Под диваном валялись носки — такие старые, что их можно было сдавать в музей. Полки покрывал толстый слой пыли, а на кухне громоздилась гора немытой посуды.
Убираться одной рукой оказалось непросто. Антон крепко сжимал швабру, водил ею по полу, оставляя пыльные разводы. Плечо ныло после каждого движения, но он упорно продолжал — монотонная работа отвлекала от тяжёлых мыслей.
«Ну что, товарищ инвалид, — мысленно подбадривал он себя. — Давай ка проверим, кто тут сильнее. Кухня, ты готова к испытанию?»
Кухня стала полем битвы. Первая попытка нарезать лук левой рукой обернулась кровавой бойней, следами будто кого-то расчленили и слезами. Попытка приготовить омлет закончилась тем, что содержимое разлетелось по столу и стенам — пришлось потратить остаток дня на уборку. Но спустя несколько дней он уже мог чистить картошку, прижимая её к столу, овощечисткой и нарезать лук — пусть со слезами, но без крови. И это была победа.
К концу месяца кухня преобразилась в настоящую лабораторию. На стенах появились специальные крючки для посуды, стол заполнили подставки и держатели. Антон освоил искусство готовить, используя все доступные части тела.
Он вытер пот со лба, глядя на кастрюлю с макаронами. Соус с фрикадельками получился жидковатым, но аромат перца щекотал ноздри. «Ну что ж, — размышлял он, оглядывая кулинарные шедевры, — теперь у Лоры будет выбор: умереть от зомби или от моей стряпни. Хотя, наверное, лучше всё таки от зомби — быстрее и менее болезненно».
— Ого! Ты… это сам? Выглядит… эпично, — она ткнула вилкой в макаронину, расплывшуюся в красноватой луже. Первый кусок застрял в горле, вынудив схватиться за воду. — Огонь! Буквально.
Антон хотел извиниться, но увидел, как её плечи дрожат от смеха — настоящего, а не той нервной икоты, что она изображала в последнее время. На душе стало легче, словно они вернулись в те дни, когда не было выездов в пекло смерти, когда сама смерть ещё не дышала им в затылок.
— Приятного. Как тебе мой фартук? — спросил Антон, неуклюже пытаясь покрутиться, но культяпка явно была против таких выкрутасов.
— Воу, потише! — Лора едва успела подхватить его, прежде чем он эффектно приземлился на пол. — Да, смотрится на тебе просто шикарно.
— Ты меня смущаешь, — буркнул Антон, усаживаясь за стол и обводя взглядом чистый его трудами дом. — Похоже, теперь я стану домохозяйкой. Вместо того чтобы командовать отрядом, буду печь пироги.
Лора улыбнулась, но в её глазах мелькнула тень беспокойства.
— Да уж, домохозяйкой ты станешь ещё той, — протянула она и наклонилась к нему. — Я спрашивала у врача о протезе… — начала она с опаской.
Слово обожгло его. Калека с монстром внутри, будет каждый раз цеплять неповоротливую конструкцию к своим культяпкам. Глубоко вздохнув, Антон опустил глаза.
— Лора, ты правда хочешь, чтобы у меня была деревянная рука и нога? Может, тогда ещё попугая купишь?
— Антон, я просто хочу, чтобы ты чувствовал себя свободнее. Чтобы ты не боялся выйти на улицу. И не деревянная вовсе.
— Ну, во первых, с нашими финансовыми расходами мне светит только пиратский вариант. А во вторых, все вокруг будут бояться меня, а не я их. Точнее, это ты боишься за меня.
— Доктор сказал, что может свести меня с одной клиникой в восточной части. Там можно договориться о рассрочке.
— Восточная часть? Ты серьёзно? Ты бы ещё напрямую к мафии обратилась. Ты хоть инъекции не в восточной части покупаешь?
— Нет.
— Вот и забыли об этом. Зачем тратиться на бесполезные побрякушки, если однажды они не понадобятся?
— О чём ты?
— Слышал, что инъекции сокращаются — чего то там не хватает из составляющих. Так что лучше я стану одноруким мертвяком, с которым будет проще справиться.
— Где ты это услышал?
— По радио. Я теперь эфиры не смотрю. Прикольно, пока крутишься на кухне, слушать фоном всякие шутки.
— На официальных станциях такого нет.
