Она, пошатываясь, стояла в раздумьях. Да, побег не получится, так что, видимо, выбора нет. Она, тяжело опираясь на посох, сотворила смертельное проклятие, которое закружилось чёрными символами и дымкой вокруг ее кисти. Она подняла глаза к небу и приложила руку с проклятием к своей груди, напротив сердца, направив его на саму себя.
Сир Йоганц вернулся в зал как раз в момент, когда она завершала проклятие и поднимала голову к высоким сводам. Он бегом бросился к чернокнижнице, но… ничего не произошло. Черная дымка растворилась в молочно-белой коже, а Аланис так и осталась стоять. Она опустила голову, открыла глаза и разочарованно заметила:
- Видите, сир Йоганц, Боги не дают мне умереть сегодня. Что ж, да будет на то воля их. Вы заберете меня в Первый Приорат, я полагаю? Заточите в Четвертой башне в ожидании самого справедливого суда по заветам Инаат?
Сир Йоганц посуровел, уловив саркастические нотки в голосе чернокнижницы:
- Аланис, не гневи Инаат в святилище ее!
- Что осталось здесь от святости, когда восемь веков здесь царствовал лишь грех? И почему вы называете меня Аланис? Я не говорила вам своего имени, сир.
Йоганц долго внимательно смотрел на нее, а затем ответил:
- Я понял, кто ты, когда сир Алистер рассказал мне, что твой отец был священником. А я знаю только одного священника, у которого дочь сбежала с черными книгами и который недолго, но был в Ордене. Я знал Этьена Сиберти.
Он хотел добавить что-то еще про отца, но Аланис с отчетливой ненавистью прошипела:
- И вы сожгли его.
- Это сделал Ларгонский приорат. - Сдержанно заметил сир Йоганц и умолк.
Она мрачно усмехнулась - Ларгонский или любой другой, никто не имел права так поступать с невиновным. С ее отцом, которого она любила. Чернокнижница ничего не ответила и села обратно на трон, ожидать прибытия паладинов из приората.
- Сир Йоганц, - неожиданно обратилась она к старику через некоторое время, - вы знаете, я все время до разрушения Северного Клыка хранила ваш плащ, что вы дали мне тогда, в замке лорда Анселла. А сказку я помню до сих пор.
Старик внимательно посмотрел на нее, покачал головой и сказал:
- Ты все-таки самая странная из всех слуг Нергала, что я встречал и, скорее всего единственная, кому ответила сама Инаат. Скажи, не твоих ли рук дело, что все ищейки и первая Длань покинули город именно сейчас?
Аланис отрицательно покачала головой и сказала:
- Я услышала о резне в Штольпене и решила, что это прекрасный шанс встретиться с Верховной лицом к лицу, без помех. Слухи распространяются быстро, а на рынке сейчас только об этом и толкуют. Ну еще о том, что Соттар перекрыл все дороги в Ситарику из Долины. - Она помолчала. - Резня в Штольпене - предвестие того, что Глас Нергала поднимается, как и Граатская чума. Так я и поняла, что медлить больше не имею права.
- Но, зачем тебе это, дитя?
- Надежда вернуться к богине и заслужить прощение никогда не покидала меня, сир Йоганц. Мой наставник учил, что у каждого должна быть цель в жизни. Заслужить спасение для моей черной души, чем не достойная цель?
Паладин тяжело вздохнул, глядя на чернокнижницу и они снова погрузились в молчание в ожидании братьев. Чтобы не поднимать шумихи и паники, по распоряжению сира Йоганца паладины Первого приората закрыли собор для посещений, останки Тзар К’Хиви забрали, полы быстро отмыли, а Аланис вынесли через черный ход. Представителей Церкви при этом Йоганц попросил к расследованию и в зал не допускать. Но слухи все равно поползли сначала по городу, а затем разошлись с торговцами и путешественниками и по всей империи.
