Ему казалось, что в ней почти не осталось чувств и эмоций. Но это было не так. Они остались, тлели в душе девушки словно угли, жгли её изнутри. Лаэна потеряла своё имя, но не потеряла любовь к нему. Только любовь эта теперь стала с привкусом ненависти. Как Тьма мечтала, чтобы Морлод когда-нибудь тоже лишился своих сил! Но это было невозможно, ведь он бог.
Когда он рассказал ей о принце Эндориане, о том, что мальчишка лишает его божественной силы, Тьма воспрянула духом. Вдруг это поможет ей осуществить мечту? Морлод станет обычным смертным человеком, будет полностью зависеть от неё? Но сначала надо поймать мальчишку, выяснить, как он это делает, а потом убить…
...Тьма увидела принца Энди, когда он въезжал в ворота постоялого двора «Ивен и сын». Она хотела сразу же кинуться за ним, но интуиция подсказывала, что нужно быть осторожной. Тьма прожила на свете не одно столетие и знала, что спешка никогда не бывает на пользу. С виду мальчишка казался совсем обычным, но… не зря же Морлод так боялся его.
Для начала Тьма принялась разведывать обстановку. Она обошла вдоль забора весь постоялый двор вокруг и вернулась к воротам. Опасного волшебства на территории этого обиталища не чувствовалось, зато там было очень много растений, способных причинить вред магии. Полынь, пусть и незначительно, но впитывала в себя магические силы, чеснок выжигал их. Впрочем, если быть осторожной и не лезть в гущу этих растений, то серьёзного урона они не нанесут.
Тьма всё же решилась проникнуть через ворота и подобраться к принцу поближе. На всякий случай она окружила себя мраком и стала продвигаться к входу. Но чем ближе она подходила к воротам, тем сильнее ощущала опасность. Казалось, что кто-то следит за ней и готовится напасть. Это было невероятным. Какой глупец рискнёт напасть на саму Тьму? Она огляделась по сторонам, но ничего необычного не заметила: деревянная арка на двух столбах, каменные плиты, куча глины, пустой перекрёсток двух дорог. Всё ещё оглядываясь, она дотронулась до створки ворот и… тут же её отшвырнуло назад. Тьма не смогла сдержаться и закричала от боли, злости и отчаяния. Её крик был похож на вой банши.
Похоже, в доме её услышали потому, что свет в окнах вдруг погас. Во дворе залаяла собака. Тьма выругалась про себя и поднялась с земли. Что же так оттолкнуло её? Однажды с ней уже было такое. Она не могла войти в дом, двери которого были из «насыщенной» осины. Кто бы мог подумать, что простая деревяшка, пропитанная солью, очень хорошо вбирает в себя силу двух ночных светил Сильмарина и Силии. Когда на небе эти два спутника рядом, то свечение у них необыкновенное. Оно по составу становится похожим на Первородный Свет. Видимо, в этих воротах есть такая осина. Люди наивно полагают, что разные ухищрения уберегут их жизнь от нечисти и колдовства, но они не смогут всю жизнь прятаться за забором.
Тьма могла бы ждать принца у ворот до утра, но опять почувствовала чей-то угрожающий взгляд. Неизвестный явно следил за ней и готов был напасть в любой момент. Тьма знала, что против её силы вряд ли кто-то устоит, но интуиция подсказывала ей, что ввязываться в драку и устраивать лишний шум не стоит. Всё это может помешать её миссии. Благоразумнее будет отступить сейчас и вернуться утром. Ночью принц вряд ли уедет с постоялого двора. Тьма превратилась в бесформенную чёрную субстанцию и растворилась в ночном мраке…
…У этого существа была странная аура. Такие он раньше не видел. Обычно у людей аура светлая с различными оттенками: голубоватая, розовая, жёлтая. Если человек чем-то опечален, то свечение вокруг него приобретает зелёный окрас, если человек сильно злиться, то свечение становится оранжевым, а если он задумал что-то плохое, то аура становится красной. У создания, которое ходило вокруг постоялого двора и пыталось проникнуть внутрь, она была абсолютно чёрной.
