Амелии стало не по себе. Ещё никогда она не встречалась с людьми настолько одержимыми своей идеей. Мистер Блэквелл казался ей более сумасшедшим, чем любой из пациентов, которых она видела в клинике.
– Доктор Конорс говорил, что не выявил у меня никаких психических отклонений, – дрожащим голосом произнесла Амелия. – Я подолгу молюсь Богу утром и вечером, знаю все молитвы и…
Доктор Блэквел словно очнулся от своих мыслей, услышав её голос. Плечи его опустились, спина сгорбилась, взгляд приобрёл осмысленность.
– Этого мало, миссис Гнор, – проговорил он тихо и доверительно. – Есть очень коварные и сильные демоны, которым молитвы не страшны. Посмотрите, какие удивительные открытия совершаются в химии, медицине и других науках. Это Бог посылает нам подсказки. Сочетание науки и приносит удивительные результаты. Знаете, сколько больных я излечил от демонов за десять лет? Больше двух сотен! Не беспокойтесь, миссис Гнор, теперь вы под надёжной защитой.
Амелия была уверенна, что доктор Блэквелл отменит ей свидание с родственниками, но произошло чудо. В субботу ближе к обеду без каких ли предварительных предупреждений появилась Джейн и привела с собой тётушку Шарлотту. Амелия была вне себя от радости, а миссис Стивенс так расчувствовалась, что какое-то время не могла говорить, а только обнимала племянницу, целовала её щёки и вытирала выступившие слёзы.
Джейн с умилением и радостью смотрела на эту волнительную встречу родственниц, но, дождавшись, когда шквал эмоций чуть затих, всё же вмешалась:
– По правилам нашей клиники на свидании должна присутствовать либо сиделка, либо медицинская сестра. Некоторые родственники подвергают больных волнениям – это провоцирует ухудшение состояния. Доктор Блэквелл разрешил общаться вам всего полчаса, но я вижу, как вы соскучились, да и сам он сейчас в корпусе «Дельта». Не хочется вам мешать. Я выйду наружу и покараулю на лестнице. Если доктор придёт, успею вас предупредить. Только дверь оставлю приоткрытой, чтобы вы могли меня позвать, если вдруг что-то понадобится.
Джейн вышла из комнаты, а родственницы присели рядышком на кровать.
– Какая милая у тебя сиделка, – проговорила наконец-то Шарлотта. – Такая добрая девушка, а вот доктор Блэквелл совсем мне не понравился – выглядит совсем, как священник, но глаза совершенно дикие. Он не хотел пускать меня к себе, представляешь? Я напомнила ему, что без помощи моего брата этой клиники не было бы вовсе.
– Я знала, что тебя не остановит даже такой неприятный субъект, как мистер Блэквелл, – улыбнулась Амелия. И всё же, у нас так мало времени. Скажи, видела ли ты Эдварда? Как он?
– Ещё бы не видеть! Молодой мистер Шерман прибегал к нам по три раза на неделе и всё о тебе справляется, – подмигнула тётка, доставая из складок платья небольшой конверт. – Вот, держи, дорогая. Сама прочитаешь, как он себя чувствует и что о тебе думает.
Амелия выхватила конверт из её рук и прижала к сердцу.
– Ах, тётя, я так счастлива. Даже, находясь здесь, вдали от Эдварда, я ощущала, что он постоянно думает обо мне!
– Так и есть, моя милая. Так и есть. Он ждёт тебя, любит и скоро вы увидитесь. Вам пришлось так много пережить и вытерпеть, что вы заслужили быть вместе и, непременно, будете счастливы.
Девушка радостно засмеялась и обняла Шарлоту, но тут же порывисто отстранилась от неё, ибо вспомнила нечто важное.
– Тётушка, я хотела бы задать вам не совсем обычный вопрос. Во время суда мой адвокат Дик Труман сказал мне кое-что странное. Он уверял, что у моей мамы был какой-то необычный дар. И ещё добавил, что я была мертва.
