Джек говорил мне, что детские вещи с чердака нельзя выносить из дома. Внятного объяснений странному условию не дал, но я склонялась к тому, чтобы просто принять это и послушаться.
Собрав в стайку более или менее трезвые мысли и вооружившись намерением прояснить сразу несколько интересующих меня моментов, я сказала:
- Приглашаю вас в гости, Джек, прямо сейчас. Если это для вас не слишком затруднительно.
- С удовольствием принимаю предложение. Но не станет ли это затруднительно для вас с Джун? Не осточертело ли вам общество старика, от которого не так просто отделаться?
Нет. Совсем не осточертело.
Я разведена, мама и папа далеко, а в родном городе не осталось никого из родственников, всех разбросало по стране и за ее пределы. С недавних пор в моей жизни появился Кейран и еще несколько людей, которых я уже считала своей семьей – Брайан, его маленькая дочка, а еще Уна и этот сидящий передо мной пожилой мужчина, являвшийся единственным родным человеком тому, кого я любила больше жизни.
«Я хотел попросить тебя разрешить Джеку провести с нами день. Забрать его из пансиона. К нам. Чтобы он увидел наш старый дом другим. Почувствовал, что прошлое ушло и у меня все хорошо. Ему это необходимо, Хейз».
Слова Кейрана прозвучали в моих ушах так, словно он сам повторил их прямо сейчас.
- Хочу в гости к Хейз, - раздался хрипловатый со сна голосок Джун. Она потянулась, лягнув ногами сидевшего рядом Джека, зевнула. - Ну, поехали?
Мы с Уолшем переглянулись, не сдержав улыбок.
- Поехали, - согласился Джек. – Буду рад провести с вами, милые леди, еще немного времени.
День прошел.
Джун крепко спала, я прилегла рядом, пытаясь задремать и хотя бы на время отключиться от мыслей, призраками бродивших в голове.
Я и мысли. Мысли и я. А еще ночь за окном, и рука под влажной от слез щекой. Слезы текли сами, я не звала их. Лежала, закрыв глаза, слушала дыхание маленькой девочки и находила в этом звуке всю самую искреннюю безмятежность мира. Но что-то постоянно опрокидывало наполнявшуюся спокойствием чашу в моей душе.
Брайан позвонил, когда мы с Джун отвезли Джека в пансион и вернулись домой, усталые, переполненные впечатлениями. Бесцветный, совершенно убитый голос друга добавил тяжести грузу, лежащему на плечах после разговора с дедом Кейрана. И я, поговорив с Брайаном, подтвердившим, что заберет дочь завтра, эгоистично порадовалась, что этой ночью не буду одна в пустом доме. Со мной останется Джун, маленький представитель Времени Света.
...Несколькими часами ранее, тяжело опираясь на трость, медленно и осторожно шагал Джек по дорожке от калитки к двери дома. Останавливался, осматривался, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, явно пораженный увиденным чудом, в которое волшебные руки Уны превратили участок. Глаза Уолша были полны воспоминаний, удивления, чего-то затаенного, болезненного и бесценного одновременно.
Я открыла тяжелую дубовую дверь, придержала, пропуская бывшего хозяина в дом, сама шагнула следом. Знаю, что можно чувствовать, оказавшись там, где давно не был, потому не суетилась, давая возможность осмотреться.
Джек остановился, обеими руками опираясь на трость. Заметил стоящие на полу кроссовки Кейрана, его куртку на вешалке. И словно помолодел - лицо разгладилось, губы тронула улыбка, искренняя и теплая.
«Чтобы он увидел дом другим. Почувствовал, что прошлое ушло и у меня все хорошо. Ему это необходимо, Хейз».
Джек увидел своими глазами, что в стенах дома течет жизнь, и частью этой новой жизни является его внук. Успешный, нужный, любимый.
В тот момент я была уверена, что все сделала правильно, позвав старика сюда, и не могла знать, что несколько часов спустя мое мнение изменится.
