Этот охотничий домик не походил на маленький замок принца Рекенья, сложенный из белого кирпича и украшенный двумя башенками с наружными лестницами, а Юлиана форн Боон не походила на дурную Эльвиру Безалу. Ведь не походила? Яснее ясного она назначила его «несчастненьким», а себя «патронессой». Спектакль со столь многообещающим и благородным распределением ролей просто не может закончиться дурно и дёшево.
— И где у нас муж? — глупо спросил он, когда Юлиана форн Боон показалась на пороге, осыпанная снежными искрами.
— О-о-очень далеко, — вздохнула она и сняла плащ, принадлежащий не иначе как далёкому мужу.
Райнеро лишился дара речи. Эта шутница последовала совету его распроклятого папеньки, да и приехала наверняка верхом, в мужском седле. Если бы эскарлотка учудила подобное, её бы ожидал штраф и позорное наказание. Но прецедентов ему не встречалось, и Райнеро даже помыслить не мог, что мужское платье может быть настолько к лицу женщине. Словно контрастом, за минувшие часы узор из кос распустился и упал на плечи гривой.
— Муж далеко, — повторила Ангел и похлопала по прямой рукояти у бедра. — Но со мной его шпага, так что держите себя в руках, несчастненький!
— Это такая игра? — улыбаясь, Райнеро потянул у неё из ножен довольно тяжёлый клинок. Спектакль переигрывался стремительно. Он ощущал себя гораздо уверенней в роли земляка, возможно, тиктийца, добивающегося любви женщины, истой мёда хозяйки, что проводила в поход мужа и осталась стеречь очаг. — Мой ангел взял в руки меч? Разумеется, лишь с тем, чтобы выронить его, изъявляя согласие!
— Несогласие! — Юлиана форн Боон грозно заломила брови и надавила на его руку своей, заставляя вогнать шпагу обратно в ножны.
Райнеро выдохнул. Едва она убрала ладошку, его кисть сделалась ледяной. Она же ангел. Ну конечно её касания несли солнечное тепло.
— Или вы говорите о деле, — неловко покачиваясь на каблуках высоких мужских сапог, она прошагала к камину и простёрла к огню руки, тотчас позлащённые племенем. — Или я ухожу. И прекратите звать меня «ангел». Пока что ваше поведение будит во мне только дьявола. — Сердитый её взгляд упал на кушетку. Ручки упёрлись в бока. Гранатовые губы сошлись в точку и сразу же разошлись в какой-то мрачной, жестокой улыбке. — Я погляжу, от преклонения до совращения у вас меньше шага. Вы поняли меня неверно. Неправильно. Вы немало походили на фанатика, там, у дворца, лепеча о важном деле к королю. И я, как верная подданная его милости, решила во всём разобраться.
— Проверив меня на одержимость острием мужниной шпаги? — Райнеро уныло кивнул на ножны, блестевшие в отсветах свеч и нырнувшие Ангелу под колено.
— Да, острием, если бы потребовалось, — девушка тряхнула гривой. — Вдруг бы вы прыгнули на его милость с ножом, а, несчастенький? Или того хуже — сами бы угодили ему под клинок. Вы, что же, решили, он только и думает, как бы облагодетельствовать сироньких и убогоньких? Да любой страус на его ферме, даже пока не вылупившийся, значит для него больше, чем самый незаурядный ходатай. А что касается меня… — Юлиана форн Боон смягчила взоры — солнце приподнялось со дна бездны. Она опустилась на кушетку, и это, невзирая на чинимые нарядом препятствия, вышло у неё изящно. Похлопала по месту рядом с собой.
Райнеро сел как можно ближе, но не настолько, чтобы она опять заподозрила его в дурных намерениях. Ангел благоухала розами и источала такое тепло, что огонь в топке не смог бы за ним угнаться.
— Я не смею, — Юлиана форн Боон понизила голос до громкого шёпота, сделала большие глаза, и Райнеро немедленно захотелось кануть в их бездну, — предать единственное полезное дело своей королевы. Так что изложите свою просьбу.
