- Случай. Конечно, я не собирался возвращаться в Амбуаз. После первой встречи с императором я отправился в Рим и, кое-что обсудив с его святейшеством, вновь вернулся в Страсбург. При дворе мы неожиданно столкнулись с фон Валленбергами. И если барону встреча не доставила особой радости, то с очаровательной донной Еленой мы обменялись несколькими фразами. Ваша сестра сказала, что в Страсбурге они проездом. На самом же деле их путь пролегает в Амбуаз, где её младший племянник Эрих фон Валленберг должен принести оммаж графу дю Валль относительно владения Арсе и остаться на службе у нового сеньора.
За всеми событиями последних месяцев Карел не то, чтобы полностью забыл про своё обещание, но ему было не до фон Валленбергов, и теперь он недоуменно внимал зятю.
- Но каково же было моё удивление, когда буквально на следующий день барон навестил наше подворье, - продолжал рассказывать дон Мигель. - Фон Валленберг был настолько встревожен, что на время забыл даже про нашу взаимную антипатию. Он сообщил о вашем аресте, вкратце обрисовал ситуацию со скоропалительной женитьбой, вскользь упомянув, что я едва ли не единственный, чьё заступничество может повлиять на регентшу. К тому же барон откровенно признался, что при таких обстоятельствах не видит надобности появляться в Амбуазе и попросил взять под временную опеку юного Эриха, пока его будущий господин находится в тюрьме.
- Так это фон Валленберг попросил вас вступиться за меня? – удивился Карел.
- Прежде всего, он проинформировал меня о ваших злоключениях, - хмыкнул испанец. – Как ни крути, мы все – одна семья. Женившись на двух сестрах Лукаши, мы с Валленбергом связали себя вдобавок ещё и с их братом. И хотя вы совершили неимоверную глупость, женившись на донне Анжелин, всё же нужно было вас вытащить из тюрьмы.
- Я боялся, что какое-нибудь безотлагательное поручение регентши помешает мне заключить брак вовремя, и мой ребенок родится бастардом.
- Да, собственно говоря, я вас ни в чём не упрекаю. За свои ошибки вы уже расплатились сполна. Теперь нужно думать, как дальше выстраивать отношения с сюзеренами: король хоть и юн, но весьма амбициозен. Думаю, вскоре ему надоест смотреть на мир, выглядывая из-за юбок сестры, и тогда…
Карел грустно рассмеялся.
- Не думаю, что теперь смогу на что-то пригодиться его величеству.
- Ерунда, - отмахнулся де ла Верда, - вы ещё достаточно молоды и быстро оправитесь от ран. Да и если вельможа вашего ранга перестает быть воином, перед ним открываются огромные возможности показать себя в дипломатии.
Тогда Карел пропустил слова зятя мимо ушей: у него были веские основания опасаться за свою жизнь. Едва удалось избежать гангрены ног, как у него начался сопровождаемый жаром изматывающий кашель – грозное последствие заточения в промозглой камере. Но и в горячечном бреду на краю гибели граф не приоткрыл своей страшной тайны даже кюре, призванному для отпущения грехов испуганными домочадцами. Вряд ли ему удалось выжить, если бы не отчаянные усилия Анжелин, Гачека, Батистена и… Вальтера фон Валленберга.
Жена всё-таки родила долгожданного сына и, глядя на вопящий сверток в руках пришедшей за наградой повитухи, Карел удовлетворенно подумал, что все его жертвы хотя бы не напрасны: Господь сжалился над грешником. Недаром он поставил на кон жизнь, чтобы связать свою судьбу с Анжелин. Эта мысль значительно приободрила мечущегося в горячке дю Валля.
А вот фон Валленберга призвал в Амбуаз Эрих, когда у Гачека уже не оставалось надежды на благоприятный исход болезни. И надо сказать, что именно настойки и мази трирца спустя два месяца помогли изможденному и изрядно постаревшему Карелу в один из дней конца февраля вновь предстать перед регентшей.
