- Знаешь, тут еще такое дело, - на том конце провода повисло неловкое молчание.
- Мам, что стряслось? – напряглась я. – Не томи, я и так вся на нервах!
- Пришло письмо от руководства твоей труппы.
Казалось, сердце в моей груди замерло.
- И что? – на автомате спросила я.
- Они прислали бумаги на расторжение контракта, которые тебе нужно подписать.
Я остро прочувствовала боль, которую испытывала мама, произнося эти слова, но моя собственная была в сотни раз тяжелее. Мама знала, как много для меня значит «Amaks», как долго я стремилась к успеху и как была счастлива, когда мне удалось попасть в такой успешный танцевальный проект. Теперь все было кончено. Ожидала ли я этого? Безусловно, хотя верить не хотела.
- Им срочно? Смогут подождать до моего дня рождения? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно. Мама и так переживает, и ей ни к чему знать, что внутри у меня все кровоточит от сознания того, что меня просто выкинули на помойку, как испорченный хлам.
- Наверное, - отозвалась мама. – Я позвоню Свете и попрошу, чтобы она спросила.
- Спасибо, мам. – Я набрала в грудь побольше воздуха. – Спасибо за все, что вы с папой для меня делаете!
- Да что ты! Мы же тебя очень любим!
- И я вас … очень люблю! Ладно, вешаю трубку, мне пора на обед.
- Пока. Не раскисай. Держи хвост пистолетом.
Я лишь улыбнулась в ответ, и отключила телефон.
Вот и все. Меня уволили.
Я растянулась на кровати и уставилась в потолок. Сказать, что мне было плохо, значит, ничего не сказать. Меня почти пристрелили!
Перед глазами все плыло. Я почему-то стала вспоминать свою еще такую короткую жизнь, которая успела так много мне дать и так много забрать себе. Не каждый в мои годы мог похвастаться работой с солидным заработком, причем эта работа не имела ничего противозаконного. Моя семья из разряда простых работяг - вполне обычная семья, которая вряд ли может назвать себя богачами. Все мое детство и юность прошли в двухкомнатной квартире – «новостройке», которую родители получили за два года до моего рождения. Годы перестройки дались родителям тяжело. Папе платили раз в три месяца, мамину столовую, где она работала до декрета, закрыли, а я была маленькой и жутко требовательной. Не знаю, как родители выдержали все это, но они действительно боролись за благополучие нашей семьи: брались за любую работу, где платили деньги, экономили. Я рада, что тогда была слишком мала, чтобы что-то помнить.
В пять лет мама отвела меня в балетную студию при «Областном училище Культуры и Искусства», которое переименовали в колледж и звали иногда «Культпросвет» или просто «Кулёк». Я помню, как впервые зашла в большой зал с белыми стенами и паркетным полом, с интересом рассматривая балетные станки, иногда переводя взгляд на свое отражение в зеркальной стене – там я казалась себе очень худенькой, почти тощей. Моя первая тренировка принесла мне много слез – мышца болели нещадно, но руководитель даже не пыталась пожалеть нас, новичков. Многие больше не решились продолжить тренировки, боясь, что им всегда будет больно. Но я уже тогда была не из таких. Мне хотелось снова придти в балетный класс, встать к станку и улыбаться, когда тренер будет тянуть мне шпагат. Отчего-то мне казалось, что им доставляет удовольствие нас мучить, хотя, все это, конечно, ерунда. Этих издевательств требует искусство.
