Закончить мысль он не успел – верхняя стена разверзлась. Он внутренне сжался, приготовившись к очередному появлению паразита, но оттуда свалилось живое животное. Крохотное, четвероногое, с длинным хвостом, белое, с коричневатыми пятнышками на шкурке.
Зверушка запищала, учуяв хищника, и попыталась удрать. Но куда она могла деться в такой тесной емкости? Обычно такие звери оказывались чересчур быстрыми для него, и он не пытался даже тратить силы на их поимку – тем более, они были слишком малы, чтобы насытиться ими.
Какая удача, что эта зверушка попалась ему! Чтобы изловить ее, ему понадобилось несколько мгновений. И столько же, чтобы проглотить. Как же в ней мало мяса! Крохотный кусочек добычи лишь раздразнил голод.
Интересно, откуда она взялась? Неплохо бы еще хоть парочку таких же. Какая досада, что он не может выбраться! Наверное, эта зверушка попала к нему случайно – возможно, убегала от того паразита, что обитает сверху.
Не успел он вспомнить неприятного соседа – тот немедленно напомнил о себе. Гибкое, отвратительное, жадное щупальце, от которого некуда деться, как ни уворачивайся. В этот раз еще и не одно – сразу несколько. Они окружили его, загоняя в угол, присасываясь по очереди к коже. Он трепыхался, пытаясь стряхнуть их – бесполезно! Неужели вот сейчас его, хищника, попросту переварят? То, что щупальце на сей раз не одно, подтверждает, что теперь намерения паразита сверху вполне определенны – вряд ли он и дальше станет играть с ним.
А может, он нарочно загнал к нему зверушку, чтобы еда насытилась перед тем, как ее съесть? Такое вполне возможно. Он отчаянно задергался, пытаясь отодрать щупальца. Одно удалось оторвать с кусочком собственной кожи – место укуса сразу начало сочиться кровью. Остальные щупальца, точно испугавшись, сразу отдернулись и стремительно втянулись наверх, оставив его зализывать рану.
Больше в эти сутки ничего не происходило. Белые двуногие немного побродили по помещению, и в конце концов ушли. Вернулись они лишь когда снова сделалось светло. Что странно – вернулись те же самые, он уже научился немного различать особей их вида между собой. Может, им здесь понравилось? Возможно, в этом помещении они обнаружили большое количество предметов, подходящих для деструкции?
Так или иначе, а они вновь продолжили то, что делали накануне. Те же мелкие, не несущие никакого смысла движения, бессмысленные перемещения туда-сюда. Их возвращение, по всей видимости, разбудило паразита, живущего над ним – тот снова полез к нему. В этот раз хищник решил пойти на хитрость. Он не стал пытаться увернуться от щупалец, а ухватил их собственным щупальцем, обвил, собирая в один пучок, и крепко сжал. Те задергались, пытаясь вырваться – впрочем, как-то слабо. Возможно, паразит еще не понял, что тот, кого он счел своей едой, - хищник?
Щупальца паразита оказались снабжены присосками на концах, правда, хищнику показалось, что ткани присосок – неживые. Да и не было похоже, что сами щупальца состоят из обычной для всех живых существ плоти. Они, скорее, походили на порождение неживой материи. Но ведь подобного быть не может? Разве умеет неживая материя двигаться? Разве она ест? Неужели и этот паразит – творение двуногих, вроде тех странных громадных емкостей, которые излучали холод в давешнем скоплении-лабиринте?
Присоски схлопнулись, мешая разглядеть, что у них внутри, однако хищник без труда проник когтем между сжавшихся складок одной из присосок, и осторожно попытался выворотить то, что там находилось. К его удивлению, изнутри удалось извлечь странное переплетение металлических волосинок разной толщины, вперемешку с волокнами неживой материи. Довольно странное строение для животного. Может, это растение? Он попробовал мягкие ткани – те оказались совершенно несъедобными. Их вообще оказалось довольно сложно прогрызть зубами. Язык защипало – похоже, присоска выделяла яд. Он поспешно выплюнул добычу.