Но перед этим в отеле дю Валлей произошло событие, имеющее далеко идущие последствия, хотя в тот момент об этом никто не догадывался.
Понятно, что де ла Верда не мог дожидаться у постели Карела его выздоровления: у него как всегда была масса дел и поручений. Он оставил в Амбуазе своего секретаря и пообещал дю Валлям вернуться, как только закончит свои дела в Неаполе. Неожиданно для всех за ним увязался Эрих.
- Я всегда мечтал поклониться святыням Неаполя, - пояснил он своему новому сюзерену, - и, если вы не против…
Что мог иметь против благочестивой поездки юнца отчаянно сражающийся со смертью измученный дядюшка?
- Конечно, поезжай. Помолись у мощей св. Януария о прощении моих грехов.
И Эрих уехал как раз накануне прибытия в Амбуаз Вальтера. Валленбергам вряд ли понравилась эта поездка, но они не стали упрекать дю Валлей за попустительство пареньку.
А между тем, из Неаполя де ла Верда отправился в Арагон, затем в Кастилию и появился в Амбуазе только три месяца спустя накануне праздника Сретения.
Всё-таки поборовший болезнь Карел, хоть и опираясь на слуг, уже начал совершать прогулки, поэтому Вальтер задерживался в Амбуазе только для того, чтобы увидеться с вернувшимся из путешествия племянником.
Но фон Валленбергу пришлось пережить немалое потрясение, когда по приезде Эрих изъявил желание перейти на службу к графу де ла Верде.
- Я хочу путешествовать, увидеть мир, - пояснил он ошеломленному Вальтеру. - В свите дона Мигеля у меня появится возможность побывать при дворах множества европейских властителей, изучить языки, набраться знаний.
Разговор между фон Валленбергами состоялся в отеле дю Валлей в присутствии Карела и де ла Верды.
- Но у тебя уже есть сюзерен, - сурово напомнил племяннику дядюшка, - едва ли ты можешь повести себя столь безответственно, когда твой сеньор…
- Нет, нет, - поспешно вмешался в разговор Карел, - я могу понять племянника: что за радость энергичному любознательному юнцу отираться в свите инвалида? Я с трудом хожу и, боюсь, ещё не скоро смогу оседать коня без посторонней помощи. А молодежи нужно движение, приключения, чужие города и страны. Пусть отправляется в путешествие да ещё в свите столь достойного и опытного дипломата. Когда Эрих сочтет себя удовлетворенным, он вернётся.
Валленберг раздраженно покосился на молчаливо слушающего их переговоры де ла Верду. Он не мог понять: зачем испанцу понадобился двенадцатилетний подросток?
Однако дон Мигель вполне сочувственно отнесся к желанию Эриха присоединиться к его свите.
- Он услужливый, сообразительный и расторопный паренек, к тому же показал себя прекрасным оруженосцем. Теперь Эриху надо зарабатывать рыцарские шпоры, а где это лучше всего сделать как не в отряде, вынужденном пребывать в постоянной опасности?
- Я не знаю, как к твоему желанию отнесётся отец, - наконец привел последний аргумент фон Валленберг. – Без его благословения нельзя принимать столь серьезные решения.
- Я написал отцу, - возразил Эрих, - и со дня на день жду ответа. Думаю… уверен, что он не будет против. Какие могут возникнуть возражения?
Пожалуй, на этот вопрос могли бы ответить все внимательно слушающие паренька мужчины, но ни у одного из них не возникло такого желания.
- И всё-таки я предлагаю подождать ответа из Копфлебенца, - мягко предложил Вальтер, уверенный, что брат подберет нужные аргументы, которые заставят младшего сына выбросить из головы эту сомнительную затею.
Но каково же было его удивление, когда в ответном письме Гуго не только не запретил Эриху следовать за де ла Вердой, но и выразил убеждение, что служба столь знаменитому дипломату принесет ему огромную пользу.
