– Что ты делаешь, Переводчик? Зачем оно тебе? – вкрадчиво попытался начать переговоры часовой.
Но тут в лагере послышался шум – это скорее всего спохватились его. Часовой выхватил нож, и Грач от неожиданности выстрелил. Часовой скрючился и завалился на землю. Грач бросился бежать. Он слышал погоню: временами шум затихал, но потом, преследователи видимо находили след, и вновь недалеко слышался шум бегущих людей.
Лес заканчивался и дальше раскинулось поле. Грач остановился в растерянности – на открытой местности он будут хорошо виден, будет хорошей мишенью для лучников. Быстро оглядевшись, Грач увидел на границе леса очередные руины, над которыми возвышалась каменная башня. Это была отличная позиция – незамеченным к ней не подойти. Грач забежал в руины, нашёл лестницу в башне и поднялся на самый верх. Он осмотрел окрестность и как раз вовремя – из леса вышли Крендель, Черкес и десяток воинов. Они огляделись и сразу направились к башне.
– Подстрелю, не подходи! – скомандовал Грач.
Преследователи отступили за деревья. Несколько стрел залетело через бойницы внутрь башни и расщепились об камни.
– Подстрелить мы тоже можем! – услышал Грач задиристый выкрик Кренделя.
С большого расстояния, в темноте вряд ли можно было увидеть Грача, когда он выглядывал в бойницы, но всё равно он делал это очень осторожно. А наблюдать нужно было обязательно: не подкрадываются ли преследователи, не обходят ли башню. И от того, что он не видел никаких передвижений, становилось только тревожней – казалось они просто подбираются незамеченными.
Прошло довольно много времени. Неприятели не стали нападать, а начали переговоры:
– Переводчик, это я – Олег, Охотник! Сам видишь – положение патовое мы не можем подойти, но и ты не выйдешь! Надо договариваться!
Грач, немного подумав, ответил:
– Дайте мне уйти, и идите делить свои деньги!
– Тебе ведь тоже доля полагается, не глупи! – выкрикнул Черкес.
– Моя доля – револьвер! Меня это устраивает! Можем расходиться!
Переговорщики затихли и только после долгой паузы Олег продолжил:
– Переводчик, ты не глупый парень, ты должен понимать, что нам плевать на тебя, но нам нужны гарантии, что о наших делишках никто не узнает! Ещё ты должен понимать, что мы не можем отступить, мы одним замыслом авантюры уже заработали себе тяжкое наказание и теперь вынуждены идти до конца! Ты в западне и у тебя один шанс выбраться – договориться с нами, поверить, что нам выгоднее втянуть тебя в сообщники, чем оправдываться за твою гибель! Давай договариваться, поделим всю добычу поровну и будем молчать об этом дельце до конца своих дней!
Грач задумался: так хотелось верить Олегу, ведь иначе шансов на спасение у него действительно мало. Но в мозгу постоянно сама собой возникала фраза: «Это обман, они не будут рисковать, убьют на месте!». И тут же у Грача появилось видение, он словно оказался в кустах рядом с преследователями и наблюдал, как Крендель отчитывает Черкеса: «Ты чего лезешь, я же сказал, что Охотник будет договариваться, Переводчик только с ним накоротке базарил, ему он может поверить». Черкес виновато молчал и только процедил сквозь зубы: «Хоть бы немного высунулся, чтобы завалить его».
Грач замолчал, обдумывая как вести дальше переговоры. Пауза затянулась.
– Ты что там, уснул?! – напомнил про себя Охотник.
– Есть одна проблема, – ответил Грач, – я не один соглядатай в отряде! Мне надо договориться со вторым, чтобы он потом нас всех не сдал, а выдать вам: кто он, я не могу! Как с этим быть?!
На этот раз переговорщики замолчали надолго. Облака начали расходиться и стало светло.
Грача действительно начало клонить в сон.
Вдруг несколько стрел упало сверху и отскочив от каменного пола ещё несколько раз отрикошетили от стен, разбиваясь в щепки. Видимо стреляли навесом и попадали через открытый верх башни.