Не хочу вспоминать каждый день, проведенный в балетном классе, но, несмотря на боль, что нам причиняли, я научилась там верить в себя и стремиться к тому, что мне хотелось получить от жизни. Свободного времени было мало, но я старалась проводить его с такими же девочками, как и я, потому что другие, которым был чужд мир балета, меня не понимали. Они ели шоколад и булки с маслом, мне же не разрешался даже кусок белого хлеба. Не знаю, почему я так стремилась быть в балете лучшей. Наверное, потому что уже тогда чувствовала, что с танцем будет связана вся моя жизнь, и если я сдамся сейчас, то всегда буду сдаваться. На мои занятия уходила достаточно приличная сумма денег, и я до сих пор не могу понять, как родители могли находить ее для меня, ведь наша семья тогда перебивалась с копейки на копейку. Наверное, мама и папа очень хотели, чтобы я занималась тем, что приносило мне радость, ведь в балетной школе все шло как нельзя лучше. Преподаватель меня хвалила и обычно ставила в тройке ведущих танцовщиц. Мы участвовали в различных конкурсах и часто занимали призовые места. Такие победы и успехи питали меня лучше любой пищи. Родители видели мой алчный интерес ко всему, что связано с миром танца, и были рады, что в момент переходного возраста я не превратилась в одну из своих глупеньких одноклассниц, которые бегали за старшими мальчишками и придумывали себе влюбленности. Мама видела, к чему это приводит, поэтому ей казалось, что лучше пусть я буду любить танцы, чем бегать за парнями.
Желая прогнать печальные мысли, я выпила успокоительное, которое мне выписал доктор для улучшения сна, и вскоре погрузилась в легкую дрему. Впереди были еще долгие дни, которые я должна была провести в этой тихой комнате.
В то утро, когда мой постельный режим должны были отменить, как раз перед обходом, по электронной почте мне пришло письмо от Костика, моего парня. Грубо и по-хамски он сообщил мне о нашем разрыве. Да, был рядом Костик, и нету Костика. Если он думал, что этим добьет меня, то сильно ошибался, любви к нему уже давно не было. Просто обидно, что он предал меня именно сейчас, когда мне и без того тяжело.
Медленно прохаживаясь по территории профилактория, я то и дело бросала короткие взгляды в ту сторону, где находился злополучный склон. Внутри меня шла ожесточенная борьба: разум против порыва сердца. Но я дала себе слово, что больше туда не пойду, и выполню это обещание. Мне нечего там делать. Глупо шарить по лесу, когда поблизости наверняка водятся волки или еще какие-нибудь весьма опасные звери. Идти туда не надо.
«Ты умная девочка, - говорил приятный голос в моей голове, - и прекрасно знаешь, что тебе нужно в жизни. Никаких приключений и нелепых авантюр, Кэт!»
«Но это ведь так интересно!» - подначивал тот, что попротивней.
В итоге, мне пришлось просто прекратить свою прогулку и вернуться в комнату, посвятив весь вечер тупому созерцанию какого-то румынского сериала. Перевод давался мне с трудом, но это отвлекало от ненужных раздумий на тему горного склона и таинственного незнакомца, от мысли о котором у меня начиналось слишком сильно биться сердце.
На следующий день навязчивые мысли меня так и не покинули. Чтобы не сорваться, я предложила своей единственной здесь знакомой, Анне, прогуляться вместе, и, нужно сказать, это была отличная идея. Ее бесконечные рассказы о молодых годах полностью оторвали меня от размышлений о своем приключении. Анна была таким интересным рассказчиком, что я ей даже предложила писать книги, так она умело и быстро завладевала вниманием собеседника.
На третий день пойти со мной на прогулку Анна не смогла. К ней приехали сыновья, и она посвятила все свое свободное время им. Мне же оставалось опять вести безмолвную беседу с самой собой, неспешно прогуливаясь по территории профилактория. Но чем больше я гуляла, тем больше меня тянуло наверх, в горы. Рассматривая их поросшие старым лесом склоны, я вдруг решила снять с себя узду ограничений и подняться по знакомой тропе наверх. Возможно, окажись я на том склоне сейчас, он, наконец, оставит меня в покое.
