Граф очень тепло приветствовал мистера Шермана. Было заметно, что они давние друзья. Младший сын графа Уильям тоже оживился и подошел к Эдварду. Они сразу о чём-то стали шептаться, иногда бросая взгляды в сторону Амелии.
– Ах он опять посмотрел на меня! – негромко воскликнула одна из девушек, сидящая на диване рядом с Амелией. – Его взгляд пробирает меня до мурашек. Вы ведь тоже заметили, какой у него взгляд? Я ведь не выдумываю?
Амелия очнулась он разглядывания приглашённых, повернулась к белокурой кокетке и вынуждена была признать, что та выглядит чрезвычайно мило.
– Меня зовут Джастина, – представилась она, заметив, что Амелия обратила на неё внимание. – Как вы считаете, Уильям Сэвил симпатичнее своего старшего брата? Мне вот кажется, что – да. На прошлом балу я танцевала с Уильямом два раза. Он прекрасно танцует! Хотя Эдвард Шерман тоже хорош собой, но мне показалось, что он почему-то сторонится девушек, мало общается. Он меня ни разу не пригласил на вальс.
– Возможно, этому есть причина, – вмешалась в разговор брюнетка, сидящая по другую сторону от Амелии. – Мне кузина Эдварда говорила, что у него при рождении обнаружился какой-то порок. Может быть, у него есть физический недостаток, из-за которого он стыдится.
У Амелии прямо руки зачесались – так захотелось треснуть сплетницу по макушке веером, но брюнетка, словно почувствовав это, быстро поправилась:
– Правда, верить Хелен особо нельзя, она такая сплетница и завистница, что Эдвард её терпеть не может.
Амелия уже собралась сказать что-то в защиту своего друга, но тут оркестр прекратил играть, и граф вышел на середину зала, обращаясь к собравшимся с речью. Он снова поприветствовал гостей, объявил, что в скором времени собирается женить старшего сына, а также известил о том, что через несколько месяцев снова вынужден будет отбыть в Индию. На этот раз со своим младшим отпрыском.
Амелия плохо прислушивалась к речи. Всё её внимание было приковано к Эдварду. Он выглядел расстроенным и каким-то потерянным. Возле него всё время был Уильям Сэвил, который что-то нашептывал и трогал друга за плечо, словно хотел поддержать и приободрить.
– Ах, какая жалость, – всхлипывала блондинка слева от Амелии. – Уильям уедет с отцом в Индию на два года. Я ведь не могу ждать его так долго, вдруг он не влюблён в меня.
Её последние слова потонули в звуках музыки. Публика оживилась. Кавалеры стали приглашать дам на танец. Эдвард и Уильям направились к дивану, на котором сидели девушки. Блондинка Джастина тихонько запищала от восторга и подалась всем корпусом вперёд, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить с места, но Уильям подошёл к Амелии.
– Не окажите ли мне честь танцевать со мной? – он поклонился. Чёрные глаза хитро блеснули, взгляд был внимательный, изучающий.
Амелия боковым зрением заметила, как Эдвард ангажировал на танец какую-то пухленькую девицу, сидящую возле блондинки Джастины. Что задумали эти двое приятелей? Почему Эдвард избегает её? Возможно, удастся выяснить об этом у Уильяма во время танца. Амелия изобразила очаровательную улыбку и встала с места.
Жаль, что кадриль - это быстрый танец и не предполагает долгого сближения с партнёром. Особого мастерства тут не требуется, достаточно знать рисунок танца. Гости выстроились в линии: кавалеры напротив партнёрш. Зазвучала игривая мелодия. Повороты, лёгкие реверансы, поклоны, кружение. Уильям то отдалялся, то приближался. Его стройная фигура скользила возле девушки, рука касалась её руки, пальцы сжимали её запястье и снова отпускали. Даже через перчатки Амелия ощущала тепло его ладоней. Танцующие сменяли друг друга, затем возвращались к своим парам.