...- Вещи маленького Кейрана. А это «волшебный платок», Хейз. - Джек извлек из коробки чепчик, сшитый вручную неровными стежками. – Знаешь же этот обычай? Невесте на свадьбу дарили платок, который она собственноручно должна была перешить в детский чепчик, который становился оберегом.
Старик помолчал, крутя в руке вещицу.
- У моей дочери не было свадьбы. Платок она купила сама. Верила в его волшебную силу. И со временем, далеко не сразу, заставила поверить нас.
- Почему вы не забрали все эти предметы с чердака? Вы говорили, но я так и не поняла. Дом ведь продавался столько лет.
- И все это время вещи оставались здесь, под защитой стен, расписанных моей женой охранными узорами. – Джек развел крупными руками. – Скажешь, бред? Но это как зараза, понимаешь? Въедается вот сюда, - он постучал пальцем по виску. – Так хотела Полин. Я выполняю ее волю.
Долгий вздох красноречивей любых слов говорил о том, как непросто давался Джеку разговор.
- Теперь в доме поселилась ты, и вещи так и остаются здесь.
- Хотите сказать, что так и должно было случиться? – усмехнулась я.
- Возможно.
Я приготовила ужин, и мы сидели за столом в кухне. Джун, вряд ли понимая смысл разговора, прислушивалась к негромкому басовитому звучанию голоса старика, время от времени застывая с ложкой у рта.
- Записи в дневнике. Почему ваша дочь… Как ее звали, Джек?
- Мэгги.
- Почему Мэгги делала эти записи?
- Я мало знаю. Еще меньше понимаю, во что-то просто не верю, - нахмурился старик. - Полин верила, я же не хотел ничего слушать. Называл «блажью и глупостями». Знаю наверняка, что какая-то одержимость сгубила мою дочь, едва не угробила внука и заставила нашу семью подчиниться странным обстоятельствам.
Джек, не вставая со стула, собрал со стола тарелки и передал их мне, стоящей у раковины.
- Все началось с ворон, - сказал старик, и я застыла, не веря своим ушам.
- Они появлялись везде. Мэгги утверждала, что они преследуют ее, - продолжил Уолш, не замечая моего удивления. - Она начала бояться за Кейрана. Вбила себе в голову, что ребенку грозит опасность. Не просто реальная, а неотвратимая, как проклятие. Предопределенность.
Джек потер лоб, бросил на меня задумчивый взгляд.
- Знаешь, что такое гейсы?
Я кивнула.
- Дочь верила, что на Кейрана наложен гейс. Если бы у нее родилась девочка, то он бы не сработал, просто не вступив в силу. На мальчика же возлагалась вся тягота древнего табу. Мэгги с чего-то решила, что сына у нее заберут.
- Кто заберет?! С чего она вообще это взяла? - воскликнула я.
Джек поморщился, будто съел целый лимон.
- Судьба заберет. Злой рок. Недобрые силы. Она в это верила и делала все, чтобы предотвратить, - ворчливой скороговоркой выдал старик.
- А что за гейс?
- Первая фраза, которую ты прочитала.
- «Рожденный в истинном союзе душ и тел да избежит проклятия удел», - процитировала я.
- Да. Кейран рожден не в истинном союзе. Он - дитя поспешной связи и незрелого чувства двух подростков. Мэгги считала, что гейс Кейрана - появиться на свет, как желанное дитя двух родителей. В противном случае само его рождение нарушает гейс. Повторяю, я не знаю точно, откуда это взялось, - проворчал он. – И когда у Мэгги появились эти мысли, до или уже после рождения сына.
- И она так боялась потерять ребенка, что стала его прятать и запирать в комнатушке…
Страх явно превратился в паранойю, раз молодая мама дошла до подобного.
- Мы с женой долго ничего не знали и не подозревали. А Мэгги тем временем искала способы... избежать непонятно чего. И зашла в своих поисках слишком далеко.
Уолш нахмурился так сильно, что глаза скрылись за густыми бровями. Джун уставилась на старика, приоткрыв рот и не моргая. Мои попытки отправить девочку поиграть в гостиной, предложение порисовать или посмотреть мультфильмы оказались тщетными. Джун, как приклеенная осталась сидеть вместе с нами на кухне.