Я спокойно покинула территорию профилактория и медленно поднялась по знакомой узкой тропе на склон. Не подходя близко к краю, чтобы не вытянуть наружу нечаянный соблазн шагнуть вниз, я обвела взглядом расстилающуюся внизу долину. Цветы, цветы, повсюду цветы! Розовые, лиловые, алые, голубые и белые – никогда раньше я не задумывалась, что природа имеет столько красок в своем арсенале. Я взглянула на погружающееся в нежные весенние сумерки небо. Солнце уже садилось за горизонт, придавая медленно плывущим облакам сочный синий цвет. Воздух был немного тяжеловат, что оправдывало близкое расположение Карпат. В горных районах местность всегда слишком уж яркая и неповторимая, в этом я убедилась. Да и воздух здесь совершенно другой, насыщенней что ли.
Я провела на этом склоне долгое время, совершенно не понимая, зачем пришла. Мне просто хотелось здесь быть. Моя душа находила в этом месте особый покой, но в то же время странное волнение теребило грудь. Было такое чувство, что это место каким-то образом связанно со мной.
Но была и еще одна причина, почему я была здесь. Она мне не нравилась, но и врать самой себе я не хотела. Все дело в том парне, таинственном незнакомце. Такой странный и прекрасный, он вполне мог бы сойти за благородного принца, но что-то в нем настораживало и пугало. Я вспомнила его черные, немного кудрявые, короткие волосы. Они казались густыми и мягкими, но их цвет был уж больно глубоким и искусственным. Я вспоминала его глаза, которые так мечтала увидеть поближе, чтобы понять их истинный цвет. Они сияли темным светом. Возможно, совсем не шоколадного цвета, а намного чернее, я бы сказала. Даже на большом расстоянии они пугали, обезоруживали, но в то же время манили. А лицо? Чистое, белое, мягкое и жесткое одновременно. Я не знала, как описать его полнее. Этот парень был красив, другого определения я найти не могла. И я слишком много о нем думала, что не могло не пугать меня еще больше.
Солнце почти село. Тяжко вздохнув, я повернулась, чтобы уйти и тут же наткнулась на своего недавнего незнакомца. Он мертвой хваткой ухватил меня за плечи и хорошо встряхнул.
- Тебе жить надоело?! Ты что тут делаешь? – прогремело над моим ухом.
Парень выглядел странно, волосы его были всклоченные, глаза безумно шарили по сторонам и подозрительно мерцали.
- Уходи отсюда! Быстро! – выдал скороговоркой тот.
Его явно била дрожь, он был в бешенстве, и мне на самом деле стало страшно. Но, с другой стороны, я не могла понять, чем он так разозлен.
- Погоди, – пыталась возразить я, но он перебил меня.
- Уходи, слышишь! – почти кричал на меня он, постоянно встряхивая, словно я была какая-то тряпичная кукла.
- Да погоди же ты!- Я пыталась высвободиться из его стальной хватки. – Хватит меня трясти. Слышишь? Отпусти, дурак.
Не знаю, какое именно слово из всего потока выданного мной привело его в чувство, но парень меня правда отпустил. Его завораживающие глаза, похожие на черные ониксы в бусах моей бабушки, с неким любопытством окинули меня с ног до головы. Он был так близко, что я улавливала тонкий запах его прекрасной туалетной воды.
- Ты всегда обзываешь всех без причины? – наконец, спросил он, с легкой усмешкой.
«Только тебя!» – хотела выдать я, но передумала.
- Прости, привычка, - пожала плечами я в ответ.
- Смею заметить, дурная привычка, – мрачно проговорил парень, отступив на шаг назад. Его глаза теперь с явным вниманием исследовали землю под ногами.
- Что ты здесь делаешь? – снова спросил незнакомец, кинув на меня быстрый взгляд.
- Гуляю. Мне, как и тебе, нравится вид отсюда.
Черные ониксы с интересом уставились на меня.
- Гуляешь? – В его еле заметной улыбке было что-то хищное, и мне стало немного не по себе.
Спокойно, Кэт, в твоей жизни были ситуации и посложнее.
Улыбка на лице парня в миг погасла. Он быстро огляделся, заметно нервничая.
- Слушай, тебе лучше уйти, и не задавай лишних вопросов, хорошо!
- Я не буду тебе мешать, правда, - оправдывалась я. – Неужели ты такой эгоист?