Да, фон Валленберг умел озадачивать окружающих, но если Вальтер, в сердцах обозвав племянника «упрямым ослом», умчался к Копфлебенц разбираться с братом, то Карел решил поговорить на эту тему с доном Мигелем:
- Даже только что вышедшие из пеленок фон Валленберги отнюдь не херувимы, как бы ни золотились неземным светом их локоны. Зачем вам этот парень?
- Рамиро, - пояснил дон Мигель. - Думаю, они подружатся. Мне претит беспринципность и стяжательство старших фон Валленбергов, но надо отдать им справедливость: Эрих получил безукоризненное рыцарское воспитание. В свои двенадцать лет он прекрасно владеет всеми видами оружия, участвовал в осаде нескольких крепостей, хладнокровен, умен и находчив не по годам. Именно такой наперсник нужен моему сыну.
- К тому же Эрих красив, - заметил улыбающийся Карел, - и это поможет ему в будущем.
- Девушек ждёт разочарование. Несмотря на юный возраст, он уже обручен с кузиной – демуазель Милицей Биелкович. Дети нежно привязаны друг к другу.
- Кузиной? – удивился Карел. – Это по какой же линии?
- Насколько я понял, девчонка – дочь баронессы.
Карел едва не рассмеялся: ну и семейка же у них!
- И кто же её отец?
- Судя по всему, некий хорват Биелкович. Я не смог добиться от Эриха вразумительного ответа. Очевидно, умение хранить тайны фон Валленберги впитывают с молоком кормилицы.
- Гм… и куда делся этот хорват?
Дон Мигель небрежно пожал плечами.
- На восточном берегу Адриатики заварилась кровавая каша. На сегодняшний день это самый опасный уголок Европы: турки наседают, Корвин развязал войну с императором, непрекращающиеся конфликты с Венецией. Не удивлюсь, если ваша сестра в перерыве между замужествами с фон Валленбергом умудрилась овдоветь.
- Чего только не бывает в наш сумасшедший век.
Вскоре после отъезда де ла Верды Анна де Божё изъявила желание увидеть Карела при дворе. Известила его об этом Анжелин. К удивлению дю Валля, жена каким-то образом умудрилась попасть в ближний круг окружавших регентшу женщин.
Как-то Анжелин ему рассказала, каким образом проходила её первая беседа с принцессой. Карел тогда плохо себя чувствовал, поэтому графиня тщательно подбирала слова, чтобы не расстроить больного мужа:
- Мне пришлось солгать её высочеству, что между нами существовало соглашение: я обязывалась родить вам ребенка мужского пола, которого не смогла произвести на свет покойница Бланка, а вы обязались выделить мне приданое, необходимое для вступления в монашеский орден кармелиток в Ванне. Конечно, было неприятно обманывать мадам Анну, но с другой стороны, если бы не смерть Бланки, мне всё равно предстояло уйти в монастырь, так что…
- Ты всё сделала правильно. И что же регентша?
- Принцесса задала несколько вопросов о наших взаимоотношениях, но дон Мигель предупредил, чтобы я ни в коем случае не говорила о связывающей нас любви.
Анжелин смерила испытывающим взглядом осунувшееся лицо супруга, серым пятном выделяющееся на белом полотне подушек.
- Мадам де Божё была вашей возлюбленной?
- С чего ты взяла? - насторожился Карел.
- Мне так показалось.
- Думаешь, она приказала меня покалечить из-за испытываемой любви?
Но жену не смутил сарказм фразы.
- Возможно. Мадам Анна – необычная женщина. Она нередко осведомляется о вашем самочувствии, но не могу сказать: огорчают её или радуют мои сообщения?
- Анжелин, именно по её приказу меня несколько раз подвергли пытке. С чего бы ей огорчаться, если палач хорошо выполнил свою работу?
- И тем не менее.
Карел снисходительно пожал руку ревнующей супруге.
- Мадам Анне не свойственны женские слабости. Это воин в юбке. Её единственная страсть – политика и уж никак не твой муж.
Анжелин преданно прижалась щекой к его руке.
- Хотелось бы мне в это верить, но я так боюсь.