- Почти все записи - отсылки к мифологии. Может Мэгги увлеклась этой тематикой? - рассуждала я. - Юная девушка, прочитала легенду о любви Диармайда и Грайне, и на нее она произвела сильное впечатление. Когда-то меня тоже заворожила история Тристана и Изольды. Сейчас фанфики пишут, и ваша дочь хотела тоже создать свою необыкновенную историю любви, которой у нее не было.
- Мы купили этот дом вскоре после появления Кейрана. Маргарет стала жить здесь вдвоем с сынишкой, никому ничего не рассказывала, а мы ничего не замечали. Однажды она попыталась объяснить что-то матери, рассказала про ворон, про то, что они, якобы, проникают в дом, следуют за ней и Кейраном по пятам повсюду. Полин тогда заговорила о том, чтобы забрать Кейрана к нам, а дочь показать специалисту.
- Так почему вы сразу не вмешались? Не забрали Кейрана? – не выдержала я.
Джек посмотрел мне в глаза и мягко сказал:
- Пойми правильно, Хейз. Я никого не пытаюсь оправдать, но появление на свет Кея стало для нас большим сюрпризом. Маргарет была хорошей, правильной девочкой, и вдруг… принесла в подоле, - Джек понизил голос и покосился на Джун. - Мы долго свыкались, и не скоро поняли, что стоит обратить внимание на что-то еще. Потом все развивалось стремительно. Это ее состояние. Паранойя. И страшный итог.
- Поймите и вы меня, Джек. Я не сужу, просто у меня в голове не укладывается. Все это слишком... - опершись локтями о стол, я прижала ладони к глазам, будто пытаясь стереть возникшие перед внутренним взором жуткие картинки.
- Слишком неправильно.
- Да. И вы с Полин в этом тоже виноваты. Простите, Джек…
- Если бы ты промолчала, я бы засомневался в том, что составил о тебе верное впечатление, - отозвался старик.
- Я вас впечатлила?
- Ты впечатлила Кейрана. И меня, да. Я даже согласен выполнить его просьбу постричься.
- И что это значит? С вашей стрижкой?
- Внук тебе скажет сам, когда вернется.
Мы говорили еще о записях. О рисунке на стенах, который, как я правильно и поняла, придумала именно Мэгги, и она же нанесла его на стены в комнатушке на втором этаже.
Джек пояснил, что листья дуба, как и изделия из него, считаются самой надежной защитой от зла, а вереск несет утешение, а еще означает любовное наслаждение и зачатие. Ну, а изгибы и переплетение линий символизируют безопасный путь, в котором заложен защитный алгоритм.
Многого Джек не знал или не хотел говорить. Кратко упомянул, что после смерти дочери, именно его жена приняла решение переехать жить в коттедж, и словно подхватила эстафету «безумия» Мэгги. Увлеклась эзотерикой, читала и перечитывала найденную тетрадь, попросила своего поклонника «мастера-на-все-руки» изготовить амулеты с тем же орнаментном, и им же разрисовала все стены в доме. Кейран больше не сидел взаперти в крошечной комнатушке, но Полин следила за внуком, как орлица, не отпуская мальчика почти никуда, кроме школы. А, умирая, твердила одну фразу «Берегись боевой вороны».
Вороны. Джек сказал: «Все началось с ворон». Ворона напугала Шону. Эти птицы и мне прохода не давали, возникая повсюду. Черные перья оказались даже в коридоре моей бывшей городской квартиры...
Где-то на краешке затуманенного усталостью и избытком информации сознания промелькнуло воспоминание, что Боевой вороной называли богиню Бадб. Бадб еще считали ведьмой, схожей с баньши, предвестницей всяческих бед, появлявшейся в облике вороны. И эта многоликая богиня также являлась одной из ипостасей Морриган.
Морриган. Меня передернуло от созвучия с именем Морин. Красноволосой красотки с нечеловечески пронзительным взглядом янтарных глаз. Она - богиня моей личной войны, заманившая к себе Кейрана, который так и не позвонил мне сегодня и на мой звонок не ответил.