Затем послышался глумливый вопрос Кренделя:
– Живой?!
– Ну и зачем вы это делаете?! Попасть в меня – шансов ноль, а вот наши дружеские отношения, – Грач продолжил напускным драматичным тоном: – наше товарищество, стремительно рушится!
– Переводчик, мы решили, что ты нас дуришь со вторым соглядатаем! Никто из нас не был в канцелярии в ближайшее время, никто не мог иметь никакого общения с начальством!
Грач ухмыльнулся: он был доволен тем, что смог так надолго отвлечь своих преследователей от активных действий.
Крендель продолжил:
– Переводчик, сдавайся, долго ты не высидишь! Мы дождёмся пока ты заснёшь или обессилишь! Лучше выходи сам!
– Всякий раз, когда вы решите проверить: вырубился я или нет, кто-то рискует так и не увидеть свою долю серебра! «Иди проверь!» – будет означать: «Иди на убой»! Кто-то будет замертво падать на землю, а кто-то радоваться, что в доле стало меньше людей!
Грачу никто не ответил. И молчание затянулось надолго.
Уже совсем рассвело. Несмотря на сонливость, Грач продолжал внимательно следить за местностью. «Подействует ли его агитация, или всё же Крендель заставит кого-то подкрасться к башне?»
Желание поспать изматывало Грача, и вызывало апатию, с которой приходилось бороться. Заключение в негостеприимных стенах начинало тяготить – он чувствовал, что башня становилась ему тюрьмой.
Из полудремотного состояния его вывел Черкес, начав новую попытку переговоров:
– Переводчик, у тебя время до ночи – в темноте мы по любому покончим с этой канителью! Но если не хочешь, чтобы эта ночь стала твоей последней – ещё есть шанс договориться!
– И что ты предлагаешь?! – спросил Грач.
– Мы дадим тебе уйти, только пойдёшь в город бальдарманов – мы не можем дать тебе вернуться к Инквизитору. А потом, ты уж извини, мы объявим тебя дезертиром!
Грач сделал вид, что некоторое время думал, и после паузы выкрикнул:
– Я согласен!
– Хорошо, только оставь револьвер, это слишком ценная вещь, и иди!
Облегчение, которое уже испытал Грач, растаяло, он понимал, что его дурят, и без револьвера его тут же убьют.
– Я уйду с револьвером, а кроме этого, вы должны по одному подойти к башне и оставить все луки! Я скажу, где вы их сможете потом забрать!
– Вообще-то условия должны ставить мы! – недовольно отозвался Черкес.
Грачу пришла в голову мысль: ведь то, что он как наяву видел разговор Кренделя с Черкесом, на счёт того, кто должен вести переговоры, это наверняка было видение – действие Светоча. «Можно озадачить их ещё на пару часов» – обрадовался Грач.
– Черкес, ты опять влез в переговоры, тебя ведь только что отчитали за это! Олег Охотник должен вести доверительные беседы, он же почти кореш мне! – Сделав небольшую паузу, чтобы дать им время осознать и удивиться, Грач заявил: – Пока вы выясняли, кто мой напарник, я успел с ним пообщаться!
Неприятели действительно надолго замолчали. Давно наступил день, и Грача сильно морил сон.
В чувство Грач вернулся от того, что началось движение – противники вышли из леса. Один из воинов был сильно избит и его вели со связанными за спиной руками. Этого воина Грач толком не знал, даже не слышал, как его зовут, просто видел в отряде.
– Эй, Переводчик, вычислили мы с кем ты переговорил! – крикнул Черкес.
Из-за спины связанного выглянул Чирик, ухмыльнулся и полоснул ему по горлу ножом. Кровь брызнула из раны, глаза несчастного округлились. Воин упал сначала на колени, а потом завалился на бок.
