Из дальнейшего рассказа Танкиста Грач узнал, что Десант Напрасных Героев был военной катастрофой: сотни воинов попытались переправить через пустоту Хаоса в трюмах бочкообразных кораблей, чтобы неожиданно ударить по Мелькатору на его территории. Технология путешествий в Хаосе между континентами существовала, но всеми секретами владели единицы «лоцманов». Испытания прошли успешно, а вот сам десант обернулся адом для солдат. Уже на старте многие корабли столкнулись друг с другом, многие отклонились от курса и ушли в глубины Хаоса. Потом эскадра попала в зону, с какими-то неестественными физическими свойствами: там материя расщеплялись на атомы, и корабли испарялись вместе с воинами. Танкист с двумя десятками уцелевших в крушении спутниками остался на обломке корабля, который долго дрейфовал в неизвестности. Выжившие сходили с ума от отчаяния, когда начался голод – ели слабых сослуживцев, ели прямо сырыми. Надежды спастись уже не было и поэтому все просто доживали, теряя человеческий облик ради животных потребностей. Но вдруг появился сам Мелькатор. Могучий великан в огромном шлеме, который скрывал его голову от самых плеч, он свободно летел в пустоте Хаоса. Танкист с облегчением подумал, что этот тиран сейчас истребит их всех, и прекратит страдания. Но Мелькатор оттащил обломок корабля на один из своих островов и всем спасённым предложил вступить в его армию.
Из полутьмы караулки Грач выходил на светлую улицу как из кинотеатра под впечатлением после просмотра фантастического фильма. Многих деталей он не понимал, но он понимал грандиозность и нереальность того, что тут происходит. Это совершенно другой мир, в котором надо было учитывать совсем другие реалии.
Сытый, и довольный тем, что выговорился, Танкист не замечал, что Грач слегка ошарашен. Он заговорщицки прищурился и сказал:
– А чай, кстати, с тебя будет. Ты теперь рядом с начальством крутишься, так что будет случай намутить нам заварку.
Грач не стал развивать эту тему, поняв, что ещё не знает все тонкости местного быта. Вновь переходя на другую тему, он спросил:
– А у тебя самого какая должность при штабе?
– Да я не штабной, я боевой командир. Я тут всегда околачиваюсь, потому что мне самому интересно рядом с Инквизитором.
– Вообще-то всегда было наоборот: чем дальше от начальства, тем интереснее.
– Мне интересно наблюдать как он разрушает ложь. Люди много врут, очень много, а у него надежный способ извлекать правду. Инквизитору бессмысленно лгать – он уничтожает людскую ложь. – Танкист коряво формулировал свои глубокие мысли, но говорил вдохновлённо, убеждённо: – Я всегда рядом с ним, потому что хочу научиться его искусству – пыткам. Я хочу, подобно ему, уметь делать мозг людей таким мягким, чтобы он отдавал без сопротивления любые сведения. Надо отучать людей от лжи, показывать, что разоблачение неотвратимо – никто не сможет лгать до конца.
Тяга Танкиста к пыткам вызвала у Грача чувство отторжения, товарищеское отношение, которое вроде как начало налаживается, мгновенно исчезло. Грач не смог скрыть своей неприязни и сказал:
– А по виду ты доблестный советский солдат, нам таких в пример приводили – символ героизма и гуманизма. Но я смотрю, что с моральным обликом советского солдата ты совсем попрощался. – Грач припомнил все лозунги, которыми его обрабатывали в армии на политинформации. – А как же: «Честь, совесть и сознательность. Беречь любовь и уважение народа»? А ещё: «Воздерживаться самому и удерживать товарищей от всяких порочащих поступков?»
– А ты быстро освоился, почувствовал себя штабным, обнаглел, – только и смог сказать пристыженный Танкист.
– Да, ты прав, я освоился, чувствую, что теперь я здесь не последний человек, и чувствую, что уже могу вернуть тумаки, которые получил при первой встрече.
