— Она лишила тебя покоя при жизни, не отпустит и в смерти. Такие тайны уносит в могилу, а Бог о них и так знает.
Сезара прожгло огнём, как если бы у него поднялся жар, лихорадка, но мысли с отрезвляющими щелчками вставали стёклышками в витраж тайны семьи Рекенья. Сезар застал чету Куэрво до рождения Пенелопе, и для него не было тайной, что приёмный отец позволял себе знаться с другими женщинами. До того, как родилась Пенелопе, Оливия заправляла герцогским двором, держась неунывающей, отзывчивой и набожной сеньорой. Но стоило ей оказаться одной — лилось много слёз от неверности горячо любимого мужа и от несчастливых беременностей. С появлением на свет болезненной Пенелопе чета Куэрво распустила двор, сколь бы неприлично для герцогов это ни было, а Рамиро превратился из ходока в примерного семьянина. И всё же Сезар держался с ним настороже долгие годы. Однако этим летом маршал ушёл в отставку и сократил свой мир до двора, где король не отпускал от себя нового советника, и дома, где ступка для толчения трав легла в его руку так же ровно, как некогда лежала шпага. Но самый заядлый клеветник не смог бы выдумать, что крупнейшее своё похождение Рамиро ви Куэрво совершил до брака.
— А может, мы… Мы могли бы.… бежать… Если бы только Пенелопе… Ох. — Оливия разжала руки, Рамиро успел подставить ладони волнам волос и поднял обратно, будто боялся, что, распустившись, они поторопят беду. — Что Франциско сказал тебе? Почему отпустил? Проститься?
— Чем бы это ни было, я не побегу, — отчётливо вышептал Рамиро и прижался губами к волосам жены.
Сезар саданул кулаком по перилам. Побег казался не худшей затеей из тех, какие он хотел предложит приемному отцу… Отцу Райнерито. Вот ведь, Котронэ, впервые в своей близости с принцем вы зашли так далеко.
Узкие створки дверей никогда не выглядели столь ненадёжными как в то мгновение, когда отдались глухим размеренным стуком. Сезар чуть не сбил деревце, желая задержать беду, закрыть семью собой, вразумить Куэрво. Но лишь укутался в темноту, заставляя себя смотреть в просветы между ветками, как Оливия вздрогнула и припала к Рамиро, как попытался положить руку на пока незаметный живот жены и в то же время отстранить её.
Слова посыпались из её уст обжигающими камешками, стукая друг об друга, смешиваясь:
— Я не дам тебе погибнуть из-за неё, не дам утянуть за тобой, нет, она не получит тебя, слышишь?!
Котронэ усомнился в правильности своей «стратегии», больше чести было бы в том, чтобы спрыгнуть в прихожую и увести тётушку, но… Попасться на глаза страже значило обречь себя на немедленный арест и наверняка оставить тётю совсем одну, ведь в умах эскарлотцев не бывало принца без камергера, как дождя без туч.
Стук повторился. Оливия попятилась к лестнице, оставляя мерцающие следы на мозаичном полу, одной рукой схватилась за столбик балюстрады, другую прижала ко рту. Рамиро коснулся эфеса шпаги, сделал три широких уверенных шага вперёд и открыл двери.
Эскарлота
Амплиольские горы
Апельсиновая долька кислила, но выплюнуть было бы трусостью. В детстве Райнеро без опаски объедался этими солнечными плодами, теперь же позволить себе хотя бы один апельсин — роскошь. Плоды солнца, так похожие на чудо Пречистой, вызывали у принца Рекенья удушье.
Бастард отправил в рот очередного маленького убийцу и поплотнее запахнулся в плащ. В ушах всё ещё стоял звон погребальных колоколов в Айруэле. Он долетал даже сюда, в заброшенное селение под городом. Жители убрались из него, когда блаутурцы подошли слишком близко к ущелью и разбили там военный лагерь. Неприятные соседи, но они во второй раз спасали шкуру Райнеро. В первый раз — погнавшись за стражей, а сейчас — невольно предоставив бастарду место, где можно скрыться в ожидании помощи. Вести. Хоть какой-нибудь.
