Наевшись еще в детстве всякой эзотерической чепухи, которой увлекались его мать и бабушка, Кейран перестал в какой-то момент воспринимать все, что связано со странным, непознанным, сверхъестественным и мистическим. Он просто игнорировал это, став законченным реалистом и прагматиком.
Ровно до того момента, пока в его жизнь не вошла Хейз. В их встрече не было ничего паранормального, но все ощущения, связанные с девушкой, уж очень напоминали волшебство, в которое веришь и ждешь по привычке, выработанной с детства, но, взрослея, понимаешь, что такое практически невозможно. Пока не происходит что-то, и ты понимаешь, что ошибался - всё возможно. А упрямое отрицание не имеет значения и ни на что не влияет.
Кейран вошел в подъезд и, поднимаясь по гулкой металлической лестнице на второй уровень, где был вход в его лофт, услышал звук, от которого холодок пробежал по позвоночнику.
Все вороны разом вдруг сорвались с проводов и черной тучей понеслись прочь, оглушая округу хриплым карканьем и хлопаньем сотен крыльев.
Тишину сонного квартала взорвало какофонией птичьих воплей. И Кейрану на долю мига показалось, что в этих криках слышалось мрачное торжество.
Вместе с утренним душем на меня обрушились впечатления, накопившиеся за последние несколько дней.
Кейран... От распиравших чувств я так глубоко вдохнула, что чуть не захлебнулась.
О нем опасно думать, когда находишься в душе. Или наливаешь из чайника кипяток в чашку. Или, когда в руках колющие и режущие предметы. О нем вообще опасно много думать.
А следом за мыслями о Кейране пришло понимание, что я отдаляюсь от старых друзей. Все менялось. Неудержимо, бесконтрольно. Умом, сердцем и даже кожей я ощущала встречные потоки нового, в которые вступала, как в воды бурной реки. Шла против течения, вопреки чему-то. Или меня несло куда-то, как безвольное и бездумное бревно. В любом случае это не было просто движение без цели и оснований.
Но в реальности я все еще жила, как на вокзале. Просто перетаскивала коробки со скарбом из одного дома в другой. Пора предпринять что-то, чтобы выйти из режима затянутого ожидания неизвестно чего.
Внизу разрывался телефон. Рингтон подсказал, что звонил Брайан.
- Терпеть не могу, когда ты так делаешь! Звоню четвертый раз, а ты не отвечаешь. Можно хотя бы сообщение отослать «Отвали, занята», - к концу фразы тон друга стал спокойней.
- В душе была. Встала сегодня позже обычного. Как дела у Эвлинн?
- Без изменений. Один стабильно тяжелый, второй... Словом, ничего нового, - вздохнул Брайан. - Врачи силой отправили Эвлинн домой, отдохнуть и выспаться.
- Ох, понятно. Может быть что-то нужно? Я готова и хочу помочь.
- Да, Хейз, нужно. Потому и трезвоню. Можешь приготовить что-нибудь поесть? Что-то легкое, но сытное.
- Могу, конечно. Для Эвлинн?
- Да. Она уже неделю почти ничего не ест, только картонные сэндвичи из автомата, кофе и воду. Сейчас она уехала домой, но я уверен, что готовить себе она ничего не станет. Если не трудно, изобрази что-нибудь попроще, но питательное.
- Все сделаю, - с энтузиазмом откликнулась я, - только у меня с продуктами не очень. Надо сходить в магазин.
- Никуда не ходи! – командным тоном приказал Брайан. - Я сейчас отвезу «гранату» Лизе и на обратной дороге заеду в магазин, все куплю и заброшу тебе. Говори, что надо.
Я навскидку продиктовала ему список первых же пришедших на ум продуктов, на ходу соображая, что можно быстро приготовить.
Пока говорила с Брайаном, телефон известил о приходе смс-сообщения. А через минуту еще одного.
«Невозможно скучаю по тебе... К.»
В районе солнечного сплетения заворочался, закружился водоворот - теплый, как солнечный свет, чистый и прозрачный, как родниковая вода. По телу побежали всполохи, словно меня и сейчас касались ласковые и горячие ладони Кейрана.
