Захочет кто в банк прийти, а тут охранник стоит на пороге.
Простите, торы, извините, жамы, никак в банк нельзя. У нас тут фановую трубу прорвало… к деньгам, наверное. Вот починим – тогда милости просим… не пахнет?
Сейчас завоняет!
- Торы и жамы, - мягко обратился ко всем Митя. – Это ограбление. Просьба соблюдать тишину и спокойствие, тогда никто не пострадает. Нам нужны только деньги банка, но не ваши средства.
За это время он запер наружную дверь и повернул табличку на «закрыто».
Вот так… авось, никто и не полезет. Им уже пообещали, то у них ничего не возьмут, а банк…. Там чужое, там не жалко.
Ник аккуратно принялся всем увязывать руки за спиной. Параллельно устраивая краткий обыск и отбрасывая в сторону найденное оружие. Веревку Митя и припас заранее, и нарезал заранее – чего на месте-то суетиться?
В комнате отдыха еще двое охранников. Но стрелять не пришлось – это не Русина. Там герои могли бы найтись, а в Борхуме… своя шкура ближе к телу и дорога хозяину.
Митя метнулся к кабинету управляющего. Тот, естественно, был на месте. Но едва не провалил всю задумку, потому как испортил воздух и кажется, не сдержался. Вонял он так – глаза резало. Дотрагиваться до такого вовсе не хотелось – фу! Гадость!
Но не бросать же дело из-за одного засранца?
Поэтому Митя показал ему пистолет и внятно объяснил, что только сотрудничество поможет ему сохранить жизнь. Так что – к хранилищам. Внизу еще два охранника.
Впрочем, геройствовать не стали и они – зачем?
Митя вежливо показал пистолет, помахал в воздухе динамитной шашкой, и ребята дружно решили, что лучше быть здоровым и живым. Открыли дверь в хранилище и позволили себя связать.
Митя прошелся по подвалу.
Шкафы, шкафы… ключи тут же, в особом ящичке, дорогом, палисандровом…
Митя кивнул увязавшемуся за ним Люку, и принялся открывать шкафы.
С акциями он не связывался вообще – не его поле игры. А вот золото, особенно в монетах – надо брать все. Слитки – тут хуже, но почему бы не взять? Вторым слоем.
Серебро?
Неплохо, но не хочется особо.
А вот и банкноты… Митя трамбовал в саквояжи половину золота, половину банкнот, Люк оттаскивал наверх….
Наверное, только одну вещь Митя переправил себе лично за пазуху - пару мешочков с драгоценными камнями, которые обнаружились в одном из сейфов.
Два саквояжа.
Еще два.
И еще четыре.
Пару холщовых сумок Митя все же набил разной бумагой, особо не вдаваясь в подробности. Акции, облигации… не удержался! Трамбовал, как старые газеты!
Все, хватит!
Митя горестно вздохнул, посмотрел на ряды несгораемых шкафов, эх, как же хочется! Но не стоит увлекаться, и по времени – пора!
Кивок Люку, мол, пошли!
Ответная улыбка, и двое мужчин мчатся наверх.
Тяжелые саквояжи?
Своя ноша – не тянет!
На выход и побыстрее. К банку, удачно загораживая происходящее от народа подкатывает дорогущая пролетка. Хорошие кони, крепкая красивая коляска – такая внимания не привлечет. Стоит и стоит, явно ждет кого-то… дождались.
В пролетку летят саквояжи, один за другим, в банке Ник продолжает держать всех под прицелом, чтобы тревога не поднялась раньше времени.
Митя запрыгнул в коляску, потом Люк, Ник – последним. Дверь банка захлопнуть, табличку оставить. Хватит ненадолго, точнее хватило бы. Но тут же снаружи петли для висячего замка – в том числе. Митя обратил внимание. Так что под прикрытием коляски запирается дверь банка.
Пусть высаживают окна – или ломятся в двери и орут. Тоже время выиграть.
Коляска отъезжает медленно и чинно, стуча колесами по мостовой… торопиться? Дергаться?
Позвольте, это – не наш метод! Мы приличные диверсанты, а не дерганные параноики. Пришли, сделали свое дело, ушли… а заметят все потом, потом, когда нас и след простынет.
