Обычно тут не требовалось много убирать. Принц был довольно аккуратен, если только что-то не рушил. Достаточно было протереть пыль, почистить ковёр и раз в неделю поменять шторы и бельё на кровати.
Только вот сегодня штор на месте не оказалось. Они лежали прямо под окном. Там же была тяжёлая гардина и щепки от стола. Зветла принялась рассматривать занавески – нет ли на них грязи. Возможно, они ещё чистые, и не придётся тащить их в прачечную. Когда она подняла край одной из штор, то увидела существо, похожее на собаку или огромную крысу со змеиной головой. Девушка едва не выронила ткань из рук, потому что животное внезапно зашевелилось и открыло глаза. Глаза у него тоже были змеиные с вертикальными зрачками и ярко-желтой радужкой. Они словно светились изнутри каким-то тусклым светом, который разгорался всё ярче и ярче. Этот свет заполнял всю комнату, слепил, заставляя забыть обо всём...
…Лемуралу едва хватило сил на гипноз. Голова раскалывалась от боли, сознание угасало. Он успел отдать приказ девушке и погрузился в беспамятство.
Очнулся он через какое-то время от холода и боли. Эта глупая служанка притащила в комнату таз с ледяной водой, макала туда тряпку и обтирала ему голову. Второк увидел, что тряпка местами стала красной от крови – значит, у него пробита голова. Похоже, что мальчишка ударил его чем-то по черепу и оставил умирать прямо тут на полу.
– Где принц Эндориан? – прошептал вампир, едва разжимая челюсти.
– Принц на дворцовой площади присутствует на празднике Создателя Олка, – девушка говорила бесцветным голосом, глаза её были словно стеклянные, руки всё ещё макали тряпку и тянулись к лемуралу.
– Беги… Найди Эндориана на этой площади, приведи сюда. Скажи, что он забыл тут что-то важное…
Как трудно говорить. Каждое движение челюстями отдаётся резкой болью в затылке.
Девушка поднялась с колен и выбежала за дверь. Второк, шипя от боли, подполз к шторам, забрался под них. Надо немного подремать, и ему станет легче…
…Зветла быстро шла к выходу из замка не застенными ходами для прислуги, а прямо по галерее залов дворца. На ней были башмаки с деревянными подошвами и каблуками. Они отбивали чёткую монотонную дробь. Ноги двигались словно механические, колени почти не сгибались. Глаза девушки были широко открыты и ничего не выражали, руки безвольно болтались вдоль тела, чепец сбился на бок.
В замке почти никого не было. Многие сегодня отправились на большой праздник. На дежуривших стражников это, конечно, не распространялось. Им приходилось, как и всегда, бдительно исполнять свои обязанности. Впрочем, немного можно было и расслабиться, ведь раньше полудня никто с ярмарки не вернётся.
Двое таких часовых как раз находились в конце галереи недалеко от главного входа. На них были тяжёлые доспехи поверх одежды, на головах – шлемы, в руках – алебарды, а на поясах – короткие мечи в ножнах. Стоять на посту по стойке смирно в тяжёлом снаряжении было нелегко, поэтому солдаты пользовались любой возможностью, чтобы прислониться к стене или даже присесть. Караульные сейчас демонстрировали эти два положения, как наглядный пример. Один воин, совсем ещё молодой, с редкими усиками и веснушками, прислонился спиной к стене и внимательно слушал своего старшего товарища, который присел на корточки и что-то увлечённо рассказывал, то и дело дёргая себя за кучерявую бородку.
Когда до них донёсся звук приближающихся шагов, стражники встрепенулись. Молодой сразу отлепился от стены, но старший его успокоил:
– Не дергайся, Марвин. Это кто-то из слуг. Слышишь, как торопится? Господа так не бегают, они ходят степенно. Я по шагам могу, кого хочешь определить.
– Ага, – ухмыльнулся Марвин, – скажи ещё, что по шагам можешь имя назвать.