— Ну конечно, — он поднялся и взял тарелку. — Будут они нагонять панику. Все же знают, что в черте города находится процентов пять десять таких, как я. И они могут из пяти сделать двадцать пять.
— Где ты набрался этого бреда?
— Не знаю, как называется, просто случайно поймал.
Как же не знает. «Радио мертвая зона» теперь всегда работала когда он один и когда Лора засыпала, а спала она крепко.
— Прекрати это слушать. Если есть вопросы — обратись ко мне.
Антон принялся греметь тарелкой в раковине. Кажется, осталось всего три в доме — и он старался быть аккуратнее.
— Лора, ты меня извини, но ты теперь повязанная. Ты такая же, как они, и ты будешь покрывать их до последнего. От них зависим мы. Ладно, пойду, я устал сегодня, — произнёс он с явным разочарованием в голосе.
Антон не перестал слушать радиостанцию — наоборот, она постоянно крутилась у него в комнате, питая идеями и мыслями, которые глубоко резонировали с его внутренним состоянием. Каждый день он ждал новых передач, словно они могли дать ответы на его вопросы.
Эфир делился на несколько частей. Дневная программа включала истории людей, потерявших родных, музыкальные перебивки, сводки из за города и то, о чём не говорили в официальных новостях. Но больше всего Антона зацепило вечернее шоу Вечного — хозяина радиостанции.
По вечерам Вечный зачитывал дневники заражённых, ставших зомби. Эти записи он собирал во время опасных вылазок за пределы города, в пригород, кишащий мертвяками.
Неожиданно Антон почувствовал, что не так одинок в этом мире. В душе зародилось странное, почти болезненное желание поделиться с кем нибудь своими переживаниями. С Лорой он не стал бы обсуждать чувства — она просто не могла понять, каково это.
Но Вечный… Он оказался тем, кто мог его понять. Антон чувствовал это каждой клеточкой. Не казалось — он точно знал: этот человек поймёт его, разделит боль и страхи.
И он продолжал слушать, затаив дыхание, впитывая каждое слово, каждый звук из динамика. Радиостанция стала для него не просто источником информации — она превратилась в мост, соединяющий с человеком, который был из его, Антона нового мира.
Антон всё глубже погружался в этот странный, но притягательный мир, где каждый день приносил новые истории, мысли, чувства. Где то там, за пределами его комнаты, за пределами районов, жил человек, знавший намного больше, чем те, кто оставался в городе.
— Как часто мы слышим, что всё это — опасные эксперименты, вирус или новая чума, — хриплый голос Вечного эхом разносился по эфиру. — Ха ха! — раздался его медленный, зловещий смех. — Это чушь!
— Мертвецы, как мы их называем, — лишь ступень к новой ветви эволюции человека. Всё по законам Дарвина. Природа даровала нам бессмертие — и это не фантазия вроде вампиров. Нет, это другое.
— Кто из вас помнит, какими были первые нежить? Уверен, никто. Но там не было Ходунов, Обмороков и уж тем более Трупней. Трупни — это и есть эволюция. Они не просто инстинктивно жрут — они создают ловушки. Хитрые твари, и в союзе с малышариками, нежитью младенцами, образуют смертоносный дуэт, способный уничтожить самый сильный отряд зачистки.
В комнате Антона слова Вечного отзывались странным трепетом. Он слушал, затаив дыхание, чувствуя, как каждое слово проникает в сознание, словно острые когти. Теория о новой эволюции, о бессмертии через нежить пугала и завораживала одновременно.
— Да, раньше Трупни были кошмаром для горожан и военных. Но теперь… теперь случился новый виток. Я называю его «Виток Предводителя», — голос Вечного стал более хриплый и напряжённый. — Нежить рядом с Предводителем не рвётся, не мечется. Она спокойна и просто ожидает. Чего? Приказа.
Антон замер. Сердце забилось чаще, по спине пробежал холодный пот, в груди что то сжалось от недоброго предчувствия. Перед глазами вновь возник тот мертвяк, из за которого он потерял руку и лучшего друга.
Он помнил всё до мельчайших подробностей: как тот мертвяк стоял в центре толпы, как его гнилое лицо казалось осмысленнее, чем у прочих, как движения выдавали не слепой инстинкт, а холодную расчётливость. И теперь, слушая Вечного, Антон понял — тот мертвяк действительно отдавал приказы.
«Неужели это был Предводитель?» — пронеслось у него в голове.