- Чего, мой ангел? - со слабым смехом раскашлялся Карел.
- Мадам де Божё – принцесса, а мужчины так тщеславны.
- Ах, душа моя, ты плохо разбираешься и в принцессах, и в мужчинах.
Жена шутливо куснула его за руку и на этом их разговор о регентше закончился. Анжелин не просто любила своего мужа, она обожала его, боготворила, и была счастлива, только находясь в непосредственной близости от Карела.
Помимо болезни графа, супругам не позволяла делить постель сначала беременность, а потом роды Анжелин, но к тому времени, когда Карел вновь появился под сводами Амбуазского замка, они уже давно спали вместе. И часто, страдая бессонницей от боли в ранах, Карел прижимал к себе жену, вдыхал аромат её волос, и на его душу снисходило умиротворение.
Из-за порванных во время пыток сухожилий, дю Валль не мог передвигаться без помощи трости, но тем не менее даже в столь незавидном положении он умудрился изящно и с достоинством раскланяться при виде сурово выпрямившей спину Анны.
- Я рада вновь вас видеть, граф, - процедила регентша, чопорно сложив руки на животе. – Говорят, вы занедужили?
Карел заглянул в сверкающие опасной сталью глаза.
- Я по-прежнему готов служить вашему высочеству.
Странно, но после того как эта женщина едва его не убила, дю Валль почему-то перестал её бояться. Словно пытки вместо того, чтобы отвратить от принцессы, диковинным образом их сблизили.
Анна пристально его разглядывала, но ничего не отражалось на её, казалось бы, окаменевшем в надменности лице.
- Ваши волосы, - наконец, сухо заметила она, - изменили цвет.
- Седина, ваша высочество, никого не щадит.
- Я бы сказала, что они стали не седыми, а серебряными.
Карел вновь поклонился, прикусив губу, чтобы скрыть улыбку. Женщины… разве можно их понять? Между тем, Анна резко отвернулась от графа и обратилась с каким-то замечанием к другому вельможе.
- Мадам де Божё неравнодушна к вам, мой друг, - огорчено заметила Анжелин, когда они вернулись из замка, - сегодня я лишний раз убедилась в этом.
Карел только рассмеялся, нежно привлекая к себе расстроенную супругу:
- Успокойся, душа моя, для мадам де Божё чувств не существует в принципе. Она никогда не позволит себе увлечься. Ну а у нас с вами найдутся дела и поприятнее обсуждения пристрастий регентши.
И он увлек жену в спальню. После всех потрясений предыдущего года жизнь постепенно выравнивалась: в его объятиях спала любимая женщина, в колыбели посапывал долгожданный сын, а регентша предпочла сменить гнев на милость.
Между тем «Безумная война» ещё не закончилась. 11 января 1487 года Луи Орлеанский бежал из замка Блуа в Бретань. Королевская армия вышла из Тура ещё в начале февраля, чтобы начать наступление на юго-запад, и руководила войсками непосредственно Анна де Божё, показав себя к тому же и великолепным полководцем.
В Бордо вполне ожидаемо начался мятеж, но уже 7 марта губернатор Оде д’Эди был заменен Пьером де Божё. После подавления восстания в Гиени сдался и граф Карл Ангулемский. 15 марта королевская армия покинула Бордо, чтобы отбить Партенэ, но прибывший вместе с войсками в свой лён граф дю Валль остался в Гиени, чтобы помочь мужу регентши навести порядок в мятежной провинции. Между ними установились доверительные, можно сказать, дружеские отношения.
Карел вновь стал пользоваться доверием королевской семьи, но состояние здоровья уже не позволяло графу возглавлять своих рыцарей на поле боя, поэтому он вошёл в Королевский совет и ему стали доверять дипломатические поручения. Именно дю Валль в своё время предложил внести в соглашение с Бретонией пункт, согласно которому Анна Бретонская не могла заключить брак без согласия французской короны. Сдержанность, рассудительность и одновременно свойственное ему ненавязчивое обаяние вскоре дали свои плоды, и постепенно за дю Валлем закрепилась слава опытного дипломата.
