— А как же защита своей чести? — не приняла рекенианских истин Хенрика Яльте. — Своей семьи, наконец?
— Королям нет нужды делать это своими руками, тётушка. — Гарсиласо заулыбался, даже хохотнул. — Иначе для чего им стража и армия? Защищать честь силой совсем не обязательно. Слова и интриги бьют куда изящнее и точнее.
Хенрика чуть было не притопнула. Начинили мальчишку всякой дрянью, словно утку черносливом!
— Твоему брату отец вбил в голову то же самое?
Из племянника вмиг вышибло всю весёлость, он нахмурился.
— У отца с ним не вышло.
— А с тобой, значит, вышло?
— Я не люблю причинять боль. — Вот же дурашка, если ты Яльте — это не повод для гордости. — Бастард ви Морено — исключение.
Хенрика не удержала усмешки. Разумеется. Извечное «труп врага пахнет хорошо».
— Так и быть. — Яльте закатила глаза, руки скрестила под грудью. — Король хотел вырастить второго сына не воином, но книжником. Понятное желание для того, на ком сейчас панцирь не сойдётся. Но я ни за что не поверю, что старший брат закрыл на это глаза. До того, как напугать тебя, он же старался чему-то тебя научить?
— О да, брат учил, — голосок Гарсиласо истекал горечью, — до синяков, до слёз, до крови. Учил так, что лучше не замечал бы вовсе… Ненавижу! — Носок сапожка ткнулся в эфес рапиры, отбросил её.
— Ты не должен бросаться такими словами, — одёрнула Яльте.
Племянник вперил в неё мрачный взгляд:
— Однажды он требовал, чтобы я убил.
Гарсиласо предавался одному из любимых занятий — чтению. Делал он это на скамеечке в саду после полудня. «Послание о псоглавцах» увлекало, яблоки были сладкими и сочными. И самое главное — никто его не беспокоил. Неподалёку лаяли собаки, но Гарсиласо не боялся. Это всего лишь свора гончих его высочества брата. Райнеро и Сезар возились с ними с самого утра, дрессировали свистками и плетями. Почему-то это занятие казалось им ужасно увлекательным…
Вдруг руки коснулось что-то тёплое и пушистое. У Гарсиласо по локоть были закатаны рукава, колет лежал рядом на скамейке. Сейчас на нём сидел смешной зверёк с бурой пушистой шёрсткой, длинным тельцем, короткими лапками, умильной мордочкой и глазами-бусинками. Зверёнок тыкался Гарсиласо в руку холодным носом, щекотал усами. Он был чуть больше котёнка, и принц совсем не пугался. Он с осторожностью протянул руку. Зверёк разрешил себя погладить, издав смешной, похожий на тявканье звук. Гарсиласо угостил гостя яблоком. Тот с удовольствием залез к нему на колени и захрустел угощением.
— Я назову тебя Олейро, — решил Гарсиласо, поглаживая зверька по голове одним пальцем.
К ним кто-то приближался. Вскоре из-за деревьев показался Райнеро. Взмокшая рубашка топорщилась, почти вылезши наружу, волосы забраны назад, лицо напряжено. Брат был зол. Это Гарсиласо определял даже по походке. Райнеро увидел его и через сад двинулся прямо к нему. Захотелось слиться со скамейкой. Но Гарсиласо, кажется, ничего такого не сделал?
— Малявка! У меня сбежала приманка… — Брат заметил Олейро и торжествующе хохотнул. — А, так вот же она! Ты нашёл её. Молодец, давай сюда.
Пискнув, Олейро через широкий ворот запрыгнул Гарсиласо под сорочку и прижался к его животу.
— Нет. — Гарсиласо сам не верил, что перечит Райнеро, когда тот в таком настроении. Гарсиласо обнял Олейро под сорочкой, теснее прижимая к себе. Зверёк высунул из-за ворота мордочку и смотрел на Райнеро.
— У тебя сошли синяки, — брат мрачно улыбнулся, — от этого ты так осмелел. Дай сюда приманку, я не шучу.
— Нет. Его зовут Олейро, и он мой. Зачем он тебе?
— Это хорёк для гончих, а не Олейро. Не отбирай у моих собак лакомство!
У Гарсиласо упало сердце. Брат убьёт зверька… Гарсиласо понял, что не отдаст хорька, но как спастись от разгневанного Райнеро? Тот уже нависал над ним, дыша как бык перед атакой. Разве что землю копытом не рыл.
