Илья назвал её "Горюющая мать", сказав что темой выбрал Великую Отечественную войну. Мать, оплакивающая погибшего на войне сына, драматично, хоть это и не стиль Ильи. Скульптуру передали в один из музеев о войне. Выждав ещё пару дней Утёсов убедился что за Ильёй никто не следит и предложил ему встретиться в том самом музее.
– Хорошая была версия, – произнёс Утёсов, когда они с Ильёй смотрели на его скульптуру. – Жаль подтверждений не нашлось. Превосходная работа кстати, видно у тебя были хорошие учителя.
– Спасибо, – поблагодарил Илья. – Да учитель у меня был отличный.
– Учитель? – удивился майор. – Всего один?
– Да, – подтвердил Пыжов. – Давид Илларионович Юшкин. В училище, конечно, у меня было много учителей, но работать с воском меня научил именно Юшкин. Я и работать с ним начинал, всё чему он меня научил, я и по сей день использую.
– А где сейчас этот Юшкин? – поинтересовался Утёсов.
– Преподаёт в том же училище где я учился, – ответил Илья. – А вам зачем?
– Хочу познакомиться и пожать ему руку за то что реализовал такой непревзойдённый талант.
Илья смущаясь улыбнулся.
Честно говоря Утёсов хотел не только познакомиться с Юшкиным. Ещё во время наблюдения за окружением Пыжова, ему не давала покоя одна мысль - как Илья связан с этими необъяснимыми смертями. Единственная связь это то, что Илья их видел, но не больше. Знакомы они не были, не раз проверяли, слежки за Ильёй тоже не было, только что подтвердилось. Так почему девушки погибли именно когда Илья сделал по их образу скульптуры. Майор даже начал думать о мистическом проявлении в этом деле. Но поскольку сам Утёсов в мистику не верил, он отбросил эту идею, но мысли остались. Вот майор и подумал что возможно этот Юшкин сможет пролить свет на произошедшее.
Зная адрес, где учился Илья, Утёсов быстро добрался до училища. Там у проходящих преподавателей спросил где найти Юшкина. Ему показали его аудиторию, но предупредили что сейчас у него занятие. Утёсов не торопился, так что можно и подождать. Как только из аудитории начали выходить студенты, майор вошёл. В помещении за столом сидел мужчина шестидесяти пяти-семидесяти лет, в очках, в толстой оправе. Седые волосы, проплешина на голове и угловатая бородка, на манер эспаньолки, старый клетчатый пиджак, в общем типичный учитель литературы. Но руки. Это были не руки пожилого мужчины. Прямые не потревоженные артритом пальцы, прямая осанка, расправленные плечи. И не скажешь что ему уже семьдесят.
– Вы Юшкин Давид Илларионович? – спросил майор, когда все вышли.
– Да, чем могу помочь?
– Меня зовут Юрий Владимирович Утёсов, – представился майор, – я из милиции.
– Что-то случилось? – настороженно спросил Юшкин.
– Нет. Я хотел поговорить с вами про одного вашего ученика. Пыжов Илья.
Давид Илларионович улыбнулся.
– А говорите не случилось. Илья, да я его помню. Непревзойдённый талант. У него золотые руки.
– Да я в этом убедился.
– Илья что-то натворил?
– Сложно сказать, – майор мешкал, стоит рассказывать про убийства или нет. – В общем Илья сделал три превосходные скульптуры, две из них были созданы по образу девушек. После они необъяснимым образом погибли возможно были убиты. Илья считал что за ним могли следить, дабы подставить или просто очернить его имя. Мы это проверили и доказательств не нашли. Но меня тревожит вопрос - почему эти девушки погибли именно после того как Илья сделал скульптуры? Он видел их, один-два раза. Поэтому я и пришёл спросить может вы что-то знаете про это.
Юшкин сидел с задумчивым видом. Похоже пытался обмозговать сказанное Утёсовым.
– Ну это можно объяснить, – сказал наконец он, вставая из-за стола. – Взгляните вон на тех голубей.
Утесов обернулся и увидел стоящие на полке восковые фигурки двух голубей.