Найвен не знал, как реагировать на это существо, только следил за его действиями. Он был готов кинуться в атаку, если бы почувствовал угрозу. Так их учили в Шаншальвене. Только теперь двигаться становилось всё сложнее. Найвен умирал. Големы не могут слишком долго поддерживать свою форму. Они магические создания - гибрид живой и неживой материи. Рано или поздно одна из этих составляющих одерживает верх. Обычно големы умирают, превращаясь в обычную глину, но было несколько случаев… очень мало случаев, когда голем возвращал себе человеческий облик.
Однажды Найвен видел такое. У того парня было сильное желание вернуться домой. Там его ждала невеста, которую он очень любил. Ни годы постоянной муштры, ни кровавые бои с дроу не смогли вытеснить в нем стремление вернуться к любимой. Когда закончилась его служба, и парень отправился в родные края, глина осыпалась с него, словно и не была с ним все эти годы единым целым.
Но Найвена дома не ждали. Пять лет назад по его вине сестра выпала из окна и разбилась. Он видел кровь… Мать назвала его убийцей, кричала, что не хочет больше видеть его. Тогда он сбежал… не знал, как сможет жить с такой тяжестью на душе. Жить не хотелось. Потом Найвен догнал зазывал из Шаншальвена и записался на службу в армию.
Ехали долго. У вербовщиков было пять повозок. В первой были сами зазывалы и походная кухня, в оставшихся четырёх – новобранцы. Всю дорогу их сытно кормили, поили лёгким вином, рассказывали, какими храбрыми воинами они станут и как много денег заработают за пять лет службы. Ехать было очень весело. Найвен помнил, что постоянно смеялся, хотя никто ничего весёлого не говорил. Так же сидели в повозке и хихикали себе под нос и другие наёмники. Возможно, в вине, которое им давали, было какое-то зелье, но Найвену тогда было всё равно.
Когда они прибыли в Шаншальвен, в город их даже не пустили, а сразу повели в обход к пограничной стене, за которой начиналась Пустошь. Здесь же, у стены, был разбит небольшой палаточный лагерь, где обитали командиры боевых отрядов. Найвену тогда показалось странным, что нет казарм для солдат, но размышлять ему долго не дали. Подошел какой-то военный в форме песочного цвета, сказал, чтобы они называли его капитан Лоррин и повёл новоприбывших к водоёму. Это был обычный круглый котлован на дне которого колыхалась грязная жижа. Капитан Лоррин объявил, что все наёмники по традиции перед тем, как получат звание рядового, должны искупаться в этой грязи, чтобы доказать свою готовность служить этой земле и оберегать её от врагов.
Сначала Найвен подумал, что это шутка, но капитан был очень серьёзен. Кто-то из парней не выдержал и первым спустился в яму, за ним потянулись и другие. Пришлось Найвену тоже лезть в грязь. Возможно, в этом королевстве действительно такой странный обычай, и кто знает, не ждёт ли наказание за неуважение к традициям.
Когда все новобранцы оказались в котловане по пояс в мутной жиже, на противоположном берегу появился красавец брюнет в чёрной рубашке и кожаных брюках. Держался он, как истинный король. Его поза, движения, взгляд – всё говорило о величии и власти. Ни слова не говоря, он медленно стал поднимать руки вверх, и словно повинуясь этому движению, грязь в котловане тоже начала подниматься.
Это было по-настоящему страшно. Началась паника. Наёмники пытались выбраться из ямы, но её края почему-то стали скользкими. Грязь быстро поднималась. Кто-то пытался плыть, но жижа была слишком густая для этого, она замедляла движения. Один за другим новобранцы стали тонуть. Найвена тоже накрыло с головой. Он почувствовал, что ему нечем дышать. Грязь проникала в нос и рот, а затем и в лёгкие. Найвен понял, что умирает, а потом… Потом оказалось, что ему больше не нужно дышать. Грязь облепила его словно второй кожей, изменив, сделав почти вдвое выше и шире. Теперь Найвен и видел, и слышал, и чувствовал всё по-другому. Так он стал големом.
