- А ты чего?
- Ну не в кабинете же! Хотя, всякое бывало, только по вечерам, а это время обед. Отпустил я их. Но выпытал, как их потом найти можно будет. И знаешь, где эта сладкая парочка живет?
- Не знаю, конечно. Ты к чему сейчас все это?
- Ну так завел немного Лука меня своими Манечками, Светочками. Машина, вон стоит, под боком. А живут они в общаге рабочего поселка, где раньше ПТУ было. Поехали, привезем сюда, покуролесим от души. А утром, глядишь, и Луке немного из экзотических прелестей перепадет. Спасибо нам потом скажет.
- Так мы же пьяные!
- Обижаешь! Начальника милиции, да еще в форме... Чтобы какая-то там гадина остановила! Ты о чем Андрюха?! Ты как все это представляешь себе?
- Да поехали! Ни разу китаянки не было. Помрешь, и не увидишь, какого она цвета, китайская плоть.
Джип был заведен, майор уселся за руль, его товарищ рядом, но выезжая из ворот, водитель чуть не зацепил крылом один из воротных столбов. Выехав, главный милиционер города остановился, заглушил двигатель.
- Чего-то это. В глазах у меня двоится. Давай сам. А я по дороге протрясусь, обратно сам поеду.
- Да я как-то не очень...
- Ладно тебе, жми на педаль, крути баранку, дорога прямая, общежитие в ПТУ почти на въезде в поселок. Садись.
Андрей Николаевич сел за руль джипа. Права лежали в кармане давно. Однако Вальцов не любил водить, поэтому можно сказать, не умел. Личной машиной в семье, управляла жена, а если выпадало счастье иметь автомашину служебную, то к ней полагался водитель.
Завел, умудрился тронуться с первой попытки и поехал.
Дорога была и правда хорошей, прямой, ровной и достаточно широкой. И товарищ в форме, находившийся рядом, спать не собирался, а с ним, бдящим, Андрей Николаевич чувствовал себя увереннее за рулем. Начал потихоньку прибавлять газу. Какой пьяный русский не любит быстрой езды?
- Ты это, особо не газуй. Я вижу, какой ты ездок. Поспокойнее кати, времени до утра еще много впереди. Рано привезем, надоедят рано. Чего потом делать будем? Вон, какая ночь-то звездастая! При таком звездном небе спать - кощунство!
Леонов захохотал. Он все-таки умел держать себя в форме в любом виде, выйдя из дома, застегнул и рубашку, и китель, и даже фуражку на затылок закинул. Сидел рядом с неумелым водителем, словно боровик в лукошке.
- Ты дальняк-то включи! Не видно ни фига.
- А это что?
- Дальний свет, чудило! - захохотал снова Леонов.
- А как?
- Да ладно, езжай так, дорога ровная, машин вроде нет, только жми на педаль... Ты это, не лезь на обочину! Левее держись! Слева вон сколько места, а то в кювет еще съедешь. Левее, левее держи... Стой!!! Стоять, придурок!!!
Справа метнулась тень, легкий звук удара чего-то о правое крыло автомобиля, потом джип два раза подпрыгнул и остановился.
- Ты что натворил? Урод! Твою же бога в душу мать!
- Что?
- Ты задавил кого-то!
Майор вылез из остановившейся машины и пошел назад, в то место, где недавно два раза подпрыгнул автомобиль. Андрею Николаевичу выходить наружу было страшно. Пару минут спустя, майор вернулся.
- Жив? - с надеждой спросил виновник наезда.
Леонов помотал головой.
- Ты два раза ее переехал. Расплющил... Женщина....
- Что делать теперь.
- Иди, садись на мое место, я поведу.
Леонов сел за руль, круто развернулся и рванул в сторону села, откуда они недавно выехали.
Вслед уезжающей с места преступления машины, с края леса, прилегающего к дороге, смотрели два растерянных, испуганных, но очень внимательных глаза.
Майор загнал автомобиль во двор, заглушил двигатель, послал сотоварища по несчастью закрыть и ворота, и калитку.
- Этому дурню ничего не говори пока, завтра видно будет, что делать. Пойдем в дом, водку пить.
До завтра ждать не пришлось, часа через полтора около дома Луки замерцала радуга от проблесковых маячков машин милиции.
