Став Верховным жрецом богини Хатхор, Ахет без промедления открыл «дом для больных», где простых жителей принимали приглашенные лекари. Молодой человек постоянно наведывался туда, чтобы узнать, были ли люди с такой же болезнью, как у его сестры, и излечились ли они? Но ответ всегда был один и тот же: «Никто не выжил». Он и сам пытался найти средство, используя разные травы и свою магию, которая, как оказалось, была просто бессильна против болезней и травм. Но и о храме не забывал: начал работы по обновлению и расширению зданий, нанимая в основном бедняков за хорошую еду и одежду. Открыл школу, где учили считать и писать не только мальчиков из семей простолюдинов, но и девочек. Такие дела Верховного жреца не могли остаться без внимания самого Владыки Обеих Земель.
Ахет возвращался из дворца фараона, где была первая и, как он надеялся, последняя, полная унижения встреча со старшим царствующим братом. Слава Верховного жреца Хатхор, помогавшего людям и чуть ли не обожествленного при жизни, быстро дошла до Рамсеса. Фараон, бросив презрительный взгляд на младшего брата, недовольно произнес:
– У этой страны есть только один живой бог, и это Рамсес! И другого быть не может! А теперь убирайся прочь к своей несуществующей богине!
Жрец промолчал, хотя в душе закипала злость: хотелось превратить опоясание в ядовитую змею, а браслеты – в трупных червей... Но он, стиснув зубы, не проронил ни звука. Об этом даре никто не должен знать, особенно брат.
Молодой человек решил сократить путь и свернул с главной на узкую улочку. Тишина настораживала: ни озорных детей, на спешащих взрослых... Даже кошек, всегда терявшихся о ноги, нигде не было видно. Юноша остановился, потом сделал еще несколько шагов. Появилось чувство, что он не один. Ахет резко повернулся. Перед ним с обнаженным мечом в боевых доспехах стоял царский наемник.
– Дрожишь за свою жалкую душонку? – рассмеялся ливиец, касаясь шеи Ахета острым лезвием.
– Нет, – спокойно ответил жрец и, улыбнувшись, добавил. – У меня есть право на последнее желание?
– У крыс нет желаний! Но ты можешь попросить, если не будешь кричать...
– Поцелуй меня... – прошептав, юноша провел пальцами по металлу, переходя на руку своего убийцы. – А потом можешь убить, я не буду сопротивляться...
– Нечестивец! Слышал, тебя окружает столько красивых женщин, и ты считаешься одной из них! А раз так, я могу и больше, – рассмеялся наемник, обхватив жреца за талию, впился в его губы. Меч выпал из мускулистой руки. Почувствовав слабость, тот дернулся, но уже Ахет, крепко обвив руками за шею, не давал разорвать убийственный поцелуй. Молодой человек оттолкнул иссохшее тело ливийца, которое от удара о землю рассыпалось прахом. Он тяжело дышал – по телу разливалась поглощенная человеческая сила, от которой трепетало все внутри.
И тут Ахет заметил прижавшегося к стене парня, чуть старше себя, которого так объял ужас от увиденного, что тот не мог даже пошевелиться. Жрец подошел к нему, заглянул в распахнутые обсидиановые глаза и улыбнулся:
– Не бойся... Это был всего лишь царский наемник.
– Ты убьешь меня? Так же?
– Нет. Как тебя зовут?
– Хаэмхет... – запинаясь, пролепетал невольный свидетель.
– У тебя есть семья?
– Нет... Родителей и сестер забили до смерти слуги фараона, когда отец отказался отдавать им зерно, чтобы не голодать. А меня с ними не было – искал в Фивах работу подмастерьем. Нет у меня больше ни родных, ни жилища... – голос Хаэмхета дрожал уже не от страха, а он просыпающегося гнева.
– Идем со мной в храм Хатхор – он станет твоим новым домом и семьей, как когда-то и для меня...
– Ахетмаатра? Господин дома Великой богини? – парень пал ниц. – Я твой слуга. Если ты прикажешь, я пойду вслед за тобой даже на поля Иару.