Жаль. Он рассчитывал, что сумеет поесть. Однако этот паразит оказался слишком ядовит. Можно, конечно, попытаться извлечь ядовитые железы. Но чутье подсказывало, что возиться бесполезно. Это существо сплошь состоит из точно таких же волокон, что и те, которые он только что попробовал. А это значит – едва ли он сумеет хотя бы пережевать его ткани, не то, что переварить. Да и едва ли в нем есть хоть что-то питательное.
6
Занятый изучением щупальца соседа, он не сразу заметил, как оба двуногих подобрались совсем близко к его обиталищу, и пристально на него уставились. Ну, и чего им надо? Должно быть, это инстинкт – приходить, когда охотится хищник, и подбирать за ним объедки. Что ж, в этот раз он может отдать им всю добычу целиком. Правда, едва ли они сумеют съесть ее.
Вот ведь странность – двуногие сами поймали его; паразита, щупальца которого он сейчас сжимает, тоже поймали они. Так какой же им прок с того, что он, хищник, поймает их добычу еще раз? Или инстинкт подбирания чужой добычи настолько силен в них, что их тянет непременно доесть за другими?
Внезапно из верхней стенки показались еще несколько щупалец. Паразит намеревался бороться за жизнь до последнего. Новые щупальца разбежались в разные стороны, стоило хищнику потянуться к ним – паразит быстро учился, и не собирался повторять ошибок. Щупальца кружили рядом, не позволяя захватить их целым пучком, как это произошло с четырьмя первыми.
Тогда он решил отловить их по одному. Сложность заключалась в том, что, пока он гонялся за одним из щупалец, остальные заходили с другой стороны и пытались присосаться к коже. Собственная беспомощность злила.
Один из двуногих, потеряв к нему интерес, отошел от емкости, снова занявшись привычным делом. Зато второй прямо-таки приник к прозрачной поверхности с той стороны. Это могло бы являть невыносимо дразнящее своей недосягаемостью зрелище для голодного хищника, если бы он не был занят юркой, настырной тварью.
К его коже успели присосаться целых три щупальца. Он решительно отодрал одно – и зашипел от боли. Новая рана! Эта тварь выдрала ему целый клочок кожи. Двуногий не отрываясь, следил за борьбой, отростками верхней конечности теребя при этом какой-то предмет, лежащий перед ним. Взгляд бегал с емкости, где сцепились двое хищников, на предмет. Видимо, инстинкт подбирания чужой добычи столкнулся с поведенческой программой деструкции, и сейчас двуногий пытался осуществить сразу оба стремления.
Это хищник отмечал мимоходом, пытаясь отбиться от настырных щупалец. Он и не заметил, когда их стало больше. Еще два из вновь появившихся он поймал, и теперь сжимал шесть настойчиво дергающихся конечностей. Одно оторвал с куском собственной кожи, и оно безжизненно висело. Еще два оставались, присосавшись к нему, а четыре кружили вокруг, дразня и не позволяя себя поймать.
Сколько же конечностей у этой твари?! Хищник изловчился и ухватил еще одно щупальце. В этот же момент второе присосалось к основанию его черепа, там, где мышечная хорда переходила в твердые хрящи, защищающие мозг. Бессильная ярость всколыхнулась внутри – паразит нашел уязвимое место. Оторвать щупальце оттуда будет не так-то просто: можно повредить нервные волокна перемычки, а это уничтожит его жизнеспособность.
Впрочем, отрывать присосавшиеся щупальца пока рано – следует сначала изловить те, что кружат рядом. Он напряженно следил за обоими сразу боковым зрением. Как бы поймать их оба одновременно, не промахнувшись? Координация при попытке преследовать больше одной цели одновременно катастрофически снижается.
