По всем признакам в квартире давно никого не было.
Преодолевая неприятие собственных действий, я обошла лофт вдоль и поперек, и снизу доверху, заглянула за каждую незапертую дверцу, выдвинула каждый поддавшийся ящик. И не нашла ничего, что дало бы хоть намек, за который можно зацепиться.
В растерянности и унынии я снова поднялась по лестнице в спальню. Присела, а потом и прилегла на кровать, поверх серебристо-серого покрывала. Свернувшись калачиком, закрыла глаза.
Мне необходимо поговорить с кем-то, кто мог бы выслушать меня, не сочтя сразу же сумасшедшей. Я будто уже знала, куда мне нужно попасть, но нуждалась в помощи, чтобы проложить маршрут.
От двери своего одинокого дома, от залитой слезами подушки и за пределы простых человеческих переживаний.
...Не помню, как выбралась из квартиры Кейрана, как закрывала дверь и шла к машине. Усевшись за руль, набрала номер Брайана.
- Брай, мне надо встретиться с Эвлинн. Возможно ли это, удобно ли?
- Удобно и возможно. Она сама хотела с тобой дела обсудить, - заверил меня друг. - Позвони ей и договоритесь.
Что я немедленно и сделала, назначив встречу на завтра.
Дома взяла лэптоп, тетрадь Мэгги Уолш, фотоальбом Джека и устроилась за столом на кухне. Первым делом выяснила, что преследовавшие меня черные крылатые твари зовутся вОронами, а не ворОнами, и это два разных вида птиц.
Далеко за полночь, насмотревшись фотографий и начитавшись дневника, я ушла в гостиную, забыв выключить или намеренно не выключая на кухне свет. Улеглась на диван и уснула с мыслью о том, что как никогда в жизни нуждаюсь в том, чтобы меня не просто выслушали, но и ткнули носом во что-то, что я упорно не замечала.
Или не хотела поверить.
Деревце моей надежды неудержимо теряло листья. Шансов на то, что Кейран скоро вернется в мою жизнь, оставалось все меньше, и восприятие временами стирало разницу между «он бросил меня» или «с ним что-то случилось». Я просто хотела знать, что именно произошло.
Миган позвонил сегодня утром, когда я пила кофе и жевала подсохшую булочку с марципанами. Понятия не имею, когда и как она попала ко мне на кухню, на тарелку под чистую салфетку. Наверное, Уна или Фиона принесли.
- Ну, мисс МакМэй, как далеко зашло ваше расследование? - поинтересовался инспектор.
- Какое у вас тонкое чувство юмора.
- У меня его вообще нет, - заявил Миган. - Я знаю, что вы не угомонитесь, и будете продолжать бурную деятельность. Вот и спрашиваю - как успехи? Выяснили что-то новое?
- А вы?
- Как раз работаю над этим. Думал, поведаете мне что-нибудь полезное, но вы не хотите. Тогда я продолжу заниматься своим делом. Позвоню, когда кое-что проверю.
- Так у вас что-то есть? Какие-то зацепки?
- Можно и так сказать.
- Вам нравится меня дразнить? Что вы узнали?
- Ничего нового. Для вас, - подчеркнул это «для вас» инспектор. - Поговорим, когда буду знать больше.
Ничего нового для меня? Из всего, что я узнала, но не сказала Мигану, была только информация о возможном участии Кейрана в экспедиции на Кадер Тор. О том, что Кейран разыскивал в столице Шону, инспектор точно знал, он мне сам об этом говорил. А узнать он это мог в той же галерее, и там же ему поведали и о моем визите, и про Кадер Тор.
Удовлетворившись наспех сделанными выводами, я отправилась на встречу с Эвлинн.
Песочного цвета трехэтажный многоквартирный дом, в котором жила Эвлинн, располагался недалеко от сувенирного магазинчика. Я все еще сомневалась о своевременности визита. Позвонила в дверь квартиры и страшно разволновалась, но Эвлинн встретила меня радушно, обняла и поцеловала в щеку, как старую знакомую, хотя виделись мы с ней всего однажды. Приобняв в ответ хрупкую женщину, я поразилась, насколько она исхудала. Эвлинн и так была миниатюрной, а сейчас и вовсе стала похожа на крошечного эльфа. С бледного лица смотрели огромные черные глаза, а под серой футболкой выпирали узкие острые плечики.
