При дополнительном обследовании обнаружилось еще и воспаление мениска, так что без хирургического вмешательства не обошлось. И так «повезло», слава богу, только моей левой ноге!
Закрыв лицо руками, я попыталась прогнать нахлынувшие воспоминания. Все это было так свежо, что я до сих пор слышала в ушах четкие ритмы музыки, которые рвали мне сердце на части, не давая возможности даже сделать нормальный вдох.
«Не плачь!» - приказала себе я, звонко треснув несколько раз по щекам. Это подействовало. Я поднялась и заковыляла по тропинке вверх на склон. Мне было все равно куда идти, лишь бы подальше отсюда. Лучше бы вообще заблудиться и умереть. Я чувствовала себя не лучше, чем Квазимодо. Почему нельзя зашвырнуть эту дурацкую ногу куда подальше и найти себе новую?! «Хотите снова танцевать? Купите ноги у нас!»
Хорошая была бы рекламка!
Закрыв глаза, я остановилась. Колено словно огнем опалило, но я должна была это перетерпеть. Ради себя самой! Ради своего чертового самолюбия! Но едва открыв глаза, я замерла в изумлении. Я стояла на открытой горной площадке, а внизу расстилалась великолепная цветущая долина. Был самый разгар весны, и буйство красок поражало. Сочная трава и первые робкие цветы еще только пробились сквозь непрогретую землю. Они тянулись к солнцу, хотели жить, чего не скажешь обо мне. Голубое небо благодаря закату приобрело ванильный цвет. Ей-богу, не думала, что такое существует в реальной жизни! Я видела даже крохотные деревеньки близь Рымнику-Вылча. Жаль, конечно, что Бухарест так далеко: его высокие старомодные башни отлично бы дополняли пейзаж.
Из-под моей ноги посыпалась мелкая россыпь камней и звонко полетела вниз. Я вздрогнула от неожиданного резкого звука и проследила за траекторией их полета. Там, у подножия горного склона, валялась груда камней: больших и малых, острых и пологих, словно их кто-то специально обтесал. И тут-то я поняла, что меня безудержно тянет вниз. Да-да, я так отчаянно хотела шагнуть туда, в эти холодные каменные объятья, что почувствовала даже своего рода облегчение от этой мысли. Я уже видела внизу свое неестественно распростертое, окровавленное тело. Интересно, больно ли это? Хотя эта боль будет лишь мгновением. Такое стерпеть можно.
«Ну, давай же!» - противно шептал кто-то в моей голове.
«А как же мама и папа? - говорил другой, более приятный голос. - Они этого не переживут!»
«Это только твое горе! Никто тебя не поймет, никто не пожалеет!»
«Не будь эгоисткой, Кэт!»
«Прыгай! Это твой единственный выход из этого ада. Посмотри на эту красоту, разве страшно умереть здесь?»
«Кэт, не надо!»
«Ты искалечена и брошена. Ты никогда не будешь счастлива, лишенная того, что любишь больше всего на свете! Прыгай!»
Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох.
- Не самое хорошее место ты выбрала! – Громкий возглас позади едва не довел меня до инсульта.
Из горла вырвался не то вскрик, не то просто очень шумный вздох, я так и не поняла. Резко обернувшись, увидела незнакомого парня, который сидел на каменистой почве, широко расставив согнутые в коленях ноги. Возникло такое чувство, что он был здесь давно, и наблюдение за мной его определенно веселило.
- Что? – глупо переспросила я, когда первая волна испуга немного сошла.
- Для самоубийства это не лучшее место, – повторил он, кивнув в сторону обрыва.
Голос приятный, но интонация издевательская.
- Я не,.. – хотела возразить, но передумала. Нет, оправдываться не собираюсь, к тому же, перед этим глумливым весельчаком.
- Тебе-то что? – грубо бросила я, без стеснения оглядывая его с ног до головы.