— Эм… — Райнеро упёр руки в колени. Быстро кивнул, принимая предложенный заговорщицкий тон. — Хорошо. Я прошу вас устроить мне аудиенцию у его милости. Я Рагнар Агне. Провинциал. Хочу на королевскую службу. Я недурно управляюсь с оружием и кое-что смыслю в военном деле.
— Значит, андриец… — протянула Ангел, внимательными карими глазами изучая его лицо. Райнеро не сумел его обездвижить. На каждое движение её глаз он слал по глупой улыбке. — Замечательно! Это ценно, может решить его милость. Где вы остановились? Я позову вас, когда будет пора.
— В «Заячьей лапе». Ну куда же вы? Зачем, Юлиана? — Райнеро вскочил, борясь с желанием схватить её, движущуюся в своих нелепых сапогах к выходу, повернуть обратно. Ножны неловко били ей под колено. Сердце запрыгало всё тем же кроликом в клетке, только на этот раз вынесло дверцу и унеслось в бега. Райнеро охватило нечто сродни панике. Так бывало, когда матери не оказывалось ни в одном из её любимых местечек, или когда Котронэ слишком уж задерживался в том месте, которое называл «у тётушки». — Прошу, дождитесь утра! Снаружи холод и тьма, дороги опасны, городские ворота заперты! Я сам провожу вас завтра. Прямо до дома. И пальцем не трону. Клянусь. Вам нравятся куриные фрикадельки со специями? А пирог с яблоками, орехами и корицей? Ну, хотя бы извийн , который я для вас согрею и подслащу?
— Какой вы смешной, — для усмешки Ангел задействовала только левую сторону губ, отчего зарождалась глубокая ямочка. Плащ вернулся на сундук у двери. Согласна!
Райнеро со всевозможной почтительностью подал ей руку, намереваясь проводить к столу, накрытому очень недурно. Глянув исподлобья, Юлиана выразительно похлопала по рукояти мужниной шпаги и улыбнулась. Он поднял руки, показывая ладони, и улыбнулся в ответ так мило, как только мог. Ему выпала радость быть рядом со своим Ангелом долгие часы. И он не предаст её благодати.
*Извийн (блицард. «ледяное вино») — вино, которое изготавливают из винограда, собранного в заморозки.
Блаутур
Григиам
— Не тронь горжет, Тони. Он покроется следами от твоих пальцев и перестанет сиять, а ведь я забрала его от кузнеца-доспешника только вчера!
— И я весьма тебе за это признателен.
— И не хмурь бровей!
— Угу.
Новоиспечённый полковник Неистовых драгун был подкараулен ею у его собственного дома, захвачен удушающими объятиями и препровождён в Элисийский дворец. По случаю предновогоднего приёма резиденция Нейдреборнов стояла на ушах. Изольда Ке?рнуолт окунулась сюда точно в родную — балаганную — стихию. Два года назад Энтони Аддерли повстречал робкую фею, которая отстала от свиты королевы всех фей, любуясь полётом светлячков над заводью. На ней зеленью золотилось платье, придающее ей вешнюю красу и свежесть. Но сегодня под руку с ним ступала фиглярша.
— Уверена, невзирая на своё горе, король подарит такое празднество, о каком не скоро утихнут разговоры! Подарки, танцы, спектакль, ужин, игры, снова ужин, танцы, фейерверк, а в конце праздника уже король раздаст подарки своим приближённым, я всё запомнила верно?
Поговаривали, наёмники на Коллу?мских островах обожают нацепить на себя побольше пёстрого, в буфах, лентах и перьях, предварительно обобрав убитых. Изольда явила себя их ярой последовательницей. Энтони вспыхивал при взгляде на её открытые и, будем честны, не самые изящные голени, поднимал глаза выше, но и там не находил ничего утешающего.
— Ах, Энтони, как я жду танцев с тобой! В последний раз я дарила тебя танцем полгода назад. Признаться, ты заставил меня поволноваться, и я несколько раздалась, но ведь за твоей сухощавостью прячется недюжинная сила солдата, поэтому я буду танцевать как обычно — без страха, что ты вдруг не поднимешь меня.