– Конечно, могу, – старший охранник надменно приподнял бровь и уставился на напарника, – я тут три года уже стены подпираю. Думаешь, за это время не выучил, кто как ходит? Могу поспорить, что сюда горничная бежит. У них у всех туфли с деревянными каблучками. А если учесть, что в королевских покоях сейчас только две служанки, и одна из них, Нерида, в западном крыле, то остаётся только Зветла.
Едва он сказал это, как в конце анфилады залов показалась фигура горничной в голубом форменном платье, белом переднике и чепце.
– Я же говорил! – торжественно провозгласил бородатый. – Это точно она! Такая стеснительная – просто беда. Я всё время с ней здороваюсь, она так смешно краснеет. Вообще-то, на внешность она – девушка симпатичная, только запуганная очень, как деревенская. За такой полгода бегать надо, чтобы слово услышать. Я скромниц не люблю…
Между тем Зветла преодолела уже половину пути. Она шла, и её руки смешно болтались вдоль тела, а голова наклонилась вперёд, словно она смотрела себе под ноги, которые неустанно маршировали, отбивая чёткий ритм…
– Она пугливая, словно заяц, – усмехаясь, продолжал старший стражник, – на той неделе я дотронулся до её руки, она чуть в обморок не упала. Смотри, сейчас увидишь…
Он поднялся во весь свой богатырский рост, загораживая проход. Выглядел он, действительно, очень грозно: волевое лицо, грудь колесом, сверкающие доспехи и шлем, а в руке огромная алебарда. При виде столь бравого охранника служанку должна была охватить оторопь, но Зветла даже не подняла голову. Бородатый выставил вперёд руку и усмехнулся. Горничная на полном ходу отбила в сторону протянутую ладонь своим телом и врезалась в его плечо. Послышался грохот.
Это было невероятно, но хрупкая невысокая девушка просто снесла двухметрового громилу, словно пушинку! Он отлетел в сторону, теряя алебарду и шлем, а Зветла как ни в чём не бывало промаршировала дальше и вышла из замка.
Преодолев внутренний двор, девушка дошла до крепостной стены. Тут уже стояли четверо стражников, повар и несколько слуг. В это время всегда привозили продукты для королевской кухни. Ворота крепостной стены были открыты, решетка поднята, подъемный мост опущен.
Мост этот был очень крепким и надежным. По нему свободно могли проехать рядом две кареты, не задев друг друга. Сейчас посреди моста стояла телега. Возле неё топтался зеленщик Жару. Он каждое утро доставлял свежие овощи к королевскому столу. Жару был довольно молод и хорош собой. Многие служанки с удовольствием хотели бы прибрать его к своим рукам, но пока никому из них это не удалось. Даже сейчас, еще не доехав до замка, он подвергся осаде одной из юных прелестниц. Это была Майнис – заклятая подруга Зветлы. Она торопилась на праздник, но пройти мимо такого лакомого кусочка не могла.
– Господин, Жару, говорят у вас самая большая … лавка в городе, это правда? – Майнис смотрела на зеленщика томным взглядом. Её рука все время поправляла кружевной ворот платья, демонстрируя лебединую шею.
– Да! – выдохнул парень, зачарованно наблюдая за её движениями.
– Как же вам, наверное, трудно следить за чистотой в таком большом помещении. Я могла бы прийти и помочь… – горничная словно невзначай провела рукой по груди, обтянутой тонкой материей.
На лбу парня выступила испарина. Он с большим сожалением отвёл взгляд от красавицы и пробормотал:
– Моя матушка будет очень сердиться, если я приведу к нам девушку.
– А ты, Жару, скажи матушке, что нанял меня убраться в лавке, она и не будет сердиться, – Майнис дотронулась до плеча торговца и глаза её прищурились, как у кошки, – я ведь не какая-то там простая девушка, я – самая главная горничная в замке Лэгэнд. Мне вся прислуга подчиняется…
Тут она услышала шаги и обернулась. Зветла, опустив голову, шла по мосту, усердно топая каблуками по настилу.
Майнис усмехнулась уголком губ, повернулась в сторону подруги, и воинственно скрестив руки на груди, закричала:
– Эй, бездельница, кто разрешил тебе оставить работу и уйти из замка?! Немедленно поворачивай обратно!
