Я кивнула, не понимая, куда он клонит.
- А не хочешь рассказать, как именно он в том озере оказался?
- Понятия не имею, – ответила я, внутренне подобравшись.
Что за вопрос?
- Милочка, в последний раз я виделся с Яросом неделю назад, и тогда никакой жены у него не было. А сейчас его жена, которая, кстати, лично приволокла его сюда, сидит передо мной и утверждает, что не знает, как муж оказался в озере с дозой яда в крови, которую на двух жугернов хватило бы!
У меня упала челюсть, глазницы сами собой приняли форму круга, а язык почему-то враз отнялся, будто и нет его. Жена? Какая жена?!
- Знаешь, девочка, несмотря на все твои таланты, я сейчас очень хочу позвать стражу! Яр мой друг уже много лет, не раз выручал меня, а сдружились мы при таких обстоятельствах, что и побрататься было бы не грех. Так что убивать его какой-то пигалице, польстившейся на наследство, я не позволю! Я задавлю внутреннего хомяка, который уже прикинул выгоду от принятия в ученики истинного алхимика, и сдам ее страже, а лучше сразу тайнюкам!
- Фыррр! – заявил кот и перепрыгнул с моих колен обратно на доску.
А я медленно, будто во сне, взяла договор и буквально впилась в него глазами: там, где раньше стоял прочерк для имени ученика, теперь было написано: «Княжна Искалоть Иолатэ Эль-Ала-Антир». И это я?!!! Ох, хорошо, что у меня отнялся язык. Потому что за произнесение вслух той тирады, которая в ту минуту пронеслась в моей голове, мне потом было бы стыдно. Ох… мне нельзя замуж!!! Я не хочу!!! Да и как меня угораздило-то?!!! Но я точно помню, что никакой церемонии не было, никто нас с недотрупом мужем и женой не объявлял, кольца, браслеты или иную обручальную атрибутику мы друг другу не надевали! Я его только из озера выловила, по сути, жизнь спасла! Неужели этого достаточно, чтобы пожениться?! Ничего себе тут порядки…
- Но… как такое могло произойти? – глухо спросила я.
Язык едва ворочался во рту.
- Тебе виднее, – нехорошо усмехнулся Ансельм. – Но, должен сказать, брак законный, иначе ты не смогла бы воспользоваться кристаллом Яроса в качестве документа.
- В том-то и дело… не понимаю… – лепетала я. – Ничего не понимаю… Как?..
И замолчала. Вспомнила, что ощутила я на себе какое-то воздействие сродни заклятию там, на берегу озера. И как Фыр перед тем вложил злополучный кристалл в руку недотрупа, после чего сапфир начал светиться. Неужели?.. Но…
Голову будто обернули ватным одеялом, сквозь которое почти не проникали звуки, а перед глазами замелькали разноцветные всполохи. Странно, почему потолок качается?.. Потом вдруг резкий запах резанул ноздри, а следом кто-то отвесил мне звонкую затрещину. И тут я не выдержала. Язык обрел подвижность, и я на одном дыхании выпалила все, что копилось на сердце. Правда, Фыр и Ансельм поняли едва ли половину из сказанного – нечеткая дикция, слезы в голосе и трехэтажный русский мат. Однако по интонации уловили мое настроение.
- Похоже, ты не лжешь, комок меха, – сказал Ансельм коту. – Она действительно в шоке. И не имеет отношения к попытке убийства Яроса. Ладно, чем Храрг не шутит, беру. Но до первого косяка! Стоит кому-то, имеющему отношение к правоохранительным структурам, появиться у меня на пороге, и ты вылетишь отсюда, как пробка, и хвостатый защитник не поможет. Усекла?
Я машинально кивнула. О-ох…
- Отлично, – пропел Ансельм, потирая руки. – Поздравляю, леди Иолатэ, ты теперь официально моя ученица. Так что отныне веди себя соответственно: швабру в зубы и бегом убирать лабораторию. А то вы с Эми там такую грязь развели, будто там полгорода гуляло. Форму у Эми возьмешь. Ну, чего смотришь? Бегом!
Плохо понимая, что делаю, я подхватилась и на ватных ногах поплелась к выходу из кабинета, но на самом пороге была остановлена окликом алхимика:
- Пока не говори Эми, что вышла за Яроса! Она впечатлительная, без подготовки нельзя.