Грач был в шоке, и от его потрясения враз пробудился светоч. Сознание Грача с быстротой молнии переместилось в умирающего воина, и он явственно почувствовал его боль, но сильнее чем боль были его отчаяние и тошнотворный страх от того, что он осознал: собственное тело уже не будет жить. Бедолага до конца надеялся, что его «братушки» сейчас одумаются и поверят – он ни причём. Но вот она смерть, пришла несколько мгновений назад, и сейчас он фактически уже переступил порог – умер, и это его последние мысли. В глазах стало темнеть, и Грач испустил слабый стон, чувствуя, как угасает сознание – весь предсмертный ужас казнённого он пережил словно наяву.
Раскаяние охватило Грача – его болтовня стоила человеку жизни. Понятно, что этот «невинный» воин был в числе тех, кто хотел его убить, но, чтобы успокоить совесть этого не хватало.
– Ну что?! Будем ждать, когда стемнеет?! Или сейчас выйдешь?! – выкрикнул Черкес.
– Какая-то идиотская тактика – убивать своих, чтобы запугать меня! Совсем плохи ваши дела, если надежда только на темноту! А ещё, все понимают, что даже несмотря на темноту, даже при самом хорошем раскладе, во время штурма должны будут умереть минимум пять человек! Может быть, всё-таки, условия должен ставить я!
После паузы Черкес раздражённо выкрикнул:
– Ночь покажет!
Грач даже ухмыльнулся, поняв, что всё-таки заставил нервничать противника и добавил:
– А пока вы определитесь: кто ночью будет в первых рядах! Кого я подпущу поближе, чтобы каждый раз стрелять наверняка!
«Да, Черкес правильно напомнил: надо готовиться к ночи» – подумал Грач. Он уже всё обдумал: из подручного материала у него были только груды камней, их он и применит. Надо завалить вход наверх, потом наложить по всем бойницам и верхам стен неустойчивые камни, которые будут падать при любом касании, чтобы их грохот разбудил его. Кроме того, нужно собрать подходящие для метания камни, чтобы они всегда были под рукой. Так просто его не возьмут!
Одно смущало: сейчас он хорошенько намается с камнями, а еды чтобы восстановить силы нет, значит он точно вырубиться. Надеяться можно будет только на «сигнализацию».
Неспешно, не забывая внимательно следить за местностью, Грач приступил к работе. Утомление пришло быстро: сознание становилось смутным, всё плыло в глазах, двигаться приходилось через силу.
И вдруг Грач увидел, как по полю бегут бальдарманы – толпа в половину сотни. Это было то, на что он в тайне надеялся – вмешательство третьей силы. Ну теперь держись Крендель!
Танкист толкался у входа в резиденцию Инквизитора, он хотел доложить Очкарику, что внутри жабы не нашлось никаких останков. Танкист торопился, он побаивался того, что Инквизитора побеспокоят новостью про жабу, которая оказалась бесполезной.
Охранник у двери терпеливо разъяснял ему:
– И не надейся, сейчас не до тебя, прибыл посол от Мелькатора. Дирижабль видел? Очкарик занят, все перед послом бегают, так что ты сейчас некстати.
Сам Инквизитор тем временем натянуто любезничал с послом, старательно держа под контролем своё похмельное состояние.
– Мне очень нравится моё прозвище – Инквизитор, оно очень точно отображает моё призвание: расследование и суд. И ты, Майор, я думаю, что гордишься своим прозвищем, оно говорит о том, как много ты достиг на своей службе, там в мире, – доверительно говорил Инквизитор. – Я знаю о твоём прошлом и считаю, что мы с тобой коллеги, у нас один род деятельности – мы служили системе чтобы установить правильный порядок в головах и душах.
– Нет, я к религии не имею отношения, я вообще воспитан, что «религия — это опиум для народа», – холодно ответил посол.
Посол явно не был настроен на приятельство. Инквизитор на миг смутился, но не сдался:
– Ха-ха! Нет, суть одна. Мы ищем врагов порядка, добиваемся признания вины и устраняем опасных вольнодумцев.
Вычурный подход Инквизитора был неудачным – послу не понравилось это сравнение, и он вернулся к делу:
– В настоящее время тебе поручили не расследование, а захват территорий. Всевышний недоволен тобой. Он дал тебе войско, а результата нет.