В четвертой башне первого приората было сыро, холодно и бесконечно тоскливо. Аланис сначала заперли в подземельях, в крошечной камере без окон, больше похожей на каменный мешок. В ней можно было только сидеть или лежать. В первую неделю ее ежедневно вытаскивали на допрос, задавая одни и те же вопросы. Где сейчас Верховная? Откуда появилась демоница? Чего Аланис добивалась своим поступком? От этих однообразных вопросов можно было действительно впасть в безумие. Каждый раз она отвечала одно и то же - правду. Но так, чтобы не выдать ни Сальватора, ни Котиллиона. Услышав ее однообразные ответы, паладины не поверили ни единому слову и притащили ее в пыточную, но вскоре убедились, что им попалась настоящая чернокнижница. Убедились и явно разочаровались.
То, что действовало безотказно на мнимых ведьм, на настоящую не действовало совсем. Аланис потешалась над ними. От боли ее глаза разгорались ярче, а от ударов плетью по коже начинали бежать кровь и символы мертвого языка. Ни единого слова или крика не сорвалось с ее уст, пока к ее ноге не приложили добела раскаленный прут. Тогда зеленые яркие искры вспыхнули в ее глазах и она, громко хохоча уставилась на послушника, стоявшего у дверей. Темноволосый мальчишка лет шестнадцати, совсем еще зеленый и тощий как жердь, от одного этого смеха и взгляда сошел с ума. Он с искаженным от ужаса лицом выбежал из подземелий и попытался броситься с замковой стены в ров, но, к счастью, был вовремя пойман.
Вскоре после этого в камере появился сир Йоганц, узнавший обо всем. Он громко хлопнул дверью и обвел всех присутствующих мрачным взглядом.
- Зачем? - Строго спросил он и брат, державший в руке плеть быстро отложил ее в сторону. Даже сняв с себя полномочия главы приората Йоганц оставался братом Ордена, равным сиру Вимарку и другим главам приоратов. К тому же мало кто из братьев не знал о том, что на нем божественное благословение праведника.
- Она лжет! Мы уже сотню раз спрашивали, но она не сознается. - Подал голос тот брат, что стоял в стороне и наблюдал за действом и задавал вопросы. На его поясе был серебряный меч. - Она все талдычит про Глас Нергала, который низвергла. Только вот она убила Верховную и если бы Глас существовал, это была бы она сама. - Он с нескрываемой ненавистью смотрел на пленницу.
- Представьтесь, сир. - Попросил старик холодно.
- Сир Ревисон, к вашим услугам, сир Йоганц.
- Я верю, что вы спрашивали, сир Ревисон. Спрашивали усердно и многократно. Но, быть может, вы также забыли раскрыть уши и услышать ее? Вы хоть знаете, кто перед вами?
Старший дознаватель ушам своим не поверил и с нехорошим прищуром спросил:
- Сир? Вы что, защищаете слугу Нергалову? Может, мне стоит доложить об этом, а вас посадить вместе с ней?
- Защищаю? - Йоганц развернулся к говорящему и оглядел того с головы до ног суровым взглядом отливающим темной сталью в дневном свете, льющемся из небольшого окна. - Разумеется. Она дважды спасла мне жизнь, а вы, если не остановитесь, то убьете ее такими темпами, - Он взглянул на свежий отвратительный ожог, на обильные кровоподтеки и уже подсыхающие дорожки крови на ее обнаженном теле, подвешенном за руки к крюку в потолке, и скривился, - и тогда ответов мы не получим вообще никаких. Сир Ревисон, вы будто возомнили, будто она что-то иное расскажет под пытками? Вы тут в столице совсем позабыли, что настоящим колдунам боль только в радость?
- Ну так давайте ее сразу на костер. Не понимаю, почему сир Вимарк медлит. - Недовольно фыркнул старший дознаватель.
- Сир Вимарк приказал пытать ее? Я очень в этом сомневаюсь. - Йоганц подошел и отстранил младшего помощника дознавателя.
Сир Ревисон ничего не ответил. Он красноречиво поджал губы и отвел глаза, и Аланис едва не рассмеялась снова. Все эти многодневные пытки были чистой самодеятельностью не в меру рьяного брата Ордена. Чернокнижница молча наблюдала за этим разговором, с живым интересом переводя взгляд с одного паладина на другого, но не вмешивалась. Сир Йоганц гораздо лучше нее знал как обращаться с братьями Ордена.
Старик стал отвязывать Аланис, затем сунул ей в руки лежавшую рядом сорочку из грубой мешковины и вывел вон. На пороге он обернулся и сообщил:
- Я удостоверюсь, чтобы сир Вимарк узнал об этом и вы больше не смогли приблизиться к пленнице.
Аланис скользнула взглядом по лицам своих мучителей и подарила многообещающую манящую улыбку сиру Ревисону. Вместе с проклятием бессонницы. Сир Йоганц закрыл дверь пыточной и приказал Аланис одеться. Затем он отвел ее в одну из молелен и усадил на простую каменную скамью перед изображением Инаат.
Сев рядом он сказал:
- Я попрошу сира Вимарка перевести тебя в другую камеру. Надеюсь хотя бы в этом он мне не откажет.
- А в чем он уже отказал? - Аланис отодвинулась на самый край скамьи, подальше от паладина.
- Я просил выдать тебя мне, чтобы мы могли вернуться в Арнхельм, где тебе и мне самое место. Я уверен, что он согласился бы, но, поскольку ты убила Верховную жрицу, это стало делом государственной важности и твою судьбу будет решать императорский совет.
- И что теперь со мной будет? Они решают уже неделю повесить меня или сжечь? - Горько усмехнулась чернокнижница. - Лучше бы вы мне дали тогда умереть, сир. А впрочем… - Она с сомнением посмотрела на старика.
- Ты что-то хочешь сказать? - Догадался сир Йоганц. - Говори, я помогу всем, чем смогу.
- У меня было много ночей чтобы обдумать произошедшее. - Аланис подняла глаза на изображение Инаат и взгляд ее замер. Она подбирала правильные слова, способные убедить паладина. - В тот день, когда мной была убита демоница я слышала голос и другого бога. Он обратился ко мне через мои кошмары и боль. Нергал в тот день говорил со мной и помог мне убить Верховную.
Она перевела задумчивый взгляд на паладина и уставилась ему в глаза:
- Зачем, сир Йоганц? Зачем он помог мне? И вот какой вопрос терзает меня все это время: что, если я ошиблась и Глас Нергала гуляет где-то на свободе? И чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что права. Дни идут, а мои силы не ослабевают, сир. - Она села поближе и сжала руку паладина. - Поклянитесь на мече, что если меня приговорят, и я не выйду отсюда живой, вы продолжите мое дело. Поклянитесь на мече перед Ее ликом, что найдете настоящий Глас и убьете его чего бы вам это не стоило.
Паладин в нерешительности посмотрел ей в глаза:
- Но почему ты так уверена, что он существует? Этому пророчеству двенадцать веков. Может пройти еще двенадцать, прежде чем оно сбудется. Или не сбудется вовсе.
Аланис в отчаянии сжала полы свое сорочки и сказала:
- Хотите, я покажу, как это ощущается? Покажу, что я могла десять лет назад и что могу сейчас? Я два месяца назад убила главу северного совета Теней, сир. Баронессу Архею Релан. Уничтожила все что она любила и самый разум. - Взгляд ее вновь загорелся ненавистью к старухе. - Я купалась в тенях и растирала ее воспоминания как пылинки между пальцев.
Глаза старика округлились:
- Баронесса Релан была главой вашего шабаша в Клыке?
Аланис рассмеялась, видя его замешательство:
- Что, благонравная старушка-вдова не казалась вам чистым злом?
Сир Йоганц обескураженно покачал головой:
- Но она же помогала сиротскому приюту! Отстроила в нем новый лазарет… Я даже был на церемонии открытия. Как же так?
- О-о… Она и жертв для наших ритуалов брала там же. Я помогала в этом приюте несколько лет, пока она не заставила меня убить сироту, с которым я подружилась. Этого я ей не простила, сир.
Она говорила и видела, как взгляд серых глаз меркнет. Как с каждым ее словом сердце сира Йоганца сжимается от ужаса и боли все сильнее. Договорив, она хищно улыбнулась:
- Не печальтесь, я отомстила за них всех.
Старик сокрушенно покачал головой:
- Столько зла и все прямо у меня под носом! Как мог я быть так слеп? - Он несколько минут сидел, разглядывая Аланис так внимательно, будто сам хотел проникнуть в ее воспоминания. Увидеть там все ужасы и содрогнуться. - Ладно, что ты хотела мне явить?
- Видение, сир Йоганц, которое я увидела перед тем как приплыть в столицу из Кар-Эвеста. Посмотрите мне в глаза, сир. И мужайтесь.
Она попыталась скользнуть в разум Йоганца, как делала десятки раз до этого, но ничего не выходило. Любая попытка, даже такая, какая свалила с ног баронессу Релан, ни к чему не приводила и Аланис негодующе воскликнула:
- Да перестаньте вы так сопротивляться, я же не собираюсь сводить вас с ума!
Паладин удивился и, наконец, улыбнулся:
- Я не сопротивляюсь совершенно и разум мой покоен. Думаю, богиня не желает, чтобы на меня действовали твои чары.
Чернокнижница тихо выругалась под нос и погрузилась в размышления. Наконец она снова подняла глаза и сказала:
- Лавка! - Взгляд ее заметался. - Я не знаю, на месте ли еще книга, там наверняка побывали уже все, кому не лень... Сир Йоганц, отправляйтесь в лавку “Острое перо” в ремесленном квартале, если ее еще не сожгли, конечно, возьмите ключ из моих вещей. На втором этаже найдете кабинет, в нем деревянная панель справа от окна. Нужно нажать на небольшую доску ровно напротив середины окна в этой панели и откроются потайные полки. Там лежит книга, возьмите ее и прочтите. В ней собрана летопись всех божественных событий и явлений за последние пять тысяч лет. Прочтите и вы сами все поймете. Зло уже снизошло к нам и скоро земли Талора омоются кровью, если мы что-нибудь не сделаем. И здесь я вам не враг.
Паладин кивнул и поднялся с места. Когда он выходил, Аланис окликнула его:
- Сир Йоганц, когда они наконец решат, как именно меня казнить - я буду ждать вас, чтобы исповедаться. Никого другого из Ордена я видеть не желаю. Приходите и вы узнаете обо всех моих грехах, а их, видит Инаат, не счесть.
Старик обернулся и сообщил:
- Я хотел бы, чтобы тебя ждала иная участь, но, боюсь, после твоего последнего поступка выбора нет.
Чернокнижница горько рассмеялась:
- Орден и Церковь никогда не признают что сидело на троне лучей, а значит кому-то нужно пустить кровь, да?
Паладин мрачно кивнул, подтвердив ее догадку, и вышел. Он позвал других рыцарей и приказал отвести ее в новую камеру. На этот раз ей досталась клетушка с удобствами - то есть с окном.
Сир Йоганц оставил ее много часов назад и Аланис очень надеялась, что он пошел в лавку. Если его убедит ее труд, то она наконец-то будет не одна в своем стремлении оставить последнее пророчество несбывшимся. Тянулись бесконечные часы ожидания. чернокнижница лежала, отвернувшись к стене, и безучастно разглядывала сырую стену своей камеры, когда раздался звон ключей и чугунная решетка скрипнула.
- Я всё вам рассказала. Что ещё вам нужно? - спросила тихо Аланис.
Вошедший, однако, остановился у ее жалкой лежанки из соломы и произнёс:
- Леди Лаэнис? Поднимайтесь, вы поедете со мной.
Аланис быстро поднялась на локте и обернулась. Голос, безусловно, был ей знаком, но она никак не рассчитывала услышать его здесь, в башне для заключенных. Этот голос, низкий и вечно приглушенный высоким воротом, скрывавшим нижнюю половину лица говорившего, принадлежал маршалу Илару Федерхену.
Сир Йоганц вернулся в зал как раз в момент, когда она завершала проклятие и поднимала голову к высоким сводам. Он бегом бросился к чернокнижнице, но… ничего не произошло. Черная дымка растворилась в молочно-белой коже, а Аланис так и осталась стоять. Она опустила голову, открыла глаза и разочарованно заметила:
- Видите, сир Йоганц, Боги не дают мне умереть сегодня. Что ж, да будет на то воля их. Вы заберете меня в Первый Приорат, я полагаю? Заточите в Четвертой башне в ожидании самого справедливого суда по заветам Инаат?
Сир Йоганц посуровел, уловив саркастические нотки в голосе чернокнижницы:
- Аланис, не гневи Инаат в святилище ее!
- Что осталось здесь от святости, когда восемь веков здесь царствовал лишь грех? И почему вы называете меня Аланис? Я не говорила вам своего имени, сир.
Йоганц долго внимательно смотрел на нее, а затем ответил:
- Я понял, кто ты, когда сир Алистер рассказал мне, что твой отец был священником. А я знаю только одного священника, у которого дочь сбежала с черными книгами и который недолго, но был в Ордене. Я знал Этьена Сиберти.
Он хотел добавить что-то еще про отца, но Аланис с отчетливой ненавистью прошипела:
- И вы сожгли его.
- Это сделал Ларгонский приорат. - Сдержанно заметил сир Йоганц и умолк.
Она мрачно усмехнулась - Ларгонский или любой другой, никто не имел права так поступать с невиновным. С ее отцом, которого она любила. Чернокнижница ничего не ответила и села обратно на трон, ожидать прибытия паладинов из приората.
- Сир Йоганц, - неожиданно обратилась она к старику через некоторое время, - вы знаете, я все время до разрушения Северного Клыка хранила ваш плащ, что вы дали мне тогда, в замке лорда Анселла. А сказку я помню до сих пор.
Старик внимательно посмотрел на нее, покачал головой и сказал:
- Ты все-таки самая странная из всех слуг Нергала, что я встречал и, скорее всего единственная, кому ответила сама Инаат. Скажи, не твоих ли рук дело, что все ищейки и первая Длань покинули город именно сейчас?
Аланис отрицательно покачала головой и сказала:
- Я услышала о резне в Штольпене и решила, что это прекрасный шанс встретиться с Верховной лицом к лицу, без помех. Слухи распространяются быстро, а на рынке сейчас только об этом и толкуют. Ну еще о том, что Соттар перекрыл все дороги в Ситарику из Долины. - Она помолчала. - Резня в Штольпене - предвестие того, что Глас Нергала поднимается, как и Граатская чума. Так я и поняла, что медлить больше не имею права.
- Но, зачем тебе это, дитя?
- Надежда вернуться к богине и заслужить прощение никогда не покидала меня, сир Йоганц. Мой наставник учил, что у каждого должна быть цель в жизни. Заслужить спасение для моей черной души, чем не достойная цель?
Паладин тяжело вздохнул, глядя на чернокнижницу и они снова погрузились в молчание в ожидании братьев. Чтобы не поднимать шумихи и паники, по распоряжению сира Йоганца паладины Первого приората закрыли собор для посещений, останки Тзар К’Хиви забрали, полы быстро отмыли, а Аланис вынесли через черный ход. Представителей Церкви при этом Йоганц попросил к расследованию и в зал не допускать. Но слухи все равно поползли сначала по городу, а затем разошлись с торговцами и путешественниками и по всей империи.
Глава X Тысяча Глаз
В четвертой башне первого приората было сыро, холодно и бесконечно тоскливо. Аланис сначала заперли в подземельях, в крошечной камере без окон, больше похожей на каменный мешок. В ней можно было только сидеть или лежать. В первую неделю ее ежедневно вытаскивали на допрос, задавая одни и те же вопросы. Где сейчас Верховная? Откуда появилась демоница? Чего Аланис добивалась своим поступком? От этих однообразных вопросов можно было действительно впасть в безумие. Каждый раз она отвечала одно и то же - правду. Но так, чтобы не выдать ни Сальватора, ни Котиллиона. Услышав ее однообразные ответы, паладины не поверили ни единому слову и притащили ее в пыточную, но вскоре убедились, что им попалась настоящая чернокнижница. Убедились и явно разочаровались.
То, что действовало безотказно на мнимых ведьм, на настоящую не действовало совсем. Аланис потешалась над ними. От боли ее глаза разгорались ярче, а от ударов плетью по коже начинали бежать кровь и символы мертвого языка. Ни единого слова или крика не сорвалось с ее уст, пока к ее ноге не приложили добела раскаленный прут. Тогда зеленые яркие искры вспыхнули в ее глазах и она, громко хохоча уставилась на послушника, стоявшего у дверей. Темноволосый мальчишка лет шестнадцати, совсем еще зеленый и тощий как жердь, от одного этого смеха и взгляда сошел с ума. Он с искаженным от ужаса лицом выбежал из подземелий и попытался броситься с замковой стены в ров, но, к счастью, был вовремя пойман.
Вскоре после этого в камере появился сир Йоганц, узнавший обо всем. Он громко хлопнул дверью и обвел всех присутствующих мрачным взглядом.
- Зачем? - Строго спросил он и брат, державший в руке плеть быстро отложил ее в сторону. Даже сняв с себя полномочия главы приората Йоганц оставался братом Ордена, равным сиру Вимарку и другим главам приоратов. К тому же мало кто из братьев не знал о том, что на нем божественное благословение праведника.
- Она лжет! Мы уже сотню раз спрашивали, но она не сознается. - Подал голос тот брат, что стоял в стороне и наблюдал за действом и задавал вопросы. На его поясе был серебряный меч. - Она все талдычит про Глас Нергала, который низвергла. Только вот она убила Верховную и если бы Глас существовал, это была бы она сама. - Он с нескрываемой ненавистью смотрел на пленницу.
- Представьтесь, сир. - Попросил старик холодно.
- Сир Ревисон, к вашим услугам, сир Йоганц.
- Я верю, что вы спрашивали, сир Ревисон. Спрашивали усердно и многократно. Но, быть может, вы также забыли раскрыть уши и услышать ее? Вы хоть знаете, кто перед вами?
Старший дознаватель ушам своим не поверил и с нехорошим прищуром спросил:
- Сир? Вы что, защищаете слугу Нергалову? Может, мне стоит доложить об этом, а вас посадить вместе с ней?
- Защищаю? - Йоганц развернулся к говорящему и оглядел того с головы до ног суровым взглядом отливающим темной сталью в дневном свете, льющемся из небольшого окна. - Разумеется. Она дважды спасла мне жизнь, а вы, если не остановитесь, то убьете ее такими темпами, - Он взглянул на свежий отвратительный ожог, на обильные кровоподтеки и уже подсыхающие дорожки крови на ее обнаженном теле, подвешенном за руки к крюку в потолке, и скривился, - и тогда ответов мы не получим вообще никаких. Сир Ревисон, вы будто возомнили, будто она что-то иное расскажет под пытками? Вы тут в столице совсем позабыли, что настоящим колдунам боль только в радость?
- Ну так давайте ее сразу на костер. Не понимаю, почему сир Вимарк медлит. - Недовольно фыркнул старший дознаватель.
- Сир Вимарк приказал пытать ее? Я очень в этом сомневаюсь. - Йоганц подошел и отстранил младшего помощника дознавателя.
Сир Ревисон ничего не ответил. Он красноречиво поджал губы и отвел глаза, и Аланис едва не рассмеялась снова. Все эти многодневные пытки были чистой самодеятельностью не в меру рьяного брата Ордена. Чернокнижница молча наблюдала за этим разговором, с живым интересом переводя взгляд с одного паладина на другого, но не вмешивалась. Сир Йоганц гораздо лучше нее знал как обращаться с братьями Ордена.
Старик стал отвязывать Аланис, затем сунул ей в руки лежавшую рядом сорочку из грубой мешковины и вывел вон. На пороге он обернулся и сообщил:
- Я удостоверюсь, чтобы сир Вимарк узнал об этом и вы больше не смогли приблизиться к пленнице.
Аланис скользнула взглядом по лицам своих мучителей и подарила многообещающую манящую улыбку сиру Ревисону. Вместе с проклятием бессонницы. Сир Йоганц закрыл дверь пыточной и приказал Аланис одеться. Затем он отвел ее в одну из молелен и усадил на простую каменную скамью перед изображением Инаат.
Сев рядом он сказал:
- Я попрошу сира Вимарка перевести тебя в другую камеру. Надеюсь хотя бы в этом он мне не откажет.
- А в чем он уже отказал? - Аланис отодвинулась на самый край скамьи, подальше от паладина.
- Я просил выдать тебя мне, чтобы мы могли вернуться в Арнхельм, где тебе и мне самое место. Я уверен, что он согласился бы, но, поскольку ты убила Верховную жрицу, это стало делом государственной важности и твою судьбу будет решать императорский совет.
- И что теперь со мной будет? Они решают уже неделю повесить меня или сжечь? - Горько усмехнулась чернокнижница. - Лучше бы вы мне дали тогда умереть, сир. А впрочем… - Она с сомнением посмотрела на старика.
- Ты что-то хочешь сказать? - Догадался сир Йоганц. - Говори, я помогу всем, чем смогу.
- У меня было много ночей чтобы обдумать произошедшее. - Аланис подняла глаза на изображение Инаат и взгляд ее замер. Она подбирала правильные слова, способные убедить паладина. - В тот день, когда мной была убита демоница я слышала голос и другого бога. Он обратился ко мне через мои кошмары и боль. Нергал в тот день говорил со мной и помог мне убить Верховную.
Она перевела задумчивый взгляд на паладина и уставилась ему в глаза:
- Зачем, сир Йоганц? Зачем он помог мне? И вот какой вопрос терзает меня все это время: что, если я ошиблась и Глас Нергала гуляет где-то на свободе? И чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что права. Дни идут, а мои силы не ослабевают, сир. - Она села поближе и сжала руку паладина. - Поклянитесь на мече, что если меня приговорят, и я не выйду отсюда живой, вы продолжите мое дело. Поклянитесь на мече перед Ее ликом, что найдете настоящий Глас и убьете его чего бы вам это не стоило.
Паладин в нерешительности посмотрел ей в глаза:
- Но почему ты так уверена, что он существует? Этому пророчеству двенадцать веков. Может пройти еще двенадцать, прежде чем оно сбудется. Или не сбудется вовсе.
Аланис в отчаянии сжала полы свое сорочки и сказала:
- Хотите, я покажу, как это ощущается? Покажу, что я могла десять лет назад и что могу сейчас? Я два месяца назад убила главу северного совета Теней, сир. Баронессу Архею Релан. Уничтожила все что она любила и самый разум. - Взгляд ее вновь загорелся ненавистью к старухе. - Я купалась в тенях и растирала ее воспоминания как пылинки между пальцев.
Глаза старика округлились:
- Баронесса Релан была главой вашего шабаша в Клыке?
Аланис рассмеялась, видя его замешательство:
- Что, благонравная старушка-вдова не казалась вам чистым злом?
Сир Йоганц обескураженно покачал головой:
- Но она же помогала сиротскому приюту! Отстроила в нем новый лазарет… Я даже был на церемонии открытия. Как же так?
- О-о… Она и жертв для наших ритуалов брала там же. Я помогала в этом приюте несколько лет, пока она не заставила меня убить сироту, с которым я подружилась. Этого я ей не простила, сир.
Она говорила и видела, как взгляд серых глаз меркнет. Как с каждым ее словом сердце сира Йоганца сжимается от ужаса и боли все сильнее. Договорив, она хищно улыбнулась:
- Не печальтесь, я отомстила за них всех.
Старик сокрушенно покачал головой:
- Столько зла и все прямо у меня под носом! Как мог я быть так слеп? - Он несколько минут сидел, разглядывая Аланис так внимательно, будто сам хотел проникнуть в ее воспоминания. Увидеть там все ужасы и содрогнуться. - Ладно, что ты хотела мне явить?
- Видение, сир Йоганц, которое я увидела перед тем как приплыть в столицу из Кар-Эвеста. Посмотрите мне в глаза, сир. И мужайтесь.
Она попыталась скользнуть в разум Йоганца, как делала десятки раз до этого, но ничего не выходило. Любая попытка, даже такая, какая свалила с ног баронессу Релан, ни к чему не приводила и Аланис негодующе воскликнула:
- Да перестаньте вы так сопротивляться, я же не собираюсь сводить вас с ума!
Паладин удивился и, наконец, улыбнулся:
- Я не сопротивляюсь совершенно и разум мой покоен. Думаю, богиня не желает, чтобы на меня действовали твои чары.
Чернокнижница тихо выругалась под нос и погрузилась в размышления. Наконец она снова подняла глаза и сказала:
- Лавка! - Взгляд ее заметался. - Я не знаю, на месте ли еще книга, там наверняка побывали уже все, кому не лень... Сир Йоганц, отправляйтесь в лавку “Острое перо” в ремесленном квартале, если ее еще не сожгли, конечно, возьмите ключ из моих вещей. На втором этаже найдете кабинет, в нем деревянная панель справа от окна. Нужно нажать на небольшую доску ровно напротив середины окна в этой панели и откроются потайные полки. Там лежит книга, возьмите ее и прочтите. В ней собрана летопись всех божественных событий и явлений за последние пять тысяч лет. Прочтите и вы сами все поймете. Зло уже снизошло к нам и скоро земли Талора омоются кровью, если мы что-нибудь не сделаем. И здесь я вам не враг.
Паладин кивнул и поднялся с места. Когда он выходил, Аланис окликнула его:
- Сир Йоганц, когда они наконец решат, как именно меня казнить - я буду ждать вас, чтобы исповедаться. Никого другого из Ордена я видеть не желаю. Приходите и вы узнаете обо всех моих грехах, а их, видит Инаат, не счесть.
Старик обернулся и сообщил:
- Я хотел бы, чтобы тебя ждала иная участь, но, боюсь, после твоего последнего поступка выбора нет.
Чернокнижница горько рассмеялась:
- Орден и Церковь никогда не признают что сидело на троне лучей, а значит кому-то нужно пустить кровь, да?
Паладин мрачно кивнул, подтвердив ее догадку, и вышел. Он позвал других рыцарей и приказал отвести ее в новую камеру. На этот раз ей досталась клетушка с удобствами - то есть с окном.
***
Сир Йоганц оставил ее много часов назад и Аланис очень надеялась, что он пошел в лавку. Если его убедит ее труд, то она наконец-то будет не одна в своем стремлении оставить последнее пророчество несбывшимся. Тянулись бесконечные часы ожидания. чернокнижница лежала, отвернувшись к стене, и безучастно разглядывала сырую стену своей камеры, когда раздался звон ключей и чугунная решетка скрипнула.
- Я всё вам рассказала. Что ещё вам нужно? - спросила тихо Аланис.
Вошедший, однако, остановился у ее жалкой лежанки из соломы и произнёс:
- Леди Лаэнис? Поднимайтесь, вы поедете со мной.
Аланис быстро поднялась на локте и обернулась. Голос, безусловно, был ей знаком, но она никак не рассчитывала услышать его здесь, в башне для заключенных. Этот голос, низкий и вечно приглушенный высоким воротом, скрывавшим нижнюю половину лица говорившего, принадлежал маршалу Илару Федерхену.