Все окончательно смешалось в голове, и я уже не могла отследить течение своих рассуждений, устала, хотела спать. Но изо всех оставшихся сил пыталась согреться изнутри слабым огоньком надежды, что новый день принесет мне то, чего я желаю.
Джек Уолш лежал в своей кровати в комнате пансиона и думал о сегодняшнем дне.
Внук встретил ту самую, единственную.
Их давний повторяющийся спор, что Джек должен постричь свои длинные волосы, продолжался лет семь, и, наконец, превратился в уговор. Старший Уолш сказал, что подстрижется, когда внук надумает жениться. Кейран согласился, хоть и был жутко недоволен, проворчав, что это «случится очень нескоро, а может и никогда».
Вернувшись в пансион, Джек попросил одну из сестер-сиделок зайти к нему и прихватить ножницы.
- Режьте, - сказал он, держа в пятерне свои длинные белоснежные волосы, схваченные на затылке в хвост. Женщина, удивившись поначалу, выполнила просьбу, мастерски подровняв и подправив новую прическу.
Джек устал, но, несмотря на это и мучительную боль в суставах, которую не смогли заглушить даже лекарства, чувствовал себя так, будто сбросил с плеч непомерный груз. Не сомневался - Хейз та самая.
Уолш заснул и во сне увидел себя уверенно шагающего на крепко стоящих ногах по дорожке их старого дома. Смотрел на голубые, белые и бледно-лиловые пышные шапки цветущей гортензии, ощущал аромат жимолости. Шел, твердо зная, что дом жив и по-прежнему хранит сокровенные тайны, бережет неугасающие надежды.
Еще несколько шагов, и он доберется до самого безопасного места во всех мирах, закроет дверь, и за ней навсегда исчезнет все то, что не сбылось. Начнется что-то новое, о чем он не смел даже мечтать уже очень много лет. Дверь дома открыта, ждет, предлагая войти и обрести, наконец, покой.
Джек шагнул внутрь и... упал в пустоту.
Сон обманул его, заманил и вытолкнул в реальность, в которой ждал вовсе не покой, а худший кошмар из всех возможных.
Джек изо всех сил старался глубоко и ровно дышать, делая вид, что все еще спит. Понимал, что выглядит смешно, как ребенок, пытающийся обмануть чудовище, живущее в шкафу, наивно веря в то, что достаточно зажмуриться посильней, и монстр исчезнет.
Но чистый ужас, воплощенный в грациозную женскую фигуру, с бледной, светящейся в лунном свете кожей, не желал исчезать.
Реальная женщина терпеливо сидела в придвинутом к кровати кресле, и всматривалась в темноте в лицо старика.
Тонкий аромат изысканных духов, являвшийся, казалось, ничем иным, как экстрактом чувственности и загадочности, витал в воздухе. Запах не дурманил, а отрезвлял, отнимая последнюю надежду на то, что все это только страшный сон.
Женщина наклонилась ближе.
Он почувствовала, как его лица коснулось дыхание, напомнившее легкое дуновение ветра. Но не теплого, а сухого и холодного, похожего на сквозняк, гулявший в древних каменных развалинах, отдававший безысходностью и тлением.
Джек не выдержал и пошевелился, пытаясь отодвинуться подальше. От тихого смеха по скованному страхом телу побежали мурашки.
- Думаешь, мне нужен твой внук? - Она приблизилась к самому его лицу, заставляя сердце замереть от пронзительного ужаса. - Ошибаешься. Вы все ошибаетесь. И эти ваши пустые хлопоты на протяжении стольких лет. Ненужные жертвы.
Тонкие пальцы коснулись его волос, погладили нежно.
- Но ты мне пригодишься. И я скажу тебе кое-что. Об этом будем знать только мы с тобой, - проговорила она. - Ведь ты никому и ничего уже не сможешь рассказать.
Ледяные губы прижались к его уху, и она что-то зашептала.
Он понял, что не может дышать, что сердце с гротескным треском раскалывается в груди, будто пустой орех...
И Джек Уолш снова рухнул в пустоту.
