Перелопатили кучу бумаг и выяснилось, что сгоревший блок поставила какая-то левая шарага. Блок был не новым, а кустарным способом отремонтированный. Конечно он, директор, не мог углядеть за каждой фирмой из поставщиков. Это обязанность службы экономической безопасности. Но подпись на документах стояла его. Он должен был нести основную ответственность.
Вечер.
Завод.
Его кабинет.
В кабинете он, Адиманян и почему-то Шустов. Тот стал хвостом Саркиса Вартановича. Адиманян злой, Шустов почему-то веселый, Буянов безразличный.
— Что делать будем, Евгений Иванович?
— А что делают в таком случае. Статью вряд ли мне слепите. Уволите или самому заявление писать?
Адиманян тяжело вздохнул. Прошелся по кабинету, подошел к столу директора. Сел на директорское место.
— Жень. Есть мнение такое. В общем, сор из избы не выносить. Из стратегических резервов поставить сюда этот блок. А поломанные отдать в ремонт в солидную организацию. Дорого, конечно, будет, но дешевле чем купить новый, и грязью перед верхами не измажемся. Но нужен козел отпущения.
— Я?
— Ты.
— Ну что же, я готов. По статье?
— Нет. Крутовато будет, большой крови не желают. Хотят тебя поставить директором в бывший филиал. Зарплата поменьше, конечно. Но как там покажешь себя в дальнейшем. Все может вернуться к своим истокам.
— А чего, там место хорошее. Работы меньше, поспокойнее. И блоков таких дорогих нет. Не сгорят.
Это вставил от себя Шустов, и довольный своей шуткой, засмеялся. Буянов зло посмотрел на своего заместителя, захотелось плюнуть тому в его довольную рожу. Потом повернулся к представителю Центрального Управления.
— А вместо меня кого? Этого клоуна?
Шустов изменился в лице.
— Если я клоун, то ты дурак, Евгений Иванович!
Буянов молча поднялся со стула, подошел к Шустову, тот вскочил сам со своего стула и стоял с испугом в глазах перед теперь почти бывшим уже своим руководителем.
Удар справа в челюсть у Буянова был отработан до автоматизма с детства. Несмотря на высокий рост и крепкое телосложение Шустов мешком с навозом полетел на пол. Захрипел, засучил ногами.
Вскочил со своего места Адиманян, начал чего-то кричать, но в волнении у него прорезался такой акцент, что понять его было невозможно. Он подлетел к Буянову, брызжа слюной, орал что-то, махал руками.
— Слышь, Саркис, и ты не нарывайся. А то и тебе в горячке в рожу дам. Пошел я. Этот сучонок пусть бежит побои снимает да в полицию заявление пишет на меня. Я за себя отвечу.
Евгений, отодвинув в сторону умолкнувшего Адиманяна, обойдя лежавшего еще на полу Шустова, вышел из кабинета и уехал.
Поехал он не домой. Поехал он в тот самый ресторан, откуда они ушли с Мариной, так и не испробовав всех прелестей тамошней кухни.
Не стал садиться за столик. Пристроился в баре. Выпил пару бокалов коньяка, и тут в ресторан вошла она.
Нет, конечно же не Марина.
Эта женщина когда-то работала у него на заводе бухгалтером. Она всегда нравилась ему. И было чему нравиться. Высокая, стройная, яркая блондинка, с очень миловидным лицом, с красивой фигурой. Но она всегда играла с ним. Оставаясь долго его желанной, но неспетой песней.
Именно ей обязан Шустов, что быстро из мастеров поднялся до начальника цеха, а потом и до заместителя директора завода.
Хотя, здесь не стоит умалять заслуг самого Шустова. Он был энергичным, целеустремленным, очень исполнительным руководителем.
Особенно он проявил себя, когда на завод поставили линию по ремонту, которая была по-существу новым барахлом.
Он спал в цеху.
Он не давал покоя ни себе, ни подчиненным, ни рабочим.
И линия была доработана, линия была отлажена, линия была пущена в эксплуатацию.
