- Ты ведь издалека? – полюбопытствовал один из послушников башни, когда их компания уселись отдохнуть и пообедать. – Не в башне живешь, путешествуешь со своим учителем?
- Ну да, - Накато кивнула, отгрызая жадно кусок от хлебной краюхи.
- Как думаешь, согласится твой наставник оставить тебя в башне – приглядывать за малышами? Они к тебе за нынешний день привязались, и отпускать не захотят, - поддел парнишка.
Остальные заухмылялись, принялись пересмеиваться. Посыпались шуточки. Накато только фыркнула в ответ.
- Из тебя самого неплохая нянька, - насмешливо объявила она.
Замечание вызвало новую бурю веселья у их товарищей. Немного же нужно, чтобы их рассмешить!
- Уф, вот уж нет! – тот моментально нахохлился. – Даже уборка алхимических залов лучше, чем отработка у детей. Утомительнее ничего нет! А от гвалта, который они поднимают, голова звенит, как колокол!
Накато поневоле сделалось жаль малышей. Удивительно ли, что колдуны делаются такими, как есть! Но направление разговора удачное.
- А ты их усыпляй, - посоветовала она, подлаживаясь под грубоватый тон мальчишек. – Есть же какие-то амулеты для крепкого сна! Я слышала от учителя.
И поневоле в животе разлился холод. А ну, как попала пальцем в небо?! Ляпнула-то наобум. Что они ответят? Спросит вот сейчас кто-нибудь, что это за учитель у нее, такие вещи говорит.
- Ага, легко тебе говорить, - проворчал парень, не удивившись. – Ты-то не сегодня, завтра уедешь. Эх, - он вздохнул. – Хорошо, наверное, когда у тебя есть свой учитель! По миру ходишь.
- Ты учение закончишь – и тоже мир увидишь, - Накато пожала плечами.
Испуг от собственной дерзости сменила досада. Разговор съехал с нужной ей темы на бесполезную болтовню. Мир он хочет посмотреть! Пускай смотрит, коли приспичило. А вот она так и не получила ответа на вопрос – можно ли в башне раздобыть как-нибудь амулет, чтобы усыпить излишне резвого младенца.
Интересно – а на дух, которым младенец одержим, усыпляющий амулет подействует?
Парень, который сетовал на учебу в башне, вздохнул. Поглядел на Накато, как на бестолочь – с легким раздражением.
- Да ладно тебе, Мози! – товарищ хлопнул его по плечу. – У кого-то есть свой учитель. А кто-то может приобщаться к мудрости старейших – как магистр Энистан и мастера совета магистров.
- Угум. И с младенцами возится.
- Да уж, хотя идея усыпить их амулетом – интересная! – тот рассмеялся. – Да кто ж позволит. Дети должны играть и шуметь, - передразнил он кого-то. – И бегать, и нарушать правила и порядок, и драться между собою. И тогда они вырастут сильными и решительными. Да и кто даст амулет в руки простому ученику! Но к их гвалту можно привыкнуть со временем, - прибавил он. – Я вот часто остаюсь приглядывать за ними, так уж порой и не слышу, как они визжат. А тебя, личный ученик мастера-путешественника, они, видать, утомили с непривычки, - он дружески усмехнулся.
- Настолько, что пришла шальная мысль усыпить кого-нибудь или наложить чары немоты, - Накато вздохнула, изображая усталость. – Жаль, не умею!
- Эй-эй, мастера ведь говорили – колдовать нельзя! – всполошился Мози.
- Да помню я, - Накато вздохнула, принимая сокрушенный вид. – Да и было бы можно – что проку! Нет у меня дара – влиять на разум.
- А что у тебя за дар? – залюбопытствовал еще один из мальчишек.
- Так! Что за болтовня?! – рявкнул подошедший Чиу, избавляя Накато от мучительных размышлений – что бы такого соврать. – Вижу, пообедали уже и отдохнули? Тогда поднялись и бегом – дел еще невпроворот! А уж половины дня нет, будто мамонт выпил!