- Дело не во мне, - он замялся, снова оглядываясь и переминаясь с ноги на ногу. Его явно что-то тревожило. – Здесь опасно. Тебе не следует приходить.
- Тебе, значит, здесь самое то, а мне, видите ли, «опасно»!
Его непонятное поведение начинало выводило меня из себя. Никогда я не любила «мальчиков с секретом», на поверку они оказывались обычными болтливыми трусами.
- Ты хочешь вести глупые разговоры?... Или что? – В его черных глазах сквозило явное недовольство. – Ты мне не мешаешь, если хочешь знать, просто сейчас здесь опасно.
- Почему? – задала я самый простой вопрос, который обычно ставит всех в тупик. Да, мне просто захотелось поиздеваться над ним, восполнив свои потери в прошлый раз.
Мне вдруг показалось, что парень зарычал, будто дикий зверь.
- Уходи! – прошептал он, шагнув ко мне. Черные ониксы пристально вглядывались в мои глаза, холодя душу нехорошим предчувствием.- Я умоляю тебя уйти! Пожалуйста, послушайся хоть в этот раз! Не ходи сюда, ты можешь погибнуть, а я…
В его глазах отразилась печаль, которая неожиданно до боли сжала мне сердце. Господи, что такое со мной происходит?
Незнакомец отвернулся, отходя от меня. Я видела, как его колотит мелкой дрожью, словно в лихорадки. Мне подумалось, что, уйди я сейчас, с ним может что-то случиться. Как ни крути, но в тот раз он спас меня от опрометчивого шага. Я не люблю ходить в должниках, да и мне действительно стало жаль его.
- Тебе плохо? – спросила я, положив руку парню на плечо.
Парень развернулся так быстро, что я даже испугаться не успела, а его черные глаза уже горели перед моими. Он вцепился мне в плечи и вдруг резко толкнул назад. Словно мешок, я плюхнулась на каменистую почву, пытаясь машинально ухватиться за его руку, но вместо этого лишь что-то холодное и тонкое соскользнуло с его запястья и осталось в моей ладони. Уперев в меня злобный взгляд, парень процедил сквозь зубы:
- Беги отсюда пока не поздно!
Я испугалась, испугалась так, что даже ноги отказали. Сжав руки в кулаки, я даже забыла, что в моей ладони покоится что-то инородное.
Незнакомец наступал на меня, словно зверь в смертельной хватке. Я поползла, но он подхватил меня и поставил на ноги. Я в ужасе обернулась, но встретилась только с печальными черными глазами. Что за чертовщина! Еще минуту назад этот взгляд горел ненавистью, а теперь в них тоска и боль.
Я смотрела на него, как завороженная. Я не понимала, я была обезоружена. Неизвестный покой проникал мне в душу. Я ощутила свои ноги, но через мгновение они стали ватными. Я медленно улетала, но тут где-то далеко завыли волки, протяжно и мрачно. Это словно вывело меня из ступора, и я бросилась прочь со злополучной площадки.
- Молодец! – словно донесло мне далекое эхо.
Но я не позволила себе остановиться и проверить, откуда исходил этот голос. Я ковыляла изо всех сил, понимая, что сегодня мне нельзя довести мою левую ногу до болевого шока. Еще несколько дней постельного режима меня явно добьют, а ведь через неделю у меня день рождения!
Да, только я могла в такие напряженные минуты думать о своем дне рождении. Конечно, мне исполнится двадцать один год, я стану совсем взрослая, но волноваться об этом сейчас… Хотя, с другой стороны, мне нужно было отвлечься, и от своей трагедии и от странного поведения этого парня. Он действительно меня пугал, и даже трудно сказать чем. Такое чувство, что он делал страшный выбор, переживал трагедию и был на грани полного отчаяния. Он хотел меня уберечь, но, ведь, явно не от волков – они были слишком далеко.
Я думала об этом всю ночь, закутавшись в одеяло и рассматривая в окно величественные Карпаты в бледном лунном свете. Когда же сон, наконец, сморил меня, я снова увидела пантеру.