Но при любом раскладе, он не мог за столь короткое время взлететь так высоко. Главная роль в его карьерном росте отведена была этой женщине и Буянову, который не устоял перед ее чарами. А она была чертовски хороша. И он все же добился своего. Хотя его победу можно назвать было Пирровой.
Именно с ней поймала Евгения жена в тот злополучный вечер в квартире.
— Лина! Добрый вечер! Не помню, когда встречались в последний раз. Какими судьбами сюда?
Она широко улыбнулась, словно тоже искренне обрадовалась встрече.
— Да у меня здесь сестра работает. Администратором. Когда встречались не помнишь? А я помню, на твоей квартире.
Улыбка ее преобразовалась в нехороший смех.
— Ну подойди сюда. Давно не виделись. Я соскучился. Может выпьешь чего?
— Почему не выпить. Я на общественном транспорте езжу. Давай коктейль, только не крепкий.
Лина присела рядом, приняла от бармена бокал.
— Как живешь? Ты ведь в бывший филиал от нас ушла, на повышение? Как у вас там? Жить можно?
— Жить везде можно, где воздух и вода есть. Да, я там главным бухгалтером. А чего ты так вдруг заинтересовался нашим предприятием?
— Да представляешь, сняли меня?
— Сняли?
— Да погоди ты! Не совсем пока, хотели к вам начальником поставить. Но теперь вряд ли это получится, как бы в тюрьму не загреметь.
— А что же случилось? Украл, выпил, теперь в тюрьму?
— Ты представляешь? Ты уж меня извини, но он довел, брат твой двоюродный. Дал я ему по роже сегодня. Хорошо дал. Но довел он. Налей-ка мне еще бокальчик, дружок.
Последнее было обращено к бармену.
Улыбка моментально сползла с красивого лица Лины. Она уже с ненавистью смотрела на Буянова. Казалось, еще мгновение, и она выплеснет остатки коктейля ему в лицо. А он этого под алкогольными парами не замечал. Рассыпался в комплиментах, нес какую-то чушь.
— Слышь, Лина, а поехали ко мне. У нас с тобой в прошлый раз неплохо получалось. Надеюсь и в этот раз не подведем друг друга.
И ее прорвало.
— К тебе? Да кому ты нужен, боров вонючий? Ты думаешь я на твои достоинства в тот раз клюнула? Да нужен ты мне, как Кощей Снегурочке. Домой он меня зовет к себе! Пей вон свой коньяк, и моли богу, чтобы Сашка заявление не написал.
Шустова звали Александр.
— Да я только ради него и легла с тобою в кровать. И знаешь, как противно мне было? Неделю потом отмывалась. Брат? Да не брат он мне, любовник он мне. Как был им, так до сих пор остается. К тебе? Иди вон шлюх на вокзале снимай!
Она поставила недопитый бокал с коктейлем на стойку, резко встала и ушла в зал ресторана. Буянов ошалело смотрел на бармена, который оказался невольным свидетелем этой неприятной беседы. Чувствуя, что выпитый им алкоголь догоняет его, он, рассчитавшись, начал собираться домой.
— Евгений Иванович, — подал голос бармен, он знал Буянова, тот часто здесь бывал, особенно в последнее время, — Вы ведь на машине? Отдайте мне ключи. Езжайте на такси. Не дай бог! Зачем Вам еще серьезные неприятности?
— Ключи? А на работу завтра?
— Вы не бедны, на такси доедете. Завтра вечером я Вам ключи верну. Здесь, перед рестораном никто Вашу машину пальцем не тронет.
— Да. Ты прав! Давай еще граммов сто на дорожку.
Выпив очередной бокал, Буянов положил ключ от машины на стойку перед барменом, поднялся и тяжело пошел к выходу.
Прибывшее за ним такси, оказалось странноватым. Буянову не пришлось садиться в него самому, его просто втолкнули на заднее сидение, где он оказался зажатым между двумя крепкими мужчинами.
Нет, не стал писать заявление Шустов, что немного удивило Буянова. И Адиманян не предал гласности вечерний инцидент. Решение перевести Буянова директором в бывший филиал осталось в силе.