Грач сделал вид, что приготовился нанести удар. Танкист опасливо посмотрел на его напрягшуюся руку. Но Грач, улыбнувшись сказал:
– Да ладно, зачем нам сорится? Как-нибудь уживёмся, мы же земляки.
– Ну да, – подтвердил Танкист, который уже перестал понимать настрой Грача.
А Грач ещё больше сбил его с толку, в том же дружеском тоне вдруг заявив:
– Отлупить земляка всё равно, что на родине побывать! Так что будь всегда рядом, вдруг я по родине затоскую!
На этом задушевные разговоры у них закончились. Танкист ушёл к бойцам, которые стояли на охране у входа в покои Инквизитора, и оттуда поглядывал на Грача. А Грач сидел на знакомых обломках стены, праздно наблюдая за суетой во дворе и от скуки подслушивая разговоры.
Иногда самые любопытные из дворовой обслуги подходили пообщаться с Грачом, но быстро убегали по своим делам. Слух, что Грач новый служащий в канцелярии распространился моментально и к нему уже прилипло прозвище Переводчик. Здесь вообще не очень часто употребляли имена, возможно, потому что все были из разных наций и многие имена воспринимались тяжело.
Вдруг Грач заметил, что все охранники уставились в его сторону, замерли и, казалось, даже не моргали. Слуги, пробегая мимо, также пристально смотрели и чуть ли не спотыкались. Не понимая в чём дело, Грач оглянулся, и увидел, что рядом с ним стоит Актриса, как всегда пленительно прекрасная.
– Переводчик, ты всё-таки новичок, я не ошиблась, – прошептала она.
Грач не хотел выдать своего смущения и заговорил как мог непринуждённо:
– Признайся, что тебе всегда приходится повторять дважды все свои фразы: на тебя смотрят зачарованно, потом ты приводишь их в себя, – Грач поднял руку и несколько раз щёлкнул пальцами, показывая, как она сосредотачивает внимание собеседника, – и вновь повторяешь сказанное.
Актриса сдержанно улыбнулась, но глаза её блестели будто она необычайно счастлива.
– А я повторю: вчера ты впервые увидел, как наступает ночь, а сегодня ты впервые увидел бальдармана, я видела, как ты его удивлённо рассматриваешь.
Она говорила с явным кокетством, а главное – она разоблачила его, но не выдала. Грача тешило это, но всё-таки он не очень верил, что всё это из-за непонятно откуда взявшейся симпатии к нему.
– А я не знал, что ты там, так бы на тебя пялился.
– Ну хватит уже комплиментов, – Актриса попыталась сделать вид, что может быть равнодушна к лести, но у неё плохо получалось скрыть то, что она довольна. – Ты мне нужен как переводчик. У нас есть портной, но я никак не могу нормально объяснить ему что он должен мне пошить.
– А кто он по национальности, может быть, я не знаю его язык?
– Так, понятно, просто рвёшься помочь. – Актриса обиженно развернулась и собралась уходить.
– Стой, мне надо пообщаться с ним, и я уверен, что мы найдём язык, на котором сможем поговорить.
Актриса приостановилась и позвала:
– Пошли, пообщаешься.
Грач подскочил и пошёл вслед за Актрисой. Посреди двора его вдруг остановил подбежавший Танкист, и испуганно протараторил:
– Не заговаривай с его бабой.
Вместо Грача ему ответила Актриса, капризно произнеся:
– Да генералу Францу нет дела, до того, кто со мной разговаривает.
Она неожиданно даже взяла Грача под руку. Танкист аж отшатнулся назад, увидев это, да и самому Грачу стало не по себе.
Но Актриса тут же убрала руку и сконфуженно сказала:
– Да, это немного перебор.
В молчаливом смущении Грач пошёл дальше за Актрисой. Она привела его в помещение, где крутилось больше всего слуг. В дальнем, хорошо освещённом углу, над выкройками трудился смуглый старик. Актриса подвела Грача к нему, и Грач поторопился заговорить с портным, чтобы прервать неловкое молчание:
– Здравствуй, мастер!