- Мам, что стряслось? – напряглась я. – Не томи, я и так вся на нервах!
- Пришло письмо от руководства твоей труппы.
Казалось, сердце в моей груди замерло.
- И что? – на автомате спросила я.
- Они прислали бумаги на расторжение контракта, которые тебе нужно подписать.
Я остро прочувствовала боль, которую испытывала мама, произнося эти слова, но моя собственная была в сотни раз тяжелее. Мама знала, как много для меня значит «Amaks», как долго я стремилась к успеху и как была счастлива, когда мне удалось попасть в такой успешный танцевальный проект. Теперь все было кончено. Ожидала ли я этого? Безусловно, хотя верить не хотела.
- Им срочно? Смогут подождать до моего дня рождения? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно. Мама и так переживает, и ей ни к чему знать, что внутри у меня все кровоточит от сознания того, что меня просто выкинули на помойку, как испорченный хлам.
- Наверное, - отозвалась мама. – Я позвоню Свете и попрошу, чтобы она спросила.
- Спасибо, мам. – Я набрала в грудь побольше воздуха. – Спасибо за все, что вы с папой для меня делаете!
- Да что ты! Мы же тебя очень любим!
- И я вас … очень люблю! Ладно, вешаю трубку, мне пора на обед.
- Пока. Не раскисай. Держи хвост пистолетом.
Я лишь улыбнулась в ответ, и отключила телефон.
Вот и все. Меня уволили.
Я растянулась на кровати и уставилась в потолок. Сказать, что мне было плохо, значит, ничего не сказать. Меня почти пристрелили!
Перед глазами все плыло. Я почему-то стала вспоминать свою еще такую короткую жизнь, которая успела так много мне дать и так много забрать себе. Не каждый в мои годы мог похвастаться работой с солидным заработком, причем эта работа не имела ничего противозаконного. Моя семья из разряда простых работяг - вполне обычная семья, которая вряд ли может назвать себя богачами. Все мое детство и юность прошли в двухкомнатной квартире – «новостройке», которую родители получили за два года до моего рождения. Годы перестройки дались родителям тяжело. Папе платили раз в три месяца, мамину столовую, где она работала до декрета, закрыли, а я была маленькой и жутко требовательной. Не знаю, как родители выдержали все это, но они действительно боролись за благополучие нашей семьи: брались за любую работу, где платили деньги, экономили. Я рада, что тогда была слишком мала, чтобы что-то помнить.
В пять лет мама отвела меня в балетную студию при «Областном училище Культуры и Искусства», которое переименовали в колледж и звали иногда «Культпросвет» или просто «Кулёк». Я помню, как впервые зашла в большой зал с белыми стенами и паркетным полом, с интересом рассматривая балетные станки, иногда переводя взгляд на свое отражение в зеркальной стене – там я казалась себе очень худенькой, почти тощей. Моя первая тренировка принесла мне много слез – мышца болели нещадно, но руководитель даже не пыталась пожалеть нас, новичков. Многие больше не решились продолжить тренировки, боясь, что им всегда будет больно. Но я уже тогда была не из таких. Мне хотелось снова придти в балетный класс, встать к станку и улыбаться, когда тренер будет тянуть мне шпагат. Отчего-то мне казалось, что им доставляет удовольствие нас мучить, хотя, все это, конечно, ерунда. Этих издевательств требует искусство.