От второй смски у меня подогнулись коленки, и я плюхнулась на стул, сжимая телефон во вспотевшей ладони.
«Работаю допоздна. Приду, когда освобожусь. Ложись спать, сладкая... Закрытая дверь не помеха.
PS: У меня (случайно!) остались ключи, и я заметил, что замки ты не сменила)»
Кейран не звонил, чтобы спросить, как я, что у меня. Слал сообщения. Возможно, ждал реакции, особенно после моих вчерашних озвученных сомнений.
Отвечать на сообщения я не стала. Просто не знала, как выразить словами то, что хотела бы озвучить.
Пылая всем телом, словно в приступе лихорадки, я побрела в комнату и взяла ноутбук. Стараниями Брайана теперь у меня имелся шустрый Интернет и, вбивая в строку поиска «Кейран Уолш, фотограф», я затаила дыхание, сама не зная, почему и что такого ожидала увидеть.
Первым делом заглянула на персональный сайт.
Красиво сделано, со вкусом. Лаконично, сдержанно, элегантно, как сам Кейран. Черный фон, четкое, контрастное меню, красивый строгий шрифт. Никаких загогулин, помех в виде плавающих картинок или искажающихся букв. Активная кнопка в меню просто меняла подсветку с белой на более темную. Я открыла главную страницу. Информация о последней выставке, галерея работ.
Подводя курсор к кнопке Биография, я разволновалась.
На самом деле мне ведь совсем немного известно о Кейране. Имя, фамилия, профессия. Не думаю, что на сайте узнаю что-то очень личное, но все же, казалось, что я собираюсь тайком заглянуть в слегка приоткрытую дверь.
Ничего особенного я не узнала, разве что возраст и день рождения - 1 февраля и тридцать три года. Остальное сухо и кратко: родился, учился, участвовал. Ни слова о личной жизни. На фото самого Кейрана я завороженно смотрела минут пять. Текст проиллюстрирован двумя фотографиями: на одной изображен погруженный в свои мысли, отстраненный Кейран, каким его чаще всего можно увидеть в реальности. На втором, несколько сюрреалистичном фото, внимание зрителя приковывал резкий, яростный взгляд фотографа. Очень разные изображения, словно две половинки одной души.
В галерее фоторабот я просто потерялась. Словно вошла в Зазеркалье.
Выныривая из созерцания красоты, с удовольствием и каким-то особым томлением в груди признала, что Кейран, безусловно и однозначно, очень талантливый и, судя по всему, успешный фотохудожник.
А кто я?
Он ведь обязательно спросит, кто я и чем занимаюсь. Что ответить?
Я никто. И ничего в этой жизни полезного не делаю.
Закрывая крышку ноутбука, чувствовала, что погружаюсь в туман меланхолии, но пребывать в унылом состоянии долго не пришлось. Уна там надрывается, занимаясь тяжелым физическим трудом, а я сижу и заламываю руки в праздном самоедстве. Я вскочила с кресла и побежала во двор.
Уна перемещалась по участку маленьким торнадо, вычищая и удаляя лишнее. Но в отличие от неуправляемой природной стихии, ловкие руки оставляли за собой не разрушение, а пышно цветущую и зеленеющую гармонию.
Закончив приводить в порядок не в меру разросшиеся кусты жасмина под окнами гостиной, садовница, сидя на корточках, копалась в земле.
- Уна! - окликнула я ее.
Она встрепенулась и с готовностью вскочила на ноги. Настороженность на ее лице сменилась робкой улыбкой.
- Простите, что так шумела под окнами, - сказала она. - Я вас, кажется, разбудила...
- Тебе следовало шуметь громче, а то я сегодня проспала все на свете. Пойду, займусь делом, а потом мы с тобой прервемся на чаепитие. Идет?
Девушка закивала, улыбаясь открыто и искренне.
- Я там... кое-что принесла. На ланч, - Уна взмахнула рукой в рабочей перчатке, развернулась и понеслась к своему «офису» в маленьком сарайчике на заднем дворе. Я пошла за ней, на ходу отмечая, что усилиями одной юной садовницы участок удивительно преображался с каждым днем. Такими темпами очень скоро все работы будут закончены. Почему-то от этой мысли стало немного грустно.