Он был не просто хорош собой, а определенно красавец. Черные, как смоль, волосы были коротко подстрижены и немного кудрявились, темные глаза смотрели внимательно, но в тоже время с какой-то холодностью, словно незнакомцу совершенно не хотелось меня здесь видеть. Ярко очерченные губы улыбались немного презрительно и отчего-то брезгливо, а лицо казалось слишком бледным. Что-то неестественное было в нем, но в то же время поражало своей необычайной красотой. Притягивало, но наравне с этим отпугивало.
А еще мне вдруг показалось, что на его лице промелькнуло что-то похожее на удивление, которое он как можно скорее попытался скрыть.
- Боюсь, я становлюсь невольным свидетелем, - усмехнулся незнакомец, в свою очередь рассматривая меня.
- Можешь уйти, я не обижусь, - отозвалась я, отворачиваясь от него.
Отчего-то мое сердце заволновалось, мне стало не по себе от его проницательного и в то же время насмешливого взгляда
- Если ты приведешь мне хотя бы одну вескую причину, почему я должен уйти, - проговорил он, усмехнувшись, - то я, возможно, последую твоему совету.
Я промолчала. Ненавижу, когда смеются мне в спину, но постараюсь держать себя в руках. Не для глупых препираний я пришла сюда. Пусть до колик хоть ухохочется, мне плевать.
- Ну, так как там с причинами? – напомнил он.
- У меня нет на тебя времени, - бросила я, передернув плечами. Он правда начинал действовать мне на нервы, и без того размотанные.
- Впервые вижу самоубийцу, у которого все расписано по часам, - рассмеялся он. – Слушай, а ты и уже и похороны себе распланировала? И гроб выбрала, да? – Парень снова рассмеялся громким и противным смехом.
Сжав кулаки, я обернулась к нему.
- Я не самоубийца, ясно! – процедила сквозь зубы. – Да и вообще, это не твое дело, что я здесь делаю. Уходи.
- Уйти? Мне? Ну уж нет. – Он начинал насмехаться надо мной, и я готова была зарыдать от бессилия и стыда.
Покачав головой, парень сорвал торчащую из земли одинокую травинку и принялся безжалостно ее теребить, с ехидной улыбкой поглядывая на меня. Наверное, он представлял, что вместо травинки в его руках моя шея.
- Как хочешь, это твое дело, - пробормотала я, впервые не найдя в своем словарном запасе достойную шпильку.
Наверное, мне было просто обидно, до боли обидно. В глубине души я понимала, что этот человек мне никто, что его мнение ничего не значит, но он задевал меня каждым словом и даже взглядом. В нем была какая-то странная сила, от которой сжималось все мое существо.
Окидывая взглядом долину, я попыталась взвесить все «за» и «против». Отступать от задуманного я не собиралась, как бы глупо это не выглядело в глазах этого парня. Неприятно, конечно, что он здесь, но, с другой стороны, почему это должно меня волновать?! В любом случае он подскочить не успеет, а дальше мне уже будет все равно, я превращусь в остывающий труп.
- Повторяю, это не самое лучшее место, - мягко проговорил парень, обрывая ход моих мыслей.
Я собралась с силами, и обернулась к нему. Парень сидел все так же на земле, не меняя позы и своего настроения.
- И чем же это место так ужасно? – Мой голос звучал звонко, в нем чувствовался открытый вызов.
- Во-первых, - начал незнакомец, - ты можешь не умереть сразу, высота слишком маленькая, а покалечишься так, что, в лучшем случае, будешь отходить в мир иной в страшных муках. В худшем… останешься инвалидом до конца своих дней.
Он многозначительно посмотрел на меня, а я едва сдержалась, чтобы не закричать, что я уже инвалид. Что сейчас, стоя перед ним, я чувствую такую боль, что и передать сложно. Черт побери, Квазимодо было в сто раз легче, чем мне!
Словно услышав, о чем я думаю, парень скользнул каким-то уставшим взглядом по моим ногам. Мне стало не по себе, но я в очередной раз заставила себя собраться.
- А во-вторых? – как можно беззаботнее спросила я.
Парень немного подумал, хмуря брови и переводя свой внимательный взгляд то на меня, то куда-то в небо.
