– Ой, как хорошо, что Вы еще здесь! – затараторив, мужчина подбежал к Ахету и осветил его лицо карманным фонариком. Жрец с недоумением посмотрел на него. – Какой я дурак, Вы, наверное, не знаете французского?!
Юноша машинально кивнул.
– Жан-Поль Вернье, фотограф, – размеренно на английском начал француз, чтобы стало понятно собеседнику. – В машине я просмотрел отснятые фотографии и был поражен, насколько Вы прекрасны и фотогеничны. Такой же загадочный и таинственный, как и эта страна. Простите, что без согласия отправил Ваши фотографии изданиям, с которыми сотрудничаю, и они приглашают Вас в Париж – столицу моды, где уже хотят видеть на обложках своих журналов. Соглашайтесь! Если нет, то я компенсирую неплохой суммой, только выберите валюту.
Ахет грустно улыбнулся и покачал головой в знак отказа.
– Нет? – Вернье с недоумением посмотрел на египтянина.
– Я хочу увидеть весь мир... – принц снова обхватил руками колени.
– И Вы его увидите! Вы будете колесить по нему ради красивых фотосессий. На первое время возьму Вас под свою опеку. А освоитесь – будете сами себе хозяином...
– Да... – тихо произнес юноша. В его душе затеплилась надежда найти крышку гроба с написанным заклинанием, ведь она могла случайно попасть в другой музей.?
– Вот и прекрасно! – мужчина сел рядом и обнял его. – Машина ждет и ждет Париж! И я до сих пор не знаю Вашего имени.
– Ахет... – ответил юноша, чувствуя, как спокойно становится на душе.
Шумный аэропорт. Трап у самолета. Египтянин бросил прощальный взгляд на бесконечный Каир, где так и осталась в музее его любимая Тиа. За время перелета он не обмолвился ни с кем ни единым словом, только смотрел на голубое небо и воздушные облака, мелькавшие за толстым стеклом иллюминатора.
Париж вызвал у Ахета удивление: высокие дома, фонтаны и цветы, которых было просто море. Это был яркий, цветущий и более тихий город по сравнению с Каиром. По пути Вернье решил показать юноше достопримечательности, которые у фотографа вызывали чувство национальной гордости. Принц изумленно осматривался, постоянно останавливался, пару раз едва не потерялся, так что Жан-Полю пришлось взять его за руку и поймать такси, чтобы оказаться дома без происшествий.
– Вот мы и добрались... – француз распахнул дверь пентхауса. – Теперь это и твой дом. Сегодня отдыхаем, а завтра с утра пытаемся привести тебя в нормальный вид для фотосъемки.
Но Ахет не хотел ждать нового дня: он расплел волосы, принял ванну, отправил фотографа за новой одеждой и косметикой. Египтянин примерял одну вещь за другой под восторженные комментарии фотографа, который уже видел будущие снимки.
Когда совсем стемнело, Жан-Поль усадил юношу на диван, сел рядом и включил проектор. На пустой светлой стене появлялась одна за другой фотографии, сделанные им, украшавшие обложки и развороты популярных журналов.
– Нравится? – спросил фотограф, меняя картинку.
– Да! – восторженно ответил Ахет.
– Вот это и есть твоя работа... – на светлом фоне появилось новое фото с парнем, целующего девушку.
– Я не хочу никого целовать! – принц поднялся, но мужчина, схватив за руку, снова усадил среди подушек.
– Ты про это? Тебя никто не заставит делать то, что ты не хочешь, только надо оговаривать это в контрактах. Я научу тебя.
Юноша улыбнулся.
– То-то... – Жан-Поль продолжил показ. – У тебя может быть потрясающая карьера, если ты сам не пустишь все под откос.
Вконец уставший, египтянин лег на кровать, закутался в теплое одеяло: по сравнению с египетским летом французское показалось ему достаточно прохладным. Он думал о будущем: как бы оно ни было прекрасно, возвращение в этот мир Тиа навсегда останется его целью до последнего вздоха, до последнего удара сердца.?