Я, как ошпаренная, вылетела из кабинета алхимика. Ну уж нет, у меня в ближайшую пару лет вряд ли вообще язык повернется сказать хоть кому-то о своем… замужестве. Хорошо хоть этот… муженек в таком состоянии, что вряд ли кому-то что-то расскажет в ближайшее время. А я ведь с ним еще собственной жизненной энергией делилась!!!
Ничего, выглядит муженек так, что я, может быть, скоро вдовушкой стану. А… а если выкарабкается? Всплыл ведь с привязанной к ногам каменюкой и выжил после отравления. О-ох… Куда ты втравил меня на этот раз, Фыр?!..
Фыр-Ярос
Когда Лотя с бешеными глазами выскочила из кабинета, я позволил себе перевести дух. Бежать за ней я не собирался – понимал, что Ансельм не успокоится на этом, будет пытаться разобраться в ситуации, требовать объяснений, строить гипотезы и искать улики. Однако позволить ему играть в дознавателя я не мог – имеется печальный опыт. Дело в том, что мозги Тоббера устроены таким загадочным образом, что он буквально во всем, в любом произошедшем событии он видит заговор против себя любимого.
В тот раз речь шла о том, чтобы приготовить Ансельму сюрприз ко дню Рождения – закатить шикарный праздник и подарить какую-то крайне дорогостоящую вещь, не связанную с горячо любимой им алхимией, которую сам Ансельм, будучи крайне прижимистым, никогда бы не приобрел, несмотря на необходимость – внутренняя жаба алхимика всегда была сильнее целесообразности. Амалия, сестра Ансельма и мать Эми, пыталась привлечь к участию в подготовке меня, Лира и Арзабаля (последние в то время как раз были в Наргонте), но мы хором отказались. Я тогда еще, чуя неладное, предупредил ее, что затея с сюрпризом из-за подозрительности Ансельма ничем хорошим не кончится. Увы, она не послушалась. А дальше случилось то, чего я опасался. То ли жена, то ли сестра, то ли зять Ансельма проговорились или выдали себя как-то иначе. Ансельм понял, что эти трое что-то замышляют, и отравленный паранойей разум решил, будто эти люди хотят избавиться от него, и начал самостоятельное расследование, по итогам которого сдал всех троих в стражу, где те и просидели до выяснения почти неделю.
Расследование Ансельма повлекло за собой ворох неприятных последствий.
Во-первых, сразу две семьи были разрушены: семья Ансельма и семья его сестры, хотя там семей-то, по сути, уже не было.
Во-вторых, сам Ансельм разнервничался до такой степени, что нажил язву и две недели провалялся в лекарне, а потом еще год по курортам здоровье поправлял.
В-третьих, Амалия не особо горевала после ухода мужа, и, пока братец поправлял здоровье, бросилась во все тяжкие – носилась, забыв про дочь, с одной гулянки на другую в поисках нового мужа. Конечно, не нашла. Зато пристрастилась к дурману, в считанные месяцы крепко на него подсела, и однажды приняла слишком большую дозу, достаточную, чтобы окончательно разрушить ее мозги.
В-четвертых, трехлетняя Эми фактически осталась на руках у меня и парней, и мы заботились о малышке, как могли. До сих пор с ужасом вспоминаю, как мы, трое взрослых, отслуживших на границе с Проклятыми землями, мужиков то поочередно, то одновременно пытались накормить, искупать, одеть, причесать, поиграть, почитать книжку, погулять на детской площадке, уложить спать маленькую девочку… Нет, потом-то мы смеялись, а вот тогда… Потом отпуска у парней закончились, хоть те и продлевали их, как могли, Лирриан и Арз вернулись к месту службы, и я остался единственным, кто заботился о малышке. Честно признаться, я за три с половиной года службы в армии так не выматывался!
И, в-пятых, по возвращении Ансельма начался новый виток кошмара: мой друг во что бы то не стало решил «выбить из Эми мамкину дурную кровь», после чего жизнь малышки превратилась в казарму. И кто же встал на ее защиту? Кто сдерживал педагогический пыл Ансельма и изо всех сил пытался сделать жизнь Эми более-менее сносной и не дать ей рассориться с дядюшкой, объясняя, почему он так поступает, и как себя вести с ним? Да, это тоже легло на мои плечи.