Выражение лица Шарлотты тут же сменилось на испуганное. Она схватилась руками за тугой воротник платья, словно тот начал её душить. Никогда раньше девушка не видела, чтобы эта отважная женщина чего-то боялась, но Амелия было необходимо получить ответ во чтобы то ни стало.
– Твоя мама была необыкновенной женщиной, – наконец произнесла Шарлотта с какой-то особенной теплотой в голосе. – В жизни с ней порой случались необъяснимые вещи. Твои бабушка и дедушка по маминой линии долго не могли иметь детей. Они и к лекарям обращались, и к шаманам – всё безделку. Когда супруги потеряли уже всякую надежду, Бог сжалился над ними. Он подарил им позднего ребёнка, но это оказалось тяжелейшим испытанием для них. У девочки Кэтрин оказался синдром Дауна. Родители не сдали её в приют, а оставили в доме. Кэтрин была спокойной и послушной, но её умственное развитие оставалось на уровне двух-трёх лет. Родители были вполне состоятельными и пытались как-то лечить дочь, но раньше у такого отклонения и названия-то не было, только недавно придумали. Шли года, отец и мать старели, Кэтрин превратилась в подростка. Она не читала книжек, не общалась с посторонними людьми, весь её мир состоял из родителей, дома и лужайки возле него. Кэтрин никуда не водили, людей она побаивалась, но в один день всё изменилось. Утром мать, как обычно, принесла дочери молока и печенья, а девушка вдруг спросила: «Можно мне на завтрак ещё и поджаренного бекона с хрустящей корочкой?»
– Я не понимаю, – перебила тётку Амелия. – Ты рассказываешь про детство моей мамы Кэтрин? Но у неё не было синдрома Дауна. Людей с патологией сразу видно. У них большой лоб и детское выражение лица. У мамы были тонкие черты. Она не производила впечатление…
– Вот какая ты нетерпеливая, – всплеснула руками Шарлотта. – Сначала просила рассказать, теперь перебиваешь. Дослушай до конца, потом будешь задавать вопросы. На чём я закончила? Ах да! Девочка Кэтрин неожиданно заговорила, и не короткими простыми фразами, а так складно и витиевато, как и родители не умели. Теперь девушка вела себя самостоятельно. Оказалось, что она и готовить умеет не хуже кухарки, и книги умеет читать, и в любых других делах разбирается, словно всю жизнь этим занималась. Родители не могли нарадоваться. Они были очень набожными людьми и считали, что Бог испытывал их, а теперь наградил за терпение. Но это ещё не всё! Кэтрин не только изменилась внутренне, она стала преображаться и внешне. Это происходило постепенно, почти незаметно, но через три года девушка стала уже настоящей красавицей. Родителям очень хотелось представить свою прелестную дочку Высшему Свету и, возможно, найти ей подходящего жениха. Как раз и возраст подходящий для дебютантки – семнадцать лет, но тут Кэтрин показала своё упрямство и стойкость. Она заявила, что выйдет замуж за своего суженного в девятнадцать лет, и встретит его не на балу, а прямо на улице Лондона.
– Как возможно такое преображение? И откуда мама знала, что встретит отца через два года, – не выдержала Амелия.
– Не знаю, – развела руками Шарлотта. – Я рассказываю тебе только то, что узнала от твоей матери. Мы были с ней хорошими подругами. Она, действительно, через два года встретила моего брата Тома, и они поженились. Ах, какой красивой парой они были! Как любили друг друга! Они прямо сияли от счастья! Я тоже повстречала вскоре своего «пирата» Моргана Стивенса. У нас родилась Мэри, а у Кэтрин через три года появилась ты. Мы вшестером много времени проводили вместе. Ты помнишь, как мы ездили на море?
– Очень плохо помню, – призналась Амелия. – Наверное, я была ещё совсем маленькой. В памяти сохранилось только, как папа нёс меня на руках к воде. Я боялась, прижималась к нему, видела, как волны касаются его ног, а мама уговаривала не бояться воды.