Получить разнос за то, что он вяло ведёт войну, Инквизитор был готов. Но сейчас проклятое похмелье мешало ему сосредоточиться и предъявить заготовленные оправданья. Поднапрягшись, Инквизитор пробормотал:
– У меня есть серьёзные причины полагать, что при нынешнем раскладе, война будет проиграна: у бальдарманов есть козырь – к ним должен явиться спаситель…
Посол перебил его:
– Я слышал про это пророчество.
– Слышал? – Инквизитор призадумался и неожиданно спросил: – Почему прислали именно тебя? Ты раньше не занимался такими поручениями. Это потому, что ты лично знаком с тем, кто произнёс пророчество – с Проповедником?
Посол, пристально глядя в глаза Инквизитору, ответил:
– Я сам вызвался на эту поездку, у меня действительно свои счёты с Проповедником.
– Счёты? А мне казалось, что ты обязан ему. Ты сделал такую быструю и блистательную карьеру при Мелькаторе… поговаривают что это благодаря подсказкам Проповедника.
– Моя карьера в мире мне нравилась больше. А с Проповедником у меня именно «счёты»!
Инквизитор был доволен тем, что всё-таки вывел посла на доверительный разговор, и вкрадчиво спросил:
– Ты думаешь, что он здесь?
– Я слышал, что ты активно ищешь его, – посол всё-таки перешёл на дружественный тон. – Ты расскажешь мне, что ты накопал?
– Пока что я не знаю где его искать, – ответил Инквизитор. – Пока что только подтверждается его репутация – Проповедник неуловим, он свободно перемещается в Хаосе, появляясь всё время в разных местах. Он закончил проповедь здесь и теперь может быть, в любой точке Хаоса.
Было заметно, что посол не поверил ответу Инквизитора и вновь вернулся к повелительному тону:
– Инквизитор, твои дела плохи, тебя разжалуют в любой момент. От моего доклада Мелькатору будет зависеть много.
Инквизитор не на шутку взволновался.
– Но тебе же нужны союзники: союзники, которые тебе обязаны, союзники, которые уже поднаторели в поисках…
Поняв, что теперь Инквизитор готов быть предельно сговорчивым, посол продолжил уже более милостиво:
– Предлагаю сделку: я тебе важную информацию, которую получил от Проповедника, а ты мне отдашь самого Проповедника, как только найдёшь его.
– Я отдам тебе Проповедника, или передам информацию, когда нападу на его след, – протараторил Инквизитор, после чего взял себя в руки и, многозначительно спросил: – Насколько ценна твоя информация?
– Ты проиграешь битву у столицы бальдарманов, как об этом и гласит пророчество, но ещё я знаю, что у тебя в руках будет то, что ты ищешь.
Инквизитор был ошеломлён новостью: одновременно и рад, и напуган.
Посол властно смотрел на Инквизитора. Инквизитор непроизвольно скривился, с досадой подумав, что теперь им будут помыкать как подручником. Повисла пауза, которую оруженосец счёл удобной чтобы спросить: пора ли накрывать стол. Инквизитор вопросительно посмотрел на посла, переадресовывая ему этот вопрос.
– Я не задержусь у тебя, сейчас же возвращаюсь. Что мне доложить всевышнему?
– Доложи, что войско выступило на столицу бальдарманов.
Посол резко встал и пошёл на выход. Уже в дверях он обернулся и сказал:
– Я привёз подарок – две пушки и запас шрапнели. И ещё: я узнал, что никто не соблюдает нейтралитет, ты встретишь у столицы огромную армию, многие прислали помощь бальдарманам. У них теперь есть даже индрикотерии – громадные слоноподобные лошади в полном вооружении.
Инквизитор склонил голову, показывая благодарность, а Майор добавил:
– Я оставляю своего агента, оказывай ему полную поддержку, у него должен быть доступ ко всей информации и всем событиям. Это Ахмос Жрец.
– Ахмос? – переспросил Инквизитор и было понятно, что он хорошо осведомлён о ком идёт речь.
Инквизитор облегчённо вздохнул, когда посол вышел.
– Неси что вы там состряпали! – гневно крикнул он оруженосцу. – И выпить мне принеси, голова после вчерашнего болит!