Райнеро запустил остатками апельсина в сторону колодца, после чего подставил липкие руки под дождевую пыль. Он боялся заснуть, пропустить знак, сигнал, щелчок канцлерского клюва, но на второй день не заметил, как его сморило, и проснулся только под вечер. Брошенный хозяевами дом укрывал от дождя, но Райнеро нарочно вышел в сад, сорвал поздний апельсин, добрёл до центральной улицы с часовенкой и уселся под накрепко запертыми дверями дома Пречистой. Дева больше не хранила его, но он все равно провел прошлую ночь в молитвах. Бастард не надеялся на прощение, только проводить в последний путь мать, которую так подвёл.
Колокол гудел, бил в виски, или это просто болела голова? Райнеро скинул капюшон, всмотрелся в затянутое густой серой мутью небо. Пречистая плакала о несчастных, которых покинула святая королева. Прохладная влага омывала лицо, в горле саднило. Райнеро не знал, что это — сок апельсина или слёзы. Он не мог позволить себе выть от горя, даже тихо стонать, но молчаливым слезам не требовалось разрешение.
Второй день в изгнании. Второй день без имени. Но он всё ещё ждал. Сезар справился, должен был справиться. Но не отвернулся ли от воспитанника Клюв Ита? Райнеро продолжал ждать, не представляя, что ещё ему делать. Ранним утром после побега видел столб дыма, вздымавшийся из-за гор. Ветер уносил дым в сторону Эскарлоты, но вскоре небо заволокло тучами, и странный костёр из лагеря «ящерок» погас. Райнеро смеялся, от отчаяния он был готов искать союзника во враге. Но у блаутурцев дела и так шли слишком хорошо, не стоило дарить им лишний военный трофей в виде некогда наследного принца. Да и какой он король, если ради трона готов впустить в страну вражескую армию?
Бастард закрыл лицо ладонями. Нет, ему неоткуда ждать помощи. Да и кому он нужен с этой чужой, гнилой кровью? Райнеро устал думать, кто. Королева Диана всегда была образцом чистоты, невозможно вообразить её и крадущегося к ней в спальню мерзавца. Двадцать три года назад. Кто. Матушка созналась в этом только на предсмертной исповеди, значит, боялась при жизни? Сомнений нет, то не было любовной связью. Над королевой надругались, бедняжка не решилась сказать, а потом поняла, что вынашивает плод своего кошмара. И она любила его, своего сына, только своего, Яльте, простив ему испорченную кровь. Кто.
— Прости мне, — прошептал Райнеро в ладони. — Прости.
Дождь усилился, небо рассекла белая вспышка. Бастард отнял руки, спустился со ступеней часовни. Рядом, под навесом, обеспокоенно заржал Марсио. Бедняга не любил грозу.
Крохотная площадь с колодцем посередине. Крик Райнеро смешался с громовым раскатом. Услышат? Пусть. Меньше всего он сейчас ценил жизнь. Райнеро вынул шпагу, поймал ею отблеск новой вспышки.
— Я! Рекенья!!!
Гром ударил по ушам, поглотил жалкий крик бастарда. Где-то в висках со злостью вровен билась боль. На себя. На него. Будь Райнеро королём, смог бы он так легко отречься от того, кого двадцать лет считал сыном и наследником? Будь то любимый сын, не смог бы. Но Райнеро всегда знал, что любимым он для Франциско не был. Скорее им был малявка Гарсиласо, такой тихий, слабый и послушный. Король всегда сторонился наследника, старался сдержать его, сковать, осадить, покорить. Гордился им в редкие минуты, но не как сыном — как будущим преемником. Франциско оставался единственным, кого Райнеро слушал, потому что король действительно имел над ним власть. Как государь, не как родитель. Как отец Франциско видел в нём угрозу, Райнеро понял это только сейчас. Но ведь это не могло быть всегда? Когда маленький Райнерито стал тем, кого стоит держать на поводке?
Райнеро сделал выпад, рассекая тяжёлые, холодные капли. Он впервые убил в пятнадцать. Король впал в ярость. Но тогда Райнеро уже стал тем опасным принцем.
Бастард рассмеялся в лицо дождю, позволяя водяному потоку принять очертания короля Эскарлоты, высокого, просто огромного, но ещё стройного, наводящего страх не внушительным пузом, но статью воина. Райнерито едва исполнилось восемь.