Пять лет служил он на границе, защищая Шаншальвен от нападения отрядов дроу, прибывающих с Драконьих Гор через Пустошь. И пусть глаза Найвена были залеплены глиной, он каким-то внутренним взором мог различать чёткие силуэты предметов и ауру врагов. Говорить он тоже не мог, и слышать теперь получалось не слова, а всего лишь звуковые колебания, но этого было достаточно, чтобы понимать приказы командира.
Зато глина давала другие преимущества. Она защищала тело от любых воздействий врага, могла становиться твёрдой, как камень или, наоборот, вязкой и липкой. Кроме того, можно было использовать глину в качестве оружия. Достаточно было вытянуть руки вперёд и мысленно приказать, как засохшие комья, словно снаряды, с бешеной скоростью устремлялись во врага.
Став големом, Найвен понял, почему в лагере не было казармы для солдат. Оказалось, что ему теперь совершенно не надо было есть и спать. Глина обеспечивала достаточным количеством энергии, чтобы можно было без отдыха воевать или выполнять какие-то работы. Иногда всё-таки, после того как Найвен долго стрелял комьями, глиняная кожа его истончалась и приходилось спускаться в котлован, восполняя нехватку.
За год до конца службы тело Найвена начало давать сбои. Это происходило не сразу, постепенно. Сначала он заметил, что его глиняная кожа стала хуже твердеть и делала это не сразу. Несколько раз при нападении дроу Найвен получал ранения от острых клинков и файерболов. Хорошо ещё, что раны были поверхностными, и глина быстро залечивала их.
Потом начались проблемы с зрением. Различать очертания предметов и живых существ получалось с большим трудом, видны были лишь размытые силуэты и аура вокруг них. Реакция и скорость движения тоже снизились. Если раньше глина не мешала, а наоборот, увеличивала силу и ловкость, то теперь Найвен испытывал ощущения, словно двигается в густом киселе. В конце концов его удалили с линии обороны и отправили на работы по восстановлению пограничной стены, которая после каждого нападения нуждалась в ремонте.
Под конец службы Найвен чувствовал себя древним стариком. Ходил он медленно, плохо различал окружающую обстановку, глиняная кожа стала жидкой и липкой. На прощание ему вручили небольшой кошель с золотом и вывезли на телеге за пределы Шаншальвена. Дальше Найвену пришлось добираться домой своим ходом. Путь домой занял почти месяц. Он старался держаться в стороне от основных дорог. Если встречались люди, приходилось прятаться. Его вид пугал. Он уже не походил на человека даже очертаниями, превратился в оплывшую гору грязи. Сознание часто путалось, иногда Найвен застывал на месте, долго пытаясь вспомнить, кто он и куда идёт.
Чем ближе он подходил к дому, тем больше охватывали его сомнения. Для чего он возвращается к родным, которые прогнали его? Из-за него погибла сестра, он лишил родителей дочери. Они никогда не простят его. Родители стареют, им нужен помощник, опора. Зачем им убийца и умирающий урод, который скоро перестанет быть живым существом и просто засохнет бесформенной грудой глины? Где-то в глубине его души теплилась искорка надежды… Вдруг сестра выжила? Может, его ждут дома?
К постоялому двору Найвен пришел ночью. Сердце под слоем глины забилось сильнее. Здесь почти ничего не изменилось, только слегка обветшало за пять лет. Вот деревянная арка на столбах, которую они ставили с отцом, а вот – кусты самшита, которые мама подстригала в форме шаров. Найвен еще сомневался, стоит ли ему постучаться в ворота, когда заметил, что табличка «Ивен и сын» валяется возле арки прямо на каменных плитах.