Старик удивлённо уставился на него и воскликнул:
– Откуда ты знаешь мой язык? Я сотни лет его не слышал!
Актриса любопытно вмешалась:
– Что, что он тебе сказал?
– Поздоровался… – растерянно соврал Грач.
– А со стороны кажется, что он очень удивлён. Он мне как-то жаловался, что чувствует себя одиноким, потому что никогда не встречал здесь людей своего племени, и что даже другие индусы и близко не знают его родного языка. А ты вот знаешь? Ты по лицу догадался на каком языке с ним говорить? Ты действительно талантливый переводчик.
Грач понял, что вновь прокололся. И на этот раз Актриса уже устроила ему ловушку.
А Актриса, ещё более насмешливо продолжила:
– И ты действительно так наивен, если думаешь, что он мог бы здесь работать не зная общего языка, не понимая, что от него хотят.
Она подчёркнуто произнесла слово «наивен».
– Ну вообще-то это всё, что мне было нужно, – Актриса показала жест будто застёгивает рот, сообщая что будет молчать.
Актриса ушла, индус пробовал приставать к Грачу с разговором, но Грач отмахнулся, делая вид, что больше ничего не понимает.
Грач понуро пошёл во двор. Он так и не мог понять мотивы Актрисы, и немного паниковал. Мысль о побеге как будто пульсировала у него в голове. Но немного успокаиваясь Грач понимал, что неразумно бежать если не понимаешь этого мира.
Паникёрские мысли Грача прервал окрик Танкиста, который звал его обедать. Грач только недавно ел и был ещё сыт, да и местная еда не вызывала у него сильного аппетита. Всё же он зашёл в караулку, больше для того, чтобы просто узнать, как он дальше будет здесь питаться. Воины толкались у стола, наваливали себе в миски кашу из котла, брали хлеб и нахваливали варево за то, что там много мяса.
Сюда же пришёл и Очкарик со вторым помощником Инквизитора. Очкарик был деликатным молодым человеком, и он сильно не вписывался в это сборище мужланов. Его грубо не отталкивали от стола только потому что знали, что он близкий к генералу человек. Немного подумав, Грач спросил у Очкарика:
– Ты же секретарь у генерала? После обеда он ещё собирался на допрос? Я ему нужен буду?
Очкарик без гонора, спокойно ответил:
– Сейчас не до этого, мы будем сочинять письма-отписки в штаб Мелькатору.
Неприязненно окинув взглядом солдафонов, Очкарик сказал Грачу:
– Тебе не обязательно кушать здесь, среди них, лучше пошли наверх.
Но у Грача уже был другой план: он взял со стола три лепёшки и пошёл из караулки во двор. Танкист вскочил из-за стола и перекрыл ему дорогу.
– Куда это ты нахватал столько хлеба, торговать что ли будешь?
– Я к Самвелу на стройку.
Танкист даже смутился, ещё раз глянул на лепёшки, на Грача, глядящего с укором, и уступил дорогу.
Самвел с искренней радостью встретил Грача, как своего близкого друга. Обрадовались все рабочие, они уже начали привыкать к тому, что Грач подкармливает их.
После обеда Самвел дал работникам время отдохнуть, сам же прилип к Грачу с болтовнёй. Они сидели на собранных для крыши стропилах и беседовали.
– Актриса имеет какое-то влияние на дела Инквизитора? – невзначай спросил Грач.
Самвел ухмыльнулся.
– Успокойся ты, а то влипнешь с этой Актрисой. Да, на неё все заглядываются с вожделением, но втихаря, – Самвел сделал акцент на последнем слове. – По сравнению с лагерными проститутками она богиня. А вот для Инквизитора она просто наложница, говорят, что даже поколачивает её.