Бастард и забыл, кому он впервые в жизни пустил кровь. Развернуться, в пол-оборота, уклониться, поднырнуть под шпагой отца, отвести её в сторону, король не рассчитал, наклонился вперёд, удар... Франциско Рекенья рассыпался каплями дождя.
— Чему ты научил его, Куэрво?!
Отец отбивал каждый выпад Райнерито. Он согласился пофехтовать с сыном, чтобы посмотреть, каковы у того успехи после трёх лет обучения у маршала Эскарлоты. Дон Рамиро стоял рядом, кивал удачным финтам, и казалось, всё получалось успешно, пока король не закричал. Только тогда Райнерито заметил, что отец раскраснелся не от тренировок, а от ярости.
— Чем недоволен мой король? — Дон Рамиро удивился не меньше ученика.
Райнерито сдул со лба кудри. Перед поединком он стянул волосы лентой, но та давно развязалась. Принц взмок, прилипла к спине сорочка, струился по вискам пот. Он устал, невероятно устал, но отец не собирался останавливаться и сейчас немилосердно засыпал Райнерито рубящими ударами.
— Недоволен вот этим!
Райнеро парировал, чудом удержавшись на ногах, таким сильным был удар отца. Дон Рамиро обучал его разным финтам, но фехтовал, чаще всего ударяя снизу, ведь Райнерито едва доставал ему до груди. Отец же нападал сверху, так что у принца уже сводило шею и плечи.
— Он прекрасно справляется для своего возраста, — заступился за ученика дон Рамиро.
— Он фехтует как солдат! Что это, я тебя спрашиваю, что за наскоки, рубка?! Он не воин, он не на поле боя и не узнает войны! Так какого дьявола ты сделал из моего сына убийцу?!
— Франциско... Мой король, Райнерито знает разные выпады.
— Я вижу! И спрашиваю тебя, почему он знает эти?!
Шпагу Райнеро отнесло в сторону, он еле успел закрыться от следующей атаки, отступить назад. Он пятился, почти задыхался от усталости, но не мог себе позволить пропустить удар и так бесславно закончить поединок. Руки постыдно тряслись, от яростного рыка отца подкашивались колени. Что он делает не так? Защита недостаточно хороша? Почему король зол, почему принцу нельзя знать войны?
Отец подсёк шпагу Райнерито, в очередной раз увёл вниз, взял в петлю. Райнеро вырвался из последних сил, но отец успел ударить по месту баланса клинка, руку свело от боли.
— Франциско, что ты делаешь? Он ещё мальчик, ты растянешь ему запястье! — дон Рамиро тоже сорвался на крик, но отец только усилил удары.
Райнерито пятился, не выходя из защиты, сумел перекинуть шпагу в левую руку. Дон Рамиро недавно учил его, защита левой уже вполне давалась. Но увидев это, отец разозлился ещё больше.
— Он навсегда запомнит этот урок. Должен запомнить. И забыть эту боевую блажь! Диана была права, ему нужен новый учитель. Ты учил не принца, солдата! Перепутал дворец со своими казармами, Куэрво?!
Райнерито поймал себя на злости. Страх исчез, до сих пор небывалое чувство наполняло его. Он злился, и да, и нет, но это была не просто злость. Это сравнимо с жаждой в полдень, когда ты хочешь пить и протягиваешь руку к кувшину, но кто-то без конца бьёт тебя по ней. Райнерито сжал зубы. Отец не должен так говорить о маршале Рамиро ви Куэрво. Он был отличным учителем для принца Рекенья, лучше найти нельзя.
— Немедленно возьми шпагу в правую руку! — пробасил отец.
— Нет. Мне больно.
— Живо!
— Нет! — Гнев бросил его вперёд, он будто совсем не устал! Райнерито не дал загнать себя в оборону, как учил Рамиро, крутанулся на месте, уводя шпагу отца в сторону, вкладывая в удар всю силу. Вышло! Отец открыт, наклоняется вперёд, чтобы удержать равновесие. Выпад!
— Райнерито!!! — Дон Рамиро оттолкнул его за плечо.
Райнеро в испуге выпустил шпагу, отскочил от схватившегося за лицо отца. Удар пришёлся на глаз, Райнеро не успел остановиться, почувствовал, как острие встречает преграду, мягкую, такую податливую...