Но тут в лагере послышался шум – это скорее всего спохватились его. Часовой выхватил нож, и Грач от неожиданности выстрелил. Часовой скрючился и завалился на землю. Грач бросился бежать. Он слышал погоню: временами шум затихал, но потом, преследователи видимо находили след, и вновь недалеко слышался шум бегущих людей.
Лес заканчивался и дальше раскинулось поле. Грач остановился в растерянности – на открытой местности он будут хорошо виден, будет хорошей мишенью для лучников. Быстро оглядевшись, Грач увидел на границе леса очередные руины, над которыми возвышалась каменная башня. Это была отличная позиция – незамеченным к ней не подойти. Грач забежал в руины, нашёл лестницу в башне и поднялся на самый верх. Он осмотрел окрестность и как раз вовремя – из леса вышли Крендель, Черкес и десяток воинов. Они огляделись и сразу направились к башне.
– Подстрелю, не подходи! – скомандовал Грач.
Преследователи отступили за деревья. Несколько стрел залетело через бойницы внутрь башни и расщепились об камни.
– Подстрелить мы тоже можем! – услышал Грач задиристый выкрик Кренделя.
С большого расстояния, в темноте вряд ли можно было увидеть Грача, когда он выглядывал в бойницы, но всё равно он делал это очень осторожно. А наблюдать нужно было обязательно: не подкрадываются ли преследователи, не обходят ли башню. И от того, что он не видел никаких передвижений, становилось только тревожней – казалось они просто подбираются незамеченными.
Прошло довольно много времени. Неприятели не стали нападать, а начали переговоры:
– Переводчик, это я – Олег, Охотник! Сам видишь – положение патовое мы не можем подойти, но и ты не выйдешь! Надо договариваться!
Грач, немного подумав, ответил:
– Дайте мне уйти, и идите делить свои деньги!
– Тебе ведь тоже доля полагается, не глупи! – выкрикнул Черкес.
– Моя доля – револьвер! Меня это устраивает! Можем расходиться!
Переговорщики затихли и только после долгой паузы Олег продолжил:
– Переводчик, ты не глупый парень, ты должен понимать, что нам плевать на тебя, но нам нужны гарантии, что о наших делишках никто не узнает! Ещё ты должен понимать, что мы не можем отступить, мы одним замыслом авантюры уже заработали себе тяжкое наказание и теперь вынуждены идти до конца! Ты в западне и у тебя один шанс выбраться – договориться с нами, поверить, что нам выгоднее втянуть тебя в сообщники, чем оправдываться за твою гибель! Давай договариваться, поделим всю добычу поровну и будем молчать об этом дельце до конца своих дней!
Грач задумался: так хотелось верить Олегу, ведь иначе шансов на спасение у него действительно мало. Но в мозгу постоянно сама собой возникала фраза: «Это обман, они не будут рисковать, убьют на месте!». И тут же у Грача появилось видение, он словно оказался в кустах рядом с преследователями и наблюдал, как Крендель отчитывает Черкеса: «Ты чего лезешь, я же сказал, что Охотник будет договариваться, Переводчик только с ним накоротке базарил, ему он может поверить». Черкес виновато молчал и только процедил сквозь зубы: «Хоть бы немного высунулся, чтобы завалить его».
Грач замолчал, обдумывая как вести дальше переговоры. Пауза затянулась.
– Ты что там, уснул?! – напомнил про себя Охотник.
– Есть одна проблема, – ответил Грач, – я не один соглядатай в отряде! Мне надо договориться со вторым, чтобы он потом нас всех не сдал, а выдать вам: кто он, я не могу! Как с этим быть?!
На этот раз переговорщики замолчали надолго. Облака начали расходиться и стало светло.
Грача действительно начало клонить в сон.
Вдруг несколько стрел упало сверху и отскочив от каменного пола ещё несколько раз отрикошетили от стен, разбиваясь в щепки. Видимо стреляли навесом и попадали через открытый верх башни.
Затем послышался глумливый вопрос Кренделя:
– Живой?!
