Видимо, он все-таки учуял запах! Но если это так, странно, что он до сих пор не прирезал нас… Не хочет поднимать шумиху? Ай! Демон его подери! Как же все не вовремя! Столько лет спокойствия и вдруг…
Вполуха слушая тетю, я лежала на подушке и тоже думала о Ёнгхо. До сих пор не верилось, что он оборотень-владелец меча. Но ведь тогда у мужчины должно быть просто невероятное обоняние! Неужели он не унюхал во мне кицунэ, даже когда я сидела у него на коленях? Да нет, глупости. Такие как он чуют нас издалека, и их не обманывает ни лисий облик, ни человеческий. Однако придушить он меня не собирался, отрубить голову тоже. Так что он носится за мной? Зачем спрашивал, чья я? И вот что странно — я не ощущала от него опасности!..
— Видимо, придется уходить из города в ближайшее время, — сказала Хонеши и рухнула на кровать. — Настало время поставить точку в этой жизни, и начинать новую. Как бы это сделать поизящнее? Пожалуй, будет лучше, если с утра ты пойдешь со служанкой на прогулку, а вечером «меня» выловят из реки. Надо бы только записку оставить…
До меня же наконец-то дошел смысл ее слов. Она собиралась инсценировать свою смерть и, приняв новый облик, уйти из города со мной на поводке. Вот только незнакомая девушка с лисой обязательно привлечет внимание… Кровь застыла в жилах.
Вот кого Хонеши выбрала в жертвы! Вот кого обрядят в роскошные шелка, изуродуют лицо, а затем выбросят в воду, чтобы затруднить опознание…
Нет, нет, нет! Милая, милая Натихэ! Да уж лучше пусть мне голову отрубят, но тебя я в обиду не дам!
Весь вечер я провела, будто на иголках. Когда тетя решит осуществить свой план — сегодня, завтра? Каким образом? Где?
Зная, как Хонеши любит хитрить, запутывать, она уже могла десять раз подкорректировать свои замыслы.
Я старалась не выпускать ее из поля зрения — следила за мимикой, жестами, вслушивалась в слова, ходила по пятам… а двигалась Хонеши непривычно много!
Она заглянула в кухню, где застукала кухарку, ругавшую за нерадивость помощницу, за спиной которой дымился горшок.
— Что ты творишь?! — кричала пожилая женщина. — Разве не понимаешь, что нет ничего страшнее пожара… — Она осеклась, заметив хозяйку: — Госпожа, вы чего-нибудь желаете? — Но Хонеши промолчала. Как только тетя вышла, послышались звуки ударов, а затем чей-то всхлип.
Дальше Хонеши пошла по галерее, где неприятно поскрипывали покачивавшиеся на ветру фонари, остановилась около конюшни, задумчиво огляделась, обошла ее и оказалась у вольера, который некогда служил псарней. Вот только собак тетя не жаловала, а потому запретила Бэху их держать, опасаясь, как бы они не задушили меня. По идее я должна была жить здесь, но благодаря тетиной прихоти очутилась в уютной комнате. Псарню же много лет использовали как склад для старых вещей.
Со стороны могло показаться, будто Хонеши не заинтересовалась постройкой, но я, знавшая тетю, поняла, что она уделила ей гораздо больше внимания, чем остальным местам.
Я же подумала, что между кустами остролиста скрывалась дырка, через которую я недавно возвращалась домой. Она была вполне подходящей для лисы, но что насчет человека? Мне бы проверить, но я опасалась оставлять Хонеши без присмотра.
Ближе к ночи тети стала задумчивее и пожаловалась на головную боль и странную слабость. На предложение Бэху вызвать лекаря, она лишь махнула рукой и сказала:
— Мне просто надо полежать в тишине и покое.
Когда все ушли из комнаты, она внезапно позвала Натихэ и заявила, что слышала, будто от головной боли помогает аромат шалфея, и приказала служанке принести курильницу, которую видела в псарне.
Я вскочила на лапы. Кажется, начинается…
Я мчалась за девушкой, размышляя, как ее предупредить и увести из дома. Вновь вспомнила про дыру. Хватит ли времени испробовать? Я огляделась, проверяя наличие людей или Хонеши, но вокруг было пусто, и я обернулась человеком.