- Мне кажется, что я знаю тебя уже очень давно, Хейз, - она будто подслушала мои мысли. - Рада, что ты зашла.
Она пригласила меня в просторную светлую комнату. Усадила в удобное кресло, сама села во второе. В не загроможденной мебелью квартире было тихо, только откуда-то доносилось тихое размеренное гудение посудомоечной или стиральной машины. Мирный, обыденный звук. Он успокаивал, дарил ощущение безопасности.
- Эвлинн... Мне очень жаль, что с вашим мужем случилась такая беда, - заговорила я. - Брайан рассказывал о Питере. Я знаю, что вы для него самые близкие люди.
- Брайан нам как сын, - кивнула Эвлинн, грустно улыбнувшись. - На похоронах он был с милой, юной девушкой. Ты ее знаешь?
- Брай познакомился с Уной у меня дома. Она ландшафтный дизайнер и кудесница-садовод, превратила непроходимые джунгли вокруг моего коттеджа в сказочной красоты сад.
- Вот как, - темные брови собеседницы приподнялись над оправой очков, - а я была уверена, что он ни на кого, кроме тебя и не смотрит.
- Мы с ним только друзья.
- Тоже неплохо, - мягкая улыбка тронула бледные губы женщины.
- Эвлинн, я хотела с вами поговорить о магазине и еще кое о чем, - уйдя от одной неудобной темы, я свернула в еще более сомнительную сторону.
- Давай поговорим. Но сначала заварю чай, - хозяйка дома встала с кресла, - и мы перекусим. Хорошо?
Я рассеянно кивнула, глядя на миниатюрный силуэт Эвлинн, обрисовавшийся на фоне окна с кремовыми полупрозрачными шторами. Мне показалось, что сейчас за узкими плечами женщины возникнут и затрепещут переливчатые стрекозиные крылышки, и хрупкая большеглазая брюнетка легко взмоет в воздух.
За чаем с земляничным пирогом разговор начался сам собой. Эвлинн внимательно слушала, глядя на меня похожими на черные агаты глазами, а я не могла остановиться, пока не выложила историю, как продала квартиру и переехала в коттедж, про Кейрана и про Джека.
- В общем, у меня не осталось почти ничего, из того, что я планировала вложить в бизнес, - вздохнула я. - Простите, что морочила вам голову. И вот... - я порылась в сумке, висящей на спинке стула, - возвращаю ключи от магазина.
Несколько секунд гостеприимная хозяйка задумчиво смотрела на меня, а черты ее немного кукольного личика словно бы расслабились и разгладились.
- Оставь ключи у себя, Хейз, - сказала Эвлинн. - Не спеши отказываться от идеи.
- Но я не смогу...
- Все еще может измениться. В любой момент.
Мои финансы катастрофически таяли. Что здесь могло измениться? Если срочно не найду работу, то скоро останусь совсем без всего. А я занята совсем иными поисками.
- Ты хотела поговорить еще о чем-то, Хейз? - голос Эвлинн вернул меня из уныния.
- Скажите, вы верите в нечто... - я запнулась, подбирая слова, - необычное.
- В сверхъестественное? В чудеса? В магию? - подсказала Эвлинн, бесшумно помешивая ложечкой чай
- Ну, примерно. В нечто очевидное, но необъяснимое с точки зрения логики далекого от всякой эзотерики человека.
- Этот человек ты?
- Да, я о себе. Помните наш с Брайаном визит в ваш магазин? Вы тогда подарили мне медальон работы вашего дядюшки, - я потянула за висящий у меня на шее кожаный шнурок и вытащила медальон.
Мне нравилось касание всегда теплого металла к коже. Амулет походил на маленький щит, незаметный для окружающих, но явный для меня самой. Я привыкла к нему, он стал частью повседневного ритуала - встала, умылась, надела медальон. Без него я из дома не выходила.
- Ваш подарок изменил мою жизнь, - заявила я, глядя на Эвлинн. - Он привел меня в дом, в котором жила возлюбленная вашего дяди.
- То есть? - собеседница удивленно моргнула.
- Полин Элизабет Уолш. Ведь так звали женщину, в которую был влюблен ваш родственник?
- Хочешь сказать, что Кейран - внук Элизабет Уолш? - изумилась Эвлинн.
- И орнамент на медальоне, - я накрыла висящий на груди амулет ладонью, - полностью повторяет рисунок, которым украшены стены, ставни и дверь в коттедже, где я теперь живу. Джек Уолш сказал, что орнамент придумала его дочь, мама Кейрана. Вы знаете, что с ней случилось?
- Да. Я слышала от дяди печальную историю. Он тогда был убит горем за свою любимую женщину, которую постигло такое несчастье.
- Джек отдал мне тетрадку с записями матери Кейрана. А еще у меня есть фотоальбом Уолшей, - выпалила я.
- Все это у тебя с собой?
Я кивнула.
- Доставай, - Эвлинн отодвинула чашки в сторону, освобождая место, и похлопала рукой по столу. - Я хочу на это взглянуть, если ты не против, конечно.
- Мне хотелось их вам показать, - призналась я, чувствуя, как заколотилось сердце, и задрожали руки.
... - Так вот он каков, соперник дяди... - Эвлинн разглядывала черно-белую фотографию молодого Джека Уолша.
На снимке он стоял, опираясь руками на капот машины и повернув к фотографу голову. Я улыбнулась мысли о том, что любовь дедушки Кейрана к клетчатым рубашкам началась давно и оставалась неизменной много лет. На фото он тоже был одет в клетчатую рубашку, закатанные выше локтей рукава открывали сильные мускулистые предплечья. На снимке Джек выглядел лет на тридцать-тридцать пять, и его явное сходство с внуком зачаровало меня. Я смотрела на снимок, не в силах отвести взгляда.
- Вы никогда не видели Джека? - поинтересовалась я у Эвлинн.
- Хейз, прошу, зови меня на «ты», - она вскинула глаза, снова поразив меня их темной глубиной. - Я знала, что дядя влюблен в замужнюю женщину, но ее мужа никогда не видела. Только слышала, что он красивый мужчина. Теперь убедилась в этом.
- А Полин? Возлюбленную своего дяди ты знала?
Моя собеседница перелистнула страницу альбома, потом еще одну.
- Дядя Финн называл ее вторым именем – Элизабет, Лиз, и только так. Вот она, - Эвлинн прикоснулась к уголку одной из фотографий, на которой Джек был запечатлен вместе со стройной блондинкой. - Интересная женщина.
- Да, очень, - согласилась я.
Они с Джеком позировали, глядя прямо в объектив, но ни в их позах, ни в выражении лиц не было ничего нарочитого. Бабушка Кейрана стояла, чуть склонив голову к плечу мужа, и улыбалась мягкой, словно прозрачной улыбкой, растворенной в каждой черте ее милого, утонченного лица. Джек, невероятно привлекательный мужчина с открытым взглядом, возвышался рядом с женой, свободно опустив руки вдоль могучего тела.
Трудно сказать, сколько снимку лет. Джек на нем выглядел старше, чем на предыдущем фото. Но я узнала место, где позировали Уолши: у калитки коттеджа, в котором я теперь жила. А по ту сторону фотокамеры, возможно, находился совсем еще юный Кейран. Он рассказывал мне, что начал увлекаться фотографией в детстве.
Мы листали альбом, и я думала, как же все причудливо порой переплетается. Две едва знакомые друг с другом женщины разглядывали фрагменты жизни людей, которых тоже едва знали или только слышали о них, но эти люди стали частью наших судеб, они свели нас, связали чем-то общим. И связь была крепче и глубже, чем могло показаться.
Но, разглядывая альбом первый раз, я испытала сильнейшее разочарование, быстро трансформировавшееся в ноющую печаль: ни на одной фотографии я так и не увидела Кейрана.
Почему, выбирая альбом, я так торопилась, что не просмотрела его более тщательно? Ведь могла взять другой, в котором наверняка были бы снимки Кея. Я начала забывать его лицо.
Полин уже нет в живых. Джек Уолш умирал в клинике. А Кейран словно вообще бесследно исчезал из этой реальности.
В носу защипало, я заморгала, тщетно сдерживая набегавшие слезы. Эвлинн протянула через стол руку и пожала мои пальцы. Теплое прикосновение тонкой, но крепкой руки мгновенно зарядило меня силой. Я сидела напротив женщины, только что потерявшей мужа, едва не потерявшей сына, но явно знавшей больше меня об умении держать себя в руках и не сдаваться.
- Мы чувствуем себя особенно несчастными, когда думаем, что ничего не можем сделать, не можем ничего изменить, - с чувством произнесла Эвлинн. - Но ты можешь.
- Я? Как? Что я могу изменить?
Эвлинн подтолкнула ко мне салфетницу, и я с безмолвной благодарностью воспользовалась возможностью осушить слезы и вытереть нос.
- У тебя есть выбор: ты можешь смириться с неизбежной смертью Джека Уолша и принять факт, что Кейран тебя бросил и сбежал, - прямота женщины смутила меня, но только на миг. - А можешь пойти другим путем. Для старшего Уолша ты уже оплатила пребывание в отличном стационаре. Как знать, вдруг это что-то изменит. И ты можешь попытаться найти Кейрана. Но чем бы твои активные действия и поиски не завершились, ты на полном основании потом скажешь - я сделала, что смогла. Это лучше, чем просто сидеть и ждать, задыхаясь от беспомощности.
- Да. Это лучше, чем сидеть и ждать, - эхом повторила я, комкая в руках салфетку.
- Действуй, милая, и не трать силы на пустые надежды.
- Нет, никаких… надежд, - откликнулась я. - Кроме одной. Позволю себе думать, что в этом альбоме собраны снимки, которые делал Кейран, учась фотографировать. Что невидимый фотограф, оставшийся за кадром, это он и есть.
- Между прочим, отличная мысль, - согласилась Эвлинн.
Она встала из-за стола, снова наполнила водой и включила электрический чайник.
- У тебя там есть еще тетрадка мамы Кейрана, - подала голос женщина. - Предлагаю заглянуть в нее под новую порцию чая.
Я согласно кивнула, взяла наши чашки, сполоснула их, поставила снова на стол и уселась, сложив руки на коленях, как примерная ученица, ожидающая важного экзамена, который, возможно, определит будущее.
Бледные пальцы Эвлинн подрагивали, когда она, едва касаясь, водила по контурам нарисованного в тетрадке орнамента.
- Надо же... - женщина печально улыбнулась и медленно покачала головой. - Я и знать не знала, что этот орнамент придумала дочка той самой Лиз. Была твердо уверена, что автор мой дядя. И история сложилась такая красивая и романтичная - он создал рисунок с особым смыслом и нанес его на амулет для своей недосягаемой возлюбленной, как символ безответной любви.
- На самом деле ведь так и было, - отозвалась я. - Он сделал амулет для возлюбленной.
- Уже не уверена, - Эвлинн не сводила взгляда с рисунка. - Возможно, подвеска предназначалась не Лиз, а ее дочери, но...
- Но отдать подвеску твой дядя просто не успел... - подхватила я. - Потому что мамы Кейрана не стало.
Моя собеседница склонила голову, соглашаясь. Я понятия не имела, сколько лет Эвлинн. Временами бледное, худое личико словно подсвечивалось изнутри, и во всем ее облике виделась юная легкость, а порой морщины у рта и вокруг глаз обозначались резче, и она казалась усталой сухонькой женщиной в годах. Вот как сейчас.
- Трудно сказать, как все было и когда, - Эвлинн провела ладонью по странице тетради, разглаживая загнутые, потрепанные уголки. - Но по срокам все примерно совпадает. Мать Кейрана погибла лет тридцать назад, приблизительно тогда же мой дядя вдруг увлекся художественной ковкой и стал изготавливать украшения.
Я посмотрела на висящий у меня на груди амулет, и словно увидела его другими глазами, прочувствовала иначе. Если все так, как предполагала Эвлинн, то я носила на себе нечто, созданное не для выражения романтических чувств, а для какой-то другой цели.
- Так или иначе, но подвеска осталась в нашей семье ждать своего часа, - собеседница проследила за моим взглядом, - и теперь она твоя по праву. Я не ошиблась, когда отдавала амулет тебе.
Преодолевая неприятие собственных действий, я обошла лофт вдоль и поперек, и снизу доверху, заглянула за каждую незапертую дверцу, выдвинула каждый поддавшийся ящик. И не нашла ничего, что дало бы хоть намек, за который можно зацепиться.
В растерянности и унынии я снова поднялась по лестнице в спальню. Присела, а потом и прилегла на кровать, поверх серебристо-серого покрывала. Свернувшись калачиком, закрыла глаза.
Мне необходимо поговорить с кем-то, кто мог бы выслушать меня, не сочтя сразу же сумасшедшей. Я будто уже знала, куда мне нужно попасть, но нуждалась в помощи, чтобы проложить маршрут.
От двери своего одинокого дома, от залитой слезами подушки и за пределы простых человеческих переживаний.
...Не помню, как выбралась из квартиры Кейрана, как закрывала дверь и шла к машине. Усевшись за руль, набрала номер Брайана.
- Брай, мне надо встретиться с Эвлинн. Возможно ли это, удобно ли?
- Удобно и возможно. Она сама хотела с тобой дела обсудить, - заверил меня друг. - Позвони ей и договоритесь.
Что я немедленно и сделала, назначив встречу на завтра.
Дома взяла лэптоп, тетрадь Мэгги Уолш, фотоальбом Джека и устроилась за столом на кухне. Первым делом выяснила, что преследовавшие меня черные крылатые твари зовутся вОронами, а не ворОнами, и это два разных вида птиц.
Далеко за полночь, насмотревшись фотографий и начитавшись дневника, я ушла в гостиную, забыв выключить или намеренно не выключая на кухне свет. Улеглась на диван и уснула с мыслью о том, что как никогда в жизни нуждаюсь в том, чтобы меня не просто выслушали, но и ткнули носом во что-то, что я упорно не замечала.
Или не хотела поверить.
Глава 6
Деревце моей надежды неудержимо теряло листья. Шансов на то, что Кейран скоро вернется в мою жизнь, оставалось все меньше, и восприятие временами стирало разницу между «он бросил меня» или «с ним что-то случилось». Я просто хотела знать, что именно произошло.
Миган позвонил сегодня утром, когда я пила кофе и жевала подсохшую булочку с марципанами. Понятия не имею, когда и как она попала ко мне на кухню, на тарелку под чистую салфетку. Наверное, Уна или Фиона принесли.
- Ну, мисс МакМэй, как далеко зашло ваше расследование? - поинтересовался инспектор.
- Какое у вас тонкое чувство юмора.
- У меня его вообще нет, - заявил Миган. - Я знаю, что вы не угомонитесь, и будете продолжать бурную деятельность. Вот и спрашиваю - как успехи? Выяснили что-то новое?
- А вы?
- Как раз работаю над этим. Думал, поведаете мне что-нибудь полезное, но вы не хотите. Тогда я продолжу заниматься своим делом. Позвоню, когда кое-что проверю.
- Так у вас что-то есть? Какие-то зацепки?
- Можно и так сказать.
- Вам нравится меня дразнить? Что вы узнали?
- Ничего нового. Для вас, - подчеркнул это «для вас» инспектор. - Поговорим, когда буду знать больше.
Ничего нового для меня? Из всего, что я узнала, но не сказала Мигану, была только информация о возможном участии Кейрана в экспедиции на Кадер Тор. О том, что Кейран разыскивал в столице Шону, инспектор точно знал, он мне сам об этом говорил. А узнать он это мог в той же галерее, и там же ему поведали и о моем визите, и про Кадер Тор.
Удовлетворившись наспех сделанными выводами, я отправилась на встречу с Эвлинн.
Песочного цвета трехэтажный многоквартирный дом, в котором жила Эвлинн, располагался недалеко от сувенирного магазинчика. Я все еще сомневалась о своевременности визита. Позвонила в дверь квартиры и страшно разволновалась, но Эвлинн встретила меня радушно, обняла и поцеловала в щеку, как старую знакомую, хотя виделись мы с ней всего однажды. Приобняв в ответ хрупкую женщину, я поразилась, насколько она исхудала. Эвлинн и так была миниатюрной, а сейчас и вовсе стала похожа на крошечного эльфа. С бледного лица смотрели огромные черные глаза, а под серой футболкой выпирали узкие острые плечики.
- Мне кажется, что я знаю тебя уже очень давно, Хейз, - она будто подслушала мои мысли. - Рада, что ты зашла.
Она пригласила меня в просторную светлую комнату. Усадила в удобное кресло, сама села во второе. В не загроможденной мебелью квартире было тихо, только откуда-то доносилось тихое размеренное гудение посудомоечной или стиральной машины. Мирный, обыденный звук. Он успокаивал, дарил ощущение безопасности.
- Эвлинн... Мне очень жаль, что с вашим мужем случилась такая беда, - заговорила я. - Брайан рассказывал о Питере. Я знаю, что вы для него самые близкие люди.
- Брайан нам как сын, - кивнула Эвлинн, грустно улыбнувшись. - На похоронах он был с милой, юной девушкой. Ты ее знаешь?
- Брай познакомился с Уной у меня дома. Она ландшафтный дизайнер и кудесница-садовод, превратила непроходимые джунгли вокруг моего коттеджа в сказочной красоты сад.
- Вот как, - темные брови собеседницы приподнялись над оправой очков, - а я была уверена, что он ни на кого, кроме тебя и не смотрит.
- Мы с ним только друзья.
- Тоже неплохо, - мягкая улыбка тронула бледные губы женщины.
- Эвлинн, я хотела с вами поговорить о магазине и еще кое о чем, - уйдя от одной неудобной темы, я свернула в еще более сомнительную сторону.
- Давай поговорим. Но сначала заварю чай, - хозяйка дома встала с кресла, - и мы перекусим. Хорошо?
Я рассеянно кивнула, глядя на миниатюрный силуэт Эвлинн, обрисовавшийся на фоне окна с кремовыми полупрозрачными шторами. Мне показалось, что сейчас за узкими плечами женщины возникнут и затрепещут переливчатые стрекозиные крылышки, и хрупкая большеглазая брюнетка легко взмоет в воздух.
За чаем с земляничным пирогом разговор начался сам собой. Эвлинн внимательно слушала, глядя на меня похожими на черные агаты глазами, а я не могла остановиться, пока не выложила историю, как продала квартиру и переехала в коттедж, про Кейрана и про Джека.
- В общем, у меня не осталось почти ничего, из того, что я планировала вложить в бизнес, - вздохнула я. - Простите, что морочила вам голову. И вот... - я порылась в сумке, висящей на спинке стула, - возвращаю ключи от магазина.
Несколько секунд гостеприимная хозяйка задумчиво смотрела на меня, а черты ее немного кукольного личика словно бы расслабились и разгладились.
- Оставь ключи у себя, Хейз, - сказала Эвлинн. - Не спеши отказываться от идеи.
- Но я не смогу...
- Все еще может измениться. В любой момент.
Мои финансы катастрофически таяли. Что здесь могло измениться? Если срочно не найду работу, то скоро останусь совсем без всего. А я занята совсем иными поисками.
- Ты хотела поговорить еще о чем-то, Хейз? - голос Эвлинн вернул меня из уныния.
- Скажите, вы верите в нечто... - я запнулась, подбирая слова, - необычное.
- В сверхъестественное? В чудеса? В магию? - подсказала Эвлинн, бесшумно помешивая ложечкой чай
- Ну, примерно. В нечто очевидное, но необъяснимое с точки зрения логики далекого от всякой эзотерики человека.
- Этот человек ты?
- Да, я о себе. Помните наш с Брайаном визит в ваш магазин? Вы тогда подарили мне медальон работы вашего дядюшки, - я потянула за висящий у меня на шее кожаный шнурок и вытащила медальон.
Мне нравилось касание всегда теплого металла к коже. Амулет походил на маленький щит, незаметный для окружающих, но явный для меня самой. Я привыкла к нему, он стал частью повседневного ритуала - встала, умылась, надела медальон. Без него я из дома не выходила.
- Ваш подарок изменил мою жизнь, - заявила я, глядя на Эвлинн. - Он привел меня в дом, в котором жила возлюбленная вашего дяди.
- То есть? - собеседница удивленно моргнула.
- Полин Элизабет Уолш. Ведь так звали женщину, в которую был влюблен ваш родственник?
- Хочешь сказать, что Кейран - внук Элизабет Уолш? - изумилась Эвлинн.
- И орнамент на медальоне, - я накрыла висящий на груди амулет ладонью, - полностью повторяет рисунок, которым украшены стены, ставни и дверь в коттедже, где я теперь живу. Джек Уолш сказал, что орнамент придумала его дочь, мама Кейрана. Вы знаете, что с ней случилось?
- Да. Я слышала от дяди печальную историю. Он тогда был убит горем за свою любимую женщину, которую постигло такое несчастье.
- Джек отдал мне тетрадку с записями матери Кейрана. А еще у меня есть фотоальбом Уолшей, - выпалила я.
- Все это у тебя с собой?
Я кивнула.
- Доставай, - Эвлинн отодвинула чашки в сторону, освобождая место, и похлопала рукой по столу. - Я хочу на это взглянуть, если ты не против, конечно.
- Мне хотелось их вам показать, - призналась я, чувствуя, как заколотилось сердце, и задрожали руки.
... - Так вот он каков, соперник дяди... - Эвлинн разглядывала черно-белую фотографию молодого Джека Уолша.
На снимке он стоял, опираясь руками на капот машины и повернув к фотографу голову. Я улыбнулась мысли о том, что любовь дедушки Кейрана к клетчатым рубашкам началась давно и оставалась неизменной много лет. На фото он тоже был одет в клетчатую рубашку, закатанные выше локтей рукава открывали сильные мускулистые предплечья. На снимке Джек выглядел лет на тридцать-тридцать пять, и его явное сходство с внуком зачаровало меня. Я смотрела на снимок, не в силах отвести взгляда.
- Вы никогда не видели Джека? - поинтересовалась я у Эвлинн.
- Хейз, прошу, зови меня на «ты», - она вскинула глаза, снова поразив меня их темной глубиной. - Я знала, что дядя влюблен в замужнюю женщину, но ее мужа никогда не видела. Только слышала, что он красивый мужчина. Теперь убедилась в этом.
- А Полин? Возлюбленную своего дяди ты знала?
Моя собеседница перелистнула страницу альбома, потом еще одну.
- Дядя Финн называл ее вторым именем – Элизабет, Лиз, и только так. Вот она, - Эвлинн прикоснулась к уголку одной из фотографий, на которой Джек был запечатлен вместе со стройной блондинкой. - Интересная женщина.
- Да, очень, - согласилась я.
Они с Джеком позировали, глядя прямо в объектив, но ни в их позах, ни в выражении лиц не было ничего нарочитого. Бабушка Кейрана стояла, чуть склонив голову к плечу мужа, и улыбалась мягкой, словно прозрачной улыбкой, растворенной в каждой черте ее милого, утонченного лица. Джек, невероятно привлекательный мужчина с открытым взглядом, возвышался рядом с женой, свободно опустив руки вдоль могучего тела.
Трудно сказать, сколько снимку лет. Джек на нем выглядел старше, чем на предыдущем фото. Но я узнала место, где позировали Уолши: у калитки коттеджа, в котором я теперь жила. А по ту сторону фотокамеры, возможно, находился совсем еще юный Кейран. Он рассказывал мне, что начал увлекаться фотографией в детстве.
Мы листали альбом, и я думала, как же все причудливо порой переплетается. Две едва знакомые друг с другом женщины разглядывали фрагменты жизни людей, которых тоже едва знали или только слышали о них, но эти люди стали частью наших судеб, они свели нас, связали чем-то общим. И связь была крепче и глубже, чем могло показаться.
Но, разглядывая альбом первый раз, я испытала сильнейшее разочарование, быстро трансформировавшееся в ноющую печаль: ни на одной фотографии я так и не увидела Кейрана.
Почему, выбирая альбом, я так торопилась, что не просмотрела его более тщательно? Ведь могла взять другой, в котором наверняка были бы снимки Кея. Я начала забывать его лицо.
Полин уже нет в живых. Джек Уолш умирал в клинике. А Кейран словно вообще бесследно исчезал из этой реальности.
В носу защипало, я заморгала, тщетно сдерживая набегавшие слезы. Эвлинн протянула через стол руку и пожала мои пальцы. Теплое прикосновение тонкой, но крепкой руки мгновенно зарядило меня силой. Я сидела напротив женщины, только что потерявшей мужа, едва не потерявшей сына, но явно знавшей больше меня об умении держать себя в руках и не сдаваться.
- Мы чувствуем себя особенно несчастными, когда думаем, что ничего не можем сделать, не можем ничего изменить, - с чувством произнесла Эвлинн. - Но ты можешь.
- Я? Как? Что я могу изменить?
Эвлинн подтолкнула ко мне салфетницу, и я с безмолвной благодарностью воспользовалась возможностью осушить слезы и вытереть нос.
- У тебя есть выбор: ты можешь смириться с неизбежной смертью Джека Уолша и принять факт, что Кейран тебя бросил и сбежал, - прямота женщины смутила меня, но только на миг. - А можешь пойти другим путем. Для старшего Уолша ты уже оплатила пребывание в отличном стационаре. Как знать, вдруг это что-то изменит. И ты можешь попытаться найти Кейрана. Но чем бы твои активные действия и поиски не завершились, ты на полном основании потом скажешь - я сделала, что смогла. Это лучше, чем просто сидеть и ждать, задыхаясь от беспомощности.
- Да. Это лучше, чем сидеть и ждать, - эхом повторила я, комкая в руках салфетку.
- Действуй, милая, и не трать силы на пустые надежды.
- Нет, никаких… надежд, - откликнулась я. - Кроме одной. Позволю себе думать, что в этом альбоме собраны снимки, которые делал Кейран, учась фотографировать. Что невидимый фотограф, оставшийся за кадром, это он и есть.
- Между прочим, отличная мысль, - согласилась Эвлинн.
Она встала из-за стола, снова наполнила водой и включила электрический чайник.
- У тебя там есть еще тетрадка мамы Кейрана, - подала голос женщина. - Предлагаю заглянуть в нее под новую порцию чая.
Я согласно кивнула, взяла наши чашки, сполоснула их, поставила снова на стол и уселась, сложив руки на коленях, как примерная ученица, ожидающая важного экзамена, который, возможно, определит будущее.
***
Бледные пальцы Эвлинн подрагивали, когда она, едва касаясь, водила по контурам нарисованного в тетрадке орнамента.
- Надо же... - женщина печально улыбнулась и медленно покачала головой. - Я и знать не знала, что этот орнамент придумала дочка той самой Лиз. Была твердо уверена, что автор мой дядя. И история сложилась такая красивая и романтичная - он создал рисунок с особым смыслом и нанес его на амулет для своей недосягаемой возлюбленной, как символ безответной любви.
- На самом деле ведь так и было, - отозвалась я. - Он сделал амулет для возлюбленной.
- Уже не уверена, - Эвлинн не сводила взгляда с рисунка. - Возможно, подвеска предназначалась не Лиз, а ее дочери, но...
- Но отдать подвеску твой дядя просто не успел... - подхватила я. - Потому что мамы Кейрана не стало.
Моя собеседница склонила голову, соглашаясь. Я понятия не имела, сколько лет Эвлинн. Временами бледное, худое личико словно подсвечивалось изнутри, и во всем ее облике виделась юная легкость, а порой морщины у рта и вокруг глаз обозначались резче, и она казалась усталой сухонькой женщиной в годах. Вот как сейчас.
- Трудно сказать, как все было и когда, - Эвлинн провела ладонью по странице тетради, разглаживая загнутые, потрепанные уголки. - Но по срокам все примерно совпадает. Мать Кейрана погибла лет тридцать назад, приблизительно тогда же мой дядя вдруг увлекся художественной ковкой и стал изготавливать украшения.
Я посмотрела на висящий у меня на груди амулет, и словно увидела его другими глазами, прочувствовала иначе. Если все так, как предполагала Эвлинн, то я носила на себе нечто, созданное не для выражения романтических чувств, а для какой-то другой цели.
- Так или иначе, но подвеска осталась в нашей семье ждать своего часа, - собеседница проследила за моим взглядом, - и теперь она твоя по праву. Я не ошиблась, когда отдавала амулет тебе.