- Ну, это мое любимое место. - Наконец, развел руками он. - Своими, мягко говоря, внутренностями ты надолго испортишь мне настроение.
Настроение? Наверное, на моем лице было написано все, что я о нем подумала в этот момент, потому что на какое-то мгновение улыбка победителя сошла с губ этого наглеца.
Он сказал, что я испорчу ему настроение?! Нет, это в голове не укладывается! Я чуть было не шагнула вниз, а для него это всего лишь «испортить настроение»?! Это уже слишком! Вы что, все сговорились меня довести до ручки?!
- Бесчувственный козел! – прошептала я, отворачиваясь. – Чертов мажор, баловень жизни…
Надо просто взять и уйти, наплевать на него и забыть, как страшный сон. Ненавижу таких людей, которым кажется, что все в этом мире подносится на блюдечке под музыку Вивальди. Меня аж трясет от его нахальства и бесчувственности! Надо уходить, наплевать на него и уходить, пусть сидит здесь один. Пусть наблюдает свой закат, и думает, какую девочку он подцепит на следующей дискотеке. В какой-то степени он прав, я могу свести счеты с жизнью и в другом месте. Эта скала навсегда уже отравлена его присутствием.
Уйти, убежать отсюда, забыть его, как проклятие… Но нет, Господи, я не могу этого сделать! Не могу уйти. Просто стыдно ковылять перед ним, давя на жалость. Даже будь этот эгоист насильником или настоящим психом, или серийным убийцей, я не могла показать себя слабой и беззащитной. Только не перед мужчиной! Они все считают танцовщиц чем-то вроде падшей женщины, им наплевать, каков твой внутренний мир, насколько ты образована и эстетична, любишь ли ты оперу и какие книги читаешь. Никого из них ты не интересуешь, как человек, они хотят твое тело, которое так прекрасно и эротично изгибается под музыку… Стоп! Этот красавчик не знает, кто я! Красавчик? Я назвала его красавчиком? О Боже! Хотя, чего в этом страшного, в своей жизни я много встречала парней прекрасной наружности, но все они были бабниками. Определенно, этот из их числа. Значит, я смогу считать его красоту просто дополнительным атрибутом … скажем, к этому пейзажу.
- Ты еще здесь?! - Я так и не поняла, это был вопрос или констатация факта.
Обернувшись, я увидела его лицо, на котором не было и намека на улыбку
- Уходи, - тихо проговорил он. - Пожалуйста!
Сейчас этот нахал готов был растрогать кого угодно, но только не меня.
- Я никуда не уйду! – четко выговаривая слова, сказала я. – Если хочешь, уходи ты. Я сюда первая пришла.
Парень вздохнул, словно этот разговор безумно его утомил. Несколько минут он с интересом рассматривал терзаемую своими руками травинку. Его пальцы так быстро и уверенно скручивали ее во что-то непонятное, что мне невольно подумалось, что эти руки могли бы сделать со мной, разозли я его. Хотя, понятия не имею, отчего возникли такие мысли в моей голове.
- Слушай, убиться можешь и в другом месте,- наконец проговорил он весьма не дружелюбно. - Восточнее есть склон, который намного выше этого, уж там тебя точно по костям собирать будут.
- Спасибо, учту, - сухо ответила я, но не сдвинулась с места.
- Тогда иди.
Он посмотрел на меня совершенно невинными глазами. Наверное, сейчас был отличный шанс уйти с высоко поднятой головой, не спеша и очень уверенно, но, по непонятным даже мне причинам, я не могла сдвинуться с места.
Парень выжидающе смотрел на меня. Я – на него. Это была самая настоящая дуэль в нелепые «гляделки», в которые я редко когда выигрывала.
- Я тебе мешаю что ли? – не выдержав, спросила я.
- Мешаешь, - кивнул он.
- И чем же? – Я сложила руки на груди, готовая парировать его ответ.
Парень прищурился, окидывая меня взглядом с головы до ног. Его губы растянулись в странной усмешке:
- Ты загораживаешь мне заходящее солнце!