— Франио! Лекаря! — Маршал уже был рядом со своим королём.
Отец пошатнулся, отступил назад, отнял от лица руки. Его шпага валялась на песке. Щеку заливала кровь. Правый глаз зажмурен, но Райнеро видел, что в глазнице его больше нет.
— Ты... отродье... — Отец смотрел прямо на Райнерито. — Ты чуть не убил своего отца! Своего короля, ты, ублюдок!
— П-папа... — Райнерито попятился, споткнулся о собственную шпагу, упал на спину. — Прости меня, пожалуйста, это случайность, я не хотел!
— Куэрво, это твоих рук дело, смотри! Он целил мне в лицо, разящий удар, он мог убить меня! Принц он или наёмный убийца!
— Франио, это случайность, он же хотел показать тебе...
— Показать, как ты научил его убивать?! — Король зажал глаз рукавом сорочки, в фехтовальный дворик уже семенила стайка слуг с лекарем.
— Отец! — Райнерито вскочил и подбежал к окружённому слугами королю. — Я не убийца, я больше никогда...
— Тебя ждёт наказание, и не надейся на поблажки! И забудь о шпаге, пока тебе не найдут нового учителя. Отойди от меня, выродок, ты посрамил честь Рекенья!
Отец обрушил тяжелую руку на щеку сына, и Райнеро снова оказался на спине. Щёку охватило огнём, от боли выступили слёзы. Дон Рамиро тут же помог ему подняться, осторожно взял за подбородок, посмотрел на место ушиба.
— Идём, тут нужен холод, иначе будет синяк.
— И пусть. Пусть он видит.
— Идём. — Маршал взял Райнерито за руку, повёл с фехтовального дворика.
Принц сморгнул слёзы, он не должен плакать, нет.
— Что я сделал не так?
— Всё хорошо, Райнерито.
— Он говорил, ты научил меня не тем ударам.
Рамиро остановился, опустился на корточки, сжал Райнеро за плечи. Он улыбался не весело, с сожалением.
— Ты был молодцом, Райнерито. Просто твоему отцу не понравилось, что ты нападал и применял разящие удары, как на войне, во время битвы.
— Тогда я вырасту и покажу ему, что я могу быть воином! Почему он сказал, что мне не знать войны?
— Король дорожит своим наследником, а на войне погибают.
— Но я не погибну! Я... я не хотел его ранить... — Райнеро судорожно вздохнул, перед глазами возник образ отца с окровавленным лицом. — Он теперь умрёт? Я убил короля? Он сказал...
Райнеро всхлипнул, слёзы не дали договорить, запоздалый ужас схватил за горло, поселился в коленках.
— Я н-не хоте-ел...
Рамиро прижал его к себе, крепко обнял. Райнерито упал в руки учителя, обхватил за шею.
— Нет, конечно нет, ты случайно. Ты вырастешь и научишься управлять своими порывами.
— Он умрёт?
— С твоим отцом всё будет хорошо. Просто теперь у него останется только один глаз.
— Так много крови...
— Да, но лекари ему помогут. Эй, Райнерито, посмотри на меня. — Райнеро послушно отстранился, хлюпнул носом, вытер слёзы с глаз. — Слушайся нового учителя, но не забывай моих уроков. Тренируйся, хорошо? Принц должен уметь отстоять свою жизнь, защититься, если нужно, убив врага. Ты меня понял?
Принц Рекенья кивнул.
— Ты не должен бояться. В каждом из нас есть кровь, все мы смертны. Теперь ты знаешь цену чужой жизни. Твоя же, Райнерито, бесценна. Понимаешь?
— Да. Я могу убить, если угрожают моей жизни?
— Правильно. Жизнь наследника престола бесценна, и ты должен её защищать. Запомни это, принц Рекенья.
— Принц Рекенья!
Райнеро вздрогнул. Дождь уже кончился, мышцы приятно ныли от долгой тренировки. Сколько времени он пытался зарубить дождь? Солнце уже садится...
— Принц Рекенья! — Это не мерещится.
Райнеро быстро вернул шпагу в ножны, кинулся к Марсио. В седло, вымокший плащ тянет назад, клинок неловко ткнулся в бедро, ну что за увалень!
