Джек задал ему вопрос, который сам Кейран задавал себе уже тысячу раз: «И что теперь?»
Порвать с Шоной. Заполучить Хейз. Все просто и понятно. Надо только сделать больно Шоне и встать между Хейз и тем парнем.
Он ничего не знал о Хейз. Просто заболел ею и носился с этой «хворью», изводившей его. Психовал, избегая контактов с ней, и шнырял по кустам, подглядывая в окна. В самом деле, почему он просто не может поступить по-взрослому - позвонить, назначить встречу? Или приехать к ней внезапно, но не шататься тайно в ночи, а позвонить в дверь, дождаться, пока она откроет, и увидеть в ее глазах ответы.
Это необъяснимо, это даже пугало, но факт оставался фактом - он не мог решиться. Какой-то барьер стоял между потребностью быть с ней и тем, чтобы сделать шаг к осуществлению желаемого. Словно та область мира, где сбываются именно эти его мечты, являлась безвоздушным пространством, непригодным для жизни. Заоблачная, ослепительно сияющая высь, где выстраиваются замки Фата Морганы - восхитительные в своей нереальности миражи, куда нет доступа простым смертным.
Во время оформления сделки с квартирой он постарался сделать все возможное, чтобы не встречаться с девушкой, надеясь таким образом побороть одержимость ею.
Спасала только работа. Он целиком отдавался процессу, выбрасывая из головы все лишнее на время съемок. Ему это удавалось до тех пор, пока однажды не понял, что чем больше проходит времеми с последней встречи с Хейз, тем глубже эта женщина проникает в его сознание и словно растворяется в кровотоке.
Его руки и губы хранили искры живого тепла, некогда порожденные прикосновением к ней и их единственным поцелуем, который он украл. И сбежал, унося с собой пронзительное желание, ставшее наваждением, дразнившим его нервные окончания и будоражившим воображение до такой степени, что иногда, глядя в объектив камеры, он видел там не Морин, а Хейз.
Кейран с трудом засыпал. А если удавалось уснуть, то чаще прочего его посещали видения образа обнаженной женщины с длинными блестящими волосами цвета темного шоколада.
Волосы касались его кожи, накрывали шелковым плащом, пока женщина двигалась на нем, вжимаясь бедрами, влажно скользя по его плоти...
Грань между сновидениями и реальностью истончалась настолько, что он ощущал соприкосновение голых, разгоряченных тел, слышал звуки их взаимного желания, дикого и необузданного, и... просыпался злой, растерянный и возбужденный до боли.
Ледяной душ приносил временное облегчение. Иной же способ снять напряжение вызывал разочарование и бессильное отвращение. Еще более взвинченный, он начинал новый день.
А надлом, что возник между Кейраном и Шоной, медленно, но верно углублялся, постепенно отдаляя их друг от друга.
Морин все настойчивей проявляла ненужное внимание к ним обоим. С Шоной она была особенно дружелюбна, мягка и приветлива, чем приводила девушку в еще большее замешательство и нервозность.
Царственная мисс Берриган покровительствовала всей съемочной группе, незаметно делая из них одну большую дружную… нет, не семью - армию ее преданных обожателей. Наблюдая все это, Кейран рвался в «нейтральные воды», туда, где ставшая излишне приватной обстановка особняка не будет давить с такой мощью.
Жизнь незаметно превращалась в некое подобие давнего сна, приснившегося ему в столице. Неясные женские образы, ощущения, запахи - все смешалось, перемещаясь из грез и снов в реальность, цеплялось за чувства и сознание, оставляя саднящие шрамы и неисчезающие следы.
Казалось, его прошлое, настоящее и будущее вели борьбу за право занять главное место в судьбе. И только от свободы воли зависело, где останется сам Кейран.
Душа и сердце рвались куда-то, а сам он топтался на месте, чувствуя себя закованным в невидимые кандалы. А может, Джек прав, и не надо все усложнять?