- Вот! Картофельный пирог! – провозгласила Уна, бережно вытаскивая из большой сумки что-то завернутое в полотняное полотенце, и протягивая мне.
- Ого, много... пирога, - проговорила я, принимая внушительный сверток.
- Ну, остатки потом можно разогреть, - смущенно заметила моя юная знакомая.
- Конечно. Спасибо, - улыбнулась я. - Через час жду тебя. Заходи через заднюю дверь, она будет открыта.
Уна радостно кивнула и отправилась работать дальше, а я понесла пирог домой.
На кухне развернула сверток. Под полотенцем круглая форма из фольги, фольгой же накрытая, а под всеми этими «одежками» - волшебно-ароматный, золотистый, как солнечный диск, картофельный пирог. Я едва удержалась, чтобы пальцем не подковырнуть кусочек и не попробовать кулинарное чудо.
Лежащий на кухонном столе телефон подал сигнал о поступившем сообщении. «Милая, ты не отвечаешь. Нечего сказать?»
Я быстро набрала: «Сказать есть что. Нечего написать».
Звонок раздался ровно через пару секунд после того, как я отправила сообщение.
- Скажи, - голос Кейрана, тихий, низкий, вкрадчивый прикоснулся, как поцелуй полуденного солнца.
- Скучаю по тебе. Очень, очень, очень...
- Звучит чертовски искушающе. Так я приду сегодня.
Кейран говорил негромко, а на заднем плане раздавались голоса, смех, слышались какие-то звуки.
- Ты не спрашиваешь, а ставишь в известность, - заметила я.
- Верно. Не надевай ничего, когда ляжешь спать.
- Боже, прекрати... - выдохнула я, больше не выдерживая нетерпеливого напора моего богатого воображения, заработавшего вовсю от слов и голоса Кейрана.
- Не могу, - заявил Кейран серьезным тоном и, понизив почти до шепота свой восхитительно-бархатистый баритон, заговорил, - ты застряла в моей голове. У меня кончики пальцев покалывает, я все еще ощущаю, как прикасаюсь к тебе. Чувствую твой аромат и как ты прижималась ко мне голой грудью и теплой попкой.
Затуманенным блуждающим взглядом я скользнула по кухонному окну, смотрящему на передний двор. В калитку входил Брайан, держа в руках два пакета из супермаркета.
Едва не споткнувшись, я кинулась в коридор, надеясь открыть дверь раньше, чем раздастся звонок.
Не успела.
- Привет! Вот, привез все, что заказывала, - громоподобно провозгласил друг, вваливаясь в прихожую, как к себе домой.
Он звонко чмокнул меня в щеку, а я в ответ резанула его взглядом, прикладывая палец к губам и указывая на телефон, который держала возле уха.
Лукавство промелькнуло в светлых глазах Брайана, он одарил меня кривой ухмылкой и прошествовал на кухню.
За эти несколько секунд, которые длилось появление Брайана, в телефоне не раздавалось ни звука.
- Кейран? - я старалась говорить ровным и спокойным голосом. - Прости, меня тут отвлекли немного.
- Так и понял, - невозмутимо отозвался Кейран. - Не подскажешь, на чем я остановился, когда тебя, хм... отвлекли?
Я рванула с телефоном на второй этаж, и заскочила в пустую комнату, которая должна скоро стать моей спальней. Неспешно обводя взглядом помещение, представляла его уютным, обставленным новой мебелью. Кованая кровать чудесно впишется сюда, и большой, красивый деревянный ларь в изножье, и бежевые полотняные шторы до пола, и лампы, льющие неяркий, золотистый свет на два нагих тела, лежащих в блаженном изнеможении на чистых смятых простынях...
- Ты говорил что-то такое, от чего у меня кровь превращается в кипящую патоку, - проговорила я, тяжело сглатывая.
- И это правильно, - удовлетворенно отозвался Кейран. - Я хочу, чтобы ты думала обо мне, о нас... И чтобы твоя кровь бежала по венам, горячая и густая. И пусть приливает к нужным местам...