- Наши приехали. Быстро они хватились. Ты сиди здесь, не выходи.
Леонов снова застегнул китель, накинул фуражку, вышел из дома. Тот, кто уже стал преступником, не удержался, не сиделось, выскользнул вслед за милиционером и осторожно выглядывал из-за угла. Смотрел туда, куда шел Леонов, который уверенной походкой шагал в сторону ворот. В них уже с улицы колотили. Такое впечатление, что били ногами, грохот стоял страшный.
- Чего надо? - издалека крикнул майор. - По башке подолби лучше себе!
- Я сейчас тебе по тыкве постучу! Открывай быстро, милиция! - донесся зычный голос с улицы.
- Это кто там? Милиция?
- Болтай меньше! Открывай быстрее, давай!
- Бармалей? Ты что ли!
- Я! Кто? Я тебе сейчас дам Бармалей! Открывай, сучонок!
Майор открыл калитку, и желавшие ворваться в нее милиционеры, в растерянности остановились у нее.
- Товарищ майор! Вы?
- Я сержант, я!
Милиционер, названный Бармалеем, неловко козырнул начальству, потоптался на месте, его напарник шустро спрятался за его спину.
- Что у вас здесь за гонки с иллюминацией? - спросил майор.
- Женщину на дороге неподалеку отсюда сбили, да еще переехали потом.
- И кто же так?
- Бог его знает! Уехал с места, урод. Вот сейчас по району ищем. По близлежащим деревням и поселкам.
- Улики на месте есть какие? - допытывался майор.
- Рыщут эксперты, но вряд ли чего серьезное. Вроде даже отпечатков протекторов нормальных нет.
- Ну, ищите, ищите, сюда не лезьте, здесь я с друзьями отдыхаю. Остальным передай, чтобы не беспокоили нас.
- Слушаюсь товарищ майор!
- Что за баба... женщина?
- Паспорт при ней оказался. Зоя. Аршанова, по-моему...
- Аршинова, - помог напарник, - Тридцать три года ей. Было.
- Жаль, не повезло бедняге! Нельзя этого преступника оставить без наказания. Ну, мы ведь отыщем, сержант, этого урода?
- Так точно, товарищ майор! Найдем!
- Вот-вот! Утром доложите. Зоя Аршинова. Жаль бабу! Давай, сержант, зло должно быть наказуемо.
Молодые милиционеры пошли колотить в следующие ворота, а соучастники по преступлению вернулись со двора в дом. Оба, не сговариваясь, нацедили за столом по полному стакану водки, залпом опорожнили емкости. Посидели молча, еле-еле шевеля челюстями, пережевывая что-то из закуски. Налили и выпили еще. Леонов серьезно опьянел, нетвердыми шагами подошел к дивану, не лег, упал на него, подвалился под бочок к Луке и сразу же громко захрапел. Вальцову же пришлось в одного еще несколько раз полоскать горло водкой, прежде чем, наконец, ему удалось опьянеть и уснуть в эту ночь.
Дочь сидела за компьютером, только с помощью его она в последнее время общалась с кем-то, помимо родителей. Нюшенька жила в созданном ей самой мире активнее, нежели в реальном, настоящем. Своего внимания на то, что отец вернулся наконец с прогулки, и на его настроение, с которым он пришел, не обратила. Наверное, так оно и к лучшему было и для нее, и для отца.
Андрей Николаевич, разувшись в прихожей, сразу прошел на кухню, достал из холодильника початую бутылку коньяка, лимон, который порубил ножом в блюдце, налил себе приличную дозу крепкого напитка в объемистый бокал, выпил одним большим глотком, присел за стол, бросил в рот небрежно отрезанный ломтик лимона. Вяло пережевывая кислый ломоть, он смотрел в окно, а за ним начинала портиться погода. Откуда-то взявшийся нехороший ветерок пригнал дождевые тучи. По всему было видно, что собирается дождь.
Душа его никогда не была сентиментальной, сердце давно покрылось твердой коркой без малейшей щели для проникновения туда жалости, сочувствия и им подобным чувствам. Но сегодняшняя встреча в парке показала, что не все так просто. Вальцов сейчас терзался. Мысли, какие-то вязкие, тягучие, цепкие, мучили его голову. Все старания расстаться с ними, выбросить их из воспаленного мозга, были напрасны. Не помогал ему сегодняшним вечером даже коньяк.