Добычу поделили на четверых по-честному. Мите выделили две доли, как вдохновителю и идеологу, остальным по доле. Вполне честно. Да и досталось каждому столько, что можно было до старости не работать. Кроме этого Митя получил сумки с акциями и облигациями, под девизом: «раз ты эту пакость взял, ты с ними и разбирайся». Организатор не протестовал.
Разберется еще.
Покамест Борхум пока застыл в шатком равновесии. Митя не знал, куда его качнет, но готовился еще разок или два подтолкнуть весы. Тут главное не пересолить, а то начнут гоняться всем Борхумом.
Кстати, и политики не извинились. Но хоть притихли, и то дело…
Может, еще одного убить?
Надо этот вопрос хорошенько обдумать! Митя вообще творчески подходил к вопросу. Вот бывает такое… захватывают заложников, убивают женщин и детей – дилетанты!
Соплячье безмозглое!
Бездари!
Что главное в диверсии? Достигнуть своей цели. Как ее достигнуть? Да воздействовать на тех, кто правит миром! На тех, кто имеет власть.
Ну, захватишь ты кого-то из простонародья! Даже убьешь! Даже мучительно! И что дальше?
Власть имущие, наплевав на это дело, будут гнуть свою линию. И чихать им на твои интересы.
Убил ты сотню простолюдинов? Они слезки платочком промокнут и подумают, что бабы еще нарожают! Нет, достать их можно, только если достанешь собственно их самих. А так…
Ну, объявят тебя опасным и бешеным псом. И охотиться будут, как на бешеную собаку. А добьешься-то ты чего?
В чем – цель?
Поэтому Митя подобные акции не уважал. Ему было важно добиться цели, быстро, эффективно и с наименьшими затратами. А лишняя кровь…
Настоящий диверсант должен уметь обставлять свои дела красиво. Так, чтобы никто о нем и не подозревал. Вот…
- Ваши документы.
Митя послушно предъявил и документы, и доверенность. Клерк просмотрел все, покивал.
- Что вы хотите?
- Положить деньги на счет. Вот…
Скромное «вот» заставило клерка сглотнуть. Сумма явно была выше его скромного статуса.
- Прошу вас подождать минуту, жом, я приглашу управляющего…
Митя кивнул и принялся ждать. Впрочем, недолго, пару минут. Управляющий (карма у них такая, что ли, как управляющий банком, так шарик на ножках?) выкатился к нему навстречу и буквально расцвел.
- Жом!!! Прошу вас!!!
На счет к Валежному капнуло больше ста тысяч золотых. В уютный сейф (на то же имя) улеглись камушки и бумажки. И Митя довольно улыбнулся.
Посмотрим, какую рожу скорчит Антон, увидев, что его счет, с которого финансировались диверсии, не то, что не уменьшился, а даже пополнился! Вот хотите – стреляйте, но удержаться от такой маленькой пакости он не мог!
А еще…
Разграбленный им банк принадлежал некоему жаму Корпу. А жам Корп сделал состояние на поставках оружия в армию Борхума и не хотел останавливаться. А зачем?
Он на фронт не пойдет, его дети тоже, а быдло… бабы новых нарожают! А война – это выгода! Ему оружие надо продавать! Много!!!
Так что войну он пробивал всеми силами…. Ну и получи, сволочь!
Банк был его детищем, подонок решил мутировать из фабриканта в банкира, вот, Митя его немножечко и подсек на взлете. Не разорится, конечно, но сложности у него будут.
Как приятно чувствовать себя спасителем отечества…
И скромный герой отправился в бордель – немножечко отпраздновать удачное дело. А там и следующее спланируем…
В районе Ферейских гор. Ставка Валежного.
Антон Андреевич смотрел на карту.
- Максим, на тебя вся надежда.
Интендант угодливо улыбнулся.
- Антон Андреевич, оправдаю!
- Знаю я, как ты оправдаешь! Но учти: сопрешь больше трети – на осине повешу! Не до воровства сейчас!
Интендант поклонился, пряча насмешливые глаза.
Ага, не до воровства! Это смотря кому! Вот если ему, то у него сезонов нет! Но в этот раз…
Действительно, чего скромничать?