Он говорил и говорил, и от его едва слышно произносимых слов мне вдруг ужасно захотелось скинуть одежду и проверить - не выросли ли у меня за спиной радужные крылышки. Такие прозрачные, трепещущие.
- Боже... не видать мне покоя, - простонала я.
- Вот это точно, - вдруг ровно и четко заявил мой собеседник. Бархатистая вкрадчивость исчезла, и в тоне явственно обозначились стальные нотки. - Я же говорил, у тебя не дом, а проходной двор. Это там твой старый друг заявился?
- Да, пришел Брайан. Я вызвалась немного помочь его родственнице. Ну, для той, у которой муж и сын в больнице, помнишь?
- Да, конечно, помню. Но до вечера-то ты освободишься?
- Уверена, что да.
- Тогда до вечера, - и добавил, снова понижая голос, - сладкая моя...
...Я спустилась вниз. Теплый терракотовый оттенок стен коридора первого этажа, казалось, добавил пару градусов накала к моему и без того неспокойному состоянию, словно я погрузилась в нагретый солнцем песок.
Все чувства обострились настолько, что даже вот такая внезапная визуальная ассоциация подействовала на весь мой организм. Я становлюсь каким-то барометром «наоборот» - отражаю собственное внутреннее состояние вовне.
На кухне Брайан уже разгрузил сумки, разложив продукты на столе, и сейчас стоял, прислонившись к холодильнику, и смотрел на меня с хитрым прищуром.
- Вовремя я, да? - спросил он, продолжая ухмыляться.
- Вовремя не то слово.
Я посмотрела на заваленный покупками стол. Здесь было столько всего, что хватило бы приготовить обильный обед из пяти блюд на семейство, состоящее из дюжины человек.
- Как Джун?
- Передал ее в целости и сохранности мамочке. Она всю дорогу трещала про «доблую-доблую» Хейз, которая разрешила кушать пиццу на улице.
Поставив вариться курицу, я отобрала овощи для салата, и все это время мы с Брайаном хранили молчание. Между нами не возникло напряжения, только призрачной дымкой витала недосказанность и незавершенность.
- Хочешь что-то спросить? - не выдержала я.
- А ты хочешь что-то сказать? - с готовностью отозвался он.
- Не особо.
Брайан отлип от дверцы холодильника и подошел ко мне.
- Ладно, что мы, честное слово, как не родные, - заявил друг, купая меня в чистом и прозрачном сиянии искренних глаз. - Кейран - это тот самый, который «не свободен»?
- Угу. Только оказалось, я чего-то не знала.
- Не знала?
- Не знала, что он расстался со своей подругой.
- Значит, все в порядке? - мягко спросил Брай после небольшой паузы.
- Похоже на то.
Не знаю, что прочел в моих глазах Брайан, но он вдруг болезненно поморщился и отвел взгляд.
- Слушай, а что это тут у тебя так кулинарно благоухает? - спросил он привычным непринужденным тоном.
- Уна принесла ланч. Картофельный пирог.
- Ого. Это она сама или ее маменька?
- Вот уж не знаю, а спрашивать как-то неудобно.
А вот говорить сейчас с Брайаном о пирогах было куда удобней, чем обо всем прочем.
Убрав продукты, мы накрыли стол к ланчу. Я быстро сделала легкий салат, отрезала три куска картофельного чуда, поставила их в микроволновку разогреваться, и позвала Уну.
Войдя на кухню, она не сразу увидела сидящего за столом Брайана. Остановилась у двери, сняла курточку, зажав ее между коленями. Под курточкой обнаружилась мешковатая бирюзовая футболка, скрывавшая, а точнее искажавшая женственные формы девушки. Уна подняла руки, распустила растрепавшийся в пылу работы узел пшеничных волос. Отливающие золотом пряди рассыпались по плечам.
Старательно делая вид, что мне ни до кого и ни до чего нет дела, я тайком посмотрела на моего друга. Он наблюдал за Уной, сдвинув брови, без тени привычной улыбки, обычно прячущейся в уголках его губ.