А время между тем шло. Время оно и есть время. Немногое из того, что дала природа человеку, на что человеку невозможно повлиять. Оно движется всегда вперед, всегда движется только в одном направлении.
За окном кухни заметно стемнело. Дождь и правда, пошел. Были видны дальние всполохи молний. Которые постепенно приближались.
Дочь за компьютером может просидеть до утра, ну а если захочет лечь спать, то разбудит отца, чтобы он помог ей перебраться в кровать. Значит Вальцову можно себя устроить на пустующей супружеской постели горизонтально. Пора бы уже. Но сто граммов напоследок никак не помешают.
Он потянулся за коньяком, чтобы снова себе налить, и с удивлением увидел, что бутылка-то пуста. Удивительным это было не только потому, что он не заметил, как опорожнил ее целиком. Удивительным было и то, что он был совершенно трезв. Он поднялся, полез в бар за другой бутылкой. Под лимон, под яркие сполохи молний, под приближающиеся раскаты грома, он продолжал свое питие. Мрачнея с каждой новой дозой благородного напитка.
Наконец алкоголь начал действовать. Теперь стоит о сне подумать.
Он снова заглянул в комнату дочери. Там все без перемен. Прошел в свою спальню. Уборка постельных принадлежностей и заправка кровати лежали на плечах жены, которая уехала в этот день очень рано. Постель была не заправлена. Андрею Николаевичу осталось только раздеться и поместить свое в меру упитанное тело под одеяло. Морфей не долго капризничал, быстро взял Вальцова под свое покровительство.
С ранней юности Андрей Николаевич приучил себя пробуждаться в шесть часов утра и всегда, если только кто-то не потревожит его сон раньше, спал именно до этого времени. Поэтому проснувшись, глянув сначала в окно, а потом на часы, он удивился, на часах было четыре утра. Странно, но многое меняется в характере человека с возрастом, это и пронеслось в его голове, он вздохнул и повернулся на другой бок, закрыл глаза. Но повторно заснуть не успел. Почувствовал, что открывается дверь в спальню. Наверное, дочь, засидевшаяся до утра, решилась, все-таки прилечь. Надо подниматься, нужно ей помочь.
Однако...
Это была не дочь, в щель приоткрывшейся двери проникала чья-то незнакомая фигура. Даже не фигура, а неясная тень. Тень была высокой и худой. Она взяла в руки взявшуюся откуда-то в спальне деревянную табуретку, установила ее рядом с кроватью, застывшего в ужасе Вальцова, присела на нее. Испуганный хозяин дома, лежащий в постели, не мог произнести ни слова, он вытаращенными глазами смотрел на тень, ожидая чего-то очень для него страшного.
Табурет был колченогим, тень начала потихоньку раскачиваться на нем, стукая по очереди о пол разными по высоте ножками.
Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!
За окном резко вспыхнула молния, спустя мгновение раздался страшный грохот. Гром был оглушающим. А тень после того, как стих последний раскат, заговорила тихим, но пугающим по своему тембру голосом.
- Ну что? Я же говорил, буду приходить к тебе по ночам во сне. Я тебе обещал. Так встречай гостя! Я пришел!
Господи! Да это же тот мужик, из парка! Как его там? Аршинов! Точно он, начали проступать черты лица пришельца. Небритые щеки, пылающие глаза, многочисленные морщины. Он обещал приходить во сне. Какой к чертям собачьим сон? Явь. Он явился к нему в квартиру наяву.
- Ты убил мою жену! Ты лишил жизни мою несчастную Зою. Ты сломал мне жизнь. Я не хочу тебе зла, я не желаю, да и не смогу мстить тебе. Но почему ты не хочешь мне помочь? От тебя ничего не нужно, необходимо лишь твое согласие, и моя Зоя вернется ко мне. Я от тебя этого не требую, я тебя даже не прошу об этом, я тебя умоляю!!! Помоги! Помоги!! Верни жизнь Зое и мне!
Снова вспышка молнии, опять резкий удар грома.
- Помоги!