– Так и было, – грустно улыбнулась тётушка. – Когда ты увидела бескрайнее водное пространство, то сначала испугалась, но потом море тебе так понравилось, что приходилось даже вытаскивать на берег непослушную Амелию силой. Какое же это было чудесное время! Море, золотистый песок, крики чаек, мы такие молодые и счастливые! Разве можно было подумать, что тут случится ужасная трагедия? Прости, Амелия, но это я виновата в том, что ты тогда умерла.
Шарлотта выглядела несчастной. Казалось, что многолетняя вина, которую женщина держала и копила в себе много лет, наконец-то навалилась на неё всей силой. Она закрыла лицо руками и тихо простонала:
– Так вышло. Я не замышляла ничего плохого, это произошло случайно.
Амелия обняла Шарлотту за плечи и прижала к себе.
– Я знаю, что ты бы никогда не причинила мне вреда. Уверена, что всё произошло случайно и твоей вины не было. Расскажи, прошу, мне очень важно знать, как всё произошло.
– Хорошо, – тётушка убрала руки от мокрых глаз и проглотила, подступивший к горлу комок. – Я давно должна была покаяться перед тобой. Слушай. Я запомнила тот день до мельчайших подробностей. Мы отправились к морю в открытом экипаже. Когда проезжали мимо набережной, то порыв ветра сорвал с моей головы новую летнюю шляпку. Она взвилась в небо, словно воздушный змей, и её унесло вслед морским волнам. Мне бы догадаться, что это был знак свыше, но я была всего лишь расстроена потерей обновки. Старалась не показывать, как сильно опечалена, чтобы не портить другим настроения. Впрочем, погода была великолепная, море тёплое, пляж, словно усыпан золотым песком. К тому же, Морган постоянно шутил, а вы с Мери были такие милые. Я даже забыла о своей потере, но она напомнила о себе. Мне всегда становилось плохо от сильной жары, и, конечно, мне быстро напекло голову. Пришлось лечь на шезлонг и спрятаться от палящего солнца под большим зонтом. Я попросила Мэри намочить полотенце в морской воде, чтобы положить его на лоб. Она тут же побежала к воде. Ты во всём подражала своей старшей кузине, повторяя все её действия. Новая игра захватила вас. Вы с визгом и смехом наперегонки бегали к морю, мочили полотенца и носили мне. Это было очень забавно. Через какое-то время я почувствовала себя лучше и смогла встать. Твоя мама Кэртин смастерила мне из своего шёлкового шарфа нечто похожее на индийский тюрбан и мы отправились купаться. Потом вы с Мэри стали строить на берегу песочный замок, а мы вчетвером играли в мяч. В какой-то момент я не смогла поймать мяч, брошенный мне, побежала ловить его, прыгнула и почувствовала резкую боль в ноге. Это оказался всего лишь вывих, но боль была сильной. Я даже решила вначале, что у меня перелом лодыжки. Том, Кэтрин, Морган и ты с Мэри – все столпились возле меня, успокаивая. Морган стал аккуратно трогать ногу, пытаясь определить степень повреждения, Кэтрин и Том давали советы, Мэри держала меня за руку и шептала, что всё будет хорошо. Никто не заметил, как ты схватила полотенце и побежала к морю. Видимо, ты решила, что прохладная вода снова облегчит мою боль. И ты знала, что чем дальше от берега, тем вода прохладнее. Кэтрин спохватилась, что тебя нет рядом, буквально через пять минут, но мы не сразу догадались искать тебя в море. А когда догадались… далеко от берега среди волн виднелась только твоя белая панама. Мужчины кинулись в воду, но, когда тебя нашли и достали, пульса уже не было, зрачки не реагировали на свет, дыхание отсутствовало. Конечно, пробовали и искусственное дыхание, и вывести воду из лёгких. Только всё оказалось напрасным. Не передать словами, какой ужас мы все испытали. Я винила себя, что со своей травмой отвлекла всех. Твой отец никак не хотел мириться с потерей, он тряс тебя, снова и снова звал по имени. Мы с Мэри просто ревели от страха и только Кэтрин держала себя в руках с завидной стойкостью. Она забрала твоё тело из рук мужа и приказало всем отойти в сторону. Именно приказала, причём таким голосом, что никто не посмел ей перечить. Мы отошли на несколько шагов и смотрели. Твоя мама положила тебя на песок и опустилась рядом на колени. Она опустила ладони на твою голову и закрыла глаза. Сначала ничего не происходило, но потом ваши тела стали мелко дрожать, словно их трясло от холода. Дрожь всё усиливалась. Из твоего рта стала вытекать вода, а потом вдруг ты закашлялась и заплакала. Только тогда Кэтрин убрала ладони с твоей головы и обессилено упала на песок. Когда мы подбежали, она была без сознания. Её лицо потемнело, словно на него попала тень.