Не хочу вспоминать каждый день, проведенный в балетном классе, но, несмотря на боль, что нам причиняли, я научилась там верить в себя и стремиться к тому, что мне хотелось получить от жизни. Свободного времени было мало, но я старалась проводить его с такими же девочками, как и я, потому что другие, которым был чужд мир балета, меня не понимали. Они ели шоколад и булки с маслом, мне же не разрешался даже кусок белого хлеба. Не знаю, почему я так стремилась быть в балете лучшей. Наверное, потому что уже тогда чувствовала, что с танцем будет связана вся моя жизнь, и если я сдамся сейчас, то всегда буду сдаваться. На мои занятия уходила достаточно приличная сумма денег, и я до сих пор не могу понять, как родители могли находить ее для меня, ведь наша семья тогда перебивалась с копейки на копейку. Наверное, мама и папа очень хотели, чтобы я занималась тем, что приносило мне радость, ведь в балетной школе все шло как нельзя лучше. Преподаватель меня хвалила и обычно ставила в тройке ведущих танцовщиц. Мы участвовали в различных конкурсах и часто занимали призовые места. Такие победы и успехи питали меня лучше любой пищи. Родители видели мой алчный интерес ко всему, что связано с миром танца, и были рады, что в момент переходного возраста я не превратилась в одну из своих глупеньких одноклассниц, которые бегали за старшими мальчишками и придумывали себе влюбленности. Мама видела, к чему это приводит, поэтому ей казалось, что лучше пусть я буду любить танцы, чем бегать за парнями.
Желая прогнать печальные мысли, я выпила успокоительное, которое мне выписал доктор для улучшения сна, и вскоре погрузилась в легкую дрему. Впереди были еще долгие дни, которые я должна была провести в этой тихой комнате.
В то утро, когда мой постельный режим должны были отменить, как раз перед обходом, по электронной почте мне пришло письмо от Костика, моего парня. Грубо и по-хамски он сообщил мне о нашем разрыве. Да, был рядом Костик, и нету Костика. Если он думал, что этим добьет меня, то сильно ошибался, любви к нему уже давно не было. Просто обидно, что он предал меня именно сейчас, когда мне и без того тяжело.
Медленно прохаживаясь по территории профилактория, я то и дело бросала короткие взгляды в ту сторону, где находился злополучный склон. Внутри меня шла ожесточенная борьба: разум против порыва сердца. Но я дала себе слово, что больше туда не пойду, и выполню это обещание. Мне нечего там делать. Глупо шарить по лесу, когда поблизости наверняка водятся волки или еще какие-нибудь весьма опасные звери. Идти туда не надо.
«Ты умная девочка, - говорил приятный голос в моей голове, - и прекрасно знаешь, что тебе нужно в жизни. Никаких приключений и нелепых авантюр, Кэт!»
«Но это ведь так интересно!» - подначивал тот, что попротивней.
В итоге, мне пришлось просто прекратить свою прогулку и вернуться в комнату, посвятив весь вечер тупому созерцанию какого-то румынского сериала. Перевод давался мне с трудом, но это отвлекало от ненужных раздумий на тему горного склона и таинственного незнакомца, от мысли о котором у меня начиналось слишком сильно биться сердце.
На следующий день навязчивые мысли меня так и не покинули. Чтобы не сорваться, я предложила своей единственной здесь знакомой, Анне, прогуляться вместе, и, нужно сказать, это была отличная идея. Ее бесконечные рассказы о молодых годах полностью оторвали меня от размышлений о своем приключении. Анна была таким интересным рассказчиком, что я ей даже предложила писать книги, так она умело и быстро завладевала вниманием собеседника.
На третий день пойти со мной на прогулку Анна не смогла. К ней приехали сыновья, и она посвятила все свое свободное время им. Мне же оставалось опять вести безмолвную беседу с самой собой, неспешно прогуливаясь по территории профилактория. Но чем больше я гуляла, тем больше меня тянуло наверх, в горы. Рассматривая их поросшие старым лесом склоны, я вдруг решила снять с себя узду ограничений и подняться по знакомой тропе наверх. Возможно, окажись я на том склоне сейчас, он, наконец, оставит меня в покое.
Я спокойно покинула территорию профилактория и медленно поднялась по знакомой узкой тропе на склон. Не подходя близко к краю, чтобы не вытянуть наружу нечаянный соблазн шагнуть вниз, я обвела взглядом расстилающуюся внизу долину. Цветы, цветы, повсюду цветы! Розовые, лиловые, алые, голубые и белые – никогда раньше я не задумывалась, что природа имеет столько красок в своем арсенале. Я взглянула на погружающееся в нежные весенние сумерки небо. Солнце уже садилось за горизонт, придавая медленно плывущим облакам сочный синий цвет. Воздух был немного тяжеловат, что оправдывало близкое расположение Карпат. В горных районах местность всегда слишком уж яркая и неповторимая, в этом я убедилась. Да и воздух здесь совершенно другой, насыщенней что ли.
