти отца она ощущала только внутреннюю опустошённость. Все её попытки заканчивались только слезами. Такие эксперименты неминуемо привели бы девушку к нервному срыву, если однажды не появился мистер Гнор.
Амелия услышала, что дворецкий ругается с кем-то на первом этаже и решила выяснить причину скандала. Спустившись по лестнице, она увидела у входной двери бывшего учителя музыки. Он, как всегда, был элегантен и сдержан, и пытался что-то объяснить дворецкому, но тот и слушать его не желал.
– Вам лучше удалиться! Мисс Ричардс никого не принимает! Она в трауре. Вы и так принесли этому дому достаточно неприятностей! Из-за вас хозяин получил нервное расстройство, и это привело к несчастному случаю.
– Роджер! – крикнула Амелия, привлекая к себе внимание. – Спасибо вам за заботу, но я и сама вполне могу разобраться с мистером Гнором.
Дворецкий недовольно поджал губы, демонстрируя своё несогласие, но всё же поклонился хозяйке и с достоинством удалился.
– Видимо, я не должен был приходить. Простите меня великодушно, мисс Ричардс, – Энтони был расстроен и подавлен. Его лицо имело нездоровую бледность, глаза, как у побитой собаки, выражали отчаяние и боль. – Ваш батюшка велел прибыть мне в понедельник за расчётом. Я приходил и узнал, что с ним произошло несчастье. В дом меня не пустили. Я теперь остался совсем без средств к существованию. Сегодня хозяин квартиры, которую я снимаю, грозился выселить меня, если не принесу плату за жильё до полудня, и я решился прийти и просить… впрочем, вам сейчас не до меня. Простите, что потревожил. Я лучше удалюсь.
Он развернулся и открыл дверь, чтобы уйти. Порыв ледяного ветра, ворвавшегося в дом, распахнул полы его тонкого не по погоде плаща, заставив мужчину сжаться от холода.
– Подождите, Энтони! – не выдержала Амелия. – Я отдам вам деньги. Сколько мы должны вам за занятия?
Мистер Гнор нерешительно остановился и обернулся. В его глазах появился блеск надежды.
– Если изволите… оплата за пять месяцев. Ваш батюшка в приходно-расходной книге записывал… Вы можете там посмотреть.
– Я посмотрю, – кивнула Амелия. – Пока присядьте. Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячего чая, а то вы совсем замёрзли.
Деньги для мистера Гнора нашлись в конверте на рабочем столе отца. Видимо, он успел отложить их перед своей смертью. Амелия вернулась в гостиную и передала конверт бывшему учителю. Он стал благодарить, затем собрался уходить, но Амелия уговорила его остаться ещё ненадолго, пока он не согреется. Ей было жаль отпускать Энтони, чувствовалось, что он тоже несчастен и одинок.
Ещё не так давно они могли дружески беседовать, и девушке этого общения очень не хватало. Он, как никто другой, умел поддержать и успокоить. Амелия и не заметила, как снова начала рассказывать Энтони о своих бедах и переживаниях.
– Вам надо отвлечься от плохих мыслей, занять себя чем-то полезным. Помощь приюту – очень благородное дело. Бедным сиротам необходима ваша поддержка. И вам это, непременно, поможет справиться с тревогой. Если позволите, я тоже хотел бы внести свой посильный вклад. Я мог бы заниматься с детьми музыкой или помочь с разгрузкой, если понадобиться.
Амелию это очень вдохновило. Они ещё долго разговаривали с Энтони и решили на следующий день вместе поехать в приют. И опять чужая нужда помогла девушке отвлечься от своих несчастий. Мистер Гнор провёл с сиротами несколько занятий музыкой и очаровал всех детей и работниц приюта.
Теперь он стал часто появляться в доме Амелии. Они сдружились ещё сильнее. У них появилось новое общее дело, которое сближало. Правда, слуги относились к музыканту более чем прохладно, а Люси даже боялась показаться ему на глаза, но мистера Гнора это, похоже, совсем не волновало.
Однажды горничная призналась, что в тот день, когда погиб мистер Ричардс, она заметила на ступеньках мокрые следы от мужских ботинок. А ещё ей показалось, что хозяин тогда кричал, не подзывая дворецкого, а, наоборот, прогоняя кого-то. Люсинда хотела тогда рассказать о своих наблюдениях инспектору полиции, но от переживаний у неё, как всегда, случился спазм в горле, и она не могла говорить.
Предположения служанки заставили Амелию снова задуматься о странной смерти отца, но она так и не смогла прийти к какому-то определённому выводу. Подозрения Люсинды казались слишком зыбкими.
Через две недели после того, как тётю Шарлотту увезли в клинику, доктор Томас прислал записку. В ней он сообщал, что тётушке стало гораздо лучше, и её можно теперь забрать из больницы. Амелия тут же собралась и поехала за ней, но прибыв на место, девушка застала рядом с тётей молодую леди. Незнакомка вела себя уверенно и смело, отдавала распоряжения персоналу клиники и по-родственному обращалась к Шарлотте. Амелии понадобилось минуты две, чтобы сообразить, что неизвестная красавица – это, вернувшаяся из Америки дочь её тёти. Девушки виделись лишь в детстве, когда ещё была жива мать Амелии. Теперь же Мэри было не узнать. Из пухлой капризной девочки она превратилась в стройную сдержанную даму.