Поговаривали, женщины Равюннской империи белят лица, а волосы наматывают на башнеобразный каркас и украшают драгоценностями, цветками и перьями. Изольда просто не могла не подсмотреть моду имперских женщин. Зато Энтони с лёгкостью отыщет её в толпе, если какая-то волшебная сила наконец разомкнёт их руки…
Толпа всё прибывала, и ему приходилось прорезать им обоим дорогу выставленным вперёд плечом. Вольпефоррский мрамор ступеней едва виднелся под парчово-бархатными наплывами придворных одежд. Воняло, точно у приближённых сегодня разом закончилось мыло, и при таком сравнении запах духов Изольды оказывался не столь и плох. Слуги с ношами в руках пробирались вслед за хозяевами. Когда Аргойл и Далкетт сообщили, что нынче король пожелал в подарок мышей, Аддерли вежливо посмеялся этой не самой весёлой их шутке, втихомолку радуясь, что драгуны исстари освобождены от дарительной «повинности».
Мало того, между придворными определённо шло состязание, чья клетка окажется вычурней декорирована, чья корзина искуснее сплетена. Дамы лезли своим слугам под руку. Прямо на лестнице они останавливали «клетконосцев» нервными жестами и просовывали пальцы сквозь прутья решётки. Просто ошеломительно, что Изольда не пополнила стан этих безумных подлиз.
— Ты знала о мышах в подарок?
— Конечно! Ты смущён, что мы без мышки? Но ведь ты у меня драгунский полковник, как я могла так тебя опозорить?
Энтони криво усмехнулся, взглянув на длину юбок, но сжал руку Изольды на сгибе локтя, одобряя это половинчатое благоразумие. Изольда на мгновение припала щекой к его плечу. Для любой другой женщины такой высокий рост был бы поводом к смущению. Но не для Изольды. Эта пользовалась его преимуществами, не раз застигая Энтони врасплох своими лобзаниями.
Молодых дворян на входе в Танцевальный зал толпилось слишком уж много. В мятине шрама на затылке заворочалась боль. Смех ли, грех ли, но она не в первый раз предупреждала, что Аддерли придётся пережить пару неприятных моментов. Сегодня «неприятные моменты» рядились в чёрные с серебром колеты и жёсткие сапоги, явно тщась побратать всё это с парадной формой драконьей тысячи.
— Виконт Аддерли! Стало быть, теперь филин раскинет крылья на знамени Неистовых драгун? Знаете ли, а на моём гербе сокол, птица хищная и отважная…
Энтони не узнавал никого из этих новоявленных чествователей драгунской славы. Перед глазами, сменяя одна другую, покачивались размазанные баронские и графские рожи.
— Полковник Аддерли, я всё думаю, не оставить ли мне по примеру капитана Аргойла ряды основной армии…
Рожи подпрыгивали на полукружьях подобным горжетам воротников и хлопали неумолчными ртами.
— Как же я рад, Аддерли! С чином вас! Заслужили! Что Эскарлота, весной снова бой? Признаться, я изрядно застоялся после Девятнадцатилетней…
Боль тюкала в затылок после каждого слова. Энтони сильнее сжимал Изольду за сгиб локтя, чуть ли не держась за женщину. Вежливо кивал. Обещал переговорить позже. Сама мысль о том, чтобы пустить чужаков в покои драгун, логово линдворма, их святую святых, казалась дикой. Кощунственной.
— Мессир Аддерли, какая удача, весёлых вам праздников! Вы уже начали формировать новый полк?
Бой в Лавесноре стал трагедией лишь для самих драгун. Вокруг же их гибель никого не смутила. Напротив, снова подогрела интерес к Неистовому линдворму, сделала героями, кумирами. Свыкаться с этим было так же непросто, как с полковничьим горжетом.
— Вне сомнений, полк ваш будет велик, и я решилась доверить вам своих сыновей и племянников. Вот они, пятеро жаждущих славы юношей, разве не чудо? Вы, конечно, оставите за ними места капитанов?
Холод металла горжета кольнул палец, точно филин и клюнул. Энтони распахнул прозревшие глаза: мать множества сыновей и тётка племянников стояла у него на пути бомбардой, а позади неё вились жаждущие славы юноши. Не имело смысла, уподобляясь Рональду, бросаться побороть пушку. Энтони удовольствовался обходным манёвром, протащив за собой Изольду, и, наконец, попал в Танцевальный зал.