— Он пришёл ко мне, я хочу его оставить… — язык не слушался, поднять на брата глаза было страшно. Гарсиласо втянул голову в плечи, хорёк под сорочкой затих. Чувствовалось, как он дышит, как колотится его маленькое сердечко. Зная, что получит по затылку и от удара едва не слетит со скамейки, Гарсиласо прошептал: — Я не отдам его. — И зажмурился.
Райнеро, схватив его за плечо, рывком поднял на ноги. Другую руку он запустил под ворот сорочки Гарсиласо, нашёл Олейро и выдернул из убежища.
— Ты идёшь со мной! — Старший брат за шиворот тащил младшего. Хорёк в руке негодяя извивался, жалобно пища.
Гарсиласо еле успевал за Райнеро, спотыкался, но брат держал крепко. Казалось, подожми Гарсиласо ноги, его понесут на весу. Он не пытался вырваться, только умолял пощадить зверька.
Миновав ряды деревьев, они вышли к ограждению, за которым суетилась свора гончих. Собаки на длинных лапах, с выгнутыми спинами и узкими мордами. Гарсиласо они никогда не нравились. Возле них стоял Сезар. В руке графа ви Котронэ висела наполовину съеденная тушка, бывшая когда-то хорьком. К горлу подступали рыдания.
— Прошу, отпусти его, ему больно! Прошу тебя, Райнеро!
— Отпускаю! — крикнул брат и кинул Олейро собакам.
Гарсиласо вскрикнул. Немыслимым движением вырвавшись из хватки негодяя, бросился в свору. Собаки толкали его, кажется, даже кусали. Гарсиласо забыл страх и расталкивал уродин. Наконец-то Олейро! Гарсиласо схватил бурый комочек, упал на колени. Раздался оглушительный свист, гончие отпрянули. Гарсиласо в ужасе смотрел, как по сорочке растекается алое пятно. Кровь Олейро, не принца. Зверёк был жив. Он укусил Гарсиласо, барахтался в его руках и скулил от боли. Гарсиласо лишь сильнее прижал его к себе. Слёзы не давали вздохнуть.
— Гарсиласо, ты не поранился? Райнеро, оставь его, он и так натерпелся! — Сезар подоспел к нему, поднимал на ноги. Ну почему, почему не он старший брат?
— Отойди от него. — Это подскочил Райнеро, оттолкнул друга прочь. — Малявка, ты прямо сейчас, при мне, свернёшь шею этому зверю! Он всё равно уже не жилец. Или я сам оторву ему голову!
— Нет! Я его вылечу, я не отдам… — Олейро затих. Зверёк дышал, сердечко неистово колотилось.
— Ты жалеешь собачью игрушку? — оскалился брат. — Негоже принцу быть таким слюнтяем. Или может, ты девица, раз возишься со зверьком! А врага, которого нужно убить, тоже станешь жалеть? Салисьо, это не шутки, слышишь? Пока ты решишься на удар, убьют тебя! Добей хорька, сейчас же!
— Я смогу уколоть врага, я бы и тебя ранил, будь я постарше! — От удара Гарсиласо упал на землю. Он успел свернуться, чтоб не подмять под себя Олейро. В голове шумело. Снова слёзы, совсем нет сил встать. Только свернуться клубочком и спрятать хорька.
— Райнеро, рассчитывай силу, он же ещё ребёнок! — Сезар во второй раз помог подняться. Затем подтолкнул к саду, шепнул: — Беги домой.
— Если оставишь его, ты мне не брат, понял?!
Гарсиласо оглянулся. Райнеро надвигался неминуемой бедой, Сезар его останавливал.
Покрепче прижав к груди хорька, Гарсиласо побежал. Почему-то он не сомневался: сейчас Райнеро способен свернуть шею и ему.
Хенрика поднесла руки ко взбитым в пучок волосам на затылке, отдёрнула, обхватила себя за талию. Искала выход досада. Это же ни много ни мало конец дней! Не будет брату-хорькоубийце прощения ни в жизни, ни за гробом. Ах да, амис.
— И где зверь сейчас? — Тётка взглянула на племянника, не скрывая недовольства.
— Олейро умер ещё летом… — Гарсиласо прижал пяткой рукоять рапиры, но подбирать не спешил. — Райнеро убил его, закинув на дерево.