Сезара прожгло огнём, как если бы у него поднялся жар, лихорадка, но мысли с отрезвляющими щелчками вставали стёклышками в витраж тайны семьи Рекенья. Сезар застал чету Куэрво до рождения Пенелопе, и для него не было тайной, что приёмный отец позволял себе знаться с другими женщинами. До того, как родилась Пенелопе, Оливия заправляла герцогским двором, держась неунывающей, отзывчивой и набожной сеньорой. Но стоило ей оказаться одной — лилось много слёз от неверности горячо любимого мужа и от несчастливых беременностей. С появлением на свет болезненной Пенелопе чета Куэрво распустила двор, сколь бы неприлично для герцогов это ни было, а Рамиро превратился из ходока в примерного семьянина. И всё же Сезар держался с ним настороже долгие годы. Однако этим летом маршал ушёл в отставку и сократил свой мир до двора, где король не отпускал от себя нового советника, и дома, где ступка для толчения трав легла в его руку так же ровно, как некогда лежала шпага. Но самый заядлый клеветник не смог бы выдумать, что крупнейшее своё похождение Рамиро ви Куэрво совершил до брака.
— А может, мы… Мы могли бы.… бежать… Если бы только Пенелопе… Ох. — Оливия разжала руки, Рамиро успел подставить ладони волнам волос и поднял обратно, будто боялся, что, распустившись, они поторопят беду. — Что Франциско сказал тебе? Почему отпустил? Проститься?
— Чем бы это ни было, я не побегу, — отчётливо вышептал Рамиро и прижался губами к волосам жены.
Сезар саданул кулаком по перилам. Побег казался не худшей затеей из тех, какие он хотел предложит приемному отцу… Отцу Райнерито. Вот ведь, Котронэ, впервые в своей близости с принцем вы зашли так далеко.
Узкие створки дверей никогда не выглядели столь ненадёжными как в то мгновение, когда отдались глухим размеренным стуком. Сезар чуть не сбил деревце, желая задержать беду, закрыть семью собой, вразумить Куэрво. Но лишь укутался в темноту, заставляя себя смотреть в просветы между ветками, как Оливия вздрогнула и припала к Рамиро, как попытался положить руку на пока незаметный живот жены и в то же время отстранить её.
Слова посыпались из её уст обжигающими камешками, стукая друг об друга, смешиваясь:
— Я не дам тебе погибнуть из-за неё, не дам утянуть за тобой, нет, она не получит тебя, слышишь?!
Котронэ усомнился в правильности своей «стратегии», больше чести было бы в том, чтобы спрыгнуть в прихожую и увести тётушку, но… Попасться на глаза страже значило обречь себя на немедленный арест и наверняка оставить тётю совсем одну, ведь в умах эскарлотцев не бывало принца без камергера, как дождя без туч.
Стук повторился. Оливия попятилась к лестнице, оставляя мерцающие следы на мозаичном полу, одной рукой схватилась за столбик балюстрады, другую прижала ко рту. Рамиро коснулся эфеса шпаги, сделал три широких уверенных шага вперёд и открыл двери.
Глава 7
Эскарлота
Амплиольские горы
Апельсиновая долька кислила, но выплюнуть было бы трусостью. В детстве Райнеро без опаски объедался этими солнечными плодами, теперь же позволить себе хотя бы один апельсин — роскошь. Плоды солнца, так похожие на чудо Пречистой, вызывали у принца Рекенья удушье.
Бастард отправил в рот очередного маленького убийцу и поплотнее запахнулся в плащ. В ушах всё ещё стоял звон погребальных колоколов в Айруэле. Он долетал даже сюда, в заброшенное селение под городом. Жители убрались из него, когда блаутурцы подошли слишком близко к ущелью и разбили там военный лагерь. Неприятные соседи, но они во второй раз спасали шкуру Райнеро. В первый раз — погнавшись за стражей, а сейчас — невольно предоставив бастарду место, где можно скрыться в ожидании помощи. Вести. Хоть какой-нибудь.