Игривая кадриль не позволяла обмолвиться даже словом. Уильям не сводил своих чёрных глаз с Амелии, словно пытался прочесть мысли по её лицу. Наконец танец закончился, кавалеры стали провожать дам на место. Уильям повёл Амелию к дивану, она сжала пальцами его ладонь и прошептала:
– Вы едва не прожгли своим взглядом во мне дыру, барон. Чем я заслужила такое наказание?
– Вы сводите с ума моего друга, – так же тихо проговорил Уильям. – Я пытался понять, чем же вы на него так действуете.
– Видимо он, действительно, не в себе, раз избегает общения со мной и подсылает друга, – быстро ответила Амелия, продолжая мило улыбаться.
Уильям изменился в лице, словно получил пощёчину.
– Он не подсылал меня! Он мучается, но открыться перед вами выше его сил из-за страха быть отвергнутым.
– Такое поведение называется трусостью, – припечатала Амелия, затем сделала реверанс и, невинно хлопая ресницами, села на диван.
Чёрные брови Уильяма нахмурились, губы недовольно сжались, а глаза превратились в две злые щёлочки. Он молча развернулся и с идеально ровной спиной отошёл в сторону. Амелия тоже была рассержена. Она считала Эдварда близким человеком, думала, что они могут полностью доверять друг другу, а оказалось у него есть секреты, о которых знают другие, но не она. Блондинка Джастина хотела что-то спросить её, но глянув в лицо девушки, так и подавилась вопросом.
На следующий танец Амелию пригласил какой-то полноватый молодой человек с зализанными назад жидкими волосами. Он старался вести себя очень уверенно, пытался завести с девушкой разговор, но та его почти не слушала и крутила головой, пытаясь отыскать в зале Эдварда. Кавалер сдался и замолчал. После танца Амелия снова оказалась на диване, где остальные девушки вполголоса обсуждали какую-то маркизу, которая надела на бал слишком массивные украшения.
«Я неправильная, – с тоской подумала Амелия. – Здесь так замечательно: музыка, блеск, красивые люди, атмосфера праздника. Все кругом смеются, радуются жизни, а я совершенно разбита из-за того, что близкий друг не общается со мной. Нужно взять себя в руки и не поддаваться унынию!»
Но на глазах сами сбой выступили предательские слёзы, в носу защипало. Ещё не хватало начать при всех шмыгать носом и реветь. Внезапно в поле зрения появилась тётушка Шарлотта и поманила её рукой.
– Очень горжусь тобой, дорогая, – похвалила она Амелию, как только они отошли от других дебютанток. – Ты себя ведёшь очень достойно и учтиво – это многие отметили. Только выглядишь ты не очень радостной. Попытайся получить хоть чуточку удовольствия от праздника. Многие хотят танцевать с тобой. Бальная книжка заполнена, кавалеры расписаны уже на все танцы.
– Ах, тётушка… – всхлипнула Амелия.
– Знаю, о чём ты вздыхаешь, – перебила её Шарлотта. – Драгоценный Эдвард будет кружить тебя через два танца. Я же говорила, что никуда он не денется. Ходит по залу, смотрит в твою сторону, кусает губы и томно вздыхает, как барышня. И если сейчас же не начнёшь улыбаться, я скажу ему, что танцевать ты отказываешься по причине плохого настроения!
– Видимо, мне придётся выглядеть радостной, – благодарно улыбнулась Амелия, – иначе вы придумаете мне ещё какое-нибудь наказание.
Тётушка тихонько засмеялась, а девушка вернулась на диван. Но просидела она недолго, новый танец и новый кавалер заставили её покинуть насиженное место. Молодой джентльмен был очень галантен и мил, он умело вел, и Амелия даже получила удовольствие от танца. Она не заметила, как стала поддаваться всеобщему настроению праздника и веселья.
Следующий танец девушка уже вовсю улыбалась и даже добродушно рассмеялась, когда её не слишком ловкий кавалер запутался и развернулся не в ту сторону.
– Не смущайтесь, – подбадривала она неуклюжего молодого человека, когда он провожал её на место. – Вы очень милый, и с вами было приятно танцевать.