Утром Вернье не стал будить «восточного гостя», как он решил называть свою новую фотомодель, а захотел запечатлеть его таким. Разметавшиеся длинные, еще волнистые после косичек, черные волосы на белых подушках, нежная кожа, тронутая светлым загаром, чуть приоткрытые губы, нос с легкой горбинкой и слегка впалые щеки... Он снимал кадр за кадром, не в силах остановиться.
– Идеально... – выдохнул фотограф и, убрав фотоаппарат в футляр, тронул Ахета за плечо. – Пора вставать! Сегодня устроим твою первую фотосессию!
Юноша отрыл глаза. Потянулся.
– Сейчас завтракать, потом приводить себя в красивый вид, – поторопил мужчина. – Софи будет нас ждать через два часа.
Они шли по пощади к одному из красивейших фонтанов Парижа. Молодой человек чувствовал себя раздетым в бледно-голубых облегающих джинсах и белой тонкой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Он смущенно краснел, если замечал пристальные взгляды в свою сторону.
– Пришли, – фотограф легко толкнул плечом молодого человека, заставляя присесть на бортик, и указал на подошедшую девушку. – Знакомься, это Софи – мой друг и классный специалист по мейк-апу.
– Ахет, – улыбнулся в ответ египтянин.
Она села рядом с юношей и тщательно стала изучать с головы до ног.
– Поль, зачем я нужна, если вы только что из салона?
– Не угадала! – рассмеялся мужчина. – Мы из дома.
– Может, поделишься секретом, где парней так учат пользоваться косметикой? – Софи заглянула в подведенные карие глаза и получила в ответ только смущенную улыбку.
– Надо работать, пока мягкий свет и солнце не печет, – поторопил Жан-Поль, настраивая вспышку под белым зонтом.
– Что мне делать? – поинтересовался юноша.
– Понравься мне! – француз приготовился к съемке. – Покажи себя красивым, улыбнись, посмотри на меня!
Ахет выпрямился, сложил руки на коленях как подобало сидеть египтянину царской крови.
– Нет! Так не пойдет... – мужчина присел рядом с ним. – Больше жизни! Движения! Эмоций! Ты же не музейный экспонат, а такой красивый парень!
Острая боль обожгла душу молодого человека: перед глазами возник образ сестры, покоящейся в стеклянной витрине так далеко от него. Он поднялся, отвернулся, чтобы спрятать ото всех наполняющиеся слезами глаза.
– Прости, – Жан-Поль обнял юношу за плечи. – Если сделал больно. Я ведь ничего не знаю о тебе...
– ...и лучше не знать, – тихо прозвучало в ответ.
– Мальчики, может, займетесь делом пока хороший свет и пустая площадь? Болтать будете дома, – вмешалась Софи, раскрыла косметичку и обратилась к Ахету: – Иди ко мне – подправлю глаза.
Несколько минут, и на лице молодого человека снова красовался безупречный макияж.
– Софи! – осенило фотографа. – Покажи ему, как надо позировать! А ты – повторяй!
Девушка села на бортик фонтана, немного откинулась назад, оперлась на руки и, чуть запрокинув назад голову, посмотрела в объектив. Юноша повторил ее движения.
– Вот так! Еще раскрепощеннее! Да!
Ахет наклонил голову, заправил прядь за ухо, резко поднялся и встряхнул волосами под ободряющие фразы Вернье, обхватил плечи руками... Несколько снимков – и вот он с легкостью запрыгнул на бортик, расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. Утренний ветер путался в черных волосах принца, придавая ему загадочности и соблазнительности. Фотограф не удержался и, подскочив к фонтану, легко толкнул юношу назад. Мокрый с головы до ног, Ахет сидел в воде и непонимающе смотрел на «обидчика», который так и продолжал стоять напротив, запечатлевая каждое движение модели, снял ботинки и по очереди швырнул их в мужчину, смыл растекшуюся косметику.
– Вставай! – глаза Жан-Поля горели от предвкушения потрясающих снимков. – Ты просто сводишь с ума! Покажи себя!