Ему нравилось здесь бывать. В этом зале витал уютный дух родовых замков. Ажурные арки из дуба высились с величием, но не таким, от созерцания которого ноет шея и кружится голова. Паркет из трёх сортов дерева собирался в мозаику. Колонны приманивали взгляд причудливой резьбой. В глубине зала таинственно темнела широкая каменная лестница, ожидающая появления короля. Вместо приевшихся пошловатых бубенчиков повсюду висели грозди золочёных желудей и гирлянды сухих дубовых листьев.
— Аддерли, железная ты башка! — пробасил Джон Далкетт и привечал его хлопком по плечу. На заре их дружбы у Энтони от этого подгибались колени.
— И тебе не хворать. — Сегодня бездарность Аддерли в таких очаровательных солдафонских приветствиях обернулась благом. Далкетта под локоть цепко держала маленькая вёрткая женщина, чьё правое плечо возвышалось над левым, чей резкий командный голос сделал бы честь сержанту и чья неожиданно красивая улыбка доставалась всем окружающим, но не мужу. Аддерли отвесил ей глубокий светский поклон: — Мессира Далкетт.
— Меня огорчает твой вид, — выпрыгнув из-за спины Далкетта, Хьюго Аргойл обнажил перед Тони стриженую голову, словно перед покойником. — Этот горжет слишком тяжёл для тебя.
Их поддевки были того толка, когда оставалось лишь с язвительностью улыбаться и закатывать глаза. Энтони так и сделал, на одно мгновение коснувшись горжета, положившего конец дружбе с Рональдом. Вместе с этим горжетом Аддерли нацепил его, Оссори, обязанности. А тот ухитрялся быть не только офицером, но и блестящим придворным, незаменимым «кузеном Берни», что взбодрит государя в минуту уныния, утишит в минуту душевной смуты и вообще сядет у подножия трона, выразительно поместив палец на курок драгунского пистолета. Энтони же в дни мира уворачивался от придворной службы как мог, предпочитая вместе с борзыми торить парковые дорожки, разминаться на фехтовальном дворике или, на худой конец, прилечь у камина, приобняв любовницу. Словом, он не чувствовал уверенности в том, что станет полноценной заменой «кузену Берни» в глазах короля.
— Мессира Кернуолт, вы обворожительны. Не возражаете, если я ненадолго украду нашего возлюбленного Тихоню? — Хьюго отцепил от запястья Энтони руку Изольды и подхватил под локоть Джона. — Мессира Далкетт, вы можете верить мне. Уж я прослежу, чтобы наш мятежный Джон не ел острого.
Слушая бубнеж «Эх, прикормил подкаблучников!», оба без сопротивления дали Хьюго увлечь их как можно дальше от промедливших с возражениями дам. Подвернулся слуга с закусками. Хьюго скормил Джону колбаску — копчёную, острую и вредную. Энтони польстился на тарталетку с творогом и изюмом, но едва не поперхнулся под нападками Хью:
— Что ты вообще с ней сделал? Открыто ходишь с ней под руку, ну а я готов сам себя вызвать от твоего имени на дуэль — столько раз я увидел эти чудные ножки! Решил поделиться своим богатством с окружающими или просто хвастаешься?
— Это не я. Она сама. — Энтони потрогал горжет и оглянулся на дам, стоящих друг от друга на некотором расстоянии. Супруга Джона недолюбливала Изольду за статус любовницы Энтони. То есть, вообще за статус любовницы. Изольда недолюбливала супругу Джона просто в ответ.
— Кхм! — Хью подкрутил усы. — Я могу ошибаться, но в моём опыте значится: если дама раздевается при тебе на людях, это говорит об одном. Изольда близка к отчаянию, а ты, Тихоня, не понимаешь намёков, а?