Двух дней хватило на то, чтобы сдать все дела преемнику, которым оказался тот, на чье место уходил Буянов. И новый директор бывшего филиала со строгим выговором с понедельника должен был приступить к своим обязанностям на новом месте работы.
А работать уже не хотелось. Неприятности и беды сыпались на Евгения в последние время, как мука из сита.
Три дня, он сидел в кабинете, бессмысленно теребя мышкой экран монитора. За все время познакомился лишь со своими заместителями и начальниками отделов.
Коллектив, если судить по разговору с заместителями, был неплохой. Правда одна из корифеев предприятия, начальник отдела финансов и экономики собиралась уходить, но на его место был уже достойный преемник. Здешний главный бухгалтер.
Буянов горько усмехнулся. Главный бухгалтер. Это же Лина! Или как здесь ее величают Алина Борисовна. Вот и встретились Лина-Алина. Да не бойся ты. Коли тебя хотят все на место начальника отдела, он противиться не будет, да и не сможет противиться, не в его характере. И палки в ножки твои красивые вставлять не будет. Работай себе в удовольствие на благо предприятия и Родины. Личное было, оно и осталось личным. Чего его переносить на работу? Лучше от этого никому не будет.
Неделя подходила к концу. И он все же решил явить себя миру, пройтись по административному зданию, по заводу, познакомиться лично с людьми. Хотя наверняка многих он знал и помнил с того времени, когда завод был филиалом.
Бухгалтерия.
Сюда заходить Евгению не хотелось. Не хотелось видеть глаза той самой Лины. Очень красивые, голубые и пошло-наглые. Но, обойти этот кабинет он не мог.
Он открыл дверь и застыл солевым памятником жене Лота. Из-за первого стола на него глядела Марина. Смотрела она испуганно, словно Евгений принес страшную весть для нее.
Время шло, Марина давно опустила глаза, а он смотрел на нее и не было сил у него переступить порога.
— Евгений Иванович, Вы что застыли? Вас там держит кто-то? Проходите, все будут очень рады с Вами познакомиться.
Голос Алины Борисовны вернул его к действительности. Он вошел, представился, каждый из находящихся в кабинете назвал свое имя. Встала и Марина, что-то прошептала себе под нос, не поднимая глаз. Он ничего не слышал. Он быстро покинул этот кабинет и пошел обратно к себе. Продолжать экскурсию по заводу желание пропало.
Три часа он просидел за своим рабочим столом неподвижно, думая лишь об одном, вернее об одной, о ней. Заходили и выходили посетители, спрашивали его о чем-то, он чего-то отвечал, чего-то подписывал, чего-то откладывал на потом.
По кабинетам административного здания поползли слушки о странноватости, если не об неадекватности нового директора.
За час до конца рабочего дня он попросил секретаря пригласить к нему Марину. Секретарь что-то переспросила, видимо, фамилию. Но он повторил, Марину из бухгалтерии.
Через пять минут дверь открылась и вошла она. Он вскочил из-за стола подошел к ней, попытался взять ее руку. Она вырвалась.
— Марина! Марина! Что случилось? Почему ты уехала? Почему ты исчезла? Я каждый день думаю о тебе. Я ищу тебя, Марина! Я не могу без тебя!!!
— Евгений Иванович, давайте так. Ничего не было и уж тем более ничего не будет больше. Если Вы не оставите меня в покое, я уволюсь. Вы просто испортите мне жизнь. Оставьте меня, прошу Вас, умоляю Вас. Можно я пойду работать?
Таких поворотов в разговоре он никак не ожидал. Он сник. Он просто упал куда-то. Он молча кивнул.
Марина вышла, она шла по коридору и вспоминала последний час, проведенный ею в доме Буянова.
Через полчаса после звонка Евгения хлопнула входная дверь, и Марина с радостным возгласом "Женя" побежала в прихожую.
А у дверей стояла красивая, статная, хорошо одетая женщина. Глядя на нее, Марина почувствовала себя вдруг мелкой, никчемной молью перед прекрасной экзотической бабочкой.
— Здравствуйте! Извините! Я думала это Женя. А Вы кто?
