- Государь! Устя!
Устинья с коня спрыгнула, поклонилась.
- Поздорову ли, сестрица?
- Властью матушки Живы все благополучно. И ты, государь, проходи. Я смотрю, у тебя все намного лучше стало, но я и еще помочь рада буду.
Борис и спорить не стал. Затем и ехал.
- Добряна, поговорить бы нам.
- Слушаю, государь.
Замялся Борис, на Устинью взгляд бросил.
- Я пока на пригорочке посижу, отдохну, - Устя поняла, что царю узнать что-то надо. Не обиделась она, да и на что тут обижаться? У каждого свои секреты есть, она Борису тоже не все рассказала…
Пусть поговорит спокойно.
А она отдохнет, посидит…
В роще тихо было, спокойно, уютно. Главное – тихо. Очень Устинье этого не хватало. Спокойствия, защищенности, может, даже и стен монастырских. Там она к келье привыкла, к тишине и покою. А тут?
Затянуло ее в новую жизнь, закипело вокруг, забурлило, а она ведь не поменялась. И сейчас Устя просто сидела и слушала тишину.
Пронзительную.
Невероятную.
Тишина, казалось, была ощутима, она обволакивала и проникала внутрь, она ласкала и успокаивала. И Устя прикрыла глаза, отдаваясь всей душой этому редкому чувству.
Тихо. Безопасно.
Можно расслабиться.
Это – тоже счастье.
- Государыня Добряна…
Добряна рукой махнула.
- Зови по имени, государь, ни к чему тебе кланяться. Я тебя всегда в роще видеть рада буду.
- Спасибо, Добряна.
- И задавай вопросы, государь. Не так у вас много времени, а мне бы еще с Устей поговорить. И тебе полежать хоть немного, я тебя еще б полечила…
- Я о лечении и хотел поговорить. Я… я знаю, кем моя жена оказалась. Добряна, у меня могут дети быть?
Борис приговора побаивался. Но… лучше о таком знать. Государю наследник всегда надобен, и готовить его заранее требуется, иногда и за десять лет, за двадцать. А то упадут дела на голову нежданно-негаданно, растеряется следующий царь, а в делах государственных растерянность смерти подобна. Некоторые и вовсе для трона не годны, но как они к власти рвутся!
Волхва в государя всмотрелась внимательно, подумала пару минут.
- Ты ведь уже был отцом, государь. Что изменилось с той поры?
- Марина… могла она повредить что-то?
Добряна смеяться не стала. Вместо этого помолчала еще пару минут, к государю пригляделась
- Нет, государь. Все у тебя хорошо, и детей ты сделать можешь, и ежели что, лет тридцать у тебя еще впереди, а то и на поболее здоровья хватит. Ты приезжать не забывай, а я помогу, порадею.
Борис выдохнул радостно.
Тридцать лет?
Это он и жениться успеет, и наследника сделать, и вырастить, и обучить. Это ж подарок!
А еще… хоть и говорила ему Устинья, а только и проверить не помешает.
- Добряна… а Устинья – кто? Волхва она? Или нет?
Добряна прищурилась.
Видно было, что и вопрос ей не в радость, и ответ, но лгать не стала волхва.
- Устинья не волхва, вернее сказать, не вполне волхва. Сила в ней проснулась, кровь заговорила, а вот клятвы она не давала, служения не принимала. Захочет среди людей жить – ее право. Ей и замуж выходить можно, и детей рожать.
- Они волхвами будут?
- Нет. Не обязательно. Могут сильнее быть, умнее, удачливее обычных людей, но не волхвы. А могут и силу унаследовать. Опять же, от их выбора все зависеть будет. Устинья тоже может служение принять, но может и своей жизнью жить. Ее право, ее выбор.
- Это хорошо.
Волхва это обсуждать не стала. Вместо этого поманила она кого-то. Оглянулся Борис, нахмурился.
Давно не видывал он такого воина. Высокий, мощный, лицом чисто погибель девичья, кудри по плечам золотом рассыпаны. А двигается так…
Борис с ним не справился бы, это уж точно.
Добряна рукой повела.
- Познакомься, государь. Это Божедар, богатырь он, мне на подмогу прислан с дружиной малой.
- И тебе, государь, послужу, когда воля твоя будет.
Борис брови поднял.
- На подмогу?