Так, собраться для броска… Получилось! Он перехватил оба пойманные только что щупальца, и присоединил их к тем, что уже держал. Теперь – самое сложное и противное. Оторвать те, что сумели присосаться.
Он ухватился за то, что присосалось к основанию черепа – от него следовало избавиться в первую очередь, пока оно не вгрызлось слишком глубоко. В этот самый момент щупальца отвалились сами и втянулись наверх. Те, что он держал, принялись вырываться, и он инстинктивно вцепился в них крепче. Щупальца побились немного в его хватке, и обмякли. Что это могло значить – хитрость, чтобы усыпить его бдительность, или паразит, насосавшись крови, впал в спячку?
Осмотрев места укусов, хищник обнаружил, что, как и накануне, повреждений не осталось. Даже там, где щупальце присосалось в первую очередь.
Сверху раздался шорох – хищник подобрался. В раскрывшееся отверстие упала зверушка, точь-в-точь такая же, как та, которой он подкрепился накануне. Потом еще одна, и еще. Хищник рванулся было вверх, надеясь выскользнуть наружу – но отверстие захлопнулось. Он принялся гоняться за животными. Зажатые в щупальце конечности паразита мешали, но ему удалось-таки поесть. Когда он ухватил последнюю зверушку, сверху свалились еще две. И снова он не успел добраться до отверстия. Зато второпях упустил паразита, и все пойманные им конечности исчезли внутри верхней стенки.
Досада охватила его. Последних двух животных он доел без аппетита, просто потому что не знал, когда еще выпадет возможность поесть.
Любопытная особенность – паразит оживал лишь в присутствии двуногих. Спустя некоторое время после их появления. Случайность ли это – возможно, время его активности совпадало с временем активности двуногих, или же их деятельность была взаимосвязана, он понять не мог.
Паразит оживал, нападал, потом уползал к себе в нору. После этого сверху начинала сыпаться еда. Одни и те же мелкие звери. Потом паразит нападал снова – может, рассчитывал, что насытившийся хищник сделается менее поворотливым? Хищника удивляло то, что агрессивная тварь сверху не ела зверей, что находились в ее досягаемости.
Хищнику удалось расковырять еще одно щупальце паразита – после того, как то присосалось к нему. Щупальце выдрало очередной кусок кожи, но, как ни странно, из развороченного щупальца не текло крови. Обычно паразиты, присасывающиеся к живой плоти, сразу начинали всасывать кровь жертвы. Присоска пробыла на коже довольно долго, так что паразит должен был выпить порядочное ее количество. Тем не менее, этого не произошло.
Хищник, пытаясь добраться до разгадки, расковырял полностью присоску, стараясь дотрагиваться только когтями. Яд пощипывал кожу, когда он ненароком касался волокон, но, очевидно, был слишком слаб. Вероятно, годился лишь для мелких животных. Получалось, что хищник попросту не годился в пищу паразиту, как и наоборот. Возможно, паразит не понимает, что здесь – в единственном месте, до которого он, по всей видимости, способен дотянуться, - находится одно и то же существо. А может, проверяет, рассчитывая, что в какой-то момент сумеет найти подходящую добычу.
Рассудив таким образом, хищник решил не обращать внимания на остальные щупальца, кружащие вокруг или присосавшиеся к коже, а более подробно рассмотреть пойманное.
Когти тупились о жесткие вязкие волокна, но он, изрезав присоску на тонкие полоски, продолжил полосовать щупальце дальше. Внутри, кроме знакомых тянущихся волокон, оказались тонкие металлические. Яд продолжал пощипывать кожу, из чего хищник заключил, что ядовитые железы располагались не только в самой присоске, но и тянулись через все щупальце.