Молодой человек пристально посмотрел на француза. Загадочно улыбнувшись, поднялся, встряхнул мокрыми волосами, медленно снял рубашку и повязал ее на бедра под звонкие щелчки затвора. Снова встал на бортик. Он ступал босыми ногами по красно-серому граниту. Капли воды сверкали в лучах солнца на обнаженном торсе, играя радужными переливами. С каждой минутой ветер становился сильнее, трепал еще мокрые волосы и белую рубашку. Ахет остановился, развернулся спиной к летящим вверх струям, раскинул руки в стороны. Лучезарная улыбка – и фонтан стал взрываться бьющими вверх потоками, которые разлетались на мельчайшие капли, заливая все вокруг. Софи прикрылась косметичкой от такого «дождя», а Жан-Поль самозабвенно делал снимок за снимком, не обращая внимание на намокающую с каждой минутой одежду. Юноша вытянул руку, и на ладонь села огромная синяя бабочка, которую он нежно согнал после нескольких щелчков затвора.
– Я ведь знал, что ты модель от Бога! – фотограф стер пот со лба. – Такие фотографии! Пошли домой сушиться! Перекусим. А потом – куда захочешь.
– А я уже высох... – египтянин надел рубашку и показал на здание вдалеке. – Что там?
– Лувр. Музей.
– Музей? – переспросил молодой человек. – Я бы хотел там побывать…
Вернье посмотрел на часы.
– Пока дойдем – он откроется. Мороженое любишь?
– Не знаю, никогда не пробовал...
Ахет устало бродил по залам в сопровождении Жан-Поля, который читал лекцию почти у каждой картины и статуи.
– А здесь есть египетский зал? – взмолился принц.
– Да.
– Отведи меня...
Едва переступив порог, юноша почувствовал необыкновенный прилив сил.
– Вот это статуя... – хотел продолжить экскурсию француз, но почувствовал на своих губах тонкие пальцы.
– Тсс... Это мой мир...
Скрестив руки на груди, египтянин склонил голову перед статуей Анубиса, и только тогда прошел в глубь зала. Он искал крышку от гроба Тиа среди многочисленных экспонатов. Но ее не нашлось ни в одной из витрин. Расстроенный, юноша уже шел к выходу, как его взгляд упал на мумию за толстым стеклом. Он остановился, вглядываясь в показавшимися такими знакомыми черты.
– Это Рамсес IV... – уточнил Жан-Поль.
– Я знаю... – ответил Ахет и добавил на египетском, обращаясь к мумии: – Ты так хотел моей смерти, что убил столько невинных людей. И умер сам. Что такого я совершил, что ты возненавидел меня?
– О чем ты говоришь с ним?
– Всего лишь задал вопрос, на который так и не получу ответа... – улыбнулся молодой человек и быстрым шагом покинул зал, оставляя фотографа в полном недоумении.
Ахетмаатра нежился в постели – так не хотелось вставать, тем более что на этот день не было запланировано ни показов, в которых принимал участие по просьбам друзей-модельеров, ни съемок. Несмотря на возраст, он оставался самой востребованной фотомоделью и во Франции, и за ее пределами. Обхватив подушку, он по привычке перевел взгляд на стену, где висела огромная карта мира с сотнями маленьких флажков – так были отмечены города, в музеях которых он побывал. Почти не оставалось мест, где могла храниться вторая половина гроба Тиа. Рядом стоял шкаф до потолка, забитый каталогами музеев, частных коллекций, буклетами с выставок и книгами по медицине. То, от чего мучительно умирали в прошлом, сейчас лечилось быстро и успешно. Только вот вернуть сестру в мир живых он не мог.
Ахет взглянул на календарь: этот день был закрашен красным карандашом, – десять лет назад в такое же солнечное утро была его первая фотосессия у фонтана... Десять лет поисков и одиночества... Он вздохнул, уткнулся в шелковую ткань подушки.
Щелкнул дверной замок, и негромкий голос пожилой женщины позвал:
– Мсье Шери, Вы дома?
– Да, мадам Мари! – откликнулся принц.
Мари была его домработницей уже девять лет, с того момента, как Ахет купил эту уютную двухкомнатную квартиру под крышей в старой части Парижа.