Энтони покосился на других женщин. Одетые в соответствии с придворной модой, они оплошали, устроив бой за стояние в первых рядах. Их спутники благоразумно выстроились у окон. Драчуньи пускали в дело локти, плечи и даже ступни. Отвоевав кусок паркета, они победными жестами расправляли юбки, трогали волосы и всё равно косили на наряды соседок завистливым взглядом.
— И где у нас муж? — глупо спросил он, когда Юлиана форн Боон показалась на пороге, осыпанная снежными искрами.
— О-о-очень далеко, — вздохнула она и сняла плащ, принадлежащий не иначе как далёкому мужу.
Райнеро лишился дара речи. Эта шутница последовала совету его распроклятого папеньки, да и приехала наверняка верхом, в мужском седле. Если бы эскарлотка учудила подобное, её бы ожидал штраф и позорное наказание. Но прецедентов ему не встречалось, и Райнеро даже помыслить не мог, что мужское платье может быть настолько к лицу женщине. Словно контрастом, за минувшие часы узор из кос распустился и упал на плечи гривой.
— Муж далеко, — повторила Ангел и похлопала по прямой рукояти у бедра. — Но со мной его шпага, так что держите себя в руках, несчастненький!
— Это такая игра? — улыбаясь, Райнеро потянул у неё из ножен довольно тяжёлый клинок. Спектакль переигрывался стремительно. Он ощущал себя гораздо уверенней в роли земляка, возможно, тиктийца, добивающегося любви женщины, истой мёда хозяйки, что проводила в поход мужа и осталась стеречь очаг. — Мой ангел взял в руки меч? Разумеется, лишь с тем, чтобы выронить его, изъявляя согласие!
— Несогласие! — Юлиана форн Боон грозно заломила брови и надавила на его руку своей, заставляя вогнать шпагу обратно в ножны.
Райнеро выдохнул. Едва она убрала ладошку, его кисть сделалась ледяной. Она же ангел. Ну конечно её касания несли солнечное тепло.
— Или вы говорите о деле, — неловко покачиваясь на каблуках высоких мужских сапог, она прошагала к камину и простёрла к огню руки, тотчас позлащённые племенем. — Или я ухожу. И прекратите звать меня «ангел». Пока что ваше поведение будит во мне только дьявола. — Сердитый её взгляд упал на кушетку. Ручки упёрлись в бока. Гранатовые губы сошлись в точку и сразу же разошлись в какой-то мрачной, жестокой улыбке. — Я погляжу, от преклонения до совращения у вас меньше шага. Вы поняли меня неверно. Неправильно. Вы немало походили на фанатика, там, у дворца, лепеча о важном деле к королю. И я, как верная подданная его милости, решила во всём разобраться.
— Проверив меня на одержимость острием мужниной шпаги? — Райнеро уныло кивнул на ножны, блестевшие в отсветах свеч и нырнувшие Ангелу под колено.
— Да, острием, если бы потребовалось, — девушка тряхнула гривой. — Вдруг бы вы прыгнули на его милость с ножом, а, несчастенький? Или того хуже — сами бы угодили ему под клинок. Вы, что же, решили, он только и думает, как бы облагодетельствовать сироньких и убогоньких? Да любой страус на его ферме, даже пока не вылупившийся, значит для него больше, чем самый незаурядный ходатай. А что касается меня… — Юлиана форн Боон смягчила взоры — солнце приподнялось со дна бездны. Она опустилась на кушетку, и это, невзирая на чинимые нарядом препятствия, вышло у неё изящно. Похлопала по месту рядом с собой.
Райнеро сел как можно ближе, но не настолько, чтобы она опять заподозрила его в дурных намерениях. Ангел благоухала розами и источала такое тепло, что огонь в топке не смог бы за ним угнаться.
— Я не смею, — Юлиана форн Боон понизила голос до громкого шёпота, сделала большие глаза, и Райнеро немедленно захотелось кануть в их бездну, — предать единственное полезное дело своей королевы. Так что изложите свою просьбу.
— Эм… — Райнеро упёр руки в колени. Быстро кивнул, принимая предложенный заговорщицкий тон. — Хорошо. Я прошу вас устроить мне аудиенцию у его милости. Я Рагнар Агне. Провинциал. Хочу на королевскую службу. Я недурно управляюсь с оружием и кое-что смыслю в военном деле.