Тут девушка подняла глаза и, наконец, заметила Брайана. Застыла с поднятыми к голове руками. Лицо ее залил румянец, сравнимый красками с ярким рассветом. Глаза расширились, а взгляд остановился на Брайане.
Ровно до того момента, пока в его жизнь не вошла Хейз. В их встрече не было ничего паранормального, но все ощущения, связанные с девушкой, уж очень напоминали волшебство, в которое веришь и ждешь по привычке, выработанной с детства, но, взрослея, понимаешь, что такое практически невозможно. Пока не происходит что-то, и ты понимаешь, что ошибался - всё возможно. А упрямое отрицание не имеет значения и ни на что не влияет.
Кейран вошел в подъезд и, поднимаясь по гулкой металлической лестнице на второй уровень, где был вход в его лофт, услышал звук, от которого холодок пробежал по позвоночнику.
Все вороны разом вдруг сорвались с проводов и черной тучей понеслись прочь, оглушая округу хриплым карканьем и хлопаньем сотен крыльев.
Тишину сонного квартала взорвало какофонией птичьих воплей. И Кейрану на долю мига показалось, что в этих криках слышалось мрачное торжество.
Глава 24
Вместе с утренним душем на меня обрушились впечатления, накопившиеся за последние несколько дней.
Кейран... От распиравших чувств я так глубоко вдохнула, что чуть не захлебнулась.
О нем опасно думать, когда находишься в душе. Или наливаешь из чайника кипяток в чашку. Или, когда в руках колющие и режущие предметы. О нем вообще опасно много думать.
А следом за мыслями о Кейране пришло понимание, что я отдаляюсь от старых друзей. Все менялось. Неудержимо, бесконтрольно. Умом, сердцем и даже кожей я ощущала встречные потоки нового, в которые вступала, как в воды бурной реки. Шла против течения, вопреки чему-то. Или меня несло куда-то, как безвольное и бездумное бревно. В любом случае это не было просто движение без цели и оснований.
Но в реальности я все еще жила, как на вокзале. Просто перетаскивала коробки со скарбом из одного дома в другой. Пора предпринять что-то, чтобы выйти из режима затянутого ожидания неизвестно чего.
Внизу разрывался телефон. Рингтон подсказал, что звонил Брайан.
- Терпеть не могу, когда ты так делаешь! Звоню четвертый раз, а ты не отвечаешь. Можно хотя бы сообщение отослать «Отвали, занята», - к концу фразы тон друга стал спокойней.
- В душе была. Встала сегодня позже обычного. Как дела у Эвлинн?
- Без изменений. Один стабильно тяжелый, второй... Словом, ничего нового, - вздохнул Брайан. - Врачи силой отправили Эвлинн домой, отдохнуть и выспаться.
- Ох, понятно. Может быть что-то нужно? Я готова и хочу помочь.
- Да, Хейз, нужно. Потому и трезвоню. Можешь приготовить что-нибудь поесть? Что-то легкое, но сытное.
- Могу, конечно. Для Эвлинн?
- Да. Она уже неделю почти ничего не ест, только картонные сэндвичи из автомата, кофе и воду. Сейчас она уехала домой, но я уверен, что готовить себе она ничего не станет. Если не трудно, изобрази что-нибудь попроще, но питательное.
- Все сделаю, - с энтузиазмом откликнулась я, - только у меня с продуктами не очень. Надо сходить в магазин.
- Никуда не ходи! – командным тоном приказал Брайан. - Я сейчас отвезу «гранату» Лизе и на обратной дороге заеду в магазин, все куплю и заброшу тебе. Говори, что надо.
Я навскидку продиктовала ему список первых же пришедших на ум продуктов, на ходу соображая, что можно быстро приготовить.
Пока говорила с Брайаном, телефон известил о приходе смс-сообщения. А через минуту еще одного.
«Невозможно скучаю по тебе... К.»
В районе солнечного сплетения заворочался, закружился водоворот - теплый, как солнечный свет, чистый и прозрачный, как родниковая вода. По телу побежали всполохи, словно меня и сейчас касались ласковые и горячие ладони Кейрана.
От второй смски у меня подогнулись коленки, и я плюхнулась на стул, сжимая телефон во вспотевшей ладони.