Кусты нещадно кололи, царапали кожу, цепляли волосы, но они же были хорошим прикрытием. Я просунула голову в отверстие — прошла! Уже хорошо! Затащила плечи… Ой, ой, как же неприятно ползать по земле без шерсти! Хоть и с большим трудом, но я все-таки справилась! Правда, порадоваться не получилось — нос уловил запах тети.
Нет! Я обернулась зверем, проскользнула обратно и помчалась к псарне. Неужели все зря? Неужели я опоздала?! Как хорошо, что лисы не умеют плакать, иначе бы я не различала дороги. Что делать? Как оттянуть время?
Уже зажженные фонари продолжали скрипеть на ветру. Пламя внутри трепыхалось, будто перепуганная бабочка… Ну конечно! Ведь нет ничего страшнее! Я оглянулась. Рядом никого. Обернулась, схватила фонарь и швырнула его в конюшню — сено вспыхнуло мгновенно.
— Пожар!! — крикнула, и вновь стала лисой.
В этот миг я думала лишь о Натихэ, но не о животных. Мне казалось, что дорогих лошадей кинутся спасать в первую очередь, а вот о бедной несчастной служанке никто не хватится до утра. Одного я не рассчитала — искры от сухой травы разлетались и на дом, и —на псарню, от которой тоже потянулся дымок.
Запах гари заполнил окружающий мир.
«Все как во сне», — подумала отстраненно, наблюдая за выскочившей Хонеши — волосы растрепаны, неподвязанный халат накинут на голое тело. Она растерянно озиралась, а затем схватила палку, подперла ей дверь и убежала.
— Эмия!! — крикнула тетя. Я же притаилась за кустами остролиста и гадала — успела или опоздала?
Едва Хонеши скрылась из виду, я помчалась к псарне и заглянула — ошарашенная Натихэ сидела, сжавшись в комочек. Страх и дым и сковали девушку, она забилась в угол и плакала. Я поскребла лапой и заскулила. Натихэ, будто очнулась.
— Эми? — прошептала она. То ли инстинкт самосохранения взял верх, то ли любовь к зверюшке, но девушка справилась с эмоциями, подползла к двери и заглянула в щель. — Эми, девочка, тебе надо уходить отсюда! Здесь опасно!
Время шло. Я попробовала вытащить палку зубами, но ничего не получалось. Что делать, что? К конюшне бежали люди, правда, они не обращали внимания на пустую псарню. Если действовать быстро, есть шанс… Я обернулась, вытащила палку и заскочила внутрь, пока никто не заметил обнаженную незнакомку.
Натихэ попыталась закричать, но я успела зажать ей рот.
— Там за остролистом есть дыра, — прошептала, подталкивая ее к двери. — У нас похожие фигуры, ты должна пролезть…
— Она… ты… — бормотала Натихэ, охваченная ужасом. — Не трогай меня, демон!! Небо…
— Натихэ! — Слегка встряхнула я девушку, которую колотило от страха. Мне было ее жаль, но любое промедление равносильно смерти. — Это я — Эмия.
— Ты кицунэ! Вы обе кицунэ! Я закричу! Я…
— Погубишь нас всех! И себя в первую очередь! Я хочу помочь. Если ты сейчас закричишь, думаешь слуги успеют схватить госпожу? У нее сотни личин! А потом она найдет каждого и отомстит!
— Я не верю тебе.
Как я ее понимала.
— Придется.
— Ты не отличаешься от нее! — упрямилась Натихэ.
— Отличаюсь! Она хочет тебя убить, а я спасти. Быстрее! С пожаром скоро справятся! Но запах гари нам только на руку. Беги за мной!
И лисой я помчалась к остролистам. Оказавшись на свободе, Натихэ было заколебалась и хотела побежать в другую сторону, когда послышался крик Хонеши:
— Эмия?! Эми, где ты?!
Видимо, Натихэ сделала над собой усилие и поверила мне, потому что уже через мгновение она вместе со мной сидела в зарослях.
— Я не пролезу между ветвей, — простонала девушка.
«Жить хочешь? Пролезешь!» — подумала я, кивнула в сторону лазейки и оскалила зубы.
— Эми! Эми пропала! Да плевать я хотела на дом! Найдите мою лису!
Голос тети придал Натихэ сил. Она как-то изогнулась, изловчилась, перетерпела продирание через колючие ветки. Вот только ее нижняя часть оказалась чуть-чуть больше моей.