Конечно, интриганка не сомневалась, что пугливая Зветла струсит и побежит назад в замок, а Жару тут же поймёт, что Майнис не какая-то там поломойка, а уважаемая при дворе дама. Она повернулась к парню и поняла по его глазам, что он восхищается и тем, как смело она заступила беглянке дорогу, и как решительно умеет командовать.
Только почему-то взгляд его теперь быстро изменился на испуганный и удивлённый. В следующую секунду Майнис ощутила такой сильный удар, что её тело пролетело через мост и упало в воду. Ещё повезло, что девушку отшвырнуло к самому берегу, иначе могла бы утонуть или запутаться в водорослях.
Бок нестерпимо болел, и бедняжке с трудом удалось выбраться на сушу. Сквозь слёзы и ручейки воды, стекающей с волос, Майнис видела, как Зветла марширует в сторону дворцовой площади. А Жару, подхватив за поводья рыжую лошадь, везёт, не оборачиваясь, свою телегу к воротам замка, где стоят и смеются стражники и прислуга…
…Второк очнулся, когда горничная уже вернулась. Она стояла покорная и безвольная посреди комнаты. Волосы девушки были растрёпаны. Свежий ветерок проникал в окно и приятно холодил. Солнечные блики попадали на её лицо, освещая веснушки, пушистые ресницы и шишку на лбу.
– Принц Эндор отбыл в королевство Ортагельс, – доложила она бесцветным голосом.
Лемурал попытался приподняться – это ему, хоть и с большим трудом, но удалось. Всё-таки на нечисти всё заживает гораздо быстрее.
– Надо догнать мальчишку как можно скорее, – зашипел он, поднимаясь с пола. – Ты пойдёшь в конюшню и добудешь коня порезвее, потом принесёшь большую корзину для меня… Но сначала мне потребуется твоя кровь, чтобы насытиться и восстановить силы…
… – Пришёл к колдунье парень и стал её просить:
«Ты наколдуй, чтоб смог я все танцы разучить!
Я хуже всех танцую, ведь с детства я хромой.
Все девушки в округе смеются надо мной.»
Колдунья наложила заклятье на него —
Чесотку, лихорадку и кое-что ещё.
На праздниках тот юноша имел большой успех —
Чесался он под музыку и трясся лучше всех…
Я не мог больше это слушать. Мало того, что все песни у Киро были про болезни и смерть, так ещё и пел он противным голосом, срывающимся на фальцет. А его дурацкие бубенцы на чёрном шутовском колпаке бренчали всё время похоронную мелодию.
Я долго терпел его завывания, ведь Киро практически спас меня. После того происшествия на площади, где по моей вине уважаемые люди королевства кувыркались на виду у горожан, я решил сбежать… Не домой, конечно, сбежать, а в Ортагельс. Вот совершу подвиг, и все тогда забудут мои промахи.
Мне пришлось вернуться в замок, чтобы забрать из конюшни мою дракониху Мутану. Я слишком спешил скрыться и был в таких расстроенных чувствах, что не подумал о провизии, деньгах и сменной одежде. Вспомнил об этом, только когда уже выехал из города.
Я остановил Мутану прямо посреди дороги, не зная, что мне теперь делать. И тут меня нагнал Киро. Не знал, что ослы так быстро бегают. Это я не про нашего шута, а про настоящего осла, на котором ехал Киро.
Кроме моего сумасшедшего оруженосца, ишак тащил на себе ещё и два огромных баула с вещами и провизией. Всё это собрали ещё с вечера для моей поездки. Вот только теперь нам придётся обойтись без торжественного сопровождения и охраны, но так даже лучше.
Надо отдать должное шуту – он сразу понял, что я не в настроении, и не лез с вопросами и болтовнёй, ехал сзади и что-то напевал себе под нос.