Райнеро запустил остатками апельсина в сторону колодца, после чего подставил липкие руки под дождевую пыль. Он боялся заснуть, пропустить знак, сигнал, щелчок канцлерского клюва, но на второй день не заметил, как его сморило, и проснулся только под вечер. Брошенный хозяевами дом укрывал от дождя, но Райнеро нарочно вышел в сад, сорвал поздний апельсин, добрёл до центральной улицы с часовенкой и уселся под накрепко запертыми дверями дома Пречистой. Дева больше не хранила его, но он все равно провел прошлую ночь в молитвах. Бастард не надеялся на прощение, только проводить в последний путь мать, которую так подвёл.
Колокол гудел, бил в виски, или это просто болела голова? Райнеро скинул капюшон, всмотрелся в затянутое густой серой мутью небо. Пречистая плакала о несчастных, которых покинула святая королева. Прохладная влага омывала лицо, в горле саднило. Райнеро не знал, что это — сок апельсина или слёзы. Он не мог позволить себе выть от горя, даже тихо стонать, но молчаливым слезам не требовалось разрешение.
Второй день в изгнании. Второй день без имени. Но он всё ещё ждал. Сезар справился, должен был справиться. Но не отвернулся ли от воспитанника Клюв Ита? Райнеро продолжал ждать, не представляя, что ещё ему делать. Ранним утром после побега видел столб дыма, вздымавшийся из-за гор. Ветер уносил дым в сторону Эскарлоты, но вскоре небо заволокло тучами, и странный костёр из лагеря «ящерок» погас. Райнеро смеялся, от отчаяния он был готов искать союзника во враге. Но у блаутурцев дела и так шли слишком хорошо, не стоило дарить им лишний военный трофей в виде некогда наследного принца. Да и какой он король, если ради трона готов впустить в страну вражескую армию?
Бастард закрыл лицо ладонями. Нет, ему неоткуда ждать помощи. Да и кому он нужен с этой чужой, гнилой кровью? Райнеро устал думать, кто. Королева Диана всегда была образцом чистоты, невозможно вообразить её и крадущегося к ней в спальню мерзавца. Двадцать три года назад. Кто. Матушка созналась в этом только на предсмертной исповеди, значит, боялась при жизни? Сомнений нет, то не было любовной связью. Над королевой надругались, бедняжка не решилась сказать, а потом поняла, что вынашивает плод своего кошмара. И она любила его, своего сына, только своего, Яльте, простив ему испорченную кровь. Кто.
— Прости мне, — прошептал Райнеро в ладони. — Прости.
Дождь усилился, небо рассекла белая вспышка. Бастард отнял руки, спустился со ступеней часовни. Рядом, под навесом, обеспокоенно заржал Марсио. Бедняга не любил грозу.
Крохотная площадь с колодцем посередине. Крик Райнеро смешался с громовым раскатом. Услышат? Пусть. Меньше всего он сейчас ценил жизнь. Райнеро вынул шпагу, поймал ею отблеск новой вспышки.
— Я! Рекенья!!!
Гром ударил по ушам, поглотил жалкий крик бастарда. Где-то в висках со злостью вровен билась боль. На себя. На него. Будь Райнеро королём, смог бы он так легко отречься от того, кого двадцать лет считал сыном и наследником? Будь то любимый сын, не смог бы. Но Райнеро всегда знал, что любимым он для Франциско не был. Скорее им был малявка Гарсиласо, такой тихий, слабый и послушный. Король всегда сторонился наследника, старался сдержать его, сковать, осадить, покорить. Гордился им в редкие минуты, но не как сыном — как будущим преемником. Франциско оставался единственным, кого Райнеро слушал, потому что король действительно имел над ним власть. Как государь, не как родитель. Как отец Франциско видел в нём угрозу, Райнеро понял это только сейчас. Но ведь это не могло быть всегда? Когда маленький Райнерито стал тем, кого стоит держать на поводке?
Райнеро сделал выпад, рассекая тяжёлые, холодные капли. Он впервые убил в пятнадцать. Король впал в ярость. Но тогда Райнеро уже стал тем опасным принцем.
Бастард рассмеялся в лицо дождю, позволяя водяному потоку принять очертания короля Эскарлоты, высокого, просто огромного, но ещё стройного, наводящего страх не внушительным пузом, но статью воина. Райнерито едва исполнилось восемь.