Фереи заплатили хороший выкуп. Али-Хан устраивался в бывшем Халахан-Варте, а нынче поселке Казачьем. В память о тех, кто не пожалел своей крови.
Там же устраивались заложники. Место хорошее, освобождать замучаешься. Уж всегда можно будет успеть их положить в рядочек. И горцы знали, Али-Хан так и поступит. Ему было за что мстить… его семью не пожалели.
Валежный планировал весеннюю кампанию.
Митя прислал ему приятные вести из Борхума. Война, безусловно, начнется. Но чуточку позднее. Кровь войны – деньги, и когда одной из сторон устраивают сильное кровопускание, ей требуется передышка. Борхум, строго говоря, меньше Русины раз в пять. Поэтому Митины диверсии были для него… чувствительны. Взорван пороховой завод? Надо восстанавливать, а порох пока возить из-за границы. Или с другого завода, но тот не справляется, или строй еще… но это же время нужно!
Взорваны бронепоезда? Мост?
Опять деньги и деньги…
Ограблен банк?
И снова – деньги.
Лионесс и Ламермур, конечно поддержат, но на своих условиях. Сейчас у них рубль возьмешь – после войны десять отдашь. Вообще невыгодно получается за чужой карман воевать.
Ну, убитого политика вообще не считаем, туда ему и дорога… Валежный не знал, что еще предпримет Митя, но подозревал, что ему понравится. Самое удачное вложение денег в его жизни.
И самый удачный поход по нужде…
Антон Андреевич грустно улыбнулся.
Конечно, одному человеку не под силу остановить разогнавшуюся государственную машину. Или – под силу? Он не знал, но песочку Митя туда сыпанул от души. Не сломается, так заедать начнет капитально. И они выиграют столь необходимое для Русины время. Чтобы соединиться с частью Алексеева, с частью Калинина – и начать наступление на Русину. На освобожденцев.
А еще для этого нужны деньги. И интендант, который сволочь и ворье, но достает все необходимое!
Где?
Да хоть бы и у Хеллы, вот уж что Валежного не интересовало ни в малейшей степени. Ему результат был важен, а не процесс!
Солдаты обуты и одеты, боеприпасов хватает, кони сыты – ну и? Чего еще придираться? Не свое ж, а трофейное… пусть ворует, лишь бы не зарывался.
Так неправильно?
Идите вы, благодетели! Сами войска кормите…
Али-хан тоже получил свою долю инструкций. Понятно, живодерских и бесчеловечных. В частности об убийстве заложников, об отступлении в Чилиан…
Зверство?
Валежному и это было безразлично. Кто его тут осуждать будет? Мировая общественность?
Плевал он на нее три раза!
Почему-то как пакости устраивают в Русине, так это восстановление справедливости. А стоит Русине навешать подонкам ответных плюх, как поднимается вой.
Ай-яй-яй, кошмар какой, сюсеньку малюсенькую обижают злые дяди… тот факт, что у сюсеньки руки по шею в крови защитничков совершенно не смущает. И Валежный прекрасно понимал, почему так. Сейчас сюсеньке прилетит, потом на защитничков посмотрят с плотоядным интересом… нет, до этого они доводить не хотят.
Невинные?
Беззащитные?
Но как-то так получается, что русины ни на чью землю первые не приходили. А вот к ним лезли постоянно, в том числе и фереи.
Не хотите волноваться за своих жен и детей? Сделайте так, чтобы мы были спокойны за своих. Все разумно и логично. Почему кому-то что-то не нравится?
Что ж.
Весна пройдет в боях…
Русина, в дороге
- Б…
Больше Яне ничего на ум не шло. Вопрос, может ли она хоть день прожить без приключений, тоже рассматривался, как чисто риторический. А ведь так хорошо все начиналось…
Ехали медведи, на велосипеде… Корней Иванович, простите. Но ведь реально – все вписывается!
И ехали, и на велосипеде, и наткнулись… лучше б на таракана! Падение с велика Яна бы перенесла, а вот такое зрелище…
Отрыжка времени.
С-сволочи!
Четыре тела на дороге. Мужских тела, раздетых догола, изуродованных… у всех выколоты глаза, отрезаны уши, нос, на всех раны…
Судя по всему – над людьми жестоко издевались в последние минуты их жизни.