— Больно, — прошептала девушка. — Не могу!
Пришлось обернуться и подпихнуть ее.
— Ай, ай! — пропищала она, но уже в следующий миг вылезла с противоположной стороны и принялась потирать бедра. Я последовала за Натихэ и схватила ее за руку.
— Теперь бежим из города!
— А вдруг ты ведешь меня в ловушку! Вдруг это ваш план — войти ко мне в доверие, а затем заманить в глухое место…
— Нет, — мотнула головой и потянула девушку из кустов на улицу в толпу людей, чтобы затеряться.
— Подожди!
— Да что еще?! — начала я терять терпение.
— Ты голая! А лису госпожи тоже все заметят.
Ой, про это я и не подумала. И что делать? Натихэ стянула с себя верхнее платье и отдала мне.
— Спасибо, — прошептала и потащила ее прочь из Бэйчанга.
Девушка плохо видела в темноте. Я же прекрасно различала каждый камень. По дороге я думала о том, как запутать следы и избавиться от запаха. Мимо промчались несколько человек с ведрами... Пожалуй, нам могла бы помочь вода. И я повела девушку к реке.
— Вот, — сказала, когда мы оказались на обрывистом берегу, в стороне от горожан, наполнявших ведра.
— Я туда точно не полезу! — попятилась Натихэ.
Я закатила глаза. Вот что мне с ней делать? Натихэ упорно желала умереть и стать одной из личин Хонеши.
— Ты мне доверяешь?
— Нет, — призналась девушка.
В принципе, правильно делаешь! И я толкнула Натихэ в воду, а затем прыгнула за ней.
Я вынырнула и помогла барахтающейся и кричащей девушке встать на ноги.
— Замолчи, — прошептала, зажимая ей рот. — Здесь мне по плечи, значит, и ты не утонешь.
— Зачем?! — плакала Натихэ. — Зачем ты это сделала?
— Не хочу, чтобы Хонеши тебя нашла. Вода смоет запах и затруднит взятие следа, но надо идти, иначе, кто-нибудь может увидеть нас. Поняла?
Натихэ пришла в себя и кивнула.
— Мы пойдем по реке…
— По реке? Но здесь же холодно!!
— Придется потерпеть! — шикнула я.
И мы молча пошли, временами опускаясь так, чтобы из воды торчали только нос и глаза.
Это был сложный переход. Река несла свои воды с гор, которые за первые ночные часы успели расстаться с набранным днем теплом. А еще течение — мы с трудом переставляли ноги. Наконец мы выбрались на берег, кое-как добежали до деревьев и, дрожа, сели у соснового ствола.
— Надо бы развести костер, — предложила Натихэ, сгребая трясущимися руками хвою и подбирая два камня в надежде высечь искру.
— Нет! — поспешила остановить ее. — Он нас сразу выдаст.
— Апчхи! — чихнула девушка, вытирая нос. — Но тогда мы замерзнем и умре… Вернее я умру. Апчхи! И все твои старания окажутся напрасными.
— Апчхи! — повторила я за ней и тоже шмыгнула носом. — Нет, если мы умрем, то вместе. — Я огляделась. Натихэ была права. Без тепла нам не выжить. Я, конечно, могу превратиться в лисицу, но холод никуда не денется — мех-то останется сырым.
— Разве ты не бессмертна?
Я покачала головой, размышляя о нашем положении. Зубы стучали, мокрая одежда прилипла к телу, забирая последнее тепло… Эх, нам бы сейчас самую захудалую норку с еловыми лапами!
— Но я думала, что все демоны… — девушка осеклась. — Прости.
— Все в порядке. Я и правда демон. Нет. Не все. Кицунэ, тануки, нэко и еще ряд оборотней лишены меча, а, значит, и бессмертия.
— Вас так много?!
— Да нет, — ответила, вглядываясь в темноту. Мне показалось, я вижу необычный холм, напоминавший шалаш. От него слабо тянуло людьми, будто они здесь были пару дней назад. — Так только кажется. Главы древних родов — единственные в своих семьях, кто может оборачиваться. Таких как я — низших демонов — больше. Но у нэко и тануки рождается мало детей, далеко не все получают способности родителей. Лишенных оборота относят к ступеням храмов или подкидывают в бездетные семьи, и они никогда не узнают о своем происхождении — просто очень любят кошек или енотовидных собак. А кицунэ… кицунэ не рождаются, ими становятся, но едва нас находят — сразу убивают.