...Морин действительно буквально жила в кадре. Совершенное тело, идеальная кожа, оттененная пламенем волос. Естественная грация, полная раскрепощенность. Кейран почти не давал указаний своей модели, она все делала сама, с утонченной пластикой меняя одну безупречную позу на другую. В двухсотстраничный альбом попадут лучшие снимки. Но выбрать будет непросто, ведь каждый кадр с Морин практически идеален.
Кейран с головой ушел в процесс, на время забыв о том, что не давало покоя. Изредка бросал быстрые взгляды по сторонам, выбирая точку, откуда будет сделана следующая партия снимков, и легко перемещался по помещению.
И не замечал, как янтарные глаза Морин следили за ним, не оставляя без внимания ни на миг.
Кейран прервался, что-то поправляя в настройках камеры.
- Этот взгляд - для тебя, - раздался над ухом тихий голос Шоны.
- Перестань, Ши. Это уже просто нелепо. Она смотрит в камеру, как и положено, - ответил вполголоса, не отрываясь от своего занятия.
- Нет, она смотрит на тебя. И это не нелепо. Это пугает...
Кейран стиснул зубы, не позволяя себе реагировать резко, но крошечные пузырьки вскипавшего раздражения поднимались на поверхность, нарушив и без того зыбкое равновесие.
- Кей, ты - ее цель. Она не угомонится, пока тебя не получит.
Она шептала торопливо, нервозно. Губы Шоны были совсем близко, ее дыхание коснулось уха Кейрана, и он непроизвольно вздрогнул.
Ничего не ответил, надеясь, что молчанием сведет на нет всю остроту момента. И напомнил себе - это всего лишь момент и только. Ничто по сравнению с тремя годами теплоты и комфорта, что он чувствовал в отношениях с Шоной. И ведь они двигались куда-то. Вот только куда?
- Мы закончили? - раздался голос Морин. Властно, но спокойно женщина мгновенно переключила на себя внимание.
Кейран выпрямился, шагнул вперед, всем своим видом давая понять Шоне, что поднятую ею тему развивать не станет.
- Простите, отвлекся. Да, закончили. Всем спасибо, - сказал он.
Народ засуетился, сворачивая оборудование и декорации. Кто-то подскочил к Морин, подавая ей пеньюар. Время перевалило за полночь, все основательно устали и торопились по домам.
Кейран отошел в сторонку, стал по привычке бегло просматривать отснятое на экране камеры, с удовлетворением и облегчением понимая, что этот фотосет снова удался и повтора не потребуется.
Шона тенью переместилась вместе с ним, встав рядом. Кейран взглянул на нее, и она робко, натянуто улыбнулась ему, вызвав неприятный и незнакомый всплеск жалости и досады.
- Ши, давай встретимся днем, - сказал он, привычно вынимая из камеры карту памяти и кладя ее в карман куртки. - Надо кое-что обсудить.
- Думаешь, пора что-то обсуждать? - вздохнула Шона.
Кейран коснулся ладонью ее щеки.
- Ты тоже так думаешь.
- Звучит как вывод, который ты уже сделал окончательно и бесповоротно, - голос Шоны стал резким и холодным, как дуновение ледяного ветра.
Внутри всё словно рывком стянуло в жесткий узел. Она права - выводы он уже сделал и решение принял.
- Где встретимся? – он не ответил на ее реплику.
- У тебя? Или для разговора лучше выбрать нейтральную территорию?
- А что предпочитаешь ты?
- Если место не имеет особого значения, тогда у тебя.
- Кейран? - Морин так тихо приблизилась к ним, что заставила обоих одновременно резко развернуться на звук ее голоса. - Не хотела вас напугать. И простите, если прервала. Мы можем кое-что обсудить?
- Конечно, мисс Берриган, - отозвался Кейран.
- Морин. Называйте меня Морин. Вы завтра уезжаете?
- Послезавтра. Меня не будет пару дней. Потом мы продолжим съемки по графику.
- У меня возникли кое-какие соображения, и мне бы хотелось их обсудить, но, я так понимаю, у вас не найдется времени до отъезда, - сказала Морин.
Кейран нахмурился, не спеша отвечать.
