- Грозить?
        - Смерть. Может, паралич, может, безумие или что-то еще… я не знаю, ваше величество.
       Ханс скрипнул зубами.
        - Выйди вон. И прикажи позвать тейна.
       Лекарь так и сделал. Сообщать королю сложные диагнозы… уцелел?
       Уже повезло! А могли бы и казнить. Лучше он сейчас будет держаться подальше от его величества. Целее будет, ей-ей. А что он может сделать против природы? С ней же не поспоришь?
       
       

***

       И тейн, и Фридрих себя ждать не заставили, наверное, тейн во дворце был. Ханс посмотрел на них, и мужчины отвели глаза.
        - Чего жметесь?
        - Ваше величество, у вас глаза красные, - не стал скрывать тейн.
       Из-за чего-то у короля белки налились кровью, и глаза словно два провала в кровавом море… очень неприятно такое видеть!
       Ханс, который и сам чувствовал, что зрение стало хуже, злобно выругался. Мужчины слушали молча.
        - Ладно, – наконец пришел в себя бывший король. – Тейн, мне нужен твой умелец.
        - Эммм… ваше величество, вы все же хотите попробовать?
        - Сделать, - оборвал Ханс. – Если не сделаю, точно умру. Если сделаю, может, и умру, но авось, попозже. И попробую, каково это, когда вторая ипостась. Вдруг да получится?
        - У брата Тома пока еще не все получилось, ваше величество.
       Ханс выразительно скривился.
        - У меня больше нет времени, тейн. Так что… пусть постарается.
        - Это я обещаю, ваше величество.
       Ханс кивнул.
       Не было бы ему так плохо, точно бы поругался, или потребовал гарантий, постарался надавить… ничего, Фридлрих справится с этим. А у Ханса опять снежинки перед глазами плыли, и подташнивало…
        - Где там зелье, которое лекарь приволок?
        - Вот, отец. Выпей.
        - Давай сюда. И чтобы завтра тут твой умелец был, тейн. Надо начинать, чего тянуть?
       Никто и спорить не стал. Король сказал?
       Значит, так и надо сделать. И брат Тома тут будет, и король будет принимать лекарства… даже если ему пара лет останется, все равно, это больше, чем то, что врач обещает.
       Хансу очень хотелось жить. Любой ценой.
       
       

***

        - Весна идет, весне дорогу, - Мария напевала песню, которую помнила еще из той жизни. *
       *- Весна идет. Слова М. Вольпина Музыка И. Дунаевского. Прим. авт.
       Фальшивила она нещадно, но где тут музыкальные критики? Нет? И нечего им тут заводиться! Сколько они настоящих талантов в угол запинали, и подумать страшно. Нет уж! Тут народ судит. Понравишься ты – послушают. А нет – гнилой репой по морде очень освежающе действует.
       Весна действительно наступала на поместье Стоунов, медленно и неотвратимо.
       Вчера еще не было, а сегодня – здравствуй, первый листик. Или привет первому комару в сезоне. Эти сволочи и двуипостасных жрут, и титулованных, если что, им плевать, какой у тебя статус, им гемоглобин важен.
       Беременность плавно подходила к концу, скоро ожидались роды, так что Мария удвоила осторожность.
       Хотя и так-то…
        - Эрра Мария, позволите?
       Рикардо, возникнув словно из ниоткуда, поддержал ее под руку. Мария благодарно оперлась на мужчину, тот даже не дрогнул, словно и не заметив ее веса.
        - Спасибо.
        - Эрра Мария, у нас тренировка сегодня. Ночью.
        - С удовольствием приду посмотреть, - от души сказала Мария.
       Выглядело это и правда, захватывающе.
       После своего превращения, Рикардо не успокоился. А что? Если он такой, то может, и еще кто-то есть на эскадре?
       Как оказалось – есть. Еще восемнадцать человек, прямо, как на подбор. Правда, морских змеев больше не было. Зато среди моряков оказались четыре тюленя, два альбатроса, восемь косаток, четыре дельфина и два кита. С китами Мария чуть вообще в обморок не упала.
       Откуда?!
       Это ж не абы кто… это КИТ! Ладно, не синий кит, а горбатый кит, два горбатых кита, но ведь это все равно десять метров длины и больше десяти тонн веса.
       КАК все это получается, а?!
       Мария свято была уверена, что все можно объяснить научно. Вывести закономерности, разобраться, прикинуть одно к другому… ну хоть что-то и как-то! И если со змеей, кошкой, газелью масса человека еще как-то коррелирует, разница в два или три раза, пусть даже в десять – это не так страшно! Но кит?! Там же сотни раз! Человек весит сто килограмм, кит десять тонн, получается в сто раз?! И это еще приблизительно?
       Как это может получаться?
       А у местных на все один ответ.
       Благословение Мнгоголикого. И смотрят такими глазами… на Марию смотрят, как на икону.
       Ладно, главбуху не привыкать, на нее так регулярно смотрели, когда она организацию из разных пакостей вытаскивала, или от финансовых ям отводила. И все равно, неприятно.
       В том мире она сама, своими силами работала.
       В этом – все решил за нее Многоликий.
       А вдруг он обратно перерешает?
       Мария понимала, что так не будет, но все равно, неприятно, когда не ты сама, своим трудом и горбом чего-то добиваешься, а тебе дают подарок. И что с тебя за него спросят?
       Кто еще знает…
        - Эрра Мария, это вам.
       Рикардо достал из-за спины и протянул Марии букетик ее любимых цветов. Лиловых первоцветов.
       Подснежники Мария почему-то не очень любила, а вот эти, фиолетовые пушистики, обожала. Сама не рвала, но всегда покупала букетики.
        - Спасибо, Рикардо!
       Адмирал опустил глаза.
        - Мария… я хотел сказать… вы всегда можете на меня рассчитывать. Всегда.
       Вскинул голову, и взгляд синих глаз сказал Марии намного больше, чем мог бы сказать сам Рикардо.
       Глухо забилось сердце.
        - Я замужем. И жду ребенка.
        - Знаю. Я ни на что не рассчитываю, Мария. Я просто буду рядом.
       И что было ответить на эти слова?
       Мария и не стала отвечать. Она просто коснулась рукой щеки адмирала.
        - Все будет хорошо, Рикардо. Рано или поздно…
       А если в это верить, оно и правда сбывается. Только надо очень-очень верить.
       