Кузина обрадовалась Амелии. Они не могли насмотреться друг на друга и наговориться. Мэри делилась впечатлениями об Америке, рассказала, что как только узнала о смерти мистера Ричардса и болезни мамы, так сразу поспешила бросить все дела и ехать в Англию. Она решила остаться в Лондоне до тех пор, пока Шарлотта не поправится. Амелия стала уговаривать родственниц погостить у неё, но доктор Томас сказал, что тёте будет лучше отправиться за город, в свой дом, где воздух намного чище. К тому же в доме Ричардсов Шарлотте всё будет напоминать о трагедии с братом. Девушкам пришлось согласиться с ним.
Домой Амелия возвращалась в радостном настроении. Теперь она не чувствовала себя одинокой. Пусть Шарлотта и не сможет пока жить у неё, но она сама будет навещать тётю и кузину по выходным и праздникам. У Амелии снова появилась семья и родные люди.
Однако в этот день девушку ожидала и неприятная новость. Каждую неделю в четверг вместе с прочей корреспонденцией почтальон приносил в её дом и письмо от Эдварда, но сегодня послания от любимого не было. Это показалось ей плохим знаком. Почему-то Амелия сильно разнервничалась. Успокоить её смог только мистер Гнор. Он приехал неожиданно, словно почувствовал, что мисс Ричардс требуется его помощь. Как всегда, он смог найти нужные слова, которые были так необходимы девушке.
– Отсутствие одного письма – это не повод так переживать. Индия очень далеко. Послание могло затеряться в пути. Англия уже не так могущественна, как раньше. Приходится прилагать много усилий, чтобы удержаться на прежних позициях. Вполне возможно, что у Эдварда просто не было времени или возможности, чтобы написать. Не делайте скоропалительных выводов, Амелия, подождите хотя бы неделю.
Но прошло ещё семь дней, а известие от молодого мистера Шермана опять не пришло. Амелия места себе не находила. В голову лезли разные нехорошие мысли: вдруг Эдвард заболел или его ранили во время какого-нибудь мятежа. Успокоительные речи мистера Гнора уже не приносили облегчение, работа в приюте не помогала отвлечься. Энтони даже отправился в почтовую службу, чтобы выяснить не затерялись ли письма там, но всё было напрасно.
Следующая неделя показалась девушке унылой и бесконечно долгой. Амелия считала часы и минуты до наступления следующего четверга. Она задёргала всех слуг, каждое утро посылала Люси за утренними газетами и читала новости, касающиеся индийских колоний.
В четверг Энтони побежал на почту. Он хотел убедиться, что письмо не потеряется. Амелия осталась дома в тяжёлом ожидании. Она стояла возле окна, боясь отойти, смотрела на дорогу и молилась. Только бы с Эдвардом не случилось беды! Только бы он был жив!
Наконец, на дороге показалась подтянутая фигура мистера Гнора. Ещё издали он заметил в окне Амелию и помахал конвертом, который держал в руке. Девушка бросилась к двери, выскочила на улицу прямо в домашней обуви.
– Спасибо, Энтони, спасибо! – кричала она, выхватывая письмо.
Машинально она отметила, что конверт какой-то мятый и потрёпанный. Но ведь это было совсем неважно, главное – это то, что внутри. Амелия тут же порвала его и вынула послание. Там оказался один листок, на котором виднелись всего лишь несколько строк, написанных небрежным почерком:
«Амелия, спасибо тебе за чудесные мгновения моей жизни, за то, что вселила в меня уверенность в свои силы и возможности. Я буду всегда хранить в душе память о нашей прошлой дружбе. Но всё меняется. Тут, в Индии, вдали от родины я смог переосмыслить свою жизнь и встретить настоящую любовь. Скоро состоится моя свадьба. Уверен, что ты поймёшь и будешь рада моему счастью. Просто наши судьбы разошлись в разные стороны. Так бывает. Надеюсь, что и ты найдёшь свою истинную любовь. Не пиши мне больше. Прощай. Эдвард».
глава 16.
Амелия больше не плакала. Её душу словно порвало на части. Теперь все те светлые воспоминания, что связывали её с Эдвардом, причиняли нестерпимую боль, но слёз не было, словно они замёрзли где-то внутри.
Первая влюблённость – это несерьёзное чувство, а только пробник, ненастоящая любовь, а всего лишь её репетиция. Никто не виноват в том, что так случилось. Тысячи людей по всему миру живут своей никчёмной одинокой жизнью, осознавая, что они никому не нужны. Все не могут быть счастливы и любимы. Даже солнце не освещает на дереве все листья одинаково. Кому-то из них везёт купаться в ярком свете, а другим суждено всегда оставаться в тени.
Весь окружающий мир для Амелии тоже словно погрузился в тень. Всё стало казаться серым и безрадостным, потеряло своё значение. Каждое утро девушка вставала с постели, приводила себя в порядок, завтракала. Она делала это автоматически потому, что так положено, так было всегда. Затем она просто сидела у окна, перебирала пальцами стопку конвертов с посланиями от Эдварда, так и не решаясь прочитать их. Потом пустой день клонился к закату, наступала ночь, а за ней – следующий серый бессмысленный день.
Люси пыталась разговорить хозяйку, расшевелить её, но та всегда отвечала односложно и снова погружалась в свои думы. Мистер Гнор приезжал каждый день и тоже пробовал вывести Амелию из оцепенения, звал её в приют, уговаривал выйти на улицу, но девушка равнодушно отвечала, что очень устала и желает отдохнуть.
Она всё больше погружалась в депрессию. Её не интересовало то, что не осталось денег, что закончились продукты и дрова для камина, что слуги давно не получали жалования.