_________
*Самивизионос «Время света» - май-июнь по кельтскому календарю.
Собрав в стайку более или менее трезвые мысли и вооружившись намерением прояснить сразу несколько интересующих меня моментов, я сказала:
- Приглашаю вас в гости, Джек, прямо сейчас. Если это для вас не слишком затруднительно.
- С удовольствием принимаю предложение. Но не станет ли это затруднительно для вас с Джун? Не осточертело ли вам общество старика, от которого не так просто отделаться?
Нет. Совсем не осточертело.
Я разведена, мама и папа далеко, а в родном городе не осталось никого из родственников, всех разбросало по стране и за ее пределы. С недавних пор в моей жизни появился Кейран и еще несколько людей, которых я уже считала своей семьей – Брайан, его маленькая дочка, а еще Уна и этот сидящий передо мной пожилой мужчина, являвшийся единственным родным человеком тому, кого я любила больше жизни.
«Я хотел попросить тебя разрешить Джеку провести с нами день. Забрать его из пансиона. К нам. Чтобы он увидел наш старый дом другим. Почувствовал, что прошлое ушло и у меня все хорошо. Ему это необходимо, Хейз».
Слова Кейрана прозвучали в моих ушах так, словно он сам повторил их прямо сейчас.
- Хочу в гости к Хейз, - раздался хрипловатый со сна голосок Джун. Она потянулась, лягнув ногами сидевшего рядом Джека, зевнула. - Ну, поехали?
Мы с Уолшем переглянулись, не сдержав улыбок.
- Поехали, - согласился Джек. – Буду рад провести с вами, милые леди, еще немного времени.
***
День прошел.
Джун крепко спала, я прилегла рядом, пытаясь задремать и хотя бы на время отключиться от мыслей, призраками бродивших в голове.
Я и мысли. Мысли и я. А еще ночь за окном, и рука под влажной от слез щекой. Слезы текли сами, я не звала их. Лежала, закрыв глаза, слушала дыхание маленькой девочки и находила в этом звуке всю самую искреннюю безмятежность мира. Но что-то постоянно опрокидывало наполнявшуюся спокойствием чашу в моей душе.
Брайан позвонил, когда мы с Джун отвезли Джека в пансион и вернулись домой, усталые, переполненные впечатлениями. Бесцветный, совершенно убитый голос друга добавил тяжести грузу, лежащему на плечах после разговора с дедом Кейрана. И я, поговорив с Брайаном, подтвердившим, что заберет дочь завтра, эгоистично порадовалась, что этой ночью не буду одна в пустом доме. Со мной останется Джун, маленький представитель Времени Света.
...Несколькими часами ранее, тяжело опираясь на трость, медленно и осторожно шагал Джек по дорожке от калитки к двери дома. Останавливался, осматривался, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, явно пораженный увиденным чудом, в которое волшебные руки Уны превратили участок. Глаза Уолша были полны воспоминаний, удивления, чего-то затаенного, болезненного и бесценного одновременно.
Я открыла тяжелую дубовую дверь, придержала, пропуская бывшего хозяина в дом, сама шагнула следом. Знаю, что можно чувствовать, оказавшись там, где давно не был, потому не суетилась, давая возможность осмотреться.
Джек остановился, обеими руками опираясь на трость. Заметил стоящие на полу кроссовки Кейрана, его куртку на вешалке. И словно помолодел - лицо разгладилось, губы тронула улыбка, искренняя и теплая.
«Чтобы он увидел дом другим. Почувствовал, что прошлое ушло и у меня все хорошо. Ему это необходимо, Хейз».
Джек увидел своими глазами, что в стенах дома течет жизнь, и частью этой новой жизни является его внук. Успешный, нужный, любимый.
В тот момент я была уверена, что все сделала правильно, позвав старика сюда, и не могла знать, что несколько часов спустя мое мнение изменится.
...- Вещи маленького Кейрана. А это «волшебный платок», Хейз. - Джек извлек из коробки чепчик, сшитый вручную неровными стежками. – Знаешь же этот обычай? Невесте на свадьбу дарили платок, который она собственноручно должна была перешить в детский чепчик, который становился оберегом.