— Не рождаются? — повторила Натихэ.
— Своих дочерей у нас нет. Девочки проходят специальный обряд, — кивнула я. — Мне было три года, когда меня лишили лица, и я стала лисой.
Медленно растущей лисой. Хонеши возилась со мной как с малолетним ребенком, учила, требовала, чтобы я присутствовала во время бесед, чтений, многих праздников.
— А кто был твоими родителями?
— Иногда мне снятся сны, похожие на воспоминания, но я не уверена.
— То есть ты их не помнишь?
— Посиди здесь. Я схожу на разведку. Только, Натихэ, пожалуйста, не уходи. Я вернусь, честно. — И, не желая продолжать разговор, обернулась.
Холм оказался шалашом, и я поспешила вернуться к Натихэ, чтобы одеться и забрать ее в убежище. Я уже представляла, как свернусь лисой на еловых ветках и согреюсь, когда у сторожки послышались звуки — кто-то шел через бурелом.
— Беги, — плакала Натихэ. — Ты еще можешь спастись. А мне видимо судьба сегодня…
Кто-то остановился и выругался. Я вглядывалась в тьму, но ветер развеял мои тревоги, принеся с собой запах незнакомца — Ёнгхо!
Я рассмеялась и кинулась ему навстречу. Мужчина стоял сердитый, растрепанный. От него так остро пахло прелыми листьями и медом. Охваченная радостью я бросилась к нему на шею, но в следующий миг опомнилась и попробовала вырваться из его рук.
Ёнгхо хмуро смотрел на меня, я же могла думать только о том, что сама кинулась в объятия смерти. Сейчас он поймет, кто я. Вот сейчас… Сейчас мой злейший враг достанет меч. У него рука не дрогнет даже на ребенка-кицунэ, что уж говорить про взрослого демона? Холодный ветер, сырая одежда, страх и голод сделали свое дело — на глаза навернулись слезы. Хотелось выкрикнуть — да закончи ты уже все, но я лишь смотрела на него и плакала.
— Что ты здесь делаешь? — спросил мужчина. — И почему так боишься меня?
Я обхватила себя руками, желая справиться с чувствами. Лицо Ёнгхо исказилось, будто он почувствовал боль.
— В нашу первую встречу были другие эмоции, — проговорил он. — Я не причиню тебе вреда.
Да, да, конечно. Может вам нос заложило, господин медведь? Погодите, ветер изменит направление, или насморк пройдет, или… А он уже прижал меня к себе.
— Да ты мокрая и дрожишь, и пальцы заледенели. Где тебя демоны носили?!
Сейчас, думала я, сейчас он все поймет. Вот-вот. Но Ёнгхо лишь крепче прижал меня к себе, а затем насторожился.
— Ты не одна?
Я кивнула. Мужчина несколько мгновений рассматривал меня, будто желал прочесть мысли, а затем подошел к шалашу и заглянул внутрь. Натихэ вскрикнула.
— Забирай свою подружку и пойдем! — сказал, расхохотавшись, Ёнгхо.
Но Натихэ почему-то не желала выходить.
— Что случилось?
— Я голая! — прошептала Натихэ, прикрываясь в районе груди.
— Да на тебе же два слоя одежды! — удивилась я.
— Без верхнего платья не считается!
— Могу вернуть, — и я поспешила развязать тесемки.
— Госпожа, не вздумайте! — взвизгнула Натихэ. — У вас же совсем ничего… Ладно, я как-нибудь…
Натихэ побледнела, потом покраснела, но в конечном счете взяла себя в руки и, гордо вздернув голову, вышла из шалаша.
Мы углубились в лес, где оказалось еще одно замаскированное укрытие.
— Вам надо переодеться и поесть, — сказал Ёнгхо, доставая мешки, — иначе, боюсь, вы не дойдете до гарнизона.
— Спасибо, — пробормотала, отказываясь понимать, почему до сих пор жива. Почему он возится со мной, оберегает… разве он не чувствует?!
— Так ты не немая?
Ой, а я и забыла…
Ёнгхо ждал ответа. Я лихорадочно соображала что бы придумать, но в голову ничего не лезло. Он молча смотрел мне в глаза, я молча держала его взгляд. Этот поединок длился бы вечно, но Натихэ чихнула, и мы вспомнили про ее существование.