Я открыла было рот, чтобы ему возразить, но тут же закрыла обратно. Я чувствовала себя так же, как главная героиня фильма «Керри», которую облили свиной кровью. Это был настоящий удар, просто нокдаун. Я повержена на лопатки, но самое страшное, я не нашлась, что возразить, какую шпильку вставить. Это уже слишком!
- Счастливо оставаться! – почти прокричала я, направляясь к тропинке, по которой сюда пришла.
От долгого стояния ноги затекли так, что левую я согнуть практически не могла, но упорно продолжала ковылять прочь от этого идиота. Краем глаза я заметила на его лице сочувствие. Ненавижу это, но с другой стороны, пусть помучается от причитаний своей совести, что обидел калеку. Если, конечно, эта самая совесть у него еще где-то есть.
Я все шла и шла, распаленная своим гневом, прокручивая в голове сценки наших препираний. Я всегда могла заткнуть за пояс любого парня, какого бы социального статуса он не был, но этот… У меня просто не находилось слов, чтобы в полной мере охарактеризовать его.
Едва спустившись в долину, я привалилась к дереву, растирая больное колено. Я готова была разрыдаться от обиды и боли, но злость на саму себя не давала этого сделать. И тут моего уха достиг полный нежности и какой-то скрытой скорби шепот: «Прости!»
Я замерла. Сердце заколотилось, как бешеное, но я нашла в себе силы оглядеться по сторонам. Никого. Легкий ветерок коснулся моего лица. Мне показалось, что вместе с прохладой он принес мне едва уловимый запах, который проникал в меня и распространялся по заледеневшим от страха венам.
Я попятилась. Мне показалось, что кто-то смотрит на меня из лесных сумерек, смотрит, наслаждаясь созерцанием того, что видит. Я чувствовала это! Нужно скорее делать отсюда ноги. Пятясь назад, я все шарила глазами по сторонам, желая лишь одного: благополучно выйти из леса и вернуться в свою маленькую комнатку, запереть дверь и заползти под одеяла.
Едва ступив на поляну, я со всех ног бросилась к профилакторию, пытаясь не перетрудить больную ногу. Вряд ли мне удавалось идти быстро, но я старалась изо всех сил. Черт бы побрал меня тащиться сюда снова!
Больную ногу я все-таки перетрудила, и доктор Стефан прописал мне постельный режим. Я тихо злилась, но кроме себя винить было некого. Коленка распухла и почти не сгибалась. Мне накладывали компрессы, прогревали, просматривали на новой установке, название которой я даже не удосужилась узнать, в общем, делали все, чтобы вылечить мою ногу, но улучшений почти не было.
Я думала, доктор Стефан спустит на меня собак за мое разгильдяйство, но он даже не сделал мне и малюсенького замечания по поводу моей своевольной затянувшейся прогулки. Просто немного виновато сообщил, что ходить мне какое-то время категорически запрещено.
Сразу после этого мне позвонила мама, и я почувствовала, как все внутри меня сжалось: если бы не тот парень на склоне, возможно, сейчас мои родители уже оплакивали бы меня. Наверное, стоит хотя бы мысленно сказать ему «спасибо».
Мама рассказала мне последние новости и пообещала, что они с папой обязательно приедут на мой день рождения в Румынию.
- Я так по тебе соскучилась, котенок, - говорила она. – Да и папа тоже. Ты же знаешь, вслух он никогда не признается, но я-то уж вижу.
- Я тоже очень скучаю по тебе, мамуль, и по папе, - ответила я, понимая, что в данный момент не кривлю душой. Несмотря на то, что последние несколько лет я редко бывала дома, но именно сейчас мне хотелось успокаивающих маминых объятий и неуверенно произнесенных папиных слов.
- Что ты хочешь, чтобы тебе привезли? – спросила мама.
- Ничего не надо. Главное, сами приезжайте.
Я почему-то почувствовала, что мама улыбнулась. Она всегда была для меня близким человеком, хоть я и не могу сказать, что с папой мы совсем не понимали друг друга. Просто, папа чуть-чуть иного склада, чем я. Но я никогда не забывала ему напоминать словом или делом о том, что я люблю его ни чуть не меньше, чем маму.