– Ну и зачем вы это делаете?! Попасть в меня – шансов ноль, а вот наши дружеские отношения, – Грач продолжил напускным драматичным тоном: – наше товарищество, стремительно рушится!
– Переводчик, мы решили, что ты нас дуришь со вторым соглядатаем! Никто из нас не был в канцелярии в ближайшее время, никто не мог иметь никакого общения с начальством!
Грач ухмыльнулся: он был доволен тем, что смог так надолго отвлечь своих преследователей от активных действий.
Крендель продолжил:
– Переводчик, сдавайся, долго ты не высидишь! Мы дождёмся пока ты заснёшь или обессилишь! Лучше выходи сам!
– Всякий раз, когда вы решите проверить: вырубился я или нет, кто-то рискует так и не увидеть свою долю серебра! «Иди проверь!» – будет означать: «Иди на убой»! Кто-то будет замертво падать на землю, а кто-то радоваться, что в доле стало меньше людей!
Грачу никто не ответил. И молчание затянулось надолго.
Уже совсем рассвело. Несмотря на сонливость, Грач продолжал внимательно следить за местностью. «Подействует ли его агитация, или всё же Крендель заставит кого-то подкрасться к башне?»
Желание поспать изматывало Грача, и вызывало апатию, с которой приходилось бороться. Заключение в негостеприимных стенах начинало тяготить – он чувствовал, что башня становилась ему тюрьмой.
Из полудремотного состояния его вывел Черкес, начав новую попытку переговоров:
– Переводчик, у тебя время до ночи – в темноте мы по любому покончим с этой канителью! Но если не хочешь, чтобы эта ночь стала твоей последней – ещё есть шанс договориться!
– И что ты предлагаешь?! – спросил Грач.
– Мы дадим тебе уйти, только пойдёшь в город бальдарманов – мы не можем дать тебе вернуться к Инквизитору. А потом, ты уж извини, мы объявим тебя дезертиром!
Грач сделал вид, что некоторое время думал, и после паузы выкрикнул:
– Я согласен!
– Хорошо, только оставь револьвер, это слишком ценная вещь, и иди!
Облегчение, которое уже испытал Грач, растаяло, он понимал, что его дурят, и без револьвера его тут же убьют.
– Я уйду с револьвером, а кроме этого, вы должны по одному подойти к башне и оставить все луки! Я скажу, где вы их сможете потом забрать!
– Вообще-то условия должны ставить мы! – недовольно отозвался Черкес.
Грачу пришла в голову мысль: ведь то, что он как наяву видел разговор Кренделя с Черкесом, на счёт того, кто должен вести переговоры, это наверняка было видение – действие Светоча. «Можно озадачить их ещё на пару часов» – обрадовался Грач.
– Черкес, ты опять влез в переговоры, тебя ведь только что отчитали за это! Олег Охотник должен вести доверительные беседы, он же почти кореш мне! – Сделав небольшую паузу, чтобы дать им время осознать и удивиться, Грач заявил: – Пока вы выясняли, кто мой напарник, я успел с ним пообщаться!
Неприятели действительно надолго замолчали. Давно наступил день, и Грача сильно морил сон.
В чувство Грач вернулся от того, что началось движение – противники вышли из леса. Один из воинов был сильно избит и его вели со связанными за спиной руками. Этого воина Грач толком не знал, даже не слышал, как его зовут, просто видел в отряде.
– Эй, Переводчик, вычислили мы с кем ты переговорил! – крикнул Черкес.
Из-за спины связанного выглянул Чирик, ухмыльнулся и полоснул ему по горлу ножом. Кровь брызнула из раны, глаза несчастного округлились. Воин упал сначала на колени, а потом завалился на бок.
Грач был в шоке, и от его потрясения враз пробудился светоч. Сознание Грача с быстротой молнии переместилось в умирающего воина, и он явственно почувствовал его боль, но сильнее чем боль были его отчаяние и тошнотворный страх от того, что он осознал: собственное тело уже не будет жить. Бедолага до конца надеялся, что его «братушки» сейчас одумаются и поверят – он ни причём. Но вот она смерть, пришла несколько мгновений назад, и сейчас он фактически уже переступил порог – умер, и это его последние мысли. В глазах стало темнеть, и Грач испустил слабый стон, чувствуя, как угасает сознание – весь предсмертный ужас казнённого он пережил словно наяву.
