Может, стоит рискнуть разжиться свежим мясом? Хотя – намного ли оно окажется лучше, чем та тухлятина, которой он питался? Двуногие, ошивавшиеся здесь, как один, были пропитаны ядовитым дымом и жидкостью, которую он ранее, во время разведки, обнаруживал в большом помещении лабиринта внутри металлических и силикатных емкостей.
Пока он раздумывал, его расстроенный желудок вновь напомнил о себе. Кишки свел болезненный спазм, и наружу вырвались газы вперемешку с жидким содержимым. Двуногие, дымившие ядовитыми палочками, насторожились и принялись озираться – должно быть, даже их несовершенного обоняния, испорченного вдыханием токсичного дыма, оказалось достаточно, чтобы почуять его запах.
Они загомонили – пока что негромко и направились к месту, где он затаился. Нет, попадаться им на глаза не следует. Он хотел было скользнуть за соседнюю кучу квадратных предметов, но ухитрился поскользнуться на собственных экскрементах, зацепился, и выкатился прямо им под ноги.
4
Вот уж правда – череда неудач. Двуногие замерли – видимо, не ожидали его появления. Не успел он сориентироваться после неожиданного падения, как один из них склонился к нему. Мешкать не следовало.
Один точный удар когтя в глаз – и двуногий заваливается прямо на него. Отпрянуть хищник не успел – скользкий пол оказался плохой опорой. Его придавило неподъемной мясной тушей, провонявшей ядом и тухлятиной.
Второй шагнул было к нему. Хищник с трудом вытянул прижатое к полу щупальце. Опоздал – двуногий, что-то булькнув, кинулся прочь со всех ног. Незадачливый охотник спешно принялся выбираться из-под добычи, которая совершенно не возбуждала аппетита – даже окажись у него время, он не стал бы есть такое. Да и охотиться на подобную дичь, тратить силы – тоже.
За перегородкой слышался топот и гомон стада. Он, тщательно выбирая дорогу, чтобы не свалиться вновь, взобрался на уложенную возле стены кучу. Там, вверху, под самым потолком, находилось отверстие, забранное решеткой. Из него тянуло сквозняком. Это указывало на то, что внутри – довольно длинный тоннель, а не тупик. Значит, через него можно попытаться выбраться наружу.
Рывок – решетка поддалась с трудом. Хорошо была прикреплена. Он вполз внутрь, когда внутрь помещения вбежали первые из двуногих. Знакомый грохот – точно с таким же грохотом в него запустили в прошлый раз раскаленным металлическим камнем. Он кожей ощутил, как такие же камни ломают стену вокруг входа в тоннель, выбивая целые куски из нее. Не разбирая дороги, кинулся вперед – подальше от агрессивно настроенных двуногих.
Должно быть, предчувствия, что мучили его последнее время, были связаны с двуногими. Видимо, те обнаружили следы его пребывания на своей территории. Возможно, он был не слишком аккуратен во время разведывательных вылазок. А может, они не досчитались тухлого мяса, которое он съел.
Странно, что он раньше об этом не подумал. Искал несуществующего конкурента, когда опасность бродила совсем рядом, на расстоянии вытянутого щупальца. Он не сумел распознать ее, пока не столкнулся с ней напрямую. И вот теперь мечется по хитросплетениям узких ходов.
Покинуть систему тоннелей он не мог, несмотря на то, что она не была сплошной. Кое-где в стенках тоннелей имелись разрывы, забранные решетками. Однако они выходили на все то же самое огромное центральное помещение, занятое лабиринтом. Там толклись и галдели двуногие, кажется, даже громче, чем обычно. Интересно, ему кажется, или тональность их гомона и впрямь повысилась?
Он таки обнаружил ответвление, выводившее на наружную сторону строения, однако выйти оттуда не сумел бы. Там ждали двуногие – причем явно ждали именно его. От них исходили ощущаемые кожей волны агрессии. Решили поохотиться на хищника стадом? Да, расчетливо – целому стаду он противостоять не мог.
Стояло несколько вонючих повозок, и подъезжали в большом количестве такие же, гремя, дымя и визжа, так что их слышно было издалека. Переждать? Двуногие не сумеют пролезть в тоннель – их тела слишком громоздки и неповоротливы, как у всех травоядных. А травоядное остается травоядным, даже когда начинает есть мясо. Тем более, что и едят-то они не столько мясо, сколько гнилую падаль.