Иногда ночью огорченная Анжелин заботливо будила кричащего в ужасе мужа, которому снилась камера пыток. Однако даже во сне к дю Валлю ни разу не приходила первая жена, и вскоре он полностью забыл об исчезнувшей Бланке.
За всеми событиями последних месяцев Карел не то, чтобы полностью забыл про своё обещание, но ему было не до фон Валленбергов, и теперь он недоуменно внимал зятю.
- Но каково же было моё удивление, когда буквально на следующий день барон навестил наше подворье, - продолжал рассказывать дон Мигель. - Фон Валленберг был настолько встревожен, что на время забыл даже про нашу взаимную антипатию. Он сообщил о вашем аресте, вкратце обрисовал ситуацию со скоропалительной женитьбой, вскользь упомянув, что я едва ли не единственный, чьё заступничество может повлиять на регентшу. К тому же барон откровенно признался, что при таких обстоятельствах не видит надобности появляться в Амбуазе и попросил взять под временную опеку юного Эриха, пока его будущий господин находится в тюрьме.
- Так это фон Валленберг попросил вас вступиться за меня? – удивился Карел.
- Прежде всего, он проинформировал меня о ваших злоключениях, - хмыкнул испанец. – Как ни крути, мы все – одна семья. Женившись на двух сестрах Лукаши, мы с Валленбергом связали себя вдобавок ещё и с их братом. И хотя вы совершили неимоверную глупость, женившись на донне Анжелин, всё же нужно было вас вытащить из тюрьмы.
- Я боялся, что какое-нибудь безотлагательное поручение регентши помешает мне заключить брак вовремя, и мой ребенок родится бастардом.
- Да, собственно говоря, я вас ни в чём не упрекаю. За свои ошибки вы уже расплатились сполна. Теперь нужно думать, как дальше выстраивать отношения с сюзеренами: король хоть и юн, но весьма амбициозен. Думаю, вскоре ему надоест смотреть на мир, выглядывая из-за юбок сестры, и тогда…
Карел грустно рассмеялся.
- Не думаю, что теперь смогу на что-то пригодиться его величеству.
- Ерунда, - отмахнулся де ла Верда, - вы ещё достаточно молоды и быстро оправитесь от ран. Да и если вельможа вашего ранга перестает быть воином, перед ним открываются огромные возможности показать себя в дипломатии.
Тогда Карел пропустил слова зятя мимо ушей: у него были веские основания опасаться за свою жизнь. Едва удалось избежать гангрены ног, как у него начался сопровождаемый жаром изматывающий кашель – грозное последствие заточения в промозглой камере. Но и в горячечном бреду на краю гибели граф не приоткрыл своей страшной тайны даже кюре, призванному для отпущения грехов испуганными домочадцами. Вряд ли ему удалось выжить, если бы не отчаянные усилия Анжелин, Гачека, Батистена и… Вальтера фон Валленберга.
Жена всё-таки родила долгожданного сына и, глядя на вопящий сверток в руках пришедшей за наградой повитухи, Карел удовлетворенно подумал, что все его жертвы хотя бы не напрасны: Господь сжалился над грешником. Недаром он поставил на кон жизнь, чтобы связать свою судьбу с Анжелин. Эта мысль значительно приободрила мечущегося в горячке дю Валля.
А вот фон Валленберга призвал в Амбуаз Эрих, когда у Гачека уже не оставалось надежды на благоприятный исход болезни. И надо сказать, что именно настойки и мази трирца спустя два месяца помогли изможденному и изрядно постаревшему Карелу в один из дней конца февраля вновь предстать перед регентшей.
Но перед этим в отеле дю Валлей произошло событие, имеющее далеко идущие последствия, хотя в тот момент об этом никто не догадывался.
Понятно, что де ла Верда не мог дожидаться у постели Карела его выздоровления: у него как всегда была масса дел и поручений. Он оставил в Амбуазе своего секретаря и пообещал дю Валлям вернуться, как только закончит свои дела в Неаполе. Неожиданно для всех за ним увязался Эрих.
