Нет.
Захотелось.
Захотелось уйти отсюда. От счастливых и веселых людей домой.
За соседним столиком сидела, по всей видимости, семейная пара. Она обратила внимание на мужчину. Кого-то он ей немного напоминал. Кого же? И тут вдруг вспомнился Евгений.
Она взяла телефон, набрала его номер. Долго не отвечал, она уже хотела отбиться и тут услышала:
— Я Вас слушаю!
Она, хмыкнула, поправив голос.
— Евгений?
— Да!
— А это я, Марина! Вы не забыли меня?
Он на другом конце телефона закашлял. Словно поторопился ответить и подавился словом.
— Как я могу забыть? Слушаю Вас, Марина!
— Ну вот и настал тот крайний случай. Мне нужна Ваша помощь.
— С радостью!!!
— Понимаете. Я на дне рождения у подруги. Нужно домой. А я не положила карточку в сумочку. Нечем расплатиться за такси. Занимать у знакомых стыдно, пришла в кафе без копейки. Не довезете меня до дома? Нет, если не можете, ничего страшного. Придумаю что-нибудь. Не хочу загружать Вас.
— Ни о чем не думайте. Я обязательно приеду за Вами. Вы где?
Марина продиктовала адрес и название кафе.
— Как скоро Вы будете?
— Я не часто в том районе бываю, как-то тяжело определиться со временем поездки, но, думаю, минут пятнадцать, максимум двадцать. Ждите. Приеду позвоню по этому телефону.
— Жду.
Чуть не пролетев светофор на красный, Евгений, ожидая зеленого цвета, удивлялся тому, как он торопится к этой женщине. Он даже стал сам себе немного неприятен. Давно с ним не было такого, чтобы он спешил так на свидание. А эту встречу можно было бы назвать свиданием. Но злой сам на себя, он снова так рванул со светофора, словно впереди его ожидал приз победителя всемирно известных гонок.
Лихо развернувшись, он остановился у дверей кафе, позвонил.
— Я приехал.
Она отбилась, не сказав ни слова. Он ждал, а она не торопилась. Она и правда специально не спешила. Раз прилетел за десять минут, столько же еще подождет, не растает от ожидания за это время.
Расцеловалась со всеми подругами, поболтала немного с виновницей торжества и наконец, накинув на плечи шубку, вышла на улицу.
Евгений стоял у машины и нервно курил.
— Женя? Женя! Можно я Вас так буду называть?
— Конечно! Мне так даже приятно!
— Вы уж извините, что Вас потревожила. Какая-то я сегодня несобранная.
Она засмеялась.
— Вы садитесь в машину. На улице холодно. После жаркого помещения и горячего празднования можно простудиться.
Он открыл перед ней дверь автомобиля. Она села, задев его рукавом шубки и обдав божественной смесью ароматов замечательной представительницы прекрасного пола. У него даже немного закружилась голова.
Он сел рядом. Завел машину. Повернулся к ней.
— Говорите адрес!
Марина с шаловливой улыбкой бросила на него взгляд.
— А который час сейчас?
Он глянул на панель приборов.
— Пять минут двенадцатого.
— Нууууууу! Я обещала быть дома в двенадцать. Точность вежливость императриц! А покатайте меня по городу до полуночи. Вас не затруднит? Только просто покатайте, никуда, пожалуйста, не завозите, я не поднимусь с сидения Вашего автомобиля до двенадцати часов. Поехали?
И они поехали.
Он был сегодня в форме.
Его шуткам, анекдотам, рассказам не было числа. Она весело смеялась, много курила, не часто притрагивалась губами к пластиковому стаканчику с вином. Алкоголь всегда был в автомобиле Буянова.
Обозначенное время быстро пролетело. Был назван адрес, Евгений подвез Марину к дому. Вышел из машины, открыл ей дверь. Она вышла с сигаретой в одной руке и стаканчиком в другой. Глотком допила остаток вина, бросила стаканчик под ноги, затянувшись сигаретой. Окурок полетел вслед за пластиковым стаканчиком. С улыбкой нетрезвой женщины посмотрела на Евгения.
— А Вы молодец, Женя! Да! Мне было с Вами интересно. Намного интереснее, чем там, на сегодняшнем дне рождения. Дайте, что я скажу Вам на ушко.