Раскаяние охватило Грача – его болтовня стоила человеку жизни. Понятно, что этот «невинный» воин был в числе тех, кто хотел его убить, но, чтобы успокоить совесть этого не хватало.
– Ну что?! Будем ждать, когда стемнеет?! Или сейчас выйдешь?! – выкрикнул Черкес.
– Какая-то идиотская тактика – убивать своих, чтобы запугать меня! Совсем плохи ваши дела, если надежда только на темноту! А ещё, все понимают, что даже несмотря на темноту, даже при самом хорошем раскладе, во время штурма должны будут умереть минимум пять человек! Может быть, всё-таки, условия должен ставить я!
После паузы Черкес раздражённо выкрикнул:
– Ночь покажет!
Грач даже ухмыльнулся, поняв, что всё-таки заставил нервничать противника и добавил:
– А пока вы определитесь: кто ночью будет в первых рядах! Кого я подпущу поближе, чтобы каждый раз стрелять наверняка!
«Да, Черкес правильно напомнил: надо готовиться к ночи» – подумал Грач. Он уже всё обдумал: из подручного материала у него были только груды камней, их он и применит. Надо завалить вход наверх, потом наложить по всем бойницам и верхам стен неустойчивые камни, которые будут падать при любом касании, чтобы их грохот разбудил его. Кроме того, нужно собрать подходящие для метания камни, чтобы они всегда были под рукой. Так просто его не возьмут!
Одно смущало: сейчас он хорошенько намается с камнями, а еды чтобы восстановить силы нет, значит он точно вырубиться. Надеяться можно будет только на «сигнализацию».
Неспешно, не забывая внимательно следить за местностью, Грач приступил к работе. Утомление пришло быстро: сознание становилось смутным, всё плыло в глазах, двигаться приходилось через силу.
И вдруг Грач увидел, как по полю бегут бальдарманы – толпа в половину сотни. Это было то, на что он в тайне надеялся – вмешательство третьей силы. Ну теперь держись Крендель!
Танкист толкался у входа в резиденцию Инквизитора, он хотел доложить Очкарику, что внутри жабы не нашлось никаких останков. Танкист торопился, он побаивался того, что Инквизитора побеспокоят новостью про жабу, которая оказалась бесполезной.
Охранник у двери терпеливо разъяснял ему:
– И не надейся, сейчас не до тебя, прибыл посол от Мелькатора. Дирижабль видел? Очкарик занят, все перед послом бегают, так что ты сейчас некстати.
Сам Инквизитор тем временем натянуто любезничал с послом, старательно держа под контролем своё похмельное состояние.
– Мне очень нравится моё прозвище – Инквизитор, оно очень точно отображает моё призвание: расследование и суд. И ты, Майор, я думаю, что гордишься своим прозвищем, оно говорит о том, как много ты достиг на своей службе, там в мире, – доверительно говорил Инквизитор. – Я знаю о твоём прошлом и считаю, что мы с тобой коллеги, у нас один род деятельности – мы служили системе чтобы установить правильный порядок в головах и душах.
– Нет, я к религии не имею отношения, я вообще воспитан, что «религия — это опиум для народа», – холодно ответил посол.
Посол явно не был настроен на приятельство. Инквизитор на миг смутился, но не сдался:
– Ха-ха! Нет, суть одна. Мы ищем врагов порядка, добиваемся признания вины и устраняем опасных вольнодумцев.
Вычурный подход Инквизитора был неудачным – послу не понравилось это сравнение, и он вернулся к делу:
– В настоящее время тебе поручили не расследование, а захват территорий. Всевышний недоволен тобой. Он дал тебе войско, а результата нет.