– Гораздо больше, чем слуга, – жрец поднял парня с колен. – Идем же!
За четыре года Ахет окружил себя юношами и девушками, преданными и готовыми остаться с ним, несмотря ни на что. Конфликт с Рамсесом, нараставший все это время, достиг своего пика. Три неудавшихся покушения за месяц вынудили жреца усилить охрану. Теперь его всегда сопровождали двое из четырех верных телохранителей. И дело было не в том, что Ахет боялся смерти, просто он не имел права так рано умереть – возвращение Тиа в этот мир полностью зависело от него. Молодой человек знал, что фараон не приведет воинов к стенам храма, – Фивы могли оказаться на грани внутренней войны. Гораздо проще посылать наемных убийц – роптание людей ничего бы не изменило, зато неугодный покоился бы в своем саркофаге.
Юноша лежал на кровати и смотрел в потолок. Заснуть не получалось, закрыть глаза тоже – страх сжимал виски. За дверью послышались шорохи, за ними грохот и крики. Ахет приподнялся. В комнату вошел Хаэмхет и толкнул к изножью кровати очередного избитого наемника фараона.
– Перерезать ему глотку? – телохранитель приставил к шее пленника короткий меч.
– Подожди, я хочу услышать его слова, – жрец поднялся и подошел вплотную к убийце. – Что тебе пообещал Рамсес за мою смерть?
– Золото. И много!
– Мой брат обещает, а я даю... – Ахет подошел к столу, вынул ящик и вернулся к пленнику. – Бери столько, сколько можешь взять! – и осыпал его небольшими слитками.
Мужчина жадно схватил один кусок золота и тут же отшвырнул его – металл стал скорпионом, трясущим своим ядовитым жалом. Все слитки превратились в ползущих гадов.
– Бери же! – жрец взял одного из скорпионов и протянул мужчине. – Это такое богатство!
Но тот отползал назад от наступающих тварей, пока не оказался в углу. Он отбивался руками от ранящих жал. Одурманенный ядом, наемник внезапно вскочил и бросился к окну с криком: «Ты меня не поймаешь!»
– А я и не буду ловить... – с грустью произнес Ахет, услышав глухой стук тела о землю – падение с высоты в пятнадцать локтей оказалось смертельным для убийцы.
Скорпионы заползли в ящик и снова стали слитками.
– Я уберу его тело, – Хаэмхет направился к двери.
– Успеешь... Посиди со мной... Так страшно...
Верховный жрец лег на кровать, телохранитель сел рядом.
– Они даже мертвых в могилах достанут, – вздохнул парень, глядя на своего господина.
– Нет, они оставят в покое – ведь это и есть цель моего брата.
– Что? – Хаэмхет судорожно сжал рукоять меча. – Но ведь...
– Фараон – обычный человек, и его можно обмануть. Пусть заблуждается, что одержал победу. Я умру, чтобы вернуться, когда настанет время, – улыбнулся молодой человек, – но сначала нужно отстроить гробницу.
– А усыпальница жриц Хатхор?
– Нет. Надо быть от Тиа как можно дальше... Только так можно уберечь ее тело.
– Это безумие!
– Возможно... Но другого выхода нет. Ты подумал об убийстве моего брата – я давно бы и сам подарил ему поцелуй смерти – только это не выход, ибо гнев любого пришедшего к власти обрушится на нас кровавой волной. Найди завтра архитектора, который сможет взяться за мою усыпальницу. Красоты не надо – ее просто не должны найти непосвященные.
– Как прикажешь, мой господин, – телохранитель поднялся. – Спи спокойно. Этой ночью твой сон уже никто не потревожит, – и вышел за дверь.
За полночь еле державшийся на ногах Хаэмхет опустился на колени перед Великим жрецом Хатхор.
– В Фивах и окрестных городах, - тяжело дыша, он начал рассказывать о своих поисках, - ни один архитектор и ни одна бригада строителей не возьмется строить гробницу для тебя – все запуганы фараоном. Везде лазутчики Рамсеса. Надо бежать из города, пока еще можно...