Странное строение. Хотя – этот паразит вообще странное существо. И боли, по всей видимости, не ощущает. Хищник распустил щупальце на волокна на всю досягаемую длину, и попытался вытащить его из верхней стенки емкости. Паразит спешно втянул остальные щупальца. Видимо, наконец-то по-настоящему испугался. Может, теперь перестанет залезать к нему. Хищник азартно расслаивал добычу. Та жалила, когда он дотрагивался до нее. С каждым разом все сильнее. Изредка расслоенное щупальце потрескивало и слегка искрило. Никогда прежде не доводилось видеть такого яда.
Увлеченный исследованием, он не обратил внимания на суету, поднятую двуногими. Существа за прозрачной стенкой метались, беспорядочно теребили какие-то предметы, время от времени подскакивали к его емкости и снова принимались суетиться.
Хищник просунул коготь внутрь щупальца, там, где оно уходило в верхнюю стенку. Провернул, ощущая сопротивление – волокна были хоть и мягкими, но тугими и неподатливыми. Крохотные вспыхивающие точечки заплясали, треща, вокруг погрузившейся в чужую плоть конечности. От кончика щупальца прошла по телу резкая волна боли. Зрение резко помутнело. Собственное тело отказалось повиноваться. Хищник ощутил, как его отбросило на нижнюю стенку. Собственные конечности безвольно свалились рядом. Вокруг сделалось темно – совсем как тогда, когда он вдохнул яда перед тем, как очутиться внутри емкости. Он попытался дернуться – бесполезно. Сознание погасло.
7
Дышать непривычно трудно. Тяжело. Глаза не открываются. Словно склеились.
Странное ощущение. Сознание неповоротливо, точно угодило в ту же липкую паутину, что и глаза. И конечности. Не слушаются. Не получается понять, что случилось и где он. Не удается вспомнить, что произошло.
Пробует пошевелиться. Тщетно.
Страх уже должен бы охватить его, пробирая колючими мурашками до кончиков когтей. Но страх молчит. Сердца бьются медленно и неохотно.
Сил нет, но мышцы стягивает слабое, навязчивое напряжение. Тянущее. Противно. Чуть заметная мерзкая ломота вдоль мышечной хорды. Вдохнуть глубже не получается.
Не имея возможности пошевелиться, он пытается изучить собственные ощущения. Зря. От этого делается совсем мерзко. Накатывает дурнота. Мышцы напрягаются помимо воли, их сводит судорогой. Воздух со свистом вырывается из дыхательных щелей. Он слышит этот свист, и чужое попискивание. Кто-то пищит. Однообразно, на одном тоне, равномерно. Можно было бы подумать, что пищит зверек – один из тех, что служили ему пищей в последнее время. Но их звук отчетливо передавал эмоции и состояние. Страх. Тщетное стремление убежать. А этот… Монотонный, ничего не передает. Попискивание вонзает неосязаемые когти в слуховые мембраны, заставляет снова выгнуться в судороге.
Движение воздуха холодит кожу сбоку. Голоса. Производят звуки. Аритмичные. Голоса двуногих – их звуки отличались от звуков любых других животных.
Двуногие. Он их слышит. Когда сидел в емкости, не слышал. Сейчас слышит. Он снаружи? Не получается пошевелиться.
Неожиданно сознает. Вокруг каждого щупальца смыкается плотное холодящее кольцо. Держит.
Он дергает несколькими конечностями. Ощущает, как натягиваются мышцы, как впивается холодный твердый материал в кожу.
Под туловищем опоры не ощущается. Вот почему так сводит мышцы. Они напряжены, удерживают тело в неподвижном, неудобном положении.
Под нижней частью черепа холодное и твердое. Совсем крохотная опора из того же материала, что и удерживающие его конечности кольца. От мышечной хорды ломота переходит к основанию черепа и медленно ползет, охватывая и его. Как щупальца паразита.
Воспоминание яркое. Он видит мысленно, как вонзается его коготь в отверстие верхней стенки емкости, в которое уходит щупальце паразита, видит яркие вспыхивающие бегущие по располосованным волокнам точечки, чувствует, как передергивает его всего, когда боль от яда проходит от когтя через все тело. Яд светился?