Он удивленный наклонился. Она взяла его за шею, притянула к себе и поцеловала в щеку рядом с ухом. Он немного напрягся, его руки потянулись вверх, но она легонько оттолкнула Буянова и сделала шаг в сторону.
— Все! Все, все, все! Я и так себе позволила больше того, что нужно было. Спасибо Вам за помощь, спасибо за экскурсию по городу. Вы, хороший, Женя! До свидания!
Она шагнула на тротуар.
— Марина! — позвал он.
Она остановилась. Обернулась.
— Что?
— До свидания! Ой! Погодите! Мне можно будет позвонить Вам?
Она словно задумалась.
— Ну не знаю. А когда Вы хотите позвонить? И зачем?
— Когда скажете. Зачем? Встретимся. Посидим. Глинтвейна выпьем.
Он улыбнулся.
— Ну если только за этим, то можно. Хотя нет. Давайте я сама Вам позвоню. Когда смогу. Договорились?
— Хорошо! Я буду ждать!
— Ну я пошла, уже первый час. А точность...
Она засмеялась и ушла в сторону своего подъезда. Он смотрел ей вслед. Судя по ее походке, она была все-таки трезвее, чем хотела казаться. Он улыбнулся, не торопясь сел в машину, дождался пока она скроется из виду в своем подъезде и сразу резко тронулся с места.
Впервые за долгое время настроение сейчас у него было не просто хорошее, оно было замечательное.
Появился вкус к жизни.
А вот повседневность со всей силой старалась этот вкус отобрать.
Появились тревожные звонки по работе. Его уже несколько раз вызывали в Центральное управление, где серьезно вставляли. Понять, за что делают втык было тяжело. Но оправдываться на разносах в Центральном Управлении как-то не принято. Оставалось только кивать, поддакивать и обещать исправиться.
Адиманян почти прописался у них на заводе. Он переподчинил себе Шустова, и они очень много времени проводили вместе. А потом Саркис вообще сказал, что забирает заместителя директора по ремонту на пару, а то и на тройку недель. При нынешних обстоятельствах Буянов мог лишь молчаливо согласиться.
А желанного звонка все не было. Он сам себе приказывал позвонить первым и сам же себе запрещал сделать это. Вот так и жил ожиданиями того, чего вполне возможно мог не дождаться. Ведь если бы она хотела продолжить знакомство, она могла бы позвонить просто так, объяснить, что, мол, жизненные ситуации не позволяют встретиться. Пошутить, посмеяться над его шуткой и снова пообещать. Но ничего подобного не случилось. Его номер был ее телефоном не востребован.
Как-то между делами и бездельем прошел развод с женой. Не было ни горечи, ни сожаления. Ничего не было. А все что было, все осталось в прошлом.
Очередной рабочий день заканчивался. Последний день рабочей недели, пятница. Евгений решил себя сегодня вечером сводить в ресторан. Сам он плохим был кулинаром. Дома ничего не готовил. У него более-менее хорошо покушать получалось лишь в обед, в заводской столовой. Утром на бегу бутербродом, вечером не спеша двумя-тремя теми же бутербродами. Так можно язву прописать в своем желудке. Нужно хоть один вечер нормально, по-человечески поесть.
Зазвонил телефон. Он, не глядя на него поднес его к уху.
— Да, я слушаю Вас!
— Евгений? Женя?
Он закашлялся. Непроизвольно. Словно поперхнулся. В трубке послышался веселый женский смех.
— Похоже, что у Вас аллергия на мой голос. Кашель вызывает. Мне может быть больше Вам не звонить?
— Марина! Марина! Ну что Вы! Поперхнулся от неожиданности. Ну я заждался вашего звонка. Кашель не аллергия на Ваш голос, это симптом выздоравливания от томительного ожидания. Марина! Я так рад Вас слышать.
Снова негромкий и, как ему показалось в этот раз, не очень веселый смех.
— Хорошо. Отставить аллергию. У Вас еще есть желание встретиться со мной, не исчезло оно за время томительного ожидания?
— Нет, конечно.
— Помните мой адрес?
— Теперь уж никогда не забуду.