Бастард и забыл, кому он впервые в жизни пустил кровь. Развернуться, в пол-оборота, уклониться, поднырнуть под шпагой отца, отвести её в сторону, король не рассчитал, наклонился вперёд, удар... Франциско Рекенья рассыпался каплями дождя.
— Чему ты научил его, Куэрво?!
Отец отбивал каждый выпад Райнерито. Он согласился пофехтовать с сыном, чтобы посмотреть, каковы у того успехи после трёх лет обучения у маршала Эскарлоты. Дон Рамиро стоял рядом, кивал удачным финтам, и казалось, всё получалось успешно, пока король не закричал. Только тогда Райнерито заметил, что отец раскраснелся не от тренировок, а от ярости.
— Чем недоволен мой король? — Дон Рамиро удивился не меньше ученика.
Райнерито сдул со лба кудри. Перед поединком он стянул волосы лентой, но та давно развязалась. Принц взмок, прилипла к спине сорочка, струился по вискам пот. Он устал, невероятно устал, но отец не собирался останавливаться и сейчас немилосердно засыпал Райнерито рубящими ударами.
— Недоволен вот этим!
Райнеро парировал, чудом удержавшись на ногах, таким сильным был удар отца. Дон Рамиро обучал его разным финтам, но фехтовал, чаще всего ударяя снизу, ведь Райнерито едва доставал ему до груди. Отец же нападал сверху, так что у принца уже сводило шею и плечи.
— Он прекрасно справляется для своего возраста, — заступился за ученика дон Рамиро.
— Он фехтует как солдат! Что это, я тебя спрашиваю, что за наскоки, рубка?! Он не воин, он не на поле боя и не узнает войны! Так какого дьявола ты сделал из моего сына убийцу?!
— Франциско... Мой король, Райнерито знает разные выпады.
— Я вижу! И спрашиваю тебя, почему он знает эти?!
Шпагу Райнеро отнесло в сторону, он еле успел закрыться от следующей атаки, отступить назад. Он пятился, почти задыхался от усталости, но не мог себе позволить пропустить удар и так бесславно закончить поединок. Руки постыдно тряслись, от яростного рыка отца подкашивались колени. Что он делает не так? Защита недостаточно хороша? Почему король зол, почему принцу нельзя знать войны?
Отец подсёк шпагу Райнерито, в очередной раз увёл вниз, взял в петлю. Райнеро вырвался из последних сил, но отец успел ударить по месту баланса клинка, руку свело от боли.
— Франциско, что ты делаешь? Он ещё мальчик, ты растянешь ему запястье! — дон Рамиро тоже сорвался на крик, но отец только усилил удары.
Райнерито пятился, не выходя из защиты, сумел перекинуть шпагу в левую руку. Дон Рамиро недавно учил его, защита левой уже вполне давалась. Но увидев это, отец разозлился ещё больше.
— Он навсегда запомнит этот урок. Должен запомнить. И забыть эту боевую блажь! Диана была права, ему нужен новый учитель. Ты учил не принца, солдата! Перепутал дворец со своими казармами, Куэрво?!
Райнерито поймал себя на злости. Страх исчез, до сих пор небывалое чувство наполняло его. Он злился, и да, и нет, но это была не просто злость. Это сравнимо с жаждой в полдень, когда ты хочешь пить и протягиваешь руку к кувшину, но кто-то без конца бьёт тебя по ней. Райнерито сжал зубы. Отец не должен так говорить о маршале Рамиро ви Куэрво. Он был отличным учителем для принца Рекенья, лучше найти нельзя.
— Немедленно возьми шпагу в правую руку! — пробасил отец.
— Нет. Мне больно.
— Живо!
— Нет! — Гнев бросил его вперёд, он будто совсем не устал! Райнерито не дал загнать себя в оборону, как учил Рамиро, крутанулся на месте, уводя шпагу отца в сторону, вкладывая в удар всю силу. Вышло! Отец открыт, наклоняется вперёд, чтобы удержать равновесие. Выпад!
— Райнерито!!! — Дон Рамиро оттолкнул его за плечо.
Райнеро в испуге выпустил шпагу, отскочил от схватившегося за лицо отца. Удар пришёлся на глаз, Райнеро не успел остановиться, почувствовал, как острие встречает преграду, мягкую, такую податливую...
