– Миссис Холл очень рада вас видеть, – произнесла Тильда неожиданно глубоким красивым контральто, но, увидев недоумение в глазах Амелии, пояснила. – Она всё слышит и понимает, но почти не разговаривает. Муж миссис Розалии был владельцем нескольких фабрик. Они очень любили друг друга, но два года назад он скончался. Миссис Холл тоже едва не умерла от тоски. Её долго лечили и спасли, только душа осталась где-то между миром живых и мёртвых. Мне кажется, миссис Розалия блуждает сознанием там, ищет своего мужа. Она вполне дееспособна, может ходить, иногда даже говорить что-то, но мысли её находятся далеко. Вас она заметила и очень рада. Я видела, как шевельнулась её рука, когда вы появились тут.
Амелия не нашлась, что сказать. Женщина в каталке не казалась слишком старой, похоже ей не было ещё и шестидесяти лет. Лицо правильной формы и пропорций. Время уже пыталось наложить свой отпечаток в виде морщин и пигментных пятен, но Розалии пока ещё удавалось сохранить остатки былой красоты и привлекательности. Особенно интересными казались её янтарного цвета глаза миндалевидной формы.
– Дети отправили её сюда и навещают каждые выходные. Они всё ещё надеются, что мать придёт в себя, – Тильда печально вздохнула и принялась поправлять кружевной воротник своей подопечной. – Я уже второй год нахожусь при миссис Холл и научилась понимать её. Она очень любит кружева и ещё, когда ей читают вслух книги.
– Вы прекрасная сиделка, – похвалила девушку Амелия. – Миссис Холл очень повезло с вами.
– Спасибо, – румяные щёчки Тильды покраснели ещё больше. – Я очень стараюсь. Да и как можно её не любить – миссис Розалия настоящий ангел. Миссис Гнор, не могли бы вы немного побыть здесь? Она очень любит, когда кто-то находится рядом и любуется вместе с ней гортензиями. Вы не думайте, что она не обращает внимание. Розалия чувствует вас, может даже очнётся и заговорит.
Никогда ещё к Амелии не обращались с такой странной просьбой. Конечно, она согласилась. Джейн подвезла кресло поближе к пожилой леди. Та даже не моргнула, только пальцы её правой руки едва дрогнули, словно от дуновения холодного ветра.
– Она благодарит вас, миссис Гнор, – тихо проговорила Тильда и замолчала, глядя на клумбу с цветами.
Как ни странно, но болтушка Джейн тоже плотно сжала губы и замерла, направив взор на гортензии. Амелия пожала плечами. Что ж, раз этой несчастной пожилой леди станет лучше от того, что кто-то с ней созерцает клумбу, то почему бы не подыграть. Амелия тоже принялась пялиться на цветы. Она и не заметила, как увлеклась этим занятием.
Соцветия были красивыми и пышными, радуя взгляд богатством оттенков. Садовник очень постарался, чтобы растения на клумбе своей цветовой гаммой составили некий рисунок. По краям цветы были белыми, потом переходили в голубой оттенок, а в центре они оказались совсем тёмными – фиолетового окраса. Это тёмное пятно казалось походим на звезду с неровными лучами. Нет, не на звезду, скорее на кляксу. Тёмную кляксу – Погибель, которая пыталась растворить в себе душу Амелии. Девушка почувствовала, как её словно затягивает в сердцевину клумбы. Она закричала, рванулась назад… и поняла вдруг, что находится всё ещё в больничном парке. Всё так же ярко светило солнце, лицо обдувал прохладный ветер, на испуганную Амелию не менее испугано смотрели Тильда и Джейн. Миссис Розалия Холл тоже повернула к ней своё лицо, утопающее в кружевах.
Амелия ощущала головокружение и часто дышала от нехватки воздуха, сердце словно молот, стучало в груди. Она смотрела в пустые янтарные глаза пожилой леди, как будто ожидая от неё объяснений. Неожиданно губы миссис Холл приоткрылись, и она тихо произнесла:
– Отдай мне свою смерть. Я хочу умереть.