- Я всегда мечтал поклониться святыням Неаполя, - пояснил он своему новому сюзерену, - и, если вы не против…
Что мог иметь против благочестивой поездки юнца отчаянно сражающийся со смертью измученный дядюшка?
- Конечно, поезжай. Помолись у мощей св. Януария о прощении моих грехов.
И Эрих уехал как раз накануне прибытия в Амбуаз Вальтера. Валленбергам вряд ли понравилась эта поездка, но они не стали упрекать дю Валлей за попустительство пареньку.
А между тем, из Неаполя де ла Верда отправился в Арагон, затем в Кастилию и появился в Амбуазе только три месяца спустя накануне праздника Сретения.
Всё-таки поборовший болезнь Карел, хоть и опираясь на слуг, уже начал совершать прогулки, поэтому Вальтер задерживался в Амбуазе только для того, чтобы увидеться с вернувшимся из путешествия племянником.
Но фон Валленбергу пришлось пережить немалое потрясение, когда по приезде Эрих изъявил желание перейти на службу к графу де ла Верде.
- Я хочу путешествовать, увидеть мир, - пояснил он ошеломленному Вальтеру. - В свите дона Мигеля у меня появится возможность побывать при дворах множества европейских властителей, изучить языки, набраться знаний.
Разговор между фон Валленбергами состоялся в отеле дю Валлей в присутствии Карела и де ла Верды.
- Но у тебя уже есть сюзерен, - сурово напомнил племяннику дядюшка, - едва ли ты можешь повести себя столь безответственно, когда твой сеньор…
- Нет, нет, - поспешно вмешался в разговор Карел, - я могу понять племянника: что за радость энергичному любознательному юнцу отираться в свите инвалида? Я с трудом хожу и, боюсь, ещё не скоро смогу оседать коня без посторонней помощи. А молодежи нужно движение, приключения, чужие города и страны. Пусть отправляется в путешествие да ещё в свите столь достойного и опытного дипломата. Когда Эрих сочтет себя удовлетворенным, он вернётся.
Валленберг раздраженно покосился на молчаливо слушающего их переговоры де ла Верду. Он не мог понять: зачем испанцу понадобился двенадцатилетний подросток?
Однако дон Мигель вполне сочувственно отнесся к желанию Эриха присоединиться к его свите.
- Он услужливый, сообразительный и расторопный паренек, к тому же показал себя прекрасным оруженосцем. Теперь Эриху надо зарабатывать рыцарские шпоры, а где это лучше всего сделать как не в отряде, вынужденном пребывать в постоянной опасности?
- Я не знаю, как к твоему желанию отнесётся отец, - наконец привел последний аргумент фон Валленберг. – Без его благословения нельзя принимать столь серьезные решения.
- Я написал отцу, - возразил Эрих, - и со дня на день жду ответа. Думаю… уверен, что он не будет против. Какие могут возникнуть возражения?
Пожалуй, на этот вопрос могли бы ответить все внимательно слушающие паренька мужчины, но ни у одного из них не возникло такого желания.
- И всё-таки я предлагаю подождать ответа из Копфлебенца, - мягко предложил Вальтер, уверенный, что брат подберет нужные аргументы, которые заставят младшего сына выбросить из головы эту сомнительную затею.
Но каково же было его удивление, когда в ответном письме Гуго не только не запретил Эриху следовать за де ла Вердой, но и выразил убеждение, что служба столь знаменитому дипломату принесет ему огромную пользу.
Да, фон Валленберг умел озадачивать окружающих, но если Вальтер, в сердцах обозвав племянника «упрямым ослом», умчался к Копфлебенц разбираться с братом, то Карел решил поговорить на эту тему с доном Мигелем:
- Даже только что вышедшие из пеленок фон Валленберги отнюдь не херувимы, как бы ни золотились неземным светом их локоны. Зачем вам этот парень?