Сначала его бормотание меня не раздражало. Я был занят мысленным самобичеванием, размышляя о моём позоре, даре-проклятье и других грустных вещах. Но как-то я так устроен, что не могу долго предаваться унынию. Моё внимание постепенно стало фокусироваться на окружающих пейзажах, на встречных людях.
Правда ничего особо примечательного вокруг не происходило: дорога за городом была хорошая – выложенная ровными булыжниками, домов встречалось немного, кое-где попадались небольшие поля, огороды и сады, встречные люди, как обычно делали испуганное лицо и с криками убегали.
В городе я иногда выезжал кататься на Мутане, и жители немного привыкли к этому зрелищу – уже не кричали от ужаса, просто охали, бледнели и слегка приседали. Здесь же меня ещё не видели, но наверняка были наслышаны о Везучем Неудачнике и предпочитали держаться подальше. Даже собаки, которые должны были облаивать чужаков, не хотели связываться с Мутаной.
И всё же моё недовольство собой и плохое настроение искало разрядки. Хотелось на кого-то наорать. И, конечно, этим «кем-то» стал Киро.
Во-первых, петь он стал громче, а во-вторых, я разобрался, что поёт он о каких-то болячках и покойниках.
– Эй, Киро, почему у тебя все песни такие занудные? – спросил я, обернувшись назад.
– А чего веселиться-то? – прогнусавил шут. – Мы же едем на верную смерть – чудовище нас непременно сожрёт.
Я чуть не поперхнулся.
– Зачем сожрёт? Оно никого ещё не ело. Я ж не сражаться с ним буду, а расколдовывать.
– Как скажете, ваше высочество, – легко согласился Киро, – Знаете, у меня и весёлые песни есть.
И не дожидаясь моего согласия он запел:
– Наш славный рыцарь Бэллан без тела был рождён.
Лишь головой и парой рук был Бэллан наделён.
Никто его не мог убить –
Его же в сердце не пронзить
И голову не отрубить,
Ведь тела он лишён…
– Ну, хватит!!! – не выдержал я. – Приказываю тебе замолчать! Неужели ты не понимаешь, что и голос твой, и песни вызывают отвращение?!
Киро захлопнул рот и жалобно замычал.
– Чего ты теперь мычишь? – разозлился я.
– Вы же сами сначала велели мне заткнуться, а потом задали вопрос – вот я и пытаюсь ответить на него с закрытым ртом, – жалобно пропищал шут.
– Ты издеваешься?!
– Вот вы опять задали вопрос, а я ещё на первый не ответил, – Киро чуть не плакал, – я вижу, вы злитесь на меня, только не пойму – за что. Я всего лишь хотел поднять вам настроение весёлыми песнями.
– Это совсем не весёлые песни. И поёшь ты... как будто тебя кто-то пытает.
– Я знаю, – грустно пробубнил шут, – у меня нет ни слуха, ни голоса, ростом я не вышел, лицом не удался. Впрочем, вам этого не понять. У вас всё в порядке, да к тому же вы – принц. А я совсем не понятно, для чего живу на свете, и если вдруг умру, никто этого и не заметит…
Я взглянул на Киро и почувствовал, как жалость прокрадывается в душу. Шут ехал на маленьком ослике, нагруженном большими тюками, в которых едва не терялся. Чёрная одежда делала его ещё более худым и жалким, чем он был на самом деле. Лицо, выбеленное пудрой, с чёрной обводкой вокруг глаз, казалось похожим на печальный череп.
– Я ведь, действительно, очень люблю наше королевство и хочу принести хоть какую-то пользу, – продолжал бубнить шут. – Я читал, что есть такие ужасно заразные болезни, которые могут уничтожить всю страну. Вот если меня заразить, к примеру, смертельной болезнью и запустить во вражеское королевство… Я бы уничтожил врага и стал героем…
– Всё!!! – не выдержал я. – Замолчи немедленно! Мычать и ныть тоже запрещается!
Киро обиженно засопел и принялся вздыхать, вкладывая в это всю нерастраченную тоску. Я старался не замечать притворных страданий своего оруженосца.