- Вижу, что озадачила вас. Уж простите мне мои капризы. Я, наверное, просто не представляю, насколько вы загружены работой. Для меня наши съемки - приятное развлечение. Тогда, может быть, мы обсудим все с Шоной, как с вашим менеджером. Она вас проинформирует, а вы все обдумаете в удобное для вас время. Как вам такая идея?
- Вы хотите внести какие-то изменения? - спросил Кейран.
- Ничего существенного. Так, мелочи, - дернула плечиком Морин. - Не волнуйтесь, я не буду сильно капризничать и вносить правки в график съемок или требовать луну с неба в качестве основного источника освещения. У меня очень скромные пожелания, и может быть, правильно, что я смогу их сначала обсудить именно с Шоной.
- В таком случае, не вижу никаких препятствий. Шона? Возьмешь на себя ответственность выслушать пожелания мисс Берриган? - Кейран вопросительно посмотрел на подругу. - Целиком полагаюсь на тебя.
- Я тебя не подведу, - отозвалась Шона.
Взгляд Морин скользнул между молодыми людьми.
- Кажется, мы договорились, - сказала «королева съемок». - Шона, сможете подъехать завтра ко мне? Где-то во второй половине дня.
Шона снова мельком взглянула на Кейрана.
- Конечно. Я подъеду. Назначайте время.
- Скажем, в семь. Вас устроит? - сказала Морин, и при этом обращалась к ним обоим.
К своему ужасу Кейран понял, что не собирается щадить Шону и не станет откладывать разговор с ней, также назначенный на завтра.
Вторая ночь в новом доме прошла спокойно. Я расположилась в гостиной на диване, и в какой-то момент мне показалось, что по-прежнему нахожусь у себя в квартире. Обманчивое ощущение сработало как снотворное, и я быстро заснула.
Пробуждение было ранним и тревожным. Не умывшись, прямо в пижаме, я отправилась бродить по дому. Ходила, и, замирая от ужаса и безысходности, приговаривала, как параноик: «Что я наделала. Что наделала...»
Дом, кажется, снисходительно отнесся к приступу отчаяния нового жильца, и по-своему отреагировал, желая подбодрить, а может и успокоить. Такая безумная мысль пришла, когда я, оглушенная и потерянная, стояла в коридоре второго этажа. В окно вдруг проникло рассветное солнечное сияние. Лучи дотянулись до моих босых ног и остались лежать там золотистой лужицей света, согревая и утешая.
После шатаний по дому и сеанса самоедства я привела себя в порядок, выпила кофе и отправилась разбирать вещи и составлять список необходимых дел и самых нужных приобретений.
Брайан отметился ранним звонком, подтвердив, что сегодня обязательно заглянет. Пэтти пока так и не объявлялась. Дам ей еще немного времени охладиться и потом позвоню сама.
Спустя час позвонила Уна и, нетерпеливо захлебываясь, протараторила, что мама одобрила сам факт ее работы на моем участке, и она готова взяться за дело прямо сегодня. Голос девушки звенел такой неподдельной радостью, что мне вдруг стало невообразимо хорошо на душе, словно я наблюдала щенячий восторг ребенка, которому подарила желанную игрушку.
В итоге мы договорились о графике работы Уны, и сошлись на вполне приемлемой для меня цене.
Садовница явилась на старенькой «тойоте», с багажником, набитым садовым инструментарием. Уна ловко припарковала машину, притиснув ее почти к самой ограде участка, и с кипящим энтузиазмом принялась выгружать орудия труда, не позволив мне помочь.
- Можно я потом все это оставлю в том маленьком сарайчике позади дома? - спросила девушка, таща охапку всякой всячины - от мотков подвязочной проволоки до всевозможных тяпок и сучкорезов.
Я видела на заднем дворе маленькое строение под односкатной крышей, но не заглядывала в него и не представляла на что эта будка годна. Уна понимающе посмотрела на меня, свалила все, что держала прямо на дорожку, и мы вместе с ней отправились к сарайчику. Внешне домик выглядел крепким и аккуратным, но дверь была закрыта на проржавевший навесной замок.