Закрыв лицо руками, я попыталась прогнать нахлынувшие воспоминания. Все это было так свежо, что я до сих пор слышала в ушах четкие ритмы музыки, которые рвали мне сердце на части, не давая возможности даже сделать нормальный вдох.
«Не плачь!» - приказала себе я, звонко треснув несколько раз по щекам. Это подействовало. Я поднялась и заковыляла по тропинке вверх на склон. Мне было все равно куда идти, лишь бы подальше отсюда. Лучше бы вообще заблудиться и умереть. Я чувствовала себя не лучше, чем Квазимодо. Почему нельзя зашвырнуть эту дурацкую ногу куда подальше и найти себе новую?! «Хотите снова танцевать? Купите ноги у нас!»
Хорошая была бы рекламка!
Закрыв глаза, я остановилась. Колено словно огнем опалило, но я должна была это перетерпеть. Ради себя самой! Ради своего чертового самолюбия! Но едва открыв глаза, я замерла в изумлении. Я стояла на открытой горной площадке, а внизу расстилалась великолепная цветущая долина. Был самый разгар весны, и буйство красок поражало. Сочная трава и первые робкие цветы еще только пробились сквозь непрогретую землю. Они тянулись к солнцу, хотели жить, чего не скажешь обо мне. Голубое небо благодаря закату приобрело ванильный цвет. Ей-богу, не думала, что такое существует в реальной жизни! Я видела даже крохотные деревеньки близь Рымнику-Вылча. Жаль, конечно, что Бухарест так далеко: его высокие старомодные башни отлично бы дополняли пейзаж.
Из-под моей ноги посыпалась мелкая россыпь камней и звонко полетела вниз. Я вздрогнула от неожиданного резкого звука и проследила за траекторией их полета. Там, у подножия горного склона, валялась груда камней: больших и малых, острых и пологих, словно их кто-то специально обтесал. И тут-то я поняла, что меня безудержно тянет вниз. Да-да, я так отчаянно хотела шагнуть туда, в эти холодные каменные объятья, что почувствовала даже своего рода облегчение от этой мысли. Я уже видела внизу свое неестественно распростертое, окровавленное тело. Интересно, больно ли это? Хотя эта боль будет лишь мгновением. Такое стерпеть можно.
«Ну, давай же!» - противно шептал кто-то в моей голове.
«А как же мама и папа? - говорил другой, более приятный голос. - Они этого не переживут!»
«Это только твое горе! Никто тебя не поймет, никто не пожалеет!»
«Не будь эгоисткой, Кэт!»
«Прыгай! Это твой единственный выход из этого ада. Посмотри на эту красоту, разве страшно умереть здесь?»
«Кэт, не надо!»
«Ты искалечена и брошена. Ты никогда не будешь счастлива, лишенная того, что любишь больше всего на свете! Прыгай!»
Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох.
Глава 2.
- Не самое хорошее место ты выбрала! – Громкий возглас позади едва не довел меня до инсульта.
Из горла вырвался не то вскрик, не то просто очень шумный вздох, я так и не поняла. Резко обернувшись, увидела незнакомого парня, который сидел на каменистой почве, широко расставив согнутые в коленях ноги. Возникло такое чувство, что он был здесь давно, и наблюдение за мной его определенно веселило.
- Что? – глупо переспросила я, когда первая волна испуга немного сошла.
- Для самоубийства это не лучшее место, – повторил он, кивнув в сторону обрыва.
Голос приятный, но интонация издевательская.
- Я не,.. – хотела возразить, но передумала. Нет, оправдываться не собираюсь, к тому же, перед этим глумливым весельчаком.
- Тебе-то что? – грубо бросила я, без стеснения оглядывая его с ног до головы.
Он был не просто хорош собой, а определенно красавец. Черные, как смоль, волосы были коротко подстрижены и немного кудрявились, темные глаза смотрели внимательно, но в тоже время с какой-то холодностью, словно незнакомцу совершенно не хотелось меня здесь видеть. Ярко очерченные губы улыбались немного презрительно и отчего-то брезгливо, а лицо казалось слишком бледным. Что-то неестественное было в нем, но в то же время поражало своей необычайной красотой. Притягивало, но наравне с этим отпугивало.