Мне требовалось обдумать, как расколдовывать ужасное чудовище в Ортагельсе. Почему-то не верилось, что принцессу Горлушку удерживает в башне заколдованный король Ортагель.
Только вот сегодня штор на месте не оказалось. Они лежали прямо под окном. Там же была тяжёлая гардина и щепки от стола. Зветла принялась рассматривать занавески – нет ли на них грязи. Возможно, они ещё чистые, и не придётся тащить их в прачечную. Когда она подняла край одной из штор, то увидела существо, похожее на собаку или огромную крысу со змеиной головой. Девушка едва не выронила ткань из рук, потому что животное внезапно зашевелилось и открыло глаза. Глаза у него тоже были змеиные с вертикальными зрачками и ярко-желтой радужкой. Они словно светились изнутри каким-то тусклым светом, который разгорался всё ярче и ярче. Этот свет заполнял всю комнату, слепил, заставляя забыть обо всём...
…Лемуралу едва хватило сил на гипноз. Голова раскалывалась от боли, сознание угасало. Он успел отдать приказ девушке и погрузился в беспамятство.
Очнулся он через какое-то время от холода и боли. Эта глупая служанка притащила в комнату таз с ледяной водой, макала туда тряпку и обтирала ему голову. Второк увидел, что тряпка местами стала красной от крови – значит, у него пробита голова. Похоже, что мальчишка ударил его чем-то по черепу и оставил умирать прямо тут на полу.
– Где принц Эндориан? – прошептал вампир, едва разжимая челюсти.
– Принц на дворцовой площади присутствует на празднике Создателя Олка, – девушка говорила бесцветным голосом, глаза её были словно стеклянные, руки всё ещё макали тряпку и тянулись к лемуралу.
– Беги… Найди Эндориана на этой площади, приведи сюда. Скажи, что он забыл тут что-то важное…
Как трудно говорить. Каждое движение челюстями отдаётся резкой болью в затылке.
Девушка поднялась с колен и выбежала за дверь. Второк, шипя от боли, подполз к шторам, забрался под них. Надо немного подремать, и ему станет легче…
…Зветла быстро шла к выходу из замка не застенными ходами для прислуги, а прямо по галерее залов дворца. На ней были башмаки с деревянными подошвами и каблуками. Они отбивали чёткую монотонную дробь. Ноги двигались словно механические, колени почти не сгибались. Глаза девушки были широко открыты и ничего не выражали, руки безвольно болтались вдоль тела, чепец сбился на бок.
В замке почти никого не было. Многие сегодня отправились на большой праздник. На дежуривших стражников это, конечно, не распространялось. Им приходилось, как и всегда, бдительно исполнять свои обязанности. Впрочем, немного можно было и расслабиться, ведь раньше полудня никто с ярмарки не вернётся.
Двое таких часовых как раз находились в конце галереи недалеко от главного входа. На них были тяжёлые доспехи поверх одежды, на головах – шлемы, в руках – алебарды, а на поясах – короткие мечи в ножнах. Стоять на посту по стойке смирно в тяжёлом снаряжении было нелегко, поэтому солдаты пользовались любой возможностью, чтобы прислониться к стене или даже присесть. Караульные сейчас демонстрировали эти два положения, как наглядный пример. Один воин, совсем ещё молодой, с редкими усиками и веснушками, прислонился спиной к стене и внимательно слушал своего старшего товарища, который присел на корточки и что-то увлечённо рассказывал, то и дело дёргая себя за кучерявую бородку.
Когда до них донёсся звук приближающихся шагов, стражники встрепенулись. Молодой сразу отлепился от стены, но старший его успокоил:
– Не дергайся, Марвин. Это кто-то из слуг. Слышишь, как торопится? Господа так не бегают, они ходят степенно. Я по шагам могу, кого хочешь определить.
– Ага, – ухмыльнулся Марвин, – скажи ещё, что по шагам можешь имя назвать.
– Конечно, могу, – старший охранник надменно приподнял бровь и уставился на напарника, – я тут три года уже стены подпираю. Думаешь, за это время не выучил, кто как ходит? Могу поспорить, что сюда горничная бежит. У них у всех туфли с деревянными каблучками. А если учесть, что в королевских покоях сейчас только две служанки, и одна из них, Нерида, в западном крыле, то остаётся только Зветла.