Он представил себе, как отец, проклиная его, залезает по скрипучей лестнице на верх арки, срывает вывеску и швыряет её в пыль. Эта картинка была на столько яркой и правдоподобной, что Найвен сразу поверил – так и было на самом деле. С трудом ему удалось нагнуться и подобрать табличку. Мысли в голове стали тягучими, еле шевелились. Он замер возле столба. Пусть родители не хотят его видеть, но он будет оберегать этот дом насколько хватит его сил.
На другой день Ивен с женой заметили высокую оплывшую скульптуру из сырой глины. Хозяин хотел скинуть её в овраг, но Талла, которая последнее время стала слишком набожной, уговорила мужа не делать этого. Почему-то глупой бабе взбрело в голову, что это богиня Альяс прислала ей подарок. Можно подумать, богиням больше и заняться нечем. Ивен решил не расстраивать жену пока и избавиться от уродства чуть позже, когда появится свободное время. Но через несколько дней случилось странное. Ночью начались сильные морозы. Видимо, холод выгнал из леса черноволков. Эти твари добрались до постоялого двора и могли легко перепрыгнуть через забор, но не успели…
Утром Ивен обнаружил у ворот четыре трупа. Черноволки просто задохнулись. Казалось, что кто-то просто залепил морды огромным зверюгам глиной, да так, что они не могли содрать её с себя. Тут уж поневоле поверишь в проделки богов. С тех пор расплывшуюся фигуру стали называть уважительно — Грязный Великан, и Ивен даже повесил на неё табличку с названием постоялого двора. Если бы он только знал, что под сырой глиной бьётся сердце его сына… Бьётся всё тише и тише…
…Найвен каждый день видел размытые очертания людей, проходящих мимо. Он различал ауру отца и матери, слышал вибрации их голосов, но боялся шевелиться и выдать себя. Ведь тогда они, наверняка, прогонят его прочь. Только идти ему было некуда… Он так надеялся, что когда-нибудь сможет услышать голос сестры Никсы… Найвен узнал бы вибрацию её голоса из тысячи, но… Видимо, она всё-таки разбилась тогда…
…Я проснулся от яркого солнечного света. Приоткрыв один глаз, разглядел окно и сразу вспомнил, где я нахожусь. Вот уж не думал, что смогу так быстро заснуть в незнакомом месте, да ещё и хорошо выспаться. Хотелось полежать, понежиться в тёплой постели, но противный солнечный луч так и лез в глаза. За окном виднелось какое-то дерево. Его листья колыхались на ветру, и этот луч то пробивался между ними, дразня меня, то опять пропадал. По всей вероятности, утро уже давно наступило, значит, пора мне вставать.
Только я подумал об этом, как в дверь поскреблись, и лохматая голова Киро показалась в приоткрытом проёме.
– Наконец-то вы соизволили проснуться, ваше высочество, – проворчал он недовольно. – Хозяйка уже несколько раз приходила, звала завтракать.
Я по глазам видел, что он врёт. Этот ненасытный пройдоха, наверное, уже съел все наши запасы и успел снова проголодаться.
– Так и быть, – царственно кивнул я, – спущусь в трапезную, а ты здесь оставайся сторожить вещи…
Киро вытаращил глаза. Он явно не ожидал, что я могу бросить его тут «умирать с голода».
– …но, если ты поторопишься и поможешь мне одеться, возможно, я возьму тебя с собой, - закончил я.
Шут выдохнул с облегчением и скрылся за дверью. У меня уже, видимо, появляются замашки мудрого правителя. Без криков и угроз можно легко заставить подданных работать на тебя с энтузиазмом, главное – это умело расставить приоритеты. Это не я придумал, так меня учил Церкулякас. Правда, я думал, что в моей голове нужные знания не задерживаются, но оказалось – они просто спят до тех пор, пока не понадобятся.