Грач заметил необычное движение в лесу. Сначала один из часовых вяло прислонился к дереву и сполз на траву, потом что-то зашевелилось в кустах. И вдруг во двор залетела группа вооружённых людей. Из лесных зарослей полетели стрелы и поразили многих часовых. На постах начались быстрые схватки. Ворвавшиеся во двор воины схватили двух слуг, одному сразу рассекли голову мачете, так чтобы видел второй.
– Где генерал?
Второй слуга сразу показал на покои Инквизитора.
Из леса вышли бальдарманы и натянули луки. Они стреляли медленно, но их стрелы метко поражали часовых. Грач отметил необычное положение дел – получается, что это нападение бальдарманов, но в их рядах много людей.
Плотники бросились вниз – прятаться. Сбежал и Самвел. А Грач вдруг увидел Актрису, она стояла на балконе покоев Инквизитора. А сам Инквизитор спрятался за стеной и постоянно задавал ей вопросы. Понятно было – он использует её для того, чтобы она описывала происходящее во дворе. Рядом с Инквизитором стоял и Очкарик. На входе в дом путь диверсантам преградил Танкист, он укрывался за дубовой дверью от стрел бальдарманов и успешно отбивался своим топориком от нападавших людей. Диверсанты осмотрелись и поняли, что второй вариант попасть в покои – через строящуюся часть дома. Несколько вражеских воинов кинулись на стройку.
Грач хотел сбежать вслед за Самвелом, но вновь взглянув на Актрису увидел, как она напугана. Враги уже бежали по стройке. Вступать в схватку с профессионалами Грач не видел смысла, но ему в голову пришла идея. На строящейся крыше лежали массивные балки, которые ещё не успели закрепить. Грач ногой спихнул одну балку вниз, и она снесла сразу троих воинов. Над ухом просвистела стрела и Грач спрятался. Ещё несколько стрел вонзилось в стропила. Грач ловко пробежал по стропилам и начал скидывать ещё балки, они прыгали внизу, отпугивая нападающих и блокируя проход. Похоже, что многие стрелки обратили внимание на Грача и начали засыпать стройку стрелами.
– Ой, ё! – каждый раз приговаривал Грач, потому что стрелы или пролетали очень близко, или втыкались в балки.
Спихнув все балки, Грач пригнулся за стропила, но ему по-прежнему был хорошо виден балкон, где стояла Актриса. Она смотрела на него с восхищением, и Грач засмотрелся на неё. А ещё он увидел, как Очкарик нащупал свой кинжал и посмотрел на шею Инквизитора.
Во двор влетели воины Инквизитора, поднятые по тревоге из лагеря. Численный перевес был на их стороне, и они быстро забивали диверсантов.
Когда опасность миновала, Очкарик с досадой убрал руку от кинжала. Грач засомневался: показалось что он хотел всадить нож в горло Инквизитору, но может он просто готовился к схватке с врагами.
– Брать живыми! – скомандовал Инквизитор, выйдя на балкон. – Прочесать лес!
Убедившись, что заварушка закончилась, Грач спустился во двор и постарался быть на виду у Очкарика, чтобы невзначай не схлопотать если его будут долго искать. Все расхваливали Танкиста, восхищаясь тем, как он отстоял вход. Подвиг Грача никто не заметил, и по мере того, как утихал боевой стресс, Грачу становилось немного обидно. Но гораздо важнее, что заметила Актриса.
Инквизитору хвастливо показывали пленных диверсантов, но его это нисколько не тешило. Инквизитор был в бешенстве – он потребовал привести к нему начальника караула и часовых прозевавших нападение.
Инквизитор, не затягивая, устроил показательную казнь караульных. Их сажали на колья, расставленные на постах. С начальника караула живьём сдирали кожу. Короткое победное торжество сменилось воплями жертв.
Пленных диверсантов поволокли в подземелье, и сам Инквизитор заторопился туда же. Очкарик махнул рукой Грачу, чтобы он шёл за ними.