Когда Амелия потеряла сознание на прогулке в парке возле клумбы с цветами, доктор Конорс запретил ей несколько дней появляться на улице. Он пытался выяснить, что напугало его пациентку, но миссис Гнор твердила, что это был вовсе не испуг, а просто переизбыток свежего воздуха, который оказался для неё непривычным. В конце концов доктор сдался и разрешил прогулки по часу два раза в день.
Джейн постепенно знакомила Амелию с территорией и другими обитателями корпуса «Бета». В двухэтажном здании находилось шесть апартаментов для привилегированных пациентов. Ещё в доме была кухня, бассейн и комната для лечебных процедур. В данный момент в корпусе «Бета» проживали и проходили лечение четверо пациентов. Одной из них была сама Амелия, другой – миссис Розалия Холл, с ними на этаже так же обитала некая Джульетта Айзенбергер – подверженная приступам истерии. На втором этаже занимал помещение мистер Леопольд Синглтон, которого все называли не иначе, как человек-дерево.
Амелия видела, как мистер Синглтон, прогуливаясь по парку, вдруг замер на месте, вытянул руки к солнцу и замер, слегка покачивая ими из стороны в сторону.
– Как это странно, – удивлённо произнесла Амелия. – От чего может возникнуть такое психическое заболевание?
– Это не психическая болезнь, – тихо хихикнула Джейн. – Мистер Синглтон прячется в клинике от своих многочисленных родных. Не так давно он получил большое наследство от любимой тётушки, и тут же к нему сбежались все близкие и дальние родственники. Все рассчитывали получить от него денежную помощь, а мистер Леопольд – человек мягкий, не умеющий отказывать. Вот он и придумал себе психическое отклонение, чтобы сбежать сюда. Изображает себя сумасшедшим, превращающимся в дерево. Доктор Конорс жалеет его и делает вид, что верит. Надо признать, у мистера Синглтона всё лучше получается изображать тис.
Джульетту Айзенбергер, пациентку, обитающую с ней на этаже, Амелия видела всего дважды. Возле этой полноватой и смуглолицей женщины постоянно находились сразу две сиделки. На вид Джульетте было за сорок лет, она имела капризный и недовольный вид.
Оба раза Амелия наблюдала за этой пациенткой издалека, и она произвела на неё не слишком приятное впечатление. Во время прогулки мисс Айзенбергер громко ругалась и капризничала. Сиделки бегали вокруг неё и пытались успокоить.
– Почему она так себя ведёт? – спросила Амелия Джейн, наблюдая эту сцену. – Это, действительно, какое-то заболевание или причина в плохом характере?
– Доктор Конорс говорит, что это вид психического расстройства, – охотно пояснила сиделка. – Он даже упоминал, как оно называется, но я не запомнила. Сейчас-то Джулиетта чувствует себя гораздо лучше, раньше совсем беда была. Она всюду носила с собой куклу и разговаривала с ней, как с живой, а ещё представляла себя маленькой девочкой и уверяла, что к ней по вечерам приходит подружка, с которой она играет в игрушки.
Амелия вовсе не хотела знакомиться с мисс Айзенбергер, и они с Джейн всегда объезжали её стороной.
Чаще всего миссис Гнор виделась с Розалией Холл. Джейн и Тильда привозили их к искусственному пруду, где плавали утки. Сиделки отходили в сторону, чтобы посекретничать о своих девичьих делах, а Амелия сидела в кресле-каталке возле Розалии и наблюдала за птицами. Миссис Холл больше на разговаривала с ней, но девушка ощущала спокойствие и некую душевную связь с этой женщиной, словно они были родственниками или дальними знакомыми.
Через неделю доктор Конорс сообщил, что тётя Шарлотта добралась до него и вытребовала свидание с любимой племянницей. В выходные она намеревалась приехать сюда. Амелия была несказанно рада этому известию. Ей хотелось не только увидеть горячо любимую тётушку, но и расспросить её о маме.