Яна сделала Потапу жест – стой на месте. Отдала ему велосипед и решительно развернула мальчишку спиной к трупам.
- Не смотри.
- Яна… а…
- Топыч, я кому сказала? Не смотреть…
- Но…
- Им ты ничем уже не поможешь. Я сейчас их как-то приберу, чтобы мы могли проехать…
Еще и свалили в неудачном месте. Велосипед – это вам не вездеход, тащить его по целине, обходя трупы? Велики в этом времени не из алюминия, они тяжелые! Яна не собиралась строить из себя боевого ишака. Проще сдвинуть трупы в сторону, ладно, в канаву…
Неэтично?
Идите вы в канаву с вашей этикой! Такая картина сейчас по всей Русине! И если кто-то думает, что революция – это установление справедливости… ни минуты! Это множество смертей… Яна историю знала, в отличие от многих. И знала, что творилось в революционном Петрограде. Как убивали людей, причем, не только мужчин, которые имели отношение к вертикали власти, но и их жен, детей… даже младенцев не жалели. Уничтожали безжалостно!
Зверье – и то гуманнее будет!
Яна искренне радовалась, что ее сын сейчас не в Звенигороде. Понятно, на местах немногим лучше, но… лучше.
Большой город – большая толпа.
Мегаполис, столица – считай, то же самое, но в квадрате, в кубе, истерия на подзаводке, накручивание масс даже и не требуется. Если среди ста человек один-два дурака, то среди тысячи уже не меньше пятидесяти. Десять тысяч – считай – пятьсот идиотов, а то и тысяча. И все они прекрасно подзуживают друг друга.
Страшненькая это арифметика.
Яна не знала точно этой науки, и вообще, она лесник, а не политолог, но чем толпа отличается от неуправляемого стада? Даже не стада… вы видели, как себя ведут животные при лесном пожаре?
Никакой разницы.
Только там все спасаются, а здесь все нападают. И это страшно…
Яна медленно подошла к трупам… м-да. Попались бы ей те, кто это делал… ведь видно, что наслаждались. Она б тоже насладилась от души. Садо-мазо ввела бы! Яна примерилась, как бы поудобнее перехватить первый труп за щиколотки и стащить с дороги.
Тяжело…
Мертвое тело вообще тяжелее живого. Почему так? Она не знала. Но первый труп отправился в канаву. Второй… Потап дрожал всем телом, но не поворачивался. Разве что…
- Яна, а не надо их отпеть?
- Щас, спою, - огрызнулась Яна. – Где я тебе священника найду?
- Ы…
- Оно и понятно, что ы, - Яна ругалась и тащила. И думала, что попадись ей пламенные освобожденцы, она бы их сейчас мигом вылечила! Прикладным методом. Берешь – и прикладываешь к трупу мордой. Раз двадцать. И вопрошаешь вежливо – хочешь? Чтобы это с тобой случилось, с твоими детьми…
Твари!!!
Пока армия на фронте, в тылу такое творится… это ведь даже не подлость! Бьют по семьям, по тем, кто не может себя защитить, бьют, чтобы людям некуда было возвращаться… чего стоит воин, которому нечего защищать? Некого?
К ним на кордон приезжал дядя Андрей.
Он был в Афгане. А пока он там был… шла его мать домой вечером, да и повстречала троих пьяных подонков. И – все.
У одного папа был богатый и в духе времени, отмазали всех троих.
Когда Андрей вернулся, и узнал… им было очень больно. И долго… посадить его – посадили. Аж на год. Папаша подонка старался, но судья попался на редкость порядочный. Полностью отмазать не смог, но что смог, то сделал.
Яна помнила, какие глаза были у дяди Андрея, когда он по пьянке рассказывал, как вернулся. Хорошо помнила…
Вот и третий труп…
Мужчина застонал.
Скорее, даже хрипло выдохнул сквозь изуродованные губы…
- Б…!!!
Яна метнулась к Потапу.
- Флягу! ЖИВО!!!
Мальчишка полез в мешок, закопался, затоптался на месте, Яна дернула у него из рук ношу, сама рванула завязки.
Крепчайший самогон она приобрела специально. Хорошая штука раны промыть. А иногда и внутрь, вот, как сейчас.
Горлышко прижалось к губам мужчины, жидкость полилась в горло.