Накато фыркнула про себя, поднимаясь вслед за остальными. Половину дня будто мамонт выпил! Этот парень так рассуждает о мамонтах, словно видел их воочию.
В этом она сомневалась: лицо у Чиу было совершенно белое. Таких лиц у степняков от роду не бывало. А за пределами степей, где она родилась, мамонты не водились.
Спорить она, понятно, не стала. На что? Поднялась и потопала безропотно за остальными. Еще половину дня пришлось бегать по коридорам башни, перетаскивая то одно, то другое. К позднему вечеру кое-как устроили новые комнаты для детей. Самих детей с горем пополам успокоили, накормили. Те, взбудораженные нарушением привычного хода вещей, не желали успокаиваться. Кто-то из малышей носился по отведенным помещениям, ударяясь о стены. Кто-то ревел, кто-то хныкал, кто-то выл без слез на одной ноте. Лишь чуть за полночь удалось всех окончательно угомонить.
Накато с ног сбилась – именно на ее руках желали засыпать ребятишки. Они облепляли ее, по трое-четверо клали головы ей на колени, толкаясь между собою. А стоило утихомирить одних и оставить их уснувшими, как окружала новая группка малышей.
Остальные ученики к этому моменту называли ее не иначе, как мастер-нянька. Она только фыркала досадливо и ждала нетерпеливо ночи.
Глава 18. Прочь из башни!
Сердце сжималось поневоле при виде этих неприкаянных малышей. Отчего колдуны считают, что ползать по полу, едва прикрытому потертым ковром, в их башне для малюток лучше, чем находиться на руках матерей? Бессмысленная жестокость!
В конце концов, кто-то из старших учеников приволок сушеной травы.
- О, сон-трава! – рассмеялся Мози. – Точно-точно. Не зря ведь днем говорили о сонных амулетах! Может, и не амулет – но им пора спать.
- Пора, - проворчал Чиу, тоже заходя. – А старшие мастера это одобрили?
- Одобрили, - отозвался его товарищ. – Они и посоветовали. Нужно окурить каждую комнату, и скоро они сами заснут. А то наш брат-нянька всего один, и его на всех не хватает,- он ухмыльнулся.
Накато ухмыльнулась в ответ. Одно слово – мальчишки! К полуночи даже она чувствовала себя уставшей. Как бы и на нее сон-трава не подействовала. А засыпать нельзя! Нужно лишь сделать вид, и дождаться, пока заснут остальные. Учеников, которые укладывали ребятишек, оставили в этих же помещениях на ночной отдых. Сюда же и принесли им поесть. Из разговоров мастеров Накато поняла, что помещений, пригодных для ночлега, в башне осталось куда меньше, чем было прежде. Колдуны и их ученики уже который день укладывались спать там же, где и работали, пытаясь привести башню в порядок.
- Как бы нас самих не сморило раньше, чем детишек, - заметила она.
- Не сморит, - ободрил старший ученик, имени которого она не знала. – Мы ж совсем немного. Но ты, гляжу, уже зеваешь! На-ка, - протянул несколько свежих листков. – Разотри над верхней губой и над бровями. Ну, сам знаешь.
Вот это интересно! Накато принялась растирать листочки. От их сока кожу сначала стало холодить, затем – щипать и покалывать.
Она заметила, что далеко не все растираются так же тщательно, как и она. Видать, устали. И намерены улечься, едва успокоится последний ребенок.
Долго ждать, когда все вокруг затихнет, не пришлось. Сначала от дыма сморило малышей, затем – и остальных учеников одного за другим. Однако не заснуть стоило Накато труда. Даже чудесные листочки слабо помогали. Она лежала с закрытыми глазами, чутко вслушиваясь в звуки.
Комната, где спали трехлетние малыши и несколько учеников, заполнилась мерным сопением. Стоило признать – звук убаюкивал. Такое же сопение слышалось, если напрячь слух, и из-за стены, из коридора и соседних помещений. И в воздухе витал слабый запах дыма сон-травы. Выждав для надежности немного, Накато неслышно поднялась и выскользнула наружу.