- Ты сумасшедший! Как ты проник сюда? - Вальцов наконец-то заставил шевелиться свой свернувшийся в сушеный финик язык, - Ты понимаешь, что это ведь преступление! Ты незаконно проник в квартиру другого человека. Тебя будут за это судить. Тебя ведь посадят.
- Мне все равно что со мной сделают. Верни, верни пожалуйста мне Зою. Я буду приходить к тебе каждую ночь, я не дам тебе покоя. Я и днем стану преследовать тебя, буду преследовать даже в твоих мыслях. Я готов на все!
Вспышка ослепляющая, за ней оглушающий гром. И снова...
Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!
- Папа, папа! Ты что кричишь? Что с тобой.
Вальцов с трудом открыл глаза, у его кровати в своем кресле была Нюшенька.
- Доченька. Нюшенька! Что такое? А где этот? Где он? Он тебе не причинил вреда? Он ушел?
Дочь с серьезным страхом смотрела на отца.
- Папа, ты о ком сейчас говоришь? Кто мог мне причинить вред? Кто приходил, и кто ушел?
- Аршинов! Этот сумасшедший из парка. Ты видела его? Он ушел? Как он мог прийти к нам? Ты его впустила сама? Зачем?
- Папа, что с тобой. В квартире нет никого. И не было. Только мы с тобой здесь, не пугай меня, пожалуйста. Ты не заболел? Ты не бредишь?
- Погоди! Погоди, моя хорошая! Дай мне собраться с мыслями? Ты еще не ложилась? Ты до сего времени еще не спала?
- Я хотела лечь, попробовала разбудить тебя. Но бесполезно. Ты очень крепко спал. Я не смогла. Я подремала немного в кресле. Ты меня своим криком разбудил.
- Пойдем, я помогу тебе лечь в кровать.
Уложив в постель дочь, Вальцов вернулся в спальню, прилег сам.
Так значит, это был просто сон? А что еще могло быть? Тень непонятная, колченогий табурет. Он осмотрел машинально спальню. Конечно же, никакого табурета здесь не было и не должно было быть. Этот размеренный стук о пол деревянными ножками, он не только бы привлек внимание дочери, он и соседей бы снизу разбудил. Сон, это был сон.
Проклятье!
Несмотря на успокаивающее объяснение самому себе, что было на самом деле, ему стало еще страшнее. Он, этот сумасшедший из парка обещал приходить к нему во сне, и он сдержал свое обещание, он пришел к нему. Но это же за пределами сущности настоящего, реального мира. Это что-то, связанное с миром потусторонним. Ни в бога, ни в черта, ни, тем более, в нечистую силу Андрей Николаевич никогда не верил. И вот на тебе, столкнулся с чем-то подобным.
Он еще некоторое время шевелил мыслями в голове. Осталось все пережитое им во сне списать на вчерашнее напряженное нервное состояние, и на принятую перед сном большую дозу коньяка. Хотя прежде, в любом подпитии ничего подобного с ним никогда не случалось.
Наконец он решил доспать, не доспанное в эту ночь. Лег, закрыл глаза, но уснуть ему больше так до самого утра не удалось.
Приехала на следующий день жена. Увидав мужа, валяющегося в кровати, она удивилась. Если Вальцов на выходные не уезжал куда-то из дому, на рыбалку, к примеру, или на охоту, или в баню, то в кровати не валялся, его любимым местом был диван перед телевизором. На телевизор он мог целый день смотреть бессмысленным взглядом, часто и бессистемно переключая каналы пультом. Она укоризненно покачала головой, заглянула в комнату дочери, прошла на кухню. Здесь она удивилась еще больше. Муж никогда не употреблял такого количества крепкого алкоголя, если пил дома один. Убрав пустые бутылки со стола, она вернулась в спальню.
- Что случилось? Ты почему столько пил вчера? А если бы что-то Нюше ночью понадобилось, а ты был пьян, как свинья? Что это за новые веяния?
- Не твое дело. Если сочту нужным, скажу.
Вальцов был частенько груб и с женой.
Он весь день провел в спальне, в кровати. Лежал и думал, думал, думал. И сам не понимал, о чем он думал, мысли в голове играли в чехарду, занимались свальным грехом. На выходе не было ничего, кроме полной белиберды. А он все думал, думал и думал.