Вполуха слушая тетю, я лежала на подушке и тоже думала о Ёнгхо. До сих пор не верилось, что он оборотень-владелец меча. Но ведь тогда у мужчины должно быть просто невероятное обоняние! Неужели он не унюхал во мне кицунэ, даже когда я сидела у него на коленях? Да нет, глупости. Такие как он чуют нас издалека, и их не обманывает ни лисий облик, ни человеческий. Однако придушить он меня не собирался, отрубить голову тоже. Так что он носится за мной? Зачем спрашивал, чья я? И вот что странно — я не ощущала от него опасности!..
— Видимо, придется уходить из города в ближайшее время, — сказала Хонеши и рухнула на кровать. — Настало время поставить точку в этой жизни, и начинать новую. Как бы это сделать поизящнее? Пожалуй, будет лучше, если с утра ты пойдешь со служанкой на прогулку, а вечером «меня» выловят из реки. Надо бы только записку оставить…
До меня же наконец-то дошел смысл ее слов. Она собиралась инсценировать свою смерть и, приняв новый облик, уйти из города со мной на поводке. Вот только незнакомая девушка с лисой обязательно привлечет внимание… Кровь застыла в жилах.
Вот кого Хонеши выбрала в жертвы! Вот кого обрядят в роскошные шелка, изуродуют лицо, а затем выбросят в воду, чтобы затруднить опознание…
Нет, нет, нет! Милая, милая Натихэ! Да уж лучше пусть мне голову отрубят, но тебя я в обиду не дам!
Глава 5
Весь вечер я провела, будто на иголках. Когда тетя решит осуществить свой план — сегодня, завтра? Каким образом? Где?
Зная, как Хонеши любит хитрить, запутывать, она уже могла десять раз подкорректировать свои замыслы.
Я старалась не выпускать ее из поля зрения — следила за мимикой, жестами, вслушивалась в слова, ходила по пятам… а двигалась Хонеши непривычно много!
Она заглянула в кухню, где застукала кухарку, ругавшую за нерадивость помощницу, за спиной которой дымился горшок.
— Что ты творишь?! — кричала пожилая женщина. — Разве не понимаешь, что нет ничего страшнее пожара… — Она осеклась, заметив хозяйку: — Госпожа, вы чего-нибудь желаете? — Но Хонеши промолчала. Как только тетя вышла, послышались звуки ударов, а затем чей-то всхлип.
Дальше Хонеши пошла по галерее, где неприятно поскрипывали покачивавшиеся на ветру фонари, остановилась около конюшни, задумчиво огляделась, обошла ее и оказалась у вольера, который некогда служил псарней. Вот только собак тетя не жаловала, а потому запретила Бэху их держать, опасаясь, как бы они не задушили меня. По идее я должна была жить здесь, но благодаря тетиной прихоти очутилась в уютной комнате. Псарню же много лет использовали как склад для старых вещей.
Со стороны могло показаться, будто Хонеши не заинтересовалась постройкой, но я, знавшая тетю, поняла, что она уделила ей гораздо больше внимания, чем остальным местам.
Я же подумала, что между кустами остролиста скрывалась дырка, через которую я недавно возвращалась домой. Она была вполне подходящей для лисы, но что насчет человека? Мне бы проверить, но я опасалась оставлять Хонеши без присмотра.
Ближе к ночи тети стала задумчивее и пожаловалась на головную боль и странную слабость. На предложение Бэху вызвать лекаря, она лишь махнула рукой и сказала:
— Мне просто надо полежать в тишине и покое.
Когда все ушли из комнаты, она внезапно позвала Натихэ и заявила, что слышала, будто от головной боли помогает аромат шалфея, и приказала служанке принести курильницу, которую видела в псарне.
Я вскочила на лапы. Кажется, начинается…
Я мчалась за девушкой, размышляя, как ее предупредить и увести из дома. Вновь вспомнила про дыру. Хватит ли времени испробовать? Я огляделась, проверяя наличие людей или Хонеши, но вокруг было пусто, и я обернулась человеком.
Кусты нещадно кололи, царапали кожу, цепляли волосы, но они же были хорошим прикрытием. Я просунула голову в отверстие — прошла! Уже хорошо! Затащила плечи… Ой, ой, как же неприятно ползать по земле без шерсти! Хоть и с большим трудом, но я все-таки справилась! Правда, порадоваться не получилось — нос уловил запах тети.
Нет! Я обернулась зверем, проскользнула обратно и помчалась к псарне. Неужели все зря? Неужели я опоздала?! Как хорошо, что лисы не умеют плакать, иначе бы я не различала дороги. Что делать? Как оттянуть время?
Уже зажженные фонари продолжали скрипеть на ветру. Пламя внутри трепыхалось, будто перепуганная бабочка… Ну конечно! Ведь нет ничего страшнее! Я оглянулась. Рядом никого. Обернулась, схватила фонарь и швырнула его в конюшню — сено вспыхнуло мгновенно.
— Пожар!! — крикнула, и вновь стала лисой.
В этот миг я думала лишь о Натихэ, но не о животных. Мне казалось, что дорогих лошадей кинутся спасать в первую очередь, а вот о бедной несчастной служанке никто не хватится до утра. Одного я не рассчитала — искры от сухой травы разлетались и на дом, и —на псарню, от которой тоже потянулся дымок.
Запах гари заполнил окружающий мир.
«Все как во сне», — подумала отстраненно, наблюдая за выскочившей Хонеши — волосы растрепаны, неподвязанный халат накинут на голое тело. Она растерянно озиралась, а затем схватила палку, подперла ей дверь и убежала.
— Эмия!! — крикнула тетя. Я же притаилась за кустами остролиста и гадала — успела или опоздала?
Едва Хонеши скрылась из виду, я помчалась к псарне и заглянула — ошарашенная Натихэ сидела, сжавшись в комочек. Страх и дым и сковали девушку, она забилась в угол и плакала. Я поскребла лапой и заскулила. Натихэ, будто очнулась.
— Эми? — прошептала она. То ли инстинкт самосохранения взял верх, то ли любовь к зверюшке, но девушка справилась с эмоциями, подползла к двери и заглянула в щель. — Эми, девочка, тебе надо уходить отсюда! Здесь опасно!
Время шло. Я попробовала вытащить палку зубами, но ничего не получалось. Что делать, что? К конюшне бежали люди, правда, они не обращали внимания на пустую псарню. Если действовать быстро, есть шанс… Я обернулась, вытащила палку и заскочила внутрь, пока никто не заметил обнаженную незнакомку.
Натихэ попыталась закричать, но я успела зажать ей рот.
— Там за остролистом есть дыра, — прошептала, подталкивая ее к двери. — У нас похожие фигуры, ты должна пролезть…
— Она… ты… — бормотала Натихэ, охваченная ужасом. — Не трогай меня, демон!! Небо…
— Натихэ! — Слегка встряхнула я девушку, которую колотило от страха. Мне было ее жаль, но любое промедление равносильно смерти. — Это я — Эмия.
— Ты кицунэ! Вы обе кицунэ! Я закричу! Я…
— Погубишь нас всех! И себя в первую очередь! Я хочу помочь. Если ты сейчас закричишь, думаешь слуги успеют схватить госпожу? У нее сотни личин! А потом она найдет каждого и отомстит!
— Я не верю тебе.
Как я ее понимала.
— Придется.
— Ты не отличаешься от нее! — упрямилась Натихэ.
— Отличаюсь! Она хочет тебя убить, а я спасти. Быстрее! С пожаром скоро справятся! Но запах гари нам только на руку. Беги за мной!
И лисой я помчалась к остролистам. Оказавшись на свободе, Натихэ было заколебалась и хотела побежать в другую сторону, когда послышался крик Хонеши:
— Эмия?! Эми, где ты?!
Видимо, Натихэ сделала над собой усилие и поверила мне, потому что уже через мгновение она вместе со мной сидела в зарослях.
— Я не пролезу между ветвей, — простонала девушка.
«Жить хочешь? Пролезешь!» — подумала я, кивнула в сторону лазейки и оскалила зубы.
— Эми! Эми пропала! Да плевать я хотела на дом! Найдите мою лису!
Голос тети придал Натихэ сил. Она как-то изогнулась, изловчилась, перетерпела продирание через колючие ветки. Вот только ее нижняя часть оказалась чуть-чуть больше моей.
— Больно, — прошептала девушка. — Не могу!
Пришлось обернуться и подпихнуть ее.
— Ай, ай! — пропищала она, но уже в следующий миг вылезла с противоположной стороны и принялась потирать бедра. Я последовала за Натихэ и схватила ее за руку.
— Теперь бежим из города!
— А вдруг ты ведешь меня в ловушку! Вдруг это ваш план — войти ко мне в доверие, а затем заманить в глухое место…
— Нет, — мотнула головой и потянула девушку из кустов на улицу в толпу людей, чтобы затеряться.
— Подожди!
— Да что еще?! — начала я терять терпение.
— Ты голая! А лису госпожи тоже все заметят.
Ой, про это я и не подумала. И что делать? Натихэ стянула с себя верхнее платье и отдала мне.
— Спасибо, — прошептала и потащила ее прочь из Бэйчанга.
Девушка плохо видела в темноте. Я же прекрасно различала каждый камень. По дороге я думала о том, как запутать следы и избавиться от запаха. Мимо промчались несколько человек с ведрами... Пожалуй, нам могла бы помочь вода. И я повела девушку к реке.
— Вот, — сказала, когда мы оказались на обрывистом берегу, в стороне от горожан, наполнявших ведра.
— Я туда точно не полезу! — попятилась Натихэ.
Я закатила глаза. Вот что мне с ней делать? Натихэ упорно желала умереть и стать одной из личин Хонеши.
— Ты мне доверяешь?
— Нет, — призналась девушка.
В принципе, правильно делаешь! И я толкнула Натихэ в воду, а затем прыгнула за ней.
Я вынырнула и помогла барахтающейся и кричащей девушке встать на ноги.
— Замолчи, — прошептала, зажимая ей рот. — Здесь мне по плечи, значит, и ты не утонешь.
— Зачем?! — плакала Натихэ. — Зачем ты это сделала?
— Не хочу, чтобы Хонеши тебя нашла. Вода смоет запах и затруднит взятие следа, но надо идти, иначе, кто-нибудь может увидеть нас. Поняла?
Натихэ пришла в себя и кивнула.
— Мы пойдем по реке…
— По реке? Но здесь же холодно!!
— Придется потерпеть! — шикнула я.
И мы молча пошли, временами опускаясь так, чтобы из воды торчали только нос и глаза.
Это был сложный переход. Река несла свои воды с гор, которые за первые ночные часы успели расстаться с набранным днем теплом. А еще течение — мы с трудом переставляли ноги. Наконец мы выбрались на берег, кое-как добежали до деревьев и, дрожа, сели у соснового ствола.
— Надо бы развести костер, — предложила Натихэ, сгребая трясущимися руками хвою и подбирая два камня в надежде высечь искру.
— Нет! — поспешила остановить ее. — Он нас сразу выдаст.
— Апчхи! — чихнула девушка, вытирая нос. — Но тогда мы замерзнем и умре… Вернее я умру. Апчхи! И все твои старания окажутся напрасными.
— Апчхи! — повторила я за ней и тоже шмыгнула носом. — Нет, если мы умрем, то вместе. — Я огляделась. Натихэ была права. Без тепла нам не выжить. Я, конечно, могу превратиться в лисицу, но холод никуда не денется — мех-то останется сырым.
— Разве ты не бессмертна?
Я покачала головой, размышляя о нашем положении. Зубы стучали, мокрая одежда прилипла к телу, забирая последнее тепло… Эх, нам бы сейчас самую захудалую норку с еловыми лапами!
— Но я думала, что все демоны… — девушка осеклась. — Прости.
— Все в порядке. Я и правда демон. Нет. Не все. Кицунэ, тануки, нэко и еще ряд оборотней лишены меча, а, значит, и бессмертия.
— Вас так много?!
— Да нет, — ответила, вглядываясь в темноту. Мне показалось, я вижу необычный холм, напоминавший шалаш. От него слабо тянуло людьми, будто они здесь были пару дней назад. — Так только кажется. Главы древних родов — единственные в своих семьях, кто может оборачиваться. Таких как я — низших демонов — больше. Но у нэко и тануки рождается мало детей, далеко не все получают способности родителей. Лишенных оборота относят к ступеням храмов или подкидывают в бездетные семьи, и они никогда не узнают о своем происхождении — просто очень любят кошек или енотовидных собак. А кицунэ… кицунэ не рождаются, ими становятся, но едва нас находят — сразу убивают.