Зверушка запищала, учуяв хищника, и попыталась удрать. Но куда она могла деться в такой тесной емкости? Обычно такие звери оказывались чересчур быстрыми для него, и он не пытался даже тратить силы на их поимку – тем более, они были слишком малы, чтобы насытиться ими.
Какая удача, что эта зверушка попалась ему! Чтобы изловить ее, ему понадобилось несколько мгновений. И столько же, чтобы проглотить. Как же в ней мало мяса! Крохотный кусочек добычи лишь раздразнил голод.
Интересно, откуда она взялась? Неплохо бы еще хоть парочку таких же. Какая досада, что он не может выбраться! Наверное, эта зверушка попала к нему случайно – возможно, убегала от того паразита, что обитает сверху.
Не успел он вспомнить неприятного соседа – тот немедленно напомнил о себе. Гибкое, отвратительное, жадное щупальце, от которого некуда деться, как ни уворачивайся. В этот раз еще и не одно – сразу несколько. Они окружили его, загоняя в угол, присасываясь по очереди к коже. Он трепыхался, пытаясь стряхнуть их – бесполезно! Неужели вот сейчас его, хищника, попросту переварят? То, что щупальце на сей раз не одно, подтверждает, что теперь намерения паразита сверху вполне определенны – вряд ли он и дальше станет играть с ним.
А может, он нарочно загнал к нему зверушку, чтобы еда насытилась перед тем, как ее съесть? Такое вполне возможно. Он отчаянно задергался, пытаясь отодрать щупальца. Одно удалось оторвать с кусочком собственной кожи – место укуса сразу начало сочиться кровью. Остальные щупальца, точно испугавшись, сразу отдернулись и стремительно втянулись наверх, оставив его зализывать рану.
Больше в эти сутки ничего не происходило. Белые двуногие немного побродили по помещению, и в конце концов ушли. Вернулись они лишь когда снова сделалось светло. Что странно – вернулись те же самые, он уже научился немного различать особей их вида между собой. Может, им здесь понравилось? Возможно, в этом помещении они обнаружили большое количество предметов, подходящих для деструкции?
Так или иначе, а они вновь продолжили то, что делали накануне. Те же мелкие, не несущие никакого смысла движения, бессмысленные перемещения туда-сюда. Их возвращение, по всей видимости, разбудило паразита, живущего над ним – тот снова полез к нему. В этот раз хищник решил пойти на хитрость. Он не стал пытаться увернуться от щупалец, а ухватил их собственным щупальцем, обвил, собирая в один пучок, и крепко сжал. Те задергались, пытаясь вырваться – впрочем, как-то слабо. Возможно, паразит еще не понял, что тот, кого он счел своей едой, - хищник?
Щупальца паразита оказались снабжены присосками на концах, правда, хищнику показалось, что ткани присосок – неживые. Да и не было похоже, что сами щупальца состоят из обычной для всех живых существ плоти. Они, скорее, походили на порождение неживой материи. Но ведь подобного быть не может? Разве умеет неживая материя двигаться? Разве она ест? Неужели и этот паразит – творение двуногих, вроде тех странных громадных емкостей, которые излучали холод в давешнем скоплении-лабиринте?
Присоски схлопнулись, мешая разглядеть, что у них внутри, однако хищник без труда проник когтем между сжавшихся складок одной из присосок, и осторожно попытался выворотить то, что там находилось. К его удивлению, изнутри удалось извлечь странное переплетение металлических волосинок разной толщины, вперемешку с волокнами неживой материи. Довольно странное строение для животного. Может, это растение? Он попробовал мягкие ткани – те оказались совершенно несъедобными. Их вообще оказалось довольно сложно прогрызть зубами. Язык защипало – похоже, присоска выделяла яд. Он поспешно выплюнул добычу.
Жаль. Он рассчитывал, что сумеет поесть. Однако этот паразит оказался слишком ядовит. Можно, конечно, попытаться извлечь ядовитые железы. Но чутье подсказывало, что возиться бесполезно. Это существо сплошь состоит из точно таких же волокон, что и те, которые он только что попробовал. А это значит – едва ли он сумеет хотя бы пережевать его ткани, не то, что переварить. Да и едва ли в нем есть хоть что-то питательное.
6
Занятый изучением щупальца соседа, он не сразу заметил, как оба двуногих подобрались совсем близко к его обиталищу, и пристально на него уставились. Ну, и чего им надо? Должно быть, это инстинкт – приходить, когда охотится хищник, и подбирать за ним объедки. Что ж, в этот раз он может отдать им всю добычу целиком. Правда, едва ли они сумеют съесть ее.
Вот ведь странность – двуногие сами поймали его; паразита, щупальца которого он сейчас сжимает, тоже поймали они. Так какой же им прок с того, что он, хищник, поймает их добычу еще раз? Или инстинкт подбирания чужой добычи настолько силен в них, что их тянет непременно доесть за другими?
Внезапно из верхней стенки показались еще несколько щупалец. Паразит намеревался бороться за жизнь до последнего. Новые щупальца разбежались в разные стороны, стоило хищнику потянуться к ним – паразит быстро учился, и не собирался повторять ошибок. Щупальца кружили рядом, не позволяя захватить их целым пучком, как это произошло с четырьмя первыми.
Тогда он решил отловить их по одному. Сложность заключалась в том, что, пока он гонялся за одним из щупалец, остальные заходили с другой стороны и пытались присосаться к коже. Собственная беспомощность злила.
Один из двуногих, потеряв к нему интерес, отошел от емкости, снова занявшись привычным делом. Зато второй прямо-таки приник к прозрачной поверхности с той стороны. Это могло бы являть невыносимо дразнящее своей недосягаемостью зрелище для голодного хищника, если бы он не был занят юркой, настырной тварью.
К его коже успели присосаться целых три щупальца. Он решительно отодрал одно – и зашипел от боли. Новая рана! Эта тварь выдрала ему целый клочок кожи. Двуногий не отрываясь, следил за борьбой, отростками верхней конечности теребя при этом какой-то предмет, лежащий перед ним. Взгляд бегал с емкости, где сцепились двое хищников, на предмет. Видимо, инстинкт подбирания чужой добычи столкнулся с поведенческой программой деструкции, и сейчас двуногий пытался осуществить сразу оба стремления.
Это хищник отмечал мимоходом, пытаясь отбиться от настырных щупалец. Он и не заметил, когда их стало больше. Еще два из вновь появившихся он поймал, и теперь сжимал шесть настойчиво дергающихся конечностей. Одно оторвал с куском собственной кожи, и оно безжизненно висело. Еще два оставались, присосавшись к нему, а четыре кружили вокруг, дразня и не позволяя себя поймать.
Сколько же конечностей у этой твари?! Хищник изловчился и ухватил еще одно щупальце. В этот же момент второе присосалось к основанию его черепа, там, где мышечная хорда переходила в твердые хрящи, защищающие мозг. Бессильная ярость всколыхнулась внутри – паразит нашел уязвимое место. Оторвать щупальце оттуда будет не так-то просто: можно повредить нервные волокна перемычки, а это уничтожит его жизнеспособность.
Впрочем, отрывать присосавшиеся щупальца пока рано – следует сначала изловить те, что кружат рядом. Он напряженно следил за обоими сразу боковым зрением. Как бы поймать их оба одновременно, не промахнувшись? Координация при попытке преследовать больше одной цели одновременно катастрофически снижается.
Так, собраться для броска… Получилось! Он перехватил оба пойманные только что щупальца, и присоединил их к тем, что уже держал. Теперь – самое сложное и противное. Оторвать те, что сумели присосаться.
Он ухватился за то, что присосалось к основанию черепа – от него следовало избавиться в первую очередь, пока оно не вгрызлось слишком глубоко. В этот самый момент щупальца отвалились сами и втянулись наверх. Те, что он держал, принялись вырываться, и он инстинктивно вцепился в них крепче. Щупальца побились немного в его хватке, и обмякли. Что это могло значить – хитрость, чтобы усыпить его бдительность, или паразит, насосавшись крови, впал в спячку?
Осмотрев места укусов, хищник обнаружил, что, как и накануне, повреждений не осталось. Даже там, где щупальце присосалось в первую очередь.
Сверху раздался шорох – хищник подобрался. В раскрывшееся отверстие упала зверушка, точь-в-точь такая же, как та, которой он подкрепился накануне. Потом еще одна, и еще. Хищник рванулся было вверх, надеясь выскользнуть наружу – но отверстие захлопнулось. Он принялся гоняться за животными. Зажатые в щупальце конечности паразита мешали, но ему удалось-таки поесть. Когда он ухватил последнюю зверушку, сверху свалились еще две. И снова он не успел добраться до отверстия. Зато второпях упустил паразита, и все пойманные им конечности исчезли внутри верхней стенки.
Досада охватила его. Последних двух животных он доел без аппетита, просто потому что не знал, когда еще выпадет возможность поесть.
*** ***
Любопытная особенность – паразит оживал лишь в присутствии двуногих. Спустя некоторое время после их появления. Случайность ли это – возможно, время его активности совпадало с временем активности двуногих, или же их деятельность была взаимосвязана, он понять не мог.
Паразит оживал, нападал, потом уползал к себе в нору. После этого сверху начинала сыпаться еда. Одни и те же мелкие звери. Потом паразит нападал снова – может, рассчитывал, что насытившийся хищник сделается менее поворотливым? Хищника удивляло то, что агрессивная тварь сверху не ела зверей, что находились в ее досягаемости.
Хищнику удалось расковырять еще одно щупальце паразита – после того, как то присосалось к нему. Щупальце выдрало очередной кусок кожи, но, как ни странно, из развороченного щупальца не текло крови. Обычно паразиты, присасывающиеся к живой плоти, сразу начинали всасывать кровь жертвы. Присоска пробыла на коже довольно долго, так что паразит должен был выпить порядочное ее количество. Тем не менее, этого не произошло.
Хищник, пытаясь добраться до разгадки, расковырял полностью присоску, стараясь дотрагиваться только когтями. Яд пощипывал кожу, когда он ненароком касался волокон, но, очевидно, был слишком слаб. Вероятно, годился лишь для мелких животных. Получалось, что хищник попросту не годился в пищу паразиту, как и наоборот. Возможно, паразит не понимает, что здесь – в единственном месте, до которого он, по всей видимости, способен дотянуться, - находится одно и то же существо. А может, проверяет, рассчитывая, что в какой-то момент сумеет найти подходящую добычу.
Рассудив таким образом, хищник решил не обращать внимания на остальные щупальца, кружащие вокруг или присосавшиеся к коже, а более подробно рассмотреть пойманное.
Когти тупились о жесткие вязкие волокна, но он, изрезав присоску на тонкие полоски, продолжил полосовать щупальце дальше. Внутри, кроме знакомых тянущихся волокон, оказались тонкие металлические. Яд продолжал пощипывать кожу, из чего хищник заключил, что ядовитые железы располагались не только в самой присоске, но и тянулись через все щупальце.
Странное строение. Хотя – этот паразит вообще странное существо. И боли, по всей видимости, не ощущает. Хищник распустил щупальце на волокна на всю досягаемую длину, и попытался вытащить его из верхней стенки емкости. Паразит спешно втянул остальные щупальца. Видимо, наконец-то по-настоящему испугался. Может, теперь перестанет залезать к нему. Хищник азартно расслаивал добычу. Та жалила, когда он дотрагивался до нее. С каждым разом все сильнее. Изредка расслоенное щупальце потрескивало и слегка искрило. Никогда прежде не доводилось видеть такого яда.