- Рамиро, - пояснил дон Мигель. - Думаю, они подружатся. Мне претит беспринципность и стяжательство старших фон Валленбергов, но надо отдать им справедливость: Эрих получил безукоризненное рыцарское воспитание. В свои двенадцать лет он прекрасно владеет всеми видами оружия, участвовал в осаде нескольких крепостей, хладнокровен, умен и находчив не по годам. Именно такой наперсник нужен моему сыну.
- К тому же Эрих красив, - заметил улыбающийся Карел, - и это поможет ему в будущем.
- Девушек ждёт разочарование. Несмотря на юный возраст, он уже обручен с кузиной – демуазель Милицей Биелкович. Дети нежно привязаны друг к другу.
- Кузиной? – удивился Карел. – Это по какой же линии?
- Насколько я понял, девчонка – дочь баронессы.
Карел едва не рассмеялся: ну и семейка же у них!
- И кто же её отец?
- Судя по всему, некий хорват Биелкович. Я не смог добиться от Эриха вразумительного ответа. Очевидно, умение хранить тайны фон Валленберги впитывают с молоком кормилицы.
- Гм… и куда делся этот хорват?
Дон Мигель небрежно пожал плечами.
- На восточном берегу Адриатики заварилась кровавая каша. На сегодняшний день это самый опасный уголок Европы: турки наседают, Корвин развязал войну с императором, непрекращающиеся конфликты с Венецией. Не удивлюсь, если ваша сестра в перерыве между замужествами с фон Валленбергом умудрилась овдоветь.
- Чего только не бывает в наш сумасшедший век.
Вскоре после отъезда де ла Верды Анна де Божё изъявила желание увидеть Карела при дворе. Известила его об этом Анжелин. К удивлению дю Валля, жена каким-то образом умудрилась попасть в ближний круг окружавших регентшу женщин.
Как-то Анжелин ему рассказала, каким образом проходила её первая беседа с принцессой. Карел тогда плохо себя чувствовал, поэтому графиня тщательно подбирала слова, чтобы не расстроить больного мужа:
- Мне пришлось солгать её высочеству, что между нами существовало соглашение: я обязывалась родить вам ребенка мужского пола, которого не смогла произвести на свет покойница Бланка, а вы обязались выделить мне приданое, необходимое для вступления в монашеский орден кармелиток в Ванне. Конечно, было неприятно обманывать мадам Анну, но с другой стороны, если бы не смерть Бланки, мне всё равно предстояло уйти в монастырь, так что…
- Ты всё сделала правильно. И что же регентша?
- Принцесса задала несколько вопросов о наших взаимоотношениях, но дон Мигель предупредил, чтобы я ни в коем случае не говорила о связывающей нас любви.
Анжелин смерила испытывающим взглядом осунувшееся лицо супруга, серым пятном выделяющееся на белом полотне подушек.
- Мадам де Божё была вашей возлюбленной?
- С чего ты взяла? - насторожился Карел.
- Мне так показалось.
- Думаешь, она приказала меня покалечить из-за испытываемой любви?
Но жену не смутил сарказм фразы.
- Возможно. Мадам Анна – необычная женщина. Она нередко осведомляется о вашем самочувствии, но не могу сказать: огорчают её или радуют мои сообщения?
- Анжелин, именно по её приказу меня несколько раз подвергли пытке. С чего бы ей огорчаться, если палач хорошо выполнил свою работу?
- И тем не менее.
Карел снисходительно пожал руку ревнующей супруге.
- Мадам Анне не свойственны женские слабости. Это воин в юбке. Её единственная страсть – политика и уж никак не твой муж.
Анжелин преданно прижалась щекой к его руке.
- Хотелось бы мне в это верить, но я так боюсь.
- Чего, мой ангел? - со слабым смехом раскашлялся Карел.
- Мадам де Божё – принцесса, а мужчины так тщеславны.
- Ах, душа моя, ты плохо разбираешься и в принцессах, и в мужчинах.