А еще мне вдруг показалось, что на его лице промелькнуло что-то похожее на удивление, которое он как можно скорее попытался скрыть.
- Боюсь, я становлюсь невольным свидетелем, - усмехнулся незнакомец, в свою очередь рассматривая меня.
- Можешь уйти, я не обижусь, - отозвалась я, отворачиваясь от него.
Отчего-то мое сердце заволновалось, мне стало не по себе от его проницательного и в то же время насмешливого взгляда
- Если ты приведешь мне хотя бы одну вескую причину, почему я должен уйти, - проговорил он, усмехнувшись, - то я, возможно, последую твоему совету.
Я промолчала. Ненавижу, когда смеются мне в спину, но постараюсь держать себя в руках. Не для глупых препираний я пришла сюда. Пусть до колик хоть ухохочется, мне плевать.
- Ну, так как там с причинами? – напомнил он.
- У меня нет на тебя времени, - бросила я, передернув плечами. Он правда начинал действовать мне на нервы, и без того размотанные.
- Впервые вижу самоубийцу, у которого все расписано по часам, - рассмеялся он. – Слушай, а ты и уже и похороны себе распланировала? И гроб выбрала, да? – Парень снова рассмеялся громким и противным смехом.
Сжав кулаки, я обернулась к нему.
- Я не самоубийца, ясно! – процедила сквозь зубы. – Да и вообще, это не твое дело, что я здесь делаю. Уходи.
- Уйти? Мне? Ну уж нет. – Он начинал насмехаться надо мной, и я готова была зарыдать от бессилия и стыда.
Покачав головой, парень сорвал торчащую из земли одинокую травинку и принялся безжалостно ее теребить, с ехидной улыбкой поглядывая на меня. Наверное, он представлял, что вместо травинки в его руках моя шея.
- Как хочешь, это твое дело, - пробормотала я, впервые не найдя в своем словарном запасе достойную шпильку.
Наверное, мне было просто обидно, до боли обидно. В глубине души я понимала, что этот человек мне никто, что его мнение ничего не значит, но он задевал меня каждым словом и даже взглядом. В нем была какая-то странная сила, от которой сжималось все мое существо.
Окидывая взглядом долину, я попыталась взвесить все «за» и «против». Отступать от задуманного я не собиралась, как бы глупо это не выглядело в глазах этого парня. Неприятно, конечно, что он здесь, но, с другой стороны, почему это должно меня волновать?! В любом случае он подскочить не успеет, а дальше мне уже будет все равно, я превращусь в остывающий труп.
- Повторяю, это не самое лучшее место, - мягко проговорил парень, обрывая ход моих мыслей.
Я собралась с силами, и обернулась к нему. Парень сидел все так же на земле, не меняя позы и своего настроения.
- И чем же это место так ужасно? – Мой голос звучал звонко, в нем чувствовался открытый вызов.
- Во-первых, - начал незнакомец, - ты можешь не умереть сразу, высота слишком маленькая, а покалечишься так, что, в лучшем случае, будешь отходить в мир иной в страшных муках. В худшем… останешься инвалидом до конца своих дней.
Он многозначительно посмотрел на меня, а я едва сдержалась, чтобы не закричать, что я уже инвалид. Что сейчас, стоя перед ним, я чувствую такую боль, что и передать сложно. Черт побери, Квазимодо было в сто раз легче, чем мне!
Словно услышав, о чем я думаю, парень скользнул каким-то уставшим взглядом по моим ногам. Мне стало не по себе, но я в очередной раз заставила себя собраться.
- А во-вторых? – как можно беззаботнее спросила я.
Парень немного подумал, хмуря брови и переводя свой внимательный взгляд то на меня, то куда-то в небо.
- Ну, это мое любимое место. - Наконец, развел руками он. - Своими, мягко говоря, внутренностями ты надолго испортишь мне настроение.