У Амелии не выходил из головы тот странный разговор на суде с Диком Труманом. Он намекал, что мать Амелии умерла не из-за сердечного приступа. Дик уверял, что она погибла, не справившись со смертью, которую приняла от Амелии. Как такое возможно? Ещё он дал понять, что все несчастья в жизни девушки происходят не просто так, а по вине какой-то силы. Почему-то Амелия была уверенна, что клякса-Погибель, явившаяся ей во время медитации, и есть та самая смертельная опасность. По крайней мере только Погибель мешала девушке перемещаться во времени и пыталась захватить её душу. Действие каких-то других враждебных сил она не испытывала.
Однако встреча Амелии с тётей Шарлоттой едва не сорвалась. Буквально за три дня до выходных доктор Конорс заболел, и его срочно увезли в какую-то больницу.
– Что же теперь будет?! – прибежавшая с утра Джейн была очень встревожена. – Вечером у мистера Конорса случился сильнейший приступ подагры. Он и раньше жаловался на возникающие боли, говорил, что это ужасные ощущения, словно кто-то впивается в суставы острыми клыками. Сегодня приходила его жена миссис Конор и рассказывала страшные вещи. Мистер Стивен весь вечер кричал не переставая, видимо боль была совсем нестерпимой. Он даже бредил, уверял, что на него напала какая-то клякса. Ему придётся долго лечиться, наверное. Миссис Конорс принесла документ. На время отсутствия её мужа, нашей клиникой будет управлять мистер Руперт Блэквелл. Это так ужасно!
– Это невыразимо грустная новость, – согласилась Амелия, – но чем вас так пугает этот мистер Блэквелл?
Прежде чем ответить, Джейн плотнее притворила дверь, огляделась по сторонам и даже выглянула в окно, словно опасаясь, что названный ей человек может прятаться где-то по близости.
– Я не должна озвучивать такое, но вы же имеете право знать, что здесь происходит, – тихо проговорила сиделка, приблизившись к Амелии. – Мистер Руперт Блэквел является зятем нашего доктора Конорса. У доктора есть дочь Филиппа. Она долго не могла выйти замуж, все боялись, что останется старой девой. Наверное, так бы и вышло, но отец нашел ей подходящего жениха из своих учеников. Конорс сам выбрал лучшего, подающего надежды, студента, приблизил его к себе, познакомил с дочерью и намекнул, что если Руперт сделает Филиппе предложение, то сможет стать совладельцем его клиники. Блэквелл мог только мечтать о такой удаче. Он сразу согласился. Конорс помог получить ему докторскую степень и определил управлять корпусом «Дельта». Это самое большое отделение, где лечат запущенные случаи сумасшествия. Лучше на знать вам, какие методы «исправления» больных там применяют. Только намекну, что некоторые процедуры, пожалуй, даже хуже средневековых пыток. Не зря же за глаза доктора Блэквелла называют Инквизитором. Мистер Конорс сначала пытался как-то контролировать жестокость зятя, но тот оказался хитрее змеи и действовал через Филиппу. Дочь прибегала к доктору Конорсу и плакалась: «Ах, папенька, зачем ты мешаешь милому Руперту делать научные открытия? Он не просто так издевается над больными, а совершает прорыв в психиатрии, пишет научные статьи, изгоняет из людей бесов, очищает их души. Не губи его гениальность!»
– Изгоняет бесов? – вздрогнула Амелия. – Кем он себя возомнил?
– Не иначе как Богом или ангелом света, – ещё тише заговорила Джейн. – Он настоящий фанатик, страшный человек. Теперь в отсутствии доктора Конорса, он и здесь будет лечить пациентов. Вы даже не представляете, сколько людей умирает в корпусе «Дельта» и какие там условия! По десятку, а то и больше, больных в одной палате лежат. Их привязывают к кроватям! Есть одиночные помещения с решётками, как в тюрьме. И персонал там соответствующий. Я боюсь, что меня уволят отсюда. Придётся искать новую работу, а у меня мама больная и две маленькие сестрички.