Приложив совместные усилия, нам удалось вырвать одну петлю из древесины при помощи прочной тяпки, орудуя ею, как гвоздодером.
Внутри оказалось чисто и пусто, Уна принесла свои инструменты, очень быстро все рассортировала и разложила на дощатом полу. Она с удовольствием возилась, устраивая из сарая свой личный офис. Я не знала, как поучаствовать и чем помочь, поэтому просто топталась рядом.
- Уна, не откажешься позже выпить со мной чай?
Моя юная знакомая покрылась густым румянцем и пробормотала: «Большое спасибо. С удовольствием». Я оставила садовницу в покое и ушла в дом, разбираться в завалах.
Через час заварила чай, положила на тарелку печенье и крендельки и пошла звать Уну.
Выйдя на крыльцо, сразу же увидела ее у калитки, где она ловко разбиралась с зарослями вдоль ограды. Аккуратно обрезала кустарник и лианы, распутывала, подвязывала, и попутно боролась с сорняками.
- Здесь у вас кусты гортензии в не очень хорошем состоянии, - сказала Уна, завидев меня. - Хотите оставить или избавимся от них? Их забили сорняки.
Гортензия мне нравилась. Такие огромные, роскошные шапки соцветий и цветут долго.
- Спасти их можно?
- Попытаюсь, - ответила Уна. – Почищу, подкормлю, обрежу и высажу рядом кустики вереска. Гортензия и вереск прекрасные соседи. Хотите?
- Хочу!
Вереск отчасти и «виноват» в том, что я оказалась в этом доме. Пусть приносит пользу.
- А теперь пошли пить чай.
Девушка засмущалась, глядя на свои запачканные штаны, сказала, что не хочет натащить грязи в дом. И мы расположились на крыльце.
День был чудесный. Вторая половина мая радовала почти летним теплом, безоблачным небом и редкими ночными дождиками, после которых все краски природы становились ярче, а воздух по утрам звенел от свежести и чистоты.
Удивительно, но я чувствовала себя комфортно в компании юной, малознакомой девушки, которая все время краснела. Мы разговорились, легко подхватывая самые разные темы, непринужденно переходя от одной к другой.
Мы над чем-то смеялись, расплескивая чай и роняя крошки печенья изо рта, когда на дорожке показался Брайан. Уна замолчала, проглотив смех, прижала пальцы ко рту, закашлялась.
- Привет, - сказал Брайан, удивленно глядя на нас. - Над чем веселимся? И кто эта прекрасная леди?
Новая порция румянца залила щеки юной садовницы, она коротко взглянула на Брайана и опустила глаза.
- Брай, познакомься. Это Уна. Она - дипломированный ландшафтный дизайнер. И сейчас занята сотворением чуда.
После моих слов девушка зарделась еще ярче, приобретя цвет клубничного сиропа.
- Уна, это Брайан. Мой давний и хороший друг.
- Очень приятно познакомиться с вами, Уна, - Брайан чуть поклонился с улыбкой, ухватил руку садовницы и запечатлел на ней галантный поцелуй.
Уна что-то тихо пробурчала, осторожно выдернула пальцы из хватки Брайана, мельком посмотрела на свои ногти и спрятала руку за спину.
- Хейз и меня запрягла работать на нее, - как ни в чем не бывало сообщил мой друг.
Уна вскинула на Брайана голубые, как незабудки, глаза и сдула прилипшие ко лбу белокурые прядки волос. В какой-то момент мне показалось, что она сейчас вскочит и убежит.
- Брай, не откажешься от чашечки чая? - сказала я с легким нажимом. - Пойдем, налью тебе. И ты обещал посмотреть проводку. И камин.
- От чая не откажусь, - Брайан поднял с земли поднос, опережая меня. - И от своих обещаний тоже.
Он с улыбкой смотрел на Уну, и я была более чем уверена, что мой наивный друг не понимал, насколько смущал садовую фею.
- Я... я пойду дальше работать, - проговорила она, старательно избегая смотреть на Брайана. - Спасибо вам, Хейз, за чай.