К чему сие отступление? К тому, что я не хочу, чтобы нечто подобное произошло и с моей подопечной. Так что придется, не жалея собственных лапок, умерить пыл господина Тоббера. Я уже поведал ему, что это я привел Лотю на кладбище и что она не имеет отношения к попытке убийства Яроса, но этого оказалось недостаточно. Придется выложить все карты. Ох, бедные мои лапки! Двигать указатель по спирит-доске отнюдь не просто…
- Ну, хвостатый, поговорим один на один, без истеричных девчонок, – Ансельм сел за стол напротив спирит-доски и внимательно уставился на меня. – Или ты не побежал вслед за новоявленной княжной, потому что у тебя иные планы?
- Фыр, – ответил я.
- Раз так, то я первым делом хочу знать, кто ты на самом деле. И имей в виду! Если попытаешься убеждать меня в том, что ты самый обычный помоечный котяра, я тут же выставлю и тебя, и твою, так сказать, хозяйку за дверь.
Я почти обиделся. Почему помоечный-то?! У меня ни одной блохи нет, я проверял!
- Итак, кто ты?
Мгновение я колебался. Потом решил, что честность в данном случае – лучшая политика, и ответил честно: «Кот Фыр».
- Издеваешься? – нахмурился Ансельм. – Я же сказал!..
Не издеваюсь, скорее, так проявляется мое дурацкое желание шутить не к месту. Не мог такую возможность упустить. Эх… Узнаю старину Ансельма по полной атрофии чувства юмора, причем с рождения. Но за деревянную треугольную штуку, исполнявшую роль указателя, все-таки взялся.
«Я Ярос. Душа Яроса в теле кота».
- О как! – вскинул брови Ансельм. – А не врешь?
- Фыр.
- Докажи!
«Какие еще доказательства тебе нужны?»
Ансельм не сразу нашелся с ответом.
- Что произошло одиннадцать лет назад, восьмого декабря?
«То, за что тебе надо морду набить. Но я слишком дорожу нашей дружбой».
- А все-таки?
«Ты приволок меня на ежегодную общеимперскую алхимическую ассамблею, на которой должен был читать доклад. Но накануне напился так, что не смог попасть ногой в штаны, и мне пришлось изображать тебя и громко нести с трибуны бред и полнейшую отсебятину про нестандартные методы применения паучьей желчи. По счастью, состояние остальных участников ассамблеи было немногим лучше твоего, поэтому никто не заметил подмены, а моя отсебятина понравилась им гораздо больше твоей чуши, они смеялись и хлопали. Но больше тебя на эту ассамблею не звали».
Ансельм поверил сразу и безоговорочно. Он и сам знал, что за такое морду бьют. Хотя, наблюдать было весело. Он, помнится, потом еще говорил, что цирк по мне плачет.
- Вот те на! И как так получилось-то?
Так, теперь информацию надо выдавать очень осторожно, малыми дозами.
«Я заключил сделку с богиней. Я умирал. Богиня вернула меня в мир живых, хоть и в теле кота».
- Когда это случилось?
«Позавчера ночью».
- Что произошло?
«Меня пытались убить».
- Кто? За что? Как? Отравили?
«Яд. Я знаю, минимум, двух из трех убийц. Не знаю, за что. Буду выяснять».
- А что за сделка?
«Позаботиться о Лоте в обмен на новую жизнь. Она должна поступить в магунивер».
- Ну, позаботился ты о ней. И что дальше?
«Не знаю. Я стараюсь не думать о том».
- Как, впрочем, и всегда, – саркастично хмыкнул Ансельм. – Не задумываться о будущем вообще характерно для тебя.
Фыркаю. Мне бы с настоящим разобраться.
«Присмотри за Лотей, пока я не вернусь».
- Куда ты собрался?
«Буду думать, кто и за что меня убил. Те трое лишь исполнители. Им кто-то приказал».
- Хм, любопытно…
Так, я, кажется, сболтнул лишнего.
- А эти убийцы точно охотились именно за тобой?
Кажется, паранойя Ансельма поднимает голову. А она ее вообще когда-нибудь опускает, кстати?