Сиделка едва не расплакалась, но увидев испуг в глазах Амелии, тут принялась успокаивать её:
– Простите, я такая глупая, опять наболтала лишнего. Вам на стоит переживать. Всё будет хорошо. Через месяц с небольшим закончится ваше пребывание тут, и вы сможете уехать. В любом случае мистер Блэквелл не посмеет относиться к вам неуважительно. Здесь, в корпусе «Гама» самые щедрые наши пациенты, приносящие клинике немалый доход.
Но как не пыталась Джейн утешить миссис Гнор, но та оставалась сильно встревоженной. И тревога эта лишь усилилась с приходом доктора Руперта Блэквелла. Он появился на следующий же день в покоях Амелии и сразу произвёл отрицательное впечатление.
Это был очень высокий, худой и сутулый мужчина с бледным узким лицом и слишком длинными руками. Одевался мистер Блэквелл в некое подобие чёрной рясы с белым воротничком. Его тёмные волосы были зачёсаны назад и сальными прядями касались плеч.
Его бледность и краснота вокруг глаз свидетельствовали о том, что доктор не высыпался несколько дней подряд. Вероятно, он казался бы более приятным, если позволил себе улыбнуться, но губы его были плотно сжаты, а уголки опущены и выражали недовольство и брезгливость.
Едва Руперт Блэквелл отказался в комнате и увидел Амелию, как замер у порога с выпученными глазами. В них отразилась целая гамма эмоций, и эмоции эти были совсем недобрыми. Девушка поняла, что её неприязнь к доктору является взаимной.
– Так вот вы какая, Амелия Гнор, – проговорил он сухим хрипловатым голосом, приближаясь на пару шагов.
– И какая же я? – с вызовом спросила девушка.
– Очень рыжая, – мистер Блэквелл поморщился и, приблизившись ещё немного, навис над Амелией, сидящей на стуле. – Не хочу вас обидеть, но мне почему-то вдруг вспомнилось, что в раньше всех рыжеволосых женщин считали ведьмами и сжигали на кострах.
Что-то внутри девушки задрожало, но она не хотела показывать свой страх. Энтони тоже пытался её запугать и добиться её подчинения. Больше она этого никому не позволит.
– Вам всё-таки удалось обидеть меня, доктор Блэквелл, – произнесла она, выпрямив спину. – Вы, видимо, забываетесь и не осознаёте, что я, хоть и отправлена решением суда на лечение в эту клинику, однако очень щедро оплачиваю пребывание здесь.
– Да, мой тесть отбирал исключительно состоятельных пациентов, – недовольно проворчал мистер Блэквелл. – Он устроил тут курорт место психбольницы, исцелял души пациентов солнышком, цветочками и примочками из безобидных трав. Знаете, сколько душевно больных он исцелил за двадцать лет? Двенадцать человек! Конорсу было выгодно, чтобы пациенты возвращались в его «санаторий» снова и снова. Он совсем забыл, что наша основная миссия – спасать людей от демонов, пробравшихся в их тела. Да, миссис Гнор, я доказал своими опытами, что душа существует. Когда человек умирает, тело становится легче потому, что душа покидает его. Существование демонических сущностей – это очевидный факт. Вы видели больных, одержимых бесами? Когда я проводил с пациентами изгоняющие процедуры, то видел проявление нечистой силы: это нечеловеческие крики, грязные ругательства, их тела, руки и ноги изгибались с невероятной пластичностью. Я близок к открытию! Ещё немного и мне удастся поймать демона, чтобы доказать всему миру свою правоту!