Простите, торы, извините, жамы, никак в банк нельзя. У нас тут фановую трубу прорвало… к деньгам, наверное. Вот починим – тогда милости просим… не пахнет?
Сейчас завоняет!
- Торы и жамы, - мягко обратился ко всем Митя. – Это ограбление. Просьба соблюдать тишину и спокойствие, тогда никто не пострадает. Нам нужны только деньги банка, но не ваши средства.
За это время он запер наружную дверь и повернул табличку на «закрыто».
Вот так… авось, никто и не полезет. Им уже пообещали, то у них ничего не возьмут, а банк…. Там чужое, там не жалко.
Ник аккуратно принялся всем увязывать руки за спиной. Параллельно устраивая краткий обыск и отбрасывая в сторону найденное оружие. Веревку Митя и припас заранее, и нарезал заранее – чего на месте-то суетиться?
В комнате отдыха еще двое охранников. Но стрелять не пришлось – это не Русина. Там герои могли бы найтись, а в Борхуме… своя шкура ближе к телу и дорога хозяину.
Митя метнулся к кабинету управляющего. Тот, естественно, был на месте. Но едва не провалил всю задумку, потому как испортил воздух и кажется, не сдержался. Вонял он так – глаза резало. Дотрагиваться до такого вовсе не хотелось – фу! Гадость!
Но не бросать же дело из-за одного засранца?
Поэтому Митя показал ему пистолет и внятно объяснил, что только сотрудничество поможет ему сохранить жизнь. Так что – к хранилищам. Внизу еще два охранника.
Впрочем, геройствовать не стали и они – зачем?
Митя вежливо показал пистолет, помахал в воздухе динамитной шашкой, и ребята дружно решили, что лучше быть здоровым и живым. Открыли дверь в хранилище и позволили себя связать.
Митя прошелся по подвалу.
Шкафы, шкафы… ключи тут же, в особом ящичке, дорогом, палисандровом…
Митя кивнул увязавшемуся за ним Люку, и принялся открывать шкафы.
С акциями он не связывался вообще – не его поле игры. А вот золото, особенно в монетах – надо брать все. Слитки – тут хуже, но почему бы не взять? Вторым слоем.
Серебро?
Неплохо, но не хочется особо.
А вот и банкноты… Митя трамбовал в саквояжи половину золота, половину банкнот, Люк оттаскивал наверх….
Наверное, только одну вещь Митя переправил себе лично за пазуху - пару мешочков с драгоценными камнями, которые обнаружились в одном из сейфов.
Два саквояжа.
Еще два.
И еще четыре.
Пару холщовых сумок Митя все же набил разной бумагой, особо не вдаваясь в подробности. Акции, облигации… не удержался! Трамбовал, как старые газеты!
Все, хватит!
Митя горестно вздохнул, посмотрел на ряды несгораемых шкафов, эх, как же хочется! Но не стоит увлекаться, и по времени – пора!
Кивок Люку, мол, пошли!
Ответная улыбка, и двое мужчин мчатся наверх.
Тяжелые саквояжи?
Своя ноша – не тянет!
На выход и побыстрее. К банку, удачно загораживая происходящее от народа подкатывает дорогущая пролетка. Хорошие кони, крепкая красивая коляска – такая внимания не привлечет. Стоит и стоит, явно ждет кого-то… дождались.
В пролетку летят саквояжи, один за другим, в банке Ник продолжает держать всех под прицелом, чтобы тревога не поднялась раньше времени.
Митя запрыгнул в коляску, потом Люк, Ник – последним. Дверь банка захлопнуть, табличку оставить. Хватит ненадолго, точнее хватило бы. Но тут же снаружи петли для висячего замка – в том числе. Митя обратил внимание. Так что под прикрытием коляски запирается дверь банка.
Пусть высаживают окна – или ломятся в двери и орут. Тоже время выиграть.
Коляска отъезжает медленно и чинно, стуча колесами по мостовой… торопиться? Дергаться?
Позвольте, это – не наш метод! Мы приличные диверсанты, а не дерганные параноики. Пришли, сделали свое дело, ушли… а заметят все потом, потом, когда нас и след простынет.