Охотник отодвинулся от спасительного отверстия, перекрытого двуногими. Может, есть еще один выход? Правда, интуиция подсказывала, что ждать его будут и там. Похоже, двуногие хорошо помнят расположение ходов и выходов строения, несмотря на совершенно бестолковую планировку, в которой сложно было бы усмотреть хоть какую-то логику или закономерность.
Тревога разливалась мерзким ознобом вдоль мышечной хорды. Кончики щупалец немели. Неужели это страх? Он и не помнил, когда испытывал это чувство в последний раз. Да, в подобный переплет ему, должно быть, и не случалось до сих пор попадать. Опасность в кои-то веки подобралась совсем близко, сделавшись реальной. Кончики щупалец потеряли чувствительность практически полностью, онемение пошло выше. Стоп!
Он замер, принюхиваясь. Вот же твари! А он и внимания не обратил – привык, что безмозглые зверюги используют вонючие газы, присутствие которых сразу заметно по резкому запаху. На сей раз они применили отравляющее вещество, запах у которого отсутствовал. Видимо, решили, что он не заметит, или заметит слишком поздно. Он заметался по тоннелю. Отравляющий газ шел с обеих сторон, проникал во все ответвления.
Проползая стремительно вдоль отверстия, выходящего на лабиринт, он с изумлением отметил, что огромное помещение совершенно пусто. Двуногие покинули его, хотя снаружи еще было совсем светло. Неужели это из-за него? Они тоже боятся? Неважно. В любом случае это шанс.
Он плохо слушающимися конечностями ударил в решетку изо всех сил, выдавливая ее наружу, и вывалился в помещение следом за ее обломками. Удар об пол оказался чувствительным. Голова кружилась. Перед глазами все расплывалось. Щупальца разъезжались на скользком полу. Он бестолково сучил ими в отчаянной попытке сбежать хоть куда-нибудь, но все усилия оставались тщетными.
Силы стремительно покидали его, во рту появился мерзкий привкус. Он уронил голову на спутанные щупальца. Гаснущим взором успел заметить, как вздулась на них кожа пузырями – и провалился в черноту.
5
Скользкие гладкие прозрачные силикатные стенки с шести сторон. Ну, не с шести – верхняя отличалась. Металлическая, с множеством мельчайших отверстий.
Куб. Он находился в не слишком просторной закупоренной емкости правильной кубической формы. За стенками – довольно большое помещение. Вдоль стен – прямоугольные не то ниши, не то строения внутри строения, чем-то напоминающие давешние перегородки в злосчастном скоплении. На горизонтальных ярусах стояли во множестве предметы, напоминавшие те, что он видел. Правда, форма их казалась не вполне привычной. Еще один лабиринт? Правда, куда менее просторный, чем тот, где он был. И пустой. Кроме того, вокруг оказались расставлены тут и там еще прямоугольные, кубические и цилиндрические емкости, от которых тянулись разноцветные трубки разной толщины, перепутанные между собой.
Обратил внимание, что жуткие ожоги на конечностях зажили, не оставив и следа волдырей. Да и чувствовал он себя довольно бодро. Сколько же он пробыл здесь, если все травмы успели зажить? А главное – отчего он все еще жив?
Впрочем, мотивы двуногих способны понять разве что сами двуногие. И то – точно этого утверждать нельзя.
Эти глупые звери оставили его внутри силикатной емкости, словно надеялись, что она сумеет сдержать его. Ему уже приходилось иметь дело с этим материалом, и он прекрасно помнил, насколько он хрупок.
Надо только рассчитать все так, чтобы острые осколки не нанесли ему новых повреждений. Один из углов показался ему наиболее подходящим – с той стороны находился край поверхности, на которой стояла емкость. А сверху свешивались все те же разноцветные трубки. Конечно, они выглядят слишком тонкими, но, чтобы придержаться за них, перебираясь на безопасное место, их прочности должно хватить.
Он перебрался на верхнюю стенку, зацепился присосками, примерился и нанес четырьмя щупальцами одновременно мощные удары. На силикатной поверхности не появилось даже крохотной трещинки. Это его удивило. Он нанес еще один удар. Потом еще и еще. Сменил тактику, ударив в очередной раз не в разные точки, а в одну всеми четырьмя конечностями. Бесполезно. Снова и снова. Несколько раз подряд.