Настроение? Наверное, на моем лице было написано все, что я о нем подумала в этот момент, потому что на какое-то мгновение улыбка победителя сошла с губ этого наглеца.
Он сказал, что я испорчу ему настроение?! Нет, это в голове не укладывается! Я чуть было не шагнула вниз, а для него это всего лишь «испортить настроение»?! Это уже слишком! Вы что, все сговорились меня довести до ручки?!
- Бесчувственный козел! – прошептала я, отворачиваясь. – Чертов мажор, баловень жизни…
Надо просто взять и уйти, наплевать на него и забыть, как страшный сон. Ненавижу таких людей, которым кажется, что все в этом мире подносится на блюдечке под музыку Вивальди. Меня аж трясет от его нахальства и бесчувственности! Надо уходить, наплевать на него и уходить, пусть сидит здесь один. Пусть наблюдает свой закат, и думает, какую девочку он подцепит на следующей дискотеке. В какой-то степени он прав, я могу свести счеты с жизнью и в другом месте. Эта скала навсегда уже отравлена его присутствием.
Уйти, убежать отсюда, забыть его, как проклятие… Но нет, Господи, я не могу этого сделать! Не могу уйти. Просто стыдно ковылять перед ним, давя на жалость. Даже будь этот эгоист насильником или настоящим психом, или серийным убийцей, я не могла показать себя слабой и беззащитной. Только не перед мужчиной! Они все считают танцовщиц чем-то вроде падшей женщины, им наплевать, каков твой внутренний мир, насколько ты образована и эстетична, любишь ли ты оперу и какие книги читаешь. Никого из них ты не интересуешь, как человек, они хотят твое тело, которое так прекрасно и эротично изгибается под музыку… Стоп! Этот красавчик не знает, кто я! Красавчик? Я назвала его красавчиком? О Боже! Хотя, чего в этом страшного, в своей жизни я много встречала парней прекрасной наружности, но все они были бабниками. Определенно, этот из их числа. Значит, я смогу считать его красоту просто дополнительным атрибутом … скажем, к этому пейзажу.
- Ты еще здесь?! - Я так и не поняла, это был вопрос или констатация факта.
Обернувшись, я увидела его лицо, на котором не было и намека на улыбку
- Уходи, - тихо проговорил он. - Пожалуйста!
Сейчас этот нахал готов был растрогать кого угодно, но только не меня.
- Я никуда не уйду! – четко выговаривая слова, сказала я. – Если хочешь, уходи ты. Я сюда первая пришла.
Парень вздохнул, словно этот разговор безумно его утомил. Несколько минут он с интересом рассматривал терзаемую своими руками травинку. Его пальцы так быстро и уверенно скручивали ее во что-то непонятное, что мне невольно подумалось, что эти руки могли бы сделать со мной, разозли я его. Хотя, понятия не имею, отчего возникли такие мысли в моей голове.
- Слушай, убиться можешь и в другом месте,- наконец проговорил он весьма не дружелюбно. - Восточнее есть склон, который намного выше этого, уж там тебя точно по костям собирать будут.
- Спасибо, учту, - сухо ответила я, но не сдвинулась с места.
- Тогда иди.
Он посмотрел на меня совершенно невинными глазами. Наверное, сейчас был отличный шанс уйти с высоко поднятой головой, не спеша и очень уверенно, но, по непонятным даже мне причинам, я не могла сдвинуться с места.
Парень выжидающе смотрел на меня. Я – на него. Это была самая настоящая дуэль в нелепые «гляделки», в которые я редко когда выигрывала.
- Я тебе мешаю что ли? – не выдержав, спросила я.
- Мешаешь, - кивнул он.
- И чем же? – Я сложила руки на груди, готовая парировать его ответ.
Парень прищурился, окидывая меня взглядом с головы до ног. Его губы растянулись в странной усмешке:
- Ты загораживаешь мне заходящее солнце!