Я провела на этом склоне долгое время, совершенно не понимая, зачем пришла. Мне просто хотелось здесь быть. Моя душа находила в этом месте особый покой, но в то же время странное волнение теребило грудь. Было такое чувство, что это место каким-то образом связанно со мной.
Но была и еще одна причина, почему я была здесь. Она мне не нравилась, но и врать самой себе я не хотела. Все дело в том парне, таинственном незнакомце. Такой странный и прекрасный, он вполне мог бы сойти за благородного принца, но что-то в нем настораживало и пугало. Я вспомнила его черные, немного кудрявые, короткие волосы. Они казались густыми и мягкими, но их цвет был уж больно глубоким и искусственным. Я вспоминала его глаза, которые так мечтала увидеть поближе, чтобы понять их истинный цвет. Они сияли темным светом. Возможно, совсем не шоколадного цвета, а намного чернее, я бы сказала. Даже на большом расстоянии они пугали, обезоруживали, но в то же время манили. А лицо? Чистое, белое, мягкое и жесткое одновременно. Я не знала, как описать его полнее. Этот парень был красив, другого определения я найти не могла. И я слишком много о нем думала, что не могло не пугать меня еще больше.
Солнце почти село. Тяжко вздохнув, я повернулась, чтобы уйти и тут же наткнулась на своего недавнего незнакомца. Он мертвой хваткой ухватил меня за плечи и хорошо встряхнул.
- Тебе жить надоело?! Ты что тут делаешь? – прогремело над моим ухом.
Парень выглядел странно, волосы его были всклоченные, глаза безумно шарили по сторонам и подозрительно мерцали.
- Уходи отсюда! Быстро! – выдал скороговоркой тот.
Его явно била дрожь, он был в бешенстве, и мне на самом деле стало страшно. Но, с другой стороны, я не могла понять, чем он так разозлен.
- Погоди, – пыталась возразить я, но он перебил меня.
- Уходи, слышишь! – почти кричал на меня он, постоянно встряхивая, словно я была какая-то тряпичная кукла.
- Да погоди же ты!- Я пыталась высвободиться из его стальной хватки. – Хватит меня трясти. Слышишь? Отпусти, дурак.
Не знаю, какое именно слово из всего потока выданного мной привело его в чувство, но парень меня правда отпустил. Его завораживающие глаза, похожие на черные ониксы в бусах моей бабушки, с неким любопытством окинули меня с ног до головы. Он был так близко, что я улавливала тонкий запах его прекрасной туалетной воды.
- Ты всегда обзываешь всех без причины? – наконец, спросил он, с легкой усмешкой.
«Только тебя!» – хотела выдать я, но передумала.
- Прости, привычка, - пожала плечами я в ответ.
- Смею заметить, дурная привычка, – мрачно проговорил парень, отступив на шаг назад. Его глаза теперь с явным вниманием исследовали землю под ногами.
- Что ты здесь делаешь? – снова спросил незнакомец, кинув на меня быстрый взгляд.
- Гуляю. Мне, как и тебе, нравится вид отсюда.
Черные ониксы с интересом уставились на меня.
- Гуляешь? – В его еле заметной улыбке было что-то хищное, и мне стало немного не по себе.
Спокойно, Кэт, в твоей жизни были ситуации и посложнее.
Улыбка на лице парня в миг погасла. Он быстро огляделся, заметно нервничая.
- Слушай, тебе лучше уйти, и не задавай лишних вопросов, хорошо!
- Я не буду тебе мешать, правда, - оправдывалась я. – Неужели ты такой эгоист?