Получить разнос за то, что он вяло ведёт войну, Инквизитор был готов. Но сейчас проклятое похмелье мешало ему сосредоточиться и предъявить заготовленные оправданья. Поднапрягшись, Инквизитор пробормотал:
– У меня есть серьёзные причины полагать, что при нынешнем раскладе, война будет проиграна: у бальдарманов есть козырь – к ним должен явиться спаситель…
Посол перебил его:
– Я слышал про это пророчество.
– Слышал? – Инквизитор призадумался и неожиданно спросил: – Почему прислали именно тебя? Ты раньше не занимался такими поручениями. Это потому, что ты лично знаком с тем, кто произнёс пророчество – с Проповедником?
Посол, пристально глядя в глаза Инквизитору, ответил:
– Я сам вызвался на эту поездку, у меня действительно свои счёты с Проповедником.
– Счёты? А мне казалось, что ты обязан ему. Ты сделал такую быструю и блистательную карьеру при Мелькаторе… поговаривают что это благодаря подсказкам Проповедника.
– Моя карьера в мире мне нравилась больше. А с Проповедником у меня именно «счёты»!
Инквизитор был доволен тем, что всё-таки вывел посла на доверительный разговор, и вкрадчиво спросил:
– Ты думаешь, что он здесь?
– Я слышал, что ты активно ищешь его, – посол всё-таки перешёл на дружественный тон. – Ты расскажешь мне, что ты накопал?
– Пока что я не знаю где его искать, – ответил Инквизитор. – Пока что только подтверждается его репутация – Проповедник неуловим, он свободно перемещается в Хаосе, появляясь всё время в разных местах. Он закончил проповедь здесь и теперь может быть, в любой точке Хаоса.
Было заметно, что посол не поверил ответу Инквизитора и вновь вернулся к повелительному тону:
– Инквизитор, твои дела плохи, тебя разжалуют в любой момент. От моего доклада Мелькатору будет зависеть много.
Инквизитор не на шутку взволновался.
– Но тебе же нужны союзники: союзники, которые тебе обязаны, союзники, которые уже поднаторели в поисках…
Поняв, что теперь Инквизитор готов быть предельно сговорчивым, посол продолжил уже более милостиво:
– Предлагаю сделку: я тебе важную информацию, которую получил от Проповедника, а ты мне отдашь самого Проповедника, как только найдёшь его.
– Я отдам тебе Проповедника, или передам информацию, когда нападу на его след, – протараторил Инквизитор, после чего взял себя в руки и, многозначительно спросил: – Насколько ценна твоя информация?
– Ты проиграешь битву у столицы бальдарманов, как об этом и гласит пророчество, но ещё я знаю, что у тебя в руках будет то, что ты ищешь.
Инквизитор был ошеломлён новостью: одновременно и рад, и напуган.
Посол властно смотрел на Инквизитора. Инквизитор непроизвольно скривился, с досадой подумав, что теперь им будут помыкать как подручником. Повисла пауза, которую оруженосец счёл удобной чтобы спросить: пора ли накрывать стол. Инквизитор вопросительно посмотрел на посла, переадресовывая ему этот вопрос.
– Я не задержусь у тебя, сейчас же возвращаюсь. Что мне доложить всевышнему?
– Доложи, что войско выступило на столицу бальдарманов.
Посол резко встал и пошёл на выход. Уже в дверях он обернулся и сказал:
– Я привёз подарок – две пушки и запас шрапнели. И ещё: я узнал, что никто не соблюдает нейтралитет, ты встретишь у столицы огромную армию, многие прислали помощь бальдарманам. У них теперь есть даже индрикотерии – громадные слоноподобные лошади в полном вооружении.
Инквизитор склонил голову, показывая благодарность, а Майор добавил:
– Я оставляю своего агента, оказывай ему полную поддержку, у него должен быть доступ ко всей информации и всем событиям. Это Ахмос Жрец.
– Ахмос? – переспросил Инквизитор и было понятно, что он хорошо осведомлён о ком идёт речь.
Инквизитор облегчённо вздохнул, когда посол вышел.
– Неси что вы там состряпали! – гневно крикнул он оруженосцу. – И выпить мне принеси, голова после вчерашнего болит!