Я открыла было рот, чтобы ему возразить, но тут же закрыла обратно. Я чувствовала себя так же, как главная героиня фильма «Керри», которую облили свиной кровью. Это был настоящий удар, просто нокдаун. Я повержена на лопатки, но самое страшное, я не нашлась, что возразить, какую шпильку вставить. Это уже слишком!
- Счастливо оставаться! – почти прокричала я, направляясь к тропинке, по которой сюда пришла.
От долгого стояния ноги затекли так, что левую я согнуть практически не могла, но упорно продолжала ковылять прочь от этого идиота. Краем глаза я заметила на его лице сочувствие. Ненавижу это, но с другой стороны, пусть помучается от причитаний своей совести, что обидел калеку. Если, конечно, эта самая совесть у него еще где-то есть.
Я все шла и шла, распаленная своим гневом, прокручивая в голове сценки наших препираний. Я всегда могла заткнуть за пояс любого парня, какого бы социального статуса он не был, но этот… У меня просто не находилось слов, чтобы в полной мере охарактеризовать его.
Едва спустившись в долину, я привалилась к дереву, растирая больное колено. Я готова была разрыдаться от обиды и боли, но злость на саму себя не давала этого сделать. И тут моего уха достиг полный нежности и какой-то скрытой скорби шепот: «Прости!»
Я замерла. Сердце заколотилось, как бешеное, но я нашла в себе силы оглядеться по сторонам. Никого. Легкий ветерок коснулся моего лица. Мне показалось, что вместе с прохладой он принес мне едва уловимый запах, который проникал в меня и распространялся по заледеневшим от страха венам.
Я попятилась. Мне показалось, что кто-то смотрит на меня из лесных сумерек, смотрит, наслаждаясь созерцанием того, что видит. Я чувствовала это! Нужно скорее делать отсюда ноги. Пятясь назад, я все шарила глазами по сторонам, желая лишь одного: благополучно выйти из леса и вернуться в свою маленькую комнатку, запереть дверь и заползти под одеяла.
Едва ступив на поляну, я со всех ног бросилась к профилакторию, пытаясь не перетрудить больную ногу. Вряд ли мне удавалось идти быстро, но я старалась изо всех сил. Черт бы побрал меня тащиться сюда снова!
Больную ногу я все-таки перетрудила, и доктор Стефан прописал мне постельный режим. Я тихо злилась, но кроме себя винить было некого. Коленка распухла и почти не сгибалась. Мне накладывали компрессы, прогревали, просматривали на новой установке, название которой я даже не удосужилась узнать, в общем, делали все, чтобы вылечить мою ногу, но улучшений почти не было.
Я думала, доктор Стефан спустит на меня собак за мое разгильдяйство, но он даже не сделал мне и малюсенького замечания по поводу моей своевольной затянувшейся прогулки. Просто немного виновато сообщил, что ходить мне какое-то время категорически запрещено.
Сразу после этого мне позвонила мама, и я почувствовала, как все внутри меня сжалось: если бы не тот парень на склоне, возможно, сейчас мои родители уже оплакивали бы меня. Наверное, стоит хотя бы мысленно сказать ему «спасибо».
Мама рассказала мне последние новости и пообещала, что они с папой обязательно приедут на мой день рождения в Румынию.
- Я так по тебе соскучилась, котенок, - говорила она. – Да и папа тоже. Ты же знаешь, вслух он никогда не признается, но я-то уж вижу.
- Я тоже очень скучаю по тебе, мамуль, и по папе, - ответила я, понимая, что в данный момент не кривлю душой. Несмотря на то, что последние несколько лет я редко бывала дома, но именно сейчас мне хотелось успокаивающих маминых объятий и неуверенно произнесенных папиных слов.
- Что ты хочешь, чтобы тебе привезли? – спросила мама.
- Ничего не надо. Главное, сами приезжайте.
Я почему-то почувствовала, что мама улыбнулась. Она всегда была для меня близким человеком, хоть я и не могу сказать, что с папой мы совсем не понимали друг друга. Просто, папа чуть-чуть иного склада, чем я. Но я никогда не забывала ему напоминать словом или делом о том, что я люблю его ни чуть не меньше, чем маму.