Летом, значит. Пусть Хенрика и была тётушкой из других краев, она знала, что летом старший племянник добывал военную славу. Младший же был для неё загадкой, оставался ею и сейчас, когда со злостью пинал песок мыском сапожка.
— В самом деле? Ты хочешь уверить меня, что мой племянник отлучился из армии, чтобы свести счёты с этим твоим Олейро?
Гарсиласо вскинул на неё глаза. Его взгляду ещё далеко до тётушкиного, а вот ей лучше постараться смотреть мягче.
— Прости, славненький, но ты преувеличиваешь. Не думаю, что убийство хорька Яльте было бы милее, нежели убийство недруга, а недругом у него были «ящеры»...
— Райнеро закинул Олейро на дерево! — Гарсиласо пнул клинок, топнул ногой. — Он повредил лапку, я лечил его, как лекарь говорил, но Олейро хромал, и потом... Умер, ясно?! Он никогда не нравился Райнеро... — племянничек вдруг поник, обнял себя.
Хенрика с трудом уняла порыв успокоить бедняжку, убедить его, что, может статься, именно старший брат — вот чудак! — и послал к хорьку лекаря, но сейчас этого нельзя.
— Гарсиласо. — Пусть обижается, лишь бы позже задумался. — Мужчина должен быть твёрже.
Подняв рапиру, принц со злостью ткнул острием в песок. Клинок на миг выгнулся.
— Я бы скорее убил Райнеро, а не беззащитного зверька!
— Яльте не говорят так о братьях, — прищурилась Хенрика.
— Райнеро это не останавливало! — Святой Прюмме, он же почти кричит. — Вы такая же! Жестокая без меры Яльте с ледяной кровью! Я не хочу быть таким! — Гарсиласо отшвырнул рапиру, диковато зыркнул на тётку и бросился вон.
Блицард
Хильма
Райнеро втолкнули в комнату гостиницы «Заячья лапа» едва ли не пинком. Рамиро отпустил шею нерадивого сына лишь с тем, чтобы наградить его шлепком ремня пониже спины. От боли Райнеро постыдно вскрикнул, обо что-то споткнулся, чуть не упал, но увернулся от следующего удара, схватившись за попавшееся под руку изголовье кровати.
— Ты! Выслужка Отверженного! — Куэрво хлестнул ремнём по воздуху и силой захлопнул за ними дверь комнаты. — Сколько ещё в тебе порока?!
— На твой век хватит, — нервно хохотнул Райнеро, прячась за изголовьем. Зад болел и пылал, но не браться же за пострадавшую ягодицу при этом праведнике.
— Не паясничай! — Папочка ударил ремнём по столбику кровати.
Райнеро отпрыгнул, попятился к другому краю. Пожалуй, за всё время их путешествия Рамиро впервые позволил себе выказать такой гнев. Долго продержался. Бывший маршал уподобился бешеному зверю: глаза зло блестели, ноздри раздувались, крик вырывался из глотки рыком. Так вот, каков сам Райнеро в гневе…
Райнеро, держа отца на расстоянии, попытался принять сколь-нибудь достойный вид. Хотя бы дошнуровать штаны. И вольно же было папеньке ранним утром гулять по тёмным коридорам гостиницы! Райнеро ещё вчерашним вечером, когда они только въехали, заприметил эту служанку, что очаровательно заправлявшую под чепец светлые кудряшки, хихикающую, упирающую кулачки в мягкие бока. Пухлая талия так и просилась в руки, нежные губки ждали поцелуев, как можно отказать?
— Ждёте оправданий? Нет уж! Я не монах, и в отличие от вас, не собираюсь им становиться. — Райнеро поймал испепеляющий взгляд отца, не оставаясь в долгу, ответил тем же. — Удивительно, как вы решились возлечь с королевой, если так болезненно воспринимаете каждое моё блицардское... приключение?
— Закрой рот! Принц, в коридоре, прижавший к стене служанку! Этому тебя учили?!
— Да кто здесь принц?!
— Ты, пусть не по крови, но по воспитанию!
Пришлось укрыться за стулом, да станет щитом дубовая спинка. Райнеро затолкал сорочку в штаны, бросил взгляд на сундук у двери, где тоскливо лежали ножны. К служанке надо было идти в полном вооружении, но ведь шпага бы мешала... В углу, рядом с помещением для слуг, хохотушка тихо, сладко постанывала, как котёнок ластясь к Райнеро всем телом, когда его резко рванули за плечо. Он ожидал увидеть ревнивого мужа, озверевшего брата, но никак не бледного от злости Куэрво. Кулак остановился в волоске от рожи папочки, но тот не стал щадить в ответ. Схватил сзади за шею и толчками уволок в комнату, как выяснилось, на ходу вынимая увесистый ремень. Пережитый позор запоздало обратился в злость, Райнеро отшвырнул стул.