Сменил позу, подобрался ближе к стенке и попытался выдавить ее, упираясь щупальцами. Попробовал нанести удар, одновременно сохраняя давление на стенку. Несколько раз менял силу и направление ударов. Никакого результата.
Он остановился, пытаясь проанализировать ситуацию. Силикатный материал оказался слишком прочным. Настолько, что ему оказалось не под силу нанести хоть какое-то повреждение. Да, несомненно, причина в этом. А не в том, что он, возможно, переоценил собственные силы.
Он спустился на пол емкости, и сделал несколько движений. Да, он прекрасно себя чувствует, бодр и полон сил. Отчего же ему не поддается хрупкий материал? Может, он ошибся в его оценке?
Сидеть на месте бессмысленно, и он предпринял еще одну попытку разломать прозрачную ловушку. Бесполезно. Осознание собственной беспомощности обескуражило. И что теперь делать? Ясно, что следует покинуть подозрительное обиталище, которое могли построить только двуногие, как можно скорее. Вот только сделать этого он не мог.
Оставалось сидеть и ждать. Неизвестно чего. К этому моменту дал знать о себе голод. Он улегся на дно своей силикатной емкости и принялся наблюдать за происходящим снаружи.
Ожидание оказалось вознаграждено – спустя какой-то промежуток времени, в течение которого голод успел сделаться нестерпимым, появились двое двуногих необычного ярко-белого окраса. Они принялись копошиться в раскиданных по комнате предметах. Не то что-то искали, не то пытались строить, а может, ломать, но, по всей видимости, безуспешно. При этом они обменивались жестами и, судя по движениям ротовых мышц, звуками. Двуногие вообще склонны издавать большое количество звуков, насколько он успел изучить их. Стенки его ловушки звуков не пропускали, но те двое явно слышали друг друга, судя по тому, что некоторые их действия имели четкую связь с движениями ртов друг друга, даже когда они не могли этих движений видеть.
В действиях двуногих, при всей неслаженности и бессвязности, тем не менее ощущалась некая противоестественная и необъяснимая логика. Ему не сразу удалось осознать, что дело в схожести характера их движений. Мелкие, не несущие значительных изменений в окружающую среду, при этом отнимающие у двуногих немало внимания и усилий.
Вот один из них подошел к емкости, в которую он был заключен, и постучал отростком верхней конечности по стенке. Та отозвалась глухим стуком. Что это, глупый зверь пытается разломать его ловушку, или пробует ее на прочность? Он замер, против воли затаив дыхание. Ну же, давай, ударь чуть сильнее!
Но нет. Двуногий нанес еще несколько слабых бессмысленных ударов и отошел. Что за бестолковое зверье! Ни одного дела до конца довести не могут!
А может… может, это оно так пытается общаться? – осенило его.
Да нет. Глупости. Эти животные слишком глупы, чтобы предполагать такое. С другой стороны, это – стадные животные, и между собой они общаются. Но ведь межвидовой контакт – это совсем другое. Для такого контакта необходим определенный уровень развития интеллекта. Причем уровень развития нужен не просто для установления контакта, но даже для того, чтобы дойти до мысли о самой возможности общения между представителями различных видов.
Нет, здесь должно быть более простое объяснение.
Итак. Судя по деструктивному характеру действий двуногих, эти двое – деструкторы. Вроде тех, в большом скоплении, что уносили заполнявшие перегородки лабиринта предметы. Как он успел выяснить, деструкторы в большинстве своем – пришлые, то есть те животные, что не обитают постоянно в скоплении, а лишь приходят время от времени, или же их появления вовсе случайны и единичны.
Поскольку эти двое – пришлые, не обитающие здесь постоянно, они вполне могли не знать, кто или что находится в этой емкости. И поначалу двуногий вполне мог не заметить лежащего на полу емкости хищника. Возможно, он принял с первого взгляда его за существо другого вида, или вовсе за неодушевленный предмет. И попытался произвести деструкцию. А, заметив внутри хищника, изменил свои намерения. По всей видимости, инстинкт самосохранения, являясь первичным, возобладал над поведенческой программой деструкции.
Да, пожалуй, это – самое логичное объяснение. Тем временем верхняя стенка ожила. От нее протянулось подозрительное щупальце. Оно быстро подобралось к нему и попыталось присосаться к коже. Среагировал он мгновенно – стремительным движением попытался перерубить щупальце когтем. Оно отдернулось – видимо, его реакция не уступала реакции хищника, - и, обойдя его обманным движением, достигло цели.