Порвать с Шоной. Заполучить Хейз. Все просто и понятно. Надо только сделать больно Шоне и встать между Хейз и тем парнем.
Он ничего не знал о Хейз. Просто заболел ею и носился с этой «хворью», изводившей его. Психовал, избегая контактов с ней, и шнырял по кустам, подглядывая в окна. В самом деле, почему он просто не может поступить по-взрослому - позвонить, назначить встречу? Или приехать к ней внезапно, но не шататься тайно в ночи, а позвонить в дверь, дождаться, пока она откроет, и увидеть в ее глазах ответы.
Это необъяснимо, это даже пугало, но факт оставался фактом - он не мог решиться. Какой-то барьер стоял между потребностью быть с ней и тем, чтобы сделать шаг к осуществлению желаемого. Словно та область мира, где сбываются именно эти его мечты, являлась безвоздушным пространством, непригодным для жизни. Заоблачная, ослепительно сияющая высь, где выстраиваются замки Фата Морганы - восхитительные в своей нереальности миражи, куда нет доступа простым смертным.
Во время оформления сделки с квартирой он постарался сделать все возможное, чтобы не встречаться с девушкой, надеясь таким образом побороть одержимость ею.
Спасала только работа. Он целиком отдавался процессу, выбрасывая из головы все лишнее на время съемок. Ему это удавалось до тех пор, пока однажды не понял, что чем больше проходит времеми с последней встречи с Хейз, тем глубже эта женщина проникает в его сознание и словно растворяется в кровотоке.
Его руки и губы хранили искры живого тепла, некогда порожденные прикосновением к ней и их единственным поцелуем, который он украл. И сбежал, унося с собой пронзительное желание, ставшее наваждением, дразнившим его нервные окончания и будоражившим воображение до такой степени, что иногда, глядя в объектив камеры, он видел там не Морин, а Хейз.
Кейран с трудом засыпал. А если удавалось уснуть, то чаще прочего его посещали видения образа обнаженной женщины с длинными блестящими волосами цвета темного шоколада.
Волосы касались его кожи, накрывали шелковым плащом, пока женщина двигалась на нем, вжимаясь бедрами, влажно скользя по его плоти...
Грань между сновидениями и реальностью истончалась настолько, что он ощущал соприкосновение голых, разгоряченных тел, слышал звуки их взаимного желания, дикого и необузданного, и... просыпался злой, растерянный и возбужденный до боли.
Ледяной душ приносил временное облегчение. Иной же способ снять напряжение вызывал разочарование и бессильное отвращение. Еще более взвинченный, он начинал новый день.
А надлом, что возник между Кейраном и Шоной, медленно, но верно углублялся, постепенно отдаляя их друг от друга.
Морин все настойчивей проявляла ненужное внимание к ним обоим. С Шоной она была особенно дружелюбна, мягка и приветлива, чем приводила девушку в еще большее замешательство и нервозность.
Царственная мисс Берриган покровительствовала всей съемочной группе, незаметно делая из них одну большую дружную… нет, не семью - армию ее преданных обожателей. Наблюдая все это, Кейран рвался в «нейтральные воды», туда, где ставшая излишне приватной обстановка особняка не будет давить с такой мощью.
Жизнь незаметно превращалась в некое подобие давнего сна, приснившегося ему в столице. Неясные женские образы, ощущения, запахи - все смешалось, перемещаясь из грез и снов в реальность, цеплялось за чувства и сознание, оставляя саднящие шрамы и неисчезающие следы.
Казалось, его прошлое, настоящее и будущее вели борьбу за право занять главное место в судьбе. И только от свободы воли зависело, где останется сам Кейран.
Душа и сердце рвались куда-то, а сам он топтался на месте, чувствуя себя закованным в невидимые кандалы. А может, Джек прав, и не надо все усложнять?