С собой прихватила несколько пучков сон-травы, огниво и несколько бодрящих листочков. Пригодится.
Что там болтали ученики насчет духов, которые пробираются по ночам в разгромленную башню? А, неважно!
Она неспешно пошла по коридору, настороженно вслушиваясь и заглядывая в каждую комнату. Всюду царила темень – колдовские светильники погасили и в помещениях, и в переходах. Благо, глаза различали очертания предметов впотьмах.
Ей удалось довольно быстро обойти помещения, в которых разместили детей. Благо, двери просто прикрывали на ночь. Сына нигде не было.
Накато обрыскала все прилегающие коридоры и комнаты – нет! И днем она его среди других детей даже мельком не видела. Куда же поместили особенного ребенка, с сильным даром? Его и прежде держали отдельно. А может, колдуны знают, что он одержим? И потому держат отдельно от остальных – чтобы малыши не докучали могущественному духу визгом и гамом.
Но не могли ведь они унести его далеко от места, где поселили остальных детей!
Или могли? Может, духа, освоившегося с младенческим тельцем, научившегося разговаривать, вообще переселили куда-нибудь поближе к покоям магистра Энистана. Кто знает – может, этот дух и магистр ведут долгие беседы о чем-нибудь, недоступном пониманию обычных людей. Или даже обычных колдунов.
Накато металась по коридорам, заглядывая в каждую комнату – благо, все входы обратились арками, видными ей. И все сильнее уверялась, что ее догадка верна.
Она уже почти и не пыталась скрываться. Становилось ясно – придется провести в башне еще день, а может, и не один. Часть ее изучила – придется теперь разыскивать, где обитает Энистан. С одной стороны – теперь, когда она немного освоилась, будет проще. С другой – к колдунам в любой миг может вернуться возможность колдовать, не опасаясь развалить башню окончательно. И тогда ее разоблачат!
Занятая этими размышлениями, она едва успела замереть на пороге очередной комнаты.
Нашла!
Младенец находился в комнате совершенно один. Мирно спал среди подушек на богатой подстилке, совершенно не похожей на потертые тонкие ковры, которыми застилали комнаты для детей. Она едва заметила его – внимание привлекла гора подушек и покрывал. В башне ей не доводилось видеть таким образом убранных комнат. Сразу вспомнилось, как послушник привел ее к сыну в первый раз.
Накато замерла, боясь дышать.
Как же вынести малыша, не разбудив? Ее сын всегда крепко спал. Но кто знает, насколько чувствителен владевший им дух!
Хотя… она задумалась. Дух наверняка понимает: станет творить волшбу – и башня начнет разваливаться. Рискнет ли? Даже если самому ему судьба обители колдунов безразлична, его тоже может похоронить обломками в теле младенца.
Она неслышно прокралась в комнату, приблизилась к ложу. Оглядела спящего младенца внимательнее.
Лежит, завернувшись в покрывало вместе с подушкой. Усмехнулась невольно. Точно ее ждал! Сейчас она завернет края покрывала и поднимет малыша с подушкой вместе. У нее сил хватит вынести его в таком виде! А уж привязать за спину – так и вовсе не будет ощущать тяжести. Нужно только, чтобы заснул покрепче.
Она вытащила из-под накидки пучок сон-травы и подожгла. Та задымилась. Накато осторожно принялась окуривать воздух в комнате.
Самой бы не заснуть!
Она помнила, как старшие ученики поджигали сон-траву, немного водили ею в воздухе и почти сразу тушили. Дыма оставалось совсем немного.
Но ей нужно было усыпить младенца как следует. Если он проснется раньше времени – ей его не вынести из башни! Нужно будет еще пучок сон-травы положить в сверток с ним – чтобы мирно спал, пока она станет выбираться и искать способ вернуть в тело душу своего малыша.
Накато, продолжая окуривать воздух вокруг спящего ребенка дымом, выудила из-под накидки свежий листочек, растерла под носом и над бровями. Не заснуть бы самой!
Погасила сон-траву и, прихватив младенца с частью его постели, отползла в сторону. Завернула тщательно, привязала за спину.