- Ну не в кабинете же! Хотя, всякое бывало, только по вечерам, а это время обед. Отпустил я их. Но выпытал, как их потом найти можно будет. И знаешь, где эта сладкая парочка живет?
- Не знаю, конечно. Ты к чему сейчас все это?
- Ну так завел немного Лука меня своими Манечками, Светочками. Машина, вон стоит, под боком. А живут они в общаге рабочего поселка, где раньше ПТУ было. Поехали, привезем сюда, покуролесим от души. А утром, глядишь, и Луке немного из экзотических прелестей перепадет. Спасибо нам потом скажет.
- Так мы же пьяные!
- Обижаешь! Начальника милиции, да еще в форме... Чтобы какая-то там гадина остановила! Ты о чем Андрюха?! Ты как все это представляешь себе?
- Да поехали! Ни разу китаянки не было. Помрешь, и не увидишь, какого она цвета, китайская плоть.
Джип был заведен, майор уселся за руль, его товарищ рядом, но выезжая из ворот, водитель чуть не зацепил крылом один из воротных столбов. Выехав, главный милиционер города остановился, заглушил двигатель.
- Чего-то это. В глазах у меня двоится. Давай сам. А я по дороге протрясусь, обратно сам поеду.
- Да я как-то не очень...
- Ладно тебе, жми на педаль, крути баранку, дорога прямая, общежитие в ПТУ почти на въезде в поселок. Садись.
Андрей Николаевич сел за руль джипа. Права лежали в кармане давно. Однако Вальцов не любил водить, поэтому можно сказать, не умел. Личной машиной в семье, управляла жена, а если выпадало счастье иметь автомашину служебную, то к ней полагался водитель.
Завел, умудрился тронуться с первой попытки и поехал.
Дорога была и правда хорошей, прямой, ровной и достаточно широкой. И товарищ в форме, находившийся рядом, спать не собирался, а с ним, бдящим, Андрей Николаевич чувствовал себя увереннее за рулем. Начал потихоньку прибавлять газу. Какой пьяный русский не любит быстрой езды?
- Ты это, особо не газуй. Я вижу, какой ты ездок. Поспокойнее кати, времени до утра еще много впереди. Рано привезем, надоедят рано. Чего потом делать будем? Вон, какая ночь-то звездастая! При таком звездном небе спать - кощунство!
Леонов захохотал. Он все-таки умел держать себя в форме в любом виде, выйдя из дома, застегнул и рубашку, и китель, и даже фуражку на затылок закинул. Сидел рядом с неумелым водителем, словно боровик в лукошке.
- Ты дальняк-то включи! Не видно ни фига.
- А это что?
- Дальний свет, чудило! - захохотал снова Леонов.
- А как?
- Да ладно, езжай так, дорога ровная, машин вроде нет, только жми на педаль... Ты это, не лезь на обочину! Левее держись! Слева вон сколько места, а то в кювет еще съедешь. Левее, левее держи... Стой!!! Стоять, придурок!!!
Справа метнулась тень, легкий звук удара чего-то о правое крыло автомобиля, потом джип два раза подпрыгнул и остановился.
- Ты что натворил? Урод! Твою же бога в душу мать!
- Что?
- Ты задавил кого-то!
Майор вылез из остановившейся машины и пошел назад, в то место, где недавно два раза подпрыгнул автомобиль. Андрею Николаевичу выходить наружу было страшно. Пару минут спустя, майор вернулся.
- Жив? - с надеждой спросил виновник наезда.
Леонов помотал головой.
- Ты два раза ее переехал. Расплющил... Женщина....
- Что делать теперь.
- Иди, садись на мое место, я поведу.
Леонов сел за руль, круто развернулся и рванул в сторону села, откуда они недавно выехали.
Вслед уезжающей с места преступления машины, с края леса, прилегающего к дороге, смотрели два растерянных, испуганных, но очень внимательных глаза.
Майор загнал автомобиль во двор, заглушил двигатель, послал сотоварища по несчастью закрыть и ворота, и калитку.
- Этому дурню ничего не говори пока, завтра видно будет, что делать. Пойдем в дом, водку пить.
До завтра ждать не пришлось, часа через полтора около дома Луки замерцала радуга от проблесковых маячков машин милиции.