Увлеченный исследованием, он не обратил внимания на суету, поднятую двуногими. Существа за прозрачной стенкой метались, беспорядочно теребили какие-то предметы, время от времени подскакивали к его емкости и снова принимались суетиться.
Хищник просунул коготь внутрь щупальца, там, где оно уходило в верхнюю стенку. Провернул, ощущая сопротивление – волокна были хоть и мягкими, но тугими и неподатливыми. Крохотные вспыхивающие точечки заплясали, треща, вокруг погрузившейся в чужую плоть конечности. От кончика щупальца прошла по телу резкая волна боли. Зрение резко помутнело. Собственное тело отказалось повиноваться. Хищник ощутил, как его отбросило на нижнюю стенку. Собственные конечности безвольно свалились рядом. Вокруг сделалось темно – совсем как тогда, когда он вдохнул яда перед тем, как очутиться внутри емкости. Он попытался дернуться – бесполезно. Сознание погасло.
7
Дышать непривычно трудно. Тяжело. Глаза не открываются. Словно склеились.
Странное ощущение. Сознание неповоротливо, точно угодило в ту же липкую паутину, что и глаза. И конечности. Не слушаются. Не получается понять, что случилось и где он. Не удается вспомнить, что произошло.
Пробует пошевелиться. Тщетно.
Страх уже должен бы охватить его, пробирая колючими мурашками до кончиков когтей. Но страх молчит. Сердца бьются медленно и неохотно.
Сил нет, но мышцы стягивает слабое, навязчивое напряжение. Тянущее. Противно. Чуть заметная мерзкая ломота вдоль мышечной хорды. Вдохнуть глубже не получается.
Не имея возможности пошевелиться, он пытается изучить собственные ощущения. Зря. От этого делается совсем мерзко. Накатывает дурнота. Мышцы напрягаются помимо воли, их сводит судорогой. Воздух со свистом вырывается из дыхательных щелей. Он слышит этот свист, и чужое попискивание. Кто-то пищит. Однообразно, на одном тоне, равномерно. Можно было бы подумать, что пищит зверек – один из тех, что служили ему пищей в последнее время. Но их звук отчетливо передавал эмоции и состояние. Страх. Тщетное стремление убежать. А этот… Монотонный, ничего не передает. Попискивание вонзает неосязаемые когти в слуховые мембраны, заставляет снова выгнуться в судороге.
Движение воздуха холодит кожу сбоку. Голоса. Производят звуки. Аритмичные. Голоса двуногих – их звуки отличались от звуков любых других животных.
Двуногие. Он их слышит. Когда сидел в емкости, не слышал. Сейчас слышит. Он снаружи? Не получается пошевелиться.
Неожиданно сознает. Вокруг каждого щупальца смыкается плотное холодящее кольцо. Держит.
Он дергает несколькими конечностями. Ощущает, как натягиваются мышцы, как впивается холодный твердый материал в кожу.
Под туловищем опоры не ощущается. Вот почему так сводит мышцы. Они напряжены, удерживают тело в неподвижном, неудобном положении.
Под нижней частью черепа холодное и твердое. Совсем крохотная опора из того же материала, что и удерживающие его конечности кольца. От мышечной хорды ломота переходит к основанию черепа и медленно ползет, охватывая и его. Как щупальца паразита.
Воспоминание яркое. Он видит мысленно, как вонзается его коготь в отверстие верхней стенки емкости, в которое уходит щупальце паразита, видит яркие вспыхивающие бегущие по располосованным волокнам точечки, чувствует, как передергивает его всего, когда боль от яда проходит от когтя через все тело. Яд светился?