В ту же секунду Амелия почувствовала на себе обжигающий взгляд. Она обернулась и увидела Эдварда. Он слышал её последнюю фразу, и лицо его было перекошено от боли и раздражения. Пытаясь справиться с бушующими внутри эмоциями, он подошёл к ним и учтиво поклонился.
– Могу ли я пригласить вас на танец, миссис Ричардс?
– Так никакого танца ещё и нет, – Амелия невинно захлопала ресницами. – И я так устала кружиться… Вы не находите, что здесь стало душно?
Эдвард с силой сжал челюсти, краска прихлынула к его лицу, он ни слова не говоря метнулся к разносчику напитков, наряженному в индийский халат и тюрбан, и, схватив с подноса бокал, вернулся к Амелии.
– Держите! Это должно остудить вас! – он сунул бокал ей в руку и выжидающе уставился на девушку горящим взором.
Партнёр Амелии по танцу что-то невнятно пробормотал и тут же ретировался, стараясь не оглядываться.
– Вам бы тоже надо охладиться, мистер Шерман. Вы выглядите немного взволнованным, – с невинной улыбкой проговорила Амелия и протянула ему бокал. – Я уступлю вам этот напиток, а вы потом принесёте мне другой.
– Пейте уже наконец-то, – едва не прорычал в отчаянии Эдвард сквозь сжатые зубы, – и идёмте танцевать.
Амелия, не спеша, осушила бокал и позволила вести себя на вальс. Эдвард сумел справиться с эмоциями и даже попытался улыбнуться.
– Вы сегодня выглядите невероятно красивой, Амелия.
– К сожалению, о вас я такого сказать не могу, – ответила девушка. – Вы бледны, под глазами синяки, видимо, тайны совсем вас измучили. Раньше вы считали меня другом и делились тем, что на душе, а теперь избегаете даже говорить со мной.
– Да, раньше я считал вас другом, Амелия, но потом понял, что испытываю к вам гораздо большие чувства, – с жаром зашептал Эдвард. – И мучаюсь я от того, что мой секрет может оттолкнуть вас от меня.
– Значит, вы плохо меня знаете, мистер Шерман, – с обидой в голосе произнесла девушка.
Она так расстроилась, что готова была прервать танец и уйти, но Эдвард удержал её за руку.
– Я приду к вам на ужин в субботу и всё объясню.
Амелия прикусила губу и ничего не ответила. Вальс закончился, и всех гостей пригласили перейти в другой зал к столу. Эдвард хотел сопровождать Амелию, но она отказалась и стала искать тётушку. Впрочем, долго искать не пришлось, Шарлотта сама уже спешила к племяннице. Гости, оживлённо беседуя, торопились к выходу, и тётушка тоже потянула свою подопечную вслед за ними.
В соседнем зале, не менее светлом и просторном, уже были накрыты столы с лёгкими закусками. Лакеи, наряженные в шаровары и расшитые халаты, разносили на подносах напитки и сладости. Некоторые десерты имели столь необычный вид, что Амелия не решилась их попробовать, но остальные гости быстро разбирали угощения, весело переговариваясь между собой и делясь впечатлениями.
Время уже перевалило за полночь, и Амелия ощущала усталость. Этот шум и гам, яркое освещение, танцы, большое скопление народа – всё это было непривычно и угнетало её. Новые туфли уже не казались такими удобными, как прежде. Ноги немилосердно ныли, корсет давил на рёбра, не позволяя дышать в полную силу.
Стало душно, воздуха не хватало. Амелия почувствовала головокружение, вынуждена была отойти к стене и прислониться, чтобы не упасть. В какое-то мгновение звук голосов превратился в сплошной гул, потолок с лепниной подёрнулся пеленой и стал темнеть. Девушка ощутила, как её тело перестаёт подчиняться и начинает сползать по стене.
Тут же чьи-то цепкие пальцы ухватили её за локоть, не давая упасть. Что-то подуло на лицо, позволяя вздохнуть. Туман стал рассеиваться. Амелия увидела тётушку. Шарлотта держала её под руку и обмахивала веером.