Растянутые для пыток диверсанты гордо заявили – они знали, о том, что погибнут, и им не страшны ни пытки, ни смерть. Не скрывали пленные и то, что пришли убить Инквизитора, потому что он ищет героя их пророчества.
Инквизитор так и не отдал приказ о каких-либо серьёзных истязаниях. Было заметно, что он напряжённо что-то обдумывает. Инквизитор заговорил:
– Бальдарманы вынуждены жить в своей мерзости по своему злосчастному происхождению, но вы по своей воле разделяете их образ жизни и их гнусное языческое верование в Бальдара.
Пленные пытались, что-то выкрикнуть, но палач быстро заставил их стонать от боли вместо патетических возгласов. Инквизитор продолжил:
Из полутьмы караулки Грач выходил на светлую улицу как из кинотеатра под впечатлением после просмотра фантастического фильма. Многих деталей он не понимал, но он понимал грандиозность и нереальность того, что тут происходит. Это совершенно другой мир, в котором надо было учитывать совсем другие реалии.
Сытый, и довольный тем, что выговорился, Танкист не замечал, что Грач слегка ошарашен. Он заговорщицки прищурился и сказал:
– А чай, кстати, с тебя будет. Ты теперь рядом с начальством крутишься, так что будет случай намутить нам заварку.
Грач не стал развивать эту тему, поняв, что ещё не знает все тонкости местного быта. Вновь переходя на другую тему, он спросил:
– А у тебя самого какая должность при штабе?
– Да я не штабной, я боевой командир. Я тут всегда околачиваюсь, потому что мне самому интересно рядом с Инквизитором.
– Вообще-то всегда было наоборот: чем дальше от начальства, тем интереснее.
– Мне интересно наблюдать как он разрушает ложь. Люди много врут, очень много, а у него надежный способ извлекать правду. Инквизитору бессмысленно лгать – он уничтожает людскую ложь. – Танкист коряво формулировал свои глубокие мысли, но говорил вдохновлённо, убеждённо: – Я всегда рядом с ним, потому что хочу научиться его искусству – пыткам. Я хочу, подобно ему, уметь делать мозг людей таким мягким, чтобы он отдавал без сопротивления любые сведения. Надо отучать людей от лжи, показывать, что разоблачение неотвратимо – никто не сможет лгать до конца.
Тяга Танкиста к пыткам вызвала у Грача чувство отторжения, товарищеское отношение, которое вроде как начало налаживается, мгновенно исчезло. Грач не смог скрыть своей неприязни и сказал:
– А по виду ты доблестный советский солдат, нам таких в пример приводили – символ героизма и гуманизма. Но я смотрю, что с моральным обликом советского солдата ты совсем попрощался. – Грач припомнил все лозунги, которыми его обрабатывали в армии на политинформации. – А как же: «Честь, совесть и сознательность. Беречь любовь и уважение народа»? А ещё: «Воздерживаться самому и удерживать товарищей от всяких порочащих поступков?»
– А ты быстро освоился, почувствовал себя штабным, обнаглел, – только и смог сказать пристыженный Танкист.
– Да, ты прав, я освоился, чувствую, что теперь я здесь не последний человек, и чувствую, что уже могу вернуть тумаки, которые получил при первой встрече.
Грач сделал вид, что приготовился нанести удар. Танкист опасливо посмотрел на его напрягшуюся руку. Но Грач, улыбнувшись сказал:
– Да ладно, зачем нам сорится? Как-нибудь уживёмся, мы же земляки.
– Ну да, – подтвердил Танкист, который уже перестал понимать настрой Грача.
А Грач ещё больше сбил его с толку, в том же дружеском тоне вдруг заявив:
– Отлупить земляка всё равно, что на родине побывать! Так что будь всегда рядом, вдруг я по родине затоскую!
На этом задушевные разговоры у них закончились. Танкист ушёл к бойцам, которые стояли на охране у входа в покои Инквизитора, и оттуда поглядывал на Грача. А Грач сидел на знакомых обломках стены, праздно наблюдая за суетой во дворе и от скуки подслушивая разговоры.