– Получается. Что мама как-то оживила меня? – не в силах сдерживать волнение, крикнула Амелия. – Как она это сделала? Неужели она владела колдовством?
– Это не похоже на колдовство, – помотала головой Шарлотта. – Я не раз спрашивала её об этом, и Кэтрин даже пыталась объяснять, но её рассказы звучали слишком невероятно. Она говорила, что умеет отделять свою душу от тела и отправлять её в прошлое. Я думала, что она фантазирует, спрашивала, как такое возможно, и Кэтрин давала волю своим мечтам. «Представь, Шарлотта, – поясняла она. – Через много столетий за людей всё будут делать машины: и готовить, и стирать, и шить одежду, и лечить. Даже сплетни и новости можно будет узнать, не выходя из дома. Люди станут больше внимания уделять своей душе, начнут изучать её. Они узнают, что душа – это энергетическая сущность, которая способна творить чудеса. С её помощью можно будет даже изменить свою внешнюю оболочку – тело, подправить свою внешность, восстановить и омолодить организм. Так люди станут жить по двести-триста лет, замедляя своё старение. Душа – светлая мыслящая энергия, но есть и противоположность ей – тёмная сущность, разрушение, разложение, погибель. Она провоцирует болезни и смерть, пытается уничтожить человеческую душу. Всё кругом подвержено старению и тлену: дома постепенно ветшают, деревья засыхают, даже твоё любимое платье, Шарлотта, со временем придёт в негодность. Ничто не вечно. Но люди учатся бороться с этой силой. Если человек умирает, душу пытается поглотить смерть, то другие, собравшись вместе, направляют потоки своей светлой энергии и прогоняют тёмную сущность. Когда утонула Амелия, я видела, как смерть хочет растворить её душу в себе, как она, словно огромная живая клякса, втягивает с в себя жизнь моей девочки. Моих сил не хватало, чтобы прогнать эту тёмную сущность. Я могла лишь принять её на себя. К сожалению, не всю. Одна крохотная частичка смерти осталась с Амелией, она будет постепенно расти, создавая проблемы в жизни, принося несчастья. Этот осколок тьмы не может сам убить мою дочь, но станет мешать её судьбе, изменяя её поступки, отталкивая близких людей и притягивая плохих. Всё это может привести к трагедии. Я взяла на себя слишком много тёмной энергии. Она опутала душу и может убить меня в любой момент. Надеюсь, что моя любовь к Тому и к Амелии поможет продержаться как можно дольше, и я смогу научить мою малышку контролировать тот осколок, что остался в ней. Но если со мной вдруг что-то случится, обещай присмотреть за ней, уберечь от несчастий».
Амелия не могла больше сидеть на месте. Она вскочила с кровати и принялась ходить по комнате.
– Тётя, вы рассказываете очень странные вещи, которые на помещаются у меня в голове, -- чуть не плача проговорила девушка. – Выходит, все беды, что происходили со мной – это действие какой-то тёмной силы! Я всегда молчала и терпела, когда видела несправедливость. Знала, что Энтони обманывает, могла противостоять мисс Торндайк, понимала, что смерть отца не случайна, но что-то всегда останавливало меня от решительных действий и направляло в расставленные сети несчастья.
– Я так виновата перед тобой, – всхлипнула Шарлотта. – Я обещала твоей матери присматривать за тобой, но меня всегда тоже словно что-то удерживало, внезапно наваливалась апатия и безразличие.