— Лора? Вы встречали, когда нибудь… необычных мертвяков? — спросил Антон за ужином.
— Если ты не заметил, быть живым мертвецом само по себе необычно, — ответила она нервно, отложив вилку.
— Да, но…
Лора замерла, устремив на него тяжёлый взгляд — тот самый, новый, пронзительный, от которого у Антона всегда холодело внутри. Откуда он взялся? Месяц назад его не было.
— Ты что, опять слушал этот бред?
— Нет, — он опустил глаза в тарелку. — Но раньше не было ни Ходунов, ни Трупней. Они… изменились. Может, появилось что то ещё?
— Откуда ты знаешь про Трупней? — резко спросила Лора.
— Что? — удивился Антон.
— Про Трупней не говорят по ТВ. Хватит слушать этих безумцев, Антон! В городе и так хаос, а ты подкармливаешь его своими страхами.
Напряжение между ними накалилось, словно натянутая струна. Антон сделал паузу, подбирая слова, и наконец произнёс:
— Помнишь, ты говорила о протезе? — Он попытался сменить тему. — Что там с ним?
— С рукой сложно, — ответила Лора, чуть смягчившись. — А вот для ступни можно что то придумать.
— Давай завтра съездим?
Она задумалась. Антон чувствовал: в её репортёрской жизни происходит что то серьёзное, но она молчит.
— Может, я смогу вернуться к доставке? — предложил он.
Лора улыбнулась — тепло, почти по настоящему:
— Я рада, что ты снова находишь силы.
— Ты вытащила меня из лап смерти. Разве у меня есть выбор, кроме как жить? — Антон помолчал, затем добавил: — Слушай, а как у тебя с Ветераном? Расскажи, как с ним работается. Он и правда такой, как в репортажах?
Лора закатила глаза, но Антон заметил перемену: если раньше она уходила на работу с явным напряжением, через силу, то теперь её походка стала ровнее, спокойнее.
Возможно, они и не сработались по настоящему… Антон не сомневался: Лора никогда не простит Ветерана — ведь именно из за него брат ввязался в эту опасную авантюру, стремясь произвести впечатление на своего кумира. Но, похоже, она всё же приняла эту часть своей жизни как неизбежность.
— Скажу так, — произнесла Лора, слегка усмехнувшись. — Он не такой идиот, как я думала.
Убираться одной рукой оказалось непросто. Антон крепко сжимал швабру, водил ею по полу, оставляя пыльные разводы. Плечо ныло после каждого движения, но он упорно продолжал — монотонная работа отвлекала от тяжёлых мыслей.
«Ну что, товарищ инвалид, — мысленно подбадривал он себя. — Давай ка проверим, кто тут сильнее. Кухня, ты готова к испытанию?»
Кухня стала полем битвы. Первая попытка нарезать лук левой рукой обернулась кровавой бойней, следами будто кого-то расчленили и слезами. Попытка приготовить омлет закончилась тем, что содержимое разлетелось по столу и стенам — пришлось потратить остаток дня на уборку. Но спустя несколько дней он уже мог чистить картошку, прижимая её к столу, овощечисткой и нарезать лук — пусть со слезами, но без крови. И это была победа.
К концу месяца кухня преобразилась в настоящую лабораторию. На стенах появились специальные крючки для посуды, стол заполнили подставки и держатели. Антон освоил искусство готовить, используя все доступные части тела.
Он вытер пот со лба, глядя на кастрюлю с макаронами. Соус с фрикадельками получился жидковатым, но аромат перца щекотал ноздри. «Ну что ж, — размышлял он, оглядывая кулинарные шедевры, — теперь у Лоры будет выбор: умереть от зомби или от моей стряпни. Хотя, наверное, лучше всё таки от зомби — быстрее и менее болезненно».
— Ого! Ты… это сам? Выглядит… эпично, — она ткнула вилкой в макаронину, расплывшуюся в красноватой луже. Первый кусок застрял в горле, вынудив схватиться за воду. — Огонь! Буквально.
Антон хотел извиниться, но увидел, как её плечи дрожат от смеха — настоящего, а не той нервной икоты, что она изображала в последнее время. На душе стало легче, словно они вернулись в те дни, когда не было выездов в пекло смерти, когда сама смерть ещё не дышала им в затылок.
— Приятного. Как тебе мой фартук? — спросил Антон, неуклюже пытаясь покрутиться, но культяпка явно была против таких выкрутасов.