– Надо продержаться ещё немного, моя дорогая. Падать в обморок на балу – это моветон. Сплетницы сразу разнесут молву, что ты больна и слишком слаба для замужества и вынашивания детей. Уходить в самый разгар праздника никак нельзя – это могут посчитать за оскорбление. Скоро граф позовёт всех в сад, будет показывать привезённые трофеи, и там, в прохладе, тебе станет легче. А потом мы сможем отбыть домой.
К счастью, терпеть оставалось недолго. Не прошло и пары минут, как в зале появились четыре музыканта. Двое из них играли на флейтах какую-то красивую протяжную мелодию, а двое других били в маленькие барабаны, прикреплённые к поясам.
Присутствующие расступились, пропуская их в середину помещения. За музыкантами шли пара лакеев с опахалами, а между ними шествовал сам граф Сэвил. Он был одет как индийский раджа: в белый высокий тюрбан с павлиньим пером, шелковую длинную рубаху и просторные штаны, с его плеч ниспадал, богато расшитый золотом, халат. Публика загомонила и захлопала в ладоши.
– Дорогие мои гости, – провозгласил граф. – Я обещал вам показать диковинки, которые привёз из Индии. Их ровно семь, и они находятся в моём Саду Чудес. Прошу вас всех пройти в сад. Дорожка из золотого песка, словно в сказке, приведёт вас к этим чудесам, а потом вернёт обратно в танцевальный зал.
Он развернулся, взмахнув полами халата и направился к дверям, ведущим на улицу. Слуги с опахалами, флейтами и барабанами поспешили за ним. Гости дружно зашумели, предвкушая яркое зрелище. Сохраняя достоинство, они потихоньку стали продвигаться к выходу.
Амелия едва снова не потеряла сознание пока выбралась в сад. Воздух снаружи был прохладным и чистым, как родниковая вода. Девушка с жадностью поглощала его, чувствуя, как голова проясняется, и дурнота отступает. Лёгкий ночной ветерок приятно холодил разгорячённую кожу.
Яркий свет, лившийся из окон, освещал только ближайшие деревья. От дома в тёмный сад вела дорожка, подсвеченная факелами, воткнутыми прямо в траву. Амелия присела на корточки, взяла щепотку песка с тропинки и разочарованно хмыкнула. Песок-то оказался совсем не золотым, как хвастался граф, а обычным, речным, чуть подкрашенным в жёлтый цвет.
Сзади уже приближалась какая-то семейная пара. Девушка поднялась и отступила в сторону, пропуская их вперёд.
– Амелия, дорогая, что ты остановилась? – окликнула её тётушка. – Мы и так уже почти последние. Ты же хотела поскорее уехать домой. Или уже передумала?
Девушка отрицательно замотала головой и поспешила за Шарлоттой. Впереди, среди деревьев и ровно подстриженных кустов проглядывали всполохи света, слышались людские голоса и звуки музыки. Оркестр успел переместиться в сад и играл какую-то тягучую мелодию, которая, вероятно, должна была быть похожей на индийские мотивы.
Тётушка энергично тянула воспитанницу вперёд, и вскоре дорожка вывела их к небольшой освещённой поляне, где стоял огромный стол, накрытый бархатной скатертью. Посредине стола располагалась деревянная кукольная кровать с подушками и одеялом, рядом был резной сундучок, а на краю – зеркало на подставке.
На кровати сидела вертлявая обезьянка в пышной юбочке. Мартышка строила смешные рожицы, пыталась лечь и укрыться одеялом, но юбка с широким каркасом мешала ей это сделать. Обезьянка злилась, что-то бормотала и рассержено била лапкой подушку. Это выглядело настолько мило и забавно, что Амелия и Шарлотта не смогли сдержать смех.
Мартышка, заметив это, стала грозить кулачком, а потом откинув крышку сундука, принялась доставать из него полупрозрачные шарфы и платки и швырять их в зрительниц. Животное было настроено враждебно, и обязательно кинулось бы на обидчиков, но тонкий длинный поводок, который держал, скрывающийся в полумраке, слуга, не позволял ей спрыгнуть со стола.
Решив больше не докучать несчастному животному, дамы отправились по тропинке дальше, туда, где слышалась музыка, похожая на звуки флейты. Обойдя несколько кустов роз, они вышли к следующей освещённой поляне.
– Ах он опять посмотрел на меня! – негромко воскликнула одна из девушек, сидящая на диване рядом с Амелией. – Его взгляд пробирает меня до мурашек. Вы ведь тоже заметили, какой у него взгляд? Я ведь не выдумываю?
Амелия очнулась он разглядывания приглашённых, повернулась к белокурой кокетке и вынуждена была признать, что та выглядит чрезвычайно мило.
– Меня зовут Джастина, – представилась она, заметив, что Амелия обратила на неё внимание. – Как вы считаете, Уильям Сэвил симпатичнее своего старшего брата? Мне вот кажется, что – да. На прошлом балу я танцевала с Уильямом два раза. Он прекрасно танцует! Хотя Эдвард Шерман тоже хорош собой, но мне показалось, что он почему-то сторонится девушек, мало общается. Он меня ни разу не пригласил на вальс.
– Возможно, этому есть причина, – вмешалась в разговор брюнетка, сидящая по другую сторону от Амелии. – Мне кузина Эдварда говорила, что у него при рождении обнаружился какой-то порок. Может быть, у него есть физический недостаток, из-за которого он стыдится.
У Амелии прямо руки зачесались – так захотелось треснуть сплетницу по макушке веером, но брюнетка, словно почувствовав это, быстро поправилась:
– Правда, верить Хелен особо нельзя, она такая сплетница и завистница, что Эдвард её терпеть не может.
Амелия уже собралась сказать что-то в защиту своего друга, но тут оркестр прекратил играть, и граф вышел на середину зала, обращаясь к собравшимся с речью. Он снова поприветствовал гостей, объявил, что в скором времени собирается женить старшего сына, а также известил о том, что через несколько месяцев снова вынужден будет отбыть в Индию. На этот раз со своим младшим отпрыском.
Амелия плохо прислушивалась к речи. Всё её внимание было приковано к Эдварду. Он выглядел расстроенным и каким-то потерянным. Возле него всё время был Уильям Сэвил, который что-то нашептывал и трогал друга за плечо, словно хотел поддержать и приободрить.
– Ах, какая жалость, – всхлипывала блондинка слева от Амелии. – Уильям уедет с отцом в Индию на два года. Я ведь не могу ждать его так долго, вдруг он не влюблён в меня.
Её последние слова потонули в звуках музыки. Публика оживилась. Кавалеры стали приглашать дам на танец. Эдвард и Уильям направились к дивану, на котором сидели девушки. Блондинка Джастина тихонько запищала от восторга и подалась всем корпусом вперёд, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить с места, но Уильям подошёл к Амелии.
– Не окажите ли мне честь танцевать со мной? – он поклонился. Чёрные глаза хитро блеснули, взгляд был внимательный, изучающий.
Амелия боковым зрением заметила, как Эдвард ангажировал на танец какую-то пухленькую девицу, сидящую возле блондинки Джастины. Что задумали эти двое приятелей? Почему Эдвард избегает её? Возможно, удастся выяснить об этом у Уильяма во время танца. Амелия изобразила очаровательную улыбку и встала с места.
Жаль, что кадриль - это быстрый танец и не предполагает долгого сближения с партнёром. Особого мастерства тут не требуется, достаточно знать рисунок танца. Гости выстроились в линии: кавалеры напротив партнёрш. Зазвучала игривая мелодия. Повороты, лёгкие реверансы, поклоны, кружение. Уильям то отдалялся, то приближался. Его стройная фигура скользила возле девушки, рука касалась её руки, пальцы сжимали её запястье и снова отпускали. Даже через перчатки Амелия ощущала тепло его ладоней. Танцующие сменяли друг друга, затем возвращались к своим парам.
Игривая кадриль не позволяла обмолвиться даже словом. Уильям не сводил своих чёрных глаз с Амелии, словно пытался прочесть мысли по её лицу. Наконец танец закончился, кавалеры стали провожать дам на место. Уильям повёл Амелию к дивану, она сжала пальцами его ладонь и прошептала:
– Вы едва не прожгли своим взглядом во мне дыру, барон. Чем я заслужила такое наказание?
– Вы сводите с ума моего друга, – так же тихо проговорил Уильям. – Я пытался понять, чем же вы на него так действуете.
– Видимо он, действительно, не в себе, раз избегает общения со мной и подсылает друга, – быстро ответила Амелия, продолжая мило улыбаться.
Уильям изменился в лице, словно получил пощёчину.
– Он не подсылал меня! Он мучается, но открыться перед вами выше его сил из-за страха быть отвергнутым.
– Такое поведение называется трусостью, – припечатала Амелия, затем сделала реверанс и, невинно хлопая ресницами, села на диван.
Чёрные брови Уильяма нахмурились, губы недовольно сжались, а глаза превратились в две злые щёлочки. Он молча развернулся и с идеально ровной спиной отошёл в сторону. Амелия тоже была рассержена. Она считала Эдварда близким человеком, думала, что они могут полностью доверять друг другу, а оказалось у него есть секреты, о которых знают другие, но не она. Блондинка Джастина хотела что-то спросить её, но глянув в лицо девушки, так и подавилась вопросом.
На следующий танец Амелию пригласил какой-то полноватый молодой человек с зализанными назад жидкими волосами. Он старался вести себя очень уверенно, пытался завести с девушкой разговор, но та его почти не слушала и крутила головой, пытаясь отыскать в зале Эдварда. Кавалер сдался и замолчал. После танца Амелия снова оказалась на диване, где остальные девушки вполголоса обсуждали какую-то маркизу, которая надела на бал слишком массивные украшения.
«Я неправильная, – с тоской подумала Амелия. – Здесь так замечательно: музыка, блеск, красивые люди, атмосфера праздника. Все кругом смеются, радуются жизни, а я совершенно разбита из-за того, что близкий друг не общается со мной. Нужно взять себя в руки и не поддаваться унынию!»
Но на глазах сами сбой выступили предательские слёзы, в носу защипало. Ещё не хватало начать при всех шмыгать носом и реветь. Внезапно в поле зрения появилась тётушка Шарлотта и поманила её рукой.
– Очень горжусь тобой, дорогая, – похвалила она Амелию, как только они отошли от других дебютанток. – Ты себя ведёшь очень достойно и учтиво – это многие отметили. Только выглядишь ты не очень радостной. Попытайся получить хоть чуточку удовольствия от праздника. Многие хотят танцевать с тобой. Бальная книжка заполнена, кавалеры расписаны уже на все танцы.
– Ах, тётушка… – всхлипнула Амелия.
– Знаю, о чём ты вздыхаешь, – перебила её Шарлотта. – Драгоценный Эдвард будет кружить тебя через два танца. Я же говорила, что никуда он не денется. Ходит по залу, смотрит в твою сторону, кусает губы и томно вздыхает, как барышня. И если сейчас же не начнёшь улыбаться, я скажу ему, что танцевать ты отказываешься по причине плохого настроения!
– Видимо, мне придётся выглядеть радостной, – благодарно улыбнулась Амелия, – иначе вы придумаете мне ещё какое-нибудь наказание.
Тётушка тихонько засмеялась, а девушка вернулась на диван. Но просидела она недолго, новый танец и новый кавалер заставили её покинуть насиженное место. Молодой джентльмен был очень галантен и мил, он умело вел, и Амелия даже получила удовольствие от танца. Она не заметила, как стала поддаваться всеобщему настроению праздника и веселья.
Следующий танец девушка уже вовсю улыбалась и даже добродушно рассмеялась, когда её не слишком ловкий кавалер запутался и развернулся не в ту сторону.
– Не смущайтесь, – подбадривала она неуклюжего молодого человека, когда он провожал её на место. – Вы очень милый, и с вами было приятно танцевать.
В ту же секунду Амелия почувствовала на себе обжигающий взгляд. Она обернулась и увидела Эдварда. Он слышал её последнюю фразу, и лицо его было перекошено от боли и раздражения. Пытаясь справиться с бушующими внутри эмоциями, он подошёл к ним и учтиво поклонился.
– Могу ли я пригласить вас на танец, миссис Ричардс?
– Так никакого танца ещё и нет, – Амелия невинно захлопала ресницами. – И я так устала кружиться… Вы не находите, что здесь стало душно?
Эдвард с силой сжал челюсти, краска прихлынула к его лицу, он ни слова не говоря метнулся к разносчику напитков, наряженному в индийский халат и тюрбан, и, схватив с подноса бокал, вернулся к Амелии.
– Держите! Это должно остудить вас! – он сунул бокал ей в руку и выжидающе уставился на девушку горящим взором.
Партнёр Амелии по танцу что-то невнятно пробормотал и тут же ретировался, стараясь не оглядываться.
– Вам бы тоже надо охладиться, мистер Шерман. Вы выглядите немного взволнованным, – с невинной улыбкой проговорила Амелия и протянула ему бокал. – Я уступлю вам этот напиток, а вы потом принесёте мне другой.
– Пейте уже наконец-то, – едва не прорычал в отчаянии Эдвард сквозь сжатые зубы, – и идёмте танцевать.
Амелия, не спеша, осушила бокал и позволила вести себя на вальс. Эдвард сумел справиться с эмоциями и даже попытался улыбнуться.
– Вы сегодня выглядите невероятно красивой, Амелия.
– К сожалению, о вас я такого сказать не могу, – ответила девушка. – Вы бледны, под глазами синяки, видимо, тайны совсем вас измучили. Раньше вы считали меня другом и делились тем, что на душе, а теперь избегаете даже говорить со мной.
– Да, раньше я считал вас другом, Амелия, но потом понял, что испытываю к вам гораздо большие чувства, – с жаром зашептал Эдвард. – И мучаюсь я от того, что мой секрет может оттолкнуть вас от меня.
– Значит, вы плохо меня знаете, мистер Шерман, – с обидой в голосе произнесла девушка.
Она так расстроилась, что готова была прервать танец и уйти, но Эдвард удержал её за руку.
– Я приду к вам на ужин в субботу и всё объясню.
Амелия прикусила губу и ничего не ответила. Вальс закончился, и всех гостей пригласили перейти в другой зал к столу. Эдвард хотел сопровождать Амелию, но она отказалась и стала искать тётушку. Впрочем, долго искать не пришлось, Шарлотта сама уже спешила к племяннице. Гости, оживлённо беседуя, торопились к выходу, и тётушка тоже потянула свою подопечную вслед за ними.
В соседнем зале, не менее светлом и просторном, уже были накрыты столы с лёгкими закусками. Лакеи, наряженные в шаровары и расшитые халаты, разносили на подносах напитки и сладости. Некоторые десерты имели столь необычный вид, что Амелия не решилась их попробовать, но остальные гости быстро разбирали угощения, весело переговариваясь между собой и делясь впечатлениями.
Время уже перевалило за полночь, и Амелия ощущала усталость. Этот шум и гам, яркое освещение, танцы, большое скопление народа – всё это было непривычно и угнетало её. Новые туфли уже не казались такими удобными, как прежде. Ноги немилосердно ныли, корсет давил на рёбра, не позволяя дышать в полную силу.
Стало душно, воздуха не хватало. Амелия почувствовала головокружение, вынуждена была отойти к стене и прислониться, чтобы не упасть. В какое-то мгновение звук голосов превратился в сплошной гул, потолок с лепниной подёрнулся пеленой и стал темнеть. Девушка ощутила, как её тело перестаёт подчиняться и начинает сползать по стене.
Тут же чьи-то цепкие пальцы ухватили её за локоть, не давая упасть. Что-то подуло на лицо, позволяя вздохнуть. Туман стал рассеиваться. Амелия увидела тётушку. Шарлотта держала её под руку и обмахивала веером.
– Надо продержаться ещё немного, моя дорогая. Падать в обморок на балу – это моветон. Сплетницы сразу разнесут молву, что ты больна и слишком слаба для замужества и вынашивания детей. Уходить в самый разгар праздника никак нельзя – это могут посчитать за оскорбление. Скоро граф позовёт всех в сад, будет показывать привезённые трофеи, и там, в прохладе, тебе станет легче. А потом мы сможем отбыть домой.
К счастью, терпеть оставалось недолго. Не прошло и пары минут, как в зале появились четыре музыканта. Двое из них играли на флейтах какую-то красивую протяжную мелодию, а двое других били в маленькие барабаны, прикреплённые к поясам.
Присутствующие расступились, пропуская их в середину помещения. За музыкантами шли пара лакеев с опахалами, а между ними шествовал сам граф Сэвил. Он был одет как индийский раджа: в белый высокий тюрбан с павлиньим пером, шелковую длинную рубаху и просторные штаны, с его плеч ниспадал, богато расшитый золотом, халат. Публика загомонила и захлопала в ладоши.
– Дорогие мои гости, – провозгласил граф. – Я обещал вам показать диковинки, которые привёз из Индии. Их ровно семь, и они находятся в моём Саду Чудес. Прошу вас всех пройти в сад. Дорожка из золотого песка, словно в сказке, приведёт вас к этим чудесам, а потом вернёт обратно в танцевальный зал.
Он развернулся, взмахнув полами халата и направился к дверям, ведущим на улицу. Слуги с опахалами, флейтами и барабанами поспешили за ним. Гости дружно зашумели, предвкушая яркое зрелище. Сохраняя достоинство, они потихоньку стали продвигаться к выходу.
Амелия едва снова не потеряла сознание пока выбралась в сад. Воздух снаружи был прохладным и чистым, как родниковая вода. Девушка с жадностью поглощала его, чувствуя, как голова проясняется, и дурнота отступает. Лёгкий ночной ветерок приятно холодил разгорячённую кожу.
Яркий свет, лившийся из окон, освещал только ближайшие деревья. От дома в тёмный сад вела дорожка, подсвеченная факелами, воткнутыми прямо в траву. Амелия присела на корточки, взяла щепотку песка с тропинки и разочарованно хмыкнула. Песок-то оказался совсем не золотым, как хвастался граф, а обычным, речным, чуть подкрашенным в жёлтый цвет.
Сзади уже приближалась какая-то семейная пара. Девушка поднялась и отступила в сторону, пропуская их вперёд.
– Амелия, дорогая, что ты остановилась? – окликнула её тётушка. – Мы и так уже почти последние. Ты же хотела поскорее уехать домой. Или уже передумала?
Девушка отрицательно замотала головой и поспешила за Шарлоттой. Впереди, среди деревьев и ровно подстриженных кустов проглядывали всполохи света, слышались людские голоса и звуки музыки. Оркестр успел переместиться в сад и играл какую-то тягучую мелодию, которая, вероятно, должна была быть похожей на индийские мотивы.
Тётушка энергично тянула воспитанницу вперёд, и вскоре дорожка вывела их к небольшой освещённой поляне, где стоял огромный стол, накрытый бархатной скатертью. Посредине стола располагалась деревянная кукольная кровать с подушками и одеялом, рядом был резной сундучок, а на краю – зеркало на подставке.
На кровати сидела вертлявая обезьянка в пышной юбочке. Мартышка строила смешные рожицы, пыталась лечь и укрыться одеялом, но юбка с широким каркасом мешала ей это сделать. Обезьянка злилась, что-то бормотала и рассержено била лапкой подушку. Это выглядело настолько мило и забавно, что Амелия и Шарлотта не смогли сдержать смех.
Мартышка, заметив это, стала грозить кулачком, а потом откинув крышку сундука, принялась доставать из него полупрозрачные шарфы и платки и швырять их в зрительниц. Животное было настроено враждебно, и обязательно кинулось бы на обидчиков, но тонкий длинный поводок, который держал, скрывающийся в полумраке, слуга, не позволял ей спрыгнуть со стола.
Решив больше не докучать несчастному животному, дамы отправились по тропинке дальше, туда, где слышалась музыка, похожая на звуки флейты. Обойдя несколько кустов роз, они вышли к следующей освещённой поляне.