Женщина нехорошо усмехнулась, отстранив Марину, по-хозяйски прошла в комнату, села на диван. Марина задержалась в прихожей. Она не знала, как ей себя вести с посетительницей. Дом чужой. Она здесь никто. А кто эта женщина, она, как ей показалось, догадалась.
— Я то знаю, кто я, — раздался голос из комнаты, — А вот ты кто? Очередная шлюшка Женькина?
Марина прошла в комнату, встала напротив дивана.
— Послушайте! Вы следите за своими словами. Поверьте, мой словарный запас не беднее Вашего. Если есть желание поиграть в нехорошие слова, я могу доставить Вам такое удовольствие.
— Поняла. Из честных, но обманутых.
— Каких обманутых?
— Небось горы золотые сулил? Через неделю выгонит. Тут у него уже бабий батальон побывал.
— Ничего он мне не сулил. И мне не интересно, кто и зачем здесь побывал.
Женщина встала.
— Ну ладно. Я так поняла, нет его, а мне он нужен был. Передай ему...
— Нет уж, избавьте меня, ничего я передавать не буду. Вам нужно, Вы и предавайте сами. Можете его подождать, он будет через полчаса.
— Некогда мне ждать его. Пойду я, а ты, девка, не верь ему, плохой он, с гнильцой мужик. От него всего ожидать можно.
— Девки знаете где?
— Ну не девка, баба. Да я тоже баба. Без обиды. Так вот эта баба дом строила вместе с ним, а теперь он один в нем живет и других баб сюда водит.
— Что же он Вас безо всего оставил?
— Ну как безо всего? Тряпки мои не забрал, безделушки не отобрал. На машину я не заслужила. Ну счастливо тебе, пошла я.
Дверь за ушедшей женщиной хлопнула. Марина села в прихожей. Ей стало нехорошо, даже противно. Ей захотелось бежать из этого дома. Что она быстро и сделала.
Мало того, она понимала, что по прежнему адресу он обязательно ее найдет, а встречаться с ним более желания не было. Она решила на время командировки мужа переехать в квартиру к маме.
И вот они гримасы жизни. Именно его назначили сюда директором завода. Ну что ей делать? Она не сможет терпеть его ухаживаний и преследований.
Ну почему все сложилось именно так?
Ну почему она все приняла так близко к сердцу?
Ну почему слова совершенно незнакомой ей женщины так повлияли на ее отношение к Евгению? И почему они без капли сомнения были Мариной приняты за истину?
Да все очень просто.
Все, что она всегда старалась забыть, вдруг девятивальной волной накрыло ее, выплеснувшись из подвалов ее памяти..
Отец. Муж мамы. Ее отец, когда Марине было всего двенадцать лет, выгнал их с мамой из дома на улицу. Дом был его родителей. И он как-то все устроил так, что ни у жены, ни дочери не было права даже на кусочек для себя в этом доме.
Тяжело было вспоминать их мытарства с мамой по съемным углам и комнатам. Неприятно было вспоминать заносчивость и хамство некоторых из хозяев снимаемого ими жилья.
Стыдно и страшно было вспоминать приставание мужчин из хозяев к маме и попытки одного из идиотов потрогать ее, Марину, девочку и по возрасту, и по телосложению.
Тьфу!!!
И вот она почему-то поставила жену Евгения в один ряд со своей мамой. Ненависть к собственному отцу, частично перешла на Буянова.
Так что же ей теперь делать?
Муж, Александр, находился до сих пор в бессрочной "командировке", звонил очень редко и звонил только дочке. Через нее передавал жене, что, мол, не знает, когда вернется домой. Марина иногда заезжала на квартиру и замечала, что он бывает здесь. Да, видимо, нужно готовиться к крутому повороту судьбы, к разводу.
Так что же ей с работой делать? Уволиться? Но где она теперь, без помощи Александра сможет найти такую работу. И вообще бухгалтеров и экономистов ныне, как воробьев в городе. Местный институт каждый год сотнями их выплевывает из своих стен.
Ну что ж, выбора большого нет. Придется пока остаться. Дальше будет видно. В крайнем случае можно все-таки попросить о помощи мужа. Он ведь пока еще муж.