Он рванулся, и понял, что в месте, где щупальце присосалось к нему, ощущает лишь легкое покалывание. Яд? Возможно, паралитический. Он попытался отодрать щупальце – тщетно! Еще один хищник? Или, скорее, паразит. Вот только это паразит обитает в верхней крышке емкости, или сама емкость – и есть паразит?
Как бы то ни было – избавиться от омерзительной твари не получалось, несмотря на все усилия. Шкура паразита оказалась чересчур прочной – когти хищника не сумели даже оцарапать ее. Щупальце слегка натягивалось, оттягивая и кожу. Это было неприятно, так что хищнику пришлось оставить попытки. Он беспомощно следил, как чужое щупальце… что оно делало? Этого понять он не мог. Нет, следует выдрать эту мерзость, пусть и с основательным куском собственной плоти.
Удивлению хищника не было предела, когда неведомый паразит совсем скоро отцепился от него. Кожа осталась целой – ни прокола, ни еще каких-либо повреждений. Щупальце спряталось в верхней стенке, словно его и не было. Хищник передернулся от омерзения, проводив его взглядом. Чего неведомая тварь от него хотела? А может, это тоже – пленник двуногих? Сидит над верхней стенкой емкости, и не может выбраться?
А его этот паразит, получается, изучал в качестве возможного источника пищи? Конечно, он ведь наверняка тоже голоден. Давно ли он здесь? Зачем двуногие собирают их? Он успел обратить внимание, что в других емкостях – в тех, что оказались прозрачными – тоже находились различные животные.
Может, двуногие собирают их в качестве предметов для заполнения стенок в лабиринтах? – осенило его. - То есть живые существа служат им строительным материалом. Они и его, хищника, сумели сделать строительным материалом. Невозможно слабые стадные звери, не имеющие интеллекта, используют его, хищника, тело для строительства своих берлог.
Голод вновь скрутил внутренности. А ведь, наверно, та органика, которой были заполнены стены лабиринта в том скоплении, где он прожил несколько суток, тоже прежде была живой. Растения и животные, которых двуногие превратили в строительный материал. Ведь ему попадались среди них целые туши давно погибших животных!
Пока он раздумывал, его расстроенный желудок вновь напомнил о себе. Кишки свел болезненный спазм, и наружу вырвались газы вперемешку с жидким содержимым. Двуногие, дымившие ядовитыми палочками, насторожились и принялись озираться – должно быть, даже их несовершенного обоняния, испорченного вдыханием токсичного дыма, оказалось достаточно, чтобы почуять его запах.
Они загомонили – пока что негромко и направились к месту, где он затаился. Нет, попадаться им на глаза не следует. Он хотел было скользнуть за соседнюю кучу квадратных предметов, но ухитрился поскользнуться на собственных экскрементах, зацепился, и выкатился прямо им под ноги.
4
Вот уж правда – череда неудач. Двуногие замерли – видимо, не ожидали его появления. Не успел он сориентироваться после неожиданного падения, как один из них склонился к нему. Мешкать не следовало.
Один точный удар когтя в глаз – и двуногий заваливается прямо на него. Отпрянуть хищник не успел – скользкий пол оказался плохой опорой. Его придавило неподъемной мясной тушей, провонявшей ядом и тухлятиной.
Второй шагнул было к нему. Хищник с трудом вытянул прижатое к полу щупальце. Опоздал – двуногий, что-то булькнув, кинулся прочь со всех ног. Незадачливый охотник спешно принялся выбираться из-под добычи, которая совершенно не возбуждала аппетита – даже окажись у него время, он не стал бы есть такое. Да и охотиться на подобную дичь, тратить силы – тоже.
За перегородкой слышался топот и гомон стада. Он, тщательно выбирая дорогу, чтобы не свалиться вновь, взобрался на уложенную возле стены кучу. Там, вверху, под самым потолком, находилось отверстие, забранное решеткой. Из него тянуло сквозняком. Это указывало на то, что внутри – довольно длинный тоннель, а не тупик. Значит, через него можно попытаться выбраться наружу.