— Не рождаются? — повторила Натихэ.
— Своих дочерей у нас нет. Девочки проходят специальный обряд, — кивнула я. — Мне было три года, когда меня лишили лица, и я стала лисой.
Медленно растущей лисой. Хонеши возилась со мной как с малолетним ребенком, учила, требовала, чтобы я присутствовала во время бесед, чтений, многих праздников.
— А кто был твоими родителями?
— Иногда мне снятся сны, похожие на воспоминания, но я не уверена.
— То есть ты их не помнишь?
— Посиди здесь. Я схожу на разведку. Только, Натихэ, пожалуйста, не уходи. Я вернусь, честно. — И, не желая продолжать разговор, обернулась.
Холм оказался шалашом, и я поспешила вернуться к Натихэ, чтобы одеться и забрать ее в убежище. Я уже представляла, как свернусь лисой на еловых ветках и согреюсь, когда у сторожки послышались звуки — кто-то шел через бурелом.
— Беги, — плакала Натихэ. — Ты еще можешь спастись. А мне видимо судьба сегодня…
Кто-то остановился и выругался. Я вглядывалась в тьму, но ветер развеял мои тревоги, принеся с собой запах незнакомца — Ёнгхо!
Я рассмеялась и кинулась ему навстречу. Мужчина стоял сердитый, растрепанный. От него так остро пахло прелыми листьями и медом. Охваченная радостью я бросилась к нему на шею, но в следующий миг опомнилась и попробовала вырваться из его рук.
Ёнгхо хмуро смотрел на меня, я же могла думать только о том, что сама кинулась в объятия смерти. Сейчас он поймет, кто я. Вот сейчас… Сейчас мой злейший враг достанет меч. У него рука не дрогнет даже на ребенка-кицунэ, что уж говорить про взрослого демона? Холодный ветер, сырая одежда, страх и голод сделали свое дело — на глаза навернулись слезы. Хотелось выкрикнуть — да закончи ты уже все, но я лишь смотрела на него и плакала.
— Что ты здесь делаешь? — спросил мужчина. — И почему так боишься меня?
Я обхватила себя руками, желая справиться с чувствами. Лицо Ёнгхо исказилось, будто он почувствовал боль.
— В нашу первую встречу были другие эмоции, — проговорил он. — Я не причиню тебе вреда.
Да, да, конечно. Может вам нос заложило, господин медведь? Погодите, ветер изменит направление, или насморк пройдет, или… А он уже прижал меня к себе.
— Да ты мокрая и дрожишь, и пальцы заледенели. Где тебя демоны носили?!
Сейчас, думала я, сейчас он все поймет. Вот-вот. Но Ёнгхо лишь крепче прижал меня к себе, а затем насторожился.
— Ты не одна?
Я кивнула. Мужчина несколько мгновений рассматривал меня, будто желал прочесть мысли, а затем подошел к шалашу и заглянул внутрь. Натихэ вскрикнула.
— Забирай свою подружку и пойдем! — сказал, расхохотавшись, Ёнгхо.
Но Натихэ почему-то не желала выходить.
— Что случилось?
— Я голая! — прошептала Натихэ, прикрываясь в районе груди.
— Да на тебе же два слоя одежды! — удивилась я.
— Без верхнего платья не считается!
— Могу вернуть, — и я поспешила развязать тесемки.
— Госпожа, не вздумайте! — взвизгнула Натихэ. — У вас же совсем ничего… Ладно, я как-нибудь…
Натихэ побледнела, потом покраснела, но в конечном счете взяла себя в руки и, гордо вздернув голову, вышла из шалаша.
Мы углубились в лес, где оказалось еще одно замаскированное укрытие.
— Вам надо переодеться и поесть, — сказал Ёнгхо, доставая мешки, — иначе, боюсь, вы не дойдете до гарнизона.
— Спасибо, — пробормотала, отказываясь понимать, почему до сих пор жива. Почему он возится со мной, оберегает… разве он не чувствует?!
— Так ты не немая?
Ой, а я и забыла…
Ёнгхо ждал ответа. Я лихорадочно соображала что бы придумать, но в голову ничего не лезло. Он молча смотрел мне в глаза, я молча держала его взгляд. Этот поединок длился бы вечно, но Натихэ чихнула, и мы вспомнили про ее существование.