Иногда самые любопытные из дворовой обслуги подходили пообщаться с Грачом, но быстро убегали по своим делам. Слух, что Грач новый служащий в канцелярии распространился моментально и к нему уже прилипло прозвище Переводчик. Здесь вообще не очень часто употребляли имена, возможно, потому что все были из разных наций и многие имена воспринимались тяжело.
Вдруг Грач заметил, что все охранники уставились в его сторону, замерли и, казалось, даже не моргали. Слуги, пробегая мимо, также пристально смотрели и чуть ли не спотыкались. Не понимая в чём дело, Грач оглянулся, и увидел, что рядом с ним стоит Актриса, как всегда пленительно прекрасная.
– Переводчик, ты всё-таки новичок, я не ошиблась, – прошептала она.
Грач не хотел выдать своего смущения и заговорил как мог непринуждённо:
– Признайся, что тебе всегда приходится повторять дважды все свои фразы: на тебя смотрят зачарованно, потом ты приводишь их в себя, – Грач поднял руку и несколько раз щёлкнул пальцами, показывая, как она сосредотачивает внимание собеседника, – и вновь повторяешь сказанное.
Актриса сдержанно улыбнулась, но глаза её блестели будто она необычайно счастлива.
– А я повторю: вчера ты впервые увидел, как наступает ночь, а сегодня ты впервые увидел бальдармана, я видела, как ты его удивлённо рассматриваешь.
Она говорила с явным кокетством, а главное – она разоблачила его, но не выдала. Грача тешило это, но всё-таки он не очень верил, что всё это из-за непонятно откуда взявшейся симпатии к нему.
– А я не знал, что ты там, так бы на тебя пялился.
– Ну хватит уже комплиментов, – Актриса попыталась сделать вид, что может быть равнодушна к лести, но у неё плохо получалось скрыть то, что она довольна. – Ты мне нужен как переводчик. У нас есть портной, но я никак не могу нормально объяснить ему что он должен мне пошить.
– А кто он по национальности, может быть, я не знаю его язык?
– Так, понятно, просто рвёшься помочь. – Актриса обиженно развернулась и собралась уходить.
– Стой, мне надо пообщаться с ним, и я уверен, что мы найдём язык, на котором сможем поговорить.
Актриса приостановилась и позвала:
– Пошли, пообщаешься.
Грач подскочил и пошёл вслед за Актрисой. Посреди двора его вдруг остановил подбежавший Танкист, и испуганно протараторил:
– Не заговаривай с его бабой.
Вместо Грача ему ответила Актриса, капризно произнеся:
– Да генералу Францу нет дела, до того, кто со мной разговаривает.
Она неожиданно даже взяла Грача под руку. Танкист аж отшатнулся назад, увидев это, да и самому Грачу стало не по себе.
Но Актриса тут же убрала руку и сконфуженно сказала:
– Да, это немного перебор.
В молчаливом смущении Грач пошёл дальше за Актрисой. Она привела его в помещение, где крутилось больше всего слуг. В дальнем, хорошо освещённом углу, над выкройками трудился смуглый старик. Актриса подвела Грача к нему, и Грач поторопился заговорить с портным, чтобы прервать неловкое молчание:
– Здравствуй, мастер!
Старик удивлённо уставился на него и воскликнул:
– Откуда ты знаешь мой язык? Я сотни лет его не слышал!
Актриса любопытно вмешалась:
– Что, что он тебе сказал?
– Поздоровался… – растерянно соврал Грач.
– А со стороны кажется, что он очень удивлён. Он мне как-то жаловался, что чувствует себя одиноким, потому что никогда не встречал здесь людей своего племени, и что даже другие индусы и близко не знают его родного языка. А ты вот знаешь? Ты по лицу догадался на каком языке с ним говорить? Ты действительно талантливый переводчик.