Доктор Блэквел перестал сутулиться, расправил плечи, вытянулся во весь рост. Его глаза горели алчным огнём, словно мысленно он находился где-то далеко и уже праздновал свой триумф. С нижней губы стекала тонкая струйка слюны, но Руперт не замечал этого. Голос становился всё громче, обретая силу:
– Скоро! Очень скоро я найду способ избавить Человечество от влияния Дьявола! На Земле воцарится Рай! Не будет войн, зависти, жадности и распутства! Мир погряз в жестокости, но Бог хочет помочь нам! Он посылает мне знаки, хочет, чтобы я стал его оружием возмездия, чтобы я полностью уничтожил демонов в людях!
Амелия не нашлась, что сказать. Женщина в каталке не казалась слишком старой, похоже ей не было ещё и шестидесяти лет. Лицо правильной формы и пропорций. Время уже пыталось наложить свой отпечаток в виде морщин и пигментных пятен, но Розалии пока ещё удавалось сохранить остатки былой красоты и привлекательности. Особенно интересными казались её янтарного цвета глаза миндалевидной формы.
– Дети отправили её сюда и навещают каждые выходные. Они всё ещё надеются, что мать придёт в себя, – Тильда печально вздохнула и принялась поправлять кружевной воротник своей подопечной. – Я уже второй год нахожусь при миссис Холл и научилась понимать её. Она очень любит кружева и ещё, когда ей читают вслух книги.
– Вы прекрасная сиделка, – похвалила девушку Амелия. – Миссис Холл очень повезло с вами.
– Спасибо, – румяные щёчки Тильды покраснели ещё больше. – Я очень стараюсь. Да и как можно её не любить – миссис Розалия настоящий ангел. Миссис Гнор, не могли бы вы немного побыть здесь? Она очень любит, когда кто-то находится рядом и любуется вместе с ней гортензиями. Вы не думайте, что она не обращает внимание. Розалия чувствует вас, может даже очнётся и заговорит.
Никогда ещё к Амелии не обращались с такой странной просьбой. Конечно, она согласилась. Джейн подвезла кресло поближе к пожилой леди. Та даже не моргнула, только пальцы её правой руки едва дрогнули, словно от дуновения холодного ветра.
– Она благодарит вас, миссис Гнор, – тихо проговорила Тильда и замолчала, глядя на клумбу с цветами.
Как ни странно, но болтушка Джейн тоже плотно сжала губы и замерла, направив взор на гортензии. Амелия пожала плечами. Что ж, раз этой несчастной пожилой леди станет лучше от того, что кто-то с ней созерцает клумбу, то почему бы не подыграть. Амелия тоже принялась пялиться на цветы. Она и не заметила, как увлеклась этим занятием.
Соцветия были красивыми и пышными, радуя взгляд богатством оттенков. Садовник очень постарался, чтобы растения на клумбе своей цветовой гаммой составили некий рисунок. По краям цветы были белыми, потом переходили в голубой оттенок, а в центре они оказались совсем тёмными – фиолетового окраса. Это тёмное пятно казалось походим на звезду с неровными лучами. Нет, не на звезду, скорее на кляксу. Тёмную кляксу – Погибель, которая пыталась растворить в себе душу Амелии. Девушка почувствовала, как её словно затягивает в сердцевину клумбы. Она закричала, рванулась назад… и поняла вдруг, что находится всё ещё в больничном парке. Всё так же ярко светило солнце, лицо обдувал прохладный ветер, на испуганную Амелию не менее испугано смотрели Тильда и Джейн. Миссис Розалия Холл тоже повернула к ней своё лицо, утопающее в кружевах.
Амелия ощущала головокружение и часто дышала от нехватки воздуха, сердце словно молот, стучало в груди. Она смотрела в пустые янтарные глаза пожилой леди, как будто ожидая от неё объяснений. Неожиданно губы миссис Холл приоткрылись, и она тихо произнесла:
– Отдай мне свою смерть. Я хочу умереть.
глава 31
Когда Амелия потеряла сознание на прогулке в парке возле клумбы с цветами, доктор Конорс запретил ей несколько дней появляться на улице. Он пытался выяснить, что напугало его пациентку, но миссис Гнор твердила, что это был вовсе не испуг, а просто переизбыток свежего воздуха, который оказался для неё непривычным. В конце концов доктор сдался и разрешил прогулки по часу два раза в день.