Старик помолчал, крутя в руке вещицу.
- У моей дочери не было свадьбы. Платок она купила сама. Верила в его волшебную силу. И со временем, далеко не сразу, заставила поверить нас.
- Почему вы не забрали все эти предметы с чердака? Вы говорили, но я так и не поняла. Дом ведь продавался столько лет.
- И все это время вещи оставались здесь, под защитой стен, расписанных моей женой охранными узорами. – Джек развел крупными руками. – Скажешь, бред? Но это как зараза, понимаешь? Въедается вот сюда, - он постучал пальцем по виску. – Так хотела Полин. Я выполняю ее волю.
Долгий вздох красноречивей любых слов говорил о том, как непросто давался Джеку разговор.
- Теперь в доме поселилась ты, и вещи так и остаются здесь.
- Хотите сказать, что так и должно было случиться? – усмехнулась я.
- Возможно.
Я приготовила ужин, и мы сидели за столом в кухне. Джун, вряд ли понимая смысл разговора, прислушивалась к негромкому басовитому звучанию голоса старика, время от времени застывая с ложкой у рта.
- Записи в дневнике. Почему ваша дочь… Как ее звали, Джек?
- Мэгги.
- Почему Мэгги делала эти записи?
- Я мало знаю. Еще меньше понимаю, во что-то просто не верю, - нахмурился старик. - Полин верила, я же не хотел ничего слушать. Называл «блажью и глупостями». Знаю наверняка, что какая-то одержимость сгубила мою дочь, едва не угробила внука и заставила нашу семью подчиниться странным обстоятельствам.
Джек, не вставая со стула, собрал со стола тарелки и передал их мне, стоящей у раковины.
- Все началось с ворон, - сказал старик, и я застыла, не веря своим ушам.
- Они появлялись везде. Мэгги утверждала, что они преследуют ее, - продолжил Уолш, не замечая моего удивления. - Она начала бояться за Кейрана. Вбила себе в голову, что ребенку грозит опасность. Не просто реальная, а неотвратимая, как проклятие. Предопределенность.
Джек потер лоб, бросил на меня задумчивый взгляд.
- Знаешь, что такое гейсы?
Я кивнула.
- Дочь верила, что на Кейрана наложен гейс. Если бы у нее родилась девочка, то он бы не сработал, просто не вступив в силу. На мальчика же возлагалась вся тягота древнего табу. Мэгги с чего-то решила, что сына у нее заберут.
- Кто заберет?! С чего она вообще это взяла? - воскликнула я.
Джек поморщился, будто съел целый лимон.
- Судьба заберет. Злой рок. Недобрые силы. Она в это верила и делала все, чтобы предотвратить, - ворчливой скороговоркой выдал старик.
- А что за гейс?
- Первая фраза, которую ты прочитала.
- «Рожденный в истинном союзе душ и тел да избежит проклятия удел», - процитировала я.
- Да. Кейран рожден не в истинном союзе. Он - дитя поспешной связи и незрелого чувства двух подростков. Мэгги считала, что гейс Кейрана - появиться на свет, как желанное дитя двух родителей. В противном случае само его рождение нарушает гейс. Повторяю, я не знаю точно, откуда это взялось, - проворчал он. – И когда у Мэгги появились эти мысли, до или уже после рождения сына.
- И она так боялась потерять ребенка, что стала его прятать и запирать в комнатушке…
Страх явно превратился в паранойю, раз молодая мама дошла до подобного.
- Мы с женой долго ничего не знали и не подозревали. А Мэгги тем временем искала способы... избежать непонятно чего. И зашла в своих поисках слишком далеко.
Уолш нахмурился так сильно, что глаза скрылись за густыми бровями. Джун уставилась на старика, приоткрыв рот и не моргая. Мои попытки отправить девочку поиграть в гостиной, предложение порисовать или посмотреть мультфильмы оказались тщетными. Джун, как приклеенная осталась сидеть вместе с нами на кухне.