Рывок – решетка поддалась с трудом. Хорошо была прикреплена. Он вполз внутрь, когда внутрь помещения вбежали первые из двуногих. Знакомый грохот – точно с таким же грохотом в него запустили в прошлый раз раскаленным металлическим камнем. Он кожей ощутил, как такие же камни ломают стену вокруг входа в тоннель, выбивая целые куски из нее. Не разбирая дороги, кинулся вперед – подальше от агрессивно настроенных двуногих.
*** ***
Должно быть, предчувствия, что мучили его последнее время, были связаны с двуногими. Видимо, те обнаружили следы его пребывания на своей территории. Возможно, он был не слишком аккуратен во время разведывательных вылазок. А может, они не досчитались тухлого мяса, которое он съел.
Странно, что он раньше об этом не подумал. Искал несуществующего конкурента, когда опасность бродила совсем рядом, на расстоянии вытянутого щупальца. Он не сумел распознать ее, пока не столкнулся с ней напрямую. И вот теперь мечется по хитросплетениям узких ходов.
Покинуть систему тоннелей он не мог, несмотря на то, что она не была сплошной. Кое-где в стенках тоннелей имелись разрывы, забранные решетками. Однако они выходили на все то же самое огромное центральное помещение, занятое лабиринтом. Там толклись и галдели двуногие, кажется, даже громче, чем обычно. Интересно, ему кажется, или тональность их гомона и впрямь повысилась?
Он таки обнаружил ответвление, выводившее на наружную сторону строения, однако выйти оттуда не сумел бы. Там ждали двуногие – причем явно ждали именно его. От них исходили ощущаемые кожей волны агрессии. Решили поохотиться на хищника стадом? Да, расчетливо – целому стаду он противостоять не мог.
Стояло несколько вонючих повозок, и подъезжали в большом количестве такие же, гремя, дымя и визжа, так что их слышно было издалека. Переждать? Двуногие не сумеют пролезть в тоннель – их тела слишком громоздки и неповоротливы, как у всех травоядных. А травоядное остается травоядным, даже когда начинает есть мясо. Тем более, что и едят-то они не столько мясо, сколько гнилую падаль.
Охотник отодвинулся от спасительного отверстия, перекрытого двуногими. Может, есть еще один выход? Правда, интуиция подсказывала, что ждать его будут и там. Похоже, двуногие хорошо помнят расположение ходов и выходов строения, несмотря на совершенно бестолковую планировку, в которой сложно было бы усмотреть хоть какую-то логику или закономерность.
Тревога разливалась мерзким ознобом вдоль мышечной хорды. Кончики щупалец немели. Неужели это страх? Он и не помнил, когда испытывал это чувство в последний раз. Да, в подобный переплет ему, должно быть, и не случалось до сих пор попадать. Опасность в кои-то веки подобралась совсем близко, сделавшись реальной. Кончики щупалец потеряли чувствительность практически полностью, онемение пошло выше. Стоп!
Он замер, принюхиваясь. Вот же твари! А он и внимания не обратил – привык, что безмозглые зверюги используют вонючие газы, присутствие которых сразу заметно по резкому запаху. На сей раз они применили отравляющее вещество, запах у которого отсутствовал. Видимо, решили, что он не заметит, или заметит слишком поздно. Он заметался по тоннелю. Отравляющий газ шел с обеих сторон, проникал во все ответвления.
Проползая стремительно вдоль отверстия, выходящего на лабиринт, он с изумлением отметил, что огромное помещение совершенно пусто. Двуногие покинули его, хотя снаружи еще было совсем светло. Неужели это из-за него? Они тоже боятся? Неважно. В любом случае это шанс.
Он плохо слушающимися конечностями ударил в решетку изо всех сил, выдавливая ее наружу, и вывалился в помещение следом за ее обломками. Удар об пол оказался чувствительным. Голова кружилась. Перед глазами все расплывалось. Щупальца разъезжались на скользком полу. Он бестолково сучил ими в отчаянной попытке сбежать хоть куда-нибудь, но все усилия оставались тщетными.
Силы стремительно покидали его, во рту появился мерзкий привкус. Он уронил голову на спутанные щупальца. Гаснущим взором успел заметить, как вздулась на них кожа пузырями – и провалился в черноту.
5
Скользкие гладкие прозрачные силикатные стенки с шести сторон. Ну, не с шести – верхняя отличалась. Металлическая, с множеством мельчайших отверстий.