Грач понял, что вновь прокололся. И на этот раз Актриса уже устроила ему ловушку.
А Актриса, ещё более насмешливо продолжила:
– И ты действительно так наивен, если думаешь, что он мог бы здесь работать не зная общего языка, не понимая, что от него хотят.
Она подчёркнуто произнесла слово «наивен».
– Ну вообще-то это всё, что мне было нужно, – Актриса показала жест будто застёгивает рот, сообщая что будет молчать.
Актриса ушла, индус пробовал приставать к Грачу с разговором, но Грач отмахнулся, делая вид, что больше ничего не понимает.
Грач понуро пошёл во двор. Он так и не мог понять мотивы Актрисы, и немного паниковал. Мысль о побеге как будто пульсировала у него в голове. Но немного успокаиваясь Грач понимал, что неразумно бежать если не понимаешь этого мира.
Паникёрские мысли Грача прервал окрик Танкиста, который звал его обедать. Грач только недавно ел и был ещё сыт, да и местная еда не вызывала у него сильного аппетита. Всё же он зашёл в караулку, больше для того, чтобы просто узнать, как он дальше будет здесь питаться. Воины толкались у стола, наваливали себе в миски кашу из котла, брали хлеб и нахваливали варево за то, что там много мяса.
Сюда же пришёл и Очкарик со вторым помощником Инквизитора. Очкарик был деликатным молодым человеком, и он сильно не вписывался в это сборище мужланов. Его грубо не отталкивали от стола только потому что знали, что он близкий к генералу человек. Немного подумав, Грач спросил у Очкарика:
– Ты же секретарь у генерала? После обеда он ещё собирался на допрос? Я ему нужен буду?
Очкарик без гонора, спокойно ответил:
– Сейчас не до этого, мы будем сочинять письма-отписки в штаб Мелькатору.
Неприязненно окинув взглядом солдафонов, Очкарик сказал Грачу:
– Тебе не обязательно кушать здесь, среди них, лучше пошли наверх.
Но у Грача уже был другой план: он взял со стола три лепёшки и пошёл из караулки во двор. Танкист вскочил из-за стола и перекрыл ему дорогу.
– Куда это ты нахватал столько хлеба, торговать что ли будешь?
– Я к Самвелу на стройку.
Танкист даже смутился, ещё раз глянул на лепёшки, на Грача, глядящего с укором, и уступил дорогу.
Самвел с искренней радостью встретил Грача, как своего близкого друга. Обрадовались все рабочие, они уже начали привыкать к тому, что Грач подкармливает их.
После обеда Самвел дал работникам время отдохнуть, сам же прилип к Грачу с болтовнёй. Они сидели на собранных для крыши стропилах и беседовали.
– Актриса имеет какое-то влияние на дела Инквизитора? – невзначай спросил Грач.
Самвел ухмыльнулся.
– Успокойся ты, а то влипнешь с этой Актрисой. Да, на неё все заглядываются с вожделением, но втихаря, – Самвел сделал акцент на последнем слове. – По сравнению с лагерными проститутками она богиня. А вот для Инквизитора она просто наложница, говорят, что даже поколачивает её.
Грач заметил необычное движение в лесу. Сначала один из часовых вяло прислонился к дереву и сполз на траву, потом что-то зашевелилось в кустах. И вдруг во двор залетела группа вооружённых людей. Из лесных зарослей полетели стрелы и поразили многих часовых. На постах начались быстрые схватки. Ворвавшиеся во двор воины схватили двух слуг, одному сразу рассекли голову мачете, так чтобы видел второй.
– Где генерал?
Второй слуга сразу показал на покои Инквизитора.
Из леса вышли бальдарманы и натянули луки. Они стреляли медленно, но их стрелы метко поражали часовых. Грач отметил необычное положение дел – получается, что это нападение бальдарманов, но в их рядах много людей.