Но есть и положительное в сложившихся новых обстоятельствах. Можно вернуться домой, в родную квартиру. Дом есть дом.
Вечер.
Завод.
Его кабинет.
В кабинете он, Адиманян и почему-то Шустов. Тот стал хвостом Саркиса Вартановича. Адиманян злой, Шустов почему-то веселый, Буянов безразличный.
— Что делать будем, Евгений Иванович?
— А что делают в таком случае. Статью вряд ли мне слепите. Уволите или самому заявление писать?
Адиманян тяжело вздохнул. Прошелся по кабинету, подошел к столу директора. Сел на директорское место.
— Жень. Есть мнение такое. В общем, сор из избы не выносить. Из стратегических резервов поставить сюда этот блок. А поломанные отдать в ремонт в солидную организацию. Дорого, конечно, будет, но дешевле чем купить новый, и грязью перед верхами не измажемся. Но нужен козел отпущения.
— Я?
— Ты.
— Ну что же, я готов. По статье?
— Нет. Крутовато будет, большой крови не желают. Хотят тебя поставить директором в бывший филиал. Зарплата поменьше, конечно. Но как там покажешь себя в дальнейшем. Все может вернуться к своим истокам.
— А чего, там место хорошее. Работы меньше, поспокойнее. И блоков таких дорогих нет. Не сгорят.
Это вставил от себя Шустов, и довольный своей шуткой, засмеялся. Буянов зло посмотрел на своего заместителя, захотелось плюнуть тому в его довольную рожу. Потом повернулся к представителю Центрального Управления.
— А вместо меня кого? Этого клоуна?
Шустов изменился в лице.
— Если я клоун, то ты дурак, Евгений Иванович!
Буянов молча поднялся со стула, подошел к Шустову, тот вскочил сам со своего стула и стоял с испугом в глазах перед теперь почти бывшим уже своим руководителем.
Удар справа в челюсть у Буянова был отработан до автоматизма с детства. Несмотря на высокий рост и крепкое телосложение Шустов мешком с навозом полетел на пол. Захрипел, засучил ногами.
Вскочил со своего места Адиманян, начал чего-то кричать, но в волнении у него прорезался такой акцент, что понять его было невозможно. Он подлетел к Буянову, брызжа слюной, орал что-то, махал руками.
— Слышь, Саркис, и ты не нарывайся. А то и тебе в горячке в рожу дам. Пошел я. Этот сучонок пусть бежит побои снимает да в полицию заявление пишет на меня. Я за себя отвечу.
Евгений, отодвинув в сторону умолкнувшего Адиманяна, обойдя лежавшего еще на полу Шустова, вышел из кабинета и уехал.
***
Поехал он не домой. Поехал он в тот самый ресторан, откуда они ушли с Мариной, так и не испробовав всех прелестей тамошней кухни.
Не стал садиться за столик. Пристроился в баре. Выпил пару бокалов коньяка, и тут в ресторан вошла она.
Нет, конечно же не Марина.
Эта женщина когда-то работала у него на заводе бухгалтером. Она всегда нравилась ему. И было чему нравиться. Высокая, стройная, яркая блондинка, с очень миловидным лицом, с красивой фигурой. Но она всегда играла с ним. Оставаясь долго его желанной, но неспетой песней.
Именно ей обязан Шустов, что быстро из мастеров поднялся до начальника цеха, а потом и до заместителя директора завода.
Хотя, здесь не стоит умалять заслуг самого Шустова. Он был энергичным, целеустремленным, очень исполнительным руководителем.
Особенно он проявил себя, когда на завод поставили линию по ремонту, которая была по-существу новым барахлом.
Он спал в цеху.
Он не давал покоя ни себе, ни подчиненным, ни рабочим.
И линия была доработана, линия была отлажена, линия была пущена в эксплуатацию.
Но при любом раскладе, он не мог за столь короткое время взлететь так высоко. Главная роль в его карьерном росте отведена была этой женщине и Буянову, который не устоял перед ее чарами. А она была чертовски хороша. И он все же добился своего. Хотя его победу можно назвать было Пирровой.