- Дело не во мне, - он замялся, снова оглядываясь и переминаясь с ноги на ногу. Его явно что-то тревожило. – Здесь опасно. Тебе не следует приходить.
- Тебе, значит, здесь самое то, а мне, видите ли, «опасно»!
Его непонятное поведение начинало выводило меня из себя. Никогда я не любила «мальчиков с секретом», на поверку они оказывались обычными болтливыми трусами.
- Ты хочешь вести глупые разговоры?... Или что? – В его черных глазах сквозило явное недовольство. – Ты мне не мешаешь, если хочешь знать, просто сейчас здесь опасно.
- Почему? – задала я самый простой вопрос, который обычно ставит всех в тупик. Да, мне просто захотелось поиздеваться над ним, восполнив свои потери в прошлый раз.
Мне вдруг показалось, что парень зарычал, будто дикий зверь.
- Уходи! – прошептал он, шагнув ко мне. Черные ониксы пристально вглядывались в мои глаза, холодя душу нехорошим предчувствием.- Я умоляю тебя уйти! Пожалуйста, послушайся хоть в этот раз! Не ходи сюда, ты можешь погибнуть, а я…
В его глазах отразилась печаль, которая неожиданно до боли сжала мне сердце. Господи, что такое со мной происходит?
Незнакомец отвернулся, отходя от меня. Я видела, как его колотит мелкой дрожью, словно в лихорадки. Мне подумалось, что, уйди я сейчас, с ним может что-то случиться. Как ни крути, но в тот раз он спас меня от опрометчивого шага. Я не люблю ходить в должниках, да и мне действительно стало жаль его.
- Тебе плохо? – спросила я, положив руку парню на плечо.
Парень развернулся так быстро, что я даже испугаться не успела, а его черные глаза уже горели перед моими. Он вцепился мне в плечи и вдруг резко толкнул назад. Словно мешок, я плюхнулась на каменистую почву, пытаясь машинально ухватиться за его руку, но вместо этого лишь что-то холодное и тонкое соскользнуло с его запястья и осталось в моей ладони. Уперев в меня злобный взгляд, парень процедил сквозь зубы:
- Беги отсюда пока не поздно!
Я испугалась, испугалась так, что даже ноги отказали. Сжав руки в кулаки, я даже забыла, что в моей ладони покоится что-то инородное.
Незнакомец наступал на меня, словно зверь в смертельной хватке. Я поползла, но он подхватил меня и поставил на ноги. Я в ужасе обернулась, но встретилась только с печальными черными глазами. Что за чертовщина! Еще минуту назад этот взгляд горел ненавистью, а теперь в них тоска и боль.
Я смотрела на него, как завороженная. Я не понимала, я была обезоружена. Неизвестный покой проникал мне в душу. Я ощутила свои ноги, но через мгновение они стали ватными. Я медленно улетала, но тут где-то далеко завыли волки, протяжно и мрачно. Это словно вывело меня из ступора, и я бросилась прочь со злополучной площадки.
- Молодец! – словно донесло мне далекое эхо.
Но я не позволила себе остановиться и проверить, откуда исходил этот голос. Я ковыляла изо всех сил, понимая, что сегодня мне нельзя довести мою левую ногу до болевого шока. Еще несколько дней постельного режима меня явно добьют, а ведь через неделю у меня день рождения!
Да, только я могла в такие напряженные минуты думать о своем дне рождении. Конечно, мне исполнится двадцать один год, я стану совсем взрослая, но волноваться об этом сейчас… Хотя, с другой стороны, мне нужно было отвлечься, и от своей трагедии и от странного поведения этого парня. Он действительно меня пугал, и даже трудно сказать чем. Такое чувство, что он делал страшный выбор, переживал трагедию и был на грани полного отчаяния. Он хотел меня уберечь, но, ведь, явно не от волков – они были слишком далеко.
Я думала об этом всю ночь, закутавшись в одеяло и рассматривая в окно величественные Карпаты в бледном лунном свете. Когда же сон, наконец, сморил меня, я снова увидела пантеру.