- Не могу я воевать, государь, женщина я. Целить – мое дело, а убить не сумею. А ведь неладное что-то происходит на Ладоге, и кому доверять, не знаю я. Божедар от моего старого знакомого пришел, клятвы он давал, не предаст, не обманет.
Божедар опять кивнул.
- Хочешь, государь, на иконе поклянусь? Я здесь, покамест Добряне помощь требуется, потом к семье вернусь своей.
Борис кивнул задумчиво.
- Мне ты чем послужить можешь?
- придет время, государь, там и решишь. Покамест просто ты обо мне знаешь, и ладно. Есть у тебя дружина малая, которая и не предаст, и любой твой приказ выполнит, так и знай.
- Благодарствую, - Борис кивнул, и Божедар за деревья отступил.
Так-то и ладно оно. Не его тут земля, не его воля, пусть государь о нем узнает. Так лучше будет.
- Прости, государь, что не упредила, а только случаи разные бывают. Знаешь ты теперь о Божедаре, мне весточку дашь, я ему скажу, что сделать надобно. Не обману, слово даю.
- Верю.
- А когда веришь, позволь и еще о тебе позаботиться.
Захлопотала Добряна, Бориса усадила в кресло, из старого пня сделанное, сама ушла ненадолго, вернулась с туеском березовым.
- Испей, государь, да отдохни чуток. Устя помогла тебе, видно это, но и еще хорошо бы здоровье поправить. Жизнью клянусь, это зелье тебе только на пользу будет.
Борис и спорить не стал. Выпил снадобье, на корни березовые откинулся. Пень старый, мощный, словно корнями его обнял, поддержал, не дал на землю опуститься. Борис глаза прикрыл, а через несколько минут уж и уснул крепко.
Добряна ветру пальцем погрозила, чтобы не смел будить – налетать, а сама к Устинье пошла.
Им поговорить требовалось.
- Чем я тебе помочь могу, Устя?
- Добряна, подскажи мне, что с царицей сделать можно?
- А что с ней сделать надобно? С Мариной же?
- Ламия она. Чем хочешь поклянусь.
Добряна построжела. Нахмурилась.
- Давай-ка мы с тобой не вдвоем поговорим. Втроем.
- С кем?
- Увидишь сейчас. Ему доверять можно, его Велигнев прислал. Божедар мою рощу охранять будет, а случись что – и тебе поможет. Есть дела, где волхвы бессильны, а мечам говорить надобно.
- Ох, надобно.
- Пойдем, поговорите. Государя я зельем лечебным напоила, ему отдохнуть надобно, а у нас часок свободного времени как раз будет.
Кого Устя не ждала найти у Добряны, так это здоровущего, под два метра ростом, парня. Считай – богатырь былинный.
Плечи широкие, кудри золотые на плечи ложатся, улыбка такая… один раз пройдется, сразу половина столицы ему на шею кинется. Вторая половина просто мужчины. А бабы… все лягут, ни одна не устоит! Как есть – красавец. И веет от него чем-то таким, мужским. Сразу чувствуется, что такой на руки поднимет – и по жизни через все невзгоды пронесет. Снежинке на тебя упасть не даст.
Будь Устинья другой, она бы тоже заинтересовалась. Да она Бориса любила больше жизни, ей тот Божедар был, что пенек сосновый. А может, и еловый – неважно то, стоит и пусть его.
Добряна улыбнулась, довольная.
- Знакомься, Устя. Это Божедар.
Устя кивнула. Смотрела она внимательно, недоверчиво. Вот не нравились ей такие красавцы картинные. Боря и в плечах уже, и ростом ниже, и волосы у него темные, и глаза серые, не голубые, а все одно, роднее он и краше.
Она его на сотню таких красотунов не променяет, не надобны ей они!
- Вижу.
Божедар ее взгляд перехватил, да и порадовался.
Когда Велигнев его сюда приехать просил, упомянул он о волхвице Устинье. И сказал, что молода та, да сильна. А Божедар и такое о себе знал.
Когда ты лицом хоть на парсуну, да не бабник, не любишь девиц перебирать – поневоле намучаешься. У него-то жена есть, любимая, и лучше нее нет никого. И она в нем не плечи широкие и кудри золотые видит, а человека, не внешность, а душу его. Другим такое и невдомек, а бабы бестолковые, на шею вешаются, глазки томные закатывают… и волхвицы тут не исключение. И помощницы в святилище – хоть ты мечом отбивайся, слов-то они в азарте и не услышат.
А тут спокойно все.
Волхвица на него хоть и смотрит, да не как на мужчину, а как на картину. С недоверием смотрит, и чувствуется, не надобен он ей. Вот такой как есть – не надобен. Или другого любит, или он ей не к сердцу пришелся – все одно хорошо. Им бы поработать вместе, а какая б тут работа, когда баба о мужике думает, не о деле? Но Устинья точно не такая.
Божедар даже выдохнул потихоньку, пока Добряна Устинье все объясняла.
- Велигнев его прислал, для защиты и помощи.
Устя только брови подняла.
- Одного? Или еще с ним кто есть?
И столько сомнения в ее голосе было, что не выдержал мужчина, брови сдвинул.
- Не один я тут. Но о том говорить не надобно.
Устя головой тряхнула. Коса по спине метнулась, лента сверкнула золотом. И глаза серые тоже сверкнули темной хищной зеленью. Или это свет так упал?
- Не надобно? Еще как надобно! Я к Добряне шла плакаться, а когда вы тут… люди мне нужны! И немедленно! Человек двадцать, лучше тридцать!
- Для чего? – Божедар смотрел вопросительно, серьезно.
- На обоз напасть надобно и человека убить.
Тут уж не только красавец – Добряна тоже рот открыла, да так и застыла. Устя рукой махнула, раздосадовано.
- Не просто так! Не о разбое речь! Из города обоз ушел пару дней назад, с ним в монастырь царица Марина отправилась. Бывшая царица.
- А ведьма?
- А ведьма она и посейчас, и всегда была. И будет… ламия она, нечисть, нелюдь, как ни назови - не хочу я такое за спиной оставлять. Более того, уверена я, что до монастыря не доедет она! Договорится с татями какими, те налетят, трупы оставят, всех вырежут, а она с ними уйдет. И будет себе жить безбедно во Франконии какой или в Лемберге! Очень даже легко! А потом вернется. Мы ли все позабудем, дети ли наши, а она вернется. Кровью умоемся, когда эту пакость выпустим!
Добряна с Божедаром переглянулись, призадумались.
Устя лоб потерла, да глаз не опустила.
- Я заходила, смотрела, кто с царицей до монастыря собирается. Дозволено ей двоих чернавок взять для помощи и прочих надобностей. Обе они черноволосые, обе на царицу похожи.
- Вот даже как…
Поверила ли Добряна?
А чего тут не поверить? Ведьма же… от них любой пакости жди. Говорят, коня бойся сзади, козла спереди, а ведьмы со всех сторон.* И правдиво говорят.
*- Исходный текст: Бойся козла спереди, коня – сзади, дурака – со всех сторон. Еврейская поговорка. Прим. авт.
Не хочет царица в монастырь?
А кто б туда хотел? Покажите такого? Кто от жизни устал, кто спрятаться хочет? Ну так то не про Марину сказано, ей-то все нравится! Для нее в монастыре – смерть медленная, безвременная.
- А к чему тебе, боярышня, двадцать человек?
Устя только брови подняла.
- Есть ли другой выход? Я надеялась, что нападут на обоз, а царица там и поляжет.
- Есть, конечно. Мне и двух-трех человек хватит. Легкой ногой обернемся.
Устя головой качнула.
- А когда на засаду наткнетесь? Уверена я, что без татей не обойдется.
Как сказать, что прошлый раз так было? Устя все отлично помнила. И что случилось, и как, и когда, но как расскажешь? Как объяснишь?
Устя веточку взяла, на снегу карту начертила. Грубовато, да все равно похоже вышло.
- Вот, смотрите. Борис ее решил сослать в монастырь святой Варвары Финикийской*. Это – здесь. В горах.
*- святая Варвара Илиопольская существует, ей молятся для защиты от внезапной и насильственной смерти. Автор слегка меняет названия и имена. ИМХО, хорошая святая, чего с ней так католики в 1969 г. некрасиво поступили – непонятно. Прим. авт.
- Так.
- Ехать туда почти два месяца, не думаю, что Марина столько продержится. Выехали они уже, да догнать их можно, дорога длинная, идет мимо Ярска, мимо Подарёны… а вот здесь и лес удобный. Как раз дней десять от столицы получается, может, двенадцать. Думаю, здесь тати и ждать будут. Поди, найди их потом, в лесу-то?
Божедар подумал пару минут.
- Что ж. Можно заранее приехать, оглядеться, обоз медленно идет, мы птицами быстрыми полетим. Когда татей найдем… и татей поменьше будет. И царица от нас не скроется, ежели такая она, как ты говоришь, боярышня.
- Она действительно нечисть, - Добряна скрывать не собиралась. – Когда государь наш о разводе объявлял, ее тоже народу выводили, показывали. Она хоть и орала, да что с того? Я на нее тогда хорошо посмотрела. Как есть она ведьма, и силой черной от нее тянет.
Божедар кивнул.
Устинье он верил, конечно. Но… все ж таки царица. А про любовь Устиньи к царю ему уже Добряна поведала. Могла Устинья приврать чуточку?
А что – волхвы не врут?
Могут и не врать, могут просто недоговаривать. Но когда царица и правда ведьма черная, тут и Устинью поймешь, и Добряну. И за спиной такое оставлять не след, и землю подобной нечисти поганить ни к чему! Прибить ее, да и вся недолга!
Не на Ладоге?
Так-то можно бы и здесь попробовать. Подкараулить, выстрелить из арбалета, да и давай Бог ноги! Но рисковать не хочется.
Это вам не Франкония какая, где дом в дом стоит, крышами друг по другу чертит. Бывал там Божедар, бывал. Налюбовался – до сих пор с души воротит, мерзкое место. Но по крышам там бегать можно. Здесь подворья! И по подворьям уйти сложно будет.
*- кому интересно см. покушение на адмирала Колиньи. Прим. авт.
Нет, не надобно такое никому.
Лучше правда, обоз обогнать, да и подождать их в месте удобном. Арбалет с собой прихватить, на ведьму посмотреть… через прицел.
Это все боги одобряют, хоть наши, хоть иноземные. Так что Божедар поспешил женщин успокоить.
- Съезжу я, посмотрю, что там, в лесу, и вернусь.
И на лице Устиньи радость отразилась.
- Прошу тебя! Не верю я, что она просто уйдет! Ведьма есть ведьма, подлые они, мстительные! Сам ведаешь! Мне мстить будет – переживу. А когда Борису и всей Россе? Так, заодно, потому что сможет она это сделать? И месть эту детям завещает!
Божедар и не сомневался. Ведьмы хоть и хитрые, и расчетливые, а часто пакостят потому, что могут это сделать безнаказанно. И тут – будет. Он и не сомневался даже.
- Хорошо, Устинья, съезжу я, посмотрю. Когда там и правда все так… не вернется она. Никогда.
- Благодарю, Божедар.
- И когда понадобится что, говори. Велигнев попросил помочь вам, я и помогу.
Устя кивнула. Подумала немного.
- Есть несколько человек, проследить бы за ними. Можно ли?
- Кто именно?
- Мне бы узнать подробнее. Михайла Ижорский, боярин Раенский, Рудольфус Истерман, подворье Захарьиных. Два первых – что сейчас делают. Рудольфус Истерман в отъезде, да мне б хотелось знать, чем он занимался, откуда взялся, что ему в Россе понадобилось. Не могу я сказать точнее, но кажется мне, что неладно там. А подворье Захарьина… бабушка сказала, что в подвале у него Черную Книгу нашла. Но ведь не просто так она появилась? Не сама приползла?
- Разузнаю. Прикажу – мои люди и Захарьина из-под земли достанут.
- Благодарствую, Божедар.
- И про Истермана разузнаю.
- И… присмотри и за моей семьей. Пожалуйста. Один убийца приходил уж. А вдруг еще кого пришлют?
Божедар пообещал.
Волхвы просто так не попросят. Даже если волхва молодая, неопытная, чутье у нее хорошее. Лучше его люди лишний раз побегают, чем потом беда случится.
Устинья еще раз поблагодарила. Посмотрела чуточку беспомощно.
- Я неладное чую, а откуда угроза – не знаю. Только кажется мне, что корни в прошлом, а сегодня мы только росточки видим. Выполем – не поможет, прорастут наново, и детям нашим с той же угрозой драться придется.
Устинья с коня спрыгнула, поклонилась.
- Поздорову ли, сестрица?
- Властью матушки Живы все благополучно. И ты, государь, проходи. Я смотрю, у тебя все намного лучше стало, но я и еще помочь рада буду.
Борис и спорить не стал. Затем и ехал.
- Добряна, поговорить бы нам.
- Слушаю, государь.
Замялся Борис, на Устинью взгляд бросил.
- Я пока на пригорочке посижу, отдохну, - Устя поняла, что царю узнать что-то надо. Не обиделась она, да и на что тут обижаться? У каждого свои секреты есть, она Борису тоже не все рассказала…
Пусть поговорит спокойно.
А она отдохнет, посидит…
В роще тихо было, спокойно, уютно. Главное – тихо. Очень Устинье этого не хватало. Спокойствия, защищенности, может, даже и стен монастырских. Там она к келье привыкла, к тишине и покою. А тут?
Затянуло ее в новую жизнь, закипело вокруг, забурлило, а она ведь не поменялась. И сейчас Устя просто сидела и слушала тишину.
Пронзительную.
Невероятную.
Тишина, казалось, была ощутима, она обволакивала и проникала внутрь, она ласкала и успокаивала. И Устя прикрыла глаза, отдаваясь всей душой этому редкому чувству.
Тихо. Безопасно.
Можно расслабиться.
Это – тоже счастье.
***
- Государыня Добряна…
Добряна рукой махнула.
- Зови по имени, государь, ни к чему тебе кланяться. Я тебя всегда в роще видеть рада буду.
- Спасибо, Добряна.
- И задавай вопросы, государь. Не так у вас много времени, а мне бы еще с Устей поговорить. И тебе полежать хоть немного, я тебя еще б полечила…
- Я о лечении и хотел поговорить. Я… я знаю, кем моя жена оказалась. Добряна, у меня могут дети быть?
Борис приговора побаивался. Но… лучше о таком знать. Государю наследник всегда надобен, и готовить его заранее требуется, иногда и за десять лет, за двадцать. А то упадут дела на голову нежданно-негаданно, растеряется следующий царь, а в делах государственных растерянность смерти подобна. Некоторые и вовсе для трона не годны, но как они к власти рвутся!
Волхва в государя всмотрелась внимательно, подумала пару минут.
- Ты ведь уже был отцом, государь. Что изменилось с той поры?
- Марина… могла она повредить что-то?
Добряна смеяться не стала. Вместо этого помолчала еще пару минут, к государю пригляделась
- Нет, государь. Все у тебя хорошо, и детей ты сделать можешь, и ежели что, лет тридцать у тебя еще впереди, а то и на поболее здоровья хватит. Ты приезжать не забывай, а я помогу, порадею.
Борис выдохнул радостно.
Тридцать лет?
Это он и жениться успеет, и наследника сделать, и вырастить, и обучить. Это ж подарок!
А еще… хоть и говорила ему Устинья, а только и проверить не помешает.
- Добряна… а Устинья – кто? Волхва она? Или нет?
Добряна прищурилась.
Видно было, что и вопрос ей не в радость, и ответ, но лгать не стала волхва.
- Устинья не волхва, вернее сказать, не вполне волхва. Сила в ней проснулась, кровь заговорила, а вот клятвы она не давала, служения не принимала. Захочет среди людей жить – ее право. Ей и замуж выходить можно, и детей рожать.
- Они волхвами будут?
- Нет. Не обязательно. Могут сильнее быть, умнее, удачливее обычных людей, но не волхвы. А могут и силу унаследовать. Опять же, от их выбора все зависеть будет. Устинья тоже может служение принять, но может и своей жизнью жить. Ее право, ее выбор.
- Это хорошо.
Волхва это обсуждать не стала. Вместо этого поманила она кого-то. Оглянулся Борис, нахмурился.
Давно не видывал он такого воина. Высокий, мощный, лицом чисто погибель девичья, кудри по плечам золотом рассыпаны. А двигается так…
Борис с ним не справился бы, это уж точно.
Добряна рукой повела.
- Познакомься, государь. Это Божедар, богатырь он, мне на подмогу прислан с дружиной малой.
- И тебе, государь, послужу, когда воля твоя будет.
Борис брови поднял.
- На подмогу?
- Не могу я воевать, государь, женщина я. Целить – мое дело, а убить не сумею. А ведь неладное что-то происходит на Ладоге, и кому доверять, не знаю я. Божедар от моего старого знакомого пришел, клятвы он давал, не предаст, не обманет.
Божедар опять кивнул.
- Хочешь, государь, на иконе поклянусь? Я здесь, покамест Добряне помощь требуется, потом к семье вернусь своей.
Борис кивнул задумчиво.
- Мне ты чем послужить можешь?
- придет время, государь, там и решишь. Покамест просто ты обо мне знаешь, и ладно. Есть у тебя дружина малая, которая и не предаст, и любой твой приказ выполнит, так и знай.
- Благодарствую, - Борис кивнул, и Божедар за деревья отступил.
Так-то и ладно оно. Не его тут земля, не его воля, пусть государь о нем узнает. Так лучше будет.
- Прости, государь, что не упредила, а только случаи разные бывают. Знаешь ты теперь о Божедаре, мне весточку дашь, я ему скажу, что сделать надобно. Не обману, слово даю.
- Верю.
- А когда веришь, позволь и еще о тебе позаботиться.
Захлопотала Добряна, Бориса усадила в кресло, из старого пня сделанное, сама ушла ненадолго, вернулась с туеском березовым.
- Испей, государь, да отдохни чуток. Устя помогла тебе, видно это, но и еще хорошо бы здоровье поправить. Жизнью клянусь, это зелье тебе только на пользу будет.
Борис и спорить не стал. Выпил снадобье, на корни березовые откинулся. Пень старый, мощный, словно корнями его обнял, поддержал, не дал на землю опуститься. Борис глаза прикрыл, а через несколько минут уж и уснул крепко.
Добряна ветру пальцем погрозила, чтобы не смел будить – налетать, а сама к Устинье пошла.
Им поговорить требовалось.
***
- Чем я тебе помочь могу, Устя?
- Добряна, подскажи мне, что с царицей сделать можно?
- А что с ней сделать надобно? С Мариной же?
- Ламия она. Чем хочешь поклянусь.
Добряна построжела. Нахмурилась.
- Давай-ка мы с тобой не вдвоем поговорим. Втроем.
- С кем?
- Увидишь сейчас. Ему доверять можно, его Велигнев прислал. Божедар мою рощу охранять будет, а случись что – и тебе поможет. Есть дела, где волхвы бессильны, а мечам говорить надобно.
- Ох, надобно.
- Пойдем, поговорите. Государя я зельем лечебным напоила, ему отдохнуть надобно, а у нас часок свободного времени как раз будет.
Кого Устя не ждала найти у Добряны, так это здоровущего, под два метра ростом, парня. Считай – богатырь былинный.
Плечи широкие, кудри золотые на плечи ложатся, улыбка такая… один раз пройдется, сразу половина столицы ему на шею кинется. Вторая половина просто мужчины. А бабы… все лягут, ни одна не устоит! Как есть – красавец. И веет от него чем-то таким, мужским. Сразу чувствуется, что такой на руки поднимет – и по жизни через все невзгоды пронесет. Снежинке на тебя упасть не даст.
Будь Устинья другой, она бы тоже заинтересовалась. Да она Бориса любила больше жизни, ей тот Божедар был, что пенек сосновый. А может, и еловый – неважно то, стоит и пусть его.
Добряна улыбнулась, довольная.
- Знакомься, Устя. Это Божедар.
Устя кивнула. Смотрела она внимательно, недоверчиво. Вот не нравились ей такие красавцы картинные. Боря и в плечах уже, и ростом ниже, и волосы у него темные, и глаза серые, не голубые, а все одно, роднее он и краше.
Она его на сотню таких красотунов не променяет, не надобны ей они!
- Вижу.
Божедар ее взгляд перехватил, да и порадовался.
Когда Велигнев его сюда приехать просил, упомянул он о волхвице Устинье. И сказал, что молода та, да сильна. А Божедар и такое о себе знал.
Когда ты лицом хоть на парсуну, да не бабник, не любишь девиц перебирать – поневоле намучаешься. У него-то жена есть, любимая, и лучше нее нет никого. И она в нем не плечи широкие и кудри золотые видит, а человека, не внешность, а душу его. Другим такое и невдомек, а бабы бестолковые, на шею вешаются, глазки томные закатывают… и волхвицы тут не исключение. И помощницы в святилище – хоть ты мечом отбивайся, слов-то они в азарте и не услышат.
А тут спокойно все.
Волхвица на него хоть и смотрит, да не как на мужчину, а как на картину. С недоверием смотрит, и чувствуется, не надобен он ей. Вот такой как есть – не надобен. Или другого любит, или он ей не к сердцу пришелся – все одно хорошо. Им бы поработать вместе, а какая б тут работа, когда баба о мужике думает, не о деле? Но Устинья точно не такая.
Божедар даже выдохнул потихоньку, пока Добряна Устинье все объясняла.
- Велигнев его прислал, для защиты и помощи.
Устя только брови подняла.
- Одного? Или еще с ним кто есть?
И столько сомнения в ее голосе было, что не выдержал мужчина, брови сдвинул.
- Не один я тут. Но о том говорить не надобно.
Устя головой тряхнула. Коса по спине метнулась, лента сверкнула золотом. И глаза серые тоже сверкнули темной хищной зеленью. Или это свет так упал?
- Не надобно? Еще как надобно! Я к Добряне шла плакаться, а когда вы тут… люди мне нужны! И немедленно! Человек двадцать, лучше тридцать!
- Для чего? – Божедар смотрел вопросительно, серьезно.
- На обоз напасть надобно и человека убить.
Тут уж не только красавец – Добряна тоже рот открыла, да так и застыла. Устя рукой махнула, раздосадовано.
- Не просто так! Не о разбое речь! Из города обоз ушел пару дней назад, с ним в монастырь царица Марина отправилась. Бывшая царица.
- А ведьма?
- А ведьма она и посейчас, и всегда была. И будет… ламия она, нечисть, нелюдь, как ни назови - не хочу я такое за спиной оставлять. Более того, уверена я, что до монастыря не доедет она! Договорится с татями какими, те налетят, трупы оставят, всех вырежут, а она с ними уйдет. И будет себе жить безбедно во Франконии какой или в Лемберге! Очень даже легко! А потом вернется. Мы ли все позабудем, дети ли наши, а она вернется. Кровью умоемся, когда эту пакость выпустим!
Добряна с Божедаром переглянулись, призадумались.
Устя лоб потерла, да глаз не опустила.
- Я заходила, смотрела, кто с царицей до монастыря собирается. Дозволено ей двоих чернавок взять для помощи и прочих надобностей. Обе они черноволосые, обе на царицу похожи.
- Вот даже как…
Поверила ли Добряна?
А чего тут не поверить? Ведьма же… от них любой пакости жди. Говорят, коня бойся сзади, козла спереди, а ведьмы со всех сторон.* И правдиво говорят.
*- Исходный текст: Бойся козла спереди, коня – сзади, дурака – со всех сторон. Еврейская поговорка. Прим. авт.
Не хочет царица в монастырь?
А кто б туда хотел? Покажите такого? Кто от жизни устал, кто спрятаться хочет? Ну так то не про Марину сказано, ей-то все нравится! Для нее в монастыре – смерть медленная, безвременная.
- А к чему тебе, боярышня, двадцать человек?
Устя только брови подняла.
- Есть ли другой выход? Я надеялась, что нападут на обоз, а царица там и поляжет.
- Есть, конечно. Мне и двух-трех человек хватит. Легкой ногой обернемся.
Устя головой качнула.
- А когда на засаду наткнетесь? Уверена я, что без татей не обойдется.
Как сказать, что прошлый раз так было? Устя все отлично помнила. И что случилось, и как, и когда, но как расскажешь? Как объяснишь?
Устя веточку взяла, на снегу карту начертила. Грубовато, да все равно похоже вышло.
- Вот, смотрите. Борис ее решил сослать в монастырь святой Варвары Финикийской*. Это – здесь. В горах.
*- святая Варвара Илиопольская существует, ей молятся для защиты от внезапной и насильственной смерти. Автор слегка меняет названия и имена. ИМХО, хорошая святая, чего с ней так католики в 1969 г. некрасиво поступили – непонятно. Прим. авт.
- Так.
- Ехать туда почти два месяца, не думаю, что Марина столько продержится. Выехали они уже, да догнать их можно, дорога длинная, идет мимо Ярска, мимо Подарёны… а вот здесь и лес удобный. Как раз дней десять от столицы получается, может, двенадцать. Думаю, здесь тати и ждать будут. Поди, найди их потом, в лесу-то?
Божедар подумал пару минут.
- Что ж. Можно заранее приехать, оглядеться, обоз медленно идет, мы птицами быстрыми полетим. Когда татей найдем… и татей поменьше будет. И царица от нас не скроется, ежели такая она, как ты говоришь, боярышня.
- Она действительно нечисть, - Добряна скрывать не собиралась. – Когда государь наш о разводе объявлял, ее тоже народу выводили, показывали. Она хоть и орала, да что с того? Я на нее тогда хорошо посмотрела. Как есть она ведьма, и силой черной от нее тянет.
Божедар кивнул.
Устинье он верил, конечно. Но… все ж таки царица. А про любовь Устиньи к царю ему уже Добряна поведала. Могла Устинья приврать чуточку?
А что – волхвы не врут?
Могут и не врать, могут просто недоговаривать. Но когда царица и правда ведьма черная, тут и Устинью поймешь, и Добряну. И за спиной такое оставлять не след, и землю подобной нечисти поганить ни к чему! Прибить ее, да и вся недолга!
Не на Ладоге?
Так-то можно бы и здесь попробовать. Подкараулить, выстрелить из арбалета, да и давай Бог ноги! Но рисковать не хочется.
Это вам не Франкония какая, где дом в дом стоит, крышами друг по другу чертит. Бывал там Божедар, бывал. Налюбовался – до сих пор с души воротит, мерзкое место. Но по крышам там бегать можно. Здесь подворья! И по подворьям уйти сложно будет.
*- кому интересно см. покушение на адмирала Колиньи. Прим. авт.
Нет, не надобно такое никому.
Лучше правда, обоз обогнать, да и подождать их в месте удобном. Арбалет с собой прихватить, на ведьму посмотреть… через прицел.
Это все боги одобряют, хоть наши, хоть иноземные. Так что Божедар поспешил женщин успокоить.
- Съезжу я, посмотрю, что там, в лесу, и вернусь.
И на лице Устиньи радость отразилась.
- Прошу тебя! Не верю я, что она просто уйдет! Ведьма есть ведьма, подлые они, мстительные! Сам ведаешь! Мне мстить будет – переживу. А когда Борису и всей Россе? Так, заодно, потому что сможет она это сделать? И месть эту детям завещает!
Божедар и не сомневался. Ведьмы хоть и хитрые, и расчетливые, а часто пакостят потому, что могут это сделать безнаказанно. И тут – будет. Он и не сомневался даже.
- Хорошо, Устинья, съезжу я, посмотрю. Когда там и правда все так… не вернется она. Никогда.
- Благодарю, Божедар.
- И когда понадобится что, говори. Велигнев попросил помочь вам, я и помогу.
Устя кивнула. Подумала немного.
- Есть несколько человек, проследить бы за ними. Можно ли?
- Кто именно?
- Мне бы узнать подробнее. Михайла Ижорский, боярин Раенский, Рудольфус Истерман, подворье Захарьиных. Два первых – что сейчас делают. Рудольфус Истерман в отъезде, да мне б хотелось знать, чем он занимался, откуда взялся, что ему в Россе понадобилось. Не могу я сказать точнее, но кажется мне, что неладно там. А подворье Захарьина… бабушка сказала, что в подвале у него Черную Книгу нашла. Но ведь не просто так она появилась? Не сама приползла?
- Разузнаю. Прикажу – мои люди и Захарьина из-под земли достанут.
- Благодарствую, Божедар.
- И про Истермана разузнаю.
- И… присмотри и за моей семьей. Пожалуйста. Один убийца приходил уж. А вдруг еще кого пришлют?
Божедар пообещал.
Волхвы просто так не попросят. Даже если волхва молодая, неопытная, чутье у нее хорошее. Лучше его люди лишний раз побегают, чем потом беда случится.
Устинья еще раз поблагодарила. Посмотрела чуточку беспомощно.
- Я неладное чую, а откуда угроза – не знаю. Только кажется мне, что корни в прошлом, а сегодня мы только росточки видим. Выполем – не поможет, прорастут наново, и детям нашим с той же угрозой драться придется.