       

***

       Рикардо проводил ее величество до поместья Стоунов, а сам отправился к морю.
       Недолго думая, кинулся оземь, перекинулся в змея, сполз в море и поплыл вперед, рассекая волны мощным хвостом.
       Куда?
       А, разве это важно – куда? От своих мыслей не спрячешься, не уплывешь, не заставишь себя думать о чем-то другом.
       Мария…
       Королева Мария…
       Красивая ли она?
       Рикардо не мог на это ответить. Она не красивая, она прекрасная. И она словно светится изнутри, это такое ощущение рядом с ней, словно от нее волна тепла идет. Ровного, доброжелательного, и руки к ней протянуть хочется, и погреться…
       Рикардо смотрел на горизонт, а видел совсем другое. Вот Мария, смеющаяся, на ковре, обыгрывает Мелиссу в карты и легонько щелкает последней картой по носу. Девушка дуется минуту, а потом начинает весело смеяться.
       Вот Анна обыгрывает Марию, и делает ей погоны из карт. И смеется уже сама Мария.
       Вот Мария и Тина в четыре руки лепят печенье, а потом угощают всех. Печенье, кстати, удивительно вкусное.
       Вот Анна играет на клавесине, а Мария с улыбкой смотрит на дочку. И живот гладит. Она уже любит этого ребенка. Будет любить.
       Вот…
       Мария, Мария, еще раз Мария…
       Твое величество, моя королева… когда я успел в тебя влюбиться? Когда потерял свое сердце? Когда твоя улыбка стала для меня ярче солнечного луча?
       Когда я понял, что готов отдать все, за один твой радостный взгляд?
       Когда я тебя полюбил?
       Море плескалось вокруг, море шутливо дергало за хвост громадного змея, а на душе у Рикардо бушевал настоящий двенадцатибалльный шторм. Может, и посильнее…
       Мария…
       Она королева, а он просто ее адмирал. Им никогда не быть вместе, она жена его величества Иоанна. А любить… любить он королеву не перестанет.
       Никогда.
       Мария…
       Не моя Мария…
       И от этого было удивительно больно.
       
       

***

       Поместье Стоунов открылось внезапно.
       Вот только что ничего не было – и здрасте-нате, повернула дорога и в изгибе холма лежит дом, как на ладони.
       Уютный такой дом.
       Рэн потер грудь.
        - Кхм…
       Последнее время шагренца мучил жестокий кашель.
       Бертран промолчал. Он уже прекрасно усвоил шагренскую философию, и про слабость он тоже помнил.
       Нельзя тебе проявлять слабость?
       Вот и отлично, и не надо. Не проявляй. Я, когда буду с хозяевами договариваться, сам им все скажу. Мне-то можно, я не дикарь островной какой!
       Выговорю я тебе и чашку горячего вина, и горсть жира – грудь растереть. Никуда ты не денешься!
       Сам займусь!
       Рэн покосился на друга, словно прочитав его мысли, но тоже промолчал. Все равно переспорить Бертрана ему не удавалось ни разу.
       А еще…
       У него было такое странное чувство, словно его впереди ждет что-то хорошее. Тянет его вперед, тянет так, что бегом бы побежал! Но пока нельзя.
       Неосознанно Рэн все ускорял и ускорял шаг, но Бертран молчал.
       Что-то с другом творится неладное… еще и Шагрен его, будь он неладен… Рэну придется туда возвращаться. А сможет ли он уйти с этого острова?
       Захочет ли?
       У Бертрана пока не было ответов.
       Да и пусть их, сейчас главное здоровье другу поправить. Бертран вырос возле реки, отлично он знал, как такой, вроде бы несерьезный кашель, легко превращается в жестокую лихорадку, а потом и в кровохарканье! А все потому, что человек легко к нему отнесся!
       Нет уж!
       Как миленький лечиться будешь! Сам пригляжу!
       
       

***

       Разговор привычно начал Бертран. Поклонился, как привык, улыбнулся чуточку заискивающе, но все же с достоинством. Не бродяги на постой просятся, нет! Честные путешественники, готовые честно же и отработать свой ночлег!
        - Вечера доброго. Не пустите ли переночевать, а то и остановиться на пару дней? Отработаем, как скажете!
       В лице лакея ничего не дрогнуло. Не его это дело – решать, кого и куда.
        - Сейчас прикажу исса Шента позвать, пусть он решает.
       Исс Шент долго себя ждать не заставил. Вышел на крыльцо, прищурился.
        - Шагренец? Что привело вас сюда?
       Бертран поклонился.
        - Путники мы, исс…
       А больше он ничего сказать и не успел. Шевельнулся, потеплел на груди Рэна Тори камень Многоликого, отзываясь на присутствие двуипостасного. Рэн аж охнул, так горячо стало. И сияние сквозь одежду пробиваться начало.
       Но это-то полбеды, а вот что его исс Шент почувствовал…
        - И с таким интересным камушком – путники? – сощурился он. – Ну, проходите в дом. Найдется, кому с вами поговорить.
       Рэн закрыл ладонью камень.
        - Ты…
        - Проблемы, исс Шент?
       Феликс тоже камешек почувствовал, даже и сильнее. Все же эрр и потомок эрров, а может, и просто летучие мыши более чувствительны. Барсук более приземленный, он своему нюху скорее поверит, чем тонким материям, а летучая мышь – существо возвышенное, все на вдохновении, на ультразвуке.
       Рэн развернулся.
       Камень едва не обжег его.
        - И ты?!
        Феликс улыбнулся. Одним краешком губ, холодно, недобро.
        - Я – да. А вот кто ты и что привело тебя сюда?
       Рука его гуляла по рукояти кинжала, танцевала, ласкала холодное железо, и Рэн чутьем опытного воина понял – перед ним равный соперник. Даже не так. Не просто равный, а тот, кто его превосходит в несколько раз. Равными они были, когда Феликс был человеком. Сейчас он двуипостасный, он по определению сильнее, быстрее, опаснее Рэна. В схватке он его сделает. Легко.
       Это еще не учитывая помощь вот этого, второго… он тоже в стороне не останется. Наверняка
       И Рэн, махнув рукой на всю дипломатию, упал на колени.
        - Шагрен погибает! Мне нужен дракон!
       Мужчины переглянулись.
       Вот ведь незадача, дракона-то у них и не было. Ни одного.
       Первым принял решение Феликс.
        - Проходите в дом. Оружия я тебе, путник, уж прости, не оставлю. Ты и сам по себе опасен. Переночуете, поужинаете, позавтракаете, а мы пока и решим, что с вами делать.
        - Убить? – вмешался Бертран. – Простите, я против.
       Феликс поднял брови.
        - Убить? За что?
        - Было бы кого, а за что – всегда найдется, - опыт у Бертрана уже был, и повторять он его не собирался. Тейна хватило за глаза.
        - Вы пришли с миром, и мы не причиним вам вреда, - заверил Феликс. – Но и дракон… это не в нашей власти. Мы сами… вассалы другого человека. Осененного милостью Многоликого.
       Рэн медленно кивнул.
        - Я… на Шагрене об этом узнали.
       Феликс махнул рукой.
        - Пойдемте на кухню. Там поговорим, там и оружие оставите, и покушать там можно. Покушаем, послушаем…
       Бертран подумал пару минут, но Рэн уже поднялся с колен.
        - Дай слово, что не причинишь нам вреда.
       Феликс кивнул.
        - Из этого дома вы уйдете живыми и невредимыми. Мое слово.
       Кто ему мешает напасть прямо за порогом? Да никто! И вообще, это плохой тон, в своем доме людей резать. Ладно-ладно, даже если он тут просто гостит, все равно это неправильно. Потом исс Шент ворчать будет за испорченный кровью паркет. Зануда!
       Одно слово – барсук!
       
       

***

       Похлебка была огненной и вкусной, кухня теплой и светлой, да и сами хозяева не чванились. Уселись за столом напротив, тоже по миске похлебки у кухарки попросили. Та и не возражала.
       Феликса вообще все женское население поместья любило, а исс Шент… это вообще свое, родное.
        - Кушайте, на здоровье.
       Словно по волшебству, появилась на столе и тарелка с ломтями хлеба, сыра, ветчины, тарелка с зеленью, и Феликс принялся сооружать себе бутерброд.
       Да-да, Мария ввела его в моду. Тут просто клали мясо на хлеб и жевали, а она, вспомнив старые навыки, и тарталетки показала, и канапе, и бутерброды разных видов. А что?
       Прогрессорство?
       Вовсе нет, ей просто самой так нравится!
       Местные оценили удобство и вкус, и кухарка легко переняла рецепты.
       Бертран смотрел на это с удивлением
        - Попробуй, - заметил Феликс его взгляд. – Это вкусно.
        - Хорошо, эрр…
        - Нейман. Эрр Феликс Нейман. Это исс Теос Шент.
        - Исс? Не эрр?
        - Пока не эрр, - отмахнулся Феликс. – Долгая история.
       Став двуипостасным, титул эрра Теос Шент не получил. А как?
       Королю подать заявочку? Или в Фарданию съездить, на Конклав?
       Что-то не тянуло мужчину на такие экзотические виды самоубийства. Королева, понятно, а в любой момент его эрром сделала бы, но у нее самой сейчас власти нет. Она то ли жива, то ли мертва…
       Вроде как и смерть ее признали, и король числился свободным на момент свадьбы, но брак-то с Дианочкой Конклав не утвердил и по сей день! И короновать ее не разрешил.
       Сейчас она вроде как жена, и дети ее будут законными, но не королева. Морганатический брак, этим все сказано. Слова «мезальянс» тут не знали.
       А так, что сын его величества от эрры Ирены, что сын его величества от эрры Дианы… равнозначно.
       Иоанн злился, но что толку? В Конклав лучше не плеваться, если они соберутся, от тебя лепешка мокрая останется. Печальная такая. Кардинал Рентский тут тоже помочь не мог.
       Вроде как тейн-то и на стороне Иоанна, а вот остальные уперлись. Год!
       Не выдержал его величество траур? А зря!
       Король – пример для подданных! И придется им этот пример подавать, или добровольно, или… тоже добровольно. Не нравится - отрекайся от престола, поди, крестьянином-то оно жить проще, им можно и вовсе траур не соблюдать. Какие тут год – два, когда и за скотиной ходить надо, и в доме прибираться, и детям обед варить, и в поле работать… один человек и не выдюжит такого! Так что крестьянам точно проще.
       Но не рассказывать же об этом мальчишке? Ему-то зачем?
       Бертран и не настаивал. Откусил от бутерброда, который впихнул ему Феликс, задумался, а потом активно задвигал челюстями.
        - Вкушно…
        - Ешь спокойно.
       Рэн тоже положил в рот ложку похлебки. Вкусно, чего уж там! Жирный бульон, нежная рыба, свежая зелень сверху, давно он ничего такого вкусного не ел. А не лезет…
       Шагрен.
       Вот Рэн нашел, кажется, тех, кто ему нужен. А что сказать?