***
...Морин действительно буквально жила в кадре. Совершенное тело, идеальная кожа, оттененная пламенем волос. Естественная грация, полная раскрепощенность. Кейран почти не давал указаний своей модели, она все делала сама, с утонченной пластикой меняя одну безупречную позу на другую. В двухсотстраничный альбом попадут лучшие снимки. Но выбрать будет непросто, ведь каждый кадр с Морин практически идеален.
Кейран с головой ушел в процесс, на время забыв о том, что не давало покоя. Изредка бросал быстрые взгляды по сторонам, выбирая точку, откуда будет сделана следующая партия снимков, и легко перемещался по помещению.
И не замечал, как янтарные глаза Морин следили за ним, не оставляя без внимания ни на миг.
Кейран прервался, что-то поправляя в настройках камеры.
- Этот взгляд - для тебя, - раздался над ухом тихий голос Шоны.
- Перестань, Ши. Это уже просто нелепо. Она смотрит в камеру, как и положено, - ответил вполголоса, не отрываясь от своего занятия.
- Нет, она смотрит на тебя. И это не нелепо. Это пугает...
Кейран стиснул зубы, не позволяя себе реагировать резко, но крошечные пузырьки вскипавшего раздражения поднимались на поверхность, нарушив и без того зыбкое равновесие.
- Кей, ты - ее цель. Она не угомонится, пока тебя не получит.
Она шептала торопливо, нервозно. Губы Шоны были совсем близко, ее дыхание коснулось уха Кейрана, и он непроизвольно вздрогнул.
Ничего не ответил, надеясь, что молчанием сведет на нет всю остроту момента. И напомнил себе - это всего лишь момент и только. Ничто по сравнению с тремя годами теплоты и комфорта, что он чувствовал в отношениях с Шоной. И ведь они двигались куда-то. Вот только куда?
- Мы закончили? - раздался голос Морин. Властно, но спокойно женщина мгновенно переключила на себя внимание.
Кейран выпрямился, шагнул вперед, всем своим видом давая понять Шоне, что поднятую ею тему развивать не станет.
- Простите, отвлекся. Да, закончили. Всем спасибо, - сказал он.
Народ засуетился, сворачивая оборудование и декорации. Кто-то подскочил к Морин, подавая ей пеньюар. Время перевалило за полночь, все основательно устали и торопились по домам.
Кейран отошел в сторонку, стал по привычке бегло просматривать отснятое на экране камеры, с удовлетворением и облегчением понимая, что этот фотосет снова удался и повтора не потребуется.
Шона тенью переместилась вместе с ним, встав рядом. Кейран взглянул на нее, и она робко, натянуто улыбнулась ему, вызвав неприятный и незнакомый всплеск жалости и досады.
- Ши, давай встретимся днем, - сказал он, привычно вынимая из камеры карту памяти и кладя ее в карман куртки. - Надо кое-что обсудить.
- Думаешь, пора что-то обсуждать? - вздохнула Шона.
Кейран коснулся ладонью ее щеки.
- Ты тоже так думаешь.
- Звучит как вывод, который ты уже сделал окончательно и бесповоротно, - голос Шоны стал резким и холодным, как дуновение ледяного ветра.
Внутри всё словно рывком стянуло в жесткий узел. Она права - выводы он уже сделал и решение принял.
- Где встретимся? – он не ответил на ее реплику.
- У тебя? Или для разговора лучше выбрать нейтральную территорию?
- А что предпочитаешь ты?
- Если место не имеет особого значения, тогда у тебя.
- Кейран? - Морин так тихо приблизилась к ним, что заставила обоих одновременно резко развернуться на звук ее голоса. - Не хотела вас напугать. И простите, если прервала. Мы можем кое-что обсудить?
- Конечно, мисс Берриган, - отозвался Кейран.
- Морин. Называйте меня Морин. Вы завтра уезжаете?
- Послезавтра. Меня не будет пару дней. Потом мы продолжим съемки по графику.
- У меня возникли кое-какие соображения, и мне бы хотелось их обсудить, но, я так понимаю, у вас не найдется времени до отъезда, - сказала Морин.
Кейран нахмурился, не спеша отвечать.