- Почти все записи - отсылки к мифологии. Может Мэгги увлеклась этой тематикой? - рассуждала я. - Юная девушка, прочитала легенду о любви Диармайда и Грайне, и на нее она произвела сильное впечатление. Когда-то меня тоже заворожила история Тристана и Изольды. Сейчас фанфики пишут, и ваша дочь хотела тоже создать свою необыкновенную историю любви, которой у нее не было.
- Мы купили этот дом вскоре после появления Кейрана. Маргарет стала жить здесь вдвоем с сынишкой, никому ничего не рассказывала, а мы ничего не замечали. Однажды она попыталась объяснить что-то матери, рассказала про ворон, про то, что они, якобы, проникают в дом, следуют за ней и Кейраном по пятам повсюду. Полин тогда заговорила о том, чтобы забрать Кейрана к нам, а дочь показать специалисту.
- Так почему вы сразу не вмешались? Не забрали Кейрана? – не выдержала я.
Джек посмотрел мне в глаза и мягко сказал:
- Пойми правильно, Хейз. Я никого не пытаюсь оправдать, но появление на свет Кея стало для нас большим сюрпризом. Маргарет была хорошей, правильной девочкой, и вдруг… принесла в подоле, - Джек понизил голос и покосился на Джун. - Мы долго свыкались, и не скоро поняли, что стоит обратить внимание на что-то еще. Потом все развивалось стремительно. Это ее состояние. Паранойя. И страшный итог.
- Поймите и вы меня, Джек. Я не сужу, просто у меня в голове не укладывается. Все это слишком... - опершись локтями о стол, я прижала ладони к глазам, будто пытаясь стереть возникшие перед внутренним взором жуткие картинки.
- Слишком неправильно.
- Да. И вы с Полин в этом тоже виноваты. Простите, Джек…
- Если бы ты промолчала, я бы засомневался в том, что составил о тебе верное впечатление, - отозвался старик.
- Я вас впечатлила?
- Ты впечатлила Кейрана. И меня, да. Я даже согласен выполнить его просьбу постричься.
- И что это значит? С вашей стрижкой?
- Внук тебе скажет сам, когда вернется.
Мы говорили еще о записях. О рисунке на стенах, который, как я правильно и поняла, придумала именно Мэгги, и она же нанесла его на стены в комнатушке на втором этаже.
Джек пояснил, что листья дуба, как и изделия из него, считаются самой надежной защитой от зла, а вереск несет утешение, а еще означает любовное наслаждение и зачатие. Ну, а изгибы и переплетение линий символизируют безопасный путь, в котором заложен защитный алгоритм.
Многого Джек не знал или не хотел говорить. Кратко упомянул, что после смерти дочери, именно его жена приняла решение переехать жить в коттедж, и словно подхватила эстафету «безумия» Мэгги. Увлеклась эзотерикой, читала и перечитывала найденную тетрадь, попросила своего поклонника «мастера-на-все-руки» изготовить амулеты с тем же орнаментном, и им же разрисовала все стены в доме. Кейран больше не сидел взаперти в крошечной комнатушке, но Полин следила за внуком, как орлица, не отпуская мальчика почти никуда, кроме школы. А, умирая, твердила одну фразу «Берегись боевой вороны».
Вороны. Джек сказал: «Все началось с ворон». Ворона напугала Шону. Эти птицы и мне прохода не давали, возникая повсюду. Черные перья оказались даже в коридоре моей бывшей городской квартиры...
Где-то на краешке затуманенного усталостью и избытком информации сознания промелькнуло воспоминание, что Боевой вороной называли богиню Бадб. Бадб еще считали ведьмой, схожей с баньши, предвестницей всяческих бед, появлявшейся в облике вороны. И эта многоликая богиня также являлась одной из ипостасей Морриган.
Морриган. Меня передернуло от созвучия с именем Морин. Красноволосой красотки с нечеловечески пронзительным взглядом янтарных глаз. Она - богиня моей личной войны, заманившая к себе Кейрана, который так и не позвонил мне сегодня и на мой звонок не ответил.