«Работаю допоздна. Приду, когда освобожусь. Ложись спать, сладкая... Закрытая дверь не помеха.
PS: У меня (случайно!) остались ключи, и я заметил, что замки ты не сменила)»
Кейран не звонил, чтобы спросить, как я, что у меня. Слал сообщения. Возможно, ждал реакции, особенно после моих вчерашних озвученных сомнений.
Отвечать на сообщения я не стала. Просто не знала, как выразить словами то, что хотела бы озвучить.
Пылая всем телом, словно в приступе лихорадки, я побрела в комнату и взяла ноутбук. Стараниями Брайана теперь у меня имелся шустрый Интернет и, вбивая в строку поиска «Кейран Уолш, фотограф», я затаила дыхание, сама не зная, почему и что такого ожидала увидеть.
Первым делом заглянула на персональный сайт.
Красиво сделано, со вкусом. Лаконично, сдержанно, элегантно, как сам Кейран. Черный фон, четкое, контрастное меню, красивый строгий шрифт. Никаких загогулин, помех в виде плавающих картинок или искажающихся букв. Активная кнопка в меню просто меняла подсветку с белой на более темную. Я открыла главную страницу. Информация о последней выставке, галерея работ.
Подводя курсор к кнопке Биография, я разволновалась.
На самом деле мне ведь совсем немного известно о Кейране. Имя, фамилия, профессия. Не думаю, что на сайте узнаю что-то очень личное, но все же, казалось, что я собираюсь тайком заглянуть в слегка приоткрытую дверь.
Ничего особенного я не узнала, разве что возраст и день рождения - 1 февраля и тридцать три года. Остальное сухо и кратко: родился, учился, участвовал. Ни слова о личной жизни. На фото самого Кейрана я завороженно смотрела минут пять. Текст проиллюстрирован двумя фотографиями: на одной изображен погруженный в свои мысли, отстраненный Кейран, каким его чаще всего можно увидеть в реальности. На втором, несколько сюрреалистичном фото, внимание зрителя приковывал резкий, яростный взгляд фотографа. Очень разные изображения, словно две половинки одной души.
В галерее фоторабот я просто потерялась. Словно вошла в Зазеркалье.
Выныривая из созерцания красоты, с удовольствием и каким-то особым томлением в груди признала, что Кейран, безусловно и однозначно, очень талантливый и, судя по всему, успешный фотохудожник.
А кто я?
Он ведь обязательно спросит, кто я и чем занимаюсь. Что ответить?
Я никто. И ничего в этой жизни полезного не делаю.
Закрывая крышку ноутбука, чувствовала, что погружаюсь в туман меланхолии, но пребывать в унылом состоянии долго не пришлось. Уна там надрывается, занимаясь тяжелым физическим трудом, а я сижу и заламываю руки в праздном самоедстве. Я вскочила с кресла и побежала во двор.
Уна перемещалась по участку маленьким торнадо, вычищая и удаляя лишнее. Но в отличие от неуправляемой природной стихии, ловкие руки оставляли за собой не разрушение, а пышно цветущую и зеленеющую гармонию.
Закончив приводить в порядок не в меру разросшиеся кусты жасмина под окнами гостиной, садовница, сидя на корточках, копалась в земле.
- Уна! - окликнула я ее.
Она встрепенулась и с готовностью вскочила на ноги. Настороженность на ее лице сменилась робкой улыбкой.
- Простите, что так шумела под окнами, - сказала она. - Я вас, кажется, разбудила...
- Тебе следовало шуметь громче, а то я сегодня проспала все на свете. Пойду, займусь делом, а потом мы с тобой прервемся на чаепитие. Идет?
Девушка закивала, улыбаясь открыто и искренне.
- Я там... кое-что принесла. На ланч, - Уна взмахнула рукой в рабочей перчатке, развернулась и понеслась к своему «офису» в маленьком сарайчике на заднем дворе. Я пошла за ней, на ходу отмечая, что усилиями одной юной садовницы участок удивительно преображался с каждым днем. Такими темпами очень скоро все работы будут закончены. Почему-то от этой мысли стало немного грустно.