«Да».
- Уверен?
- Мяу!
- Ну, допустим, так и есть. А они не заявятся сюда? Узнают, что ты жив и захотят добить.
«Они не знают. Никто не знает, кроме Лоти, тебя и Эми. Остальные считают меня мертвым».
- Логично, учитывая лошадиную дозу яда и привязанный к ногам здоровенный булыжник. Слушай, а что это за девица, которую ты опекаешь?
«Не знаю. Откуда-то из глубинки. Ей покровительствует богиня».
- Я так и подумал, что из какого-то медвежьего угла вылезла. И почему, интересно, она заинтересовала богиню?
«Не знаю. Исполняю договор по мере сил».
- А женился-то ты на ней зачем? Тоже во исполнение договора? Или так понравилась?
«У нее документов не было».
- И только?
- Мяу.
- Она опасна?
«Не более, чем любая другая».
Не могу же я сказать этому параноику, что моя подопечная – оборотень. Думаю, в данном случае приврать не грех, а необходимость.
«Присмотри за ней».
- Хорошо.
«Но не заставляй ломаться сверх меры. Она не железная. И может понадобиться мне сегодня».
- Для брачной ночи, что ли? – хохотнул Ансельм, но, встретившись со мной взглядом, посерьезнел. – Ладно, приберет, и хватит с нее на сегодня.
«Заплати ей».
- Ладно, – после секундной борьбы с внутренней жабой согласился алхимик. – Заплачу, как договаривались.
Другое дело. А то пять медяков в неделю! Да даже нищие маги-неудачники, если кому-то взбредет в голову учиться у них, платят ученикам больше.
«Мне пора».
- Как скажешь. Только ты… ну, того, поосторожнее там. Ты ж теперь кошак, так что псам на глаза не попадайся. И с днем Рождения тебя! В этом году подарю тебе блюдечко с настоем валерианы.
Ох ты ж! Точно! Сегодня двадцать седьмое число, действительно день моего рождения. А я и забыл… неудивительно, кстати. Хм, выходит, сегодня я родился во второй раз. Надо будет вечером отпраздновать, тем более, Лотя собирается на традиционное ночное гуляние, посвященное приходу лета.
- Давай, иди уже. За княжну не переживай, я проконтролирую, чтобы она нашла швабру. И чтобы она тебя подушкой не придушила.
Я насмешливо фыркнул и покинул кабинет Ансельма через окно. Мог бы, конечно, пройти через первый этаж, вестибюль, а то и в торговый зал заглянуть, проверить, как там Лотя. Но так я рисковал не справиться с собой, побежать проведать свое тело и остаться присматривать за ним вместо того, чтобы заниматься неотложными делами. Понимаю, опасаться за него не стоит. Эми хорошая целительница, пусть и без образования пока, она позаботится о нем. Но за тридцать восемь, вернее, теперь уже тридцать девять прожитых лет я очень к нему привязался, и сегодня, наблюдая за его мытарствами, едва не заработал нервный срыв. А до того считал свои нервы довольно крепкими… Так, все, не думаю больше об этом, иначе не могу думать ни о чем другом! А мозги мне сегодня понадобятся. Итак, вперед! Нос по ветру, хвост трубой и несите меня вперед, лапки! Главное, не забывать оглядываться по сторонам, чтобы не попасть под копыта или колеса.
Свой путь я наметил сразу. Первым делом я направился к театру «Борсокап», и туда меня вела гораздо более прозаическая цель, нежели расследование или спасение глупой внучки Мелиссы. Дело в том, что за театром в противопожарных целях стоит большой ящик с песком. Поставить-то его поставили, однако накрыть чем-нибудь не догадались. А зачем? Пожарная охрана вполне удовлетворилась тем, что есть. Поэтому я, чувствуя эту самую прозаическую необходимость и понимая, что не готов справлять ее посреди улицы на глазах у горожан, вспомнил о том ящике, в котором можно так хорошо спрятать отходы жизнедеятельности, и припустил туда. На месте выяснил, что так же думают все местные коты и кошки, причем уже довольно давно. В общем, если этот театр когда-нибудь загорится, и пожар начнут тушить при помощи песка из этого ящика, не хотел бы я оказаться поблизости.