А он подрос. Или это из-за плотных покрывал и подушки так кажется? Неважно. Накато осторожно вышла в коридор и повернула туда, где, как она помнила, находились хозяйственные хранилища. Где-то там, она слышала, трещина рассекла внешнюю стену башни – а значит, удастся выбраться наружу. Вслушалась, чтобы убедиться – никто не бродит в этот час.
Раз так – ей нет нужды красться, подобно вору. Она умеет передвигаться куда быстрее обычного человека. Куда идти – помнит. В темноте видит.
Накато ринулась по коридору быстрее степного льва.
В отдалении послышался невнятный шорох, шелест, зажурчала вода – точно лесной ручеек. На самой грани слышимости – но перед этим царила тишина! Что это?
Она резко остановилась, прислушалась. Нет, это далеко. И вовсе не в той стороне, где находятся хозяйственные хранилища. А значит – нечего и тревожиться.
Она направилась дальше, однако шорох стремительно приблизился. К нему добавился свист. Накато не успела понять, что происходит – из бокового коридора навстречу ей вылетело что-то неосязаемое, больше всего напоминающее воздушный поток. Вот только поток этот оказался плотным. Он охватил со всех сторон, уши заложило от многоголосого шепота.
Накато попыталась продолжить путь, не обращая внимания на шепот и сгустившийся воздух. И поняла, что не в силах сделать одного шага.
- Ходит-бродит в темноте, на поживу мне, неосторожная глупая пташка, - пропел в ушах насмешливый голос.
Коридор осветился неестественным голубоватым светом. И в свете соткалась бесформенная фигура. Призрак!
Накато отшатнулась. Разом вспомнилась болтовня учеников – мол, того, кто заплутает в ночи по коридорам, подстерегут духи. Выходит, правда? И тело, как назло, не слушается – ни дернуться, ни убежать.
«О Нефер, помоги мне! – взмолилась она мысленно. – Я слишком слаба рядом с этим!»
Ни отклика. Даже голоса знакомого не раздалось в голове. Богиня не слышит ее, зов не способен пробиться к ней?
Она подняла взгляд на духа. Чего ему нужно?! Колышущееся облако в тонких лучиках неестественного света сгущалось, но не делалось более внятным. Ни формы, ни понимания – что оно собою представляет, и чего ему нужно. Накато моргнула. Собрать силы!
- Чего тебе нужно? – голос звучал жалко и хрипло. – Чего тебе нужно?! – повторила громче.
Ответом молчание. Шепот притих, и теперь был едва различим. Накато попыталась шагнуть вперед, прямо сквозь духа. Не понравится ему? Нечего болтаться на дороге!
Усилие пропало втуне. Ноги не слушались. А невидимая преграда не пустила тело.
Может, удастся отступить назад? К досаде, спина тоже уперлась в неосязаемую упругую воздушную стену. Ни вперед, ни назад, ни обойти. А бесформенное тело колыхалось прямо перед ее носом. Сделалось жутко. Она очутилась на пути призрака или духа, да не одна, а с безмятежно спящим сыном!
И малыш будет спать – сон-трава лежит прямо у него перед носом.
А она беспомощна. Она – обыкновенная женщина, а не ведьма. Пусть и имеет силу и быстроту нечеловеческую. Что проку от быстроты, когда не можешь двинуться с места?!
- Ответь! – снова подала она голос – теперь он хоть не дрожал. – Кто ты, что тебе нужно?
Вновь никакого отклика. Она могла лишь стоять на месте и смотреть, гадая, что ее сейчас ждет. Дух не торопился – понимал, что она в ловушке. Сгусток голубоватого света вытянулся, приобретая очертания человеческой фигуры.
Накато вглядывалась, пытаясь разобрать, что это спадает волной с головы – длинные волосы или покрывало. Линии оставались по-прежнему нечеткими.
Лицо медленно проступало, но разглядеть его тоже пока не удавалось. В душе образовалась знакомая пустота без мыслей и чувств – как бывало прежде, в бытность ее рабыней, когда случалось заслужить наказание.