— Значит, андриец… — протянула Ангел, внимательными карими глазами изучая его лицо. Райнеро не сумел его обездвижить. На каждое движение её глаз он слал по глупой улыбке. — Замечательно! Это ценно, может решить его милость. Где вы остановились? Я позову вас, когда будет пора.
— В «Заячьей лапе». Ну куда же вы? Зачем, Юлиана? — Райнеро вскочил, борясь с желанием схватить её, движущуюся в своих нелепых сапогах к выходу, повернуть обратно. Ножны неловко били ей под колено. Сердце запрыгало всё тем же кроликом в клетке, только на этот раз вынесло дверцу и унеслось в бега. Райнеро охватило нечто сродни панике. Так бывало, когда матери не оказывалось ни в одном из её любимых местечек, или когда Котронэ слишком уж задерживался в том месте, которое называл «у тётушки». — Прошу, дождитесь утра! Снаружи холод и тьма, дороги опасны, городские ворота заперты! Я сам провожу вас завтра. Прямо до дома. И пальцем не трону. Клянусь. Вам нравятся куриные фрикадельки со специями? А пирог с яблоками, орехами и корицей? Ну, хотя бы извийн , который я для вас согрею и подслащу?
— Какой вы смешной, — для усмешки Ангел задействовала только левую сторону губ, отчего зарождалась глубокая ямочка. Плащ вернулся на сундук у двери. Согласна!
Райнеро со всевозможной почтительностью подал ей руку, намереваясь проводить к столу, накрытому очень недурно. Глянув исподлобья, Юлиана выразительно похлопала по рукояти мужниной шпаги и улыбнулась. Он поднял руки, показывая ладони, и улыбнулся в ответ так мило, как только мог. Ему выпала радость быть рядом со своим Ангелом долгие часы. И он не предаст её благодати.
*Извийн (блицард. «ледяное вино») — вино, которое изготавливают из винограда, собранного в заморозки.
Глава 33
Блаутур
Григиам
— Не тронь горжет, Тони. Он покроется следами от твоих пальцев и перестанет сиять, а ведь я забрала его от кузнеца-доспешника только вчера!
— И я весьма тебе за это признателен.
— И не хмурь бровей!
— Угу.
Новоиспечённый полковник Неистовых драгун был подкараулен ею у его собственного дома, захвачен удушающими объятиями и препровождён в Элисийский дворец. По случаю предновогоднего приёма резиденция Нейдреборнов стояла на ушах. Изольда Ке?рнуолт окунулась сюда точно в родную — балаганную — стихию. Два года назад Энтони Аддерли повстречал робкую фею, которая отстала от свиты королевы всех фей, любуясь полётом светлячков над заводью. На ней зеленью золотилось платье, придающее ей вешнюю красу и свежесть. Но сегодня под руку с ним ступала фиглярша.
— Уверена, невзирая на своё горе, король подарит такое празднество, о каком не скоро утихнут разговоры! Подарки, танцы, спектакль, ужин, игры, снова ужин, танцы, фейерверк, а в конце праздника уже король раздаст подарки своим приближённым, я всё запомнила верно?
Поговаривали, наёмники на Коллу?мских островах обожают нацепить на себя побольше пёстрого, в буфах, лентах и перьях, предварительно обобрав убитых. Изольда явила себя их ярой последовательницей. Энтони вспыхивал при взгляде на её открытые и, будем честны, не самые изящные голени, поднимал глаза выше, но и там не находил ничего утешающего.
— Ах, Энтони, как я жду танцев с тобой! В последний раз я дарила тебя танцем полгода назад. Признаться, ты заставил меня поволноваться, и я несколько раздалась, но ведь за твоей сухощавостью прячется недюжинная сила солдата, поэтому я буду танцевать как обычно — без страха, что ты вдруг не поднимешь меня.