- А не хочешь рассказать, как именно он в том озере оказался?
- Понятия не имею, – ответила я, внутренне подобравшись.
Что за вопрос?
- Милочка, в последний раз я виделся с Яросом неделю назад, и тогда никакой жены у него не было. А сейчас его жена, которая, кстати, лично приволокла его сюда, сидит передо мной и утверждает, что не знает, как муж оказался в озере с дозой яда в крови, которую на двух жугернов хватило бы!
У меня упала челюсть, глазницы сами собой приняли форму круга, а язык почему-то враз отнялся, будто и нет его. Жена? Какая жена?!
- Знаешь, девочка, несмотря на все твои таланты, я сейчас очень хочу позвать стражу! Яр мой друг уже много лет, не раз выручал меня, а сдружились мы при таких обстоятельствах, что и побрататься было бы не грех. Так что убивать его какой-то пигалице, польстившейся на наследство, я не позволю! Я задавлю внутреннего хомяка, который уже прикинул выгоду от принятия в ученики истинного алхимика, и сдам ее страже, а лучше сразу тайнюкам!
- Фыррр! – заявил кот и перепрыгнул с моих колен обратно на доску.
А я медленно, будто во сне, взяла договор и буквально впилась в него глазами: там, где раньше стоял прочерк для имени ученика, теперь было написано: «Княжна Искалоть Иолатэ Эль-Ала-Антир». И это я?!!! Ох, хорошо, что у меня отнялся язык. Потому что за произнесение вслух той тирады, которая в ту минуту пронеслась в моей голове, мне потом было бы стыдно. Ох… мне нельзя замуж!!! Я не хочу!!! Да и как меня угораздило-то?!!! Но я точно помню, что никакой церемонии не было, никто нас с недотрупом мужем и женой не объявлял, кольца, браслеты или иную обручальную атрибутику мы друг другу не надевали! Я его только из озера выловила, по сути, жизнь спасла! Неужели этого достаточно, чтобы пожениться?! Ничего себе тут порядки…
- Но… как такое могло произойти? – глухо спросила я.
Язык едва ворочался во рту.
- Тебе виднее, – нехорошо усмехнулся Ансельм. – Но, должен сказать, брак законный, иначе ты не смогла бы воспользоваться кристаллом Яроса в качестве документа.
- В том-то и дело… не понимаю… – лепетала я. – Ничего не понимаю… Как?..
И замолчала. Вспомнила, что ощутила я на себе какое-то воздействие сродни заклятию там, на берегу озера. И как Фыр перед тем вложил злополучный кристалл в руку недотрупа, после чего сапфир начал светиться. Неужели?.. Но…
Голову будто обернули ватным одеялом, сквозь которое почти не проникали звуки, а перед глазами замелькали разноцветные всполохи. Странно, почему потолок качается?.. Потом вдруг резкий запах резанул ноздри, а следом кто-то отвесил мне звонкую затрещину. И тут я не выдержала. Язык обрел подвижность, и я на одном дыхании выпалила все, что копилось на сердце. Правда, Фыр и Ансельм поняли едва ли половину из сказанного – нечеткая дикция, слезы в голосе и трехэтажный русский мат. Однако по интонации уловили мое настроение.
- Похоже, ты не лжешь, комок меха, – сказал Ансельм коту. – Она действительно в шоке. И не имеет отношения к попытке убийства Яроса. Ладно, чем Храрг не шутит, беру. Но до первого косяка! Стоит кому-то, имеющему отношение к правоохранительным структурам, появиться у меня на пороге, и ты вылетишь отсюда, как пробка, и хвостатый защитник не поможет. Усекла?
Я машинально кивнула. О-ох…
- Отлично, – пропел Ансельм, потирая руки. – Поздравляю, леди Иолатэ, ты теперь официально моя ученица. Так что отныне веди себя соответственно: швабру в зубы и бегом убирать лабораторию. А то вы с Эми там такую грязь развели, будто там полгорода гуляло. Форму у Эми возьмешь. Ну, чего смотришь? Бегом!
Плохо понимая, что делаю, я подхватилась и на ватных ногах поплелась к выходу из кабинета, но на самом пороге была остановлена окликом алхимика:
- Пока не говори Эми, что вышла за Яроса! Она впечатлительная, без подготовки нельзя.