— Приезжайте к восьми. Нормально по времени?
— Все отлично! Кафе?
— Ну а куда еще? На природу холодно.
— Все! В восемь я на нужном месте.
А она не собиралась звонить. И, возможно, не позвонила бы никогда, если бы не...
В понедельник утром она вышла в прихожую.
Как-то, по молчаливому обоюдному согласию, она ушла спать с семейного ложа к дочери. В детской и спала уже довольно долго. Марина вышла из комнаты дочери в прихожую и увидела у входной двери большой баул. Она уже всего ожидала, но все равно остро кольнуло в сердце. Значит, уходит. Но почему молча? Трус! Нет смелости поговорить и объяснить? Стало нехорошо, она присела на пуфик здесь же, в прихожей.
Словно почувствовав то, что она проснулась и вышла, Александр выглянул из кухни с большим куском бутерброда за щекой.
— Меня в командировку. Может на две недели, может на месяц. Точно неизвестно пока. Я потом позвоню, если что.
— Давай! Пора уже. Можно на подольше.
— Что?
— Ничего. Счастливого пути!
Он уехал. И вроде все сразу образовалось. Как бы так и должно было быть.
Хотя нет, конечно, не сразу. Болело сердце, ныла душа, мозг разрывался от огромного количества думок, которые она прогоняла через него. Но это уже по ночам. Когда она ложилась спать. Когда не могла долго уснуть.
Но ни о каких-то звонках, ни о каких-то новых встречах она даже не думала. Есть она, есть дочка, значит есть семья. Есть о ком заботиться, есть о ком думать, какие еще могли быть мысли о ком-то чужом для нее, коли рядышком самое дорогое, самое близкое.
Да и надежда жила в душе. Может правда командировка. Может правда загруженность в работе. Просто наступил кризис в их семейной жизни. Переболеет, переболеют, и придет второе дыхание, все вернется в наезженную колею.
А в пятницу после обеда, сослуживица спросила, чего это второй день машина ее мужа торчит у ворот их предприятия. Она знала и Александра, и его машину.
А вот это удар! Второй день быть где-то рядом и не зайти к ней, не показаться, не спросить, как у них с дочкой дела?
Может ее коллега ошиблась с машиной. Не его автомобиль. Его, отвечала та. Она и его самого видела.
Ближе к концу работы Марина позвонила Евгению. Затем связалась с мамой. Не объясняя той ничего, просила побыть с дочкой.
В восемь она вышла из дома, у подъезда стояло такси, в которое Евгений галантно помог ей сесть.
Приехали не в то кафе с вкусным фруктовым напитком, приехали в хороший ресторан, где для них был уже заказан столик.
Подали фрукты, вино, закуски. Он выпил рюмку коньяка, Марина пригубила из бокала с вином и тут она увидала у гардеробной свою начальницу, главного бухгалтера их предприятия. Ни спрятаться, ни даже отвернуться не было возможности. Она боялась, что начальница посмотрит в их сторону. Она очень боялась этого. И та посмотрела, увидела Марину, узнала, улыбнулась. Даже показалось, что кивнула ей. Марина отвернулась. Сослуживица же пошла в другой зал.
Евгений сразу заметил перемену в лице своей спутницы. Та поставила бокал и словно окаменела. Он вопросительно поглядел на нее.
— Женя, извините пойдемте отсюда! Прошу Вас, пожалуйста! Так надо.
Он не стал спрашивать почему, он подозвал официанта, отдал тому деньги без выписки счета. Они поднялись и пошли на выход.
— Тут за углом, всегда такси есть. Пойдемте. Поедем в другой. Но там так не готовят, как здесь. Так что, если что, не обижайтесь.
— Женя, а Вы правда живете один? Вы разведены?
— Правда, уже успели развестись.
— А Вы где живете?
— Неподалеку отсюда. У меня свой дом.
— Поехали к Вам!
Он ошалело смотрел на нее. Он стоял столбом. Он ничего не мог понять.
— Поехали, пока я не передумала!
Они сели в такси, они ехали к нему. Евгений так и не мог ничего понять. А понять он просто ничего бы и не смог.
Марина у ресторана увидела машину мужа.
Марина в ресторане увидела свою начальницу...