Именно с ней поймала Евгения жена в тот злополучный вечер в квартире.
— Лина! Добрый вечер! Не помню, когда встречались в последний раз. Какими судьбами сюда?
Она широко улыбнулась, словно тоже искренне обрадовалась встрече.
— Да у меня здесь сестра работает. Администратором. Когда встречались не помнишь? А я помню, на твоей квартире.
Улыбка ее преобразовалась в нехороший смех.
— Ну подойди сюда. Давно не виделись. Я соскучился. Может выпьешь чего?
— Почему не выпить. Я на общественном транспорте езжу. Давай коктейль, только не крепкий.
Лина присела рядом, приняла от бармена бокал.
— Как живешь? Ты ведь в бывший филиал от нас ушла, на повышение? Как у вас там? Жить можно?
— Жить везде можно, где воздух и вода есть. Да, я там главным бухгалтером. А чего ты так вдруг заинтересовался нашим предприятием?
— Да представляешь, сняли меня?
— Сняли?
— Да погоди ты! Не совсем пока, хотели к вам начальником поставить. Но теперь вряд ли это получится, как бы в тюрьму не загреметь.
— А что же случилось? Украл, выпил, теперь в тюрьму?
— Ты представляешь? Ты уж меня извини, но он довел, брат твой двоюродный. Дал я ему по роже сегодня. Хорошо дал. Но довел он. Налей-ка мне еще бокальчик, дружок.
Последнее было обращено к бармену.
Улыбка моментально сползла с красивого лица Лины. Она уже с ненавистью смотрела на Буянова. Казалось, еще мгновение, и она выплеснет остатки коктейля ему в лицо. А он этого под алкогольными парами не замечал. Рассыпался в комплиментах, нес какую-то чушь.
— Слышь, Лина, а поехали ко мне. У нас с тобой в прошлый раз неплохо получалось. Надеюсь и в этот раз не подведем друг друга.
И ее прорвало.
— К тебе? Да кому ты нужен, боров вонючий? Ты думаешь я на твои достоинства в тот раз клюнула? Да нужен ты мне, как Кощей Снегурочке. Домой он меня зовет к себе! Пей вон свой коньяк, и моли богу, чтобы Сашка заявление не написал.
Шустова звали Александр.
— Да я только ради него и легла с тобою в кровать. И знаешь, как противно мне было? Неделю потом отмывалась. Брат? Да не брат он мне, любовник он мне. Как был им, так до сих пор остается. К тебе? Иди вон шлюх на вокзале снимай!
Она поставила недопитый бокал с коктейлем на стойку, резко встала и ушла в зал ресторана. Буянов ошалело смотрел на бармена, который оказался невольным свидетелем этой неприятной беседы. Чувствуя, что выпитый им алкоголь догоняет его, он, рассчитавшись, начал собираться домой.
— Евгений Иванович, — подал голос бармен, он знал Буянова, тот часто здесь бывал, особенно в последнее время, — Вы ведь на машине? Отдайте мне ключи. Езжайте на такси. Не дай бог! Зачем Вам еще серьезные неприятности?
— Ключи? А на работу завтра?
— Вы не бедны, на такси доедете. Завтра вечером я Вам ключи верну. Здесь, перед рестораном никто Вашу машину пальцем не тронет.
— Да. Ты прав! Давай еще граммов сто на дорожку.
Выпив очередной бокал, Буянов положил ключ от машины на стойку перед барменом, поднялся и тяжело пошел к выходу.
Прибывшее за ним такси, оказалось странноватым. Буянову не пришлось садиться в него самому, его просто втолкнули на заднее сидение, где он оказался зажатым между двумя крепкими мужчинами.
***
Нет, не стал писать заявление Шустов, что немного удивило Буянова. И Адиманян не предал гласности вечерний инцидент. Решение перевести Буянова директором в бывший филиал осталось в силе.
Двух дней хватило на то, чтобы сдать все дела преемнику, которым оказался тот, на чье место уходил Буянов. И новый директор бывшего филиала со строгим выговором с понедельника должен был приступить к своим обязанностям на новом месте работы.