– Я уже стала забывать, как Вы выглядите, – женщина вошла в комнату и всплеснула руками. – Ах, Вы опять за старое?!
Причиной ее негодования были увядшие лепестки, разбросанные по напольным коврам ручной работы. Мужчина смущенно спрятался за подушкой: большой букет изумительных бордовых роз, накануне заботливо оставленный на столике домработницей, вечером был превращен в бабочек, которые рассыпались лепестками по комнате, как только он заснул.
– Я сейчас все сам уберу, – спохватился Ахет.
– Не стоит, – Мари, вздохнув, подняла последний лепесток с кровати. – Они были такие красивые...
– Очень! – он натянул на себя одеяло повыше: присутствие женщины немного смущало, да и спать ему нравилось без одежды.
Мари вернулась в комнату.
– Такой мужчина: состоятельный, обаятельный, притягательный и до сих пор одинокий... Жениться давно пора, детишек воспитывать! А Вы? Хоть с девушкой познакомились бы... Сколько работаю – ни разу порог этого дома не переступала женщина, кроме меня!
Ахет обхватил руками колени и с грустью посмотрел на домохозяйку.
– Я не хочу...
– Если Вам нравится парень, а не девушка – не стесняйтесь. Сейчас это нормально и даже модно.
– Все гораздо хуже... – мужчина, помолчав, добавил. – Я люблю родную сестру... Всю свою жизнь.
Мари в изумлении присела на кровать, провела ладонью по загорелому плечу.
– Она знает об этом?
– Да... Из-за нее я пошел против воли отца, нажил врагом старшего брата, но не смог удержать ее... – слезы подкатывали к его горлу комом.
– Она ушла?
– Умерла... Нет, она спит, но умрет, если я не смогу вернуть ее в этот мир. Это был единственный способ приостановить хоть на время развитие смертельной болезни. Сейчас сестру можно вылечить, но я не могу воскресить ее... Потому что был глупцом. За что и расплачиваюсь до сих пор.
– Не сокрушайтесь так, – домохозяйка попыталась успокоить разволновавшегося мужчину. – Вы сделали все, что могли.
– Хотите ее увидеть?
– Если покажете фотографию...
Ахет, закутавшись в одеяло, поднялся с кровати, достал из ящика письменного стола рамку и протянул ее Мари.
– Это моя сестра Тиа...
Женщина вздрогнула: она ожидала фотографию красивой девушки, но не мумии в гробу за стеклянной музейной витриной.
– Ей тысячи лет... – Мари снова посмотрела на фото, потом перевела взгляд на мужчину. – Но вы так похожи...
– Мне столько же, сколько ей. Мы двойняшки. Только я смог вернуться к жизни, потому что мою гробницу обнаружили в ваше время, не тронутую и не разграбленную. А Тиа нашли намного раньше, она путешествовала по музеям в течение полутора веков. Крышка гроба с заклинанием была утеряна, а вспомнить его не могу – такое оно было необычное. Мне нужно было перенести ее в свою гробницу. Думал, что Тиа не потревожат, если она будет далеко от меня. А получилось... Кто знал, что мой сон затянется на тысячи лет благодаря старшему брату?
Француженка вернула ему фотографию.
– А какое же Ваше имя было тогда? – удивленно спросила она.
– Ахетмаатра, сын Рамсеса III, – спокойно ответил принц, убирая фото обратно в стол. – Вы единственный человек, которому я рассказал о себе, потому что доверяю, как близкому другу...
– Боже! Рамсес III... – произнесла Мари, пытаясь осмыслить услышанное. – А Рамсес IV?
– Мой старший брат... Он здесь, в Лувре.
– Невероятно... Я приготовлю Вам завтрак? – домработница, не дожидаясь ответа, направилась на кухню, все еще пытаясь прийти в себя от услышанного.
Ахет уже начал корить себя за откровенность, понимая, что это может закончиться не слишком хорошо. Он надел шелковый халат и пошел вслед за Мари, готовый к любому повороту событий.