Я, как ошпаренная, вылетела из кабинета алхимика. Ну уж нет, у меня в ближайшую пару лет вряд ли вообще язык повернется сказать хоть кому-то о своем… замужестве. Хорошо хоть этот… муженек в таком состоянии, что вряд ли кому-то что-то расскажет в ближайшее время. А я ведь с ним еще собственной жизненной энергией делилась!!!
Ничего, выглядит муженек так, что я, может быть, скоро вдовушкой стану. А… а если выкарабкается? Всплыл ведь с привязанной к ногам каменюкой и выжил после отравления. О-ох… Куда ты втравил меня на этот раз, Фыр?!..
Фыр-Ярос
Когда Лотя с бешеными глазами выскочила из кабинета, я позволил себе перевести дух. Бежать за ней я не собирался – понимал, что Ансельм не успокоится на этом, будет пытаться разобраться в ситуации, требовать объяснений, строить гипотезы и искать улики. Однако позволить ему играть в дознавателя я не мог – имеется печальный опыт. Дело в том, что мозги Тоббера устроены таким загадочным образом, что он буквально во всем, в любом произошедшем событии он видит заговор против себя любимого.
В тот раз речь шла о том, чтобы приготовить Ансельму сюрприз ко дню Рождения – закатить шикарный праздник и подарить какую-то крайне дорогостоящую вещь, не связанную с горячо любимой им алхимией, которую сам Ансельм, будучи крайне прижимистым, никогда бы не приобрел, несмотря на необходимость – внутренняя жаба алхимика всегда была сильнее целесообразности. Амалия, сестра Ансельма и мать Эми, пыталась привлечь к участию в подготовке меня, Лира и Арзабаля (последние в то время как раз были в Наргонте), но мы хором отказались. Я тогда еще, чуя неладное, предупредил ее, что затея с сюрпризом из-за подозрительности Ансельма ничем хорошим не кончится. Увы, она не послушалась. А дальше случилось то, чего я опасался. То ли жена, то ли сестра, то ли зять Ансельма проговорились или выдали себя как-то иначе. Ансельм понял, что эти трое что-то замышляют, и отравленный паранойей разум решил, будто эти люди хотят избавиться от него, и начал самостоятельное расследование, по итогам которого сдал всех троих в стражу, где те и просидели до выяснения почти неделю.
Расследование Ансельма повлекло за собой ворох неприятных последствий.
Во-первых, сразу две семьи были разрушены: семья Ансельма и семья его сестры, хотя там семей-то, по сути, уже не было.
Во-вторых, сам Ансельм разнервничался до такой степени, что нажил язву и две недели провалялся в лекарне, а потом еще год по курортам здоровье поправлял.
В-третьих, Амалия не особо горевала после ухода мужа, и, пока братец поправлял здоровье, бросилась во все тяжкие – носилась, забыв про дочь, с одной гулянки на другую в поисках нового мужа. Конечно, не нашла. Зато пристрастилась к дурману, в считанные месяцы крепко на него подсела, и однажды приняла слишком большую дозу, достаточную, чтобы окончательно разрушить ее мозги.
В-четвертых, трехлетняя Эми фактически осталась на руках у меня и парней, и мы заботились о малышке, как могли. До сих пор с ужасом вспоминаю, как мы, трое взрослых, отслуживших на границе с Проклятыми землями, мужиков то поочередно, то одновременно пытались накормить, искупать, одеть, причесать, поиграть, почитать книжку, погулять на детской площадке, уложить спать маленькую девочку… Нет, потом-то мы смеялись, а вот тогда… Потом отпуска у парней закончились, хоть те и продлевали их, как могли, Лирриан и Арз вернулись к месту службы, и я остался единственным, кто заботился о малышке. Честно признаться, я за три с половиной года службы в армии так не выматывался!
И, в-пятых, по возвращении Ансельма начался новый виток кошмара: мой друг во что бы то не стало решил «выбить из Эми мамкину дурную кровь», после чего жизнь малышки превратилась в казарму. И кто же встал на ее защиту? Кто сдерживал педагогический пыл Ансельма и изо всех сил пытался сделать жизнь Эми более-менее сносной и не дать ей рассориться с дядюшкой, объясняя, почему он так поступает, и как себя вести с ним? Да, это тоже легло на мои плечи.