А работать уже не хотелось. Неприятности и беды сыпались на Евгения в последние время, как мука из сита.
Три дня, он сидел в кабинете, бессмысленно теребя мышкой экран монитора. За все время познакомился лишь со своими заместителями и начальниками отделов.
Коллектив, если судить по разговору с заместителями, был неплохой. Правда одна из корифеев предприятия, начальник отдела финансов и экономики собиралась уходить, но на его место был уже достойный преемник. Здешний главный бухгалтер.
Буянов горько усмехнулся. Главный бухгалтер. Это же Лина! Или как здесь ее величают Алина Борисовна. Вот и встретились Лина-Алина. Да не бойся ты. Коли тебя хотят все на место начальника отдела, он противиться не будет, да и не сможет противиться, не в его характере. И палки в ножки твои красивые вставлять не будет. Работай себе в удовольствие на благо предприятия и Родины. Личное было, оно и осталось личным. Чего его переносить на работу? Лучше от этого никому не будет.
Неделя подходила к концу. И он все же решил явить себя миру, пройтись по административному зданию, по заводу, познакомиться лично с людьми. Хотя наверняка многих он знал и помнил с того времени, когда завод был филиалом.
Бухгалтерия.
Сюда заходить Евгению не хотелось. Не хотелось видеть глаза той самой Лины. Очень красивые, голубые и пошло-наглые. Но, обойти этот кабинет он не мог.
Он открыл дверь и застыл солевым памятником жене Лота. Из-за первого стола на него глядела Марина. Смотрела она испуганно, словно Евгений принес страшную весть для нее.
Время шло, Марина давно опустила глаза, а он смотрел на нее и не было сил у него переступить порога.
— Евгений Иванович, Вы что застыли? Вас там держит кто-то? Проходите, все будут очень рады с Вами познакомиться.
Голос Алины Борисовны вернул его к действительности. Он вошел, представился, каждый из находящихся в кабинете назвал свое имя. Встала и Марина, что-то прошептала себе под нос, не поднимая глаз. Он ничего не слышал. Он быстро покинул этот кабинет и пошел обратно к себе. Продолжать экскурсию по заводу желание пропало.
Три часа он просидел за своим рабочим столом неподвижно, думая лишь об одном, вернее об одной, о ней. Заходили и выходили посетители, спрашивали его о чем-то, он чего-то отвечал, чего-то подписывал, чего-то откладывал на потом.
По кабинетам административного здания поползли слушки о странноватости, если не об неадекватности нового директора.
За час до конца рабочего дня он попросил секретаря пригласить к нему Марину. Секретарь что-то переспросила, видимо, фамилию. Но он повторил, Марину из бухгалтерии.
Через пять минут дверь открылась и вошла она. Он вскочил из-за стола подошел к ней, попытался взять ее руку. Она вырвалась.
— Марина! Марина! Что случилось? Почему ты уехала? Почему ты исчезла? Я каждый день думаю о тебе. Я ищу тебя, Марина! Я не могу без тебя!!!
— Евгений Иванович, давайте так. Ничего не было и уж тем более ничего не будет больше. Если Вы не оставите меня в покое, я уволюсь. Вы просто испортите мне жизнь. Оставьте меня, прошу Вас, умоляю Вас. Можно я пойду работать?
Таких поворотов в разговоре он никак не ожидал. Он сник. Он просто упал куда-то. Он молча кивнул.
Марина вышла, она шла по коридору и вспоминала последний час, проведенный ею в доме Буянова.
Через полчаса после звонка Евгения хлопнула входная дверь, и Марина с радостным возгласом "Женя" побежала в прихожую.
А у дверей стояла красивая, статная, хорошо одетая женщина. Глядя на нее, Марина почувствовала себя вдруг мелкой, никчемной молью перед прекрасной экзотической бабочкой.
— Здравствуйте! Извините! Я думала это Женя. А Вы кто?
Женщина нехорошо усмехнулась, отстранив Марину, по-хозяйски прошла в комнату, села на диван. Марина задержалась в прихожей. Она не знала, как ей себя вести с посетительницей. Дом чужой. Она здесь никто. А кто эта женщина, она, как ей показалось, догадалась.