– Доктор Конорс говорил, что не выявил у меня никаких психических отклонений, – дрожащим голосом произнесла Амелия. – Я подолгу молюсь Богу утром и вечером, знаю все молитвы и…
Доктор Блэквел словно очнулся от своих мыслей, услышав её голос. Плечи его опустились, спина сгорбилась, взгляд приобрёл осмысленность.
– Этого мало, миссис Гнор, – проговорил он тихо и доверительно. – Есть очень коварные и сильные демоны, которым молитвы не страшны. Посмотрите, какие удивительные открытия совершаются в химии, медицине и других науках. Это Бог посылает нам подсказки. Сочетание науки и приносит удивительные результаты. Знаете, сколько больных я излечил от демонов за десять лет? Больше двух сотен! Не беспокойтесь, миссис Гнор, теперь вы под надёжной защитой.
глава 32
Амелия была уверенна, что доктор Блэквелл отменит ей свидание с родственниками, но произошло чудо. В субботу ближе к обеду без каких ли предварительных предупреждений появилась Джейн и привела с собой тётушку Шарлотту. Амелия была вне себя от радости, а миссис Стивенс так расчувствовалась, что какое-то время не могла говорить, а только обнимала племянницу, целовала её щёки и вытирала выступившие слёзы.
Джейн с умилением и радостью смотрела на эту волнительную встречу родственниц, но, дождавшись, когда шквал эмоций чуть затих, всё же вмешалась:
– По правилам нашей клиники на свидании должна присутствовать либо сиделка, либо медицинская сестра. Некоторые родственники подвергают больных волнениям – это провоцирует ухудшение состояния. Доктор Блэквелл разрешил общаться вам всего полчаса, но я вижу, как вы соскучились, да и сам он сейчас в корпусе «Дельта». Не хочется вам мешать. Я выйду наружу и покараулю на лестнице. Если доктор придёт, успею вас предупредить. Только дверь оставлю приоткрытой, чтобы вы могли меня позвать, если вдруг что-то понадобится.
Джейн вышла из комнаты, а родственницы присели рядышком на кровать.
– Какая милая у тебя сиделка, – проговорила наконец-то Шарлотта. – Такая добрая девушка, а вот доктор Блэквелл совсем мне не понравился – выглядит совсем, как священник, но глаза совершенно дикие. Он не хотел пускать меня к себе, представляешь? Я напомнила ему, что без помощи моего брата этой клиники не было бы вовсе.
– Я знала, что тебя не остановит даже такой неприятный субъект, как мистер Блэквелл, – улыбнулась Амелия. И всё же, у нас так мало времени. Скажи, видела ли ты Эдварда? Как он?
– Ещё бы не видеть! Молодой мистер Шерман прибегал к нам по три раза на неделе и всё о тебе справляется, – подмигнула тётка, доставая из складок платья небольшой конверт. – Вот, держи, дорогая. Сама прочитаешь, как он себя чувствует и что о тебе думает.
Амелия выхватила конверт из её рук и прижала к сердцу.
– Ах, тётя, я так счастлива. Даже, находясь здесь, вдали от Эдварда, я ощущала, что он постоянно думает обо мне!
– Так и есть, моя милая. Так и есть. Он ждёт тебя, любит и скоро вы увидитесь. Вам пришлось так много пережить и вытерпеть, что вы заслужили быть вместе и, непременно, будете счастливы.
Девушка радостно засмеялась и обняла Шарлоту, но тут же порывисто отстранилась от неё, ибо вспомнила нечто важное.
– Тётушка, я хотела бы задать вам не совсем обычный вопрос. Во время суда мой адвокат Дик Труман сказал мне кое-что странное. Он уверял, что у моей мамы был какой-то необычный дар. И ещё добавил, что я была мертва.
Выражение лица Шарлотты тут же сменилось на испуганное. Она схватилась руками за тугой воротник платья, словно тот начал её душить. Никогда раньше девушка не видела, чтобы эта отважная женщина чего-то боялась, но Амелия было необходимо получить ответ во чтобы то ни стало.