- Вот! Картофельный пирог! – провозгласила Уна, бережно вытаскивая из большой сумки что-то завернутое в полотняное полотенце, и протягивая мне.
- Ого, много... пирога, - проговорила я, принимая внушительный сверток.
- Ну, остатки потом можно разогреть, - смущенно заметила моя юная знакомая.
- Конечно. Спасибо, - улыбнулась я. - Через час жду тебя. Заходи через заднюю дверь, она будет открыта.
Уна радостно кивнула и отправилась работать дальше, а я понесла пирог домой.
На кухне развернула сверток. Под полотенцем круглая форма из фольги, фольгой же накрытая, а под всеми этими «одежками» - волшебно-ароматный, золотистый, как солнечный диск, картофельный пирог. Я едва удержалась, чтобы пальцем не подковырнуть кусочек и не попробовать кулинарное чудо.
Лежащий на кухонном столе телефон подал сигнал о поступившем сообщении. «Милая, ты не отвечаешь. Нечего сказать?»
Я быстро набрала: «Сказать есть что. Нечего написать».
Звонок раздался ровно через пару секунд после того, как я отправила сообщение.
- Скажи, - голос Кейрана, тихий, низкий, вкрадчивый прикоснулся, как поцелуй полуденного солнца.
- Скучаю по тебе. Очень, очень, очень...
- Звучит чертовски искушающе. Так я приду сегодня.
Кейран говорил негромко, а на заднем плане раздавались голоса, смех, слышались какие-то звуки.
- Ты не спрашиваешь, а ставишь в известность, - заметила я.
- Верно. Не надевай ничего, когда ляжешь спать.
- Боже, прекрати... - выдохнула я, больше не выдерживая нетерпеливого напора моего богатого воображения, заработавшего вовсю от слов и голоса Кейрана.
- Не могу, - заявил Кейран серьезным тоном и, понизив почти до шепота свой восхитительно-бархатистый баритон, заговорил, - ты застряла в моей голове. У меня кончики пальцев покалывает, я все еще ощущаю, как прикасаюсь к тебе. Чувствую твой аромат и как ты прижималась ко мне голой грудью и теплой попкой.
Затуманенным блуждающим взглядом я скользнула по кухонному окну, смотрящему на передний двор. В калитку входил Брайан, держа в руках два пакета из супермаркета.
Едва не споткнувшись, я кинулась в коридор, надеясь открыть дверь раньше, чем раздастся звонок.
Не успела.
- Привет! Вот, привез все, что заказывала, - громоподобно провозгласил друг, вваливаясь в прихожую, как к себе домой.
Он звонко чмокнул меня в щеку, а я в ответ резанула его взглядом, прикладывая палец к губам и указывая на телефон, который держала возле уха.
Лукавство промелькнуло в светлых глазах Брайана, он одарил меня кривой ухмылкой и прошествовал на кухню.
За эти несколько секунд, которые длилось появление Брайана, в телефоне не раздавалось ни звука.
- Кейран? - я старалась говорить ровным и спокойным голосом. - Прости, меня тут отвлекли немного.
- Так и понял, - невозмутимо отозвался Кейран. - Не подскажешь, на чем я остановился, когда тебя, хм... отвлекли?
Я рванула с телефоном на второй этаж, и заскочила в пустую комнату, которая должна скоро стать моей спальней. Неспешно обводя взглядом помещение, представляла его уютным, обставленным новой мебелью. Кованая кровать чудесно впишется сюда, и большой, красивый деревянный ларь в изножье, и бежевые полотняные шторы до пола, и лампы, льющие неяркий, золотистый свет на два нагих тела, лежащих в блаженном изнеможении на чистых смятых простынях...
- Ты говорил что-то такое, от чего у меня кровь превращается в кипящую патоку, - проговорила я, тяжело сглатывая.
- И это правильно, - удовлетворенно отозвался Кейран. - Я хочу, чтобы ты думала обо мне, о нас... И чтобы твоя кровь бежала по венам, горячая и густая. И пусть приливает к нужным местам...
Он говорил и говорил, и от его едва слышно произносимых слов мне вдруг ужасно захотелось скинуть одежду и проверить - не выросли ли у меня за спиной радужные крылышки. Такие прозрачные, трепещущие.