К чему сие отступление? К тому, что я не хочу, чтобы нечто подобное произошло и с моей подопечной. Так что придется, не жалея собственных лапок, умерить пыл господина Тоббера. Я уже поведал ему, что это я привел Лотю на кладбище и что она не имеет отношения к попытке убийства Яроса, но этого оказалось недостаточно. Придется выложить все карты. Ох, бедные мои лапки! Двигать указатель по спирит-доске отнюдь не просто…
- Ну, хвостатый, поговорим один на один, без истеричных девчонок, – Ансельм сел за стол напротив спирит-доски и внимательно уставился на меня. – Или ты не побежал вслед за новоявленной княжной, потому что у тебя иные планы?
- Фыр, – ответил я.
- Раз так, то я первым делом хочу знать, кто ты на самом деле. И имей в виду! Если попытаешься убеждать меня в том, что ты самый обычный помоечный котяра, я тут же выставлю и тебя, и твою, так сказать, хозяйку за дверь.
Я почти обиделся. Почему помоечный-то?! У меня ни одной блохи нет, я проверял!
- Итак, кто ты?
Мгновение я колебался. Потом решил, что честность в данном случае – лучшая политика, и ответил честно: «Кот Фыр».
- Издеваешься? – нахмурился Ансельм. – Я же сказал!..
Не издеваюсь, скорее, так проявляется мое дурацкое желание шутить не к месту. Не мог такую возможность упустить. Эх… Узнаю старину Ансельма по полной атрофии чувства юмора, причем с рождения. Но за деревянную треугольную штуку, исполнявшую роль указателя, все-таки взялся.
«Я Ярос. Душа Яроса в теле кота».
- О как! – вскинул брови Ансельм. – А не врешь?
- Фыр.
- Докажи!
«Какие еще доказательства тебе нужны?»
Ансельм не сразу нашелся с ответом.
- Что произошло одиннадцать лет назад, восьмого декабря?
«То, за что тебе надо морду набить. Но я слишком дорожу нашей дружбой».
- А все-таки?
«Ты приволок меня на ежегодную общеимперскую алхимическую ассамблею, на которой должен был читать доклад. Но накануне напился так, что не смог попасть ногой в штаны, и мне пришлось изображать тебя и громко нести с трибуны бред и полнейшую отсебятину про нестандартные методы применения паучьей желчи. По счастью, состояние остальных участников ассамблеи было немногим лучше твоего, поэтому никто не заметил подмены, а моя отсебятина понравилась им гораздо больше твоей чуши, они смеялись и хлопали. Но больше тебя на эту ассамблею не звали».
Ансельм поверил сразу и безоговорочно. Он и сам знал, что за такое морду бьют. Хотя, наблюдать было весело. Он, помнится, потом еще говорил, что цирк по мне плачет.
- Вот те на! И как так получилось-то?
Так, теперь информацию надо выдавать очень осторожно, малыми дозами.
«Я заключил сделку с богиней. Я умирал. Богиня вернула меня в мир живых, хоть и в теле кота».
- Когда это случилось?
«Позавчера ночью».
- Что произошло?
«Меня пытались убить».
- Кто? За что? Как? Отравили?
«Яд. Я знаю, минимум, двух из трех убийц. Не знаю, за что. Буду выяснять».
- А что за сделка?
«Позаботиться о Лоте в обмен на новую жизнь. Она должна поступить в магунивер».
- Ну, позаботился ты о ней. И что дальше?
«Не знаю. Я стараюсь не думать о том».
- Как, впрочем, и всегда, – саркастично хмыкнул Ансельм. – Не задумываться о будущем вообще характерно для тебя.
Фыркаю. Мне бы с настоящим разобраться.
«Присмотри за Лотей, пока я не вернусь».
- Куда ты собрался?
«Буду думать, кто и за что меня убил. Те трое лишь исполнители. Им кто-то приказал».
- Хм, любопытно…
Так, я, кажется, сболтнул лишнего.
- А эти убийцы точно охотились именно за тобой?
Кажется, паранойя Ансельма поднимает голову. А она ее вообще когда-нибудь опускает, кстати?