Скинув сапожки и шубку в прихожей, Марина с наигранной шаловливостью посмотрела на Евгения.
— Ну и где тут спальня?
Он, недоуменно глядя на нее, кивнул в сторону одной из дверей. Марина, играя всем телом при ходьбе прошла в спальню, присела на кровать. Он стоял в прихожей и не знал, что ему предпринимать. Опытный, не очень молодой уже мужик, просто растерялся. Он держал ее шубку в руках и стоял, выпучив глаза.
— Ну Вы где там, Женя? Идите же наконец сюда! Надо же согреть меня с улицы. Или мне на батарею отопления сесть?
Они просто набросились друг на друга. Один с ненасытностью постившегося долгое время отшельника, другая с решительностью неутомимого мстителя. Они словно хотели уничтожить друг друга. Они словно соревновались друг с другом в энергичности, в азарте, в неутомимости.
И правда, они друг друга превратили в ничто. Оба были вне своей плоти, тем не менее превратившись в единую плоть, где плоть поедает сама себя. И она была яростно ненасытной.
И...
— Женя, Вы живой?
— Частично!
— Да! И я! Давно со мной такого не было!
— Маринка!!!!!!!!!!!!!!!
— Марина, Вы где? Я не знаю, что на ужин. У меня колбасы тут, копчености, фруктов есть немного.
— Я в ванной. Подождите немного. Выйду, вместе придумаем чего-нибудь. Это Ваш халат здесь висит?
— Ну а чей же?
Она вышла из ванной раскрасневшаяся, в обернутом два раза вокруг нее халате, полы которого мешали ей при ходьбе.
Он рассмеялся, прошел в одну из комнат. Вернулся оттуда с большой мужской рубашкой, передал ей.
— Вот вам Ваш халат. А этот уж мне оставьте. Пойду тоже душ приму.
Она взяла рубашку, снимая халат обнажилась, протянула его Евгению. И когда тот потянулся к нему, схватила мужчину за голову, наклонила к себе, и прильнула к его губам.
— Это вместо брудершафта, — улыбнулась Марина, прервав поцелуй, — Не согласен?
— Еще как согласен.
— Ну тогда дуй в ванну, а я с твоего разрешения покомандую на кухне.
Сама кухня им сегодня была не нужна. Они подкатили журнальный столик к кровати и уставили его всем тем, что можно было извлечь из холодильника. Немного выпили. Чего-то пожевали. Закурили.
— Я не курю. Не курила. Вернее курила, до беременности, потом бросила и вот начала с этой осени, снова баловаться стала. Так не тянет, но вот сегодня хочется. Тебе не противно, когда от женщины табаком пахнет?
— От тебя очень замечательно пахнет, и табаку не по силам твоего естественного аромата победить. Ты останешься?
Она погрустнела. Ненадолго задумалась.
— А сколько сейчас времени?
Он глянул на часы на стене.
— Да почти одиннадцать.
— Придется провести один неприятный разговор.
Она вышла в прихожую, откуда позвонила маме.
До него доносились лишь отрывки фраз.
— Да! Нет! Я потом все объясню. Мама, я знаю, что я делаю! Завтра. Завтра утром! Не смей, мама! Хорошо! Надеюсь, ты меня поймешь. До завтра!
Она вернулась, залпом допила вино в бокале, потом с силой толкнула Евгения, опрокинув того на кровать и села на него верхом.
— А ты хороший!
— Ну не знаю.
— А ты сильный!
— Есть немного.
— А нежным и ласковым можешь быть?
— А сейчас попробую.
Он положил ее на спину. Аккуратно кончиками губ начал исследовать ее лицо. Она лежала, безвольная, почти не дыша. А он наконец добрался до ее рта и начал с нежного массажа ее губ, своими губами, постепенно усиливая напор и энергичность. Она лежала безучастная, словно боялась спугнуть его. А он расстегнул рубашку на ней, и его ласки приняла сначала ее шея, потом грудь, потом живот. Она изогнулась, словно судорога прошла по ее телу, она схватила его за голову, потянула к себе и сама с жадностью впилась в его губы, движениями тела своего подсказывая ему, чего она сейчас ждет от него, что ей сейчас нужнее всего.