Куб. Он находился в не слишком просторной закупоренной емкости правильной кубической формы. За стенками – довольно большое помещение. Вдоль стен – прямоугольные не то ниши, не то строения внутри строения, чем-то напоминающие давешние перегородки в злосчастном скоплении. На горизонтальных ярусах стояли во множестве предметы, напоминавшие те, что он видел. Правда, форма их казалась не вполне привычной. Еще один лабиринт? Правда, куда менее просторный, чем тот, где он был. И пустой. Кроме того, вокруг оказались расставлены тут и там еще прямоугольные, кубические и цилиндрические емкости, от которых тянулись разноцветные трубки разной толщины, перепутанные между собой.
Обратил внимание, что жуткие ожоги на конечностях зажили, не оставив и следа волдырей. Да и чувствовал он себя довольно бодро. Сколько же он пробыл здесь, если все травмы успели зажить? А главное – отчего он все еще жив?
Впрочем, мотивы двуногих способны понять разве что сами двуногие. И то – точно этого утверждать нельзя.
Эти глупые звери оставили его внутри силикатной емкости, словно надеялись, что она сумеет сдержать его. Ему уже приходилось иметь дело с этим материалом, и он прекрасно помнил, насколько он хрупок.
Надо только рассчитать все так, чтобы острые осколки не нанесли ему новых повреждений. Один из углов показался ему наиболее подходящим – с той стороны находился край поверхности, на которой стояла емкость. А сверху свешивались все те же разноцветные трубки. Конечно, они выглядят слишком тонкими, но, чтобы придержаться за них, перебираясь на безопасное место, их прочности должно хватить.
Он перебрался на верхнюю стенку, зацепился присосками, примерился и нанес четырьмя щупальцами одновременно мощные удары. На силикатной поверхности не появилось даже крохотной трещинки. Это его удивило. Он нанес еще один удар. Потом еще и еще. Сменил тактику, ударив в очередной раз не в разные точки, а в одну всеми четырьмя конечностями. Бесполезно. Снова и снова. Несколько раз подряд.
Сменил позу, подобрался ближе к стенке и попытался выдавить ее, упираясь щупальцами. Попробовал нанести удар, одновременно сохраняя давление на стенку. Несколько раз менял силу и направление ударов. Никакого результата.
Он остановился, пытаясь проанализировать ситуацию. Силикатный материал оказался слишком прочным. Настолько, что ему оказалось не под силу нанести хоть какое-то повреждение. Да, несомненно, причина в этом. А не в том, что он, возможно, переоценил собственные силы.
Он спустился на пол емкости, и сделал несколько движений. Да, он прекрасно себя чувствует, бодр и полон сил. Отчего же ему не поддается хрупкий материал? Может, он ошибся в его оценке?
Сидеть на месте бессмысленно, и он предпринял еще одну попытку разломать прозрачную ловушку. Бесполезно. Осознание собственной беспомощности обескуражило. И что теперь делать? Ясно, что следует покинуть подозрительное обиталище, которое могли построить только двуногие, как можно скорее. Вот только сделать этого он не мог.
Оставалось сидеть и ждать. Неизвестно чего. К этому моменту дал знать о себе голод. Он улегся на дно своей силикатной емкости и принялся наблюдать за происходящим снаружи.
Ожидание оказалось вознаграждено – спустя какой-то промежуток времени, в течение которого голод успел сделаться нестерпимым, появились двое двуногих необычного ярко-белого окраса. Они принялись копошиться в раскиданных по комнате предметах. Не то что-то искали, не то пытались строить, а может, ломать, но, по всей видимости, безуспешно. При этом они обменивались жестами и, судя по движениям ротовых мышц, звуками. Двуногие вообще склонны издавать большое количество звуков, насколько он успел изучить их. Стенки его ловушки звуков не пропускали, но те двое явно слышали друг друга, судя по тому, что некоторые их действия имели четкую связь с движениями ртов друг друга, даже когда они не могли этих движений видеть.
В действиях двуногих, при всей неслаженности и бессвязности, тем не менее ощущалась некая противоестественная и необъяснимая логика. Ему не сразу удалось осознать, что дело в схожести характера их движений. Мелкие, не несущие значительных изменений в окружающую среду, при этом отнимающие у двуногих немало внимания и усилий.