Жена шутливо куснула его за руку и на этом их разговор о регентше закончился. Анжелин не просто любила своего мужа, она обожала его, боготворила, и была счастлива, только находясь в непосредственной близости от Карела.
Помимо болезни графа, супругам не позволяла делить постель сначала беременность, а потом роды Анжелин, но к тому времени, когда Карел вновь появился под сводами Амбуазского замка, они уже давно спали вместе. И часто, страдая бессонницей от боли в ранах, Карел прижимал к себе жену, вдыхал аромат её волос, и на его душу снисходило умиротворение.
Из-за порванных во время пыток сухожилий, дю Валль не мог передвигаться без помощи трости, но тем не менее даже в столь незавидном положении он умудрился изящно и с достоинством раскланяться при виде сурово выпрямившей спину Анны.
- Я рада вновь вас видеть, граф, - процедила регентша, чопорно сложив руки на животе. – Говорят, вы занедужили?
Карел заглянул в сверкающие опасной сталью глаза.
- Я по-прежнему готов служить вашему высочеству.
Странно, но после того как эта женщина едва его не убила, дю Валль почему-то перестал её бояться. Словно пытки вместо того, чтобы отвратить от принцессы, диковинным образом их сблизили.
Анна пристально его разглядывала, но ничего не отражалось на её, казалось бы, окаменевшем в надменности лице.
- Ваши волосы, - наконец, сухо заметила она, - изменили цвет.
- Седина, ваша высочество, никого не щадит.
- Я бы сказала, что они стали не седыми, а серебряными.
Карел вновь поклонился, прикусив губу, чтобы скрыть улыбку. Женщины… разве можно их понять? Между тем, Анна резко отвернулась от графа и обратилась с каким-то замечанием к другому вельможе.
- Мадам де Божё неравнодушна к вам, мой друг, - огорчено заметила Анжелин, когда они вернулись из замка, - сегодня я лишний раз убедилась в этом.
Карел только рассмеялся, нежно привлекая к себе расстроенную супругу:
- Успокойся, душа моя, для мадам де Божё чувств не существует в принципе. Она никогда не позволит себе увлечься. Ну а у нас с вами найдутся дела и поприятнее обсуждения пристрастий регентши.
И он увлек жену в спальню. После всех потрясений предыдущего года жизнь постепенно выравнивалась: в его объятиях спала любимая женщина, в колыбели посапывал долгожданный сын, а регентша предпочла сменить гнев на милость.
Между тем «Безумная война» ещё не закончилась. 11 января 1487 года Луи Орлеанский бежал из замка Блуа в Бретань. Королевская армия вышла из Тура ещё в начале февраля, чтобы начать наступление на юго-запад, и руководила войсками непосредственно Анна де Божё, показав себя к тому же и великолепным полководцем.
В Бордо вполне ожидаемо начался мятеж, но уже 7 марта губернатор Оде д’Эди был заменен Пьером де Божё. После подавления восстания в Гиени сдался и граф Карл Ангулемский. 15 марта королевская армия покинула Бордо, чтобы отбить Партенэ, но прибывший вместе с войсками в свой лён граф дю Валль остался в Гиени, чтобы помочь мужу регентши навести порядок в мятежной провинции. Между ними установились доверительные, можно сказать, дружеские отношения.
Карел вновь стал пользоваться доверием королевской семьи, но состояние здоровья уже не позволяло графу возглавлять своих рыцарей на поле боя, поэтому он вошёл в Королевский совет и ему стали доверять дипломатические поручения. Именно дю Валль в своё время предложил внести в соглашение с Бретонией пункт, согласно которому Анна Бретонская не могла заключить брак без согласия французской короны. Сдержанность, рассудительность и одновременно свойственное ему ненавязчивое обаяние вскоре дали свои плоды, и постепенно за дю Валлем закрепилась слава опытного дипломата.
Иногда ночью огорченная Анжелин заботливо будила кричащего в ужасе мужа, которому снилась камера пыток. Однако даже во сне к дю Валлю ни разу не приходила первая жена, и вскоре он полностью забыл об исчезнувшей Бланке.