Я успел подняться с кровати и умыться из таза остывшей водой, когда Киро принёс мне новую одежду и помог облачиться в неё. Несмотря на постоянное нытьё и унылый вид, Киро оказался хорошим слугой.
Когда он рассказал ей о принце Эндориане, о том, что мальчишка лишает его божественной силы, Тьма воспрянула духом. Вдруг это поможет ей осуществить мечту? Морлод станет обычным смертным человеком, будет полностью зависеть от неё? Но сначала надо поймать мальчишку, выяснить, как он это делает, а потом убить…
...Тьма увидела принца Энди, когда он въезжал в ворота постоялого двора «Ивен и сын». Она хотела сразу же кинуться за ним, но интуиция подсказывала, что нужно быть осторожной. Тьма прожила на свете не одно столетие и знала, что спешка никогда не бывает на пользу. С виду мальчишка казался совсем обычным, но… не зря же Морлод так боялся его.
Для начала Тьма принялась разведывать обстановку. Она обошла вдоль забора весь постоялый двор вокруг и вернулась к воротам. Опасного волшебства на территории этого обиталища не чувствовалось, зато там было очень много растений, способных причинить вред магии. Полынь, пусть и незначительно, но впитывала в себя магические силы, чеснок выжигал их. Впрочем, если быть осторожной и не лезть в гущу этих растений, то серьёзного урона они не нанесут.
Тьма всё же решилась проникнуть через ворота и подобраться к принцу поближе. На всякий случай она окружила себя мраком и стала продвигаться к входу. Но чем ближе она подходила к воротам, тем сильнее ощущала опасность. Казалось, что кто-то следит за ней и готовится напасть. Это было невероятным. Какой глупец рискнёт напасть на саму Тьму? Она огляделась по сторонам, но ничего необычного не заметила: деревянная арка на двух столбах, каменные плиты, куча глины, пустой перекрёсток двух дорог. Всё ещё оглядываясь, она дотронулась до створки ворот и… тут же её отшвырнуло назад. Тьма не смогла сдержаться и закричала от боли, злости и отчаяния. Её крик был похож на вой банши.
Похоже, в доме её услышали потому, что свет в окнах вдруг погас. Во дворе залаяла собака. Тьма выругалась про себя и поднялась с земли. Что же так оттолкнуло её? Однажды с ней уже было такое. Она не могла войти в дом, двери которого были из «насыщенной» осины. Кто бы мог подумать, что простая деревяшка, пропитанная солью, очень хорошо вбирает в себя силу двух ночных светил Сильмарина и Силии. Когда на небе эти два спутника рядом, то свечение у них необыкновенное. Оно по составу становится похожим на Первородный Свет. Видимо, в этих воротах есть такая осина. Люди наивно полагают, что разные ухищрения уберегут их жизнь от нечисти и колдовства, но они не смогут всю жизнь прятаться за забором.
Тьма могла бы ждать принца у ворот до утра, но опять почувствовала чей-то угрожающий взгляд. Неизвестный явно следил за ней и готов был напасть в любой момент. Тьма знала, что против её силы вряд ли кто-то устоит, но интуиция подсказывала ей, что ввязываться в драку и устраивать лишний шум не стоит. Всё это может помешать её миссии. Благоразумнее будет отступить сейчас и вернуться утром. Ночью принц вряд ли уедет с постоялого двора. Тьма превратилась в бесформенную чёрную субстанцию и растворилась в ночном мраке…
***
…У этого существа была странная аура. Такие он раньше не видел. Обычно у людей аура светлая с различными оттенками: голубоватая, розовая, жёлтая. Если человек чем-то опечален, то свечение вокруг него приобретает зелёный окрас, если человек сильно злиться, то свечение становится оранжевым, а если он задумал что-то плохое, то аура становится красной. У создания, которое ходило вокруг постоялого двора и пыталось проникнуть внутрь, она была абсолютно чёрной.