- Боже... не видать мне покоя, - простонала я.
- Вот это точно, - вдруг ровно и четко заявил мой собеседник. Бархатистая вкрадчивость исчезла, и в тоне явственно обозначились стальные нотки. - Я же говорил, у тебя не дом, а проходной двор. Это там твой старый друг заявился?
- Да, пришел Брайан. Я вызвалась немного помочь его родственнице. Ну, для той, у которой муж и сын в больнице, помнишь?
- Да, конечно, помню. Но до вечера-то ты освободишься?
- Уверена, что да.
- Тогда до вечера, - и добавил, снова понижая голос, - сладкая моя...
...Я спустилась вниз. Теплый терракотовый оттенок стен коридора первого этажа, казалось, добавил пару градусов накала к моему и без того неспокойному состоянию, словно я погрузилась в нагретый солнцем песок.
Все чувства обострились настолько, что даже вот такая внезапная визуальная ассоциация подействовала на весь мой организм. Я становлюсь каким-то барометром «наоборот» - отражаю собственное внутреннее состояние вовне.
На кухне Брайан уже разгрузил сумки, разложив продукты на столе, и сейчас стоял, прислонившись к холодильнику, и смотрел на меня с хитрым прищуром.
- Вовремя я, да? - спросил он, продолжая ухмыляться.
- Вовремя не то слово.
Я посмотрела на заваленный покупками стол. Здесь было столько всего, что хватило бы приготовить обильный обед из пяти блюд на семейство, состоящее из дюжины человек.
- Как Джун?
- Передал ее в целости и сохранности мамочке. Она всю дорогу трещала про «доблую-доблую» Хейз, которая разрешила кушать пиццу на улице.
Поставив вариться курицу, я отобрала овощи для салата, и все это время мы с Брайаном хранили молчание. Между нами не возникло напряжения, только призрачной дымкой витала недосказанность и незавершенность.
- Хочешь что-то спросить? - не выдержала я.
- А ты хочешь что-то сказать? - с готовностью отозвался он.
- Не особо.
Брайан отлип от дверцы холодильника и подошел ко мне.
- Ладно, что мы, честное слово, как не родные, - заявил друг, купая меня в чистом и прозрачном сиянии искренних глаз. - Кейран - это тот самый, который «не свободен»?
- Угу. Только оказалось, я чего-то не знала.
- Не знала?
- Не знала, что он расстался со своей подругой.
- Значит, все в порядке? - мягко спросил Брай после небольшой паузы.
- Похоже на то.
Не знаю, что прочел в моих глазах Брайан, но он вдруг болезненно поморщился и отвел взгляд.
- Слушай, а что это тут у тебя так кулинарно благоухает? - спросил он привычным непринужденным тоном.
- Уна принесла ланч. Картофельный пирог.
- Ого. Это она сама или ее маменька?
- Вот уж не знаю, а спрашивать как-то неудобно.
А вот говорить сейчас с Брайаном о пирогах было куда удобней, чем обо всем прочем.
Убрав продукты, мы накрыли стол к ланчу. Я быстро сделала легкий салат, отрезала три куска картофельного чуда, поставила их в микроволновку разогреваться, и позвала Уну.
Войдя на кухню, она не сразу увидела сидящего за столом Брайана. Остановилась у двери, сняла курточку, зажав ее между коленями. Под курточкой обнаружилась мешковатая бирюзовая футболка, скрывавшая, а точнее искажавшая женственные формы девушки. Уна подняла руки, распустила растрепавшийся в пылу работы узел пшеничных волос. Отливающие золотом пряди рассыпались по плечам.
Старательно делая вид, что мне ни до кого и ни до чего нет дела, я тайком посмотрела на моего друга. Он наблюдал за Уной, сдвинув брови, без тени привычной улыбки, обычно прячущейся в уголках его губ.
Тут девушка подняла глаза и, наконец, заметила Брайана. Застыла с поднятыми к голове руками. Лицо ее залил румянец, сравнимый красками с ярким рассветом. Глаза расширились, а взгляд остановился на Брайане.