– Что желаете на завтрак, Ваше Высочество? – впервые домработница стояла в полной растерянности около плиты.
– Не называйте так меня, прошу... – мужчина сел за стол.
Юноша машинально кивнул.
– Жан-Поль Вернье, фотограф, – размеренно на английском начал француз, чтобы стало понятно собеседнику. – В машине я просмотрел отснятые фотографии и был поражен, насколько Вы прекрасны и фотогеничны. Такой же загадочный и таинственный, как и эта страна. Простите, что без согласия отправил Ваши фотографии изданиям, с которыми сотрудничаю, и они приглашают Вас в Париж – столицу моды, где уже хотят видеть на обложках своих журналов. Соглашайтесь! Если нет, то я компенсирую неплохой суммой, только выберите валюту.
Ахет грустно улыбнулся и покачал головой в знак отказа.
– Нет? – Вернье с недоумением посмотрел на египтянина.
– Я хочу увидеть весь мир... – принц снова обхватил руками колени.
– И Вы его увидите! Вы будете колесить по нему ради красивых фотосессий. На первое время возьму Вас под свою опеку. А освоитесь – будете сами себе хозяином...
– Да... – тихо произнес юноша. В его душе затеплилась надежда найти крышку гроба с написанным заклинанием, ведь она могла случайно попасть в другой музей.?
– Вот и прекрасно! – мужчина сел рядом и обнял его. – Машина ждет и ждет Париж! И я до сих пор не знаю Вашего имени.
– Ахет... – ответил юноша, чувствуя, как спокойно становится на душе.
Шумный аэропорт. Трап у самолета. Египтянин бросил прощальный взгляд на бесконечный Каир, где так и осталась в музее его любимая Тиа. За время перелета он не обмолвился ни с кем ни единым словом, только смотрел на голубое небо и воздушные облака, мелькавшие за толстым стеклом иллюминатора.
Париж вызвал у Ахета удивление: высокие дома, фонтаны и цветы, которых было просто море. Это был яркий, цветущий и более тихий город по сравнению с Каиром. По пути Вернье решил показать юноше достопримечательности, которые у фотографа вызывали чувство национальной гордости. Принц изумленно осматривался, постоянно останавливался, пару раз едва не потерялся, так что Жан-Полю пришлось взять его за руку и поймать такси, чтобы оказаться дома без происшествий.
– Вот мы и добрались... – француз распахнул дверь пентхауса. – Теперь это и твой дом. Сегодня отдыхаем, а завтра с утра пытаемся привести тебя в нормальный вид для фотосъемки.
Но Ахет не хотел ждать нового дня: он расплел волосы, принял ванну, отправил фотографа за новой одеждой и косметикой. Египтянин примерял одну вещь за другой под восторженные комментарии фотографа, который уже видел будущие снимки.
Когда совсем стемнело, Жан-Поль усадил юношу на диван, сел рядом и включил проектор. На пустой светлой стене появлялась одна за другой фотографии, сделанные им, украшавшие обложки и развороты популярных журналов.
– Нравится? – спросил фотограф, меняя картинку.
– Да! – восторженно ответил Ахет.
– Вот это и есть твоя работа... – на светлом фоне появилось новое фото с парнем, целующего девушку.
– Я не хочу никого целовать! – принц поднялся, но мужчина, схватив за руку, снова усадил среди подушек.
– Ты про это? Тебя никто не заставит делать то, что ты не хочешь, только надо оговаривать это в контрактах. Я научу тебя.
Юноша улыбнулся.
– То-то... – Жан-Поль продолжил показ. – У тебя может быть потрясающая карьера, если ты сам не пустишь все под откос.
Вконец уставший, египтянин лег на кровать, закутался в теплое одеяло: по сравнению с египетским летом французское показалось ему достаточно прохладным. Он думал о будущем: как бы оно ни было прекрасно, возвращение в этот мир Тиа навсегда останется его целью до последнего вздоха, до последнего удара сердца.?