Найвен не знал, как реагировать на это существо, только следил за его действиями. Он был готов кинуться в атаку, если бы почувствовал угрозу. Так их учили в Шаншальвене. Только теперь двигаться становилось всё сложнее. Найвен умирал. Големы не могут слишком долго поддерживать свою форму. Они магические создания - гибрид живой и неживой материи. Рано или поздно одна из этих составляющих одерживает верх. Обычно големы умирают, превращаясь в обычную глину, но было несколько случаев… очень мало случаев, когда голем возвращал себе человеческий облик.
Однажды Найвен видел такое. У того парня было сильное желание вернуться домой. Там его ждала невеста, которую он очень любил. Ни годы постоянной муштры, ни кровавые бои с дроу не смогли вытеснить в нем стремление вернуться к любимой. Когда закончилась его служба, и парень отправился в родные края, глина осыпалась с него, словно и не была с ним все эти годы единым целым.
Но Найвена дома не ждали. Пять лет назад по его вине сестра выпала из окна и разбилась. Он видел кровь… Мать назвала его убийцей, кричала, что не хочет больше видеть его. Тогда он сбежал… не знал, как сможет жить с такой тяжестью на душе. Жить не хотелось. Потом Найвен догнал зазывал из Шаншальвена и записался на службу в армию.
Ехали долго. У вербовщиков было пять повозок. В первой были сами зазывалы и походная кухня, в оставшихся четырёх – новобранцы. Всю дорогу их сытно кормили, поили лёгким вином, рассказывали, какими храбрыми воинами они станут и как много денег заработают за пять лет службы. Ехать было очень весело. Найвен помнил, что постоянно смеялся, хотя никто ничего весёлого не говорил. Так же сидели в повозке и хихикали себе под нос и другие наёмники. Возможно, в вине, которое им давали, было какое-то зелье, но Найвену тогда было всё равно.
Когда они прибыли в Шаншальвен, в город их даже не пустили, а сразу повели в обход к пограничной стене, за которой начиналась Пустошь. Здесь же, у стены, был разбит небольшой палаточный лагерь, где обитали командиры боевых отрядов. Найвену тогда показалось странным, что нет казарм для солдат, но размышлять ему долго не дали. Подошел какой-то военный в форме песочного цвета, сказал, чтобы они называли его капитан Лоррин и повёл новоприбывших к водоёму. Это был обычный круглый котлован на дне которого колыхалась грязная жижа. Капитан Лоррин объявил, что все наёмники по традиции перед тем, как получат звание рядового, должны искупаться в этой грязи, чтобы доказать свою готовность служить этой земле и оберегать её от врагов.
Сначала Найвен подумал, что это шутка, но капитан был очень серьёзен. Кто-то из парней не выдержал и первым спустился в яму, за ним потянулись и другие. Пришлось Найвену тоже лезть в грязь. Возможно, в этом королевстве действительно такой странный обычай, и кто знает, не ждёт ли наказание за неуважение к традициям.
Когда все новобранцы оказались в котловане по пояс в мутной жиже, на противоположном берегу появился красавец брюнет в чёрной рубашке и кожаных брюках. Держался он, как истинный король. Его поза, движения, взгляд – всё говорило о величии и власти. Ни слова не говоря, он медленно стал поднимать руки вверх, и словно повинуясь этому движению, грязь в котловане тоже начала подниматься.
Это было по-настоящему страшно. Началась паника. Наёмники пытались выбраться из ямы, но её края почему-то стали скользкими. Грязь быстро поднималась. Кто-то пытался плыть, но жижа была слишком густая для этого, она замедляла движения. Один за другим новобранцы стали тонуть. Найвена тоже накрыло с головой. Он почувствовал, что ему нечем дышать. Грязь проникала в нос и рот, а затем и в лёгкие. Найвен понял, что умирает, а потом… Потом оказалось, что ему больше не нужно дышать. Грязь облепила его словно второй кожей, изменив, сделав почти вдвое выше и шире. Теперь Найвен и видел, и слышал, и чувствовал всё по-другому. Так он стал големом.