— Я то знаю, кто я, — раздался голос из комнаты, — А вот ты кто? Очередная шлюшка Женькина?
Марина прошла в комнату, встала напротив дивана.
— Послушайте! Вы следите за своими словами. Поверьте, мой словарный запас не беднее Вашего. Если есть желание поиграть в нехорошие слова, я могу доставить Вам такое удовольствие.
— Поняла. Из честных, но обманутых.
— Каких обманутых?
— Небось горы золотые сулил? Через неделю выгонит. Тут у него уже бабий батальон побывал.
— Ничего он мне не сулил. И мне не интересно, кто и зачем здесь побывал.
Женщина встала.
— Ну ладно. Я так поняла, нет его, а мне он нужен был. Передай ему...
— Нет уж, избавьте меня, ничего я передавать не буду. Вам нужно, Вы и предавайте сами. Можете его подождать, он будет через полчаса.
— Некогда мне ждать его. Пойду я, а ты, девка, не верь ему, плохой он, с гнильцой мужик. От него всего ожидать можно.
— Девки знаете где?
— Ну не девка, баба. Да я тоже баба. Без обиды. Так вот эта баба дом строила вместе с ним, а теперь он один в нем живет и других баб сюда водит.
— Что же он Вас безо всего оставил?
— Ну как безо всего? Тряпки мои не забрал, безделушки не отобрал. На машину я не заслужила. Ну счастливо тебе, пошла я.
Дверь за ушедшей женщиной хлопнула. Марина села в прихожей. Ей стало нехорошо, даже противно. Ей захотелось бежать из этого дома. Что она быстро и сделала.
Мало того, она понимала, что по прежнему адресу он обязательно ее найдет, а встречаться с ним более желания не было. Она решила на время командировки мужа переехать в квартиру к маме.
***
И вот они гримасы жизни. Именно его назначили сюда директором завода. Ну что ей делать? Она не сможет терпеть его ухаживаний и преследований.
Ну почему все сложилось именно так?
Ну почему она все приняла так близко к сердцу?
Ну почему слова совершенно незнакомой ей женщины так повлияли на ее отношение к Евгению? И почему они без капли сомнения были Мариной приняты за истину?
Да все очень просто.
Все, что она всегда старалась забыть, вдруг девятивальной волной накрыло ее, выплеснувшись из подвалов ее памяти..
Отец. Муж мамы. Ее отец, когда Марине было всего двенадцать лет, выгнал их с мамой из дома на улицу. Дом был его родителей. И он как-то все устроил так, что ни у жены, ни дочери не было права даже на кусочек для себя в этом доме.
Тяжело было вспоминать их мытарства с мамой по съемным углам и комнатам. Неприятно было вспоминать заносчивость и хамство некоторых из хозяев снимаемого ими жилья.
Стыдно и страшно было вспоминать приставание мужчин из хозяев к маме и попытки одного из идиотов потрогать ее, Марину, девочку и по возрасту, и по телосложению.
Тьфу!!!
И вот она почему-то поставила жену Евгения в один ряд со своей мамой. Ненависть к собственному отцу, частично перешла на Буянова.
Так что же ей теперь делать?
Муж, Александр, находился до сих пор в бессрочной "командировке", звонил очень редко и звонил только дочке. Через нее передавал жене, что, мол, не знает, когда вернется домой. Марина иногда заезжала на квартиру и замечала, что он бывает здесь. Да, видимо, нужно готовиться к крутому повороту судьбы, к разводу.
Так что же ей с работой делать? Уволиться? Но где она теперь, без помощи Александра сможет найти такую работу. И вообще бухгалтеров и экономистов ныне, как воробьев в городе. Местный институт каждый год сотнями их выплевывает из своих стен.
Ну что ж, выбора большого нет. Придется пока остаться. Дальше будет видно. В крайнем случае можно все-таки попросить о помощи мужа. Он ведь пока еще муж.
Но есть и положительное в сложившихся новых обстоятельствах. Можно вернуться домой, в родную квартиру. Дом есть дом.