— Я честен с собой, в отличие от тебя! И я не заставляю тебя ехать со мной и терпеть моё порочное общество!
— Да разве тебя можно оставить?! Тебя бы убили и ограбили в первой же гостинице друзья служницы навроде этой!
Райнеро рассмеялся, не от веселья, от нервной дрожи, поднимающейся из нутра. Заколот со спущенными штанами прямо на тюфяке служанки, не иначе таким его видел добрый папочка! Под ногами вздыбился коврик. Похоже, это об него Райнеро споткнулся, когда его загоняли в комнату. Один пинок под загнувшийся тканый край. Ловко подхватить, подбросить — и неуклюжий маршал накрыт ковром, сыплет проклятья под вытоптанными узорами. Райнеро подскочил к сундуку, выхватил из ножен шпагу, повернулся к Рамиро. Тот уже отшвырнул тканого захватчика и теперь явно раздумывал, задушить сына всё тем же ремнём или сдержаться, как кабальеро и подобает.
Райнеро поманил отца шпагой, но та не покинула ножен. Он шумно выдохнул, ударил ремнём по ладони.
— Положи игрушку на место.
— Боитесь проиграть ученику?
— Проиграть? Тебе? — Рамиро отбросил ремень, запустил руки в вихры волос. — Я видел, как ты дрался с отрядом Франциско. Если бы не я, тебя бы схватили или убили дважды. Нет, трижды.
Он потёр виски, будто мучаясь головной болью, глубоко вздохнул, отнял руки. Райнеро переступил с ноги на ногу, но клинка не опустил, только перехватил эфес поудобнее. Чего добивается папочка — непонятно, но от его слов Райнеро с трудом сдерживал порыв напасть на безоружного. В детстве его слишком хорошо учили. Стало быть, надо заставить безоружного вспомнить о шпаге у бедра.
— Вам ли пенять мне на неумение сражаться? Может, вы и первый фехтовальщик Эскарлоты, но маршал из вас вышел весьма посредственный. — Стоило прикусить язык, но подлый сын не сделал этого. Да, он жалит больно и нечестно, но и папочка с ним не церемонился.
Рамиро посмотрел из-под бровей, губы приоткрылись для ответа. Но он смолчал и повернулся к Райнеро спиной.
— Я брал тебя на войну.
— И держали там неразумной принцессой!
— Потому что иначе твой дурной нрав свёл бы тебя в могилу.
— Ах, в могилу? — Райнеро пытался взглядом пронзить прямую скорбную спину. Между лопаток. — А кто выловил блаутурских лазутчиков из твоей армии? Кто вычислил их и перебил, несмотря на твоё недоверие? Кто оказался прав? Повернись ко мне лицом, когда я с тобой разговариваю!!!
— Как я мог забыть, что это был ты! — Куэрво резко развернулся, взвизгнула, покидая ножны, шпага. Наконец! — Глупый, самовлюблённый, не думающий о последствиях мальчишка, который догадался, что в армии шпионы, поймал их и возомнил себя повелителем стратегии! Купался в надуманном обожании и так хотел, чтобы его восхваляли другие, что выставил своего маршала на посмешище, лишь бы вызвать восхищение своей выходкой!
Райнеро едва успел закрыться — Рамиро атаковал внезапно, его клинок вспорол воздух, чуть не поразив принца в самом начале. Райнеро охватила злость, он с силой оттолкнул шпагу Рамиро, ударил в выпаде, желая её выбить.
— Я не виноват, что ты не хотел меня слушать!
Рамиро снова заставил его парировать, закрываться, пятиться. От бешенства Райнеро словно ослеп, он не замечал ничего вокруг, только идеально прямую руку отца и оружие, раз за разом вспарывающее воздух. Вышел из защиты, это блажь, он должен доказать, что достойный противник, сейчас! Выпад в лицо, Куэрво закрылся, скользим вниз, у вас открыт бок, маршал!
— Поэтому ты выставил меня на посмешище! — Рамиро выставил блок, увёл шпагу Райнеро, заставляя его сжать зубы.