Захотелось.
Захотелось уйти отсюда. От счастливых и веселых людей домой.
За соседним столиком сидела, по всей видимости, семейная пара. Она обратила внимание на мужчину. Кого-то он ей немного напоминал. Кого же? И тут вдруг вспомнился Евгений.
Она взяла телефон, набрала его номер. Долго не отвечал, она уже хотела отбиться и тут услышала:
— Я Вас слушаю!
Она, хмыкнула, поправив голос.
— Евгений?
— Да!
— А это я, Марина! Вы не забыли меня?
Он на другом конце телефона закашлял. Словно поторопился ответить и подавился словом.
— Как я могу забыть? Слушаю Вас, Марина!
— Ну вот и настал тот крайний случай. Мне нужна Ваша помощь.
— С радостью!!!
— Понимаете. Я на дне рождения у подруги. Нужно домой. А я не положила карточку в сумочку. Нечем расплатиться за такси. Занимать у знакомых стыдно, пришла в кафе без копейки. Не довезете меня до дома? Нет, если не можете, ничего страшного. Придумаю что-нибудь. Не хочу загружать Вас.
— Ни о чем не думайте. Я обязательно приеду за Вами. Вы где?
Марина продиктовала адрес и название кафе.
— Как скоро Вы будете?
— Я не часто в том районе бываю, как-то тяжело определиться со временем поездки, но, думаю, минут пятнадцать, максимум двадцать. Ждите. Приеду позвоню по этому телефону.
— Жду.
Чуть не пролетев светофор на красный, Евгений, ожидая зеленого цвета, удивлялся тому, как он торопится к этой женщине. Он даже стал сам себе немного неприятен. Давно с ним не было такого, чтобы он спешил так на свидание. А эту встречу можно было бы назвать свиданием. Но злой сам на себя, он снова так рванул со светофора, словно впереди его ожидал приз победителя всемирно известных гонок.
Лихо развернувшись, он остановился у дверей кафе, позвонил.
— Я приехал.
Она отбилась, не сказав ни слова. Он ждал, а она не торопилась. Она и правда специально не спешила. Раз прилетел за десять минут, столько же еще подождет, не растает от ожидания за это время.
Расцеловалась со всеми подругами, поболтала немного с виновницей торжества и наконец, накинув на плечи шубку, вышла на улицу.
Евгений стоял у машины и нервно курил.
— Женя? Женя! Можно я Вас так буду называть?
— Конечно! Мне так даже приятно!
— Вы уж извините, что Вас потревожила. Какая-то я сегодня несобранная.
Она засмеялась.
— Вы садитесь в машину. На улице холодно. После жаркого помещения и горячего празднования можно простудиться.
Он открыл перед ней дверь автомобиля. Она села, задев его рукавом шубки и обдав божественной смесью ароматов замечательной представительницы прекрасного пола. У него даже немного закружилась голова.
Он сел рядом. Завел машину. Повернулся к ней.
— Говорите адрес!
Марина с шаловливой улыбкой бросила на него взгляд.
— А который час сейчас?
Он глянул на панель приборов.
— Пять минут двенадцатого.
— Нууууууу! Я обещала быть дома в двенадцать. Точность вежливость императриц! А покатайте меня по городу до полуночи. Вас не затруднит? Только просто покатайте, никуда, пожалуйста, не завозите, я не поднимусь с сидения Вашего автомобиля до двенадцати часов. Поехали?
И они поехали.
Он был сегодня в форме.
Его шуткам, анекдотам, рассказам не было числа. Она весело смеялась, много курила, не часто притрагивалась губами к пластиковому стаканчику с вином. Алкоголь всегда был в автомобиле Буянова.
Обозначенное время быстро пролетело. Был назван адрес, Евгений подвез Марину к дому. Вышел из машины, открыл ей дверь. Она вышла с сигаретой в одной руке и стаканчиком в другой. Глотком допила остаток вина, бросила стаканчик под ноги, затянувшись сигаретой. Окурок полетел вслед за пластиковым стаканчиком. С улыбкой нетрезвой женщины посмотрела на Евгения.
— А Вы молодец, Женя! Да! Мне было с Вами интересно. Намного интереснее, чем там, на сегодняшнем дне рождения. Дайте, что я скажу Вам на ушко.