– Твоя мама была необыкновенной женщиной, – наконец произнесла Шарлотта с какой-то особенной теплотой в голосе. – В жизни с ней порой случались необъяснимые вещи. Твои бабушка и дедушка по маминой линии долго не могли иметь детей. Они и к лекарям обращались, и к шаманам – всё безделку. Когда супруги потеряли уже всякую надежду, Бог сжалился над ними. Он подарил им позднего ребёнка, но это оказалось тяжелейшим испытанием для них. У девочки Кэтрин оказался синдром Дауна. Родители не сдали её в приют, а оставили в доме. Кэтрин была спокойной и послушной, но её умственное развитие оставалось на уровне двух-трёх лет. Родители были вполне состоятельными и пытались как-то лечить дочь, но раньше у такого отклонения и названия-то не было, только недавно придумали. Шли года, отец и мать старели, Кэтрин превратилась в подростка. Она не читала книжек, не общалась с посторонними людьми, весь её мир состоял из родителей, дома и лужайки возле него. Кэтрин никуда не водили, людей она побаивалась, но в один день всё изменилось. Утром мать, как обычно, принесла дочери молока и печенья, а девушка вдруг спросила: «Можно мне на завтрак ещё и поджаренного бекона с хрустящей корочкой?»
– Я не понимаю, – перебила тётку Амелия. – Ты рассказываешь про детство моей мамы Кэтрин? Но у неё не было синдрома Дауна. Людей с патологией сразу видно. У них большой лоб и детское выражение лица. У мамы были тонкие черты. Она не производила впечатление…
– Вот какая ты нетерпеливая, – всплеснула руками Шарлотта. – Сначала просила рассказать, теперь перебиваешь. Дослушай до конца, потом будешь задавать вопросы. На чём я закончила? Ах да! Девочка Кэтрин неожиданно заговорила, и не короткими простыми фразами, а так складно и витиевато, как и родители не умели. Теперь девушка вела себя самостоятельно. Оказалось, что она и готовить умеет не хуже кухарки, и книги умеет читать, и в любых других делах разбирается, словно всю жизнь этим занималась. Родители не могли нарадоваться. Они были очень набожными людьми и считали, что Бог испытывал их, а теперь наградил за терпение. Но это ещё не всё! Кэтрин не только изменилась внутренне, она стала преображаться и внешне. Это происходило постепенно, почти незаметно, но через три года девушка стала уже настоящей красавицей. Родителям очень хотелось представить свою прелестную дочку Высшему Свету и, возможно, найти ей подходящего жениха. Как раз и возраст подходящий для дебютантки – семнадцать лет, но тут Кэтрин показала своё упрямство и стойкость. Она заявила, что выйдет замуж за своего суженного в девятнадцать лет, и встретит его не на балу, а прямо на улице Лондона.
– Как возможно такое преображение? И откуда мама знала, что встретит отца через два года, – не выдержала Амелия.
– Не знаю, – развела руками Шарлотта. – Я рассказываю тебе только то, что узнала от твоей матери. Мы были с ней хорошими подругами. Она, действительно, через два года встретила моего брата Тома, и они поженились. Ах, какой красивой парой они были! Как любили друг друга! Они прямо сияли от счастья! Я тоже повстречала вскоре своего «пирата» Моргана Стивенса. У нас родилась Мэри, а у Кэтрин через три года появилась ты. Мы вшестером много времени проводили вместе. Ты помнишь, как мы ездили на море?
– Очень плохо помню, – призналась Амелия. – Наверное, я была ещё совсем маленькой. В памяти сохранилось только, как папа нёс меня на руках к воде. Я боялась, прижималась к нему, видела, как волны касаются его ног, а мама уговаривала не бояться воды.