– Превосходная работа, – отметил майор.
– Да, – согласился Юшкин. – Одного из них сделал я, второй - работа Ильи.
Утёсов снова посмотрел на голубей.
– Один в один, – поразился Утёсов, – прямо как две капли воды.
– Вы правы. Мне самому парой сложно отличить их. Но Илья подписал свою работу. У него превосходная память, стоит ему что-то увидеть он повторит это. Теперь касательно вашего вопроса, есть у меня про это одна история так что присядьте.
– Я постою, спасибо.
– Тогда я постараюсь по короче. – Юшкин вернулся за стол. – Это случилось когда я был на войне, в сорок втором году. Я сидел в окопе и от скуки из какого-то полена вырезал фигурку красноармейца. Как я тогда был рад, даже больше я был счастлив. Потом атака. Атаку мы отбили, не без потерь конечно. После боя я нашёл свою фигурку. Она была сломана. Похоже от взрыва её разломало пополам, была отломана рука и она немного обгорела. И я был готов поклясться что видел как один мой товарищ погиб точно также, как была сломана фигурка. На моих глазах его накрыло взрывом мины, тоже разорвало пополам, оторвало руку и он сильно обгорел. Я тогда решил что это просто совпадение, но с годами всё больше убеждался что это не так.
– Я не верю в совпадения, – произнёс Утёсов. – Всему должно быть объяснение.
– Тут вы правы, – согласился Юшкин. – Я попытался найти объяснения этому и у меня родилась одна теория. Я начал вспоминать что я чувствовал когда создавал фигурку и когда потерял товарища. И вот к чему я пришёл. Когда я делал её, как я уже сказал, я был невероятно счастлив, но потом погиб мой товарищ, даже друг.
– Я не совсем понимаю.
– Цена, – пояснил Юшкин. – В этом и состоит моя теория, как будто самой судьбой мне было предначертано испытать те эмоции, радость от процесса создания фигурки. Положительные эмоции. Но этому есть цена, платой за эти эмоции стала потеря друга.
– То есть жертва? – предположил майор.
– Нет, – улыбнулся Юшкин. – Эмоции. Горечь утраты, тоска по другу. Я ведь хорошо знал этого человека. Федька, мы с ним с первого дня в армии. Вместе призвались, вместе отправились на войну. Но он погиб. Мне было тяжело принять его смерть. Это и есть цена - за положительные эмоции платой будут отрицательные и на оборот.
– Но при чём здесь Илья? – недоумевал Утёсов.
– С Ильёй произошло тоже самое, – ответил Давид Илларионович. – Когда он создавал свои скульптуры, он делал это на эмоциях, радость, удовлетворение, наслаждение процессом. Но как только он узнал о смерти этих девушек, это стало для него ударом. Видите ли Илья очень эмоциональный человек, я бы даже сказал эмоционально зависим. Ему нужны положительные эмоции, а иначе он зачахнет, потеряет интерес к работе. Но ценой его эмоций стали сожаление, жалость, чувство вины перед этими девушками. Но с этим можно справиться.
– Как?
– Для себя я понял что если не поддаваться эмоциям, подходить к работе расчётливо, с холодной головой, продумать каждую деталь, каждый изгиб, каждый вырез то всё будет в порядке, никто не пострадает. Я учил этому всех своих учеников и Илью тоже. Но есть ещё один подводный камень.
– Какой же? – Утёсова сильно заинтересовали слова Юшкина, хоть и верилось в это с трудом.
– Желание. Желание сделать скульптуру. Эмоции порождают это желание. Сопротивляться этому крайне тяжело. Оно может довести до изнеможение, накопленные эмоции будут раздирать изнутри. Но и с этим также можно бороться, если подходить к работе с холодной головой. Илья всё это знает, а вот сможет ли сопротивляться, зависит только от него.
– Что же ему теперь бросить работу скульптора? – не понимал Утёсов.
– Нет, – изумился Юшкин. – Ни в коем случае нельзя. Он прирождённый скульптор. Скульптура это дело всей его жизни, он не сможет заниматься чем-то другим. Послушайте, я прошёл через это же. Меня мучило желание реализовать свои идеи, вызванные эмоциями. Но я справился, смог побороть это желание и сейчас легко его контролирую.
– Знаете это всё звучит как бред, – Утёсов даже вспотел.
Юшкин широко улыбнулся.
– Я догадывался что вы мне не поверите.
– Зачем же вы мне всё это рассказали?
– Вам был нужен ответ на то связана ли работа Ильи с этими смертями. Я дал вам ответ, а верить мне или нет решать вам.
Утёсов сел на стул, вытер пот со лба и задумался. Он ожидал получить более рациональные объяснения, а никак не это.
– Что же мне теперь делать? – вслух рассуждал майор. – Даже если предположить что ваши слова правда, что же мне обвинить Илью в убийстве. А доказательства? Единственная связь с ним, это то что он видел этих девушек. Даже если я и приложу ваши слова в качестве доказательств, мне не поверять сочтут сумасшедшим. А вы ещё и рискуете потерять работу.
– И вы тоже, – отметил Юшкин.
– Моя карьера меня не волнует, – отмахнулся Утёсов. – Постойте, Илья сделал три скульптуры, а умерло два человека. Когда он закончил третью, на сколько мне известно, погибших не было.
– А вы в этом так уверены? – спросил Давид Илларионович. – Хотя если он рассчитал свою работу, то это всё объясняет. Но я уже сказал, это лишь теория, а произошедшее с Ильёй её не подтверждает. Возможно это правда, а возможно просто случайность, совпадение. Этих девушке действительно могли убить, или их смерть - несчастный случай.
– А как быть Илье?
– Ну вы ему вряд ли поможете.
– А вы?
– Я уже научил его всему что знаю сам. Всё что я могу это напомнить ему про эти знания.
Несколько минут они просидели молча. Утёсов думал над словами Юшкина, а Давид Илларионович спокойно наблюдал за майором.
– Скажите товарищ Утёсов, – вдруг произнёс Юшкин, – вы беспокоитесь за Илью?
– Вроде как да, – туманно ответил майор.
– Тогда всё что вы можете сделать - поддержать его. Справиться с желанием он должен сам.
– Я попробую. – Утёсов встал. – Ну, спасибо вам, Давид Илларионович, за помощь.
– Рад помочь, – улыбаясь ответил тот.
Майор покинул здание училища и сразу направился в студию. По дороге он думал что сказать Илье, как сказать. Юшкин прав, Пыжов очень эмоциональный человек, хоть по нему это не видно. Сможет ли он справиться? Заходя в студию Утёсов так и не придумал что сказать и решил действовать по обстоятельствам. Майор поднялся на второй этаж и зашёл к Илье. Тот работал над очередным заказом, склонившись вырезал из воска рыбу.
– Здравствуй Илья, – поприветствовал его Утёсов. – Работаешь?
– Здравствуйте товарищ майор. Да, работаю.
Утёсов подошёл к нему и наклонился посмотреть.
– Хм, карп?
– Да, рыбак один заказал, в память об удачном улове.
– Понятно. – На минуту повисло молчание. – Я тут встретился с твоим учителем, Юшкиным.
– И как он? – не отрываясь спросил Илья.
– Хорошо. Живёт и здравствует. Слушай, а он рассказывал тебе историю с войны, про фигурку?
– Он сделал фигурку солдата, а потом его товарищ погиб? Рассказывал, и не раз. А вы что в это верите?
– Не важно верю я или нет. Веришь ли в это ты.
Илья оторвался от работы. Утёсов заметил его мешканье, похоже верит, но боится это признать.
– Давид Илларионович просил напомнить тебе чему он тебя учил. Сказал это поможет справиться.
Илья прекрасно помнил все занятия с Юшкиным. Он всегда прислушивался к его советам, но когда его начала одолевать депрессия, всё то, что он так старательно запоминал, вдруг начало улетучиваться. Но события последних месяцев освежили память Ильи, так что справиться будет легче.
– Если что я буду рядом, – сказал Утёсов. – Ты ведь мне очень помог.
– Как? – усмехнулся Илья.
– После стольких лет, как я потерял жену, я наконец начал беспокоиться хоть о ком то кроме дочери. Илья, ты можно сказать стал мне другом.
Уже год прошёл с тех пор как Илья перестал делать скульптуры людей. Даже если кто-то делал заказ на такую скульптуру Пыжов старался передавать его другому скульптору. Теперь Илья делал только скульптуры животных, иногда монументы, но не из воска, украшение для интерьера и прочее. Илья всё же прислушался к словам Утёсова вспомнить уроки Давида Илларионовича. Это помогло, целый год Илья держался, работать начинал только после того как всё распланировал.
Но даже работая, как говорил Юшкин, с "холодной головой", желание никуда не делось. За год идей накопилось очень много, порой доходило до трясучки в руках. С каждым днём сопротивляться становилось всё тяжелей. На работе, конечно, можно было отвлечься, ведь там был воск, это помогало разгрузиться, очистить мысли. Но стоило прийти домой как желание накатывало и накрывало как морская волна при шторме. Заказы на дом Илья не брал ибо боялся что сорвётся. Также он не держал дома ничего из чего можно было бы слепить скульптуру. Но всё же произошёл один случай, Илья сидел дома и обедал. Вдруг он заметил что из кусочка хлеба пытается что-то вылепить. Не на шутку перепугавшись Илья тут же проглотил его, чуть не подавившись. С тех пор Пыжов не покупал никакие продукты из которых можно было что-то слепить. Творог, хлеб, масло, даже мука всё это выбыло из его рациона.
В один день, закончив работу, Илья в спешке убрал мастерскую, собрался и пошёл домой. Теперь он старался не задерживаться, боялся что сорвётся. Квартира его теперь находилась дальше от места работы, так что приходилось добираться на трамвае, но сегодня Илья решил прогуляться. Шагая по улице он размышлял. Сколько ему ещё придётся так жить. За год он конечно добился немалых успехов, но для Ильи это далось с большим трудом. Сегодня было прохладно, Илья продрог. Решив зайти куда-нибудь погреться Илья зашёл в рюмочную. В нос тут же ударил запах табачного дыма и водки. Было довольно душно, но покидать сие заведения Илья не спешил. Надо согреться и собраться с мыслями как быть дальше. Пристроившись у пустующего столика Илья огляделся. Здесь было от силы человек десять. Стояли по три-четыре человека за столом, неспешно беседовали, опрокидывали рюмки, закусывая бутербродами или пирожками. Хорошо им, подумал Илья, стоят себе, ни о чём не думают, выпивают. Сам Илья никогда не пил, вообще. Ни по праздникам, на различных мероприятиях отказывался даже от шампанского, а в какой-нибудь компании если предлагали пиво сразу уходил. Илья не пил не потому что был сторонником здорового образа жизни, нет. Его просто не тянуло к этому, не было интереса, даже когда на выпускном ему предложили портвейн, Илья не стал пить.
– Эй парень, – раздался вдруг крик, – ты чего один стоишь? Айда к нам.
Кричали с соседнего столика. За ним стояли четверо мужчин сорока лет на вид. На столе стояли рюмки и тарелки с бутербродами. Рюмок было много, десятка два и половина из них уже были пустые. Илья не хотел подходить к дышащим спиртом людям, но подумал что может разговор с этими выпивохами поможет отвлечься от навязчивых мыслей.
– Ооо, – протянул один из мужчин, кивнув на руки Ильи. – Да ты видать совсем плох.
Илья посмотрел на руки.
– А, нет это не от похмелья.
– А от чего?
Илья задумался. Стоит ли рассказывать им про случившееся, учитывая что сидело в них уже по поллитра точно. Могут не понять, а Илья был уверен что эти два десятка рюмок не первые.
– Видите ли я скульптор. – сказал Илья.
– Кто? – не понял один
– Скульптор, – повторил другой мужчина. – Ну, статуи лепит.
– А, и что с этого?
– У вас бывало такое чувство когда ты хочешь что-то сделать, но не можешь?
– Это когда на толчке с запором сидишь? – пошутил один из мужчин.
Все рассмеялись. Илья, конечно, оценил шутку, но ему было не смешно.
– Хорошая была версия, – произнёс Утёсов, когда они с Ильёй смотрели на его скульптуру. – Жаль подтверждений не нашлось. Превосходная работа кстати, видно у тебя были хорошие учителя.
– Спасибо, – поблагодарил Илья. – Да учитель у меня был отличный.
– Учитель? – удивился майор. – Всего один?
– Да, – подтвердил Пыжов. – Давид Илларионович Юшкин. В училище, конечно, у меня было много учителей, но работать с воском меня научил именно Юшкин. Я и работать с ним начинал, всё чему он меня научил, я и по сей день использую.
– А где сейчас этот Юшкин? – поинтересовался Утёсов.
– Преподаёт в том же училище где я учился, – ответил Илья. – А вам зачем?
– Хочу познакомиться и пожать ему руку за то что реализовал такой непревзойдённый талант.
Илья смущаясь улыбнулся.
***
Честно говоря Утёсов хотел не только познакомиться с Юшкиным. Ещё во время наблюдения за окружением Пыжова, ему не давала покоя одна мысль - как Илья связан с этими необъяснимыми смертями. Единственная связь это то, что Илья их видел, но не больше. Знакомы они не были, не раз проверяли, слежки за Ильёй тоже не было, только что подтвердилось. Так почему девушки погибли именно когда Илья сделал по их образу скульптуры. Майор даже начал думать о мистическом проявлении в этом деле. Но поскольку сам Утёсов в мистику не верил, он отбросил эту идею, но мысли остались. Вот майор и подумал что возможно этот Юшкин сможет пролить свет на произошедшее.
Зная адрес, где учился Илья, Утёсов быстро добрался до училища. Там у проходящих преподавателей спросил где найти Юшкина. Ему показали его аудиторию, но предупредили что сейчас у него занятие. Утёсов не торопился, так что можно и подождать. Как только из аудитории начали выходить студенты, майор вошёл. В помещении за столом сидел мужчина шестидесяти пяти-семидесяти лет, в очках, в толстой оправе. Седые волосы, проплешина на голове и угловатая бородка, на манер эспаньолки, старый клетчатый пиджак, в общем типичный учитель литературы. Но руки. Это были не руки пожилого мужчины. Прямые не потревоженные артритом пальцы, прямая осанка, расправленные плечи. И не скажешь что ему уже семьдесят.
– Вы Юшкин Давид Илларионович? – спросил майор, когда все вышли.
– Да, чем могу помочь?
– Меня зовут Юрий Владимирович Утёсов, – представился майор, – я из милиции.
– Что-то случилось? – настороженно спросил Юшкин.
– Нет. Я хотел поговорить с вами про одного вашего ученика. Пыжов Илья.
Давид Илларионович улыбнулся.
– А говорите не случилось. Илья, да я его помню. Непревзойдённый талант. У него золотые руки.
– Да я в этом убедился.
– Илья что-то натворил?
– Сложно сказать, – майор мешкал, стоит рассказывать про убийства или нет. – В общем Илья сделал три превосходные скульптуры, две из них были созданы по образу девушек. После они необъяснимым образом погибли возможно были убиты. Илья считал что за ним могли следить, дабы подставить или просто очернить его имя. Мы это проверили и доказательств не нашли. Но меня тревожит вопрос - почему эти девушки погибли именно после того как Илья сделал скульптуры? Он видел их, один-два раза. Поэтому я и пришёл спросить может вы что-то знаете про это.
Юшкин сидел с задумчивым видом. Похоже пытался обмозговать сказанное Утёсовым.
– Ну это можно объяснить, – сказал наконец он, вставая из-за стола. – Взгляните вон на тех голубей.
Утесов обернулся и увидел стоящие на полке восковые фигурки двух голубей.
– Превосходная работа, – отметил майор.
– Да, – согласился Юшкин. – Одного из них сделал я, второй - работа Ильи.
Утёсов снова посмотрел на голубей.
– Один в один, – поразился Утёсов, – прямо как две капли воды.
– Вы правы. Мне самому парой сложно отличить их. Но Илья подписал свою работу. У него превосходная память, стоит ему что-то увидеть он повторит это. Теперь касательно вашего вопроса, есть у меня про это одна история так что присядьте.
– Я постою, спасибо.
– Тогда я постараюсь по короче. – Юшкин вернулся за стол. – Это случилось когда я был на войне, в сорок втором году. Я сидел в окопе и от скуки из какого-то полена вырезал фигурку красноармейца. Как я тогда был рад, даже больше я был счастлив. Потом атака. Атаку мы отбили, не без потерь конечно. После боя я нашёл свою фигурку. Она была сломана. Похоже от взрыва её разломало пополам, была отломана рука и она немного обгорела. И я был готов поклясться что видел как один мой товарищ погиб точно также, как была сломана фигурка. На моих глазах его накрыло взрывом мины, тоже разорвало пополам, оторвало руку и он сильно обгорел. Я тогда решил что это просто совпадение, но с годами всё больше убеждался что это не так.
– Я не верю в совпадения, – произнёс Утёсов. – Всему должно быть объяснение.
– Тут вы правы, – согласился Юшкин. – Я попытался найти объяснения этому и у меня родилась одна теория. Я начал вспоминать что я чувствовал когда создавал фигурку и когда потерял товарища. И вот к чему я пришёл. Когда я делал её, как я уже сказал, я был невероятно счастлив, но потом погиб мой товарищ, даже друг.
– Я не совсем понимаю.
– Цена, – пояснил Юшкин. – В этом и состоит моя теория, как будто самой судьбой мне было предначертано испытать те эмоции, радость от процесса создания фигурки. Положительные эмоции. Но этому есть цена, платой за эти эмоции стала потеря друга.
– То есть жертва? – предположил майор.
– Нет, – улыбнулся Юшкин. – Эмоции. Горечь утраты, тоска по другу. Я ведь хорошо знал этого человека. Федька, мы с ним с первого дня в армии. Вместе призвались, вместе отправились на войну. Но он погиб. Мне было тяжело принять его смерть. Это и есть цена - за положительные эмоции платой будут отрицательные и на оборот.
– Но при чём здесь Илья? – недоумевал Утёсов.
– С Ильёй произошло тоже самое, – ответил Давид Илларионович. – Когда он создавал свои скульптуры, он делал это на эмоциях, радость, удовлетворение, наслаждение процессом. Но как только он узнал о смерти этих девушек, это стало для него ударом. Видите ли Илья очень эмоциональный человек, я бы даже сказал эмоционально зависим. Ему нужны положительные эмоции, а иначе он зачахнет, потеряет интерес к работе. Но ценой его эмоций стали сожаление, жалость, чувство вины перед этими девушками. Но с этим можно справиться.
– Как?
– Для себя я понял что если не поддаваться эмоциям, подходить к работе расчётливо, с холодной головой, продумать каждую деталь, каждый изгиб, каждый вырез то всё будет в порядке, никто не пострадает. Я учил этому всех своих учеников и Илью тоже. Но есть ещё один подводный камень.
– Какой же? – Утёсова сильно заинтересовали слова Юшкина, хоть и верилось в это с трудом.
– Желание. Желание сделать скульптуру. Эмоции порождают это желание. Сопротивляться этому крайне тяжело. Оно может довести до изнеможение, накопленные эмоции будут раздирать изнутри. Но и с этим также можно бороться, если подходить к работе с холодной головой. Илья всё это знает, а вот сможет ли сопротивляться, зависит только от него.
– Что же ему теперь бросить работу скульптора? – не понимал Утёсов.
– Нет, – изумился Юшкин. – Ни в коем случае нельзя. Он прирождённый скульптор. Скульптура это дело всей его жизни, он не сможет заниматься чем-то другим. Послушайте, я прошёл через это же. Меня мучило желание реализовать свои идеи, вызванные эмоциями. Но я справился, смог побороть это желание и сейчас легко его контролирую.
– Знаете это всё звучит как бред, – Утёсов даже вспотел.
Юшкин широко улыбнулся.
– Я догадывался что вы мне не поверите.
– Зачем же вы мне всё это рассказали?
– Вам был нужен ответ на то связана ли работа Ильи с этими смертями. Я дал вам ответ, а верить мне или нет решать вам.
Утёсов сел на стул, вытер пот со лба и задумался. Он ожидал получить более рациональные объяснения, а никак не это.
– Что же мне теперь делать? – вслух рассуждал майор. – Даже если предположить что ваши слова правда, что же мне обвинить Илью в убийстве. А доказательства? Единственная связь с ним, это то что он видел этих девушек. Даже если я и приложу ваши слова в качестве доказательств, мне не поверять сочтут сумасшедшим. А вы ещё и рискуете потерять работу.
– И вы тоже, – отметил Юшкин.
– Моя карьера меня не волнует, – отмахнулся Утёсов. – Постойте, Илья сделал три скульптуры, а умерло два человека. Когда он закончил третью, на сколько мне известно, погибших не было.
– А вы в этом так уверены? – спросил Давид Илларионович. – Хотя если он рассчитал свою работу, то это всё объясняет. Но я уже сказал, это лишь теория, а произошедшее с Ильёй её не подтверждает. Возможно это правда, а возможно просто случайность, совпадение. Этих девушке действительно могли убить, или их смерть - несчастный случай.
– А как быть Илье?
– Ну вы ему вряд ли поможете.
– А вы?
– Я уже научил его всему что знаю сам. Всё что я могу это напомнить ему про эти знания.
Несколько минут они просидели молча. Утёсов думал над словами Юшкина, а Давид Илларионович спокойно наблюдал за майором.
– Скажите товарищ Утёсов, – вдруг произнёс Юшкин, – вы беспокоитесь за Илью?
– Вроде как да, – туманно ответил майор.
– Тогда всё что вы можете сделать - поддержать его. Справиться с желанием он должен сам.
– Я попробую. – Утёсов встал. – Ну, спасибо вам, Давид Илларионович, за помощь.
– Рад помочь, – улыбаясь ответил тот.
Майор покинул здание училища и сразу направился в студию. По дороге он думал что сказать Илье, как сказать. Юшкин прав, Пыжов очень эмоциональный человек, хоть по нему это не видно. Сможет ли он справиться? Заходя в студию Утёсов так и не придумал что сказать и решил действовать по обстоятельствам. Майор поднялся на второй этаж и зашёл к Илье. Тот работал над очередным заказом, склонившись вырезал из воска рыбу.
– Здравствуй Илья, – поприветствовал его Утёсов. – Работаешь?
– Здравствуйте товарищ майор. Да, работаю.
Утёсов подошёл к нему и наклонился посмотреть.
– Хм, карп?
– Да, рыбак один заказал, в память об удачном улове.
– Понятно. – На минуту повисло молчание. – Я тут встретился с твоим учителем, Юшкиным.
– И как он? – не отрываясь спросил Илья.
– Хорошо. Живёт и здравствует. Слушай, а он рассказывал тебе историю с войны, про фигурку?
– Он сделал фигурку солдата, а потом его товарищ погиб? Рассказывал, и не раз. А вы что в это верите?
– Не важно верю я или нет. Веришь ли в это ты.
Илья оторвался от работы. Утёсов заметил его мешканье, похоже верит, но боится это признать.
– Давид Илларионович просил напомнить тебе чему он тебя учил. Сказал это поможет справиться.
Илья прекрасно помнил все занятия с Юшкиным. Он всегда прислушивался к его советам, но когда его начала одолевать депрессия, всё то, что он так старательно запоминал, вдруг начало улетучиваться. Но события последних месяцев освежили память Ильи, так что справиться будет легче.
– Если что я буду рядом, – сказал Утёсов. – Ты ведь мне очень помог.
– Как? – усмехнулся Илья.
– После стольких лет, как я потерял жену, я наконец начал беспокоиться хоть о ком то кроме дочери. Илья, ты можно сказать стал мне другом.