Джейн постепенно знакомила Амелию с территорией и другими обитателями корпуса «Бета». В двухэтажном здании находилось шесть апартаментов для привилегированных пациентов. Ещё в доме была кухня, бассейн и комната для лечебных процедур. В данный момент в корпусе «Бета» проживали и проходили лечение четверо пациентов. Одной из них была сама Амелия, другой – миссис Розалия Холл, с ними на этаже так же обитала некая Джульетта Айзенбергер – подверженная приступам истерии. На втором этаже занимал помещение мистер Леопольд Синглтон, которого все называли не иначе, как человек-дерево.
Амелия видела, как мистер Синглтон, прогуливаясь по парку, вдруг замер на месте, вытянул руки к солнцу и замер, слегка покачивая ими из стороны в сторону.
– Как это странно, – удивлённо произнесла Амелия. – От чего может возникнуть такое психическое заболевание?
– Это не психическая болезнь, – тихо хихикнула Джейн. – Мистер Синглтон прячется в клинике от своих многочисленных родных. Не так давно он получил большое наследство от любимой тётушки, и тут же к нему сбежались все близкие и дальние родственники. Все рассчитывали получить от него денежную помощь, а мистер Леопольд – человек мягкий, не умеющий отказывать. Вот он и придумал себе психическое отклонение, чтобы сбежать сюда. Изображает себя сумасшедшим, превращающимся в дерево. Доктор Конорс жалеет его и делает вид, что верит. Надо признать, у мистера Синглтона всё лучше получается изображать тис.
Джульетту Айзенбергер, пациентку, обитающую с ней на этаже, Амелия видела всего дважды. Возле этой полноватой и смуглолицей женщины постоянно находились сразу две сиделки. На вид Джульетте было за сорок лет, она имела капризный и недовольный вид.
Оба раза Амелия наблюдала за этой пациенткой издалека, и она произвела на неё не слишком приятное впечатление. Во время прогулки мисс Айзенбергер громко ругалась и капризничала. Сиделки бегали вокруг неё и пытались успокоить.
– Почему она так себя ведёт? – спросила Амелия Джейн, наблюдая эту сцену. – Это, действительно, какое-то заболевание или причина в плохом характере?
– Доктор Конорс говорит, что это вид психического расстройства, – охотно пояснила сиделка. – Он даже упоминал, как оно называется, но я не запомнила. Сейчас-то Джулиетта чувствует себя гораздо лучше, раньше совсем беда была. Она всюду носила с собой куклу и разговаривала с ней, как с живой, а ещё представляла себя маленькой девочкой и уверяла, что к ней по вечерам приходит подружка, с которой она играет в игрушки.
Амелия вовсе не хотела знакомиться с мисс Айзенбергер, и они с Джейн всегда объезжали её стороной.
Чаще всего миссис Гнор виделась с Розалией Холл. Джейн и Тильда привозили их к искусственному пруду, где плавали утки. Сиделки отходили в сторону, чтобы посекретничать о своих девичьих делах, а Амелия сидела в кресле-каталке возле Розалии и наблюдала за птицами. Миссис Холл больше на разговаривала с ней, но девушка ощущала спокойствие и некую душевную связь с этой женщиной, словно они были родственниками или дальними знакомыми.
Через неделю доктор Конорс сообщил, что тётя Шарлотта добралась до него и вытребовала свидание с любимой племянницей. В выходные она намеревалась приехать сюда. Амелия была несказанно рада этому известию. Ей хотелось не только увидеть горячо любимую тётушку, но и расспросить её о маме.