Утром Вернье не стал будить «восточного гостя», как он решил называть свою новую фотомодель, а захотел запечатлеть его таким. Разметавшиеся длинные, еще волнистые после косичек, черные волосы на белых подушках, нежная кожа, тронутая светлым загаром, чуть приоткрытые губы, нос с легкой горбинкой и слегка впалые щеки... Он снимал кадр за кадром, не в силах остановиться.
– Идеально... – выдохнул фотограф и, убрав фотоаппарат в футляр, тронул Ахета за плечо. – Пора вставать! Сегодня устроим твою первую фотосессию!
Юноша отрыл глаза. Потянулся.
– Сейчас завтракать, потом приводить себя в красивый вид, – поторопил мужчина. – Софи будет нас ждать через два часа.
Они шли по пощади к одному из красивейших фонтанов Парижа. Молодой человек чувствовал себя раздетым в бледно-голубых облегающих джинсах и белой тонкой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Он смущенно краснел, если замечал пристальные взгляды в свою сторону.
– Пришли, – фотограф легко толкнул плечом молодого человека, заставляя присесть на бортик, и указал на подошедшую девушку. – Знакомься, это Софи – мой друг и классный специалист по мейк-апу.
– Ахет, – улыбнулся в ответ египтянин.
Она села рядом с юношей и тщательно стала изучать с головы до ног.
– Поль, зачем я нужна, если вы только что из салона?
– Не угадала! – рассмеялся мужчина. – Мы из дома.
– Может, поделишься секретом, где парней так учат пользоваться косметикой? – Софи заглянула в подведенные карие глаза и получила в ответ только смущенную улыбку.
– Надо работать, пока мягкий свет и солнце не печет, – поторопил Жан-Поль, настраивая вспышку под белым зонтом.
– Что мне делать? – поинтересовался юноша.
– Понравься мне! – француз приготовился к съемке. – Покажи себя красивым, улыбнись, посмотри на меня!
Ахет выпрямился, сложил руки на коленях как подобало сидеть египтянину царской крови.
– Нет! Так не пойдет... – мужчина присел рядом с ним. – Больше жизни! Движения! Эмоций! Ты же не музейный экспонат, а такой красивый парень!
Острая боль обожгла душу молодого человека: перед глазами возник образ сестры, покоящейся в стеклянной витрине так далеко от него. Он поднялся, отвернулся, чтобы спрятать ото всех наполняющиеся слезами глаза.
– Прости, – Жан-Поль обнял юношу за плечи. – Если сделал больно. Я ведь ничего не знаю о тебе...
– ...и лучше не знать, – тихо прозвучало в ответ.
– Мальчики, может, займетесь делом пока хороший свет и пустая площадь? Болтать будете дома, – вмешалась Софи, раскрыла косметичку и обратилась к Ахету: – Иди ко мне – подправлю глаза.
Несколько минут, и на лице молодого человека снова красовался безупречный макияж.
– Софи! – осенило фотографа. – Покажи ему, как надо позировать! А ты – повторяй!
Девушка села на бортик фонтана, немного откинулась назад, оперлась на руки и, чуть запрокинув назад голову, посмотрела в объектив. Юноша повторил ее движения.
– Вот так! Еще раскрепощеннее! Да!
Ахет наклонил голову, заправил прядь за ухо, резко поднялся и встряхнул волосами под ободряющие фразы Вернье, обхватил плечи руками... Несколько снимков – и вот он с легкостью запрыгнул на бортик, расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. Утренний ветер путался в черных волосах принца, придавая ему загадочности и соблазнительности. Фотограф не удержался и, подскочив к фонтану, легко толкнул юношу назад. Мокрый с головы до ног, Ахет сидел в воде и непонимающе смотрел на «обидчика», который так и продолжал стоять напротив, запечатлевая каждое движение модели, снял ботинки и по очереди швырнул их в мужчину, смыл растекшуюся косметику.
– Вставай! – глаза Жан-Поля горели от предвкушения потрясающих снимков. – Ты просто сводишь с ума! Покажи себя!