Глава 3 Анютины глазки. Часть 1
Уже год прошёл с тех пор как Илья перестал делать скульптуры людей. Даже если кто-то делал заказ на такую скульптуру Пыжов старался передавать его другому скульптору. Теперь Илья делал только скульптуры животных, иногда монументы, но не из воска, украшение для интерьера и прочее. Илья всё же прислушался к словам Утёсова вспомнить уроки Давида Илларионовича. Это помогло, целый год Илья держался, работать начинал только после того как всё распланировал.
Но даже работая, как говорил Юшкин, с "холодной головой", желание никуда не делось. За год идей накопилось очень много, порой доходило до трясучки в руках. С каждым днём сопротивляться становилось всё тяжелей. На работе, конечно, можно было отвлечься, ведь там был воск, это помогало разгрузиться, очистить мысли. Но стоило прийти домой как желание накатывало и накрывало как морская волна при шторме. Заказы на дом Илья не брал ибо боялся что сорвётся. Также он не держал дома ничего из чего можно было бы слепить скульптуру. Но всё же произошёл один случай, Илья сидел дома и обедал. Вдруг он заметил что из кусочка хлеба пытается что-то вылепить. Не на шутку перепугавшись Илья тут же проглотил его, чуть не подавившись. С тех пор Пыжов не покупал никакие продукты из которых можно было что-то слепить. Творог, хлеб, масло, даже мука всё это выбыло из его рациона.
В один день, закончив работу, Илья в спешке убрал мастерскую, собрался и пошёл домой. Теперь он старался не задерживаться, боялся что сорвётся. Квартира его теперь находилась дальше от места работы, так что приходилось добираться на трамвае, но сегодня Илья решил прогуляться. Шагая по улице он размышлял. Сколько ему ещё придётся так жить. За год он конечно добился немалых успехов, но для Ильи это далось с большим трудом. Сегодня было прохладно, Илья продрог. Решив зайти куда-нибудь погреться Илья зашёл в рюмочную. В нос тут же ударил запах табачного дыма и водки. Было довольно душно, но покидать сие заведения Илья не спешил. Надо согреться и собраться с мыслями как быть дальше. Пристроившись у пустующего столика Илья огляделся. Здесь было от силы человек десять. Стояли по три-четыре человека за столом, неспешно беседовали, опрокидывали рюмки, закусывая бутербродами или пирожками. Хорошо им, подумал Илья, стоят себе, ни о чём не думают, выпивают. Сам Илья никогда не пил, вообще. Ни по праздникам, на различных мероприятиях отказывался даже от шампанского, а в какой-нибудь компании если предлагали пиво сразу уходил. Илья не пил не потому что был сторонником здорового образа жизни, нет. Его просто не тянуло к этому, не было интереса, даже когда на выпускном ему предложили портвейн, Илья не стал пить.
– Эй парень, – раздался вдруг крик, – ты чего один стоишь? Айда к нам.
Кричали с соседнего столика. За ним стояли четверо мужчин сорока лет на вид. На столе стояли рюмки и тарелки с бутербродами. Рюмок было много, десятка два и половина из них уже были пустые. Илья не хотел подходить к дышащим спиртом людям, но подумал что может разговор с этими выпивохами поможет отвлечься от навязчивых мыслей.
– Ооо, – протянул один из мужчин, кивнув на руки Ильи. – Да ты видать совсем плох.
Илья посмотрел на руки.
– А, нет это не от похмелья.
– А от чего?
Илья задумался. Стоит ли рассказывать им про случившееся, учитывая что сидело в них уже по поллитра точно. Могут не понять, а Илья был уверен что эти два десятка рюмок не первые.
– Видите ли я скульптор. – сказал Илья.
– Кто? – не понял один
– Скульптор, – повторил другой мужчина. – Ну, статуи лепит.
– А, и что с этого?
– У вас бывало такое чувство когда ты хочешь что-то сделать, но не можешь?
– Это когда на толчке с запором сидишь? – пошутил один из мужчин.
Все рассмеялись. Илья, конечно, оценил шутку, но ему было не смешно.