Плотники бросились вниз – прятаться. Сбежал и Самвел. А Грач вдруг увидел Актрису, она стояла на балконе покоев Инквизитора. А сам Инквизитор спрятался за стеной и постоянно задавал ей вопросы. Понятно было – он использует её для того, чтобы она описывала происходящее во дворе. Рядом с Инквизитором стоял и Очкарик. На входе в дом путь диверсантам преградил Танкист, он укрывался за дубовой дверью от стрел бальдарманов и успешно отбивался своим топориком от нападавших людей. Диверсанты осмотрелись и поняли, что второй вариант попасть в покои – через строящуюся часть дома. Несколько вражеских воинов кинулись на стройку.
Грач хотел сбежать вслед за Самвелом, но вновь взглянув на Актрису увидел, как она напугана. Враги уже бежали по стройке. Вступать в схватку с профессионалами Грач не видел смысла, но ему в голову пришла идея. На строящейся крыше лежали массивные балки, которые ещё не успели закрепить. Грач ногой спихнул одну балку вниз, и она снесла сразу троих воинов. Над ухом просвистела стрела и Грач спрятался. Ещё несколько стрел вонзилось в стропила. Грач ловко пробежал по стропилам и начал скидывать ещё балки, они прыгали внизу, отпугивая нападающих и блокируя проход. Похоже, что многие стрелки обратили внимание на Грача и начали засыпать стройку стрелами.
– Ой, ё! – каждый раз приговаривал Грач, потому что стрелы или пролетали очень близко, или втыкались в балки.
Спихнув все балки, Грач пригнулся за стропила, но ему по-прежнему был хорошо виден балкон, где стояла Актриса. Она смотрела на него с восхищением, и Грач засмотрелся на неё. А ещё он увидел, как Очкарик нащупал свой кинжал и посмотрел на шею Инквизитора.
Во двор влетели воины Инквизитора, поднятые по тревоге из лагеря. Численный перевес был на их стороне, и они быстро забивали диверсантов.
Когда опасность миновала, Очкарик с досадой убрал руку от кинжала. Грач засомневался: показалось что он хотел всадить нож в горло Инквизитору, но может он просто готовился к схватке с врагами.
– Брать живыми! – скомандовал Инквизитор, выйдя на балкон. – Прочесать лес!
Убедившись, что заварушка закончилась, Грач спустился во двор и постарался быть на виду у Очкарика, чтобы невзначай не схлопотать если его будут долго искать. Все расхваливали Танкиста, восхищаясь тем, как он отстоял вход. Подвиг Грача никто не заметил, и по мере того, как утихал боевой стресс, Грачу становилось немного обидно. Но гораздо важнее, что заметила Актриса.
Инквизитору хвастливо показывали пленных диверсантов, но его это нисколько не тешило. Инквизитор был в бешенстве – он потребовал привести к нему начальника караула и часовых прозевавших нападение.
Инквизитор, не затягивая, устроил показательную казнь караульных. Их сажали на колья, расставленные на постах. С начальника караула живьём сдирали кожу. Короткое победное торжество сменилось воплями жертв.
Пленных диверсантов поволокли в подземелье, и сам Инквизитор заторопился туда же. Очкарик махнул рукой Грачу, чтобы он шёл за ними.
Растянутые для пыток диверсанты гордо заявили – они знали, о том, что погибнут, и им не страшны ни пытки, ни смерть. Не скрывали пленные и то, что пришли убить Инквизитора, потому что он ищет героя их пророчества.
Инквизитор так и не отдал приказ о каких-либо серьёзных истязаниях. Было заметно, что он напряжённо что-то обдумывает. Инквизитор заговорил:
– Бальдарманы вынуждены жить в своей мерзости по своему злосчастному происхождению, но вы по своей воле разделяете их образ жизни и их гнусное языческое верование в Бальдара.
Пленные пытались, что-то выкрикнуть, но палач быстро заставил их стонать от боли вместо патетических возгласов. Инквизитор продолжил:
