Олли привязался к нему, и капитан страшно завидовал. Он давно понял, что не простого человека они выловили, по взгляду, жестам, по манере говорить или отдавать распоряжения. Этот полукровка не помнил даже собственного имени, но до мелочей знал корабль, словно сам принимал участие в строительстве. Даже он о многом не догадывался. Например, о том, что в трюме есть скрытые панели, и если убрать одну, то пространство можно будет увеличить на треть. То же касалось навигации, умения обращаться со штурвалом, картами и ориентирами. Казалось, что даже море полукровка знает вдоль и поперек, в сто раз лучше его самого, а ведь капитан плавал всю свою жизнь.
Очень скоро бесстрашие и решительность помощника Семара, как решили называть его матросы, подкупили и заставили его уважать, а капитан мечтал поскорее достигнуть земли и избавиться от него. Полукровка чувствовал это и не спорил. Он надеялся, что там — на земле, найдет свой путь, ниточку к потерянной памяти. Ему часто снилось, что кто-то зовет его, женский голос, видел силуэт, тень, дымку, неясный образ, но он ускользал от него точно так же, как утром исчезал туман. Он часами рассматривал свой кожаный браслет, чувствуя в нем что-то светлое, едва уловимое, доброе… магию. Почему-то казалось, что тот, кто дал или подарил ему браслет, очень его любил. И он тоже любил кого-то.
Отношения двух сильных мужчин изменились, когда корабль попал в шторм. Семар спас капитану жизнь, спас корабль, но главное, он спас Олли, который был так беспечен, так хотел помочь, что чуть сам не оказался за бортом. С тех пор они не подружились, но начали понимать друг друга.
— Вы уверены, что хотите этого? — не в первый раз спрашивал Наварро.
— Вы словно отговариваете меня, капитан. А мне казалось, ждете, не дождетесь, когда сможете высадить на берег и навсегда забыть об этой встрече.
— Все меняется, как ветер. Сегодня дует в одну сторону, завтра в другую. Сегодня штормит, а завтра будет полный штиль, — туманно ответил капитан и усмехнулся своим собственным словам. — Я был бы идиотом, если бы хотел потерять такого помощника, как вы.
— Понимаю. Но я должен найти свой путь, понять, кто я. А здесь, боюсь, мне сделать этого не удастся.
— Очень жаль. Многие здесь привязались к вам. Многие будут скучать, — не сдавался капитан.
— Уверен, они переживут, особенно, если кое-кто оставит свою напускную строгость и даст волю чувствам, — с намеком ответил Семар.
— Похоже, вам тоже нравится говорить загадками, — недовольно поморщился мужчина.
— Нет, я не люблю загадки. Вся моя жизнь — одна сплошная загадка. Это тяжело — не знать, кто ты. Не поступайте так с мальчиком, откройтесь ему.
— Это вас не касается.
Семар перешел границу, и оба это поняли.
— Простите, я влез не в свое дело.
— Влезли, — ответил капитан, но извинение принял.
— Капитан, капитан! — громкий окрик Олли разрядил слегка накалившуюся обстановку. Мальчик спешил спуститься с грот-мачты, да так, что едва не расквасил себе нос, поскользнувшись. Семар вовремя подоспел.
— Осторожнее, юнга. Так и расшибиться недолго, — строго проговорил капитан, всерьез испугавшись за мальчишку, но тот был так взволнован, так возбужден, что пропустил замечание мимо ушей.
— Капитан, я видел… я видел…
— Что? Еще одного утопленника? — попытался пошутить Наварро.
— Нет. Корабль, — на одном дыхании выпалил Олли.
— Корабль? — насторожились мужчины. — Где?
— В нескольких лигах к северу.
— Опознавательные знаки разглядел?
— Нет, капитан.
— Не разглядел или не было? — посуровел Наварро.
— Не было, капитан, — встревоженно ответил Олли.
Он прекрасно помнил о слухах, что бродили в доках Тарнаса. В море опасен был не только шторм и острые рифы, но и пираты. Особенно один неуловимый фрегат, что уже несколько лет топил корабли по всему побережью.
— Я посмотрю, — предложил Семар и взял у мальчика подзорную трубу.
Зрение полукровок отличалось от человеческого. Даже без трубы он мог разглядеть много больше, чем Олли или капитан Наварро. И тревога юнги была, увы, обоснована. Более чем обоснована.
— Мальчик прав, корабль не имеет опознавательных знаков и стремительно приближается, — сказал, спустившись обратно на палубу.
— Успеем уйти? — помрачнел капитан.
— Попытаемся, — кивнул Семар. — У нас нет другого выхода. Я заметил на корабле пушки. Судя по виду, высокой мощности. Если вступим в бой, их снаряды разметут наш корабль в щепки.
— И как назло, на небе ни облачка, — с тоской посмотрел вверх Наварро.
— Если успеем добраться до Паучьих скал, то будем спасены. Фрегат не рискнет пойти за нами.
— Ладно, действуйте, — кивнул капитан и устремил взор на запад, туда, откуда шла опасность. Красивый корабль, большой, трехмачтовый, сверкающий на солнце. Как жаль, что эта красота приносит смерть, особенно тем, кто рискует путешествовать в море в одиночку.
Наварро подошел к носовой части корабля, погладил чайку «Сеамар», застывшую на кончике кормы в полете и тяжело вздохнул:
— Ну, что девочка? Не подведешь меня? Успеем мы с тобой уйти?
Он всегда приходил сюда задавал вопросы и почему-то верил, что если камень потеплеет, все будет хорошо, а если нет…
Ждал долго, стоял и надеялся на чудо, но на этот раз каменное изваяние осталось холодным и безмолвным.
— Значит, нет, — с горечью заключил капитан и пошел назад, в капитанскую рубку, чтобы отдать приказ — готовиться к бою.
* * *
Столица Арвитана была прекрасна. Мэл вспомнила, что когда въезжала в город первый раз настолько была поглощена своим горем, что совсем ничего не увидела. Сейчас же она с живым интересом разглядывала дома, в большинстве своем двухэтажные, Особняки в богатом квартале, трактиры, лавки, магазины, уходящие куда-то вглубь города улочки. На удивление чистые, уютные. Ей все нравилось, вызывало восхищение, но, конечно, жемчужиной города был Хрустальный дворец из белого камня, большой, величественный, скрывающийся за кованными, неприступными воротами.
Для принца Дэйтона и королевы Юджинии ворота открыли, пропуская кортеж внутрь большого ухоженного парка. На ступенях главной лестницы дворца их уже ждали несмотря на сгущающиеся сумерки. Королева подошла к лестнице первой, поддерживаемая Андре, за ней медленно и степенно шли фрейлины.
Мэл внимательно смотрела на встречающих королеву. Среди всех этих людей было много будущих врагов и союзников, и все же она выделялась среди них — леди Ровенна Элиран, дочь графа Мартона, первая леди Арвитана, бывшая любовница короля, что печалило больше всего. Красивая, этого у нее не отнять. Кожа белая, волосы длинные, черные, фигуре могли бы позавидовать многие. Взгляд, высокомерный, жесткий, решительный, говорящий о том, что она получила свою власть не только красотой. Рядом с ней стоял мужчина, некто Жан Вернер. Он назывался бароном, но реального титула не имел. Леди Элиран в последнее время окружала себя странными людьми, барон не стал исключением. Судя по досье тайной полиции, которое Мэл недавно прочитала, Вернер был незаконным сыном одного достаточно бедного и ничем не примечательного провинциального дворянина. Очень рано осиротел, поступил на военную службу, но там особых успехов не достиг. А так как карьера при дворе ему не светила, юный, амбициозный молодой человек отправился путешествовать, и пропал на долгие годы, пока не объявился в Тарнасе несколько лет назад со своими мистическими представлениями. В этом деле любая гадалка могла бы дать ему сто очков вперед, если бы ни одно «но» – граф обладал потрясающим магнетизмом, харизмой и каким-то запредельным даром убеждения. С кем бы он ни говорил, чтобы ни делал, ему верили.
В Эссир он прибыл совсем недавно и сразу сумел завоевать расположение леди Элиран. Впрочем, Феликс допускал, что этих двоих связывала не только нежная дружба, но и общие интересы. Оба были тщеславны и одержимы. Один — властью, вторая — королем. После его смерти она стала одержима жаждой власти, которую могла получить только посадив на трон своего сына.
Еще двоих из числа министров Мэл знала по досье, но не обратила особого внимания. Намного больше ее привлек губернатор провинции Иды, дядя короля, герцог Амистар Ардонский. Да, он был именно таким, как описывал его Сорос, холодный, расчетливый стратег, самый опасный из всех присутствующих.
Среди встречающих были и друзья: Ричард Колвейн, леди Маргарет, Сорос, Феликс и юный, девятилетний мальчик, серьезный и молчаливый — принц Киран. Но как же они с Уиллом отличались, хоть и были ровесниками. Уилл был неугомонным, живым, жизнерадостным, а Киран… таким несчастным.
Тем временем, королева Юджиния подошла к мальчику, тот поцеловал протянутую руку, а она спросила:
— Ты знаешь, кто я?
— Да, — твердо, но без всяких эмоций ответил мальчик. — Вы моя бабушка.
— Правильно, юный принц. И с этого момента я беру все заботы о тебе на себя. Мэл, подойдите.
Они договаривались об этом заранее. Что именно Мэл поручат присматривать за принцем. И все же, когда она шла к королеве, ощутила чужой взгляд. Ее взгляд. Взглянула в лицо и удивилась. Леди Ровенна смотрела на нее с изумлением, словно увидела что-то невероятное, потрясшее ее до глубины души. Впрочем, леди быстро взяла себя в руки.
— Мы слышали, на вас напали в Темном лесу, — обратилась она к королеве, когда фрейлин представили двору и обоим принцам.
— Да, это было ужасное происшествие. Моя камер-фрейлина едва не погибла. Я прошу вас незамедлительно разобраться и наказать всех причастных.
— Разве мой сын, принц Дэйтон уже не покарал виновных? — удивилась леди Ровенна. — Насколько я знаю, именно он спас вас от неминуемой гибели.
— Как ловко, — хмыкнула Марисса так, чтобы ее реплику услышали только фрейлины. — А она не теряет времени даром.
«Да, — мысленно согласилась Мэл, — в умении любое событие оборачивать в свою пользу, леди Элиран не откажешь». Она даже восхитилась этой способности, пока в голову не пришла весьма неприятная мысль о том, что возможно, нападение было спланировано. И в свете этой догадки возник вопрос: на что еще способна эта с виду благородная леди, чтобы добиться своих целей?
* * *
— Не понимаю, что скрывает эта старая перечница?
Леди Ровенна много раз задавала себе этот вопрос, но так и не нашла ответа. Королева была слишком уверена, самоуверенна даже, словно прятала в рукаве какой-то козырь. Старая тварь спутала все карты.
— Не волнуйтесь, дорогая, у нее мало шансов посадить своего внука на трон, — попытался успокоить ее Вернер, однако, чем больше он ее убеждал, тем больше она раздражалась.
— Но они есть, — зло выплюнула Ровенна.
— Слабые. Народ любит Дэйтона, вся высшая знать в твоих руках. Они не пойдут против тебя. Или тебя тревожит что-то совсем иное?
— Меня тревожит все, — раздраженно бросила женщина и поднялась с дивана. Сидеть и ждать хода королевы было невыносимо. А еще эта история с гребнем. Ей до сих пор не удалось встретиться с его хозяйкой, как не удалось выяснить, что связывало ее с королем. Эта Мадлен… весьма изворотливая девица, а казалась изначально открытой книгой. Дочь слуг, сама почти служанка, работает в местной больнице помощницей доктора и собирается замуж за Лукаса О Брайена. Вопрос, откуда у низшей такой дорогой гребень, и почему он кажется ей знакомым настолько, что она готова поклясться, что видела его раньше. Почему Дэйтон намеренно откладывает эту встречу, хотя обещал. Да, он ссылается на занятость при дворе, да — он действительно занят и не только делами, а непонятной слежкой за одной из фрейлин королевы.
Леди Мелани Кэйн — еще одна загадка. Эта девушка сразу привлекла ее внимание, было что-то в ней неуловимо знакомое, что-то зыбкое, эфемерное, но она, как бы ни старалась, не могла понять саму суть своих сомнений. Что-то в ней было не так, и именно это что-то не давало покоя, заставляя часами ходить из угла в угол и пренебрегать своими планами.
— Скажи, ты выяснил хоть что-то о фрейлинах вестральской старухи? Почему Маргарет Колвейн так их оберегает?
— Я думал, ты оставила эту мысль? Какая опасность может таиться в четырех наивных девицах?
— Они не так наивны, как ты думаешь, и опасны не меньше. Начальник личной охраны моего сына не сводит глаз с одной из них, со второй не сводит глаз мой сын. И ты полагаешь, что это не должно меня волновать?
— Твой сын уже взрослый мальчик, и он понимает, что нельзя смешивать власть и чувства.
— Мы об одном и том же человеке сейчас говорим? — повернулась к собеседнику Ровенна. — Именно чувства мешают моему сыну взять все в свои руки, к брату, к отцу, а теперь к этой фрейлине. Так что ты там узнал?
Жан Вернер уже давно был доверенным лицом Ровенны и, наверное, самым близким человеком, насколько это вообще возможно между двумя амбициозными людьми, преследующими одни цели. Он успел изучить разные ее состояния, узнать, когда она взбудоражена какой-то мыслью или, наоборот, находится в хандре, когда раздражена или весела, когда может трезво мыслить, а когда переполнена эмоциями. Но такой раздраженной, подавленной или даже злой он не видел ее никогда. Поэтому и предпочел смириться и дать ей то, чего она хочет.
— С кого ты хочешь начать?
— Да какая разница? Говори уже.
— Хорошо. Леди Лирея Итарийская — дочь вестральского министра финансов. Девушка богатая, титулованная, ни в средствах, ни в связях не нуждается…
— Ясно, — перебила барона Ровенна, — что с другими?
— Леди Розмари Виллие — по слухам, незаконная дочь герцога де Траверсе.
— Того самого?
Она слышала эту историю. Герцог де Траверсе был одним из сторонников Кровавой королевы, бежал вместе с большинством знати, когда Александр пришел к власти. Когда-то де Траверсы были теми, кто вершили историю Арвитана, именно они стояли у истоков заговора против Солнечного короля. Теперь же их род почти угас, находится в опале, и единственное, что их спасает — родство с вестральской королевской семьей.
— А третья?
— Леди Марисса де Томей. Об этой особе известно мало. Сирота, воспитывалась старшим братом, который скончался не так давно. Не состоятельна, не титулована, довольно загадочная личность.
— Как и четвертая. Как ее?
— Леди Мелани Кэйн. Увы, о ней мне узнать ничего не удалось.
— Значит, ты плохо старался.
— Это всего лишь значит, что мне нужно чуть больше времени. Мои источники основываются на слухах, которые нуждаются в проверке.
— И что же говорят твои слухи? — заинтересовалась Ровенна.
— Что леди Мелани Кэйн не существует. Никто не знает, откуда она появилась, кто ее родители, образование, семья…
— Ну, с образованием у нее все в порядке. Она явно из благородных. А вот существование… ты подал интересную мысль. Кэйн, знакомая фамилия, откуда я ее знаю?
— Еще один угасший род?
— Может быть, может быть. Ладно, мне надо подумать над этим.
— А может, лучше будет подумать о том, как нам склонить на свою сторону губернатора провинции Иды?
— О, оставь. У королевы нет ничего, что могло бы его заинтересовать, — уверенно возразила Ровенна.
— Не стоит недооценивать противника, — предостерег барон.
— Но и искать заговор там, где его нет, тоже чревато.
— Хорошие слова, — с намеком согласился Вернер, чем вызвал гневный взгляд собеседницы.
— Хватит подвергать сомнению мои суждения, лучше займись делом и узнай, наконец, кто такая эта Мелани Кэйн.
Очень скоро бесстрашие и решительность помощника Семара, как решили называть его матросы, подкупили и заставили его уважать, а капитан мечтал поскорее достигнуть земли и избавиться от него. Полукровка чувствовал это и не спорил. Он надеялся, что там — на земле, найдет свой путь, ниточку к потерянной памяти. Ему часто снилось, что кто-то зовет его, женский голос, видел силуэт, тень, дымку, неясный образ, но он ускользал от него точно так же, как утром исчезал туман. Он часами рассматривал свой кожаный браслет, чувствуя в нем что-то светлое, едва уловимое, доброе… магию. Почему-то казалось, что тот, кто дал или подарил ему браслет, очень его любил. И он тоже любил кого-то.
Отношения двух сильных мужчин изменились, когда корабль попал в шторм. Семар спас капитану жизнь, спас корабль, но главное, он спас Олли, который был так беспечен, так хотел помочь, что чуть сам не оказался за бортом. С тех пор они не подружились, но начали понимать друг друга.
— Вы уверены, что хотите этого? — не в первый раз спрашивал Наварро.
— Вы словно отговариваете меня, капитан. А мне казалось, ждете, не дождетесь, когда сможете высадить на берег и навсегда забыть об этой встрече.
— Все меняется, как ветер. Сегодня дует в одну сторону, завтра в другую. Сегодня штормит, а завтра будет полный штиль, — туманно ответил капитан и усмехнулся своим собственным словам. — Я был бы идиотом, если бы хотел потерять такого помощника, как вы.
— Понимаю. Но я должен найти свой путь, понять, кто я. А здесь, боюсь, мне сделать этого не удастся.
— Очень жаль. Многие здесь привязались к вам. Многие будут скучать, — не сдавался капитан.
— Уверен, они переживут, особенно, если кое-кто оставит свою напускную строгость и даст волю чувствам, — с намеком ответил Семар.
— Похоже, вам тоже нравится говорить загадками, — недовольно поморщился мужчина.
— Нет, я не люблю загадки. Вся моя жизнь — одна сплошная загадка. Это тяжело — не знать, кто ты. Не поступайте так с мальчиком, откройтесь ему.
— Это вас не касается.
Семар перешел границу, и оба это поняли.
— Простите, я влез не в свое дело.
— Влезли, — ответил капитан, но извинение принял.
— Капитан, капитан! — громкий окрик Олли разрядил слегка накалившуюся обстановку. Мальчик спешил спуститься с грот-мачты, да так, что едва не расквасил себе нос, поскользнувшись. Семар вовремя подоспел.
— Осторожнее, юнга. Так и расшибиться недолго, — строго проговорил капитан, всерьез испугавшись за мальчишку, но тот был так взволнован, так возбужден, что пропустил замечание мимо ушей.
— Капитан, я видел… я видел…
— Что? Еще одного утопленника? — попытался пошутить Наварро.
— Нет. Корабль, — на одном дыхании выпалил Олли.
— Корабль? — насторожились мужчины. — Где?
— В нескольких лигах к северу.
— Опознавательные знаки разглядел?
— Нет, капитан.
— Не разглядел или не было? — посуровел Наварро.
— Не было, капитан, — встревоженно ответил Олли.
Он прекрасно помнил о слухах, что бродили в доках Тарнаса. В море опасен был не только шторм и острые рифы, но и пираты. Особенно один неуловимый фрегат, что уже несколько лет топил корабли по всему побережью.
— Я посмотрю, — предложил Семар и взял у мальчика подзорную трубу.
Зрение полукровок отличалось от человеческого. Даже без трубы он мог разглядеть много больше, чем Олли или капитан Наварро. И тревога юнги была, увы, обоснована. Более чем обоснована.
— Мальчик прав, корабль не имеет опознавательных знаков и стремительно приближается, — сказал, спустившись обратно на палубу.
— Успеем уйти? — помрачнел капитан.
— Попытаемся, — кивнул Семар. — У нас нет другого выхода. Я заметил на корабле пушки. Судя по виду, высокой мощности. Если вступим в бой, их снаряды разметут наш корабль в щепки.
— И как назло, на небе ни облачка, — с тоской посмотрел вверх Наварро.
— Если успеем добраться до Паучьих скал, то будем спасены. Фрегат не рискнет пойти за нами.
— Ладно, действуйте, — кивнул капитан и устремил взор на запад, туда, откуда шла опасность. Красивый корабль, большой, трехмачтовый, сверкающий на солнце. Как жаль, что эта красота приносит смерть, особенно тем, кто рискует путешествовать в море в одиночку.
Наварро подошел к носовой части корабля, погладил чайку «Сеамар», застывшую на кончике кормы в полете и тяжело вздохнул:
— Ну, что девочка? Не подведешь меня? Успеем мы с тобой уйти?
Он всегда приходил сюда задавал вопросы и почему-то верил, что если камень потеплеет, все будет хорошо, а если нет…
Ждал долго, стоял и надеялся на чудо, но на этот раз каменное изваяние осталось холодным и безмолвным.
— Значит, нет, — с горечью заключил капитан и пошел назад, в капитанскую рубку, чтобы отдать приказ — готовиться к бою.
* * *
Столица Арвитана была прекрасна. Мэл вспомнила, что когда въезжала в город первый раз настолько была поглощена своим горем, что совсем ничего не увидела. Сейчас же она с живым интересом разглядывала дома, в большинстве своем двухэтажные, Особняки в богатом квартале, трактиры, лавки, магазины, уходящие куда-то вглубь города улочки. На удивление чистые, уютные. Ей все нравилось, вызывало восхищение, но, конечно, жемчужиной города был Хрустальный дворец из белого камня, большой, величественный, скрывающийся за кованными, неприступными воротами.
Для принца Дэйтона и королевы Юджинии ворота открыли, пропуская кортеж внутрь большого ухоженного парка. На ступенях главной лестницы дворца их уже ждали несмотря на сгущающиеся сумерки. Королева подошла к лестнице первой, поддерживаемая Андре, за ней медленно и степенно шли фрейлины.
Мэл внимательно смотрела на встречающих королеву. Среди всех этих людей было много будущих врагов и союзников, и все же она выделялась среди них — леди Ровенна Элиран, дочь графа Мартона, первая леди Арвитана, бывшая любовница короля, что печалило больше всего. Красивая, этого у нее не отнять. Кожа белая, волосы длинные, черные, фигуре могли бы позавидовать многие. Взгляд, высокомерный, жесткий, решительный, говорящий о том, что она получила свою власть не только красотой. Рядом с ней стоял мужчина, некто Жан Вернер. Он назывался бароном, но реального титула не имел. Леди Элиран в последнее время окружала себя странными людьми, барон не стал исключением. Судя по досье тайной полиции, которое Мэл недавно прочитала, Вернер был незаконным сыном одного достаточно бедного и ничем не примечательного провинциального дворянина. Очень рано осиротел, поступил на военную службу, но там особых успехов не достиг. А так как карьера при дворе ему не светила, юный, амбициозный молодой человек отправился путешествовать, и пропал на долгие годы, пока не объявился в Тарнасе несколько лет назад со своими мистическими представлениями. В этом деле любая гадалка могла бы дать ему сто очков вперед, если бы ни одно «но» – граф обладал потрясающим магнетизмом, харизмой и каким-то запредельным даром убеждения. С кем бы он ни говорил, чтобы ни делал, ему верили.
В Эссир он прибыл совсем недавно и сразу сумел завоевать расположение леди Элиран. Впрочем, Феликс допускал, что этих двоих связывала не только нежная дружба, но и общие интересы. Оба были тщеславны и одержимы. Один — властью, вторая — королем. После его смерти она стала одержима жаждой власти, которую могла получить только посадив на трон своего сына.
Еще двоих из числа министров Мэл знала по досье, но не обратила особого внимания. Намного больше ее привлек губернатор провинции Иды, дядя короля, герцог Амистар Ардонский. Да, он был именно таким, как описывал его Сорос, холодный, расчетливый стратег, самый опасный из всех присутствующих.
Среди встречающих были и друзья: Ричард Колвейн, леди Маргарет, Сорос, Феликс и юный, девятилетний мальчик, серьезный и молчаливый — принц Киран. Но как же они с Уиллом отличались, хоть и были ровесниками. Уилл был неугомонным, живым, жизнерадостным, а Киран… таким несчастным.
Тем временем, королева Юджиния подошла к мальчику, тот поцеловал протянутую руку, а она спросила:
— Ты знаешь, кто я?
— Да, — твердо, но без всяких эмоций ответил мальчик. — Вы моя бабушка.
— Правильно, юный принц. И с этого момента я беру все заботы о тебе на себя. Мэл, подойдите.
Они договаривались об этом заранее. Что именно Мэл поручат присматривать за принцем. И все же, когда она шла к королеве, ощутила чужой взгляд. Ее взгляд. Взглянула в лицо и удивилась. Леди Ровенна смотрела на нее с изумлением, словно увидела что-то невероятное, потрясшее ее до глубины души. Впрочем, леди быстро взяла себя в руки.
— Мы слышали, на вас напали в Темном лесу, — обратилась она к королеве, когда фрейлин представили двору и обоим принцам.
— Да, это было ужасное происшествие. Моя камер-фрейлина едва не погибла. Я прошу вас незамедлительно разобраться и наказать всех причастных.
— Разве мой сын, принц Дэйтон уже не покарал виновных? — удивилась леди Ровенна. — Насколько я знаю, именно он спас вас от неминуемой гибели.
— Как ловко, — хмыкнула Марисса так, чтобы ее реплику услышали только фрейлины. — А она не теряет времени даром.
«Да, — мысленно согласилась Мэл, — в умении любое событие оборачивать в свою пользу, леди Элиран не откажешь». Она даже восхитилась этой способности, пока в голову не пришла весьма неприятная мысль о том, что возможно, нападение было спланировано. И в свете этой догадки возник вопрос: на что еще способна эта с виду благородная леди, чтобы добиться своих целей?
* * *
— Не понимаю, что скрывает эта старая перечница?
Леди Ровенна много раз задавала себе этот вопрос, но так и не нашла ответа. Королева была слишком уверена, самоуверенна даже, словно прятала в рукаве какой-то козырь. Старая тварь спутала все карты.
— Не волнуйтесь, дорогая, у нее мало шансов посадить своего внука на трон, — попытался успокоить ее Вернер, однако, чем больше он ее убеждал, тем больше она раздражалась.
— Но они есть, — зло выплюнула Ровенна.
— Слабые. Народ любит Дэйтона, вся высшая знать в твоих руках. Они не пойдут против тебя. Или тебя тревожит что-то совсем иное?
— Меня тревожит все, — раздраженно бросила женщина и поднялась с дивана. Сидеть и ждать хода королевы было невыносимо. А еще эта история с гребнем. Ей до сих пор не удалось встретиться с его хозяйкой, как не удалось выяснить, что связывало ее с королем. Эта Мадлен… весьма изворотливая девица, а казалась изначально открытой книгой. Дочь слуг, сама почти служанка, работает в местной больнице помощницей доктора и собирается замуж за Лукаса О Брайена. Вопрос, откуда у низшей такой дорогой гребень, и почему он кажется ей знакомым настолько, что она готова поклясться, что видела его раньше. Почему Дэйтон намеренно откладывает эту встречу, хотя обещал. Да, он ссылается на занятость при дворе, да — он действительно занят и не только делами, а непонятной слежкой за одной из фрейлин королевы.
Леди Мелани Кэйн — еще одна загадка. Эта девушка сразу привлекла ее внимание, было что-то в ней неуловимо знакомое, что-то зыбкое, эфемерное, но она, как бы ни старалась, не могла понять саму суть своих сомнений. Что-то в ней было не так, и именно это что-то не давало покоя, заставляя часами ходить из угла в угол и пренебрегать своими планами.
— Скажи, ты выяснил хоть что-то о фрейлинах вестральской старухи? Почему Маргарет Колвейн так их оберегает?
— Я думал, ты оставила эту мысль? Какая опасность может таиться в четырех наивных девицах?
— Они не так наивны, как ты думаешь, и опасны не меньше. Начальник личной охраны моего сына не сводит глаз с одной из них, со второй не сводит глаз мой сын. И ты полагаешь, что это не должно меня волновать?
— Твой сын уже взрослый мальчик, и он понимает, что нельзя смешивать власть и чувства.
— Мы об одном и том же человеке сейчас говорим? — повернулась к собеседнику Ровенна. — Именно чувства мешают моему сыну взять все в свои руки, к брату, к отцу, а теперь к этой фрейлине. Так что ты там узнал?
Жан Вернер уже давно был доверенным лицом Ровенны и, наверное, самым близким человеком, насколько это вообще возможно между двумя амбициозными людьми, преследующими одни цели. Он успел изучить разные ее состояния, узнать, когда она взбудоражена какой-то мыслью или, наоборот, находится в хандре, когда раздражена или весела, когда может трезво мыслить, а когда переполнена эмоциями. Но такой раздраженной, подавленной или даже злой он не видел ее никогда. Поэтому и предпочел смириться и дать ей то, чего она хочет.
— С кого ты хочешь начать?
— Да какая разница? Говори уже.
— Хорошо. Леди Лирея Итарийская — дочь вестральского министра финансов. Девушка богатая, титулованная, ни в средствах, ни в связях не нуждается…
— Ясно, — перебила барона Ровенна, — что с другими?
— Леди Розмари Виллие — по слухам, незаконная дочь герцога де Траверсе.
— Того самого?
Она слышала эту историю. Герцог де Траверсе был одним из сторонников Кровавой королевы, бежал вместе с большинством знати, когда Александр пришел к власти. Когда-то де Траверсы были теми, кто вершили историю Арвитана, именно они стояли у истоков заговора против Солнечного короля. Теперь же их род почти угас, находится в опале, и единственное, что их спасает — родство с вестральской королевской семьей.
— А третья?
— Леди Марисса де Томей. Об этой особе известно мало. Сирота, воспитывалась старшим братом, который скончался не так давно. Не состоятельна, не титулована, довольно загадочная личность.
— Как и четвертая. Как ее?
— Леди Мелани Кэйн. Увы, о ней мне узнать ничего не удалось.
— Значит, ты плохо старался.
— Это всего лишь значит, что мне нужно чуть больше времени. Мои источники основываются на слухах, которые нуждаются в проверке.
— И что же говорят твои слухи? — заинтересовалась Ровенна.
— Что леди Мелани Кэйн не существует. Никто не знает, откуда она появилась, кто ее родители, образование, семья…
— Ну, с образованием у нее все в порядке. Она явно из благородных. А вот существование… ты подал интересную мысль. Кэйн, знакомая фамилия, откуда я ее знаю?
— Еще один угасший род?
— Может быть, может быть. Ладно, мне надо подумать над этим.
— А может, лучше будет подумать о том, как нам склонить на свою сторону губернатора провинции Иды?
— О, оставь. У королевы нет ничего, что могло бы его заинтересовать, — уверенно возразила Ровенна.
— Не стоит недооценивать противника, — предостерег барон.
— Но и искать заговор там, где его нет, тоже чревато.
— Хорошие слова, — с намеком согласился Вернер, чем вызвал гневный взгляд собеседницы.
— Хватит подвергать сомнению мои суждения, лучше займись делом и узнай, наконец, кто такая эта Мелани Кэйн.