Молодой человек пристально посмотрел на француза. Загадочно улыбнувшись, поднялся, встряхнул мокрыми волосами, медленно снял рубашку и повязал ее на бедра под звонкие щелчки затвора. Снова встал на бортик. Он ступал босыми ногами по красно-серому граниту. Капли воды сверкали в лучах солнца на обнаженном торсе, играя радужными переливами. С каждой минутой ветер становился сильнее, трепал еще мокрые волосы и белую рубашку. Ахет остановился, развернулся спиной к летящим вверх струям, раскинул руки в стороны. Лучезарная улыбка – и фонтан стал взрываться бьющими вверх потоками, которые разлетались на мельчайшие капли, заливая все вокруг. Софи прикрылась косметичкой от такого «дождя», а Жан-Поль самозабвенно делал снимок за снимком, не обращая внимание на намокающую с каждой минутой одежду. Юноша вытянул руку, и на ладонь села огромная синяя бабочка, которую он нежно согнал после нескольких щелчков затвора.
– Я ведь знал, что ты модель от Бога! – фотограф стер пот со лба. – Такие фотографии! Пошли домой сушиться! Перекусим. А потом – куда захочешь.
– А я уже высох... – египтянин надел рубашку и показал на здание вдалеке. – Что там?
– Лувр. Музей.
– Музей? – переспросил молодой человек. – Я бы хотел там побывать…
Вернье посмотрел на часы.
– Пока дойдем – он откроется. Мороженое любишь?
– Не знаю, никогда не пробовал...
Ахет устало бродил по залам в сопровождении Жан-Поля, который читал лекцию почти у каждой картины и статуи.
– А здесь есть египетский зал? – взмолился принц.
– Да.
– Отведи меня...
Едва переступив порог, юноша почувствовал необыкновенный прилив сил.
– Вот это статуя... – хотел продолжить экскурсию француз, но почувствовал на своих губах тонкие пальцы.
– Тсс... Это мой мир...
Скрестив руки на груди, египтянин склонил голову перед статуей Анубиса, и только тогда прошел в глубь зала. Он искал крышку от гроба Тиа среди многочисленных экспонатов. Но ее не нашлось ни в одной из витрин. Расстроенный, юноша уже шел к выходу, как его взгляд упал на мумию за толстым стеклом. Он остановился, вглядываясь в показавшимися такими знакомыми черты.
– Это Рамсес IV... – уточнил Жан-Поль.
– Я знаю... – ответил Ахет и добавил на египетском, обращаясь к мумии: – Ты так хотел моей смерти, что убил столько невинных людей. И умер сам. Что такого я совершил, что ты возненавидел меня?
– О чем ты говоришь с ним?
– Всего лишь задал вопрос, на который так и не получу ответа... – улыбнулся молодой человек и быстрым шагом покинул зал, оставляя фотографа в полном недоумении.
Ахетмаатра нежился в постели – так не хотелось вставать, тем более что на этот день не было запланировано ни показов, в которых принимал участие по просьбам друзей-модельеров, ни съемок. Несмотря на возраст, он оставался самой востребованной фотомоделью и во Франции, и за ее пределами. Обхватив подушку, он по привычке перевел взгляд на стену, где висела огромная карта мира с сотнями маленьких флажков – так были отмечены города, в музеях которых он побывал. Почти не оставалось мест, где могла храниться вторая половина гроба Тиа. Рядом стоял шкаф до потолка, забитый каталогами музеев, частных коллекций, буклетами с выставок и книгами по медицине. То, от чего мучительно умирали в прошлом, сейчас лечилось быстро и успешно. Только вот вернуть сестру в мир живых он не мог.
Ахет взглянул на календарь: этот день был закрашен красным карандашом, – десять лет назад в такое же солнечное утро была его первая фотосессия у фонтана... Десять лет поисков и одиночества... Он вздохнул, уткнулся в шелковую ткань подушки.
Щелкнул дверной замок, и негромкий голос пожилой женщины позвал:
– Мсье Шери, Вы дома?
– Да, мадам Мари! – откликнулся принц.
Мари была его домработницей уже девять лет, с того момента, как Ахет купил эту уютную двухкомнатную квартиру под крышей в старой части Парижа.
– Я уже стала забывать, как Вы выглядите, – женщина вошла в комнату и всплеснула руками. – Ах, Вы опять за старое?!
Причиной ее негодования были увядшие лепестки, разбросанные по напольным коврам ручной работы. Мужчина смущенно спрятался за подушкой: большой букет изумительных бордовых роз, накануне заботливо оставленный на столике домработницей, вечером был превращен в бабочек, которые рассыпались лепестками по комнате, как только он заснул.
– Я сейчас все сам уберу, – спохватился Ахет.
– Не стоит, – Мари, вздохнув, подняла последний лепесток с кровати. – Они были такие красивые...
– Очень! – он натянул на себя одеяло повыше: присутствие женщины немного смущало, да и спать ему нравилось без одежды.
Мари вернулась в комнату.
– Такой мужчина: состоятельный, обаятельный, притягательный и до сих пор одинокий... Жениться давно пора, детишек воспитывать! А Вы? Хоть с девушкой познакомились бы... Сколько работаю – ни разу порог этого дома не переступала женщина, кроме меня!
Ахет обхватил руками колени и с грустью посмотрел на домохозяйку.
– Я не хочу...
– Если Вам нравится парень, а не девушка – не стесняйтесь. Сейчас это нормально и даже модно.
– Все гораздо хуже... – мужчина, помолчав, добавил. – Я люблю родную сестру... Всю свою жизнь.
Мари в изумлении присела на кровать, провела ладонью по загорелому плечу.
– Она знает об этом?
– Да... Из-за нее я пошел против воли отца, нажил врагом старшего брата, но не смог удержать ее... – слезы подкатывали к его горлу комом.
– Она ушла?
– Умерла... Нет, она спит, но умрет, если я не смогу вернуть ее в этот мир. Это был единственный способ приостановить хоть на время развитие смертельной болезни. Сейчас сестру можно вылечить, но я не могу воскресить ее... Потому что был глупцом. За что и расплачиваюсь до сих пор.
– Не сокрушайтесь так, – домохозяйка попыталась успокоить разволновавшегося мужчину. – Вы сделали все, что могли.
– Хотите ее увидеть?
– Если покажете фотографию...
Ахет, закутавшись в одеяло, поднялся с кровати, достал из ящика письменного стола рамку и протянул ее Мари.
– Это моя сестра Тиа...
Женщина вздрогнула: она ожидала фотографию красивой девушки, но не мумии в гробу за стеклянной музейной витриной.
– Ей тысячи лет... – Мари снова посмотрела на фото, потом перевела взгляд на мужчину. – Но вы так похожи...
– Мне столько же, сколько ей. Мы двойняшки. Только я смог вернуться к жизни, потому что мою гробницу обнаружили в ваше время, не тронутую и не разграбленную. А Тиа нашли намного раньше, она путешествовала по музеям в течение полутора веков. Крышка гроба с заклинанием была утеряна, а вспомнить его не могу – такое оно было необычное. Мне нужно было перенести ее в свою гробницу. Думал, что Тиа не потревожат, если она будет далеко от меня. А получилось... Кто знал, что мой сон затянется на тысячи лет благодаря старшему брату?
Француженка вернула ему фотографию.
– А какое же Ваше имя было тогда? – удивленно спросила она.
– Ахетмаатра, сын Рамсеса III, – спокойно ответил принц, убирая фото обратно в стол. – Вы единственный человек, которому я рассказал о себе, потому что доверяю, как близкому другу...
– Боже! Рамсес III... – произнесла Мари, пытаясь осмыслить услышанное. – А Рамсес IV?
– Мой старший брат... Он здесь, в Лувре.
– Невероятно... Я приготовлю Вам завтрак? – домработница, не дожидаясь ответа, направилась на кухню, все еще пытаясь прийти в себя от услышанного.
Ахет уже начал корить себя за откровенность, понимая, что это может закончиться не слишком хорошо. Он надел шелковый халат и пошел вслед за Мари, готовый к любому повороту событий.
– Что желаете на завтрак, Ваше Высочество? – впервые домработница стояла в полной растерянности около плиты.
– Не называйте так меня, прошу... – мужчина сел за стол.