- Наши приехали. Быстро они хватились. Ты сиди здесь, не выходи.
Леонов снова застегнул китель, накинул фуражку, вышел из дома. Тот, кто уже стал преступником, не удержался, не сиделось, выскользнул вслед за милиционером и осторожно выглядывал из-за угла. Смотрел туда, куда шел Леонов, который уверенной походкой шагал в сторону ворот. В них уже с улицы колотили. Такое впечатление, что били ногами, грохот стоял страшный.
- Чего надо? - издалека крикнул майор. - По башке подолби лучше себе!
- Я сейчас тебе по тыкве постучу! Открывай быстро, милиция! - донесся зычный голос с улицы.
- Это кто там? Милиция?
- Болтай меньше! Открывай быстрее, давай!
- Бармалей? Ты что ли!
- Я! Кто? Я тебе сейчас дам Бармалей! Открывай, сучонок!
Майор открыл калитку, и желавшие ворваться в нее милиционеры, в растерянности остановились у нее.
- Товарищ майор! Вы?
- Я сержант, я!
Милиционер, названный Бармалеем, неловко козырнул начальству, потоптался на месте, его напарник шустро спрятался за его спину.
- Что у вас здесь за гонки с иллюминацией? - спросил майор.
- Женщину на дороге неподалеку отсюда сбили, да еще переехали потом.
- И кто же так?
- Бог его знает! Уехал с места, урод. Вот сейчас по району ищем. По близлежащим деревням и поселкам.
- Улики на месте есть какие? - допытывался майор.
- Рыщут эксперты, но вряд ли чего серьезное. Вроде даже отпечатков протекторов нормальных нет.
- Ну, ищите, ищите, сюда не лезьте, здесь я с друзьями отдыхаю. Остальным передай, чтобы не беспокоили нас.
- Слушаюсь товарищ майор!
- Что за баба... женщина?
- Паспорт при ней оказался. Зоя. Аршанова, по-моему...
- Аршинова, - помог напарник, - Тридцать три года ей. Было.
- Жаль, не повезло бедняге! Нельзя этого преступника оставить без наказания. Ну, мы ведь отыщем, сержант, этого урода?
- Так точно, товарищ майор! Найдем!
- Вот-вот! Утром доложите. Зоя Аршинова. Жаль бабу! Давай, сержант, зло должно быть наказуемо.
Молодые милиционеры пошли колотить в следующие ворота, а соучастники по преступлению вернулись со двора в дом. Оба, не сговариваясь, нацедили за столом по полному стакану водки, залпом опорожнили емкости. Посидели молча, еле-еле шевеля челюстями, пережевывая что-то из закуски. Налили и выпили еще. Леонов серьезно опьянел, нетвердыми шагами подошел к дивану, не лег, упал на него, подвалился под бочок к Луке и сразу же громко захрапел. Вальцову же пришлось в одного еще несколько раз полоскать горло водкой, прежде чем, наконец, ему удалось опьянеть и уснуть в эту ночь.
***
Дочь сидела за компьютером, только с помощью его она в последнее время общалась с кем-то, помимо родителей. Нюшенька жила в созданном ей самой мире активнее, нежели в реальном, настоящем. Своего внимания на то, что отец вернулся наконец с прогулки, и на его настроение, с которым он пришел, не обратила. Наверное, так оно и к лучшему было и для нее, и для отца.
Андрей Николаевич, разувшись в прихожей, сразу прошел на кухню, достал из холодильника початую бутылку коньяка, лимон, который порубил ножом в блюдце, налил себе приличную дозу крепкого напитка в объемистый бокал, выпил одним большим глотком, присел за стол, бросил в рот небрежно отрезанный ломтик лимона. Вяло пережевывая кислый ломоть, он смотрел в окно, а за ним начинала портиться погода. Откуда-то взявшийся нехороший ветерок пригнал дождевые тучи. По всему было видно, что собирается дождь.
Душа его никогда не была сентиментальной, сердце давно покрылось твердой коркой без малейшей щели для проникновения туда жалости, сочувствия и им подобным чувствам. Но сегодняшняя встреча в парке показала, что не все так просто. Вальцов сейчас терзался. Мысли, какие-то вязкие, тягучие, цепкие, мучили его голову. Все старания расстаться с ними, выбросить их из воспаленного мозга, были напрасны. Не помогал ему сегодняшним вечером даже коньяк.