Едва он сказал это, как в конце анфилады залов показалась фигура горничной в голубом форменном платье, белом переднике и чепце.
– Я же говорил! – торжественно провозгласил бородатый. – Это точно она! Такая стеснительная – просто беда. Я всё время с ней здороваюсь, она так смешно краснеет. Вообще-то, на внешность она – девушка симпатичная, только запуганная очень, как деревенская. За такой полгода бегать надо, чтобы слово услышать. Я скромниц не люблю…
Между тем Зветла преодолела уже половину пути. Она шла, и её руки смешно болтались вдоль тела, а голова наклонилась вперёд, словно она смотрела себе под ноги, которые неустанно маршировали, отбивая чёткий ритм…
– Она пугливая, словно заяц, – усмехаясь, продолжал старший стражник, – на той неделе я дотронулся до её руки, она чуть в обморок не упала. Смотри, сейчас увидишь…
Он поднялся во весь свой богатырский рост, загораживая проход. Выглядел он, действительно, очень грозно: волевое лицо, грудь колесом, сверкающие доспехи и шлем, а в руке огромная алебарда. При виде столь бравого охранника служанку должна была охватить оторопь, но Зветла даже не подняла голову. Бородатый выставил вперёд руку и усмехнулся. Горничная на полном ходу отбила в сторону протянутую ладонь своим телом и врезалась в его плечо. Послышался грохот.
Это было невероятно, но хрупкая невысокая девушка просто снесла двухметрового громилу, словно пушинку! Он отлетел в сторону, теряя алебарду и шлем, а Зветла как ни в чём не бывало промаршировала дальше и вышла из замка.
Преодолев внутренний двор, девушка дошла до крепостной стены. Тут уже стояли четверо стражников, повар и несколько слуг. В это время всегда привозили продукты для королевской кухни. Ворота крепостной стены были открыты, решетка поднята, подъемный мост опущен.
Мост этот был очень крепким и надежным. По нему свободно могли проехать рядом две кареты, не задев друг друга. Сейчас посреди моста стояла телега. Возле неё топтался зеленщик Жару. Он каждое утро доставлял свежие овощи к королевскому столу. Жару был довольно молод и хорош собой. Многие служанки с удовольствием хотели бы прибрать его к своим рукам, но пока никому из них это не удалось. Даже сейчас, еще не доехав до замка, он подвергся осаде одной из юных прелестниц. Это была Майнис – заклятая подруга Зветлы. Она торопилась на праздник, но пройти мимо такого лакомого кусочка не могла.
– Господин, Жару, говорят у вас самая большая … лавка в городе, это правда? – Майнис смотрела на зеленщика томным взглядом. Её рука все время поправляла кружевной ворот платья, демонстрируя лебединую шею.
– Да! – выдохнул парень, зачарованно наблюдая за её движениями.
– Как же вам, наверное, трудно следить за чистотой в таком большом помещении. Я могла бы прийти и помочь… – горничная словно невзначай провела рукой по груди, обтянутой тонкой материей.
На лбу парня выступила испарина. Он с большим сожалением отвёл взгляд от красавицы и пробормотал:
– Моя матушка будет очень сердиться, если я приведу к нам девушку.
– А ты, Жару, скажи матушке, что нанял меня убраться в лавке, она и не будет сердиться, – Майнис дотронулась до плеча торговца и глаза её прищурились, как у кошки, – я ведь не какая-то там простая девушка, я – самая главная горничная в замке Лэгэнд. Мне вся прислуга подчиняется…
Тут она услышала шаги и обернулась. Зветла, опустив голову, шла по мосту, усердно топая каблуками по настилу.
Майнис усмехнулась уголком губ, повернулась в сторону подруги, и воинственно скрестив руки на груди, закричала:
– Эй, бездельница, кто разрешил тебе оставить работу и уйти из замка?! Немедленно поворачивай обратно!