— Королям нет нужды делать это своими руками, тётушка. — Гарсиласо заулыбался, даже хохотнул. — Иначе для чего им стража и армия? Защищать честь силой совсем не обязательно. Слова и интриги бьют куда изящнее и точнее.
Хенрика чуть было не притопнула. Начинили мальчишку всякой дрянью, словно утку черносливом!
— Твоему брату отец вбил в голову то же самое?
Из племянника вмиг вышибло всю весёлость, он нахмурился.
— У отца с ним не вышло.
— А с тобой, значит, вышло?
— Я не люблю причинять боль. — Вот же дурашка, если ты Яльте — это не повод для гордости. — Бастард ви Морено — исключение.
Хенрика не удержала усмешки. Разумеется. Извечное «труп врага пахнет хорошо».
— Так и быть. — Яльте закатила глаза, руки скрестила под грудью. — Король хотел вырастить второго сына не воином, но книжником. Понятное желание для того, на ком сейчас панцирь не сойдётся. Но я ни за что не поверю, что старший брат закрыл на это глаза. До того, как напугать тебя, он же старался чему-то тебя научить?
— О да, брат учил, — голосок Гарсиласо истекал горечью, — до синяков, до слёз, до крови. Учил так, что лучше не замечал бы вовсе… Ненавижу! — Носок сапожка ткнулся в эфес рапиры, отбросил её.
— Ты не должен бросаться такими словами, — одёрнула Яльте.
Племянник вперил в неё мрачный взгляд:
— Однажды он требовал, чтобы я убил.
Гарсиласо предавался одному из любимых занятий — чтению. Делал он это на скамеечке в саду после полудня. «Послание о псоглавцах» увлекало, яблоки были сладкими и сочными. И самое главное — никто его не беспокоил. Неподалёку лаяли собаки, но Гарсиласо не боялся. Это всего лишь свора гончих его высочества брата. Райнеро и Сезар возились с ними с самого утра, дрессировали свистками и плетями. Почему-то это занятие казалось им ужасно увлекательным…
Вдруг руки коснулось что-то тёплое и пушистое. У Гарсиласо по локоть были закатаны рукава, колет лежал рядом на скамейке. Сейчас на нём сидел смешной зверёк с бурой пушистой шёрсткой, длинным тельцем, короткими лапками, умильной мордочкой и глазами-бусинками. Зверёнок тыкался Гарсиласо в руку холодным носом, щекотал усами. Он был чуть больше котёнка, и принц совсем не пугался. Он с осторожностью протянул руку. Зверёк разрешил себя погладить, издав смешной, похожий на тявканье звук. Гарсиласо угостил гостя яблоком. Тот с удовольствием залез к нему на колени и захрустел угощением.
— Я назову тебя Олейро, — решил Гарсиласо, поглаживая зверька по голове одним пальцем.
К ним кто-то приближался. Вскоре из-за деревьев показался Райнеро. Взмокшая рубашка топорщилась, почти вылезши наружу, волосы забраны назад, лицо напряжено. Брат был зол. Это Гарсиласо определял даже по походке. Райнеро увидел его и через сад двинулся прямо к нему. Захотелось слиться со скамейкой. Но Гарсиласо, кажется, ничего такого не сделал?
— Малявка! У меня сбежала приманка… — Брат заметил Олейро и торжествующе хохотнул. — А, так вот же она! Ты нашёл её. Молодец, давай сюда.
Пискнув, Олейро через широкий ворот запрыгнул Гарсиласо под сорочку и прижался к его животу.
— Нет. — Гарсиласо сам не верил, что перечит Райнеро, когда тот в таком настроении. Гарсиласо обнял Олейро под сорочкой, теснее прижимая к себе. Зверёк высунул из-за ворота мордочку и смотрел на Райнеро.
— У тебя сошли синяки, — брат мрачно улыбнулся, — от этого ты так осмелел. Дай сюда приманку, я не шучу.
— Нет. Его зовут Олейро, и он мой. Зачем он тебе?
— Это хорёк для гончих, а не Олейро. Не отбирай у моих собак лакомство!
У Гарсиласо упало сердце. Брат убьёт зверька… Гарсиласо понял, что не отдаст хорька, но как спастись от разгневанного Райнеро? Тот уже нависал над ним, дыша как бык перед атакой. Разве что землю копытом не рыл.
— Он пришёл ко мне, я хочу его оставить… — язык не слушался, поднять на брата глаза было страшно. Гарсиласо втянул голову в плечи, хорёк под сорочкой затих. Чувствовалось, как он дышит, как колотится его маленькое сердечко. Зная, что получит по затылку и от удара едва не слетит со скамейки, Гарсиласо прошептал: — Я не отдам его. — И зажмурился.
Райнеро, схватив его за плечо, рывком поднял на ноги. Другую руку он запустил под ворот сорочки Гарсиласо, нашёл Олейро и выдернул из убежища.
— Ты идёшь со мной! — Старший брат за шиворот тащил младшего. Хорёк в руке негодяя извивался, жалобно пища.
Гарсиласо еле успевал за Райнеро, спотыкался, но брат держал крепко. Казалось, подожми Гарсиласо ноги, его понесут на весу. Он не пытался вырваться, только умолял пощадить зверька.
Миновав ряды деревьев, они вышли к ограждению, за которым суетилась свора гончих. Собаки на длинных лапах, с выгнутыми спинами и узкими мордами. Гарсиласо они никогда не нравились. Возле них стоял Сезар. В руке графа ви Котронэ висела наполовину съеденная тушка, бывшая когда-то хорьком. К горлу подступали рыдания.
— Прошу, отпусти его, ему больно! Прошу тебя, Райнеро!
— Отпускаю! — крикнул брат и кинул Олейро собакам.
Гарсиласо вскрикнул. Немыслимым движением вырвавшись из хватки негодяя, бросился в свору. Собаки толкали его, кажется, даже кусали. Гарсиласо забыл страх и расталкивал уродин. Наконец-то Олейро! Гарсиласо схватил бурый комочек, упал на колени. Раздался оглушительный свист, гончие отпрянули. Гарсиласо в ужасе смотрел, как по сорочке растекается алое пятно. Кровь Олейро, не принца. Зверёк был жив. Он укусил Гарсиласо, барахтался в его руках и скулил от боли. Гарсиласо лишь сильнее прижал его к себе. Слёзы не давали вздохнуть.
— Гарсиласо, ты не поранился? Райнеро, оставь его, он и так натерпелся! — Сезар подоспел к нему, поднимал на ноги. Ну почему, почему не он старший брат?
— Отойди от него. — Это подскочил Райнеро, оттолкнул друга прочь. — Малявка, ты прямо сейчас, при мне, свернёшь шею этому зверю! Он всё равно уже не жилец. Или я сам оторву ему голову!
— Нет! Я его вылечу, я не отдам… — Олейро затих. Зверёк дышал, сердечко неистово колотилось.
— Ты жалеешь собачью игрушку? — оскалился брат. — Негоже принцу быть таким слюнтяем. Или может, ты девица, раз возишься со зверьком! А врага, которого нужно убить, тоже станешь жалеть? Салисьо, это не шутки, слышишь? Пока ты решишься на удар, убьют тебя! Добей хорька, сейчас же!
— Я смогу уколоть врага, я бы и тебя ранил, будь я постарше! — От удара Гарсиласо упал на землю. Он успел свернуться, чтоб не подмять под себя Олейро. В голове шумело. Снова слёзы, совсем нет сил встать. Только свернуться клубочком и спрятать хорька.
— Райнеро, рассчитывай силу, он же ещё ребёнок! — Сезар во второй раз помог подняться. Затем подтолкнул к саду, шепнул: — Беги домой.
— Если оставишь его, ты мне не брат, понял?!
Гарсиласо оглянулся. Райнеро надвигался неминуемой бедой, Сезар его останавливал.
Покрепче прижав к груди хорька, Гарсиласо побежал. Почему-то он не сомневался: сейчас Райнеро способен свернуть шею и ему.
Хенрика поднесла руки ко взбитым в пучок волосам на затылке, отдёрнула, обхватила себя за талию. Искала выход досада. Это же ни много ни мало конец дней! Не будет брату-хорькоубийце прощения ни в жизни, ни за гробом. Ах да, амис.
— И где зверь сейчас? — Тётка взглянула на племянника, не скрывая недовольства.
— Олейро умер ещё летом… — Гарсиласо прижал пяткой рукоять рапиры, но подбирать не спешил. — Райнеро убил его, закинув на дерево.
Летом, значит. Пусть Хенрика и была тётушкой из других краев, она знала, что летом старший племянник добывал военную славу. Младший же был для неё загадкой, оставался ею и сейчас, когда со злостью пинал песок мыском сапожка.
— В самом деле? Ты хочешь уверить меня, что мой племянник отлучился из армии, чтобы свести счёты с этим твоим Олейро?
Гарсиласо вскинул на неё глаза. Его взгляду ещё далеко до тётушкиного, а вот ей лучше постараться смотреть мягче.
— Прости, славненький, но ты преувеличиваешь. Не думаю, что убийство хорька Яльте было бы милее, нежели убийство недруга, а недругом у него были «ящеры»...
— Райнеро закинул Олейро на дерево! — Гарсиласо пнул клинок, топнул ногой. — Он повредил лапку, я лечил его, как лекарь говорил, но Олейро хромал, и потом... Умер, ясно?! Он никогда не нравился Райнеро... — племянничек вдруг поник, обнял себя.
Хенрика с трудом уняла порыв успокоить бедняжку, убедить его, что, может статься, именно старший брат — вот чудак! — и послал к хорьку лекаря, но сейчас этого нельзя.
— Гарсиласо. — Пусть обижается, лишь бы позже задумался. — Мужчина должен быть твёрже.
Подняв рапиру, принц со злостью ткнул острием в песок. Клинок на миг выгнулся.
— Я бы скорее убил Райнеро, а не беззащитного зверька!
— Яльте не говорят так о братьях, — прищурилась Хенрика.
— Райнеро это не останавливало! — Святой Прюмме, он же почти кричит. — Вы такая же! Жестокая без меры Яльте с ледяной кровью! Я не хочу быть таким! — Гарсиласо отшвырнул рапиру, диковато зыркнул на тётку и бросился вон.
Глава 21
Блицард
Хильма
Райнеро втолкнули в комнату гостиницы «Заячья лапа» едва ли не пинком. Рамиро отпустил шею нерадивого сына лишь с тем, чтобы наградить его шлепком ремня пониже спины. От боли Райнеро постыдно вскрикнул, обо что-то споткнулся, чуть не упал, но увернулся от следующего удара, схватившись за попавшееся под руку изголовье кровати.
— Ты! Выслужка Отверженного! — Куэрво хлестнул ремнём по воздуху и силой захлопнул за ними дверь комнаты. — Сколько ещё в тебе порока?!
— На твой век хватит, — нервно хохотнул Райнеро, прячась за изголовьем. Зад болел и пылал, но не браться же за пострадавшую ягодицу при этом праведнике.
— Не паясничай! — Папочка ударил ремнём по столбику кровати.
Райнеро отпрыгнул, попятился к другому краю. Пожалуй, за всё время их путешествия Рамиро впервые позволил себе выказать такой гнев. Долго продержался. Бывший маршал уподобился бешеному зверю: глаза зло блестели, ноздри раздувались, крик вырывался из глотки рыком. Так вот, каков сам Райнеро в гневе…
Райнеро, держа отца на расстоянии, попытался принять сколь-нибудь достойный вид. Хотя бы дошнуровать штаны. И вольно же было папеньке ранним утром гулять по тёмным коридорам гостиницы! Райнеро ещё вчерашним вечером, когда они только въехали, заприметил эту служанку, что очаровательно заправлявшую под чепец светлые кудряшки, хихикающую, упирающую кулачки в мягкие бока. Пухлая талия так и просилась в руки, нежные губки ждали поцелуев, как можно отказать?
— Ждёте оправданий? Нет уж! Я не монах, и в отличие от вас, не собираюсь им становиться. — Райнеро поймал испепеляющий взгляд отца, не оставаясь в долгу, ответил тем же. — Удивительно, как вы решились возлечь с королевой, если так болезненно воспринимаете каждое моё блицардское... приключение?
— Закрой рот! Принц, в коридоре, прижавший к стене служанку! Этому тебя учили?!
— Да кто здесь принц?!
— Ты, пусть не по крови, но по воспитанию!
Пришлось укрыться за стулом, да станет щитом дубовая спинка. Райнеро затолкал сорочку в штаны, бросил взгляд на сундук у двери, где тоскливо лежали ножны. К служанке надо было идти в полном вооружении, но ведь шпага бы мешала... В углу, рядом с помещением для слуг, хохотушка тихо, сладко постанывала, как котёнок ластясь к Райнеро всем телом, когда его резко рванули за плечо. Он ожидал увидеть ревнивого мужа, озверевшего брата, но никак не бледного от злости Куэрво. Кулак остановился в волоске от рожи папочки, но тот не стал щадить в ответ. Схватил сзади за шею и толчками уволок в комнату, как выяснилось, на ходу вынимая увесистый ремень. Пережитый позор запоздало обратился в злость, Райнеро отшвырнул стул.
— Я честен с собой, в отличие от тебя! И я не заставляю тебя ехать со мной и терпеть моё порочное общество!
— Да разве тебя можно оставить?! Тебя бы убили и ограбили в первой же гостинице друзья служницы навроде этой!
Райнеро рассмеялся, не от веселья, от нервной дрожи, поднимающейся из нутра. Заколот со спущенными штанами прямо на тюфяке служанки, не иначе таким его видел добрый папочка! Под ногами вздыбился коврик. Похоже, это об него Райнеро споткнулся, когда его загоняли в комнату. Один пинок под загнувшийся тканый край. Ловко подхватить, подбросить — и неуклюжий маршал накрыт ковром, сыплет проклятья под вытоптанными узорами. Райнеро подскочил к сундуку, выхватил из ножен шпагу, повернулся к Рамиро. Тот уже отшвырнул тканого захватчика и теперь явно раздумывал, задушить сына всё тем же ремнём или сдержаться, как кабальеро и подобает.
Райнеро поманил отца шпагой, но та не покинула ножен. Он шумно выдохнул, ударил ремнём по ладони.
— Положи игрушку на место.
— Боитесь проиграть ученику?
— Проиграть? Тебе? — Рамиро отбросил ремень, запустил руки в вихры волос. — Я видел, как ты дрался с отрядом Франциско. Если бы не я, тебя бы схватили или убили дважды. Нет, трижды.
Он потёр виски, будто мучаясь головной болью, глубоко вздохнул, отнял руки. Райнеро переступил с ноги на ногу, но клинка не опустил, только перехватил эфес поудобнее. Чего добивается папочка — непонятно, но от его слов Райнеро с трудом сдерживал порыв напасть на безоружного. В детстве его слишком хорошо учили. Стало быть, надо заставить безоружного вспомнить о шпаге у бедра.
— Вам ли пенять мне на неумение сражаться? Может, вы и первый фехтовальщик Эскарлоты, но маршал из вас вышел весьма посредственный. — Стоило прикусить язык, но подлый сын не сделал этого. Да, он жалит больно и нечестно, но и папочка с ним не церемонился.
Рамиро посмотрел из-под бровей, губы приоткрылись для ответа. Но он смолчал и повернулся к Райнеро спиной.
— Я брал тебя на войну.
— И держали там неразумной принцессой!
— Потому что иначе твой дурной нрав свёл бы тебя в могилу.
— Ах, в могилу? — Райнеро пытался взглядом пронзить прямую скорбную спину. Между лопаток. — А кто выловил блаутурских лазутчиков из твоей армии? Кто вычислил их и перебил, несмотря на твоё недоверие? Кто оказался прав? Повернись ко мне лицом, когда я с тобой разговариваю!!!
— Как я мог забыть, что это был ты! — Куэрво резко развернулся, взвизгнула, покидая ножны, шпага. Наконец! — Глупый, самовлюблённый, не думающий о последствиях мальчишка, который догадался, что в армии шпионы, поймал их и возомнил себя повелителем стратегии! Купался в надуманном обожании и так хотел, чтобы его восхваляли другие, что выставил своего маршала на посмешище, лишь бы вызвать восхищение своей выходкой!
Райнеро едва успел закрыться — Рамиро атаковал внезапно, его клинок вспорол воздух, чуть не поразив принца в самом начале. Райнеро охватила злость, он с силой оттолкнул шпагу Рамиро, ударил в выпаде, желая её выбить.
— Я не виноват, что ты не хотел меня слушать!
Рамиро снова заставил его парировать, закрываться, пятиться. От бешенства Райнеро словно ослеп, он не замечал ничего вокруг, только идеально прямую руку отца и оружие, раз за разом вспарывающее воздух. Вышел из защиты, это блажь, он должен доказать, что достойный противник, сейчас! Выпад в лицо, Куэрво закрылся, скользим вниз, у вас открыт бок, маршал!
— Поэтому ты выставил меня на посмешище! — Рамиро выставил блок, увёл шпагу Райнеро, заставляя его сжать зубы.