Он удивленный наклонился. Она взяла его за шею, притянула к себе и поцеловала в щеку рядом с ухом. Он немного напрягся, его руки потянулись вверх, но она легонько оттолкнула Буянова и сделала шаг в сторону.
— Все! Все, все, все! Я и так себе позволила больше того, что нужно было. Спасибо Вам за помощь, спасибо за экскурсию по городу. Вы, хороший, Женя! До свидания!
Она шагнула на тротуар.
— Марина! — позвал он.
Она остановилась. Обернулась.
— Что?
— До свидания! Ой! Погодите! Мне можно будет позвонить Вам?
Она словно задумалась.
— Ну не знаю. А когда Вы хотите позвонить? И зачем?
— Когда скажете. Зачем? Встретимся. Посидим. Глинтвейна выпьем.
Он улыбнулся.
— Ну если только за этим, то можно. Хотя нет. Давайте я сама Вам позвоню. Когда смогу. Договорились?
— Хорошо! Я буду ждать!
— Ну я пошла, уже первый час. А точность...
Она засмеялась и ушла в сторону своего подъезда. Он смотрел ей вслед. Судя по ее походке, она была все-таки трезвее, чем хотела казаться. Он улыбнулся, не торопясь сел в машину, дождался пока она скроется из виду в своем подъезде и сразу резко тронулся с места.
Впервые за долгое время настроение сейчас у него было не просто хорошее, оно было замечательное.
Появился вкус к жизни.
***
А вот повседневность со всей силой старалась этот вкус отобрать.
Появились тревожные звонки по работе. Его уже несколько раз вызывали в Центральное управление, где серьезно вставляли. Понять, за что делают втык было тяжело. Но оправдываться на разносах в Центральном Управлении как-то не принято. Оставалось только кивать, поддакивать и обещать исправиться.
Адиманян почти прописался у них на заводе. Он переподчинил себе Шустова, и они очень много времени проводили вместе. А потом Саркис вообще сказал, что забирает заместителя директора по ремонту на пару, а то и на тройку недель. При нынешних обстоятельствах Буянов мог лишь молчаливо согласиться.
А желанного звонка все не было. Он сам себе приказывал позвонить первым и сам же себе запрещал сделать это. Вот так и жил ожиданиями того, чего вполне возможно мог не дождаться. Ведь если бы она хотела продолжить знакомство, она могла бы позвонить просто так, объяснить, что, мол, жизненные ситуации не позволяют встретиться. Пошутить, посмеяться над его шуткой и снова пообещать. Но ничего подобного не случилось. Его номер был ее телефоном не востребован.
Как-то между делами и бездельем прошел развод с женой. Не было ни горечи, ни сожаления. Ничего не было. А все что было, все осталось в прошлом.
Очередной рабочий день заканчивался. Последний день рабочей недели, пятница. Евгений решил себя сегодня вечером сводить в ресторан. Сам он плохим был кулинаром. Дома ничего не готовил. У него более-менее хорошо покушать получалось лишь в обед, в заводской столовой. Утром на бегу бутербродом, вечером не спеша двумя-тремя теми же бутербродами. Так можно язву прописать в своем желудке. Нужно хоть один вечер нормально, по-человечески поесть.
Зазвонил телефон. Он, не глядя на него поднес его к уху.
— Да, я слушаю Вас!
— Евгений? Женя?
Он закашлялся. Непроизвольно. Словно поперхнулся. В трубке послышался веселый женский смех.
— Похоже, что у Вас аллергия на мой голос. Кашель вызывает. Мне может быть больше Вам не звонить?
— Марина! Марина! Ну что Вы! Поперхнулся от неожиданности. Ну я заждался вашего звонка. Кашель не аллергия на Ваш голос, это симптом выздоравливания от томительного ожидания. Марина! Я так рад Вас слышать.
Снова негромкий и, как ему показалось в этот раз, не очень веселый смех.
— Хорошо. Отставить аллергию. У Вас еще есть желание встретиться со мной, не исчезло оно за время томительного ожидания?
— Нет, конечно.
— Помните мой адрес?
— Теперь уж никогда не забуду.