У Амелии не выходил из головы тот странный разговор на суде с Диком Труманом. Он намекал, что мать Амелии умерла не из-за сердечного приступа. Дик уверял, что она погибла, не справившись со смертью, которую приняла от Амелии. Как такое возможно? Ещё он дал понять, что все несчастья в жизни девушки происходят не просто так, а по вине какой-то силы. Почему-то Амелия была уверенна, что клякса-Погибель, явившаяся ей во время медитации, и есть та самая смертельная опасность. По крайней мере только Погибель мешала девушке перемещаться во времени и пыталась захватить её душу. Действие каких-то других враждебных сил она не испытывала.
Однако встреча Амелии с тётей Шарлоттой едва не сорвалась. Буквально за три дня до выходных доктор Конорс заболел, и его срочно увезли в какую-то больницу.
– Что же теперь будет?! – прибежавшая с утра Джейн была очень встревожена. – Вечером у мистера Конорса случился сильнейший приступ подагры. Он и раньше жаловался на возникающие боли, говорил, что это ужасные ощущения, словно кто-то впивается в суставы острыми клыками. Сегодня приходила его жена миссис Конор и рассказывала страшные вещи. Мистер Стивен весь вечер кричал не переставая, видимо боль была совсем нестерпимой. Он даже бредил, уверял, что на него напала какая-то клякса. Ему придётся долго лечиться, наверное. Миссис Конорс принесла документ. На время отсутствия её мужа, нашей клиникой будет управлять мистер Руперт Блэквелл. Это так ужасно!
– Это невыразимо грустная новость, – согласилась Амелия, – но чем вас так пугает этот мистер Блэквелл?
Прежде чем ответить, Джейн плотнее притворила дверь, огляделась по сторонам и даже выглянула в окно, словно опасаясь, что названный ей человек может прятаться где-то по близости.
– Я не должна озвучивать такое, но вы же имеете право знать, что здесь происходит, – тихо проговорила сиделка, приблизившись к Амелии. – Мистер Руперт Блэквел является зятем нашего доктора Конорса. У доктора есть дочь Филиппа. Она долго не могла выйти замуж, все боялись, что останется старой девой. Наверное, так бы и вышло, но отец нашел ей подходящего жениха из своих учеников. Конорс сам выбрал лучшего, подающего надежды, студента, приблизил его к себе, познакомил с дочерью и намекнул, что если Руперт сделает Филиппе предложение, то сможет стать совладельцем его клиники. Блэквелл мог только мечтать о такой удаче. Он сразу согласился. Конорс помог получить ему докторскую степень и определил управлять корпусом «Дельта». Это самое большое отделение, где лечат запущенные случаи сумасшествия. Лучше на знать вам, какие методы «исправления» больных там применяют. Только намекну, что некоторые процедуры, пожалуй, даже хуже средневековых пыток. Не зря же за глаза доктора Блэквелла называют Инквизитором. Мистер Конорс сначала пытался как-то контролировать жестокость зятя, но тот оказался хитрее змеи и действовал через Филиппу. Дочь прибегала к доктору Конорсу и плакалась: «Ах, папенька, зачем ты мешаешь милому Руперту делать научные открытия? Он не просто так издевается над больными, а совершает прорыв в психиатрии, пишет научные статьи, изгоняет из людей бесов, очищает их души. Не губи его гениальность!»
– Изгоняет бесов? – вздрогнула Амелия. – Кем он себя возомнил?
– Не иначе как Богом или ангелом света, – ещё тише заговорила Джейн. – Он настоящий фанатик, страшный человек. Теперь в отсутствии доктора Конорса, он и здесь будет лечить пациентов. Вы даже не представляете, сколько людей умирает в корпусе «Дельта» и какие там условия! По десятку, а то и больше, больных в одной палате лежат. Их привязывают к кроватям! Есть одиночные помещения с решётками, как в тюрьме. И персонал там соответствующий. Я боюсь, что меня уволят отсюда. Придётся искать новую работу, а у меня мама больная и две маленькие сестрички.
Сиделка едва не расплакалась, но увидев испуг в глазах Амелии, тут принялась успокаивать её:
– Простите, я такая глупая, опять наболтала лишнего. Вам на стоит переживать. Всё будет хорошо. Через месяц с небольшим закончится ваше пребывание тут, и вы сможете уехать. В любом случае мистер Блэквелл не посмеет относиться к вам неуважительно. Здесь, в корпусе «Гама» самые щедрые наши пациенты, приносящие клинике немалый доход.