Добычу поделили на четверых по-честному. Мите выделили две доли, как вдохновителю и идеологу, остальным по доле. Вполне честно. Да и досталось каждому столько, что можно было до старости не работать. Кроме этого Митя получил сумки с акциями и облигациями, под девизом: «раз ты эту пакость взял, ты с ними и разбирайся». Организатор не протестовал.
Разберется еще.
Покамест Борхум пока застыл в шатком равновесии. Митя не знал, куда его качнет, но готовился еще разок или два подтолкнуть весы. Тут главное не пересолить, а то начнут гоняться всем Борхумом.
Кстати, и политики не извинились. Но хоть притихли, и то дело…
Может, еще одного убить?
Надо этот вопрос хорошенько обдумать! Митя вообще творчески подходил к вопросу. Вот бывает такое… захватывают заложников, убивают женщин и детей – дилетанты!
Соплячье безмозглое!
Бездари!
Что главное в диверсии? Достигнуть своей цели. Как ее достигнуть? Да воздействовать на тех, кто правит миром! На тех, кто имеет власть.
Ну, захватишь ты кого-то из простонародья! Даже убьешь! Даже мучительно! И что дальше?
Власть имущие, наплевав на это дело, будут гнуть свою линию. И чихать им на твои интересы.
Убил ты сотню простолюдинов? Они слезки платочком промокнут и подумают, что бабы еще нарожают! Нет, достать их можно, только если достанешь собственно их самих. А так…
Ну, объявят тебя опасным и бешеным псом. И охотиться будут, как на бешеную собаку. А добьешься-то ты чего?
В чем – цель?
Поэтому Митя подобные акции не уважал. Ему было важно добиться цели, быстро, эффективно и с наименьшими затратами. А лишняя кровь…
Настоящий диверсант должен уметь обставлять свои дела красиво. Так, чтобы никто о нем и не подозревал. Вот…
***
- Ваши документы.
Митя послушно предъявил и документы, и доверенность. Клерк просмотрел все, покивал.
- Что вы хотите?
- Положить деньги на счет. Вот…
Скромное «вот» заставило клерка сглотнуть. Сумма явно была выше его скромного статуса.
- Прошу вас подождать минуту, жом, я приглашу управляющего…
Митя кивнул и принялся ждать. Впрочем, недолго, пару минут. Управляющий (карма у них такая, что ли, как управляющий банком, так шарик на ножках?) выкатился к нему навстречу и буквально расцвел.
- Жом!!! Прошу вас!!!
На счет к Валежному капнуло больше ста тысяч золотых. В уютный сейф (на то же имя) улеглись камушки и бумажки. И Митя довольно улыбнулся.
Посмотрим, какую рожу скорчит Антон, увидев, что его счет, с которого финансировались диверсии, не то, что не уменьшился, а даже пополнился! Вот хотите – стреляйте, но удержаться от такой маленькой пакости он не мог!
А еще…
Разграбленный им банк принадлежал некоему жаму Корпу. А жам Корп сделал состояние на поставках оружия в армию Борхума и не хотел останавливаться. А зачем?
Он на фронт не пойдет, его дети тоже, а быдло… бабы новых нарожают! А война – это выгода! Ему оружие надо продавать! Много!!!
Так что войну он пробивал всеми силами…. Ну и получи, сволочь!
Банк был его детищем, подонок решил мутировать из фабриканта в банкира, вот, Митя его немножечко и подсек на взлете. Не разорится, конечно, но сложности у него будут.
Как приятно чувствовать себя спасителем отечества…
И скромный герой отправился в бордель – немножечко отпраздновать удачное дело. А там и следующее спланируем…
В районе Ферейских гор. Ставка Валежного.
Антон Андреевич смотрел на карту.
- Максим, на тебя вся надежда.
Интендант угодливо улыбнулся.
- Антон Андреевич, оправдаю!
- Знаю я, как ты оправдаешь! Но учти: сопрешь больше трети – на осине повешу! Не до воровства сейчас!
Интендант поклонился, пряча насмешливые глаза.
Ага, не до воровства! Это смотря кому! Вот если ему, то у него сезонов нет! Но в этот раз…
Действительно, чего скромничать?
Фереи заплатили хороший выкуп. Али-Хан устраивался в бывшем Халахан-Варте, а нынче поселке Казачьем. В память о тех, кто не пожалел своей крови.