– Так и было, – грустно улыбнулась тётушка. – Когда ты увидела бескрайнее водное пространство, то сначала испугалась, но потом море тебе так понравилось, что приходилось даже вытаскивать на берег непослушную Амелию силой. Какое же это было чудесное время! Море, золотистый песок, крики чаек, мы такие молодые и счастливые! Разве можно было подумать, что тут случится ужасная трагедия? Прости, Амелия, но это я виновата в том, что ты тогда умерла.
Шарлотта выглядела несчастной. Казалось, что многолетняя вина, которую женщина держала и копила в себе много лет, наконец-то навалилась на неё всей силой. Она закрыла лицо руками и тихо простонала:
– Так вышло. Я не замышляла ничего плохого, это произошло случайно.
Амелия обняла Шарлотту за плечи и прижала к себе.
– Я знаю, что ты бы никогда не причинила мне вреда. Уверена, что всё произошло случайно и твоей вины не было. Расскажи, прошу, мне очень важно знать, как всё произошло.
– Хорошо, – тётушка убрала руки от мокрых глаз и проглотила, подступивший к горлу комок. – Я давно должна была покаяться перед тобой. Слушай. Я запомнила тот день до мельчайших подробностей. Мы отправились к морю в открытом экипаже. Когда проезжали мимо набережной, то порыв ветра сорвал с моей головы новую летнюю шляпку. Она взвилась в небо, словно воздушный змей, и её унесло вслед морским волнам. Мне бы догадаться, что это был знак свыше, но я была всего лишь расстроена потерей обновки. Старалась не показывать, как сильно опечалена, чтобы не портить другим настроения. Впрочем, погода была великолепная, море тёплое, пляж, словно усыпан золотым песком. К тому же, Морган постоянно шутил, а вы с Мери были такие милые. Я даже забыла о своей потере, но она напомнила о себе. Мне всегда становилось плохо от сильной жары, и, конечно, мне быстро напекло голову. Пришлось лечь на шезлонг и спрятаться от палящего солнца под большим зонтом. Я попросила Мэри намочить полотенце в морской воде, чтобы положить его на лоб. Она тут же побежала к воде. Ты во всём подражала своей старшей кузине, повторяя все её действия. Новая игра захватила вас. Вы с визгом и смехом наперегонки бегали к морю, мочили полотенца и носили мне. Это было очень забавно. Через какое-то время я почувствовала себя лучше и смогла встать. Твоя мама Кэртин смастерила мне из своего шёлкового шарфа нечто похожее на индийский тюрбан и мы отправились купаться. Потом вы с Мэри стали строить на берегу песочный замок, а мы вчетвером играли в мяч. В какой-то момент я не смогла поймать мяч, брошенный мне, побежала ловить его, прыгнула и почувствовала резкую боль в ноге. Это оказался всего лишь вывих, но боль была сильной. Я даже решила вначале, что у меня перелом лодыжки. Том, Кэтрин, Морган и ты с Мэри – все столпились возле меня, успокаивая. Морган стал аккуратно трогать ногу, пытаясь определить степень повреждения, Кэтрин и Том давали советы, Мэри держала меня за руку и шептала, что всё будет хорошо. Никто не заметил, как ты схватила полотенце и побежала к морю. Видимо, ты решила, что прохладная вода снова облегчит мою боль. И ты знала, что чем дальше от берега, тем вода прохладнее. Кэтрин спохватилась, что тебя нет рядом, буквально через пять минут, но мы не сразу догадались искать тебя в море. А когда догадались… далеко от берега среди волн виднелась только твоя белая панама. Мужчины кинулись в воду, но, когда тебя нашли и достали, пульса уже не было, зрачки не реагировали на свет, дыхание отсутствовало. Конечно, пробовали и искусственное дыхание, и вывести воду из лёгких. Только всё оказалось напрасным. Не передать словами, какой ужас мы все испытали. Я винила себя, что со своей травмой отвлекла всех. Твой отец никак не хотел мириться с потерей, он тряс тебя, снова и снова звал по имени. Мы с Мэри просто ревели от страха и только Кэтрин держала себя в руках с завидной стойкостью. Она забрала твоё тело из рук мужа и приказало всем отойти в сторону. Именно приказала, причём таким голосом, что никто не посмел ей перечить. Мы отошли на несколько шагов и смотрели. Твоя мама положила тебя на песок и опустилась рядом на колени. Она опустила ладони на твою голову и закрыла глаза. Сначала ничего не происходило, но потом ваши тела стали мелко дрожать, словно их трясло от холода. Дрожь всё усиливалась. Из твоего рта стала вытекать вода, а потом вдруг ты закашлялась и заплакала. Только тогда Кэтрин убрала ладони с твоей головы и обессилено упала на песок. Когда мы подбежали, она была без сознания. Её лицо потемнело, словно на него попала тень.