— Приезжайте к восьми. Нормально по времени?
— Все отлично! Кафе?
— Ну а куда еще? На природу холодно.
— Все! В восемь я на нужном месте.
А она не собиралась звонить. И, возможно, не позвонила бы никогда, если бы не...
В понедельник утром она вышла в прихожую.
Как-то, по молчаливому обоюдному согласию, она ушла спать с семейного ложа к дочери. В детской и спала уже довольно долго. Марина вышла из комнаты дочери в прихожую и увидела у входной двери большой баул. Она уже всего ожидала, но все равно остро кольнуло в сердце. Значит, уходит. Но почему молча? Трус! Нет смелости поговорить и объяснить? Стало нехорошо, она присела на пуфик здесь же, в прихожей.
Словно почувствовав то, что она проснулась и вышла, Александр выглянул из кухни с большим куском бутерброда за щекой.
— Меня в командировку. Может на две недели, может на месяц. Точно неизвестно пока. Я потом позвоню, если что.
— Давай! Пора уже. Можно на подольше.
— Что?
— Ничего. Счастливого пути!
Он уехал. И вроде все сразу образовалось. Как бы так и должно было быть.
Хотя нет, конечно, не сразу. Болело сердце, ныла душа, мозг разрывался от огромного количества думок, которые она прогоняла через него. Но это уже по ночам. Когда она ложилась спать. Когда не могла долго уснуть.
Но ни о каких-то звонках, ни о каких-то новых встречах она даже не думала. Есть она, есть дочка, значит есть семья. Есть о ком заботиться, есть о ком думать, какие еще могли быть мысли о ком-то чужом для нее, коли рядышком самое дорогое, самое близкое.
Да и надежда жила в душе. Может правда командировка. Может правда загруженность в работе. Просто наступил кризис в их семейной жизни. Переболеет, переболеют, и придет второе дыхание, все вернется в наезженную колею.
А в пятницу после обеда, сослуживица спросила, чего это второй день машина ее мужа торчит у ворот их предприятия. Она знала и Александра, и его машину.
А вот это удар! Второй день быть где-то рядом и не зайти к ней, не показаться, не спросить, как у них с дочкой дела?
Может ее коллега ошиблась с машиной. Не его автомобиль. Его, отвечала та. Она и его самого видела.
Ближе к концу работы Марина позвонила Евгению. Затем связалась с мамой. Не объясняя той ничего, просила побыть с дочкой.
В восемь она вышла из дома, у подъезда стояло такси, в которое Евгений галантно помог ей сесть.
***
Приехали не в то кафе с вкусным фруктовым напитком, приехали в хороший ресторан, где для них был уже заказан столик.
Подали фрукты, вино, закуски. Он выпил рюмку коньяка, Марина пригубила из бокала с вином и тут она увидала у гардеробной свою начальницу, главного бухгалтера их предприятия. Ни спрятаться, ни даже отвернуться не было возможности. Она боялась, что начальница посмотрит в их сторону. Она очень боялась этого. И та посмотрела, увидела Марину, узнала, улыбнулась. Даже показалось, что кивнула ей. Марина отвернулась. Сослуживица же пошла в другой зал.
Евгений сразу заметил перемену в лице своей спутницы. Та поставила бокал и словно окаменела. Он вопросительно поглядел на нее.
— Женя, извините пойдемте отсюда! Прошу Вас, пожалуйста! Так надо.
Он не стал спрашивать почему, он подозвал официанта, отдал тому деньги без выписки счета. Они поднялись и пошли на выход.
— Тут за углом, всегда такси есть. Пойдемте. Поедем в другой. Но там так не готовят, как здесь. Так что, если что, не обижайтесь.
— Женя, а Вы правда живете один? Вы разведены?
— Правда, уже успели развестись.
— А Вы где живете?
— Неподалеку отсюда. У меня свой дом.
— Поехали к Вам!
Он ошалело смотрел на нее. Он стоял столбом. Он ничего не мог понять.
— Поехали, пока я не передумала!
Они сели в такси, они ехали к нему. Евгений так и не мог ничего понять. А понять он просто ничего бы и не смог.
Марина у ресторана увидела машину мужа.
Марина в ресторане увидела свою начальницу...