Конечно, интриганка не сомневалась, что пугливая Зветла струсит и побежит назад в замок, а Жару тут же поймёт, что Майнис не какая-то там поломойка, а уважаемая при дворе дама. Она повернулась к парню и поняла по его глазам, что он восхищается и тем, как смело она заступила беглянке дорогу, и как решительно умеет командовать.
Только почему-то взгляд его теперь быстро изменился на испуганный и удивлённый. В следующую секунду Майнис ощутила такой сильный удар, что её тело пролетело через мост и упало в воду. Ещё повезло, что девушку отшвырнуло к самому берегу, иначе могла бы утонуть или запутаться в водорослях.
Бок нестерпимо болел, и бедняжке с трудом удалось выбраться на сушу. Сквозь слёзы и ручейки воды, стекающей с волос, Майнис видела, как Зветла марширует в сторону дворцовой площади. А Жару, подхватив за поводья рыжую лошадь, везёт, не оборачиваясь, свою телегу к воротам замка, где стоят и смеются стражники и прислуга…
…Второк очнулся, когда горничная уже вернулась. Она стояла покорная и безвольная посреди комнаты. Волосы девушки были растрёпаны. Свежий ветерок проникал в окно и приятно холодил. Солнечные блики попадали на её лицо, освещая веснушки, пушистые ресницы и шишку на лбу.
– Принц Эндор отбыл в королевство Ортагельс, – доложила она бесцветным голосом.
Лемурал попытался приподняться – это ему, хоть и с большим трудом, но удалось. Всё-таки на нечисти всё заживает гораздо быстрее.
– Надо догнать мальчишку как можно скорее, – зашипел он, поднимаясь с пола. – Ты пойдёшь в конюшню и добудешь коня порезвее, потом принесёшь большую корзину для меня… Но сначала мне потребуется твоя кровь, чтобы насытиться и восстановить силы…
***
… – Пришёл к колдунье парень и стал её просить:
«Ты наколдуй, чтоб смог я все танцы разучить!
Я хуже всех танцую, ведь с детства я хромой.
Все девушки в округе смеются надо мной.»
Колдунья наложила заклятье на него —
Чесотку, лихорадку и кое-что ещё.
На праздниках тот юноша имел большой успех —
Чесался он под музыку и трясся лучше всех…
Я не мог больше это слушать. Мало того, что все песни у Киро были про болезни и смерть, так ещё и пел он противным голосом, срывающимся на фальцет. А его дурацкие бубенцы на чёрном шутовском колпаке бренчали всё время похоронную мелодию.
Я долго терпел его завывания, ведь Киро практически спас меня. После того происшествия на площади, где по моей вине уважаемые люди королевства кувыркались на виду у горожан, я решил сбежать… Не домой, конечно, сбежать, а в Ортагельс. Вот совершу подвиг, и все тогда забудут мои промахи.
Мне пришлось вернуться в замок, чтобы забрать из конюшни мою дракониху Мутану. Я слишком спешил скрыться и был в таких расстроенных чувствах, что не подумал о провизии, деньгах и сменной одежде. Вспомнил об этом, только когда уже выехал из города.
Я остановил Мутану прямо посреди дороги, не зная, что мне теперь делать. И тут меня нагнал Киро. Не знал, что ослы так быстро бегают. Это я не про нашего шута, а про настоящего осла, на котором ехал Киро.
Кроме моего сумасшедшего оруженосца, ишак тащил на себе ещё и два огромных баула с вещами и провизией. Всё это собрали ещё с вечера для моей поездки. Вот только теперь нам придётся обойтись без торжественного сопровождения и охраны, но так даже лучше.
Надо отдать должное шуту – он сразу понял, что я не в настроении, и не лез с вопросами и болтовнёй, ехал сзади и что-то напевал себе под нос.
Сначала его бормотание меня не раздражало. Я был занят мысленным самобичеванием, размышляя о моём позоре, даре-проклятье и других грустных вещах. Но как-то я так устроен, что не могу долго предаваться унынию. Моё внимание постепенно стало фокусироваться на окружающих пейзажах, на встречных людях.