Вот один из них подошел к емкости, в которую он был заключен, и постучал отростком верхней конечности по стенке. Та отозвалась глухим стуком. Что это, глупый зверь пытается разломать его ловушку, или пробует ее на прочность? Он замер, против воли затаив дыхание. Ну же, давай, ударь чуть сильнее!
Но нет. Двуногий нанес еще несколько слабых бессмысленных ударов и отошел. Что за бестолковое зверье! Ни одного дела до конца довести не могут!
А может… может, это оно так пытается общаться? – осенило его.
Да нет. Глупости. Эти животные слишком глупы, чтобы предполагать такое. С другой стороны, это – стадные животные, и между собой они общаются. Но ведь межвидовой контакт – это совсем другое. Для такого контакта необходим определенный уровень развития интеллекта. Причем уровень развития нужен не просто для установления контакта, но даже для того, чтобы дойти до мысли о самой возможности общения между представителями различных видов.
Нет, здесь должно быть более простое объяснение.
Итак. Судя по деструктивному характеру действий двуногих, эти двое – деструкторы. Вроде тех, в большом скоплении, что уносили заполнявшие перегородки лабиринта предметы. Как он успел выяснить, деструкторы в большинстве своем – пришлые, то есть те животные, что не обитают постоянно в скоплении, а лишь приходят время от времени, или же их появления вовсе случайны и единичны.
Поскольку эти двое – пришлые, не обитающие здесь постоянно, они вполне могли не знать, кто или что находится в этой емкости. И поначалу двуногий вполне мог не заметить лежащего на полу емкости хищника. Возможно, он принял с первого взгляда его за существо другого вида, или вовсе за неодушевленный предмет. И попытался произвести деструкцию. А, заметив внутри хищника, изменил свои намерения. По всей видимости, инстинкт самосохранения, являясь первичным, возобладал над поведенческой программой деструкции.
Да, пожалуй, это – самое логичное объяснение. Тем временем верхняя стенка ожила. От нее протянулось подозрительное щупальце. Оно быстро подобралось к нему и попыталось присосаться к коже. Среагировал он мгновенно – стремительным движением попытался перерубить щупальце когтем. Оно отдернулось – видимо, его реакция не уступала реакции хищника, - и, обойдя его обманным движением, достигло цели.
Он рванулся, и понял, что в месте, где щупальце присосалось к нему, ощущает лишь легкое покалывание. Яд? Возможно, паралитический. Он попытался отодрать щупальце – тщетно! Еще один хищник? Или, скорее, паразит. Вот только это паразит обитает в верхней крышке емкости, или сама емкость – и есть паразит?
Как бы то ни было – избавиться от омерзительной твари не получалось, несмотря на все усилия. Шкура паразита оказалась чересчур прочной – когти хищника не сумели даже оцарапать ее. Щупальце слегка натягивалось, оттягивая и кожу. Это было неприятно, так что хищнику пришлось оставить попытки. Он беспомощно следил, как чужое щупальце… что оно делало? Этого понять он не мог. Нет, следует выдрать эту мерзость, пусть и с основательным куском собственной плоти.
Удивлению хищника не было предела, когда неведомый паразит совсем скоро отцепился от него. Кожа осталась целой – ни прокола, ни еще каких-либо повреждений. Щупальце спряталось в верхней стенке, словно его и не было. Хищник передернулся от омерзения, проводив его взглядом. Чего неведомая тварь от него хотела? А может, это тоже – пленник двуногих? Сидит над верхней стенкой емкости, и не может выбраться?
А его этот паразит, получается, изучал в качестве возможного источника пищи? Конечно, он ведь наверняка тоже голоден. Давно ли он здесь? Зачем двуногие собирают их? Он успел обратить внимание, что в других емкостях – в тех, что оказались прозрачными – тоже находились различные животные.
Может, двуногие собирают их в качестве предметов для заполнения стенок в лабиринтах? – осенило его. - То есть живые существа служат им строительным материалом. Они и его, хищника, сумели сделать строительным материалом. Невозможно слабые стадные звери, не имеющие интеллекта, используют его, хищника, тело для строительства своих берлог.
Голод вновь скрутил внутренности. А ведь, наверно, та органика, которой были заполнены стены лабиринта в том скоплении, где он прожил несколько суток, тоже прежде была живой. Растения и животные, которых двуногие превратили в строительный материал. Ведь ему попадались среди них целые туши давно погибших животных!