- Вижу, что озадачила вас. Уж простите мне мои капризы. Я, наверное, просто не представляю, насколько вы загружены работой. Для меня наши съемки - приятное развлечение. Тогда, может быть, мы обсудим все с Шоной, как с вашим менеджером. Она вас проинформирует, а вы все обдумаете в удобное для вас время. Как вам такая идея?
- Вы хотите внести какие-то изменения? - спросил Кейран.
- Ничего существенного. Так, мелочи, - дернула плечиком Морин. - Не волнуйтесь, я не буду сильно капризничать и вносить правки в график съемок или требовать луну с неба в качестве основного источника освещения. У меня очень скромные пожелания, и может быть, правильно, что я смогу их сначала обсудить именно с Шоной.
- В таком случае, не вижу никаких препятствий. Шона? Возьмешь на себя ответственность выслушать пожелания мисс Берриган? - Кейран вопросительно посмотрел на подругу. - Целиком полагаюсь на тебя.
- Я тебя не подведу, - отозвалась Шона.
Взгляд Морин скользнул между молодыми людьми.
- Кажется, мы договорились, - сказала «королева съемок». - Шона, сможете подъехать завтра ко мне? Где-то во второй половине дня.
Шона снова мельком взглянула на Кейрана.
- Конечно. Я подъеду. Назначайте время.
- Скажем, в семь. Вас устроит? - сказала Морин, и при этом обращалась к ним обоим.
К своему ужасу Кейран понял, что не собирается щадить Шону и не станет откладывать разговор с ней, также назначенный на завтра.
Глава 16
Вторая ночь в новом доме прошла спокойно. Я расположилась в гостиной на диване, и в какой-то момент мне показалось, что по-прежнему нахожусь у себя в квартире. Обманчивое ощущение сработало как снотворное, и я быстро заснула.
Пробуждение было ранним и тревожным. Не умывшись, прямо в пижаме, я отправилась бродить по дому. Ходила, и, замирая от ужаса и безысходности, приговаривала, как параноик: «Что я наделала. Что наделала...»
Дом, кажется, снисходительно отнесся к приступу отчаяния нового жильца, и по-своему отреагировал, желая подбодрить, а может и успокоить. Такая безумная мысль пришла, когда я, оглушенная и потерянная, стояла в коридоре второго этажа. В окно вдруг проникло рассветное солнечное сияние. Лучи дотянулись до моих босых ног и остались лежать там золотистой лужицей света, согревая и утешая.
После шатаний по дому и сеанса самоедства я привела себя в порядок, выпила кофе и отправилась разбирать вещи и составлять список необходимых дел и самых нужных приобретений.
Брайан отметился ранним звонком, подтвердив, что сегодня обязательно заглянет. Пэтти пока так и не объявлялась. Дам ей еще немного времени охладиться и потом позвоню сама.
Спустя час позвонила Уна и, нетерпеливо захлебываясь, протараторила, что мама одобрила сам факт ее работы на моем участке, и она готова взяться за дело прямо сегодня. Голос девушки звенел такой неподдельной радостью, что мне вдруг стало невообразимо хорошо на душе, словно я наблюдала щенячий восторг ребенка, которому подарила желанную игрушку.
В итоге мы договорились о графике работы Уны, и сошлись на вполне приемлемой для меня цене.
Садовница явилась на старенькой «тойоте», с багажником, набитым садовым инструментарием. Уна ловко припарковала машину, притиснув ее почти к самой ограде участка, и с кипящим энтузиазмом принялась выгружать орудия труда, не позволив мне помочь.
- Можно я потом все это оставлю в том маленьком сарайчике позади дома? - спросила девушка, таща охапку всякой всячины - от мотков подвязочной проволоки до всевозможных тяпок и сучкорезов.
Я видела на заднем дворе маленькое строение под односкатной крышей, но не заглядывала в него и не представляла на что эта будка годна. Уна понимающе посмотрела на меня, свалила все, что держала прямо на дорожку, и мы вместе с ней отправились к сарайчику. Внешне домик выглядел крепким и аккуратным, но дверь была закрыта на проржавевший навесной замок.