– Ему только это и нужно – выманить из прочных стен храма, а потом опозорить как труса. Но так не будет... Даже, когда кажется все безысходным, всегда найдется крошечная лазейка. Ее надо только увидеть... – Ахет провел по жестким косичкам парня, положившего свою голову к нему на колени. – Новый день, и новые мысли... Хаэмхет?
Но тот ничего не ответил, потому что усталость сморила крепким сном. Жрец с трудом перенес спящего телохранителя на свою кровать, а сам расстелил на полу циновку. Лег, но так и не смог заснуть – в голове было столько мыслей, что они, подобно звенящим в ночной тишине москитам, не давали сомкнуть глаз...
– Мой господин, – на следующее утро телохранитель Сети нагнал идущего по аллее Ахета. – Там пришел человек, говорит, что хочет подарить тебе свою гробницу. Я бы не доверял ему...
– Проводи его в мои покои, хочу переговорить с ним.
– Да, мой господин.
Сети направился к воротам, а Верховный жрец вернулся в комнату, разбудил Хаэмхета:
– Будь готов ко всему, – предупредил он.
В покои вошел бедно одетый пожилой мужчина, низко поклонился. Ахет, не покидая своего кресла за столом, склонил в ответ голову.
– Прости мою дерзость, Великий господин, но я слышал о том, что ты хочешь начать строительство гробницы. На это уйдут годы. Возьми в дар нашу с братом. Мы оба каменотесы и больше десяти лет, нарушая все запреты, тайно высекали ее для своего рода в скалах на западе, где нет людей, а только ветер, песок и камень... Ты добрый, заботишься о таких простолюдинах, как мы. Я знаю об этой тихой войне с царем, и я на твоей стороне. Брат тоже, он и послал меня...
– Я могу тебе доверять? – молодой человек поднялся и подошел вплотную.
– Да, мой господин. Моя жизнь принадлежит тебе.
Ахет развязал свой плетеный пояс и бросил рядом с мужчиной. Пояс тут же превратился в раздувающую капюшон кобру.
– Не бойся, возьми ее в руки, – улыбнулся жрец.
– Твоя сила от богов... – каменотес осторожно взял в руки змею, и она снова стала поясом.
– Повяжи его в знак верности мне, – тихо произнес Ахет. – Жду тебя и твоего брата завтра здесь.
– Да, мой господин, – и мужчина беспрекословно выполнил приказ. – Мы придем на рассвете, когда люди фараона менее бдительны.
– Иди...
Ахет опустился в кресло.
– Хаэмхет, – отрешенно обратился он к телохранителю. – Ты хочешь последовать со мной в мир мертвых?
– Только позови, – с гордостью произнес тот. – Я пойду даже на край света!
Последний гроб был установлен на свое место в усыпальнице. Поздним вечером Ахет, четыре юноши и двадцать шесть девушек спустились вниз в сопровождении каменотесов, их сыновей и наемных рабочих. Все тридцать добровольно согласились последовать за господином в склеп. Девушки расставляли светильники вдоль стен, юноши прятали в нишах сосуды с маслом, остальные готовили погребальные пелены. Ахет стоял около алебастрового саркофага, к которому была прислонена крышка его гроба с такой же белой полосой, как и у Тиа, а на нем самом лежали тридцать чистых поясов. Молодой человек приготовил широкую кисть и черную краску, закрыл глаза, скрестил на груди руки. Немного постояв, он схватил кисть и стал писать заклинания на поясах. Они были одинаковые, отличались только именами. Затем жрец провел пальцами по крышке гроба от скрещенных рук до изножья. Еще мгновение – и ровный ряд иероглифов украсил и ее. Каменотесы молча выбили точно такую же надпись на плоской крышке саркофага.
Все было готово к церемонии. Юноши и девушки заняли свои места в гробах. Мужчины плотно оборачивали их ноги и торс тканью. Ахет подходил к каждому, поправлял украшения и пышные парики с золотыми подвесками, завязывал на талии именной пояс. Закончив, он повернулся лицом к своему саркофагу и, раскинув руки в стороны, произнес:
– Ваши тела – мое тело! Какой я – такие и вы! – и, скрестив руки на груди, опустился на колени.