Поговаривали, женщины Равюннской империи белят лица, а волосы наматывают на башнеобразный каркас и украшают драгоценностями, цветками и перьями. Изольда просто не могла не подсмотреть моду имперских женщин. Зато Энтони с лёгкостью отыщет её в толпе, если какая-то волшебная сила наконец разомкнёт их руки…
Толпа всё прибывала, и ему приходилось прорезать им обоим дорогу выставленным вперёд плечом. Вольпефоррский мрамор ступеней едва виднелся под парчово-бархатными наплывами придворных одежд. Воняло, точно у приближённых сегодня разом закончилось мыло, и при таком сравнении запах духов Изольды оказывался не столь и плох. Слуги с ношами в руках пробирались вслед за хозяевами. Когда Аргойл и Далкетт сообщили, что нынче король пожелал в подарок мышей, Аддерли вежливо посмеялся этой не самой весёлой их шутке, втихомолку радуясь, что драгуны исстари освобождены от дарительной «повинности».
Мало того, между придворными определённо шло состязание, чья клетка окажется вычурней декорирована, чья корзина искуснее сплетена. Дамы лезли своим слугам под руку. Прямо на лестнице они останавливали «клетконосцев» нервными жестами и просовывали пальцы сквозь прутья решётки. Просто ошеломительно, что Изольда не пополнила стан этих безумных подлиз.
— Ты знала о мышах в подарок?
— Конечно! Ты смущён, что мы без мышки? Но ведь ты у меня драгунский полковник, как я могла так тебя опозорить?
Энтони криво усмехнулся, взглянув на длину юбок, но сжал руку Изольды на сгибе локтя, одобряя это половинчатое благоразумие. Изольда на мгновение припала щекой к его плечу. Для любой другой женщины такой высокий рост был бы поводом к смущению. Но не для Изольды. Эта пользовалась его преимуществами, не раз застигая Энтони врасплох своими лобзаниями.
Молодых дворян на входе в Танцевальный зал толпилось слишком уж много. В мятине шрама на затылке заворочалась боль. Смех ли, грех ли, но она не в первый раз предупреждала, что Аддерли придётся пережить пару неприятных моментов. Сегодня «неприятные моменты» рядились в чёрные с серебром колеты и жёсткие сапоги, явно тщась побратать всё это с парадной формой драконьей тысячи.
— Виконт Аддерли! Стало быть, теперь филин раскинет крылья на знамени Неистовых драгун? Знаете ли, а на моём гербе сокол, птица хищная и отважная…
Энтони не узнавал никого из этих новоявленных чествователей драгунской славы. Перед глазами, сменяя одна другую, покачивались размазанные баронские и графские рожи.
— Полковник Аддерли, я всё думаю, не оставить ли мне по примеру капитана Аргойла ряды основной армии…
Рожи подпрыгивали на полукружьях подобным горжетам воротников и хлопали неумолчными ртами.
— Как же я рад, Аддерли! С чином вас! Заслужили! Что Эскарлота, весной снова бой? Признаться, я изрядно застоялся после Девятнадцатилетней…
Боль тюкала в затылок после каждого слова. Энтони сильнее сжимал Изольду за сгиб локтя, чуть ли не держась за женщину. Вежливо кивал. Обещал переговорить позже. Сама мысль о том, чтобы пустить чужаков в покои драгун, логово линдворма, их святую святых, казалась дикой. Кощунственной.
— Мессир Аддерли, какая удача, весёлых вам праздников! Вы уже начали формировать новый полк?
Бой в Лавесноре стал трагедией лишь для самих драгун. Вокруг же их гибель никого не смутила. Напротив, снова подогрела интерес к Неистовому линдворму, сделала героями, кумирами. Свыкаться с этим было так же непросто, как с полковничьим горжетом.
— Вне сомнений, полк ваш будет велик, и я решилась доверить вам своих сыновей и племянников. Вот они, пятеро жаждущих славы юношей, разве не чудо? Вы, конечно, оставите за ними места капитанов?
Холод металла горжета кольнул палец, точно филин и клюнул. Энтони распахнул прозревшие глаза: мать множества сыновей и тётка племянников стояла у него на пути бомбардой, а позади неё вились жаждущие славы юноши. Не имело смысла, уподобляясь Рональду, бросаться побороть пушку. Энтони удовольствовался обходным манёвром, протащив за собой Изольду, и, наконец, попал в Танцевальный зал.