А время между тем шло. Время оно и есть время. Немногое из того, что дала природа человеку, на что человеку невозможно повлиять. Оно движется всегда вперед, всегда движется только в одном направлении.
За окном кухни заметно стемнело. Дождь и правда, пошел. Были видны дальние всполохи молний. Которые постепенно приближались.
Дочь за компьютером может просидеть до утра, ну а если захочет лечь спать, то разбудит отца, чтобы он помог ей перебраться в кровать. Значит Вальцову можно себя устроить на пустующей супружеской постели горизонтально. Пора бы уже. Но сто граммов напоследок никак не помешают.
Он потянулся за коньяком, чтобы снова себе налить, и с удивлением увидел, что бутылка-то пуста. Удивительным это было не только потому, что он не заметил, как опорожнил ее целиком. Удивительным было и то, что он был совершенно трезв. Он поднялся, полез в бар за другой бутылкой. Под лимон, под яркие сполохи молний, под приближающиеся раскаты грома, он продолжал свое питие. Мрачнея с каждой новой дозой благородного напитка.
Наконец алкоголь начал действовать. Теперь стоит о сне подумать.
Он снова заглянул в комнату дочери. Там все без перемен. Прошел в свою спальню. Уборка постельных принадлежностей и заправка кровати лежали на плечах жены, которая уехала в этот день очень рано. Постель была не заправлена. Андрею Николаевичу осталось только раздеться и поместить свое в меру упитанное тело под одеяло. Морфей не долго капризничал, быстро взял Вальцова под свое покровительство.
С ранней юности Андрей Николаевич приучил себя пробуждаться в шесть часов утра и всегда, если только кто-то не потревожит его сон раньше, спал именно до этого времени. Поэтому проснувшись, глянув сначала в окно, а потом на часы, он удивился, на часах было четыре утра. Странно, но многое меняется в характере человека с возрастом, это и пронеслось в его голове, он вздохнул и повернулся на другой бок, закрыл глаза. Но повторно заснуть не успел. Почувствовал, что открывается дверь в спальню. Наверное, дочь, засидевшаяся до утра, решилась, все-таки прилечь. Надо подниматься, нужно ей помочь.
Однако...
Это была не дочь, в щель приоткрывшейся двери проникала чья-то незнакомая фигура. Даже не фигура, а неясная тень. Тень была высокой и худой. Она взяла в руки взявшуюся откуда-то в спальне деревянную табуретку, установила ее рядом с кроватью, застывшего в ужасе Вальцова, присела на нее. Испуганный хозяин дома, лежащий в постели, не мог произнести ни слова, он вытаращенными глазами смотрел на тень, ожидая чего-то очень для него страшного.
Табурет был колченогим, тень начала потихоньку раскачиваться на нем, стукая по очереди о пол разными по высоте ножками.
Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!
За окном резко вспыхнула молния, спустя мгновение раздался страшный грохот. Гром был оглушающим. А тень после того, как стих последний раскат, заговорила тихим, но пугающим по своему тембру голосом.
- Ну что? Я же говорил, буду приходить к тебе по ночам во сне. Я тебе обещал. Так встречай гостя! Я пришел!
Господи! Да это же тот мужик, из парка! Как его там? Аршинов! Точно он, начали проступать черты лица пришельца. Небритые щеки, пылающие глаза, многочисленные морщины. Он обещал приходить во сне. Какой к чертям собачьим сон? Явь. Он явился к нему в квартиру наяву.
- Ты убил мою жену! Ты лишил жизни мою несчастную Зою. Ты сломал мне жизнь. Я не хочу тебе зла, я не желаю, да и не смогу мстить тебе. Но почему ты не хочешь мне помочь? От тебя ничего не нужно, необходимо лишь твое согласие, и моя Зоя вернется ко мне. Я от тебя этого не требую, я тебя даже не прошу об этом, я тебя умоляю!!! Помоги! Помоги!! Верни жизнь Зое и мне!
Снова вспышка молнии, опять резкий удар грома.
- Помоги!