Там же устраивались заложники. Место хорошее, освобождать замучаешься. Уж всегда можно будет успеть их положить в рядочек. И горцы знали, Али-Хан так и поступит. Ему было за что мстить… его семью не пожалели.
Валежный планировал весеннюю кампанию.
Митя прислал ему приятные вести из Борхума. Война, безусловно, начнется. Но чуточку позднее. Кровь войны – деньги, и когда одной из сторон устраивают сильное кровопускание, ей требуется передышка. Борхум, строго говоря, меньше Русины раз в пять. Поэтому Митины диверсии были для него… чувствительны. Взорван пороховой завод? Надо восстанавливать, а порох пока возить из-за границы. Или с другого завода, но тот не справляется, или строй еще… но это же время нужно!
Взорваны бронепоезда? Мост?
Опять деньги и деньги…
Ограблен банк?
И снова – деньги.
Лионесс и Ламермур, конечно поддержат, но на своих условиях. Сейчас у них рубль возьмешь – после войны десять отдашь. Вообще невыгодно получается за чужой карман воевать.
Ну, убитого политика вообще не считаем, туда ему и дорога… Валежный не знал, что еще предпримет Митя, но подозревал, что ему понравится. Самое удачное вложение денег в его жизни.
И самый удачный поход по нужде…
Антон Андреевич грустно улыбнулся.
Конечно, одному человеку не под силу остановить разогнавшуюся государственную машину. Или – под силу? Он не знал, но песочку Митя туда сыпанул от души. Не сломается, так заедать начнет капитально. И они выиграют столь необходимое для Русины время. Чтобы соединиться с частью Алексеева, с частью Калинина – и начать наступление на Русину. На освобожденцев.
А еще для этого нужны деньги. И интендант, который сволочь и ворье, но достает все необходимое!
Где?
Да хоть бы и у Хеллы, вот уж что Валежного не интересовало ни в малейшей степени. Ему результат был важен, а не процесс!
Солдаты обуты и одеты, боеприпасов хватает, кони сыты – ну и? Чего еще придираться? Не свое ж, а трофейное… пусть ворует, лишь бы не зарывался.
Так неправильно?
Идите вы, благодетели! Сами войска кормите…
Али-хан тоже получил свою долю инструкций. Понятно, живодерских и бесчеловечных. В частности об убийстве заложников, об отступлении в Чилиан…
Зверство?
Валежному и это было безразлично. Кто его тут осуждать будет? Мировая общественность?
Плевал он на нее три раза!
Почему-то как пакости устраивают в Русине, так это восстановление справедливости. А стоит Русине навешать подонкам ответных плюх, как поднимается вой.
Ай-яй-яй, кошмар какой, сюсеньку малюсенькую обижают злые дяди… тот факт, что у сюсеньки руки по шею в крови защитничков совершенно не смущает. И Валежный прекрасно понимал, почему так. Сейчас сюсеньке прилетит, потом на защитничков посмотрят с плотоядным интересом… нет, до этого они доводить не хотят.
Невинные?
Беззащитные?
Но как-то так получается, что русины ни на чью землю первые не приходили. А вот к ним лезли постоянно, в том числе и фереи.
Не хотите волноваться за своих жен и детей? Сделайте так, чтобы мы были спокойны за своих. Все разумно и логично. Почему кому-то что-то не нравится?
Что ж.
Весна пройдет в боях…
Русина, в дороге
- Б…
Больше Яне ничего на ум не шло. Вопрос, может ли она хоть день прожить без приключений, тоже рассматривался, как чисто риторический. А ведь так хорошо все начиналось…
Ехали медведи, на велосипеде… Корней Иванович, простите. Но ведь реально – все вписывается!
И ехали, и на велосипеде, и наткнулись… лучше б на таракана! Падение с велика Яна бы перенесла, а вот такое зрелище…
Отрыжка времени.
С-сволочи!
Четыре тела на дороге. Мужских тела, раздетых догола, изуродованных… у всех выколоты глаза, отрезаны уши, нос, на всех раны…
Судя по всему – над людьми жестоко издевались в последние минуты их жизни.