– Получается. Что мама как-то оживила меня? – не в силах сдерживать волнение, крикнула Амелия. – Как она это сделала? Неужели она владела колдовством?
– Это не похоже на колдовство, – помотала головой Шарлотта. – Я не раз спрашивала её об этом, и Кэтрин даже пыталась объяснять, но её рассказы звучали слишком невероятно. Она говорила, что умеет отделять свою душу от тела и отправлять её в прошлое. Я думала, что она фантазирует, спрашивала, как такое возможно, и Кэтрин давала волю своим мечтам. «Представь, Шарлотта, – поясняла она. – Через много столетий за людей всё будут делать машины: и готовить, и стирать, и шить одежду, и лечить. Даже сплетни и новости можно будет узнать, не выходя из дома. Люди станут больше внимания уделять своей душе, начнут изучать её. Они узнают, что душа – это энергетическая сущность, которая способна творить чудеса. С её помощью можно будет даже изменить свою внешнюю оболочку – тело, подправить свою внешность, восстановить и омолодить организм. Так люди станут жить по двести-триста лет, замедляя своё старение. Душа – светлая мыслящая энергия, но есть и противоположность ей – тёмная сущность, разрушение, разложение, погибель. Она провоцирует болезни и смерть, пытается уничтожить человеческую душу. Всё кругом подвержено старению и тлену: дома постепенно ветшают, деревья засыхают, даже твоё любимое платье, Шарлотта, со временем придёт в негодность. Ничто не вечно. Но люди учатся бороться с этой силой. Если человек умирает, душу пытается поглотить смерть, то другие, собравшись вместе, направляют потоки своей светлой энергии и прогоняют тёмную сущность. Когда утонула Амелия, я видела, как смерть хочет растворить её душу в себе, как она, словно огромная живая клякса, втягивает с в себя жизнь моей девочки. Моих сил не хватало, чтобы прогнать эту тёмную сущность. Я могла лишь принять её на себя. К сожалению, не всю. Одна крохотная частичка смерти осталась с Амелией, она будет постепенно расти, создавая проблемы в жизни, принося несчастья. Этот осколок тьмы не может сам убить мою дочь, но станет мешать её судьбе, изменяя её поступки, отталкивая близких людей и притягивая плохих. Всё это может привести к трагедии. Я взяла на себя слишком много тёмной энергии. Она опутала душу и может убить меня в любой момент. Надеюсь, что моя любовь к Тому и к Амелии поможет продержаться как можно дольше, и я смогу научить мою малышку контролировать тот осколок, что остался в ней. Но если со мной вдруг что-то случится, обещай присмотреть за ней, уберечь от несчастий».
Амелия не могла больше сидеть на месте. Она вскочила с кровати и принялась ходить по комнате.
– Тётя, вы рассказываете очень странные вещи, которые на помещаются у меня в голове, -- чуть не плача проговорила девушка. – Выходит, все беды, что происходили со мной – это действие какой-то тёмной силы! Я всегда молчала и терпела, когда видела несправедливость. Знала, что Энтони обманывает, могла противостоять мисс Торндайк, понимала, что смерть отца не случайна, но что-то всегда останавливало меня от решительных действий и направляло в расставленные сети несчастья.
– Я так виновата перед тобой, – всхлипнула Шарлотта. – Я обещала твоей матери присматривать за тобой, но меня всегда тоже словно что-то удерживало, внезапно наваливалась апатия и безразличие.