Поднявшись и скинув сандалии, Ахет лег на крышку, обнял руками плечи. Слуги повторили его жест. Он тихо произнес:
– Приступайте... И... Вы помните, что должны разбудить меня, когда найдут лекарство от неизлечимой сейчас болезни? Передавайте это от отца к сыну, от деда к внуку. Не забудьте про нас...
– Мы клянемся тебе в верности из поколения в поколение! – прозвучало хором в ответ.
Каменотесы и их сыновья бережно завернули его в пропитанные ароматными маслами полосы ткани, осторожно подняли и уложили в гроб, задвинули на место обе крышки.
Пламя на факелах внезапно стало алеющим угольком, потом разгорелось снова. Люди вздрогнули – в гробах были уже не живые люди, а мумии.
– Такое простому человеку не под силу, – удивленно произнес один из рабочих. – Он и вправду наделен божественной силой...
Шум в коридоре прервал его речь. В зал вломились воины с обнаженными бронзовыми кхопешами. За ними вошел и сам Рамсес IV.
Ахет, медленно погружаясь забытье, услышал голос старшего брата. Он дернулся, чтобы освободиться, но бинты крепко обвивали тело, уже отказывавшееся подчиняться его воле, а сознание поглощал глубокий сон.
– Ты сделал все за меня, и мне не пришлось марать руки в твоей обожествленной крови! – рассмеялся фараон, подходя к саркофагу. – Что-то мало ты взял с собой слуг. Принцу положено быть принцем и после смерти, – и, повернувшись к воинам, крикнул, – приковать остальных в соседнем зале!
Воины вбивали в стены кольца, через них продевали кандалы, в которые и заковывали приговоренных к мучительной смерти. Двоим рабочим удалось вырваться. Они поднялись наверх, где и были схвачены сторожившей вход охраной. Рамсес с нескрываемым удовольствием оглядел прикованных пособников своего младшего брата.
– Так намного лучше! – и он покинул гробницу.
Воины вытащили лестницу из шахты и сбросили туда беглецов, перед этим перебив им ноги. Под стоны разбившихся мужчин, вход в гробницу закрыли пальмовыми стволами и замазали толстым слоем известняковой штукатурки: изнутри выбраться все равно бы никто не смог, а снаружи невозможно было отличить от скал.
Только пробудившись через тысячи лет, Ахетмаатра с ужасом понял, какую плату за «побег из Фив» затребовал фараон, особенно, когда увидел истлевшие тела каменотесов, их сыновей и простых рабочих, погибших от голода и жажды. Столько человеческих жизней оборвалось из-за амбиций и зависти старшего брата. Ахет победил в этом поединке с Рамсесом и временем, вернулся в мир живых, но цена его возвращения была безумно высокой даже для сына фараона, а, тем более, для Верховного жреца...
– Простите, молодой человек, я так увлекся, что не заметил Вас... Пирамиды такие загадочные в свете заходящего солнца, – стал извиняться случайно налетевший на Ахета высокий худощавый мужчина со странным предметом в руках. – Вы позволите сфотографировать Вас?
Жрец кивнул в ответ, сел поудобнее, убрал с лица длинные черные пряди и из вежливости улыбнулся, хотя не совсем понимал, что хотел этот человек от него. Хуже, чем ему было в данный момент, уже никто не мог сделать. Несколько ярких вспышек озарили погружавшийся в темноту берег, заставив юношу поморщиться от неприятного ощущения.
– Спасибо! – и мужчина исчез во мраке.
Ахет обхватил колени руками... Его мир давно перестал существовать, подарив свободу от клятв и обетов. Он больше не был жрецом Хатхор, ибо развалины ее храма поглотили пески, зато остался принцем по крови, младшим сыном Рамсеса III. Так хотелось рассказать хоть кому-нибудь все, что накопилось в душе, что терзало и разрывало на части, но он был в гордом одиночестве на песчаном берегу Нила. Темнота сгущалась с каждым мгновением. Из-за горизонта медленно выплывала почти полная луна, заливая холодным светом остывающий песок и сидящего на нем человека.