Яна сделала Потапу жест – стой на месте. Отдала ему велосипед и решительно развернула мальчишку спиной к трупам.
- Не смотри.
- Яна… а…
- Топыч, я кому сказала? Не смотреть…
- Но…
- Им ты ничем уже не поможешь. Я сейчас их как-то приберу, чтобы мы могли проехать…
Еще и свалили в неудачном месте. Велосипед – это вам не вездеход, тащить его по целине, обходя трупы? Велики в этом времени не из алюминия, они тяжелые! Яна не собиралась строить из себя боевого ишака. Проще сдвинуть трупы в сторону, ладно, в канаву…
Неэтично?
Идите вы в канаву с вашей этикой! Такая картина сейчас по всей Русине! И если кто-то думает, что революция – это установление справедливости… ни минуты! Это множество смертей… Яна историю знала, в отличие от многих. И знала, что творилось в революционном Петрограде. Как убивали людей, причем, не только мужчин, которые имели отношение к вертикали власти, но и их жен, детей… даже младенцев не жалели. Уничтожали безжалостно!
Зверье – и то гуманнее будет!
Яна искренне радовалась, что ее сын сейчас не в Звенигороде. Понятно, на местах немногим лучше, но… лучше.
Большой город – большая толпа.
Мегаполис, столица – считай, то же самое, но в квадрате, в кубе, истерия на подзаводке, накручивание масс даже и не требуется. Если среди ста человек один-два дурака, то среди тысячи уже не меньше пятидесяти. Десять тысяч – считай – пятьсот идиотов, а то и тысяча. И все они прекрасно подзуживают друг друга.
Страшненькая это арифметика.
Яна не знала точно этой науки, и вообще, она лесник, а не политолог, но чем толпа отличается от неуправляемого стада? Даже не стада… вы видели, как себя ведут животные при лесном пожаре?
Никакой разницы.
Только там все спасаются, а здесь все нападают. И это страшно…
Яна медленно подошла к трупам… м-да. Попались бы ей те, кто это делал… ведь видно, что наслаждались. Она б тоже насладилась от души. Садо-мазо ввела бы! Яна примерилась, как бы поудобнее перехватить первый труп за щиколотки и стащить с дороги.
Тяжело…
Мертвое тело вообще тяжелее живого. Почему так? Она не знала. Но первый труп отправился в канаву. Второй… Потап дрожал всем телом, но не поворачивался. Разве что…
- Яна, а не надо их отпеть?
- Щас, спою, - огрызнулась Яна. – Где я тебе священника найду?
- Ы…
- Оно и понятно, что ы, - Яна ругалась и тащила. И думала, что попадись ей пламенные освобожденцы, она бы их сейчас мигом вылечила! Прикладным методом. Берешь – и прикладываешь к трупу мордой. Раз двадцать. И вопрошаешь вежливо – хочешь? Чтобы это с тобой случилось, с твоими детьми…
Твари!!!
Пока армия на фронте, в тылу такое творится… это ведь даже не подлость! Бьют по семьям, по тем, кто не может себя защитить, бьют, чтобы людям некуда было возвращаться… чего стоит воин, которому нечего защищать? Некого?
К ним на кордон приезжал дядя Андрей.
Он был в Афгане. А пока он там был… шла его мать домой вечером, да и повстречала троих пьяных подонков. И – все.
У одного папа был богатый и в духе времени, отмазали всех троих.
Когда Андрей вернулся, и узнал… им было очень больно. И долго… посадить его – посадили. Аж на год. Папаша подонка старался, но судья попался на редкость порядочный. Полностью отмазать не смог, но что смог, то сделал.
Яна помнила, какие глаза были у дяди Андрея, когда он по пьянке рассказывал, как вернулся. Хорошо помнила…
Вот и третий труп…
Мужчина застонал.
Скорее, даже хрипло выдохнул сквозь изуродованные губы…
- Б…!!!
Яна метнулась к Потапу.
- Флягу! ЖИВО!!!
Мальчишка полез в мешок, закопался, затоптался на месте, Яна дернула у него из рук ношу, сама рванула завязки.
Крепчайший самогон она приобрела специально. Хорошая штука раны промыть. А иногда и внутрь, вот, как сейчас.
Горлышко прижалось к губам мужчины, жидкость полилась в горло.