— Франио! Лекаря! — Маршал уже был рядом со своим королём.
Отец пошатнулся, отступил назад, отнял от лица руки. Его шпага валялась на песке. Щеку заливала кровь. Правый глаз зажмурен, но Райнеро видел, что в глазнице его больше нет.
— Ты... отродье... — Отец смотрел прямо на Райнерито. — Ты чуть не убил своего отца! Своего короля, ты, ублюдок!
— П-папа... — Райнерито попятился, споткнулся о собственную шпагу, упал на спину. — Прости меня, пожалуйста, это случайность, я не хотел!
— Куэрво, это твоих рук дело, смотри! Он целил мне в лицо, разящий удар, он мог убить меня! Принц он или наёмный убийца!
— Франио, это случайность, он же хотел показать тебе...
— Показать, как ты научил его убивать?! — Король зажал глаз рукавом сорочки, в фехтовальный дворик уже семенила стайка слуг с лекарем.
— Отец! — Райнерито вскочил и подбежал к окружённому слугами королю. — Я не убийца, я больше никогда...
— Тебя ждёт наказание, и не надейся на поблажки! И забудь о шпаге, пока тебе не найдут нового учителя. Отойди от меня, выродок, ты посрамил честь Рекенья!
Отец обрушил тяжелую руку на щеку сына, и Райнеро снова оказался на спине. Щёку охватило огнём, от боли выступили слёзы. Дон Рамиро тут же помог ему подняться, осторожно взял за подбородок, посмотрел на место ушиба.
— Идём, тут нужен холод, иначе будет синяк.
— И пусть. Пусть он видит.
— Идём. — Маршал взял Райнерито за руку, повёл с фехтовального дворика.
Принц сморгнул слёзы, он не должен плакать, нет.
— Что я сделал не так?
— Всё хорошо, Райнерито.
— Он говорил, ты научил меня не тем ударам.
Рамиро остановился, опустился на корточки, сжал Райнеро за плечи. Он улыбался не весело, с сожалением.
— Ты был молодцом, Райнерито. Просто твоему отцу не понравилось, что ты нападал и применял разящие удары, как на войне, во время битвы.
— Тогда я вырасту и покажу ему, что я могу быть воином! Почему он сказал, что мне не знать войны?
— Король дорожит своим наследником, а на войне погибают.
— Но я не погибну! Я... я не хотел его ранить... — Райнеро судорожно вздохнул, перед глазами возник образ отца с окровавленным лицом. — Он теперь умрёт? Я убил короля? Он сказал...
Райнеро всхлипнул, слёзы не дали договорить, запоздалый ужас схватил за горло, поселился в коленках.
— Я н-не хоте-ел...
Рамиро прижал его к себе, крепко обнял. Райнерито упал в руки учителя, обхватил за шею.
— Нет, конечно нет, ты случайно. Ты вырастешь и научишься управлять своими порывами.
— Он умрёт?
— С твоим отцом всё будет хорошо. Просто теперь у него останется только один глаз.
— Так много крови...
— Да, но лекари ему помогут. Эй, Райнерито, посмотри на меня. — Райнеро послушно отстранился, хлюпнул носом, вытер слёзы с глаз. — Слушайся нового учителя, но не забывай моих уроков. Тренируйся, хорошо? Принц должен уметь отстоять свою жизнь, защититься, если нужно, убив врага. Ты меня понял?
Принц Рекенья кивнул.
— Ты не должен бояться. В каждом из нас есть кровь, все мы смертны. Теперь ты знаешь цену чужой жизни. Твоя же, Райнерито, бесценна. Понимаешь?
— Да. Я могу убить, если угрожают моей жизни?
— Правильно. Жизнь наследника престола бесценна, и ты должен её защищать. Запомни это, принц Рекенья.
— Принц Рекенья!
Райнеро вздрогнул. Дождь уже кончился, мышцы приятно ныли от долгой тренировки. Сколько времени он пытался зарубить дождь? Солнце уже садится...
— Принц Рекенья! — Это не мерещится.
Райнеро быстро вернул шпагу в ножны, кинулся к Марсио. В седло, вымокший плащ тянет назад, клинок неловко ткнулся в бедро, ну что за увалень!