Ему нравилось здесь бывать. В этом зале витал уютный дух родовых замков. Ажурные арки из дуба высились с величием, но не таким, от созерцания которого ноет шея и кружится голова. Паркет из трёх сортов дерева собирался в мозаику. Колонны приманивали взгляд причудливой резьбой. В глубине зала таинственно темнела широкая каменная лестница, ожидающая появления короля. Вместо приевшихся пошловатых бубенчиков повсюду висели грозди золочёных желудей и гирлянды сухих дубовых листьев.
— Аддерли, железная ты башка! — пробасил Джон Далкетт и привечал его хлопком по плечу. На заре их дружбы у Энтони от этого подгибались колени.
— И тебе не хворать. — Сегодня бездарность Аддерли в таких очаровательных солдафонских приветствиях обернулась благом. Далкетта под локоть цепко держала маленькая вёрткая женщина, чьё правое плечо возвышалось над левым, чей резкий командный голос сделал бы честь сержанту и чья неожиданно красивая улыбка доставалась всем окружающим, но не мужу. Аддерли отвесил ей глубокий светский поклон: — Мессира Далкетт.
— Меня огорчает твой вид, — выпрыгнув из-за спины Далкетта, Хьюго Аргойл обнажил перед Тони стриженую голову, словно перед покойником. — Этот горжет слишком тяжёл для тебя.
Их поддевки были того толка, когда оставалось лишь с язвительностью улыбаться и закатывать глаза. Энтони так и сделал, на одно мгновение коснувшись горжета, положившего конец дружбе с Рональдом. Вместе с этим горжетом Аддерли нацепил его, Оссори, обязанности. А тот ухитрялся быть не только офицером, но и блестящим придворным, незаменимым «кузеном Берни», что взбодрит государя в минуту уныния, утишит в минуту душевной смуты и вообще сядет у подножия трона, выразительно поместив палец на курок драгунского пистолета. Энтони же в дни мира уворачивался от придворной службы как мог, предпочитая вместе с борзыми торить парковые дорожки, разминаться на фехтовальном дворике или, на худой конец, прилечь у камина, приобняв любовницу. Словом, он не чувствовал уверенности в том, что станет полноценной заменой «кузену Берни» в глазах короля.
— Мессира Кернуолт, вы обворожительны. Не возражаете, если я ненадолго украду нашего возлюбленного Тихоню? — Хьюго отцепил от запястья Энтони руку Изольды и подхватил под локоть Джона. — Мессира Далкетт, вы можете верить мне. Уж я прослежу, чтобы наш мятежный Джон не ел острого.
Слушая бубнеж «Эх, прикормил подкаблучников!», оба без сопротивления дали Хьюго увлечь их как можно дальше от промедливших с возражениями дам. Подвернулся слуга с закусками. Хьюго скормил Джону колбаску — копчёную, острую и вредную. Энтони польстился на тарталетку с творогом и изюмом, но едва не поперхнулся под нападками Хью:
— Что ты вообще с ней сделал? Открыто ходишь с ней под руку, ну а я готов сам себя вызвать от твоего имени на дуэль — столько раз я увидел эти чудные ножки! Решил поделиться своим богатством с окружающими или просто хвастаешься?
— Это не я. Она сама. — Энтони потрогал горжет и оглянулся на дам, стоящих друг от друга на некотором расстоянии. Супруга Джона недолюбливала Изольду за статус любовницы Энтони. То есть, вообще за статус любовницы. Изольда недолюбливала супругу Джона просто в ответ.
— Кхм! — Хью подкрутил усы. — Я могу ошибаться, но в моём опыте значится: если дама раздевается при тебе на людях, это говорит об одном. Изольда близка к отчаянию, а ты, Тихоня, не понимаешь намёков, а?
Энтони покосился на других женщин. Одетые в соответствии с придворной модой, они оплошали, устроив бой за стояние в первых рядах. Их спутники благоразумно выстроились у окон. Драчуньи пускали в дело локти, плечи и даже ступни. Отвоевав кусок паркета, они победными жестами расправляли юбки, трогали волосы и всё равно косили на наряды соседок завистливым взглядом.