Приложив совместные усилия, нам удалось вырвать одну петлю из древесины при помощи прочной тяпки, орудуя ею, как гвоздодером.
Внутри оказалось чисто и пусто, Уна принесла свои инструменты, очень быстро все рассортировала и разложила на дощатом полу. Она с удовольствием возилась, устраивая из сарая свой личный офис. Я не знала, как поучаствовать и чем помочь, поэтому просто топталась рядом.
- Уна, не откажешься позже выпить со мной чай?
Моя юная знакомая покрылась густым румянцем и пробормотала: «Большое спасибо. С удовольствием». Я оставила садовницу в покое и ушла в дом, разбираться в завалах.
Через час заварила чай, положила на тарелку печенье и крендельки и пошла звать Уну.
Выйдя на крыльцо, сразу же увидела ее у калитки, где она ловко разбиралась с зарослями вдоль ограды. Аккуратно обрезала кустарник и лианы, распутывала, подвязывала, и попутно боролась с сорняками.
- Здесь у вас кусты гортензии в не очень хорошем состоянии, - сказала Уна, завидев меня. - Хотите оставить или избавимся от них? Их забили сорняки.
Гортензия мне нравилась. Такие огромные, роскошные шапки соцветий и цветут долго.
- Спасти их можно?
- Попытаюсь, - ответила Уна. – Почищу, подкормлю, обрежу и высажу рядом кустики вереска. Гортензия и вереск прекрасные соседи. Хотите?
- Хочу!
Вереск отчасти и «виноват» в том, что я оказалась в этом доме. Пусть приносит пользу.
- А теперь пошли пить чай.
Девушка засмущалась, глядя на свои запачканные штаны, сказала, что не хочет натащить грязи в дом. И мы расположились на крыльце.
День был чудесный. Вторая половина мая радовала почти летним теплом, безоблачным небом и редкими ночными дождиками, после которых все краски природы становились ярче, а воздух по утрам звенел от свежести и чистоты.
Удивительно, но я чувствовала себя комфортно в компании юной, малознакомой девушки, которая все время краснела. Мы разговорились, легко подхватывая самые разные темы, непринужденно переходя от одной к другой.
Мы над чем-то смеялись, расплескивая чай и роняя крошки печенья изо рта, когда на дорожке показался Брайан. Уна замолчала, проглотив смех, прижала пальцы ко рту, закашлялась.
- Привет, - сказал Брайан, удивленно глядя на нас. - Над чем веселимся? И кто эта прекрасная леди?
Новая порция румянца залила щеки юной садовницы, она коротко взглянула на Брайана и опустила глаза.
- Брай, познакомься. Это Уна. Она - дипломированный ландшафтный дизайнер. И сейчас занята сотворением чуда.
После моих слов девушка зарделась еще ярче, приобретя цвет клубничного сиропа.
- Уна, это Брайан. Мой давний и хороший друг.
- Очень приятно познакомиться с вами, Уна, - Брайан чуть поклонился с улыбкой, ухватил руку садовницы и запечатлел на ней галантный поцелуй.
Уна что-то тихо пробурчала, осторожно выдернула пальцы из хватки Брайана, мельком посмотрела на свои ногти и спрятала руку за спину.
- Хейз и меня запрягла работать на нее, - как ни в чем не бывало сообщил мой друг.
Уна вскинула на Брайана голубые, как незабудки, глаза и сдула прилипшие ко лбу белокурые прядки волос. В какой-то момент мне показалось, что она сейчас вскочит и убежит.
- Брай, не откажешься от чашечки чая? - сказала я с легким нажимом. - Пойдем, налью тебе. И ты обещал посмотреть проводку. И камин.
- От чая не откажусь, - Брайан поднял с земли поднос, опережая меня. - И от своих обещаний тоже.
Он с улыбкой смотрел на Уну, и я была более чем уверена, что мой наивный друг не понимал, насколько смущал садовую фею.
- Я... я пойду дальше работать, - проговорила она, старательно избегая смотреть на Брайана. - Спасибо вам, Хейз, за чай.