— Воу, потише! — Лора едва успела подхватить его, прежде чем он эффектно приземлился на пол. — Да, смотрится на тебе просто шикарно.
— Ты меня смущаешь, — буркнул Антон, усаживаясь за стол и обводя взглядом чистый его трудами дом. — Похоже, теперь я стану домохозяйкой. Вместо того чтобы командовать отрядом, буду печь пироги.
Лора улыбнулась, но в её глазах мелькнула тень беспокойства.
— Да уж, домохозяйкой ты станешь ещё той, — протянула она и наклонилась к нему. — Я спрашивала у врача о протезе… — начала она с опаской.
Слово обожгло его. Калека с монстром внутри, будет каждый раз цеплять неповоротливую конструкцию к своим культяпкам. Глубоко вздохнув, Антон опустил глаза.
— Лора, ты правда хочешь, чтобы у меня была деревянная рука и нога? Может, тогда ещё попугая купишь?
— Антон, я просто хочу, чтобы ты чувствовал себя свободнее. Чтобы ты не боялся выйти на улицу. И не деревянная вовсе.
— Ну, во первых, с нашими финансовыми расходами мне светит только пиратский вариант. А во вторых, все вокруг будут бояться меня, а не я их. Точнее, это ты боишься за меня.
— Доктор сказал, что может свести меня с одной клиникой в восточной части. Там можно договориться о рассрочке.
— Восточная часть? Ты серьёзно? Ты бы ещё напрямую к мафии обратилась. Ты хоть инъекции не в восточной части покупаешь?
— Нет.
— Вот и забыли об этом. Зачем тратиться на бесполезные побрякушки, если однажды они не понадобятся?
— О чём ты?
— Слышал, что инъекции сокращаются — чего то там не хватает из составляющих. Так что лучше я стану одноруким мертвяком, с которым будет проще справиться.
— Где ты это услышал?
— По радио. Я теперь эфиры не смотрю. Прикольно, пока крутишься на кухне, слушать фоном всякие шутки.
— На официальных станциях такого нет.
— Ну конечно, — он поднялся и взял тарелку. — Будут они нагонять панику. Все же знают, что в черте города находится процентов пять десять таких, как я. И они могут из пяти сделать двадцать пять.
— Где ты набрался этого бреда?
— Не знаю, как называется, просто случайно поймал.
Как же не знает. «Радио мертвая зона» теперь всегда работала когда он один и когда Лора засыпала, а спала она крепко.
— Прекрати это слушать. Если есть вопросы — обратись ко мне.
Антон принялся греметь тарелкой в раковине. Кажется, осталось всего три в доме — и он старался быть аккуратнее.
— Лора, ты меня извини, но ты теперь повязанная. Ты такая же, как они, и ты будешь покрывать их до последнего. От них зависим мы. Ладно, пойду, я устал сегодня, — произнёс он с явным разочарованием в голосе.
Антон не перестал слушать радиостанцию — наоборот, она постоянно крутилась у него в комнате, питая идеями и мыслями, которые глубоко резонировали с его внутренним состоянием. Каждый день он ждал новых передач, словно они могли дать ответы на его вопросы.
Эфир делился на несколько частей. Дневная программа включала истории людей, потерявших родных, музыкальные перебивки, сводки из за города и то, о чём не говорили в официальных новостях. Но больше всего Антона зацепило вечернее шоу Вечного — хозяина радиостанции.
По вечерам Вечный зачитывал дневники заражённых, ставших зомби. Эти записи он собирал во время опасных вылазок за пределы города, в пригород, кишащий мертвяками.
Неожиданно Антон почувствовал, что не так одинок в этом мире. В душе зародилось странное, почти болезненное желание поделиться с кем нибудь своими переживаниями. С Лорой он не стал бы обсуждать чувства — она просто не могла понять, каково это.
Но Вечный… Он оказался тем, кто мог его понять. Антон чувствовал это каждой клеточкой. Не казалось — он точно знал: этот человек поймёт его, разделит боль и страхи.
И он продолжал слушать, затаив дыхание, впитывая каждое слово, каждый звук из динамика. Радиостанция стала для него не просто источником информации — она превратилась в мост, соединяющий с человеком, который был из его, Антона нового мира.
Антон всё глубже погружался в этот странный, но притягательный мир, где каждый день приносил новые истории, мысли, чувства. Где то там, за пределами его комнаты, за пределами районов, жил человек, знавший намного больше, чем те, кто оставался в городе.