***
Скинув сапожки и шубку в прихожей, Марина с наигранной шаловливостью посмотрела на Евгения.
— Ну и где тут спальня?
Он, недоуменно глядя на нее, кивнул в сторону одной из дверей. Марина, играя всем телом при ходьбе прошла в спальню, присела на кровать. Он стоял в прихожей и не знал, что ему предпринимать. Опытный, не очень молодой уже мужик, просто растерялся. Он держал ее шубку в руках и стоял, выпучив глаза.
— Ну Вы где там, Женя? Идите же наконец сюда! Надо же согреть меня с улицы. Или мне на батарею отопления сесть?
Они просто набросились друг на друга. Один с ненасытностью постившегося долгое время отшельника, другая с решительностью неутомимого мстителя. Они словно хотели уничтожить друг друга. Они словно соревновались друг с другом в энергичности, в азарте, в неутомимости.
И правда, они друг друга превратили в ничто. Оба были вне своей плоти, тем не менее превратившись в единую плоть, где плоть поедает сама себя. И она была яростно ненасытной.
И...
— Женя, Вы живой?
— Частично!
— Да! И я! Давно со мной такого не было!
— Маринка!!!!!!!!!!!!!!!
— Марина, Вы где? Я не знаю, что на ужин. У меня колбасы тут, копчености, фруктов есть немного.
— Я в ванной. Подождите немного. Выйду, вместе придумаем чего-нибудь. Это Ваш халат здесь висит?
— Ну а чей же?
Она вышла из ванной раскрасневшаяся, в обернутом два раза вокруг нее халате, полы которого мешали ей при ходьбе.
Он рассмеялся, прошел в одну из комнат. Вернулся оттуда с большой мужской рубашкой, передал ей.
— Вот вам Ваш халат. А этот уж мне оставьте. Пойду тоже душ приму.
Она взяла рубашку, снимая халат обнажилась, протянула его Евгению. И когда тот потянулся к нему, схватила мужчину за голову, наклонила к себе, и прильнула к его губам.
— Это вместо брудершафта, — улыбнулась Марина, прервав поцелуй, — Не согласен?
— Еще как согласен.
— Ну тогда дуй в ванну, а я с твоего разрешения покомандую на кухне.
Сама кухня им сегодня была не нужна. Они подкатили журнальный столик к кровати и уставили его всем тем, что можно было извлечь из холодильника. Немного выпили. Чего-то пожевали. Закурили.
— Я не курю. Не курила. Вернее курила, до беременности, потом бросила и вот начала с этой осени, снова баловаться стала. Так не тянет, но вот сегодня хочется. Тебе не противно, когда от женщины табаком пахнет?
— От тебя очень замечательно пахнет, и табаку не по силам твоего естественного аромата победить. Ты останешься?
Она погрустнела. Ненадолго задумалась.
— А сколько сейчас времени?
Он глянул на часы на стене.
— Да почти одиннадцать.
— Придется провести один неприятный разговор.
Она вышла в прихожую, откуда позвонила маме.
До него доносились лишь отрывки фраз.
— Да! Нет! Я потом все объясню. Мама, я знаю, что я делаю! Завтра. Завтра утром! Не смей, мама! Хорошо! Надеюсь, ты меня поймешь. До завтра!
Она вернулась, залпом допила вино в бокале, потом с силой толкнула Евгения, опрокинув того на кровать и села на него верхом.
— А ты хороший!
— Ну не знаю.
— А ты сильный!
— Есть немного.
— А нежным и ласковым можешь быть?
— А сейчас попробую.
Он положил ее на спину. Аккуратно кончиками губ начал исследовать ее лицо. Она лежала, безвольная, почти не дыша. А он наконец добрался до ее рта и начал с нежного массажа ее губ, своими губами, постепенно усиливая напор и энергичность. Она лежала безучастная, словно боялась спугнуть его. А он расстегнул рубашку на ней, и его ласки приняла сначала ее шея, потом грудь, потом живот. Она изогнулась, словно судорога прошла по ее телу, она схватила его за голову, потянула к себе и сама с жадностью впилась в его губы, движениями тела своего подсказывая ему, чего она сейчас ждет от него, что ей сейчас нужнее всего.