Пять лет служил он на границе, защищая Шаншальвен от нападения отрядов дроу, прибывающих с Драконьих Гор через Пустошь. И пусть глаза Найвена были залеплены глиной, он каким-то внутренним взором мог различать чёткие силуэты предметов и ауру врагов. Говорить он тоже не мог, и слышать теперь получалось не слова, а всего лишь звуковые колебания, но этого было достаточно, чтобы понимать приказы командира.
Зато глина давала другие преимущества. Она защищала тело от любых воздействий врага, могла становиться твёрдой, как камень или, наоборот, вязкой и липкой. Кроме того, можно было использовать глину в качестве оружия. Достаточно было вытянуть руки вперёд и мысленно приказать, как засохшие комья, словно снаряды, с бешеной скоростью устремлялись во врага.
Став големом, Найвен понял, почему в лагере не было казармы для солдат. Оказалось, что ему теперь совершенно не надо было есть и спать. Глина обеспечивала достаточным количеством энергии, чтобы можно было без отдыха воевать или выполнять какие-то работы. Иногда всё-таки, после того как Найвен долго стрелял комьями, глиняная кожа его истончалась и приходилось спускаться в котлован, восполняя нехватку.
За год до конца службы тело Найвена начало давать сбои. Это происходило не сразу, постепенно. Сначала он заметил, что его глиняная кожа стала хуже твердеть и делала это не сразу. Несколько раз при нападении дроу Найвен получал ранения от острых клинков и файерболов. Хорошо ещё, что раны были поверхностными, и глина быстро залечивала их.
Потом начались проблемы с зрением. Различать очертания предметов и живых существ получалось с большим трудом, видны были лишь размытые силуэты и аура вокруг них. Реакция и скорость движения тоже снизились. Если раньше глина не мешала, а наоборот, увеличивала силу и ловкость, то теперь Найвен испытывал ощущения, словно двигается в густом киселе. В конце концов его удалили с линии обороны и отправили на работы по восстановлению пограничной стены, которая после каждого нападения нуждалась в ремонте.
Под конец службы Найвен чувствовал себя древним стариком. Ходил он медленно, плохо различал окружающую обстановку, глиняная кожа стала жидкой и липкой. На прощание ему вручили небольшой кошель с золотом и вывезли на телеге за пределы Шаншальвена. Дальше Найвену пришлось добираться домой своим ходом. Путь домой занял почти месяц. Он старался держаться в стороне от основных дорог. Если встречались люди, приходилось прятаться. Его вид пугал. Он уже не походил на человека даже очертаниями, превратился в оплывшую гору грязи. Сознание часто путалось, иногда Найвен застывал на месте, долго пытаясь вспомнить, кто он и куда идёт.
Чем ближе он подходил к дому, тем больше охватывали его сомнения. Для чего он возвращается к родным, которые прогнали его? Из-за него погибла сестра, он лишил родителей дочери. Они никогда не простят его. Родители стареют, им нужен помощник, опора. Зачем им убийца и умирающий урод, который скоро перестанет быть живым существом и просто засохнет бесформенной грудой глины? Где-то в глубине его души теплилась искорка надежды… Вдруг сестра выжила? Может, его ждут дома?
К постоялому двору Найвен пришел ночью. Сердце под слоем глины забилось сильнее. Здесь почти ничего не изменилось, только слегка обветшало за пять лет. Вот деревянная арка на столбах, которую они ставили с отцом, а вот – кусты самшита, которые мама подстригала в форме шаров. Найвен еще сомневался, стоит ли ему постучаться в ворота, когда заметил, что табличка «Ивен и сын» валяется возле арки прямо на каменных плитах.