Все окончательно смешалось в голове, и я уже не могла отследить течение своих рассуждений, устала, хотела спать. Но изо всех оставшихся сил пыталась согреться изнутри слабым огоньком надежды, что новый день принесет мне то, чего я желаю.
***
Джек Уолш лежал в своей кровати в комнате пансиона и думал о сегодняшнем дне.
Внук встретил ту самую, единственную.
Их давний повторяющийся спор, что Джек должен постричь свои длинные волосы, продолжался лет семь, и, наконец, превратился в уговор. Старший Уолш сказал, что подстрижется, когда внук надумает жениться. Кейран согласился, хоть и был жутко недоволен, проворчав, что это «случится очень нескоро, а может и никогда».
Вернувшись в пансион, Джек попросил одну из сестер-сиделок зайти к нему и прихватить ножницы.
- Режьте, - сказал он, держа в пятерне свои длинные белоснежные волосы, схваченные на затылке в хвост. Женщина, удивившись поначалу, выполнила просьбу, мастерски подровняв и подправив новую прическу.
Джек устал, но, несмотря на это и мучительную боль в суставах, которую не смогли заглушить даже лекарства, чувствовал себя так, будто сбросил с плеч непомерный груз. Не сомневался - Хейз та самая.
Уолш заснул и во сне увидел себя уверенно шагающего на крепко стоящих ногах по дорожке их старого дома. Смотрел на голубые, белые и бледно-лиловые пышные шапки цветущей гортензии, ощущал аромат жимолости. Шел, твердо зная, что дом жив и по-прежнему хранит сокровенные тайны, бережет неугасающие надежды.
Еще несколько шагов, и он доберется до самого безопасного места во всех мирах, закроет дверь, и за ней навсегда исчезнет все то, что не сбылось. Начнется что-то новое, о чем он не смел даже мечтать уже очень много лет. Дверь дома открыта, ждет, предлагая войти и обрести, наконец, покой.
Джек шагнул внутрь и... упал в пустоту.
Сон обманул его, заманил и вытолкнул в реальность, в которой ждал вовсе не покой, а худший кошмар из всех возможных.
Джек изо всех сил старался глубоко и ровно дышать, делая вид, что все еще спит. Понимал, что выглядит смешно, как ребенок, пытающийся обмануть чудовище, живущее в шкафу, наивно веря в то, что достаточно зажмуриться посильней, и монстр исчезнет.
Но чистый ужас, воплощенный в грациозную женскую фигуру, с бледной, светящейся в лунном свете кожей, не желал исчезать.
Реальная женщина терпеливо сидела в придвинутом к кровати кресле, и всматривалась в темноте в лицо старика.
Тонкий аромат изысканных духов, являвшийся, казалось, ничем иным, как экстрактом чувственности и загадочности, витал в воздухе. Запах не дурманил, а отрезвлял, отнимая последнюю надежду на то, что все это только страшный сон.
Женщина наклонилась ближе.
Он почувствовала, как его лица коснулось дыхание, напомнившее легкое дуновение ветра. Но не теплого, а сухого и холодного, похожего на сквозняк, гулявший в древних каменных развалинах, отдававший безысходностью и тлением.
Джек не выдержал и пошевелился, пытаясь отодвинуться подальше. От тихого смеха по скованному страхом телу побежали мурашки.
- Думаешь, мне нужен твой внук? - Она приблизилась к самому его лицу, заставляя сердце замереть от пронзительного ужаса. - Ошибаешься. Вы все ошибаетесь. И эти ваши пустые хлопоты на протяжении стольких лет. Ненужные жертвы.
Тонкие пальцы коснулись его волос, погладили нежно.
- Но ты мне пригодишься. И я скажу тебе кое-что. Об этом будем знать только мы с тобой, - проговорила она. - Ведь ты никому и ничего уже не сможешь рассказать.
Ледяные губы прижались к его уху, и она что-то зашептала.
Он понял, что не может дышать, что сердце с гротескным треском раскалывается в груди, будто пустой орех...
И Джек Уолш снова рухнул в пустоту.
_________
*Самивизионос «Время света» - май-июнь по кельтскому календарю.