Правда ничего особо примечательного вокруг не происходило: дорога за городом была хорошая – выложенная ровными булыжниками, домов встречалось немного, кое-где попадались небольшие поля, огороды и сады, встречные люди, как обычно делали испуганное лицо и с криками убегали.
В городе я иногда выезжал кататься на Мутане, и жители немного привыкли к этому зрелищу – уже не кричали от ужаса, просто охали, бледнели и слегка приседали. Здесь же меня ещё не видели, но наверняка были наслышаны о Везучем Неудачнике и предпочитали держаться подальше. Даже собаки, которые должны были облаивать чужаков, не хотели связываться с Мутаной.
И всё же моё недовольство собой и плохое настроение искало разрядки. Хотелось на кого-то наорать. И, конечно, этим «кем-то» стал Киро.
Во-первых, петь он стал громче, а во-вторых, я разобрался, что поёт он о каких-то болячках и покойниках.
– Эй, Киро, почему у тебя все песни такие занудные? – спросил я, обернувшись назад.
– А чего веселиться-то? – прогнусавил шут. – Мы же едем на верную смерть – чудовище нас непременно сожрёт.
Я чуть не поперхнулся.
– Зачем сожрёт? Оно никого ещё не ело. Я ж не сражаться с ним буду, а расколдовывать.
– Как скажете, ваше высочество, – легко согласился Киро, – Знаете, у меня и весёлые песни есть.
И не дожидаясь моего согласия он запел:
– Наш славный рыцарь Бэллан без тела был рождён.
Лишь головой и парой рук был Бэллан наделён.
Никто его не мог убить –
Его же в сердце не пронзить
И голову не отрубить,
Ведь тела он лишён…
– Ну, хватит!!! – не выдержал я. – Приказываю тебе замолчать! Неужели ты не понимаешь, что и голос твой, и песни вызывают отвращение?!
Киро захлопнул рот и жалобно замычал.
– Чего ты теперь мычишь? – разозлился я.
– Вы же сами сначала велели мне заткнуться, а потом задали вопрос – вот я и пытаюсь ответить на него с закрытым ртом, – жалобно пропищал шут.
– Ты издеваешься?!
– Вот вы опять задали вопрос, а я ещё на первый не ответил, – Киро чуть не плакал, – я вижу, вы злитесь на меня, только не пойму – за что. Я всего лишь хотел поднять вам настроение весёлыми песнями.
– Это совсем не весёлые песни. И поёшь ты... как будто тебя кто-то пытает.
– Я знаю, – грустно пробубнил шут, – у меня нет ни слуха, ни голоса, ростом я не вышел, лицом не удался. Впрочем, вам этого не понять. У вас всё в порядке, да к тому же вы – принц. А я совсем не понятно, для чего живу на свете, и если вдруг умру, никто этого и не заметит…
Я взглянул на Киро и почувствовал, как жалость прокрадывается в душу. Шут ехал на маленьком ослике, нагруженном большими тюками, в которых едва не терялся. Чёрная одежда делала его ещё более худым и жалким, чем он был на самом деле. Лицо, выбеленное пудрой, с чёрной обводкой вокруг глаз, казалось похожим на печальный череп.
– Я ведь, действительно, очень люблю наше королевство и хочу принести хоть какую-то пользу, – продолжал бубнить шут. – Я читал, что есть такие ужасно заразные болезни, которые могут уничтожить всю страну. Вот если меня заразить, к примеру, смертельной болезнью и запустить во вражеское королевство… Я бы уничтожил врага и стал героем…
– Всё!!! – не выдержал я. – Замолчи немедленно! Мычать и ныть тоже запрещается!
Киро обиженно засопел и принялся вздыхать, вкладывая в это всю нерастраченную тоску. Я старался не замечать притворных страданий своего оруженосца.
Мне требовалось обдумать, как расколдовывать ужасное чудовище в Ортагельсе. Почему-то не верилось, что принцессу Горлушку удерживает в башне заколдованный король Ортагель.