Он представил себе, как отец, проклиная его, залезает по скрипучей лестнице на верх арки, срывает вывеску и швыряет её в пыль. Эта картинка была на столько яркой и правдоподобной, что Найвен сразу поверил – так и было на самом деле. С трудом ему удалось нагнуться и подобрать табличку. Мысли в голове стали тягучими, еле шевелились. Он замер возле столба. Пусть родители не хотят его видеть, но он будет оберегать этот дом насколько хватит его сил.
На другой день Ивен с женой заметили высокую оплывшую скульптуру из сырой глины. Хозяин хотел скинуть её в овраг, но Талла, которая последнее время стала слишком набожной, уговорила мужа не делать этого. Почему-то глупой бабе взбрело в голову, что это богиня Альяс прислала ей подарок. Можно подумать, богиням больше и заняться нечем. Ивен решил не расстраивать жену пока и избавиться от уродства чуть позже, когда появится свободное время. Но через несколько дней случилось странное. Ночью начались сильные морозы. Видимо, холод выгнал из леса черноволков. Эти твари добрались до постоялого двора и могли легко перепрыгнуть через забор, но не успели…
Утром Ивен обнаружил у ворот четыре трупа. Черноволки просто задохнулись. Казалось, что кто-то просто залепил морды огромным зверюгам глиной, да так, что они не могли содрать её с себя. Тут уж поневоле поверишь в проделки богов. С тех пор расплывшуюся фигуру стали называть уважительно — Грязный Великан, и Ивен даже повесил на неё табличку с названием постоялого двора. Если бы он только знал, что под сырой глиной бьётся сердце его сына… Бьётся всё тише и тише…
…Найвен каждый день видел размытые очертания людей, проходящих мимо. Он различал ауру отца и матери, слышал вибрации их голосов, но боялся шевелиться и выдать себя. Ведь тогда они, наверняка, прогонят его прочь. Только идти ему было некуда… Он так надеялся, что когда-нибудь сможет услышать голос сестры Никсы… Найвен узнал бы вибрацию её голоса из тысячи, но… Видимо, она всё-таки разбилась тогда…
***
…Я проснулся от яркого солнечного света. Приоткрыв один глаз, разглядел окно и сразу вспомнил, где я нахожусь. Вот уж не думал, что смогу так быстро заснуть в незнакомом месте, да ещё и хорошо выспаться. Хотелось полежать, понежиться в тёплой постели, но противный солнечный луч так и лез в глаза. За окном виднелось какое-то дерево. Его листья колыхались на ветру, и этот луч то пробивался между ними, дразня меня, то опять пропадал. По всей вероятности, утро уже давно наступило, значит, пора мне вставать.
Только я подумал об этом, как в дверь поскреблись, и лохматая голова Киро показалась в приоткрытом проёме.
– Наконец-то вы соизволили проснуться, ваше высочество, – проворчал он недовольно. – Хозяйка уже несколько раз приходила, звала завтракать.
Я по глазам видел, что он врёт. Этот ненасытный пройдоха, наверное, уже съел все наши запасы и успел снова проголодаться.
– Так и быть, – царственно кивнул я, – спущусь в трапезную, а ты здесь оставайся сторожить вещи…
Киро вытаращил глаза. Он явно не ожидал, что я могу бросить его тут «умирать с голода».
– …но, если ты поторопишься и поможешь мне одеться, возможно, я возьму тебя с собой, - закончил я.
Шут выдохнул с облегчением и скрылся за дверью. У меня уже, видимо, появляются замашки мудрого правителя. Без криков и угроз можно легко заставить подданных работать на тебя с энтузиазмом, главное – это умело расставить приоритеты. Это не я придумал, так меня учил Церкулякас. Правда, я думал, что в моей голове нужные знания не задерживаются, но оказалось – они просто спят до тех пор, пока не понадобятся.
Я успел подняться с кровати и умыться из таза остывшей водой, когда Киро принёс мне новую одежду и помог облачиться в неё. Несмотря на постоянное нытьё и унылый вид, Киро оказался хорошим слугой.