— Как часто мы слышим, что всё это — опасные эксперименты, вирус или новая чума, — хриплый голос Вечного эхом разносился по эфиру. — Ха ха! — раздался его медленный, зловещий смех. — Это чушь!
— Мертвецы, как мы их называем, — лишь ступень к новой ветви эволюции человека. Всё по законам Дарвина. Природа даровала нам бессмертие — и это не фантазия вроде вампиров. Нет, это другое.
— Кто из вас помнит, какими были первые нежить? Уверен, никто. Но там не было Ходунов, Обмороков и уж тем более Трупней. Трупни — это и есть эволюция. Они не просто инстинктивно жрут — они создают ловушки. Хитрые твари, и в союзе с малышариками, нежитью младенцами, образуют смертоносный дуэт, способный уничтожить самый сильный отряд зачистки.
В комнате Антона слова Вечного отзывались странным трепетом. Он слушал, затаив дыхание, чувствуя, как каждое слово проникает в сознание, словно острые когти. Теория о новой эволюции, о бессмертии через нежить пугала и завораживала одновременно.
— Да, раньше Трупни были кошмаром для горожан и военных. Но теперь… теперь случился новый виток. Я называю его «Виток Предводителя», — голос Вечного стал более хриплый и напряжённый. — Нежить рядом с Предводителем не рвётся, не мечется. Она спокойна и просто ожидает. Чего? Приказа.
Антон замер. Сердце забилось чаще, по спине пробежал холодный пот, в груди что то сжалось от недоброго предчувствия. Перед глазами вновь возник тот мертвяк, из за которого он потерял руку и лучшего друга.
Он помнил всё до мельчайших подробностей: как тот мертвяк стоял в центре толпы, как его гнилое лицо казалось осмысленнее, чем у прочих, как движения выдавали не слепой инстинкт, а холодную расчётливость. И теперь, слушая Вечного, Антон понял — тот мертвяк действительно отдавал приказы.
«Неужели это был Предводитель?» — пронеслось у него в голове.
— Лора? Вы встречали, когда нибудь… необычных мертвяков? — спросил Антон за ужином.
— Если ты не заметил, быть живым мертвецом само по себе необычно, — ответила она нервно, отложив вилку.
— Да, но…
Лора замерла, устремив на него тяжёлый взгляд — тот самый, новый, пронзительный, от которого у Антона всегда холодело внутри. Откуда он взялся? Месяц назад его не было.
— Ты что, опять слушал этот бред?
— Нет, — он опустил глаза в тарелку. — Но раньше не было ни Ходунов, ни Трупней. Они… изменились. Может, появилось что то ещё?
— Откуда ты знаешь про Трупней? — резко спросила Лора.
— Что? — удивился Антон.
— Про Трупней не говорят по ТВ. Хватит слушать этих безумцев, Антон! В городе и так хаос, а ты подкармливаешь его своими страхами.
Напряжение между ними накалилось, словно натянутая струна. Антон сделал паузу, подбирая слова, и наконец произнёс:
— Помнишь, ты говорила о протезе? — Он попытался сменить тему. — Что там с ним?
— С рукой сложно, — ответила Лора, чуть смягчившись. — А вот для ступни можно что то придумать.
— Давай завтра съездим?
Она задумалась. Антон чувствовал: в её репортёрской жизни происходит что то серьёзное, но она молчит.
— Может, я смогу вернуться к доставке? — предложил он.
Лора улыбнулась — тепло, почти по настоящему:
— Я рада, что ты снова находишь силы.
— Ты вытащила меня из лап смерти. Разве у меня есть выбор, кроме как жить? — Антон помолчал, затем добавил: — Слушай, а как у тебя с Ветераном? Расскажи, как с ним работается. Он и правда такой, как в репортажах?
Лора закатила глаза, но Антон заметил перемену: если раньше она уходила на работу с явным напряжением, через силу, то теперь её походка стала ровнее, спокойнее.
Возможно, они и не сработались по настоящему… Антон не сомневался: Лора никогда не простит Ветерана — ведь именно из за него брат ввязался в эту опасную авантюру, стремясь произвести впечатление на своего кумира. Но, похоже, она всё же приняла эту часть своей жизни как неизбежность.
— Скажу так, — произнесла Лора, слегка усмехнувшись. — Он не такой идиот, как я думала.