- Ты сумасшедший! Как ты проник сюда? - Вальцов наконец-то заставил шевелиться свой свернувшийся в сушеный финик язык, - Ты понимаешь, что это ведь преступление! Ты незаконно проник в квартиру другого человека. Тебя будут за это судить. Тебя ведь посадят.
- Мне все равно что со мной сделают. Верни, верни пожалуйста мне Зою. Я буду приходить к тебе каждую ночь, я не дам тебе покоя. Я и днем стану преследовать тебя, буду преследовать даже в твоих мыслях. Я готов на все!
Вспышка ослепляющая, за ней оглушающий гром. И снова...
Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!
- Папа, папа! Ты что кричишь? Что с тобой.
Вальцов с трудом открыл глаза, у его кровати в своем кресле была Нюшенька.
- Доченька. Нюшенька! Что такое? А где этот? Где он? Он тебе не причинил вреда? Он ушел?
Дочь с серьезным страхом смотрела на отца.
- Папа, ты о ком сейчас говоришь? Кто мог мне причинить вред? Кто приходил, и кто ушел?
- Аршинов! Этот сумасшедший из парка. Ты видела его? Он ушел? Как он мог прийти к нам? Ты его впустила сама? Зачем?
- Папа, что с тобой. В квартире нет никого. И не было. Только мы с тобой здесь, не пугай меня, пожалуйста. Ты не заболел? Ты не бредишь?
- Погоди! Погоди, моя хорошая! Дай мне собраться с мыслями? Ты еще не ложилась? Ты до сего времени еще не спала?
- Я хотела лечь, попробовала разбудить тебя. Но бесполезно. Ты очень крепко спал. Я не смогла. Я подремала немного в кресле. Ты меня своим криком разбудил.
- Пойдем, я помогу тебе лечь в кровать.
Уложив в постель дочь, Вальцов вернулся в спальню, прилег сам.
Так значит, это был просто сон? А что еще могло быть? Тень непонятная, колченогий табурет. Он осмотрел машинально спальню. Конечно же, никакого табурета здесь не было и не должно было быть. Этот размеренный стук о пол деревянными ножками, он не только бы привлек внимание дочери, он и соседей бы снизу разбудил. Сон, это был сон.
Проклятье!
Несмотря на успокаивающее объяснение самому себе, что было на самом деле, ему стало еще страшнее. Он, этот сумасшедший из парка обещал приходить к нему во сне, и он сдержал свое обещание, он пришел к нему. Но это же за пределами сущности настоящего, реального мира. Это что-то, связанное с миром потусторонним. Ни в бога, ни в черта, ни, тем более, в нечистую силу Андрей Николаевич никогда не верил. И вот на тебе, столкнулся с чем-то подобным.
Он еще некоторое время шевелил мыслями в голове. Осталось все пережитое им во сне списать на вчерашнее напряженное нервное состояние, и на принятую перед сном большую дозу коньяка. Хотя прежде, в любом подпитии ничего подобного с ним никогда не случалось.
Наконец он решил доспать, не доспанное в эту ночь. Лег, закрыл глаза, но уснуть ему больше так до самого утра не удалось.
Приехала на следующий день жена. Увидав мужа, валяющегося в кровати, она удивилась. Если Вальцов на выходные не уезжал куда-то из дому, на рыбалку, к примеру, или на охоту, или в баню, то в кровати не валялся, его любимым местом был диван перед телевизором. На телевизор он мог целый день смотреть бессмысленным взглядом, часто и бессистемно переключая каналы пультом. Она укоризненно покачала головой, заглянула в комнату дочери, прошла на кухню. Здесь она удивилась еще больше. Муж никогда не употреблял такого количества крепкого алкоголя, если пил дома один. Убрав пустые бутылки со стола, она вернулась в спальню.
- Что случилось? Ты почему столько пил вчера? А если бы что-то Нюше ночью понадобилось, а ты был пьян, как свинья? Что это за новые веяния?
- Не твое дело. Если сочту нужным, скажу.
Вальцов был частенько груб и с женой.
Он весь день провел в спальне, в кровати. Лежал и думал, думал, думал. И сам не понимал, о чем он думал, мысли в голове играли в чехарду, занимались свальным грехом. На выходе не было ничего, кроме полной белиберды. А он все думал, думал и думал.