Но как не пыталась Джейн утешить миссис Гнор, но та оставалась сильно встревоженной. И тревога эта лишь усилилась с приходом доктора Руперта Блэквелла. Он появился на следующий же день в покоях Амелии и сразу произвёл отрицательное впечатление.
Это был очень высокий, худой и сутулый мужчина с бледным узким лицом и слишком длинными руками. Одевался мистер Блэквелл в некое подобие чёрной рясы с белым воротничком. Его тёмные волосы были зачёсаны назад и сальными прядями касались плеч.
Его бледность и краснота вокруг глаз свидетельствовали о том, что доктор не высыпался несколько дней подряд. Вероятно, он казался бы более приятным, если позволил себе улыбнуться, но губы его были плотно сжаты, а уголки опущены и выражали недовольство и брезгливость.
Едва Руперт Блэквелл отказался в комнате и увидел Амелию, как замер у порога с выпученными глазами. В них отразилась целая гамма эмоций, и эмоции эти были совсем недобрыми. Девушка поняла, что её неприязнь к доктору является взаимной.
– Так вот вы какая, Амелия Гнор, – проговорил он сухим хрипловатым голосом, приближаясь на пару шагов.
– И какая же я? – с вызовом спросила девушка.
– Очень рыжая, – мистер Блэквелл поморщился и, приблизившись ещё немного, навис над Амелией, сидящей на стуле. – Не хочу вас обидеть, но мне почему-то вдруг вспомнилось, что в раньше всех рыжеволосых женщин считали ведьмами и сжигали на кострах.
Что-то внутри девушки задрожало, но она не хотела показывать свой страх. Энтони тоже пытался её запугать и добиться её подчинения. Больше она этого никому не позволит.
– Вам всё-таки удалось обидеть меня, доктор Блэквелл, – произнесла она, выпрямив спину. – Вы, видимо, забываетесь и не осознаёте, что я, хоть и отправлена решением суда на лечение в эту клинику, однако очень щедро оплачиваю пребывание здесь.
– Да, мой тесть отбирал исключительно состоятельных пациентов, – недовольно проворчал мистер Блэквелл. – Он устроил тут курорт место психбольницы, исцелял души пациентов солнышком, цветочками и примочками из безобидных трав. Знаете, сколько душевно больных он исцелил за двадцать лет? Двенадцать человек! Конорсу было выгодно, чтобы пациенты возвращались в его «санаторий» снова и снова. Он совсем забыл, что наша основная миссия – спасать людей от демонов, пробравшихся в их тела. Да, миссис Гнор, я доказал своими опытами, что душа существует. Когда человек умирает, тело становится легче потому, что душа покидает его. Существование демонических сущностей – это очевидный факт. Вы видели больных, одержимых бесами? Когда я проводил с пациентами изгоняющие процедуры, то видел проявление нечистой силы: это нечеловеческие крики, грязные ругательства, их тела, руки и ноги изгибались с невероятной пластичностью. Я близок к открытию! Ещё немного и мне удастся поймать демона, чтобы доказать всему миру свою правоту!
Доктор Блэквел перестал сутулиться, расправил плечи, вытянулся во весь рост. Его глаза горели алчным огнём, словно мысленно он находился где-то далеко и уже праздновал свой триумф. С нижней губы стекала тонкая струйка слюны, но Руперт не замечал этого. Голос становился всё громче, обретая силу:
– Скоро! Очень скоро я найду способ избавить Человечество от влияния Дьявола! На Земле воцарится Рай! Не будет войн, зависти, жадности и распутства! Мир погряз в жестокости, но Бог хочет помочь нам! Он посылает мне знаки, хочет, чтобы я стал его оружием возмездия, чтобы я полностью уничтожил демонов в людях!