«Да».
- Уверен?
- Мяу!
- Ну, допустим, так и есть. А они не заявятся сюда? Узнают, что ты жив и захотят добить.
«Они не знают. Никто не знает, кроме Лоти, тебя и Эми. Остальные считают меня мертвым».
- Логично, учитывая лошадиную дозу яда и привязанный к ногам здоровенный булыжник. Слушай, а что это за девица, которую ты опекаешь?
«Не знаю. Откуда-то из глубинки. Ей покровительствует богиня».
- Я так и подумал, что из какого-то медвежьего угла вылезла. И почему, интересно, она заинтересовала богиню?
«Не знаю. Исполняю договор по мере сил».
- А женился-то ты на ней зачем? Тоже во исполнение договора? Или так понравилась?
«У нее документов не было».
- И только?
- Мяу.
- Она опасна?
«Не более, чем любая другая».
Не могу же я сказать этому параноику, что моя подопечная – оборотень. Думаю, в данном случае приврать не грех, а необходимость.
«Присмотри за ней».
- Хорошо.
«Но не заставляй ломаться сверх меры. Она не железная. И может понадобиться мне сегодня».
- Для брачной ночи, что ли? – хохотнул Ансельм, но, встретившись со мной взглядом, посерьезнел. – Ладно, приберет, и хватит с нее на сегодня.
«Заплати ей».
- Ладно, – после секундной борьбы с внутренней жабой согласился алхимик. – Заплачу, как договаривались.
Другое дело. А то пять медяков в неделю! Да даже нищие маги-неудачники, если кому-то взбредет в голову учиться у них, платят ученикам больше.
«Мне пора».
- Как скажешь. Только ты… ну, того, поосторожнее там. Ты ж теперь кошак, так что псам на глаза не попадайся. И с днем Рождения тебя! В этом году подарю тебе блюдечко с настоем валерианы.
Ох ты ж! Точно! Сегодня двадцать седьмое число, действительно день моего рождения. А я и забыл… неудивительно, кстати. Хм, выходит, сегодня я родился во второй раз. Надо будет вечером отпраздновать, тем более, Лотя собирается на традиционное ночное гуляние, посвященное приходу лета.
- Давай, иди уже. За княжну не переживай, я проконтролирую, чтобы она нашла швабру. И чтобы она тебя подушкой не придушила.
Я насмешливо фыркнул и покинул кабинет Ансельма через окно. Мог бы, конечно, пройти через первый этаж, вестибюль, а то и в торговый зал заглянуть, проверить, как там Лотя. Но так я рисковал не справиться с собой, побежать проведать свое тело и остаться присматривать за ним вместо того, чтобы заниматься неотложными делами. Понимаю, опасаться за него не стоит. Эми хорошая целительница, пусть и без образования пока, она позаботится о нем. Но за тридцать восемь, вернее, теперь уже тридцать девять прожитых лет я очень к нему привязался, и сегодня, наблюдая за его мытарствами, едва не заработал нервный срыв. А до того считал свои нервы довольно крепкими… Так, все, не думаю больше об этом, иначе не могу думать ни о чем другом! А мозги мне сегодня понадобятся. Итак, вперед! Нос по ветру, хвост трубой и несите меня вперед, лапки! Главное, не забывать оглядываться по сторонам, чтобы не попасть под копыта или колеса.
Свой путь я наметил сразу. Первым делом я направился к театру «Борсокап», и туда меня вела гораздо более прозаическая цель, нежели расследование или спасение глупой внучки Мелиссы. Дело в том, что за театром в противопожарных целях стоит большой ящик с песком. Поставить-то его поставили, однако накрыть чем-нибудь не догадались. А зачем? Пожарная охрана вполне удовлетворилась тем, что есть. Поэтому я, чувствуя эту самую прозаическую необходимость и понимая, что не готов справлять ее посреди улицы на глазах у горожан, вспомнил о том ящике, в котором можно так хорошо спрятать отходы жизнедеятельности, и припустил туда. На месте выяснил, что так же думают все местные коты и кошки, причем уже довольно давно. В общем, если этот театр когда-нибудь загорится, и пожар начнут тушить при помощи песка из этого ящика, не хотел бы я оказаться поблизости.
